Гудкайнд Терри. Дух Огня

   И вот теперь они на свободе.
   И поджидают положенную им душу.
   При одной только мысли об этом Зедд покрывался мурашками.
   Он попытался снова, как и миллион раз до этого, опять призвать свой волшебный дар. Он изо всех сил пытался убедить себя, что на сей раз магия откликнется. Разведя руки ладонями вверх, он поднял их к нему, стараясь призвать магию.
   Ленивые воды озера так и не увидели никаких волшебных штучек от него. Ожидающие горы молча встретили его неудачу.
   Зедд, чувствуя себя очень старым и одиноким, испустил глубокий вздох. Он представлял себе утрату магии в тысячах разных вариантов.
   Но никогда не думал, что у него возникнет чувство, будто он умер.
   Именно поэтому он и не мог допустить, чтобы Ричард узнал, что в мир припожаловали самолично шимы. Ричард ни за что бы не согласился на то, что сейчас намеревался сделать Зедд, что он должен сделать.
   Отбросив мрачную меланхолию, Зедд смотрел на озеро. Он должен отчетливо понимать, что делает, иначе может запросто потерпеть неудачу и его жертва окажется совершенно напрасной. Раз уж он решился на это, то должен сделать все как надо. Испытываешь несказанное удовлетворение от хорошо проделанной работы, особенно работы вроде этой.
   Озирая внимательным взором панораму, кажущуюся на первый взгляд лишь спокойной водной гладью, он начал различать иное. В воде кипела жизнь, роились невидимые существа, скользили в подводных течениях, с черными намерениями наблюдая за окружающим.
   В воде роились шимы смерти.
   Зедд снова глянул на водопад. Со своего места он мог различить за водной стеной темный провал пещеры. Ему нужно добраться туда, добраться по воде, кишащей шимами.
   - Сентрози! - Воздел Зедд руки. - Я пришел добровольно предложить искомую душу! Мою душу! То, что принадлежит мне, я отдаю тебе!
   Сквозь стену водопада с ревом вырвался столб огня, выскочив из места, называемого Печкой. Воды озера стали оранжевыми. На какое-то мгновение водопад превратился в пар. Чернильно-черный дым вознесся вверх вместе с белым паром, вместе сплетаясь в жуткий столб.
   Ясный звон колокольчика разнесся над горами.
   Сентрози ответил.
   И ответ был "да".
   - Реехани! - Воззвал Зедд к простиравшимся перед ним водам. - Вази! Крикнул он в воздух над головой. - дайте мне пройти, потому что я пришел отдать мою душу всем вам.
   Вода закрутилась в водовороте, будто какая-то игривая рыба резвилась перед ним. Более того, сама вода вдруг показалась живой, вглядывающейся в него и голодной. Зедд подумал, что так оно и есть.
   Воздух сгустился вокруг него, давил, вынуждая двигаться вперед.
   Вода вздыбилась и как бы ладошкой предложила идти к Печке. В воздухе звенели бесчисленные колокольчики, создавая хрустальный звон. Воздух пах так, будто горел.
   Поскольку уже начался дождь, Зедд подумал, что уже не имеет значения, если он намокнет ещё больше. Он шагнул в воду.
   Однако плыть ему не пришлось. Поверхность воды оказалась твердой, как лед, только более подвижной. Под его шагами разбегались в стороны круги, будто он идет по луже. С каждым шагом он чувствовал поддержку.
   Его поддерживал шим, Реехани, помогая идти навстречу судьбе, к их королеве. Вази, шим воздуха, тоже сопровождал Зедда. Этакий прозрачный саван.
   Зедд ощущал в воздухе прикосновение мира смерти. Чувствовал влажную смерть под ногами. И понимал, что каждый следующий шаг может оказаться последним.
   Он вспомнил Юни, утонувшего охотника Племени Тины. И подумал, испытал ли Юни перед смертью ощущение мира и покоя, которого так жаждал, покоя, который ему предлагали.
   Зная о предназначении шимов Зедд сильно подозревал, что заманив обещаниями покоя и перед тем, как высосать жизнь, они наверняка обрушивают на жертву весь ужас.
   Прежде чем он достиг водопада что-то невидимое понизало водяную колонну. Невидимые руки раздвинули водопад, открывая проход, по которому Зедд мог войти в пещеру. Надо полагать, Сентрози, шим огня, предпочитает заполучить его достаточно сухим.
   Ступив на площадку перед пещерой, Зедд услышал предупреждающее ржание Спайдер. Он обернулся.
   Кобылка стояла на берегу вся напружинившись. Уши торчком, в глазах огонь. Хвост бьет по бокам.
   - Все в порядке, Спайдер, - успокоил Зедд встревоженное животное. - Я дарю тебе свободу. - Он улыбнулся. - Если не вернусь...То наслаждайся жизнью, подружка. Наслаждайся жизнью.
   Спайдер сердито заржала. Зедд помахал ей напоследок рукой и ржание перешло в низкий рев.
   Зедд повернулся и ступил во тьму позади водопада. Водный занавес закрылся за ним.
   Он не колебался. Он твердо намеревался дать шимам то, что они жаждут душу. Если удастся сделать это таким образом, чтобы в процессе сохранить свою жизнь, он так и поступит, но без магии у него мало надежды осуществить задуманное и в то же время уцелеть.
   Будучи Первым Волшебником он имел некоторое представление о том, с чем имеет дело. Шимам, чтобы остаться в мире живых, требуется душа - именно такой ценой их призвали. Более того, им требуется не просто душа, а обещанная.
   Будучи порождениями мира смерти и, следовательно, бездушными, они имеют весьма смутное представление о том, что есть душа или о свойствах обещанной им души. Конечно, они обладали определенными инстинктами, но все же находились сейчас в совершенно чуждом им мире. И в этом их невежестве его единственная надежда.
   Поскольку Зедд - близкий родственник Ричарда, а Ричард получил жизнь некоторым образом от Зедда, то их души имеют много общего. Так же как их тела, их души родственны. Их сходство не только внешнее, но и душевное.
   И все же при этом каждый из них был уникальной личностью с уникальными характеристиками. И здесь-то и лежала опасность.
   Зедд рассчитывал на то, что шимы примут его душу за ту, что ищут, примут за обещанную, заберут и, поскольку душа все же не та, подавятся ею. Фигурально выражаясь.
   Это была единственная надежда Зедда. Другого способа остановить шимов он не знал. С каждым днем угроза миру становилась все сильней. Каждый день гибнут люди. С каждым днем магия все слабеет.
   Как бы ему ни хотелось жить, Зедд не мог найти иного способа остановить шимов, кроме как пожертвовав своей жизнью. Он надеялся, что его душа разрушит заклинание, с помощью которого они проникли в мир живых.
   Поскольку он волшебник, то мысль не такая уж бредовая. НА самом деле вполне разумный подход. Сомнительный по исходу, но разумный.
   Зедд знал - то, что он запланировал на худой конец хотя бы частично повредит заклинание. Примерно как пущенная не совсем точно стрела не убивает животное, но хотя бы ранит.
   Вот чего он не знал - так это что будет с ним самим. Зедд не питал иллюзий. Он не без оснований полагал, что если задуманное и не вытряхнет из него душу, а следовательно, не убьет, но наверняка разозлит шимов и они не упустят возможности отмстить.
   Зедд улыбнулся. Во всем существует равновесие, а данном случае все негативные стороны уравновешиваются тем, что он снова встретится в мире духов со своей возлюбленной Эрилин, где, как он знал, её душа поджидает его.
   Внутри пещеры жар был почти невыносим.
   Стены представляли собой медленно крутящийся, перекатывающий и переливающийся жидкий огонь.
   Зедд находился внутри твари.
   В центре пульсирующей пещеры Сентрози, королева огня, обратила на него свой смертельный взор.
   Зедд в последний раз попытался призвать магию.
   Сентрози ринулась к нему с пугающей скоростью и пугающей жаждой.
   Зедд ощутил чудовищную боль, скрутившую каждый нерв, когда невыносимая агония охватила саму его душу.
   Мир вспыхнул. Вопль Зедда потонул в оглушающем звоне.
   Ричард вскрикнул. Боль от чудовищного звона чуть не расколола череп.
   Практически ничего не соображая, он соскользнул с лошади. Боль от удара о землю показалась чуть ли не приятным отвлечением от дикого звона, лишающего самообладания и вызывающего крик.
   Зажав голову руками Ричард, свернувшись в клубок, катался по земле, воя от боли.
   Мир исчез, осталась лишь боль.
   Вокруг, выкрикивая приказы, люди соскакивали с лошадей. Ричард различал лишь смутные тени. Он не понимал ни слова. Никого не узнавал.
   Единственное, что он мог, это пытаться сохранить сознание, цепляться за жизнь в беспощадной агонии.
   Лишь то, что он прошел испытание болью, через которое должны пройти все волшебники, и выжил, все ещё позволяло ему цепляться за жизнь. Не пройди он этой школы, был бы уже мертв.
   Он был один в своем личном аду.
   И не знал, как долго ещё сможет цепляться за жизнь.
   Казалось, весь мир одновременно взбесился. Беата со всех ног неслась по траве. От ужаса её колотило.
   Вопли Тернера смолкли. Орал он дико, но всего мгновение.
   - Прекратить! - Завопила Беата во всю силу легких. - Прекратить! Вы что, спятили?! Прекратить!
   Воздух ещё дрожал от гула Домини Диртх. Взметнулись столбы пыли и от этого казалось, что земля вокруг дымится. Почва сотрясалась, а посаженное предыдущим отделением одинокое деревце рухнуло.
   Казалось, весь мир мерзко вибрировал.
   ПО щекам несущейся и выкрикивающей во всю глотку приказ прекратить звонить в колокол Беаты струились слезы.
   Тернер совершал обычный патрульный обход, проверяя территорию перед Домини Диртх.
   Его вопль стих буквальн6о в считанные мгновения после того, как Домини Диртх зазвонил, но выраженная в этом крике боль и ужас до сих пор звенели в её ушах. Беата знала, что этого вопля она не забудет никогда.
   - Прекратить! - Орала она, взлетая по ступенькам. - Прекратить!
   Беата влетела на платформу сжав кулаки, готовая тут же вздуть идиота, звонившего в Домини Диртх.
   И остановилась, тяжело дыша и окидывая платформу бешеным взглядом. Эммелин стояла, застыв в полном шоке. Брайс тоже явно был не в себе. Он в панике взирал на Беату.
   Длинное било, которым обычно звонили в Домини Диртх, по-прежнему висело на месте. Ни один из обоих дежурных даже близко к нему не стоял. И никто не пользовался длинным деревянным билом, чтобы задействовать смертельное оружие.
   - Что вы сделали?! - рявкнула Беата. - Каким образом вы его задействовали? Вы что, сдурели?!
   Она глянула на кучку костей и фарша, ещё мгновение назад бывшую Тернером.
   - Вы убили его! - Ткнула туда рукой Беата. - Почему вы это сделали? Что вам в голову взбрело?
   Эммелин медленно покачала головой.
   - Я с этого места и шагу не делала.
   - Я тоже. - Брайса начало колотить. - Сержант, мы в эту штуку не били. Клянусь. Мы к ней и близко не подходили. Мы этого не делали.
   Беата, молча взирая на них, поняла, что откуда-то издалека доносятся крики. Она поглядела на соседний Домини Диртх и разглядела, что там тоже люди носятся как угорелые, будто весь мир спятил.
   Развернувшись, она поглядела в другую сторону, где тоже виднелся Домини Диртх. Там творилось то же самое: люди вопили и бегали как оглашенные. Прищурившись, Беата пригляделась. Перед тем Домини Диртх виднелись останки двух солдат.
   Эстелла Руффин и капрал Мария Фовел подошли к тому, что осталось от Тернера. Эстелла, схватившись за голову, заорала. Мария резко отвернулась и её вывернуло.
   Беату так учили. Именно так и надлежало действовать. Они говорили, что так ведется служба вот уже тысячу лет.
   Отделения, охраняющие каждый Домини Диртх, одновременно посылают патрули на осмотр территории. Таким образом никто и ничто не могло проскользнуть незамеченным.
   Зазвонил не только их Домини Диртх. Все Домини Диртх вдруг зазвонили сами по себе.
   Кэлен держала Ричарда за рубашку. Тот от боли по-прежнему ничего не соображал. Ей никак не удавалось заставить его развернуться из того клубка, в который он свернулся. Кэлен не знала, что в точности произошло, но опасалась, что догадывается.
   Ричард совершенно очевидно был к какой-то смертельной опасности.
   Она слышала, как он закричал, видела, как он упал с лошади и ударился о землю. Только не понимала, что произошло.
   Первой мыслью было, что его поразила стрела. И пришла в ужас, что Ричард убит стрелой наемного убийцы. Но крови не было. Когда эмоции схлынули, Кэлен быстро осмотрела мужа, но никаких следов крови не обнаружила.
   Кэлен поглядела на окружавшую их тысячу д"харианских солдат. С первого же мгновения, как только Ричард закричал и рухнул с лошади, они, не дожидаясь приказа, начали действовать. Мечи выскочили из ножен в мгновение ока, боевые топоры моментально оказались в руках, пики взяты наизготовку.
   По всему периметру вокруг солдаты соскочили с лошадей, готовые к битве. Другие, сомкнув ряды, образовали второй круг обороны, развернув лошадей кругом и готовые кинуться в атаку. Более того, отдельные группы рассеялись в разные стороны на поиски напавших и готовые очистить территорию от любого врага.
   Кэлен всю жизнь тесно общалась с армией и знала толк в боевых подразделениях. И по реакции солдат поняла, что эти солдаты - одни из самых лучших. Не было необходимости отдавать им приказы: они и сами мгновенно проедали все необходимые оборонительные маневры, причем быстрей, чем она успела бы выговорить приказ.
   Непосредственно вокруг Кэлен с Ричардом образовали тесный круг меченосцы Бака Тау Мана с мечами наизготовку. Из чего бы ни стреляли нападавшие - из лука, арбалета или чего-то там ещё - вряд ли защищавшие Кэлен с Ричардом люди допустят повторного нападения на их Магистра Рала. Помимо всего прочего сейчас вокруг Ричарда сгруппировалось слишком много народу, чтобы стрела могла пролететь.
   Кэлен, несколько выбитая из колеи происшедшим, вдруг подумала, что Кара разозлиться на них за то, что они допустили ранение Ричарда. В конце концов Кэлен ведь обещала Морд-Сит, что не допустит, чтобы с ним что-то произошло. Хотя обещаний и не требовалось.
   Дю Шайю протолкалась между мечмастерами и присела подле Ричарда. Она принесла с собой бурдюк воды и тряпицу перевязать рану.
   - Ты нашла рану?
   - Нет, - ответила Кэлен, осматривая Ричарда.
   Она прижала руку к щеке мужа. Выражение его лица напомнило ей, как он выглядел, когда заразился чумой и бредил. Но сейчас-то это явно не болезнь, судя по тому, как он закричал и упал с лошади, но на ощупь у него жар.
   Дю Шайю протерла влажной тряпочкой Ричарду лицо. Кэлен видела, что при этом лицо самой Дю Шайю перекошено от волнения.
   Кэлен продолжила осматривать Ричарда, пытаясь обнаружить, не ранен ли он арбалетным болтом или дротиком. Ричарда трясло, он едва не бился в конвульсиях. Кэлен отчаянно искала, ворочая его с боку на бок, пытаясь обнаружить то, чем его ранили. Сосредоточившись над тем, что делает, она старалась не думать о том, насколько она встревожена, чтобы не впасть в ступор.
   Кэлен уложила его на спину, отчаявшись найти рану, и Дю Шайю ласково погладила Ричарда по щеке. Мудрая женщина Бака Тау Мана, наклонившись, запела какой-то напев, слов которого Кэлен не понимала.
   - Ничего не нахожу! - В отчаянии воскликнула Кэлен.
   - И не найдешь, - рассеянно ответила Дю Шайю.
   - Это почему?
   Мудрая женщина шептала Ричарду ласковые слова. Хоть Кэлен и не понимала её языка, но эмоции-то она улавливала.
   - Это не физическая рана, - сказала Дю Шайю.
   Кэлен поглядела на окружавших их солдат и оберегающим жестом положила руки Ричарду на грудь.
   - Что ты имеешь в виду?
   Дю Шайю ласково убрала руки Кэлен.
   - Это душевная рана. Повреждена его душа. Дай я им займусь.
   Кэлен бережно коснулась щеки Ричарда.
   - Откуда ты знаешь? Ты не можешь этого знать.
   - Я - мудрая женщина. И умею распознавать такие вещи.
   - Лишь потому...
   - Ты нашла рану?
   Кэлен на мгновение замолчала, взвешивая свои собственные ощущения.
   - Ты знаешь, чем мы можем ему помочь?
   - Ты помочь не сможешь ничем. - Наклонив темноволосую голову, Дю Шайю прижала ладони к груди Ричарда.
   - Предоставь это мне, - пробормотала она, - иначе наш муж умрет.
   Кэлен откинулась на пятки и принялась наблюдать, как мудрая женщина Бака Тау Мана, наклонив голову и прижав руки к груди Ричарда впала в своего рода транс. Она что-то тихо бормотала себе под нос, её сотрясала дрожь а руки ходили ходуном.
   Дю Шайю скривилась от боли.
   И вдруг опрокинулась на спину, разорвав контакт. Кэлен едва успела её подхватить, чтобы не дать грохнуться на землю.
   - Ты в порядке?
   Дю Шайю кивнула.
   - Мое могущество. Оно сработало. Оно вернулось.
   Кэлен перевела взгляд с женщины на Ричарда. Он вроде бы стал спокойней.
   - Что ты сделала? Что случилось?
   - Что-то пыталось забрать его душу. Я прибегла к своему могуществу, чтобы нейтрализовать это нечто и отвести руку смерти.
   - Твое могущество вернулось? - В голосе Кэлен сквозило сомнение. - Но как это может быть?
   Дю Шайю покачала головой.
   - Не знаю. Оно вернулось, когда Кахарин закричал и упал с лошади. Я это поняла, потому что снова ощутила связывающие меня с ним узы.
   - Может, шимы убрались назад в подземный мир?
   Дю Шайю снова покачала головой.
   - Что бы это ни было, оно прошло. Мое могущество опять исчезает. - Она на мгновение уставилась в пространство. - И исчезло. Хватило лишь на то, чтобы успеть помочь Кахарину.
   Дю Шайю спокойно приказала своим меченосцам расслабиться, сообщив, что все кончено.
   Кэлен вовсе не была в этом убеждена. Она ещё раз взглянула на Ричарда. Он вроде бы затих и начал спокойно дышать.
   Веки его внезапно распахнулись и он прищурился от света.
   Дю Шайю, склонившись к нему, промокнула влажной тряпицей пот у него на лбу.
   - Теперь с тобой все в порядке, муж мой.
   - Дю Шайю, - прохрипел он, сколько раз тебе повторять, что я тебе не муж! Ты неправильно толкуешь древние законы.
   - Видишь? - Улыбнулась Дю Шайю, обращаясь к Кэлен. - Ему уже лучше.
   - Хвала добрым духам, что ты оказалась с нами, Дю Шайю, - прошептала Кэлен.
   - Вот и скажи ему об этом, когда он начнет в следующий раз нудеть, что я должна его оставить.
   Кэлен невольно улыбнулась, увидев брошенный Ричардом на Дю Шайю сердитый взгляд и испытывая громадное облегчение от того, что ему стало лучше. На глаза вдруг навернулись слезы, но она их подавила.
   - Ричард, ты в порядке? Что произошло? От чего ты свалился с лошади?
   Ричард попытался сесть, но Кэлен с Дю Шайю не сговариваясь толкнули его обратно.
   - Обе твои жены велят тебе немного отдохнуть, - сообщила Дю Шайю.
   Ричард прекратил попытки сесть. Серые глаза обратились на Кэлен. Она вцепилась в его руку, мысленно вознося благодарность добрым духам.
   - Не знаю в точности, что произошло, - начал он. - Просто этот звук что-то вроде оглушающего колокольного звона - вдруг взорвался в моей голове. Боль была... - Он немного побледнел. - Не могу объяснить. Ничего подобного я в жизни не испытывал.
   Он сел, на сей раз отбросив в сторону руки пытавшихся его удержать женщин.
   - Теперь я в норме. Что бы это ни было, оно ушло. Все прошло.
   - Не уверена, - возразила Кэлен.
   - Да в порядке я! - Он выглядел несколько обалдело. - Было такое чувство, будто что-то буквально рвало мне душу.
   - Но не вырвало, - сказал Дю Шайю. - Попыталось, но не смогло.
   Она говорила совершенно серьезно. И Кэлен ей поверила.
   Потряхивая гривой, лошадь стояла, впечатав копыта в поросшую травой землю. Все инстинкты вопили, что надо бежать. Волны паники прокатывались по ней, но она не двигалась.
   Человек ушел за водопад, в черную дыру.
   Кобылка не любила дыры. Ни одна лошадь их не любит.
   Человек закричал. Земля содрогнулась. Это было давно. И с того времени она стоит неподвижно. Теперь все тихо.
   Однако лошадка знала, что её друг жив.
   Она издала низкое протяжное ржание.
   Лошадке было одиноко.
   Для лошади нет ничего хуже одиночества.
   Глава 49
   Энн открыла глаза. И с удивлением увидела в тусклом свете лицо, которое не видела вот уже много месяцев. С тех пор, как была ещё Аббатисой Дворца Пророков в Танимуре, что находится в Древнем Мире.
   Средних лет сестра смотрела на нее. Средних лет, если считать пятьсот с чем-то лет средним возрастом, напомнила себе Энн.
   - Сестра Алессандра.
   Говорить было больно. Губы заживали плохо. Челюсть все ещё не очень хорошо двигалась. Энн не знала, сломана она или нет. Даже если и сломана, все равно ничего не поделаешь. Будет заживать, как у всех обычных людей. Магии-то нет.
   - Аббатиса, - холодно поприветствовала женщина.
   Энн вспомнила, что у Алессандры была длинная коса. Длинная коса, которую она всегда укладывала короной. Теперь её седеющие волосы были обкромсаны и свободно висели чуть выше плеч. Энн подумала, что эта прическа куда больше подходит к её довольно-таки выдающемуся носу.
   - Я принесла вам поесть, Аббатиса, если хотите.
   - Почему? Почему ты принесла мне поесть?
   - Его Превосходительство желает, чтобы вас кормили.
   - Почему ты?
   - Вы меня не любите, Аббатиса, - чуть улыбнулась женщина.
   Энн постаралась выдать как можно более сердитый взгляд. Но сильно сомневалась, что с такой опухшей физиономией, как у нее, ей это удастся.
   - Вообще-то говоря, сестра Алессандра, я люблю тебя так же, как люблю всех чад Создателя. Мне просто претят твои действия. Ты продала свою душу Безымянному.
   - Владетелю Подземного Мира. - Улыбка сестры Алессандры стала чуть шире. - Значит, вы можете любить женщину, ставшую сестрой Тьмы?
   Энн отвернулась, хотя от миски с жарким шел божественный аромат. Беседовать дальше с падшей сестрой она не желала.
   Будучи закованной, Энн не могла есть самостоятельно. Она безоговорочно отказалась принимать пищу из рук солгавших ей сестер и предавших её, вместо того, чтобы стать свободными. И до сего момента её кормили солдаты. Обязанность эта не вызывал у них восторга. И, судя по всему, результатом их отвращения к обязанности кормить старуху и было появление тут сестры Алессандры.
   Сестра Алессандра поднесла ложку ко рту Энн.
   - Вот, поешьте. Я сама приготовила.
   - Почему?
   - Потому что подумала, что вам понравится.
   - Надоело отрывать ножки муравьям, сестра?
   - Какая же у вас отменная память, Аббатиса! Я не делю этого с детства, с тех пор, как впервые появилась во дворце Пророков. Если мне не изменяет память, именно вы убедили меня расстаться с этой привычкой, поняв, что я просто несчастна, оказавшись вдали от дома.
   Ну а теперь попробуйте ложечку. Пожалуйста!
   Энн искренне изумилась, услышав из уст этой женщины слово "пожалуйста". И открыла рот. Есть было больно, но если не есть, то ослабеешь. Энн могла отказаться от пищи или найти какой-нибудь другой способ умереть, но у неё имелась поставленная перед ней задача и, следовательно, повод жить.
   - Неплохо, сестра Алессандра. Совсем даже недурственно.
   Сестра Алессандра улыбнулась вроде бы с гордостью.
   - Я же вам говорила! Вот, съешьте еще.
   Энн медленно ела, аккуратно пережевывая мягки овощи, стараясь не травмировать лишний раз поврежденную челюсть. Куски мяса она попросту заглатывала, не жуя, чтобы не повредить заживающую как придется челюсть.
   - На губе у вас, похоже, останется шрам.
   - Мои любовники очень огорчатся, что моя красота пострадала.
   Сестра Алессандра засмеялась. Не грубым или циничным хохотом, а искренним звенящим веселым смехом.
   - Вы всегда могли меня рассмешить, Аббатиса.
   - Да, - ядовито ответила Энн. - Поэтому-то я и не понимала так долго, что ты перешла на сторону зла. Я думала, что моя малышка Алессандра, моя счастливая веселушка Алессандра никогда не окажется втянутой в злые игры. Я так верила, что ты любишь Свет.
   Улыбка сестры Алессандры испарилась.
   - А я и любила, Аббатиса.
   - Пфе! - Фыркнула Энн. - Ты любила только себя!
   Женщина некоторое время помешивала суп, затем протянула следующую ложку.
   - А может вы и правы, Аббатиса. Обычно вы всегда были правы.
   Энн тщательно жевала овощи, взглядом изучая мрачную крошечную палатку. Она устроила такой бенц, когда её попытались оставить с сестрами Света, что Джегань, похоже, предпочел поместить её в персональную маленькую палатку. Каждую ночь в землю вгонялся длинный стальной штырь, к которому её приковывали. А палатку ставили уже потом.
   Днем же, когда армия готовилась двигаться дальше, её засовывали в деревянный сундук, который запирали то ли на замок, то ли с помощью какого-то штыря. Энн точно не знала, потому что сидела внутри сундука, когда его запирали и отпирали. Затем сундуку грузили в закрытый фургон без окон и вентиляции. Это Энн знала, поскольку ухитрилась проковырять щелку между плохо подогнанными досками сундука.
   Останавливаясь на ночь, Энн из сундука вытаскивали и одна из сестер сопровождал её в уборную, затем бывшую Аббатису приковывали к штырю и ставили палатку. Если ей вдруг приспичивало в течение дня, то выбор у неё был небогатый. Либо терпеть, либо нет.
   Иногда имперцы не трудились ставить палатку и она оставалась прикованной на виду у всех, как собака.
   Энн постепенно начала любить свою маленькую палатку и радовалась, когда её ставили. Это было её личным убежищем, где можно было вытянуть затекшие ноги и руки, прилечь или помолиться.
   Энн проглотила ложку супа.
   - Ну, приказал ли тебе Джегань ещё что-нибудь, кроме как кормить меня? Может, отлупить меня ради его удовольствия или твоего?
   - Нет. - Сестра Алессандра вздохнула. - Просто кормит вас. Насколько я понимаю, он ещё не решил, что с вами делать, но пока суд да дело хочет, чтобы вы оставались в живых, чтобы однажды ему пригодиться.
   Энн смотрела, как женщина помешивает суп.
   - Знаешь, он ведь не может проникнуть в твой разум. Сейчас не может.