Гудкайнд Терри. Дух Огня

   Пережитый опыт преисполнил Несан чувства товарищества. Они смеялись, радуясь своему братству.
   Услышав звук приближающейся кареты, они застыли. Глядя друг на друга дикими глазами, они, тяжело, дыша, прислушались.
   Карета остановилась.
   Не пытаясь выяснить, почему она встала и не дожидаясь, когда кто-нибудь появится, они дунули прочь, чтобы нырнуть в дальний пруд и смыть с себя кровь.
   Глава 39
   Услышав стук в дверь, Далтон поднял глаза от доклада.
   - Да?
   Дверь открылась и высунулась рыжая голова Роули.
   - Мастер Кэмпбелл, тут кое-кто хочет вас видеть. Говорит, его зовут Ингер. Говорит, он мясник.
   Далтон был занят и ему было неохота разбираться с кухонными проблемами. У него и так хватало проблем, требующих решения. Целая куча всяким разных, от полной ерунды до достаточно серьезных, и все требовали его внимания.
   Убийство Клодины Уинтроп наделало много шума. Ее хорошо знали и любили. Она была заметной фигурой. Город стоял на ушах. Но, если знать как, то всегда можно воспользоваться такой ситуацией. Далтон был в своей стихии.
   Он позаботился о том, чтобы момент убийства Стейн выступал перед Директорами Комитета Культурного Согласия, чтобы никто не смог заподозрить имперца. Человек, носящий плащ из человеческих скальпов, пусть даже добытых в бою, всегда рискует вызвать подозрение.
   Городская гвардия рапортовала, что видели, как Клодина Уинтроп пошла пешком из Ферфилда в направлении поместья. Вполне обычная вещь, даже по ночам. Эта дорога была сильно загружена транспортом и до сих пор считалась совершенно безопасной. Гвардейцы сообщили и о группе молодых хакенцев, пивших той ночью в городе, незадолго до убийства. Естественно, люди предположили, что на неё напали хакенцы и громко объявляли инцидент очередным доказательством ненависти хакенцев в отношении андерцев.
   Теперь ночью пешеходов сопровождали гвардейцы.
   Целый хор голосов требовал от Министра сделать что-нибудь. Эдвин Уинтроп, сраженный убийством жена, слег. Но и из постели он тоже взывал к правосудию.
   Нескольких юнцов арестовали, но потом отпустили, когда было доказано, что они в ночь убийства работали на ферме. На следующую после убийства ночь изрядно набравшиеся в таверне мужчины двинулись на поиски "хакенских убийц". Обнаружив несколько хакенских парней, они, пребывая в глубочайшей уверенности, что перед ними убийцы, забили ребят до смерти под радостные крики зевак.
   Далтон написал для Министра несколько речей и от его имени разослал приказ с указанием некоторых мер, которые следует принять в связи с возникшим кризисом. Убийство предоставило министру предлог в одной из своих жарких речей намекнуть на тех, кто не желал видеть его Сувереном, как на виновников разжигания страстей вокруг нового закона, спровоцировав таким образом всплеск насилия. Он призвал к принятию новых жестких законов, охлаждающих "мстительные порывы". Его нападки на Комитет Культурного Согласия подорвали позиции Директоров, находившихся в оппозиции Министру.
   Собравшиеся слушать его выступление толпы Министр призвал принять меры - не указав, какие именно - против эскалации насилия. Такие меры никогда не обозначались конкретно и чрезвычайно редко какие-то действия предпринимались вообще. Но таких воззваний вполне хватало, чтобы убедить народ, что Министр настроен действовать решительно и эффективно. Главное выказать озабоченность, что не требует усилий и не нуждается в проверке действием.
   Конечно, для обеспечения этих мер придется поднять налоги. Блестящая формулировка: выставить оппозицию разжигателем насилия и приравнять её к жестокости хакенских владык и убийц. Министр с Далтоном таким образом захватывали контроль над большей частью экономики страны. А это - власть.
   Бертран наслаждался, оказавшись в центре всего этого, раздавая приказы, обличая зло, встречаясь с разными группами озабоченных граждан и успокаивая народ. Вся эта история, скорее всего, довольно быстро заглохнет, народ займется другими делами и об убийстве все забудут.
   Хильдемара была счастлива. А для Далтона только это и имело значение.
   Роули, все ещё ждал, просунув голову в дверь.
   - Скажи Ингеру, чтобы шел со своими проблемами к мастеру Драммонду, бросил Далтон, берясь за следующий документ. - Драммонд - шеф-повар и подготовка пира - его обязанность. Я дал ему список инструкций. Он наверняка знает, как заказывать мясо.
   - Слушаюсь, господин.
   Дверь закрылась и снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом весеннего дождя. Такой дождик полезен для пшеницы. А хороший урожай утихомирит ворчания по поводу новых налогов. Откинувшись на стуле, Далтон вернулся к чтению бумаг.
   Похоже, что отправитель этого сообщения видел с целителями, направлявшихся в резиденцию Суверена. С самими целителями ему переговорить не удалось, но целители провели в резиденции всю ночь.
   Возможно, что в их помощи нуждался кто-то другой, не обязательно Суверен. Народу в резиденции Суверена полным-полно, почти столько же, сколько в поместье Министра Культуры, с той разницей, что все они обслуживали только Суверена. Вся деловая жизнь, даже та немногая, что велась Сувереном, кипела в отдельном здании. В нем же Суверен давал аудиенции.
   В поместье Министра тоже случалось, когда целители проводили там одну-две ночи с больным, но сие вовсе не означало, что болен сам Министр. Самую большую опасность для Министра мог представлять какой-нибудь ревнивый муж, что мало вероятно. Мужья как правило, наоборот, стремились подсунуть своих жен кому-нибудь из высокопоставленных чиновников, чтобы добиться для себя привилегий и поблажек. Качать же права было неполезно для здоровья.
   Как только Бертран станет Сувереном, то проблема чьих-то оскорбленных чувств отпадет сама собой. Для женщин - большая честь удостоиться внимания Суверена. Это означало прикоснуться к святости. Считалось, что совокупления с Сувереном благословляет сам Создатель.
   Любой муж охотно сам затолкает жену в постель Суверена, буде она не возражает. Престижность такой привилегии была, так сказать, побочным эффектом приобретаемой святости. И муж был основным бенефициантом этой альковной святости. Ежели благочестивая дама, удостоившаяся персонального интереса Суверена была совсем юной, то благословение снисходило и на её родителей.
   Далтон вернулся к предыдущему сообщения и перечитал его. В последние дни никто не видел жену Суверена. Она не нанесла запланированный официальный визит в детский дом. Возможно, это она заболела.
   Или сидит у постели мужа.
   Ждать смерти старого Суверена - все равно что ходить по канату. Покрываешься потом и учащается пульс. Перспектива была радужной, главным образом потому, что смерть Суверена - чуть ли не единственное событие, на которое Далтон не мог повлиять. Суверена слишком хорошо охраняли, чтобы можно было рискнуть помочь ему перейти в мир иной. Особенно когда старик и так уже одной ногой в могиле.
   Оставалось только ждать. А пока суд да дело очень осторожно направлять все в нужное русло. Они должны быть полностью готовы, когда наступит час.
   Далтон перешел к следующему документу, но там не было ничего интересного. Какой-то мужчина жаловался на женщину, обвиняя в том, что она якобы наложила на него заклятие, поразившее его подагрой. Этот человек публично пытался записаться на прием к Хильдемаре Шанбор, поскольку она была общеизвестна чистотой нрава и добрыми деяниями, чтобы заняться с ней сексом на предмет снятия заклятия.
   Далтон коротко хохотнул, представив себе эту совокупляющуюся парочку. У мужика, помимо отвратительного вкуса по части женщин, к тому же ещё явно не все дома. Далтон записал имя жалобщика, чтобы потом передать охране, вздохнув, что приходится тратить время на такую вот чушь.
   Снова раздался стук в дверь.
   - Да?
   Опять возникла голова Роули.
   - Мастер Кэмпбелл, я передал этому мяснику, Ингеру, что вы велели. А он говорит, что пришел не по делам кухни. - Роули понизил голос до шепота. - Говорит, что в поместье случились какие-то неприятности и хочет поговорить об этом с вами, а если вы его не примете, то тогда он пойдет в Комитет к Директорам.
   Выдвинув ящик, Далтон убрал туда сообщения, оставшиеся на стол бумаги перевернул текстом вниз и встал.
   - Впусти его.
   Ингер, мускулистый андерец, лет на десять старше Далтона, вошел, приветственно кивнув.
   - Спасибо, что приняли меня, мастер Кэмпбелл.
   - Не за что. Пожалуйста, проходите.
   Ингер вытер руки и снова поклонился. Он оказался неожиданно опрятно одет, чего Далтон не ожидал от мясника. Он больше походил на торговца. Далтон сообразил, что, раз он способен обеспечивать мясом поместье, этот человек владеет большим предприятием, так что он скорее действительно торговец, чем работяга.
   - Пожалуйста, присаживайтесь, мастер Ингер, - жестом пригласил Далтон.
   Глаза Ингера обежали кабинет, ничего не оставляя без внимания. И присвистнул. Мелкий лавочник, поправил себя Далтон.
   - Спасибо, мастер Кэмпбелл. - Здоровенный мясник взялся толстой лапищей за спинку стула и придвинул его ближе к столу. - Достаточно просто Ингер. Привык, знаете ли. - Его губы изогнулись в улыбке. - Только мой старый учитель звал меня мастер Ингер, да и то пред тем, как дать мне палкой по рукам. Как правило за то, что я не готовил уроки по чтению. Вот за цифры меня никогда не лупили. Считать я любил. Полезная штука, как выяснилось. Умение хорошо считать помогает мне в делах.
   - Да, могу себе представить, - согласился Далтон.
   Ингер, кинув взгляд на боевые стяги и копья, продолжил.
   - Теперь-то у меня дело широко поставлено. Поместье Министра - мой лучший покупатель. Уметь считать необходимо, чтобы вести дела. Так что пришлось выучиться. У меня работает много хорошего народа. И всех заставляю учиться считать, чтобы не ошибались при поставках.
   - В поместье весьма довольны вашей работой, заверяю вас. Пиры не были бы столь великолепными без вашей неоценимой помощи. ВЫ имеет полное право гордиться, поставляя столь отборное мясо и птицу.
   Ингер расплылся в улыбке, будто его только что поцеловала симпатичная девчонка на ярмарке.
   - Благодарствуйте, мастер Кэмпбелл. Очень любезно с вашей стороны. Вы правы, я действительно горжусь своей работой. Большинство не столь любезны как вы, и не замечают этого. Вы действительно хороший человек, как о вас и говорят.
   - Я стараюсь как могу помогать людям. Я всего лишь их покорный слуга, - любезно улыбнулся Далтон. - Могу ли я вам чем-то помочь, Ингер? Нужно что-то поменять в поместье, чтобы вам было легче работать?
   Ингер придвинулся ближе вместе со стулом. Положив локоть на стол, он наклонился к Далтону. Рука у него была размером с хороший окорок. Некоторая застенчивость мгновенно исчезла, густые брови сошлись на переносице.
   - Штука в том, мастер Кэмпбелл, что я не спускаю своим людям ни малейших огрехов. Я трачу время, обучая их рубить и готовить туши, учу счету и все такое. И не терплю тех, кто филонит и тем гордится. Я всегда говорил, что основа процветающего предприятие - чтобы клиент был доволен. Те, кто этого не понимают, видят мой кулак или дверь. Некоторые говорят, что я слишком требователен, но я такой, какой есть. И в моем возрасте уже не изменишься.
   - Помне так вполне честный подход.
   - Но, с другой стороны, - продолжил Ингер, - я ценю тех, кто у меня работает. Они делают добро мне, а я им. Я знаю, как некоторые относятся к своим работникам, особенно хакенцам, но я не таков. Люди относятся ко мне хорошо, и я к ним так же. По-моему, это справедливо
   При таком подходе к делу ты сближаешься с теми, кто у тебя работает и живет. Понимаете, о чем я? С годами они становятся практически членами семьи. Они становятся тебе дороги. Это вполне естественно, если у тебя есть мозги в голове.
   - Я вполне могу понять, как...
   - Некоторые из моих работников - дети тех, кто работал у меня прежде и чьей помощью я стал уважаемым мясником, каковым сейчас являюсь. - Ингер наклонился суть ближе. - У меня двое сыновей и они хорошие ребята, но иногда мне кажется, что те, кто у меня живут и работают со мной мне дороже этих двоих.
   И одна из таких работников - милая хакенская девчушка по имени Беата.
   В голове Далтона зазвенели тревожные колокольчики. Он вспомнил ту девушку-хакенку, которую Бертран со Стейном вызвали наверх, чтобы с нею поразвлечься.
   - Беата. Не могу сказать, что это имя мне о чем-то говорит, Ингер.
   - Да и не с чего. У неё дела на кухне. Помимо всего прочего, она поставляет мою продукцию. Я ей доверяю, как собственной дочери. Она отлично соображает в цифрах. Запоминает все, что я скажу. Это важно, потому что хакенцы не умеют читать, так что я не могу дать им список. Очень важно, чтобы они хорошо запоминали. И мне никогда не приходится селить за погрузкой, потому что она никогда ничего не путает и берет то, что я перечисляю. С ней я не беспокоюсь, что она возьмет что-то не то или чего-то не хватит.
   - Понимаю...
   - Так вот, вдруг ни с того ни с сего она категорически отказалась возить товар в поместье.
   Далтон видел, как сжался объемистый кулак мясника.
   - Сегодня мы должны были поставить сюда большой груз. Для пира. Я велел ей запрячь Броуни, потому что у меня есть для неё груз, который надо доставить в поместье.
   Она сказала "нет". - Ингер грохнул кулаком по столу. - Нет!
   Мясник чуть отдвинулся и поправил покосившуюся свечку.
   - Я плохо воспринимаю, когда мои работники говорят мне "нет". Но Беата, ну, она мне как дочь. Поэтому вместо того, чтобы врезать ей оплеуху, я попытался с ней поговорить. Я думал, может тут замешан какой-то парень, который ей разонравился и она больше не хочет его видеть, или что-то в этом роде. Я не очень-то разбираюсь в том, что твориться у девочек в голове, от чего они вдруг с цепи срываются.
   Я её усадил и спросил, почему она не хочет везти груз в поместье. А она ответила, что не хочет, и все. Я сказал, что это не аргумент. Она ответила, что отвезет двойной груз куда угодно в другое место. Сказала, что готова в наказание всю ночь драить полы, но в поместье не поедет ни за что.
   Тогда я спросил, не связано ли её нежелание с тем, что в поместье с ней кто-то что-то сделал. Она отказалась отвечать. Отказалась наотрез! Заявила, что больше никогда не будет ничего возить в поместье, и все тут.
   Я сказал, что раз она отказывается объяснять, чтобы я мог понять в чем дело, то ей придется везти груз в поместье, хочет она или нет.
   И тогда она расплакалась.
   Ингер снова сжал кулак.
   - Я знаю Беату с пеленок. И сомневаюсь, что хотя раз за последние лет двенадцать как минимум видел её плачущей. Я видел, как она, разделывая туши, сильно резала себе руки, но ни слезинки не уронила. Не разу слезы не пустила даже когда я ей поддавал. Морщилась от боли, но не плакала. Она плакала, когда умерла её мать. И это был тот самый единственный раз, когда я видел её плачущей.
   До того момента сегодня, когда я сказал ей, что она все равно поедет в поместье.
   Так что товар я привез сам. А теперь, мастер Кэмпбелл, хоть я и не знаю толком, что тут произошло, но что это ни было, Беата из-за этого плачет, и такая её реакция подсказывает мне, что случилось что-то нехорошее. Она раньше всегда любили сюда ездить. Всегда высоко отзывалась о Министре как о человеке, которого глубоко уважает за все, что он делает для Андерита. Она гордилась тем, что возит товар в поместье.
   А теперь все переменилось.
   Зная Беату, я догадываюсь, что кто-то тут её принудил. И зная Беату, готов спорить, что добровольно она не уступила бы. Ни за что.
   Как я уже сказал, она мне почти как дочь.
   Далтон не сводил глаз с мясника.
   - Она хакенка.
   - И что из этого? - Ингер в упор глядел на Далтона. - Так вот мастер Далтон, я хочу заполучить того юнца, что обидел Беату. Судя по тому, как она ревела, я понимаю, что там был не один, а больше. Может, её обидела группа парней.
   Я знаю, что вы человек занятой, да ещё это убийство Клодины Уинтроп, упокой Создатель её душу, но я буду признателен, если вы разберетесь с этим делом. Я не намерен никому спускать это с рук.
   Далтон, облокотившись на стол, сложил руки домиком.
   - Заверяю вас, Ингер, что не допущу, чтобы подобные вещи безнаказанно творились в поместье. Я считаю это дело очень серьезным. Кабинет Министра Культуры находится здесь, чтобы служить народу Андерита. И это просто ни в какие ворота не лезет, если один или несколько работающих здесь мужчин обидели молодую женщину.
   - Никаких если, - насупился Ингер. - Так оно и было.
   - Да, конечно. Смею лично вас заверить, что я сам займусь этим делом и доведу его до конца. Я не потерплю никого столь опасного в поместье, будь то андерец или хакенец. Здесь все до единого должны чувствовать себя в полной безопасности. Ч не позволю никому, андерцу ли, хакенцу ли, увильнуть от правосудия.
   Однако вы должны понимать, что с убийством столь важной дамы и возможной опасностью для жизни других людей, включая хакенок, в первую очередь я должен заниматься расследованием этого преступления. Город взбудоражен. Народ ждет, что столь чудовищное преступление будет наказано.
   - Я понимаю, - наклонил голову Ингер. - И принимаю ваше личное заверение, что этот юнец или юнцы не останутся безнаказанными. - Ингер встал, скрипнув стулом. - Или не юнец.
   Далтон поднялся.
   - Молодой он или старый, мы приложим все усилия, чтобы найти виновника. Даю слово.
   Ингер пожал Далтону руку. Рукопожатие у него было крепеньким, чтобы не сказать костедробильным.
   - Я рад, что обратился к тому, кому следовало, мастер Далтон.
   - И не ошиблись.
   - Да? - Отозвался Далтон на стук в дверь. Он приблизительно знал, кто пришел, поэтому продолжал писать инструкции для новых охранников, которых распорядился поставить в поместье. Гвардейцы, охранявшие поместье, армейскому начальству не подчинялись. Все они были андерцами. Далтон ни за какие пряники не доверил бы армии охрану поместья.
   - Мастер Кэмпбелл?
   Он поднял взгляд.
   - Заходи, Несан.
   Парень вошел и замер перед столом. Он казался выше, с тех пор как надел форму гонца, и ещё больше приосанился после той истории с Клодиной. Далтон был доволен тем, как Несан с о своим мускулистым приятелем выполнили поручение. Кое-кто из других парней предоставил Далтону подробный отчет.
   Далтон отложил ручку.
   - Несан, ты помнишь нашу с тобой первую встречу?
   Вопрос паренька несколько озадачил.
   - Да...э-э...да, господин! - Гаркнул он. - Помню.
   - Там, чуть дальше по коридору. Возле площадки.
   - Да, мастер Кэмпбелл. И очень признателен вам за то, что вы не...То есть, за то, что вы так хорошо ко мне отнеслись.
   - За то, что я не сообщил на кухню, что ты находился там, где тебе быть не полагалось.
   - Да, господин. - Несан облизнул губы. - Вы были очень добры, мастер Кэмпбелл.
   Далтон потер висок.
   - Я припоминаю, что ты тогда сказал мне, что Министр очень хороший человек и тебе бы не понравилось, если бы кто-то отзывался о нем плохо.
   - Да, господин, это правда.
   - И ты доказал, что слов на ветер не бросаешь. Доказал, что сделаешь все необходимое, чтобы защитить его доброе имя. - Далтон слегка улыбнулся. - А помнишь, что я тебе ещё сказал тогда на площадке?
   Несан откашлялся.
   - Что я когда-нибудь заработаю право на фамилию?
   - Верно. Пока что ты действуешь так, как я от тебя ожидал. А припоминаешь ли, что ещё тогда произошло на площадке?
   Далтон не сомневался, что парень все помнит. Такое не забывается. Несан напрягся, пытаясь найти слова, чтобы сказать, не называя вещи своими именами.
   - Ну, господин... то есть, там...
   - Несан, ты помнишь, как та юная дама тебя ударила?
   Несан кашлянул.
   - Да, господин, это я помню.
   - И ты её знаешь?
   - Ее зовут Беата. Она работает у мясника, Ингера. Она ходит со мной на покаяние.
   - И ты наверняка видел, что она тут делала. Министр тебя видел. Стейн тебя видел. Ты наверняка видел их с ней?
   - Министр не виноват, господин. Она получила то, что просила. Только и всего. Она все время сохла по нему, рассказывала, какой он красавец и какой чудесный человек. Каждый раз вздыхала, произнося его имя. Зная её, можно точно сказать, что она получила, что хотела. Господин.
   Далтон улыбнулся про себя.
   - Она тебе нравилась, да, Несан?
   - Ну, я толком не знаю, господин. Трудновато хорошо относится к кому-то, кто тебя ненавидит. Со временем надоедает, знаете.
   Далтон прекрасно видел, как паренек на самом деле относится к этой девице. У него все чувства на лбу написаны, как бы он ни отрицал.
   - Понимаешь, Несан, дело в том, что эта девушка может внезапно пожелать учинить неприятности. Иногда девушки так поступают спустя некоторое время. Однажды ты сам с этим столкнешься. Будь осторожен, выполняя их пожелания, потому что иногда они потом, позже, могут заявить, что никогда ни о чем подобном не просили.
   Паренек изумился.
   - А я и не знал, господин! Спасибо за совет!
   - Короче, как ты сказал, она получила лишь то, что просила. Силой её никто не принуждал. Теперь же она, похоже, передумала, и вполне возможно, начнет вопить об изнасиловании. Почти как Клодина Уинтроп. Женщины, побывавшие с занимающими важные посты мужчинами иногда так потом поступают, желая что-нибудь получить. Их обуревает жадность.
   - Мастер Кэмпбелл, я уверен, что она не...
   - Недавно мне нанес визит Ингер.
   Несан позеленел.
   - Она рассказала Ингеру?!
   - Нет. Она лишь заявила, что больше не станет возить в поместье товар. Но Ингер - человек неглупый. Он думает, что знает причину. И хочет справедливости. Если он заставит эту девушку, Беату, выдвинуть обвинение, то Министр может незаслуженно оказаться объектом мерзких обвинений. Далтон встал. - Ты знаешь эту девушку. Может возникнуть необходимость разобраться с ней, как с Клодиной Уинтроп. Она тебя знает. И позволит тебе приблизиться.
   Несан стал зеленовато-пепельным.
   - Мастер Кэмпбелл...господин, я...
   - Ты что, Несан? Ты уже не хочешь заработать фамилию? Потерял интерес к работе гонца? Разонравилась новая форма?
   - Нет, господин, дело не в этом.
   - А в чем, Несан?
   - Ни в чем, господин. Ну...как я уже сказал, она получила лишь то, что просила. И понимаю, что она не имеет права обвинять в чем-то Министра, потому что он ничего плохого не сделал.
   - Не больше права, чем было у Клодины.
   Несан судорожно сглотнул.
   - Нет, господин. Не больше.
   Далтон уселся обратно.
   - Я рад, что мы друг друга поняли. Я тебя позову, если она станет проблемой. Будем надеяться, этого не произойдет.
   Кто знает, может она и передумает выдвигать такое мерзкие обвинения. Может, кто-нибудь сумеет вбить ей в голову немного здравого смысла до того, как понадобится защищать Министра от её гнусных инсинуаций. Возможно, она даже придет к выводу, что работа у мясника - не для неё и отправится работать на какую-нибудь ферму. Или ещё куда.
   Далтон лениво жевал кончик ручки, провожая глазами Несана, аккуратно прикрывшего за собой дверь. И думал, что было бы любопытно посмотреть, как парнишка справится с задачей. Ежели не сможет, то Роули справится наверняка.
   Но если Несан все сделает, как надо, то тогда все детали улягутся в нужную мозаику просто тютелька в тютельку.
   Глава 40
   Сапоги мастера Спинка, вышагивавшего между скамьями, заложив руки за спину, ритмично выстукивали по полу. Слушатели все ещё всхлипывали, оплакивая андерских женщин, переживая за то, что сделала с ними хакенское войско. Несан думал, что знает, что ему предстоит услышать на этом уроке, но ошибся. Рассказ был намного ужасней, чем он мог себе вообразить.
   Он чувствовал, что лицо у него не уступает по цвету волосам. Мастер Спинк отлично заполнил пробелы в сексуальных познаниях Несана. Но это оказалось вовсе не столь приятным, как он предполагал. То, о чем он всегда так сладостно мечтал, после рассказов мастера Спинка о тех андерских женщинах вызывало лишь отвращение.
   Еще больше усугубляло положение то, что Несан сидел между двумя женщинами. Зная, о чем будет урок, женщины попытались сесть кучкой с одной стороны комнаты, а мужчины - с другой. Обычно мастеру Спинку было глубоко наплевать, как они рассаживаются.
   Но в этот раз мастер Спинк всех пересадил по-своему, поочередно мужчина - женщина - мужчина - женщина. Он знал всех и каждого, знал кто где живет и где работает. Он всех перемешал, сажая рядом малознакомых между собой людей.
   Он сделал это, чтобы усугубить испытываемую каждым неловкость, пока он рассказывал о каждой женщине и о том, что с ней проделывали. Он описывал все в мельчайших подробностях. Шокированная аудитория даже по большей части не всхлипнула ни разу, слишком ошарашенная и смущающаяся, чтобы кто-то рискнул привлечь к себе внимание.
   Несан, например, и слыхом не слыхивал о том, что такое возможно между мужчиной и женщиной, а ведь он наслушался всякого - разного от других поварят и гонцов. Конечно, те люди - хакенские владыки и были далеко не добрыми и ласковыми. Они хотели причинить тем андерским женщинам как можно больше боли. Хотели унизить их. Вот насколько отвратительными были хакенцы.
   - Не сомневаюсь, что все вы тут думаете, - продолжал мастер Спинк, "все это произошло очень давно. Много веков назад. То были хакенские владыки. Теперь мы стали лучше".
   Сапоги мастера Спинка остановились перед Несаном.
   - Ведь ты так думаешь, верно, Несан? Именно так думаешь, сидя тут в своей красивой форме? Ты считаешь, что вы лучше тех хакенских владык? Что хакенцы научились быть лучше?
   - Нет, господин, - пролепетал Несан. - Мы не лучше.