Клэнси Том. Долг чести

   — Таким образом, нам остаётся догадываться об их намерениях только на основании предпринятых ими действий.
   — И вот они перед нами, — согласился Робби, подходя к карте.
   — Индийцы подталкивают нас…
   — Да, заставляют адмирала Дюбро решиться на определённые действия, после чего у него не останется выбора. Вообще-то ловко придумано. Океан огромен, но, когда в нём перемещаются два флотских соединения, он становится куда меньше. Дюбро пока не обратился к нам с запросом о правилах ведения боевых действий, однако нам следует подумать об этом.
   — А если они погрузят свою бригаду на десантные корабли, что тогда?
   На этот вопрос ответил армейский полковник из штата адмирала Джексона:
   — Сэр, если бы мне поручили подготовку такой операции, мои действия были бы очень простыми. У них там уже есть миротворческие подразделения, заигрывающие с тамилами. Это означает, что захватить и удержать плацдармы для высадки будет легко и сам процесс станет чисто административным мероприятием. Высадка единого войскового подразделения на берег является самым трудным этапом такой операции, а здесь, мне кажется, все проблемы уже решены. Их Третья бронетанковая бригада представляет собой мощную боевую единицу. Короче говоря, у шриланкийцев нет никаких шансов помешать вторжению, не говоря уже о том, чтобы не допустить его. Далее захватываются аэродромы, и можно просто начинать перебрасывать на остров пехотные части. У Индии огромная армия. Выделить пятьдесят тысяч солдат для такой операции не составит ни малейшего труда.
   Допускаю, что в дальнейшем ситуация в стране перерастёт в длительную партизанскую войну, — продолжал полковник, — но на протяжении первых нескольких месяцев превосходство индийских войск будет подавляющим, а при господстве на море они смогут без особых усилий установить блокаду острова и партизанские действия постепенно сойдут на нет из-за того, что у них не будет источников снабжения. В итоге Индия одержит верх.
   — Самым сложным аспектом такой операции станет политический, — задумчиво произнёс Райан. — ООН может занять твёрдую позицию.
   — Однако оказать силовое давление в этом регионе окажется очень трудно, — напомнил Робби. — У Шри-Ланки нет традиционных союзников — если не считать самой Индии. Нет ни этнических, ни религиозных козырей, на которые можно положиться. В общем, не вижу причин, по которым мы проявим крайнюю обеспокоенность и пойдём на решительные меры.
   — Подобная сенсационная новость продержится на первых страницах газет в течение нескольких дней, — продолжил эту мысль Райан, — но, если индийцы будут действовать продуманно и ловко, Цейлон станет их пятьдесят первым штатом через…
   — Скорее, двадцать шестым, сэр, — поправил его полковник, — или войдёт в состав Тамилнада по национальным причинам. Это даже поможет индийцам решить тамильскую проблему. Думаю, они уже установили контакты.
   — Спасибо. — Райан посмотрел на полковника — оказалось, тот хорошо знаком с проблемой. — Таким образом, после того как произойдёт политическая интеграция Шри-Ланки — полные гражданские права и всё остальное, — сенсации уже не будет, а вместе с ней пропадёт всякий интерес. Хорошо задумано, — заметил Райан. — Но им нужен повод для начала операции. Таким поводом может стать восстание тамилов, а разжечь его индийцам не составит труда.
   — Вот это и станет сигналом для нас, — согласился Джексон. — Но ещё прежде нужно предупредить Дюбро, как ему следует действовать.
   А вот это окажется очень непросто, подумал Райан, глядя на карту. Боевое авианосное соединение 77.1 ВМС США направлялось на юго-запад, держась на расстоянии от индийского флота, однако по меркам океанских просторов не так далеко к западу от Дюбро протянулась длинная цепь атоллов, в конце которой находилась американская военно-морская база на острове Диего-Гарсия, — утешительно, но не очень.
   Блефовать всегда опасно, потому что противная сторона может разгадать твой блеф и принять контрмеры, а в данном случае вариант случайности несравнимо меньший, чем при игре в покер. Боевая мощь на стороне американцев, однако она может сыграть свою роль лишь в том случае, если они решатся прибегнуть к ней. Зато географические условия благоприятствуют индийцам. Строго говоря, у Америки нет жизненно важных интересов в этом регионе. Американский флот находится в Индийском океане главным образом для того, чтобы вести наблюдение за ситуацией в Персидском заливе, но отсутствие стабильности в любом регионе заразительно, и стоит людям начать нервничать по этому поводу, возникает нарастающий деструктивный процесс. Здесь особенно верна поговорка о том, что один стежок, сделанный вовремя, лучше запоздалых девяти, — всегда легче предотвратить события, чем заниматься потом ликвидацией их последствий. Следовательно, нужно принять решение по поводу того, где находится предел твоего блефа.
   — Ситуация становится сложной, правда, Роб? — спросил Джек с улыбкой, скрывающей беспокойство.
   — Было бы полезно знать, о чём думает противная сторона.
   — Постараюсь учесть это пожелание, адмирал. Поручу выяснить.
   — А как относительно правил ведения боевых действий?
   — Они остаются прежними, Робби, до тех пор пока президент не примет иного решения. Если, по мнению Дюбро, он подвергается нападению, пусть защищается. Надеюсь, на палубе у него стоят самолёты, снаряжённые полным боезапасом.
   — Да на какой палубе, черт побери! Они всё время в воздухе, доктор Райан, сэр.
   — Попробую выяснить, нельзя ли предоставить ему чуть большую свободу действий, — пообещал Джек.
   В это мгновение зазвонил телефон. Один из младших офицеров управления — морской пехотинец, недавно получивший звание майора, — поднял трубку и тут же протянул её Райану.
   — Слушаю. В чём дело?
   — Сообщение из центра связи Белого дома, сэр, — послышался голос дежурного офицера. — Премьер-министр Кога только что подал прошение об отставке. По мнению нашего посла, формирование нового правительства будет поручено Гото.
   — Что-то быстро. Передайте в отдел Японии Госдепартамента, чтобы прислали мне все необходимые материалы. Вернусь не позже чем через два часа. — Райан положил трубку.
   — Кога ушёл в отставку? — спросил Джексон.
   — У тебя что, приступ проницательности сегодня утром. Роб?
   — Нет, но я умею прислушиваться к телефонным разговорам. У меня создалось впечатление, что наша популярность за океаном заметно упала.
   — Да, события развиваются слишком стремительно.

* * *

   Фотографии прибыли с дипломатической почтой. В прошлом сумку дипкурьера открыли бы сразу по прибытии в аэропорт, но сейчас ситуация была более спокойной и государственный чиновник, отдавший правительственный службе много лет, сел в аэропорту Даллеса в служебный автомобиль и направился в Туманное болото — Госдепартамент. Там сумку вскрыли в охраняемом помещении и её содержимое рассортировали по категории срочности и отправили с курьерами в места назначения. Пухлый конверт с семью кассетами фотоплёнки передали сотруднику ЦРУ, который просто сел в свою машину и поехал к мосту на Четырнадцатой улице. Через сорок минут кассеты открыли в фотолаборатории, занимающейся обычно микрофильмами и другими утончёнными делами, но способной выполнить и такую несложную задачу, как проявление обычной плёнки.
   Вообще-то технику нравилось работать с обычной плёнкой — она была стандартной, операции несложными и оборудование для них использовалось самое простое, — и он уже давно перестал проявлять интерес к изображениям на кадрах, а следил лишь за тем, чтобы всё было проделано правильно. В данном случае наполнение цветом оказалось характерным и сразу все объяснило. Плёнка японской фирмы «Фуджи», подумал он. А ещё утверждают, что японская плёнка лучше «Кодака». Он проявил плёнку, разрезал её на слайды и поместил каждый в картонную рамку. Единственное, чем отличались эти слайды от тех, где родители запечатлеют первую встречу своего ребёнка с Микки Маусом, заключалось в том, что на каждой рамке стоял штамп «Совершенно секретно». Пронумеровав все слайды, техник уложил их в коробку, запечатал в пакет и поместил в корзинку для исходящих документов. Через тридцать минут в фотолаборатории появилась секретарша, взяла пакет, подошла к лифту и поднялась на пятый этаж здания, где в прошлом размещалась штаб-квартира ЦРУ. Зданию было уже почти сорок лет, и возраст его становился заметным. Коридоры пообветшали, краска на стенах выцвела и превратилась в безлико-жёлтую. И здесь наступил упадок, что особенно относилось к Научно-исследовательскому управлению стратегических вооружений. Это управление, бывшее когда-то одним из самых важных в ЦРУ, теперь едва сводило концы с концами.
   Здесь трудились учёные-ракетчики, и в данном случае их специальность соответствовала выполняемой ими работе. Задача этих учёных заключалась в том, чтобы изучать спецификации иностранных ракет и определять их истинные возможности. Это влекло за собой массу теоретических исследований, а также поездки к различным правительственным подрядчикам, на фирмах которых учёные сравнивали то, что имелось в их распоряжении, с тем, что уже знали американские специалисты. К сожалению, если можно так сказать, межконтинентальные баллистические ракеты и баллистические ракеты среднего радиуса действия, которые ранее составляли предмет наиболее пристального изучения для Управления стратегических вооружений и обеспечивали его вполне безбедное существование, уже почти полностью исчезли, и фотографии па стенах вызывали у учёных лишь ностальгические воспоминания о прошлом и никак не были связаны с настоящим. Сейчас учёные, которые специализировались прежде в этой области и получили образование в различных областях физики, были вынуждены овладевать знаниями о химических и биологических веществах, являющихся оружием массового поражения бедных стран. Но не сегодня.
   Крис Скотт, которому исполнилось тридцать четыре года, начал работать в Управлении стратегических вооружений ещё в то время, когда ракеты действительно являлись чем-то устрашающим. Выпускник Ренсселерского политехнического института, он завоевал известную репутацию среди коллег тем, что сумел определить основные тактико-технические данные советской ракеты СС-24 за две недели до того, как высокопоставленный агент ЦРУ в России сумел выкрасть описание этой советской «птички» на твёрдом топливе. Этим он заслужил похвалу тогдашнего директора ЦРУ Уилльяма Уэбстера. Однако теперь все СС-24 канули в Лету, а сегодня утром Скотт во время утреннего брифинга узнал, что у русских вообще осталась только одна ракета СС-19, которая составляет компанию единственной американской ракете «Минитмен-Ш», находящийся недалеко от Майнот, штат Северная Дакота, и обе ракеты ожидают своего окончательного уничтожения. Вдобавок Скотту не хотелось заниматься химией. В результате поступившие из Японии слайды стали чем-то вроде неожиданного благодеяния.
   Скотт приступил к делу без спешки. Уж времени-то в его распоряжении было сколько угодно. Открыв коробку, он разместил слайды для автоматической подачи в проектор и внимательно изучил каждый кадр, делая подробные записи. Для этого ему потребовалось два часа, и работу пришлось прервать на обеденный перерыв. Он снова уложил слайды в коробку и запер в сейф, после чего спустился в кафетерий на первом этаже. Предметом обсуждения среди находившихся там сотрудников были дальнейшие затруднения бейсбольной команды «Вашингтон редскинз» и перспективы того, что новый хозяин изменит создавшееся положение. Скотт заметил, что обедающие больше не спешили и никто из администрации не торопил их. Окна главного коридора, пересекающего все здание, выходили во двор, и люди, толпившиеся в коридоре, часто останавливались и разглядывали большой сегмент Берлинской стены, которая находилась здесь уже не первый год. Особенно это относилось к ветеранам, показалось Скотту, а себя он тоже причислял к их числу. Ну что ж, по крайней мере сегодня у него есть дело, что означает приятную перемену в монотонной череде дней.
   Вернувшись к себе в лабораторию, Крис Скотт задёрнул шторы и снова установил слайды в проекторе. Он мог бы выбрать только те, что заинтересовали его и которые он отметил, но сегодня у него нет больше работы, а потому её следует растянуть на весь день, если не на всю неделю, и потому Скотт решил с максимальной тщательностью сравнить все, что видит на экране, с информацией, полученной ранее от специалиста из НАСА.
   — Ты не будешь возражать, если я присоединюсь к тебе? — послышался голос Бетси Флеминг, просунувшей голову в дверь. Она тоже принадлежала к числу ветеранов, скоро рассчитывала стать бабушкой, а начинала секретаршей в разведывательном управлении Министерства обороны. Бетси поднаторела в фотоанализе и ракетостроении ещё со времени кубинского кризиса, и, хотя она не имела научной степени, её опыт в этой области был поистине энциклопедическим.
   — Да, конечно, — отозвался Скотт. Присутствие Бетси Флеминг всегда доставляло ему удовольствие, не говоря уже о том, что она была чем-то вроде матери для всех сотрудников отдела.
   — Ага, наш старый друг СС-19, — заметила она, опускаясь па стул. — Знаешь, Крис, а мне нравится, как она теперь выглядит.
   — Пожалуй, — согласился Скотт, потягиваясь и стряхивая послеобеденную дрёму.
   То, что раньше казалось безобразным, теперь явно привлекало. Корпуса ракет сверкали полированной нержавеющей сталью, и благодаря этому проявилось изящество конструкций. Окрашенные прежде в оливковый цвет, русские ракеты выглядели грубыми и даже жестокими. Сейчас они больше походили на космические ракеты-ускорители сообразно своему назначению, были как-то грациознее, и даже их огромная мощь больше впечатляла.
   — Парень из НАСА говорит, что японцы сумели заметно облегчить вес корпуса, применив более высококачественные материалы, — заметил Скотт. — Теперь я верю ему.
   — Жаль, что они не использовали такие же материалы для своих проклятых топливных баков, — проворчала миссис Флеминг. Скотт согласно кивнул. Он купил новую «кресту», и теперь его жена отказывалась ездить на ней, пока не будет заменён топливный бак. Дилер, через которого они приобрели автомобиль, сказал, что на это потребуется пара недель. Автомобилестроительная компания за свой счёт арендовала для них машину в напрасной попытке вернуть себе расположение общественности. Это означало, что Скотту придётся сдирать с ветрового стекла полученный новый талон для парковки машины, прежде чем автомобиль вернётся на фирму «Эвис».
   — А мы знаем, кто сделал эти фотографии? — спросила Бетси.
   — Один из наших агентов — это все, что мне известно. — Скотт нажал на кнопку. На экране появилось новое изображение. — Много изменений. У меня такое впечатление, что японцы старались сделать их особенно красивыми, — заметил он.
   — Как ты думаешь, какой вес им удалось сберечь таким образом? — спросила миссис Флеминг. А ведь он прав, подумала она. На стальной поверхности ракеты виднелись круговые узоры от полировки, похожие на те, что обычно бывают на винтовочном затворе…
   — Судя по тому, что нам сообщили из НАСА, это облегчило корпус ракеты более чем на тысячу двести фунтов… — Снова щелчок.
   — Да, но не в этом месте, — удивилась Бетси.
   — Действительно странно.
   В верхней части ракеты-носителя устанавливались боеголовки. СС-19 была предназначена для доставки к цели нескольких таких боеголовок. Относительно небольшие и тяжёлые, они изготавливались из плотного материала, и конструкция ракеты была приспособлена для их крепления. Любая межконтинентальная баллистическая ракета летела с непрерывным ускорением с момента начала полёта до полной остановки ракетных двигателей, однако момент наибольшего ускорения наступал перед самой их остановкой. В это мгновение, когда сгорало больше всего топлива, нарастание скорости достигало максимума и перегрузки превосходили 10 g. В то же самое время структурная прочность корпуса ракеты, зависящая от содержащегося внутри топлива, становилась минимальной, и потому крепление боеголовок должно быть тяжёлым и прочным, чтобы равномерно распределить их намного возросшую инерционную массу.
   — Значит, они не изменили этого? — Скотт недоуменно посмотрел на коллегу.
   — Интересно почему? Ведь теперь эта «птичка» предназначена для вывода на орбиту космических спутников…
   — Но это тяжёлые спутники, обеспечивающие космическую связь…
   — Да, верно, однако посмотри вот сюда…
   Основание для крепления боеголовок должно быть массивным и прочным по всей своей площади, тогда как крепление спутника связи представляет собой всего лишь узкое стальное кольцо, нечто вроде плоского бублика, и всегда кажется слишком лёгким для выполнения такой задачи. В данном случае крепёжное кольцо походило скорее на необычно массивное колесо. Скотт открыл ящик стола, достал оттуда недавнюю фотографию ракеты СС-19, сделанную американским офицером во время инспекционной поездки в Россию, посмотрел на неё и молча передал миссис Флеминг.
   — Действительно. Это самое обычное крепление для боеголовок, точно такое же, как было спроектировано русскими. Может быть, с использованием более качественных материалов, при более тщательной сборке. Японцы изменили почти все, верно? Тогда почему они именно это оставили таким, как раньше? — спросила Флеминг.
   — Мне тоже это кажется странным. Сохранив прежнюю крепёжную конструкцию, они не захотели избавиться от… сколько весит такое крепление? Сотню фунтов, а то и больше.
   — Совершенно непонятно, Крис. Именно здесь они должны были бы стремиться сберечь вес. Каждый килограмм в этом месте равен четырём или пяти на первой ступени ракеты. — Оба встали и подошли к экрану. — Одну минуту…
   — Совершенно верно, это крепление для боеголовок. Они не внесли здесь никаких изменений. Но тут отсутствует кольцо для крепления спутника. — Скотт недоуменно покачал головой.
   — Может быть, они сохранили крепёжное устройство для последней ступени?
   — Даже в этом случае такое массивное соединение на верхней части ракеты совершенно излишне, верно?
   — Словно решили все оставить, как на боевой ракете.
   — Да. Интересно почему?

14. Раздумья

   — Тридцать секунд, — предупредил ассистент режиссёра, когда появился последний рекламный клип воскресной утренней передачи. Её темой были Россия и Европа, что вполне устраивало Райана.
   — Есть вопрос, который я не могу задать тебе перед камерой, — улыбнулся Боб Хольцман, прежде чем возобновилась съёмка. — Скажи, как чувствует себя советник по национальной безопасности в стране, не испытывающей угрозы своей национальной безопасности?
   — Спокойно, — ответил Райан, посмотрев в сторону трех телевизионных камер. Ни на одной не горели красные лампочки, говорящие о ведущейся съёмке. — Спокойно и уверенно.
   — Тогда почему вы проводите столько времени на службе? — поинтересовалась Крис Хантер голосом, который был менее вызывающим, чем её взгляд.
   — Если я не приду на службу, — уклонился от прямого ответа Райан, — окружающие поймут, что без меня вполне можно обойтись. — Дело плохо, подумал он. Они все ещё ничего не знают об Индии, но догадываются. Что происходит что-то необычное. Проклятье. Ему не хотелось привлекать внимание к происходящим событиям. В такой ситуации давление со стороны общественности не принесёт никакой пользы, скорее наоборот.
   — Четыре! Три! Два! Один! — помощник режиссёра указал пальцем на ведущего телевизионного журналиста по имени Эдвард Джонсон.
   — Доктор Райан, каково отношение администрации к изменениям в японском кабинете министров?
   — Ну что ж, причиной этого стали трудности, возникшие в торговле между нашими странами, но это не относится к моей сфере деятельности. Если говорить кратко, то перед нами внутренняя политическая ситуация, которую японский народ сумеет легко решить сам, без советов с нашей стороны, — произнёс Джек уверенным голосом государственного деятеля, для приобретения чего понадобилось всего несколько уроков ораторского искусства. Впрочем, главное внимание ему приходилось обращать всего лишь на то, чтобы говорить помедленнее.
   Крис Хантер наклонилась поближе.
   — Однако главный кандидат на пост премьер-министра известен уже длительное время как враг Соединённых Штатов…
   — Ну, это слишком сильно сказано, — прервал её Райан с добродушной улыбкой.
   — Его выступления, статьи, книги никак нельзя назвать особенно дружелюбными.
   — Пожалуй. — Райан небрежно отмахнулся рукой и равнодушно улыбнулся. — Разница в отношениях с дружески и недружески настроенными странами заключается, как ни странно, в том, что первые часто настроены более критически, чем вторые. — А ведь совсем неплохо сказано, Джек, подумал он.
   — Значит, это ничуть вас не беспокоит?
   — Нет, — покачал головой Райан. Короткие ответы во время таких передач, казалось ему, ставят репортёров в трудное положение.
   — Спасибо, что вы согласились сегодня прийти к нам, доктор Райан.
   — Как всегда, это доставило мне немалое удовольствие.
   Райан продолжал улыбаться, пока на камерах не погасли красные огоньки. Затем он медленно сосчитал до десяти, подождал, пока остальные репортёры не сняли свои микрофоны, и, сняв свой, сошёл с рабочего участка сцены. И лишь после этого он счёл себя в безопасности и смог снова говорить. Боб Хольцман последовал за Джеком в гримерную. Визажисты ушли пить кофе. Райан взял пачку влажных бумажных салфеток и передал банку с ними Хольцману. Над зеркалом красовалась деревянная планка со словами:
   «Все сказанное здесь — не для печати».
   — Ты знаешь, в чём причина того, почему женщины так отчаянно боролись за равные права с мужчинами? — спросил Хольцман. — Вовсе не из-за равной оплаты, бюстгальтеров и прочих глупостей.
   — Ты совершенно прав, — согласился Райан. — Потому что они вынуждены пользоваться макияжем. Мы сами в этом виноваты. Господи, до чего я ненавижу это дерьмо! — воскликнул он, стирая краску со лба. — Чувствую себя дешёвой проституткой.
   — Подобное ощущение не такое уж необычное для политического деятеля, — заметила Кристина Хантер, вытирая лицо такими же бумажными салфетками.
   Джек засмеялся.
   — Это верно, но говорить об этом не слишком вежливо, мэм. — Неужели теперь я уже политический деятель? — спросил себя Райан. Пожалуй. Но как это случилось, черт побери?
   — Почему ты так старался уклониться от прямого ответа на мой последний вопрос, Джек? — спросил Хольцман.
   — Боб, если ты догадываешься, что я действительно пытался уклониться от прямого ответа, то не можешь не знать истинной причины. — Райан указал на надпись над зеркалом, затем решил постучать по ней пальцем, чтобы избежать путаницы и дать понять присутствующим, что он имеет в виду.
   — Мне известно, что предыдущее правительство пало, потому что мы опубликовали информацию о коррупции и подкупах, — произнёс Хольцман.
   Джек посмотрел на него, но промолчал. В такой ситуации даже замечание «никаких комментариев» может иметь немалое значение.
   — Тогда это помешало Гото стать премьер-министром. Как ты помнишь, он был первым кандидатом, верно?
   — Ну что ж, теперь у него появился ещё один шанс. Его терпение вознаграждено, — заметил Райан. — Если, конечно, ему удастся создать коалиционное правительство.
   — Не пытайтесь сбить меня с толку. — Хантер наклонилась к зеркалу и стёрла краску с носа. — Вы читаете все, что он говорит газетам, так же как и я. Гото сумеет сформировать кабинет министров, и вы отлично знаете, какими аргументами он будет пользоваться.
   — Слова немногого стоят, особенно в таком деле, — отозвался Джек. Он всё ещё не сумел сделать скачок воображения, чтобы включить себя в круг тех, кто занимается «таким делом». — Скорее всего просто болтовня, ещё один политический деятель, лишнего заложивший за воротничок, у которого был тяжёлый день в офисе или на ипподроме…
   — Или в чайном домике с гейшами, — предположила Крис. Она уже сняла с лица весь макияж, села на край стойки и закурила. Кристина Хантер, выпускница факультета журналистики Колумбийского университета, была опытным репортёром. Хотя ей было ещё далеко до пятидесяти, она только что получила назначение на должность ведущего международного комментатора «Чикаго трибюн». Её голос был сух, как песок в пустыне. — Два года назад этот ублюдок пытался затащить меня в постель, — продолжила она. — Выражения, которыми он пользовался, потрясли бы даже морского пехотинца, а предложения были… ну, скажем, весьма эксцентричными. Полагаю, у вас есть информация о его личных склонностях, доктор Райан?
   — Крис, я никогда, повторяю, никогда не буду обсуждать личные склонности иностранных политических деятелей, даже если мы знаем о них. — Райан сделал паузу. — Одну минуту. Но разве он говорит по-английски? — Райан закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что написано об этом в доставленных ему документах.
   — Значит, вам это неизвестно? Гото говорит по-английски, когда ему хочется, и не говорит, если не испытывает желания. В тот день у него не было желания говорить по-английски. А его переводчица, женщина лет двадцати семи, находилась рядом. Она даже не покраснела. — Хантер мрачно усмехнулась. — А вот я не могла не покраснеть. Как вы относитесь к этому, доктор Райан?