Клэнси Том. Долг чести

   А тебе выпало счастье разработать план захвата у японцев Марианских островов. Какими силами?
   Мы не сможем действовать лобовой атакой, решил Джексон. Японцы удерживают Марианские острова и имеющееся у них вооружение — главным образом американское — является исключительно эффективным. Но самым большим осложнением было количество находящихся там гражданских лиц. Население островов — все граждане США — насчитывало почти пятьдесят тысяч, причём большинство проживало на Сайпане, и любой план, при котором во имя освобождения возможна гибель значительного числа местных жителей, ляжет тяжким бременем на его душу. Адмирал Джексон не был готов на такой шаг. Это была совершенно новая война, ведущаяся по совершенно новым правилам, и он ещё не во всех сумел разобраться. Однако главные вопросы остались прежними. Противник захватил что-то, принадлежащее нам, и мы должны вернуть это себе — в противном случае Америка перестанет существовать как великая держава. Джексон провёл всю свою сознательную жизнь в вооружённых силах и понимал, что сейчас пишется новая страница в истории мира. К тому же, что он скажет главному старшине Мануэлю Орезе, если Соединённые Штаты не вернут себе острова?
   Итак, мы больше не можем овладеть островами, прибегнув к лобовой атаке. Америка больше не способна перебрасывать крупные силы, разве что с одной базы на другую. По сути дела у Америки не было ни большой армии ни большого флота, пригодного для её переброски. Как не было и передовой базы для поддержки вторжения. Или всё-таки это не так? Америке по-прежнему принадлежат почти все острова в западной части Тихого океана, и на каждом имеется аэродром или посадочная площадка. Самолёты могут теперь совершать более продолжительные перелёты и осуществлять дозаправку в Воздухе. Корабли в состоянии находиться в море практически неограниченное время, особенно теперь, с приходом атомной эры. Но самым главным является то, что произошла подлинная революция в технологии вооружений. Сейчас вооружённым силам больше не нужна дубинка. Ей на смену пришла рапира. И космическая съёмка. Сайпан, Здесь решится судьба войны. Именно Сайпан является ключом к цепи островов. Джексон снял телефонную трубку.
   — Райан слушает.
   — Джек, это Робби. Насколько свободны наши действия?
   — Мы не можем убивать людей. Сейчас не 45-й год, — ответил советник по национальной безопасности.
   — К тому же у них имеется ядерное оружие.
   — Да, я. знаю, мы занимаемся поисками пусковых шахт, и это будет нашей первой целью сразу после обнаружения. Но вдруг нам не удастся обнаружить их?
   — Мы должны, — ответил Райан. Должны? — подумал он. По разведывательным данным контроль над ядерным оружием находится в руках Хироши Гото, человека с ограниченными умственными способностями, ненавидящего Америку. Но ещё более важным было то, что Райан не был уверен, способна ли Америка предугадать ход его мыслей. То, что может показаться Джеку противоречащим здравому смыслу, вполне может казаться разумным и правильным Гото и тем, на чьи советы он полагается, возможно, Райзо Ямате, который дал первый толчок всему развитию событий и чьи мотивации до сих пор. оставались неизвестными. — Робби, мы должны уничтожить их ядерные ракеты, и вот в этом тебе предоставлена полная свобода. Я улажу этот вопрос с НСК, — добавил он, имея в виду Национальную структуру командования — бюрократический термин, изобретённый Пентагоном и означающий президента США.
   — Мы сможем прибегнуть к нашему ядерному оружию? — спросил Джексон. Райан знал, что профессия заставляет его мыслить такими категориями, какими бы ужасными ни были эти слова и возможные последствия.
   — Роб, мы не будем принимать решения по этому вопросу, пока у нас остаётся хоть малейший шанс, но тебе даётся право разработать план, принимающий во внимание и такую возможность.
   — Мне только что позвонил приятель с Сайпана. Похоже, кто-то предлагает заплатить баснословную цену за его дом.
   — Нам кажется, что они попытаются инсценировать там выборы — что-то вроде референдума по вопросу суверенитета. Если им удастся переселить местных жителей — ну что ж, тогда они смогут кое-чего добиться, правда?
   — Но мы не хотим допустить этого?
   — Не хотим. Мне нужен детальный план, Роб.
   — Ты его получишь, — заверил Райана заместитель начальника оперативного управления Пентагона.

* * *

   Дарлинг снова выступил по телевидению в девять вечера по восточному поясному времени. Уже начали распространяться слухи об ухудшении отношений с Японией. Ведущие телевизионных компаний, рассказывая о событиях на Уолл-стрите, намекали на происшествие с авианосцами на прошлой неделе и на проходящие между Соединёнными Штатами и Японией переговоры относительно Марианских островов, где, подчёркивали они, линии телефонной связи повреждены тайфуном, которого вроде бы на самом деле вовсе и не было. Неловко было признаваться, что они мало что знают. К тому времени корреспонденты в Вашингтоне обменивались информацией и её источниками, поражённые тем, что мимо них прошло нечто столь сенсационное. Это. изумление переросло в ярость на своё правительство, скрывшее от общественности такие значительные события. Брифинги, начавшиеся в восемь часов, помогли несколько смягчить ситуацию. Да, события на Уолл-стрите привлекают к себе наибольшее внимание. Действительно, решение финансового кризиса имеет жизненно важное значение для американского народа, превосходящее по значимости судьбу каких-то островов, которые далеко не все американцы могут найти на карте. Однако, черт побери, правительство не имеет права скрывать происходящее от средств массовой информации. Некоторые репортёры всё-таки поняли, что первая поправка к американской конституции гарантирует им право самим выяснять, что происходит в мире, а не требовать этого от других. Были и такие, кто догадались, что администрация США старается уладить конфликт без кровопролития, и потому несколько успокоились. Но не до конца.
   — Уважаемые соотечественники, — начал Дарлинг своё второе за этот день телевизионное обращение к американцам, и всем сразу стало ясно, что какими бы приятными ни были события сегодняшнего дня, вечерние новости будут плохими. Так и произошло.
   В понятии неизбежности есть что-то оскорбительное для человеческой натуры. По своей природе человек является существом, полным надежд и устремлений, — и первое и второе отвергает мысль о том, что есть вещи, не поддающиеся переменам. Но человек также склонен ошибаться, и иногда это делает неизбежными события, которых он так стремится избежать.

* * *

   Четыре бомбардировщика Б-1Б «лансер» находились сейчас в пятистах милях от побережья Японии и летели, вытянувшись в линию, курсом на восток от Токио. Затем они сделали поворот прямо на запад и легли на курс 270° и тут же снизились до высоты, облегчающей прорыв противовоздушной обороны. Офицеры, оперирующие аппаратурой электронного противодействия на борту каждого самолёта, знали сейчас больше, чем двое суток назад. По крайней мере им было известно, какие вопросы нужно задавать. Дополнительная информация, полученная с разведывательных спутников, позволила установить местоположение всех радиолокационных станций Японии, и американцы знали, что им по силам преодолеть сеть радиолокационного слежения. Важная часть сегодняшней операции заключалась в том, чтобы прощупать возможности японских Е-767, а для этого требовалась немалая осторожность.
   После 60-х годов бомбардировщики Б-1Б неоднократно подвергались модернизации. Их скорость теперь даже уменьшилась, зато в конструкции появились элементы технологии «стелс», так что обнаружить самолёт радиолокаторами стало гораздо труднее, особенно с носового ракурса. «Лансеры» имели радиолокационное поперечное сечение, РПС, большой птицы, тогда как у Б-2А оно напоминало воробья, стремящегося спрятаться от коршуна. Кроме того, бомбардировщики обладали огромной скоростью на малых высотах, что всегда является лучшим способом уклониться от атаки, которой экипажи надеялись избежать. Целью сегодняшней операции было прощупать поведение барражирующих японских самолётов раннего обнаружения, дождаться от них электронной реакции, затем развернуться и стремительно умчаться обратно в Элмендорф, унося с собой ещё большую информацию, чем уже получена. Это позволит разработать план настоящего нападения. Экипажи бомбардировщиков упустили из виду лишь одно обстоятельство: температура воздуха на одной части самолётов равнялась 31 градусу по Фаренгейту и 35 — на другой[21].

* * *

   Ками-2 находился в воздухе в сотне миль к востоку от Коси и следовал точно по линии с севера на юг со скоростью четыреста узлов. Каждые пятнадцать минут самолёт разворачивался и летел в обратную сторону. Он вёл патрулирование уже семь часов и ожидал смены на рассвете. Экипаж устал, но продолжал внимательно вести наблюдение, ещё не совсем освоившись с утомительной рутиной своей операции.
   Подлинная проблема была технической, и это сильно влияло на операторов. Их радиолокатор, хотя и весьма совершенный, оказался менее эффективным, чем предполагалось. Предназначенный обнаруживать самолёты, использующие технологию «стелс», он, возможно — операторы ещё точно не знали, — и годился на это благодаря усовершенствованию эксплуатационных характеристик. Сам радар был исключительно мощным, надёжным и точным в работе. Внутренние усовершенствования включали приёмную установку, охлаждаемую жидким азотом, что вчетверо увеличивало чувствительность, и программное обеспечение обработки принятых сигналов действовало превосходно. Собственно, в этом и заключалась суть проблемы. Радиолокационные дисплеи представляли собой обычные телевизионные экраны, на которые выдавалось компьютерное изображение, — результат растрового сканирования. Программное обеспечение было разработано таким образом, что обнаруживало все, что создавало ответный сигнал, и при такой мощности и таком уровне чувствительности оно демонстрировало объекты, не существующие на самом деле. Например, мигрирующих птиц. Программисты разработали программу с пределом скорости, при которой все, что имело скорость меньше ста тридцати километров в час, не принималось во внимание — в противном случае операторам приходилось бы следить за автомобилями, мчащимися по шоссе к западу от самолёта. Однако программное обеспечение позволяло принимать все без исключения отражённые сигналы, прежде чем решить, будет сигнал показан оператору или нет, и все, что находилось в пределах — или за пределами — этого кольца, через несколько секунд рассматривалось как возможный контакт с самолётом. Таким образом, пара альбатросов, летящих на расстоянии нескольких тысяч метров друг от друга, в воображении компьютера становилась движущимся самолётом. Это сводило с ума операторов, а вместе с ними и пилотов двух «иглов», сопровождающих самолёт раннего обнаружения на расстоянии тридцати километров. Результатом таких осложнений было раздражение, которое отражалось на суждениях операторов. Вдобавок при высочайшей чувствительности всей системы все ещё продолжающийся поток гражданских авиалайнеров походил на эскадры бомбардировщиков, и единственным облегчением было то, что Ками-1, барражировавший к северу от Ками-2, занимался слежением за ними и их опознанием.
   — Контакт, пеленг один-ноль-один, расстояние четыреста километров, — произнёс в интерком командир одного из самолётов. — Высота три тысячи метров… снижается. Скорость пятьсот узлов.
   — Снова птица? — раздражённо спросил полковник, возглавляющий операцию.
   — Нет, непохоже… контакт становится все более отчётливым.
   Другой лётчик в звании полковника осторожно отодвинул от себя рукоятку управления, и его бомбардировщик начал снижаться. Автопилот был теперь отключён. Входим в область действия воздушного радиолокатора и тут же покидаем её, сказал он себе, окидывая взглядом небо перед собой.
   — Вон наш друг, — послышался голос офицера группы электронного противодействия. — Пеленг два-восемь-один.
   Автоматически оба лётчика — первый и второй пилоты — посмотрели направо. Неудивительно, что там они ничего не увидели. Второй пилот тут же перевёл взгляд внутрь кабины. Ночью необходимо не отрывать взгляда от приборов. Отсутствие системы надёжных внешних ориентиров означает, что у человека может возникнуть головокружение, потеря пространственной ориентации, чего боятся все лётчики. Самолёт вроде приближался к слоистым облакам. Взгляд второго пилота тут же остановился на приборе, измеряющем наружную температуру. Тридцать пять по Фаренгейту, это хорошо. Стоит температуре опуститься на два-три градуса ниже — и тут же возникнет опасность обледенения, а у бомбардировщика Б-1, как и у большинства военных самолётов, отсутствовали антиобледенительные устройства. Ну что ж, по крайней мере операция заключалась в электронном, а не визуальном наблюдении, а наличие облаков не мешает работе радиолокаторов.
   Однако появление облаков означало увеличение влажности, и второй пилот упустил из виду, что датчик наружной температуры воздуха находится в носовой части самолёта и что хвостовое оперение расположено заметно выше. Там температура составляла 31 градус, и на вертикальном киле бомбардировщика начал образовываться лёд. Его было явно недостаточно, чтобы он мог как-то отразиться на управлении самолётом, но даже очень маленького слоя льда хватает, чтобы внести незначительные изменения во внешние очертания бомбардировщика, допуски радиолокационного поперечного сечения которого, РПС, измеряются миллиметрами.
   — У меня чёткий контакт, — произнёс командир Ками-2. Он замкнулся на контакте и перевёл его на дисплей, расположенный перед креслом полковника. — Пожалуй, вон там ещё один.
   — Да, вижу. — Контакт, заметил он, перестал снижаться и выходил на горизонтальный полет, направляясь прямо к Токио. Это не мог быть авиалайнер. У контакта нет транспондера. Курс не соответствует курсу гражданского самолёта, да и высота непохожа. Это мог быть только враг. Придя к такому заключению, командир приказал двум своим, истребителям направиться к цели.
   — Мне кажется, я могу запросить его сейчас более…
   — Нет, — прервал полковник по каналу внутренней связи. Два истребителя F-15J только что произвели дозаправку и находились в удобном положении для перехвата. Буквенно-цифровые символы на экранах Ками показывали, что они недалеко, лётчики истребителей видели на дисплеях передаваемое изображение, так что им не требовалось включать свои радиолокаторы наведения. При собственной скорости пятьсот узлов и такой же скорости приближающегося самолёта суммарная скорость составляла тысячу узлов и сближение было стремительным.
   Одновременно информация была передана в наземный региональный штаб ПВО, и очень скоро множество людей стали свидетелями электронной драмы. Теперь были обнаружены три приближающихся самолёта, которые располагались на таком расстоянии друг от друга, словно собирались нанести удар. Все знали, что если это бомбардировщики Б-1, то они могут нести бомбы или крылатые ракеты и совершить пуск последних. Это создавало проблему для командующего ПВО, да и время суток затрудняло её решение. Полученные им указания не были ещё достаточно конкретными, а запросить Токио он не мог. Но приближающиеся — самолёты находились в пределах зоны ПВО и были, скорее всего, бомбардировщиками. Как же поступить? — спросил себя генерал. Пока он приказал истребителям разойтись и каждому направиться к отдельной цели. Всё происходило слишком быстро. Генерал не был уверен в правильности принятого решения, но нельзя разработать план для каждой возможной ситуации, это были бомбардировщики, они находились слишком близко и стремительно мчались к цели.

* * *

   — Нас ещё «не осветили»? — спросил командир бомбардировщика. Он не собирался приближаться к японскому самолёту радиолокационного обнаружения ближе, чем на сто миль, и уже разработал в уме процедуру ухода от него.
   — Нет, сэр. Я вижу, как его радар «оглядывает» пространство каждые шесть секунд, но на нас он ещё не замыкался.
   — Не думаю, что они могут обнаружить нас таким образом, — произнёс вслух пилот.
   — Если нас обнаружат, мы успеем унести ноги. — Второй пилот нервно размял пальцы, надеясь, что его уверенность достаточно обоснованна.

* * *

   Не приходилось ожидать, что истребители ринутся в атаку в расчёте на лёгкую победу. Сейчас они находились выше слоя облаков, а прорываться сквозь них небезопасно. Приказ об атаке, поступивший по радио, не вызвал у лётчиков особого энтузиазма, они повиновались ему механически после бесчисленных часов тренировок и подготовки, в конце длинного утомительного ночного патрулирования. Радиолокатор Ками-2 перешёл на другую частоту и начал посылать электронные импульсы ко всем трём приближающимся объектам.

* * *

   — Они обнаружили нас, — тут же доложил офицер группы электронного противодействия. — Изменили частоту и посылают в нашу сторону мощные импульсы в К-диапазоне.
   — Наверно, только сейчас сумели нас заметить. — Этого следовало ожидать, не правда ли? Как только рассчитают курс сближения, попытаются уточнить его, У полковника было ещё немного времени. Он решил, что сохранит прежний курс в течение нескольких минут и увидит, что произойдёт.
   — Он не поворачивает, — произнёс командир. Бомбардировщик должен был отвернуть немедленно, не правда ли? — подумали все, кто находились на борту японского самолёта раннего радиолокационного обнаружения. Существовала только одна разумная причина, по которой бомбардировщик сохраняет прежний курс, и потому последовал очевидный приказ. Ками-2 снова изменил частоту радиолокатора, перейдя на огневой режим, и один из истребителей выпустил две ракеты с радиолокационными головками наведения. Второй «игл», к северу от первого, все ещё находился за пределами дальности эффективного обстрела своей цели. Его пилот нажал на кнопку форсажа и начал стремительно сближаться с ней.
   — На нас замкнулись — кто-то замкнул на нас свой радиолокационный луч!
   — Уходим влево. — Полковник передвинул ручку управления, увеличил мощность двигателей, и бомбардировщик устремился вниз, к самым гребням бушующих волн. Чтобы сбить мчащиеся ракеты с курса, из хвостового отсека было выпущено облако алюминиевой фольги. Облако почти сразу остановилось в холодном воздухе и начало медленно опускаться. Усовершенствованный радиолокатор на борту Е-767 мгновенно разгадал эту уловку и автоматически пренебрёг алюминиевой фольгой, замкнув свой тонкий луч наведения на бомбардировщике, продолжающем манёвр уклонения. Ракете оставалось только следовать вдоль этого луча. Годы научно-исследовательской работы и усилия конструкторов воплощались теперь в торжество технологии. Операторы на борту Е-767 молча думали об одном и том же: вот так, неожиданный поворот! Эта система была создана для того, чтобы защитить их страну от русских, а теперь она применялась против американцев. Специально не придумаешь!
   — Я не могу уйти от ведущего нас луча, — пробормотал полковник. Была сделана попытка активного глушения, но тонкий луч японского радиолокатора, ударяющий по алюминиевой обшивке американского бомбардировщика, пульсировал с мощностью в два миллиона ватт, и глушение не могло справиться с этим. Пилот принялся резко бросать свой самолёт из стороны в сторону. Он не знал, где находятся сейчас японские ракеты, и был вынужден полагаться на инструкцию, но тут же понял, что инструкция не предусматривала такой ситуации. Когда взорвалась первая ракета, попавшая в правое крыло, бомбардировщик находился слишком близко к морской поверхности, и катапультируемые кресла не могли спасти экипаж.
   Второму Б-1 повезло больше. Ракета вывела из строя два двигателя, однако и с уменьшенной вдвое мощностью бомбардировщик сумел скрыться от преследующего истребителя. Американский экипаж с облегчением вздохнул, но тут же лётчики снова задумались над тем, а удастся ли им дотянуть до Шемьи, прежде чем что-то ещё отвалится от их самолёта, обошедшегося налогоплательщикам в сто миллионов долларов. Остальные бомбардировщики тоже повернули назад, надеясь выяснить по прилёте, что же произошло на самом деле.
   Гораздо более важным явилось то обстоятельство, что было совершено ещё одно вооружённое нападение, погибли ещё четыре человека, и теперь обеим сторонам будет труднее положить конец этой войне, ведущейся без каких-либо определённых правил.

36. Обдумывание

   Случившееся не было такой уж большой неожиданностью, подумал Райан, однако это обстоятельство вряд ли утешит семьи четырех погибших офицеров ВВС. Операция планировалась как простая и безопасная, и единственным плюсом, пусть и полученным очень дорогой ценой, было то, что американцам удалось выяснить нечто новое о японской противовоздушной обороне. Итак, у них лучшие в мире самолёты ПВО. Если Америка собирается уничтожить японские межконтинентальные баллистические ракеты, придётся преодолеть воздушный щит Японии — но уничтожить ракеты необходимо. На столе Райана лежала толстая стопка документов. Информация НАСА о японских ракетах SS-19. Сведения о слежении за их испытательными запусками. Оценка возможностей японских ракет. Предположительный вес полезного груза. По сути дела все это только догадки. Ему требовались более надёжные данные, но такова природа разведывательной информации. Её никогда не хватает для того, чтобы сделать точное заключение, поэтому приходится полагаться на догадки и надеяться, что они окажутся верными. Райан почувствовал облегчение, услышав звонок кодированного телефона. По крайней мере это отвлекло его от мыслей, как объяснить президенту, что у него не хватает информации для принятия решения.
   — Привет, Мэри-Пэт. У тебя есть что-нибудь новое?
   — Кога хочет встретиться с нашими людьми, — послышался голос миссис Фоули. — Нам сообщили, что он встревожен происходящими событиями. Однако это опасно, — добавила она.
   Всё было бы гораздо проще, если бы я не знал этих двух парней, подумал Райан.
   — Согласен, — произнёс он. — Нам нужно как можно больше информации. Самое главное — это выяснить, кто действительно принимает там решения.
   — Только не правительство. Все указывает на это. И только это может объяснить, почему все произошло так неожиданно. Так что очевидный вопрос…
   — И ответ на твой очевидный вопрос — «да», Мэри-Пэт.
   — Кто-то должен понести за это наказание, Джек, — послышался бесстрастный голос заместителя директора ЦРУ по оперативным вопросам.
   — Непременно, — ответил советник президента США по национальной безопасности.

* * *

   Молодой двадцатипятилетний дипломат, он был заместителем помощника торгового атташе, и его редко приглашали на важные совещания, а если такое и случалось, на его долю выпадали обязанности пажа при королевском дворе давно ушедших веков — он следил за тем, что потребуется его начальнику, подносил напитки и вообще старался выглядеть как можно незаметнее. Разумеется, он был и офицером разведки, к тому же и в этой сфере деятельности занимал самую младшую должность. Он должен был каждое утро, по пути из дома в посольство забирать из тайных «почтовых ящиков» сообщения, если замечал соответствующий сигнал, как случилось этим воскресным утром в Токио. Порученное задание бросало вызов его изобретательности, поскольку всякий раз запланированное приходилось выдавать за случайное, забирать материалы из «почтового ящика» каждый раз надо было по-другому, но непременно не привлекая к себе внимания. Это был всего лишь второй год его работы в качестве полевого агента-оперативника, но парень уже задавал себе вопрос, как можно заниматься этим в течение многих лет и не сойти с ума.
   Вот она. Металлическая банка — на этот раз красная, из-под кока-колы — лежала в придорожной канаве между левым задним колесом «ниссана» и бордюром тротуара, в двадцати метрах впереди, как и полагалось. Она не могла находиться здесь долгое время — любой прохожий мог поднять её и бросить в мусорную урну. Русский восхищался тем, как жители Токио следят за опрятностью своего города. Говоря по правде, почти все в этом трудолюбивом и вежливом народе вызывало у него восхищение, тем более его тревожила продуманная и тщательно разработанная деятельность японских контрразведывательных служб. Правда, он работал под прикрытием дипломатического паспорта, так что в худшем случае пострадает всего лишь его профессиональная карьера, что не так и страшно — ведь работа в аппарате торгового атташе научила его разбираться в бизнесе, и он не умрёт с голоду, покинув государственную службу. Молодой дипломат, идя по переполненному утром тротуару, наклонился и поднял пустую металлическую банку. Банка имела вогнутое дно для более плотной упаковки в коробку, и пальцы дипломата ловко извлекли из выемки прикреплённый клейкой лентой сложенный пакетик. В следующее мгновение пустая банка уже летела в мусорную урну, что стояла на углу, а молодой человек повернул налево, в сторону посольства. Выполнено ещё одно важное задание, а со стороны могло показаться, что аккуратный прохожий всего лишь убрал мусор с тротуара этого самого опрятного города мира. Потребовалось два года подготовки, подумал он, чтобы превратить меня в профессионального мусорщика. Может быть, через несколько лет ему доверят вербовку собственных агентов. По крайней мере тогда не придётся пачкать руки.