Клэнси Том. Долг чести

   — Не вижу, чтобы японцы бегали по улицам с автоматами, адмирал. А вы обратили внимание, что в выступлении этого генерала не было ни единого слова об американских гражданах?
   — Нет. А это и вправду важно. — Боже мой, что ещё я упустил?
   — Тут у меня произошёл не слишком приятный случай, сэр. — Ореза вкратце описал посещение яхты японским офицером.
   — Вам не в чём винить себя, главный старшина. А теперь ваша страна займётся решением этой проблемы, ясно?
   — Полагаюсь на вас, адмирал. Пока ухожу с канала.
   — Правильно. Держитесь, — приказал Джексон. Оба знали, что это пустые слова, что они ничего не значат.
   — Понятно. Конец связи.
   Джексон положил трубку.
   — Предложения? — произнёс он.
   — Вы хотите сказать, помимо «бред сумасшедшего»? — спросил один из офицеров штаба.
   — Мы можем считать все это бредом сумасшедшего, но кому-то происходящее кажется чертовски логичным. — Нет смысла делать выговор офицеру за такое заявление, решил Джексон. Потребуется время, чтобы понимание ситуации проникло сквозь защитную оболочку неприятия. — Среди вас есть кто-нибудь, кто не верит полученной нами информации? — Адмирал обвёл взглядом присутствующих. В кабинете было семь офицеров, а в Национальный центр военного командования не берут дураков.
   — Это действительно может показаться каким-то бредом, сэр, но все указывает на то, что дело обстоит именно так. Каждая база, каждая станция в том районе, с которой мы пытались связаться, ушла из эфира. На всех должны быть дежурные офицеры, но ни один телефон не отвечает. Спутниковая связь тоже бездействует. Четыре базы ВВС и одна армейская станция не выходят в эфир.
   — Есть что-нибудь из Госдепа? Или от спецслужб?
   — Ничего, — ответил полковник из разведывательного управления J-2. — Я рассчитываю получить дополнительные сведения, когда наш разведывательный спутник пролетит над Марианскими островами, это примерно через час. Уже передан запрос относительно поставленной задачи и высокой степени срочности.
   — Ки-хоул-11?
   — Так точно, сэр, и на нём задействованы все камеры. Там отличная погода, ни облачка. Мы получим превосходные снимки, — заверил адмирала сотрудник разведывательного управления.
   — Вчера там не было урагана?
   — Нет, сэр, — послышался ответ другого офицера. — Никакого объяснения для нарушения телефонной связи. Марианские острова соединены с остальным миром подводным кабелем через Тихий океан и спутниковой связью. Я говорил с руководством компании, обеспечивающей связь в том районе. Они не получили никакого предупреждения — просто все мгновенно нарушилось. Компания уже посылала запросы на свои станции, просила проверить каналы, прояснить ситуацию — никакого ответа.
   Джексон кивнул. Он выслушал мнение офицеров, потому что хотел получить подтверждение уже принятого им решения.
   — О'кей, подготовьте предупреждения в адрес всех главнокомандующих. Сообщите министру обороны и начальникам штабов. Я звоню президенту.
   — Доктор Райан, на канале спецсвязи Национальный центр военного командования, степень срочности — «критическая». Это снова адмирал Роберт Джексон. — При слове «критическая» все повернули головы в сторону Райана. Он поднял трубку.
   — Робби, это Джек. Что случилось? — Присутствующие в центре связи увидели, как побледнел советник по национальной безопасности. — Робби, это действительно так? — Райан посмотрел на дежурного офицера. — Где мы сейчас?
   — Приближаемся к заливу Гус-Бей, Лабрадор, сэр. Примерно три часа до прибытия в Вашингтон.
   — Попросите подняться сюда специального агента Элен Д'Агустино. — Райан снял руку с телефона. — Робби, мне нужен печатный текст… О'кей… нет, он всё ещё спит, по-моему. Понадобится тридцать минут на подготовку. Звони, если возникнет необходимость.
   Джек встал из кресла и прошёл в туалет. Пока мыл руки, старался не смотреть в зеркало.
   Агент Секретной службы ждала его в центре связи.
   — Вам так и не удалось выспаться, а?
   — Босс ещё не проснулся?
   — Сэр, он распорядился разбудить его за час до посадки. Я только что зашла к пилоту и…
   — Буди его, Дага, прямо сейчас. Затем поднимай Хансона и Фидлера. И Арни тоже.
   — Что случилось, сэр?
   — Ты ведь будешь присутствовать и все услышишь. — Райан снял с термопринтера спецсвязи лист бумаги и начал читать, затем поднял голову. — Я не шучу, Дага. Немедленно.
   — Президенту угрожает опасность?
   — Будем исходить из того, что угрожает, — ответил Джек и на мгновение задумался. — Лейтенант, где расположена ближайшая база ВВС, на которой есть истребители?
   Что? — гласило недоумение на её лице.
   — Сэр, на аэродроме Отис в Кейп-Код базируются «иглы» F-15, а в Берлингтоне, штат Вермонт, истребители F-16. Оба аэродрома принадлежат частям национальной гвардии ВВС и выполняют задачу по противовоздушной обороне Северо-американского континента.
   — Свяжитесь с ними и передайте, что президент хочет, чтобы его самолёт сопровождали друзья. — У лейтенантов, подумал Райан, есть неоспоримое достоинство: они не задают вопросов, почему отдан тот или иной приказ, даже когда не видят причины этого. А вот к Секретной службе это не относится.
   — Доктор, если вы считаете такие действия необходимыми, то и я должна знать, чем они вызваны, прямо сейчас.
   — Верно, Дага, ты права. — Райан оторвал первую страницу от листа термографической бумаги и передал её специальному агенту, продолжая читать вторую.
   — Господи! — ошеломлённо произнесла. Элен Д'Агустино, возвращая страницу. — Сейчас разбужу президента. А вы сообщите пилоту. При подобных обстоятельствах у них несколько иные правила поведения.
   — Хорошо. Пятнадцать минут, Дага, ладно?
   — Да, сэр. — Она начала спускаться по спиральному трапу, пока Райан направился в сторону кабины пилотов.
   — Осталось один-шесть-ноль минут лётного времени, доктор Райан. На этот раз пришлось лететь долго, правда? — произнёс дружеским голосом полковник, сидящий за штурвалом. Он обернулся, и улыбка исчезла с его лица.

* * *

   Мимо американского посольства они проехали по чистой случайности. Может быть, просто захотелось посмотреть на флаг своей страны, подумал Кларк. Это всегда приятно, когда находишься за рубежом, даже если звезды и полосы развеваются над зданием, которое спроектировал чиновник с артистическим настроем…
   — Кто-то беспокоится о проблемах безопасности, — сказал Чавез.
   — Евгений Павлович, я и без того знаю, что вы прекрасно говорите по-английски. Нет необходимости всё время практиковаться в нём, особенно разговаривая со мной.
   — Извини. Посмотри, Ваня, японцы принимают меры против возможного нападения, а? Если не считать одного инцидента, я не припоминаю ни единого случая хулиганства… — Его голос смолк. Здание посольства было оцеплено двумя взводами вооружённых пехотинцев. Это действительно казалось странным. Обычно, подумал Динг, одного или двух полицейских было достаточно, чтобы…
   — …твою мать! — выпалил он.
   Кларк почувствовал прилив гордости за парня. Каким бы отвратительным ни было ругательство, именно такой стала бы реакция русского. И причина была очевидна. Охрана, выставленная по периметру посольства, смотрела не только наружу, но и внутрь, а морских пехотинцев даже не было видно.
   — Иван Сергеевич, все это кажется мне очень странным.
   — Да, вы правы, Евгений Павлович. — равнодушно заметил Джон Кларк. Он не сбавил скорость, надеясь, что солдаты в оцеплении не обратят внимания на двух иностранцев, проезжающих мимо, и не запишут номер автомобиля. Впрочем, пришло время арендовать другую машину.

* * *

   — Фамилия — Арима, имя — Токикичи, сэр, генерал-лейтенант, возраст — пятьдесят три года. — Армейский сержант служил в разведывательном управлении. — Закончил Национальную академию обороны и поднимался вверх по служебной лестнице, всё время на хорошем счёту. Прошёл подготовку в воздушно-десантных войсках. Восемь лет назад учился на курсах усовершенствования в Карлайл-Бэрракс, отличные отзывы. Обладает хорошим политическим чутьём — так говорится в его досье. Связи в высших кругах. Занимает должность командующего Восточной армией — это примерно соответствует корпусу в армии США, но без тяжёлой поддержки, в том числе артиллерийской. Ему приданы две пехотные дивизии — Первая и Двенадцатая, Первая воздушно-десантная бригада. Первая сапёрная бригада, Вторая группа ПВО и другие подразделения.
   Сержант передал досье, в котором были две фотографии. Теперь у врага есть лицо, подумал Джексон. По крайней мере одно лицо. Адмирал посмотрел на него в течение нескольких секунд и закрыл папку. Степень готовности в Пентагоне вот-вот должна была повыситься ещё больше. Первый начальник штаба из Объединённого комитета начальников штабов уже прибыл, так что именно ему выпадет счастье проинформировать их о создавшейся ситуации. Джексон собрал документы и направился в «Цистерну» — вообще-то удобное помещение, расположенное снаружи кольца «Е» огромного здания.

* * *

   Чёт Номури провёл день, встречаясь в разное время с тремя своими контактерами и почти ничего не узнал, если не считать того, что, по общему мнению, происходит что-то очень странное, хотя никто не имел представления, что именно. Наконец Чёт решил направиться в баню, где, как он надеялся, может появиться Казуо Таока. В конце концов Таока действительно пришёл в баню. К этому времени американец провёл в воде столько времени, что его тело, казалось, совсем размокло.
   — У тебя был, похоже, не менее тяжкий день, чем у меня, — с трудом выдавил он с унылой улыбкой.
   — Что же так измучило тебя? — спросил Казуо. Его лицо выглядело усталым, но полным энтузиазма.
   — Тут в одном баре работает прелестная девушка. Я потратил на неё три месяца. И вот теперь мы провели с ней страстный вечер. — Номури опустил руку в воду и провёл ею по своему телу, морщась словно от боли в определённом месте. — Боюсь, у меня больше так никогда не получится.
   — Жаль, что той американки уже нет, — произнёс Таока, погружаясь в ванну со вздохом наслаждения. — Сейчас я с удовольствием провёл бы с ней время.
   — Она уехала? — спросил Номури невинным голосом.
   — Умерла, — ответил служащий, без труда преодолевая боль утраты.
   — Как же это случилось?
   — Они решили отправить её домой. Ямата послал к ней Канеду, начальника своей службы безопасности, чтобы все уладить. Однако выяснилось, что девушка пристрастилась к наркотикам, и её нашли мёртвой от излишне большой дозы. Очень жаль, — заметил Таока, словно говоря о кончине соседской кошки. — Но в той стране, откуда она приехала, есть и другие девушки.
   Номури кивнул с усталым равнодушием, подумав о том, что его приятель только что проявил себя совсем с другой стороны. Казуо был типичным японским служащим. Сразу после окончания колледжа он поступив на работу, заняв должность, мало чем отличающуюся от должности рядового клерка. После пяти лет службы в компании его послали на курсы повышения квалификации, что в Японии по уровню подготовки соответствовало деловой школе Пэррис-Айленд, а по строгости напоминало Бухенвальд. В том, как функционирует эта страна, было что-то поразительно жестокое. Номури понимал, что в Японии жизнь отлична от американской. В конце концов, это другая страна и каждая из них имеет свои особенности, что в общем-то совсем неплохо. Америка была наглядным доказательством этого, потому что самые разные люди, приехавшие в неё, обогатили страну своими особенностями, каждое этническое сообщество вносило что-то уникальное в плавильный котёл нации, создавая бурлящую, но одновременно живую и созидательную смесь. Однако лишь теперь он понял, почему люди стремятся в Америку, в особенности японцы.
   Япония предъявляла к своим гражданам высокие требования, или, точнее, эти требования предъявляла её культура. Босс всегда прав. Хороший работник исполняет приказы не рассуждая. Чтобы продвинуться по служебной лестнице, приходится целовать зад всем, кто стоит выше тебя, петь гимн свой компании, каждое утро проделывать упражнения подобно новобранцу в учебном лагере и приходить на службу на час раньше положенного времени, демонстрируя этим преданность и верность. Самым поразительным является то, что при подобных условиях вообще удаётся сохранять творческие способности. Возможно, лучшие из них пробиваются наверх, несмотря на всё это, или же умело скрывают свои внутренние чувства до тех пор, пока не займут по-настоящему влиятельной должности, однако к этому времени у них в душе накапливается столько ярости, что Гитлер по сравнению с ними кажется просто молокососом. Карабкаясь наверх, они дают выход этим чувствам в пьяных кутежах или диких оргиях, рассказы о которых Номури слышал в этой самой горячей ванне. Истории о поездках в Таиланд, на Тайвань, а в последнее время и на Марианские острова представляли особый интерес, от них покраснели бы даже его сокурсники по Калифорнийскому университету в Лос-Анджелесе. Все это были симптомы общества, в котором культивировалось суровое психологическое подавление чувств, где внешний фасад хорошего воспитания и вежливости представлял собой плотину, сдерживающую накопившуюся ненависть, ярость и разочарование. Время от времени плотину прорывало, что обычно старались регулировать, однако давление на неё нарастало, и одним из следствий было такое отношение к другим людям, особенно иностранцам, гайджин, которое оскорбляло чувства Чета Номури, воспитанного в американских традициях равноправия. Пройдёт ещё некоторое время, понял Чёт, и он возненавидит эту страну. Такое отношение будет нездоровым и непрофессиональным, подумал сотрудник ЦРУ, вспоминая лекции, выслушанные им на «Ферме»: хороший оперативник отождествляет себя с культурой страны, против которой ему приходится работать. Он же, однако, начинал склоняться в другую сторону, причём, по иронии судьбы, главной причиной этой растущей антипатии было то, что его корни уходили в глубь японской культуры.
   — Тебе действительно больше нравятся такие, как она? — спросил Номури, закрыв глаза.
   — О да. Трахать американцев скоро станет нашим национальным спортом, — хихикнул он. — Последние пару дней мы не теряли времени. Я сам был свидетелем этого, — с гордостью закончил Таока. Да, подумал он, наконец-то со мной полностью расплатились. Двадцать лет слепого повиновения принесли свои плоды. Он находился в «боевом штабе», прислушивался к происходящему, следил за всем, видел, как перед его глазами меняется история мира. Он, Таока, рядовой служащий, принял в этом участие, но ещё более важным было то, что на него обратили внимание, его заметили. Сам Ямата-сан.
   — Так какие же великие подвиги совершались, пока я занимался своими маленькими делами? — спросил Номури, открывая глаза и глядя на приятеля с похотливой усмешкой.
   — Мы вступили в войну с Америкой и победили! — заявил Таока.
   — В войну? Вот как? Нам удалось взять под контроль «Дженерал Моторс»?
   — Нет, в настоящую войну. Мы парализовали их Тихоокеанский флот, и Марианские острова снова принадлежат Японии!
   — Мой друг, тебе нельзя пить слишком много спиртного, — заметил Номури, искренне веря словам, адресованным этому хвастуну.
   — За последние четыре дня я не выпил ни капли! — запротестовал Таока. — Это чистая правда!
   — Казуо, — терпеливо произнёс Чёт, разговаривая с ним словно с ребёнком. — Ты умеешь рассказывать истории лучше любого, с кем мне доводилось встречаться. Ты так описываешь женщин, что у меня возникает шевеление в паху. Но ты любишь преувеличивать.
   — Только не на этот раз, честное слово, — сказал Таока, испытывая непреодолимое желание убедить приятеля. И начал подробный рассказ.
   Номури не проходил военной подготовки. Почти все, что он знал об этом, было почерпнуто им из книг или кинофильмов. Его задание не имело отношения к сбору информации о японских силах самообороны, а касалось всего лишь вопросов торговли и международных отношений. Но Казуо Таока действительно обладал даром незаурядного рассказчика, запоминал малейшие подробности, и прошло всего три минуты, как Номури пришлось закрыть глаза и приложить немалые усилия, чтобы сохранить улыбку на лице. И то и другое было результатом всесторонней подготовки в Йорктауне, штат Виргиния, как и развитая там память, направленная сейчас на то, чтобы запомнить каждое услышанное слово. В то же время другая часть мозга думала о том, как передать полученную информацию в Лэнгли. Единственной реакцией на слова Таоки было то, чего японец не мог ни увидеть ни услышать, — типичный американизм бился в мозгу оперативника: засранцы, проклятые засранцы!

* * *

   — О'кей, доктор Райан, «Десантник» встал и готовится к встрече, — сообщила Элен Д'Агустино. — «Жасмин», — это было кодовое имя Энн Дарлинг, — будет в соседней кабине. Госсекретарь и министр финансов пьют кофе. Арни ван Дамм чувствует себя, наверно лучше всех на борту самолёта. Пора браться за дело. Как там с истребителями?
   — Они будут рядом через двадцать минут. Мы решили вызвать «иглы» из Отиса. У них больше радиус действия, и они смогут сопровождать нас до самой посадки. Может быть, у меня мания преследования, а?
   Дага посмотрела на него холодным взглядом профессионала.
   — Вы знаете, доктор Райан, что мне всегда нравится у вас?
   — Что?
   — Вам не надо объяснять необходимость соблюдения безопасности, как приходится делать всем остальным. Вы думаете в точности, как и я. — В устах агента Секретной службы это звучало величайшей похвалой. — Президент ждёт вас, сэр. — Она стала спускаться впереди Райана по спиральному трапу.
   По пути к салону президента Джек столкнулся с женой. Как всегда, она была свежей и прелестной и ничуть не страдала от последствий банкета, несмотря на опасения мужа. Увидев его, Кэти хотела было пошутить, что проблемы возникли не у неё, а…
   — Что случилось?
   — Дела, Кэти.
   — Неприятности?
   Райан молча кивнул и прошёл вперёд, мимо агента Секретной службы и вооружённого сотрудника службы безопасности ВВС. Постели с двух раскладных диванов были убраны. На одном из них сидел президент Дарлинг в брюках и белой рубашке, без пиджака и галстука. На столике стоял серебряный кофейник. Через иллюминаторы по обеим сторонам салона виднелось небо. Самолёт летел примерно в тысяче футов над пушистыми кучевыми облаками.
   — Слышал, ты не спал всю ночь, Джек, — заметил Дарлинг.
   — Да, меня разбудили незадолго до Исландии, уж не помню точно когда, господин президент, — ответил Райан. Он не успел умыться и побриться, а волосы, похоже, выглядят так, подумал он, как у Кэти, когда она снимает шапочку, закончив длительную хирургическую операцию. Ещё хуже было выражение глаз — ему предстояло сообщить президенту самые мрачные новости, которые когда-либо приходилось говорить.
   — Ты ужасно выглядишь. В чём дело?
   — Господин президент, на основе имеющейся у меня информации, полученной за последние несколько часов, я считаю, что Соединённые Штаты находятся в состоянии войны с Японией.

* * *

   — В чём вы действительно нуждаетесь, сэр, так это в хорошем боцмане, который навёл бы порядок, — заметил Джоунз.
   — Рон, ещё одна такая выходка, и я прикажу бросить тебя в карцер, понятно? За сегодняшний день твоё поведение было слишком уж вызывающим, — произнёс Манкузо усталым голосом. — Не забудь, я командовал этими людьми.
   — Неужели я вёл себя по-дурацки?
   — Да, Джоунзи, — согласился Чеймберз. — Может быть, Ситона и надо было разок поставить на место, но ты перешёл все границы. Сейчас нам требуются разумные ответы, а не нахальные выходки.
   Джоунз кивнул, но остался при своём мнении.
   — Хорошо, сэр. Что имеется в нашем распоряжении?
   — Мы считаем, что у них восемнадцать подводных лодок, способных выйти в море. Две в капитальном ремонте и вряд ли смогут принять участие в боевых действиях — по крайней мере в течение нескольких месяцев, — сказал Чеймберз, сначала давая оценку силам противника. — Теперь, когда «Шарлотт» и «Эшвилл» вышли из игры, у нас семнадцать субмарин. Четыре из них в ремонте, их можно не принимать в расчёт. Ещё четыре проходят регламентные работы либо на местных верфях, либо в Сан-Диего. Четыре в Индийском океане. Может быть, нам удастся перебросить их сюда, а может быть, и нет. Остаётся пять. Три из них принимают участие в этих мнимых «учениях» вместе с авианосцами, одна в порту рядом с нами, у пирса. Последняя в Аляскинском заливе, совершает учебное плаванье. Ведь у неё новый капитан, назначенный три недели назад?
   — Да, — кивнул Манкузо. — Только начал осваиваться.
   — Господи, неужели в шкафу так пусто? — ошеломлённо спросил Джоунз. Теперь он жалел о своей шутке насчёт хорошего боцмана. Грозный Тихоокеанский флот США, всего пять лет назад самое мощное военно-морское соединение в истории цивилизации, превратился теперь в эскадру, основу которой составляют фрегаты.
   — Пять наших, восемнадцать японских, к тому же готовых к боевым действиям, в течение двух последних месяцев проводили учения. — Чеймберз посмотрел на карту бескрайнего океана на стене и нахмурился. — Ты посмотри, какой он большой, Джоунзи. — Безнадёжность, прозвучавшая в этих словах, больше всего беспокоила Рона Джоунза.
   — Как относительно тех лодок, которые на регламентных работах?
   — Уже отдан приказ ускорить работы. Таким образом, если нам повезёт, через пару недель у нас будет девять подводных лодок.
   — Позвольте обратиться, мистер Чеймберз, сэр?
   Чеймберз невольно обернулся в прошлое.
   — Да, старшина Джоунз, — как некогда отозвался он.
   — Помните, когда мы отправлялись на север в одиночку, следили там сразу за четырьмя или пятью лодками противника?
   Начальник оперативного управления кивнул почти ностальгически.
   — Это было давно, Джоунзи, — тихо сказал он. — Теперь мы имеем дело с новейшими подлодками, причём в их домашних водах, и…
   — Вы что, капитан первого ранга, променяли свои яйца на четвёртую нашивку на погонах?
   Лицо Чеймберза исказила гримаса дикой ярости.
   — Послушай, парень, я…
   — Нет, это ты послушай! — рявкнул в ответ Рон Джоунз. — Когда-то ты был решительным офицером, умел командовать людьми. Я полагался на тебя, потому что знал — ты сумеешь правильно распорядиться информацией, полученной от меня. Да, я верил тебе не меньше, чем верил ему, — Джоунз сделал жест в сторону адмирала Манкузо. — Когда мы выходили в море, у нас не было достойных соперников. И если бы ты должным образом исполнял свои обязанности командира подлодки, а ты — командующего подводными силами флота, Барт, эти парни остались бы живы! Проклятье! Когда я бросил свой рюкзак в рундук «Далласа», впервые прибыв на флот, я рассчитывал, что вы знаете своё дело. И разве я ошибался, джентльмены? Помните наш девиз на «Далласе»? Он гласил: «Всегда первые перед лицом опасности!» Так что же случилось теперь, черт побери?! — Вопрос повис в воздухе. Гнев лишил Чеймберза дара речи, зато командующий подводными силами Тихоокеанского флота понял, что хотел сказать бывший старшина.
   — Неужели положение кажется тебе настолько плохим? — спросил Манкузо.
   — Да, сэр. Ладно, мы получили пинок под зад от этих ублюдков. Теперь пора приступать к ответным действиям. Разве мы не хозяева морей? Кто лучше нас сможет доказать это?
   — Джоунз, ты всегда был наглецом, — заметил Чеймберз и снова посмотрел на карту. — Но, думаю, действительно пришло время взяться за дело.
   В дверь просунулась голова писаря.
   — Сэр, «Пасадена» только что связалась с нами. Командир сообщает, что готов приступить к выполнению боевого задания. Ждёт указаний.
   — Какое вооружение у неё на борту? — спросил Манкузо, понимая, что, исполняй он последние дни свои обязанности должным образом, ему не понадобилось бы задавать такой вопрос.
   — Двадцать две торпеды ADCAP дальнего радиуса действия, шесть ракет «гарпун» и двенадцать крылатых ракет, — ответил старшина. — Она в полной боевой готовности, сэр.
   Командующий подводными силами кивнул.
   — Передайте, чтобы ждали приказа.
   — Слушаюсь, сэр.
   — На ней хороший шкипер? — спросил Джоунз.
   — Это Тим Пэрри, — ответил Чеймберз. — Он служил у меня старпомом на «Ки-Уэсте». Справится с любым заданием.
   — Значит, сейчас ему всего лишь требуется приказ.
   Манкузо поднял трубку телефона, соединяющего штаб подводных сил с главнокомандующим Тихоокеанским флотом.

* * *

   — Да.
   — Запрос из Государственного департамента, — сообщила дежурный офицер связи, войдя в салон. — Посол Японии обратился с просьбой о немедленной встрече с президентом.
   — Бретт?
   — Давайте выслушаем его, — сказал государственный секретарь. Райан кивнул.
   — Это не может быть какой-нибудь ошибкой? — спросил Дарлинг.
   — В самое ближайшее время поступят данные фотосъёмки из космоса — над Марианскими островами пролетит разведывательный спутник. Сейчас там ночь, но это не имеет значения. — Райан закончил брифинг, и теперь стало очевидно, что информация явно недостаточна. Все указывало на то, что происшедшее выходит далеко за самые широкие рамки здравого смысла. Райан понял, что окончательно поверит этому лишь после того, как своими глазами увидит спутниковые фотографии.
   — Если все соответствует действительности, что тогда?
   — Потребуется некоторое время, — ответил Райан. — Посмотрим, что скажет японский посол.