Клэнси Том. Долг чести

   — Будешь держать нас в курсе дела?
   — В рамках закона, — улыбнулся советник по национальной безопасности. А закон требовал проинформировать Конгресс после осуществления «чёрной» операции.
   — А как относительно исполнительного распоряжения? — Исполнительное распоряжение, выпущенное ещё в период администрации Форда, запрещало спецслужбам страны предпринимать политические убийства.
   — У нас есть постановление, — ответил Райан. — Исполнительное распоряжение не действует в военное время. — «Постановление» представляло собой по сути дела указ президента, согласно которому он один мог толковать существующий закон. Короче говоря, все, что предлагал сейчас Райан, с формально-юридической точки зрения соответствовало закону — если у Конгресса не было возражений. Это был чертовски сложный способ руководства страной, но демократический строй требовал этого.
   — Значит, мы поставили все точки над «i», — резюмировал Трент. Феллоуз согласно кивнул. Оба конгрессмена наблюдали, как советник по национальной безопасности поднял трубку своего кодированного телефона и нажал кнопку скоростного набора. — Это Райан. Приступайте, — коротко произнёс он.

* * *

   Первый этап операции был электронным. Несмотря на решительные возражения главнокомандующего Тихоокеанским флотом, три съёмочные группы установили свои камеры на краю стоящих рядом сухих доков, где находились сейчас «Джон Стеннис» и «Энтерпрайз».
   — Нам запретили показывать ущерб, нанесённый кормовым отсекам авианосцев, но, согласно информированным источникам, он больший, чем кажется с первого взгляда, — лишь с незначительной разницей произнесли все трое ведущих. Когда была закончена прямая трансляция, камеры перенесли и провели дальнейшую съёмку авианосцев, затем съёмку продолжили с противоположной стороны гавани. Плёнки предназначались для архива и возможного дальнейшего использования. На них были корабли и доки без репортёров, озвучивающих передачу. Эти плёнки передали кому-то ещё и преобразовали в цифровую форму для дальнейшего применения.
   — Это критически повреждённые корабли, — коротко бросил Ореза. Каждый из авианосцев по тоннажу превосходил все корабли береговой охраны США, и как это Военно-морской флот, несмотря на свою отличную подготовку, допустил, чтобы им в зад всадили по паре торпед. Отставной боцман почувствовал, что у него от ярости поднимается кровяное давление.
   — Сколько же времени понадобится для ремонта? — спросил Барроуз.
   — Несколько месяцев. Очень много. Не меньше шести… и тогда мы окажемся в периоде тайфунов, — внезапно понял Португалец и почувствовал себя ещё хуже. После дальнейших размышлений его настроение совсем упало. К тому же ему совсем не нравилось оказаться на острове, который подвергнется штурму морских пехотинцев. Сейчас он находится в своём доме, стоящем на возвышенности, недалеко от батареи ракет «земля — воздух», на которую неминуемо обрушится огонь американских кораблей ; и самолётов. Может быть, всё-таки стоило продать дом за миллион долларов? Получив такие деньги, он сможет купить другую яхту, другой дом и заняться рыбной ловлей на островах Флорида-Киз. — Знаешь, ты ведь можешь вылететь отсюда домой в любое время, как только пожелаешь.
   — А-а, стоит ли торопиться?
   Предвыборные плакаты были уже напечатаны и развешены повсюду. Общественный канал кабельного телевидения каждые несколько часов передавал сообщения о планах будущего развития Сайпана. Теперь все на острове успокоилось, воцарились тишина и порядок. Японские туристы проявляли необычную вежливость, а солдаты ходили большей частью без оружия. Военные машины использовались для дорожных работ. Офицеры заходили в школы и проводили, дружеские ознакомительные беседы. Едва ли не за одну ночь были созданы две новые бейсбольные команды, и начались матчи новой лиги. Ходили разговоры, что пара ведущих японских команд из Первого дивизиона начнёт весенние тренировки на Сайпане. Для этого придётся построить стадион, и, возможно, шептали друг другу, у Сайпана будет собственная команда в Первом дивизионе. Орезе это казалось разумным. Остров расположен ближе к Токио, чем Канзас-Сити к Нью-Йорку. Нельзя сказать, разумеется, что местное население было довольно оккупацией, просто жители не видели пути к освобождению и потому, подобно всем оказавшимся в таком положении, смирились с ней. Японцы делали всё возможное, чтобы этот процесс проходил как можно мягче.
   Всю первую неделю оккупации демонстрации протеста проходили ежедневно. Однако генерал Арима, командующий войсками на острове, каждый раз выходил навстречу демонстрантам, навстречу любой съёмочной группе любой телевизионной компании и приглашал к себе в кабинет их руководителей для беседы, причём часто эти беседы передавались прямо в эфир. Затем реакция японских чиновников стала ещё более утончённой. Представители гражданской администрации и бизнесмены проводили длительные пресс-конференции, демонстрируя до кументы о том, сколько денег они вложили в развитие инфраструктуры острова, показывая на графиках, как изменилась после этого местная экономика, и обещая вложить ещё больше. Это не значило, что им удалось совсем избавиться от недовольства, но японцы подчёркивали свою терпимость, всякий раз обещая с уважением отнестись к результатам быстро приближающихся выборов. Мы ведь тоже живём здесь, говорили они. Мы тоже местные жители.
   Надежда умирает последней. Завтра исполнится две недели с момента захвата японцами Марианских островов, думал Ореза, а все, что они слышали, — это сообщения о проклятых переговорах. С каких это пор Америка вела переговоры по поводу захваченных у неё территорий? Может быть, дело именно в этом. Может быть, это и есть очевидный признак слабости их страны, и он почувствовал ощущение безнадёжности. Никто не сопротивлялся. Ну. скажите же нам, что наше правительство делает что-то, хотелось ему крикнуть адмиралу, что находился на другом конце космического сотового канала…
   — Да, какого черта. — Ореза прошёл в гостиную, вложил батареи в ручку телефонной трубки, просунул антенну в отверстие, просверлённое в середине салатной миски, и набрал номер.
   — Адмирал Джексон, — услышал он.
   — Говорит Ореза.
   — У вас что-нибудь новое?
   — Да, адмирал. Хочу сообщить вам, как закончатся выборы.
   — Не понимаю вас, главный старшина.
   — Я смотрел передачу Си-эн-эн о том, что два наших авианосца потеряли способность выйти в море, при этом специалисты говорили, что они не в силах предпринять что-то. Черт побери, сэр, даже когда аргентинцы захватили проклятые Фолкленды, британцы заявляли, что они вернут их себе. Я не слышу того же от нашего правительства. Чёрт возьми, что остаётся нам думать?
   Джексон несколько секунд обдумывал ответ.
   — Вы хорошо знаете, что я не могу нарушать правила и обсуждать военные операции. Ваша задача заключается в том, чтобы обеспечивать нас информацией, ясно?
   — Пока мы слышим только одно — как японцы будут проводить выборы. Ракетная батарея к востоку от нас закрыта теперь маскировочной сеткой…
   — Я знаю об этом. Как знаю и о том, что поисковый радар на вершине горы Тапочау функционирует и что около сорока истребителей размещено в аэропорту и на базе в Коблере. Мы насчитали ещё шестьдесят на базе Андерсен на Гуаме. Нам известно, что восемь эсминцев курсируют к востоку от острова и танкеры приближаются к ним для проведения бункеровки. Что ещё вас интересует? — Даже если Ореза «находился под наблюдением» — вежливое выражение, означающее пребывание под арестом, — в чём Джексон сомневался, в этой информации не было ничего секретного. Всем известно, что у Америки есть в космосе разведывательные спутники. С другой стороны, Орезе нужно знать, что Джексон пристально следит за положением и, что ещё больше важно, проявляет к нему интерес. Он испытывал стыд от того, что должен сказать дальше. — Главный старшина, я ожидал большего от такого ветерана, как вы.
   Ответ заставил его почувствовать себя лучше.
   — Вот это я и хотел услышать от вас, адмирал.
   — Как только случится что-нибудь новое, сразу сообщите нам.
   — Слушаюсь, сэр.
   Джексон положил трубку и взял со стола только что доставленный доклад о готовности «Джонни Реба».
   — Уже скоро, главный старшина, — прошептал он. Настало время встретиться с офицерами базы ВВС в Мак-Дилле, которые, как это ни кажется невероятным, носили зелёную армейскую форму. Адмирал не знал, что они напомнят ему о чём-то, что он видел несколько месяцев раньше.
   У всех солдат испанский должен быть родным языком, и они должны выглядеть как испанцы. К счастью, это не было сложной задачей. Специалист по личным документам вылетел из Лэнгли в Форт-Стьюарт, штат Джорджия, вместе со всем необходимым снаряжением, включающим десять пустых паспортов. Чтобы упростить задачу, всем были сохранены подлинные имена и фамилии. Старший сержант Джулио Вега сидел перед камерой в своём лучшем костюме.
   — Не улыбайтесь, — сказал ему специалист из ЦРУ. — Европейцы не улыбаются для фотографий на паспортах.
   — Да, сэр. — Кличка Веги среди солдат была Осо, медведь, но только ветераны осмеливались называть его так. Для остальных рейнджеров из роты «Фокстрот» 2-го батальона 175-го полка он был, только «старший сержант», и его знали как опытного сверхсрочника, готового оказать всяческую поддержку своему капитану при проведении операции, для участия в которой он только что добровольно вызвался.
   — Впрочем, вам понадобится и костюм получше.
   — Кто мне за него заплатит? — широко улыбнулся Осо. Это на фотографии будет мрачная физиономия, которую обычно видели солдаты, не справлявшиеся с его требованиями. Только не эти, подумал он, имея в виду восьмерых солдат, прошедших обучение прыжкам с парашютом (это требовалось от всех рейнджеров), каждый из которых принимал участие в боевых действиях в той или другой горячей точке. Что было необычно для военнослужащих 175-го полка, так это то, что ни один из них не стригся почти наголо, чтобы волосы напоминали короткую щетину. Вега вспомнил ещё одну группу, похожую на эту, и улыбка исчезла с его лица. Колумбия. Не все вернулись тогда живыми.
   Испанский язык в качестве родного, подумал он, выходя из комнаты. Испанский был, по-видимому, языком жителей Марианских островов. Подобно большинству армейских ветеранов в звании старшего сержанта, Вега получил степень бакалавра в вечернем колледже, где его специальностью была военная история — это, казалось ему, больше всего соответствовало выбранной им профессии, да и к тому же армия платила за обучение. Если на этих островах действительно говорят на испанском языке, то предстоящая операция приобретает определённый смысл. Название операции, о котором он узнал в коротком разговоре с капитаном Диегой Чека, тоже показалось ему подозрительным. Её назвали операцией «Зорро», что настолько развеселило капитана, что он решил поделиться этой новостью со своим старшим сержантом. Настоящего Зорро звали дон Диего, не правда ли? Капитан забыл имя бандита, однако старший сержант вспомнил. Если твоя фамилия Вега, разве можно отказаться от участия в подобной операции? — спросил себя Осо.

* * *

   Хорошо, что он в хорошей физической форме, подумал Номури. Даже просто дышать здесь было нелегко. Большинство европейцев, приезжающих в Японию, остаются в крупных городах, и им даже в голову не приходит, что эта страна не менее гориста, чем Колорадо. Тошимото было небольшим селением, впадающим в спячку зимой и процветающим летом, когда местные жители, уставшие от перенаселённого однообразия городов, переезжали для смены обстановки в сельскую местность. Деревня, расположенная в самом конце государственного шоссе номер 140, по сути дела погрузилась в спячку и, казалось, свернула на зиму тротуары, но Чету удалось найти место, где он смог арендовать небольшой четырехколесный мотоцикл-вездеход. Номури объяснил хозяину фирмы, что ему хочется на несколько часов отвлечься от городской суеты и побывать в горах. В обмен на небольшую сумму денег и ключи от машины он получил суровое, хотя и вежливое предупреждение о необходимости следовать вдоль тропинки и проявлять осторожность, за что Номури любезно поблагодарил хозяина и отправился в путь, направляясь вдоль реки Таки — скорее небольшого потока, чем реки, — вверх в горы. Через час, проехав примерно семь миль, он остановился, выключил двигатель, достал из ушей ватные тампоны и прислушался.
   Полная тишина. По дороге сюда Номури не заметил никаких следов на глине и гравии тропинки, по которой ехал вдоль порожистой реки, не увидел никаких признаков проживания в нескольких летних домиках, мимо которых проезжал, и теперь, прислушиваясь, не услышал ничего, кроме завывания ветра. На его карте был обозначен брод в двух милях вверх по склону, и, действительно, добравшись туда. Чёт увидел брод, который оказался чётко обозначенным и пригодным для переправы. Перебравшись на другой берег, он поехал дальше на восток, к Ширайши-сан. Подобно большинству вершин, склоны горы под воздействием воды и времени оказались изрезанными многочисленными ущельями, которые, постепенно сужаясь, заканчивались тупиками. Одна из долин горы Ширайши была особенно живописна в своей нетронутости сельским домом или летним коттеджем. Наверно, летом здесь разбивают свои лагеря бойскауты, чтобы прикоснуться к природе, которую остальная страна с таким усердием стремится уничтожить. Впрочем, скорее, в этом месте просто не оказалось залежей достаточно ценных минералов, что оправдало бы строительство шоссе или железной дороги. Кроме того, отсюда до Токио было сто миль по прямой, и могло показаться, что ты находишься в Антарктике.
   Номури повернул на юг и поднялся по ровному склону к вершине южного хребта. Ему хотелось побольше увидеть и услышать, и он, хотя и заметил одинокий недостроенный дом в нескольких милях внизу, не увидел столба дыма от горящей печки или клубов пара от горячей ванны и не услышал никаких звуков, кроме тех, что издаёт природа. Номури минут тридцать осматривал окрестности в небольшой бинокль. Он не спешил, стараясь убедиться в увиденном, осмотрел северный и западный склоны и отметил лишь поразительное безлюдие. Удовлетворённый, он спустился к реке Таки и вернулся в селение по тропе вдоль неё.
   — Сейчас здесь никого не бывает, — сказал ему хозяин фирмы, Сдающей в аренду мотоциклы, когда Номури наконец вскоре после заката солнца приехал во двор. — Позвольте мне предложить вам чашку чая?
   — Дозо, — поблагодарил сотрудник ЦРУ. Он взял чашку и вежливо поклонился. — Здесь просто великолепно.
   — Вы поступили разумно, выбрав это время года. — Мужчине хотелось поговорить. — Летом, когда распускаются листья на деревьях, природа выглядит восхитительно, хотя треск этих созданий, — он кивнул в сторону ряда мотоциклов, — нарушает горный покой. Зато они приносят мне некоторый доход, — признался он.
   — Непременно приеду к вам снова. У меня в конторе сейчас горячее время, приходится работать с утра до вечера. Только здесь можно насладиться тишиной.
   — Может быть, захватите с собой друзей? — предложил хозяин. Было очевидно, что ему нужны деньги в этот мёртвый сезон.
   — Да, конечно, постараюсь, — заверил его Номури. Хозяин поблагодарил его вежливым поклоном, сотрудник ЦРУ сел в свой автомобиль и направился в Токио, пути куда было три часа. По дороге он пытался понять, почему его ведомство дало ему поручение, позволившее расслабиться.

* * *

   — Ну что, парни, вы по-прежнему настроены решительно? — спросил Джексон у подразделения особого назначения.
   — Ты выбрал странное время, чтобы спрашивать нас, не передумали ли мы, Робби, — заметил старший офицер. — Если они настолько глупы, что позволяют штатским американцам разгуливать по их территории, — ну что ж, давайте воспользуемся этим.
   — Меня все ещё беспокоит высадка, — заметил представитель ВВС, перебирая воздушные навигационные карты и космические фотографии. — Мы выбрали хорошее место для проникновения — черт побери, навигационные ориентиры превосходны, — но, чтобы все прошло гладко, кто-то должен позаботиться об этих птичках АВАКС.
   — Все принято во внимание, — заверил его полковник из группы боевого командования ВВС. — Мы осветим для них небо, и вы сумеете воспользоваться образовавшейся брешью. — Он постучал указкой по третьей карте.
   — Экипажи вертолётов? — спросил Робби.
   — Работают сейчас на тренажёрах. Если повезёт, на обратном пути им останется только спать.
   Тренажёр, разработанный для данной операции, создавал у Сэнди Рихтера полное ощущение реальности. Это была комбинация новой компьютерной игры «Нинтендо-VR», которой увлекался его младший сын, и обычного тренажёра. Огромный шлем ничем не отличался от того, который он надевал, садясь за штурвал своего «команча», только был несравненно более сложным. Если он, сидя в «команче», смотрел на мир словно в глазок, то с помощью этого сложнейшего устройства перед ним открывался прямо-таки театр военных действий. Его можно было усложнить ещё больше, но и так созданный компьютером вид местности вместе со всей лётной информацией создавал у пилота ощущение реальности. Рихтер держал руки на штурвале и секторе газа этого виртуального вертолёта, летевшего над поверхностью воды к стремительно надвигающимся утёсам.
   — Приближаемся к повороту направо, — сказал он своему второму пилоту, который на этот раз сидел не позади него, а рядом — на тренажёре не требовалось сидеть точно на своём месте, как в кабине вертолёта. Находясь в этом искусственном мире, каждый видел то, что ему полагалось видеть, независимо от того, где он находился, только второй пилот, сидя рядом, имел в своём распоряжении два добавочных прибора.
   То, что они видели перед собой, являлось результатом шестичасовой работы суперкомпьютера.
   Комплект космических фотографий, сделанных за последние три дня, подвергся анализу, пересъёмке и преобразованию в трехмерное изображение, кажущееся чем-то вроде крупнозернистой видеоплёнки.
   — Слева — населённый пункт.
   — Да, вижу. — Он видел пятно флюоресцирующего света, которое в действительности было бы жёлто-оранжевым городским освещением, и увеличил высоту с пятидесяти футов, на которой .летел вот уже два часа. Рихтер подал ручку управления вправо, и наблюдатели, присутствовавшие в затемнённой комнате, были поражены тем, как тела обоих пилотов наклонились в сторону поворота, автоматически компенсируя якобы возникшую центробежную силу, которая существовала только в «воображении» компьютера, моделировавшего ситуацию. Они едва не засмеялись, но тут же вспомнили, что над Сэнди Рихтером лучше не смеяться.
   С того момента, как вертолёт пересёк виртуальный берег, он поднялся над хребтом и полетел вдоль него. Так решил сам Рихтер. В речных долинах, ведущих к Японскому морю, находились дороги и дома. Вот почему пилот принял решение как можно дольше сохранять акустическую скрытность и пойти на риск — лететь на большей высоте.
   В реальном мире он сумел бы справиться с этой опасностью при подлёте к цели, но в данный момент мир для него был не совсем реальным.
   — Истребители над головой, — предостерёг женский голос, как это произошло бы во время настоящей операции. — Снижаюсь, — ответил Рихтер на предупреждение компьютера, соскальзывая на вертолёте направо, ниже вершин горного хребта. — Если тебе удастся обнаружить меня на высоте пятидесяти футов от земли, то я проиграл, милая. Надеюсь, эта чёртова технология «стелс» на самом деле очень эффективна.
   В первоначальных разведсводках звучало беспокойство относительно совершенства радилокаторов на японских F-15X. Каким-то образом им удалось сбить один Б-1 и повредить второй, и никто ещё не сумел разобраться, как это произошло.
   — Скоро узнаем. — Что ещё можно сказать пилоту? В данном случае оценку дал компьютер. На протяжении последнего часа виртуального полёта Рихтеру всё время приходилось маневрировать над пересечённой местностью, что было достаточно изматывающим, и когда он «совершил посадку» в своём «Команче», то обливался потом и хотел поскорее принять душ, которого при реальном полёте наверняка не будет. А вот пара лыж может пригодиться.
   — Что, если противник…
   — В этом случае придётся привыкать к рисовому рациону. — Нет смысла беспокоиться обо всём. Зажёгся свет, пилоты сняли шлемы, и Рихтер увидел, что находится в небольшой комнате.
   — Проникновение на вражескую территорию прошло успешно, — сообщил свою оценку майор. — Ну как, парни, вы готовы совершить небольшой полет?
   Рихтер взял стакан ледяной воды со стола в дальнем углу комнаты.
   — Знаешь, мне даже в голову не приходило, что я смогу пролететь таким курсом настолько далеко.
   — Как относительно всего остального? — спросил его стрелок-радист.
   — Погрузят, когда вы прилетите на место.
   — А на пути назад? — не удержался от вопроса Рихтер. Лучше быть проинструктированным заранее.
   — У вас будет выбор из двух вариантов. Может быть, из трех. Мы ещё не приняли решения. Сейчас его изучают, — заверил пилота офицер войск специального назначения.

* * *

   Хорошо было то, что все это оказались пентхаусы, апартаменты на крышах высотных зданий. Этого следовало ожидать, подумал Чавез. Богачи, подобные этим мерзавцам, приобретали себе весь верхний этаж любого дома, который приглянется. Это позволяло им взирать на все свысока, смотреть на остальных сверху вниз, так же и небоскрёбы Лос-Анджелеса возвышались над нищенскими баррио его юности. Впрочем, никто из них не был солдатом. Люди военной профессии не испытывают желания так выделяться на фоне горизонта. Куда лучше скрываться в кустах вместе с крысами и пеонами. Ну что ж, все имеет свои недостатки, напомнил себе Динг.
   Оставалась одна проблема — отыскать место повыше. Это оказалось несложно. И снова им помогла мирная атмосфера города. Они просто выбрали подходящее здание, вошли в него, поднялись на лифте на верхний этаж и оттуда выбрались на крышу. Чавез установил камеру на треноге, выбрал самый мощный телеобъектив и начал снимать. Вести съёмку даже при дневном свете несложно, говорилось в инструкции, а тут ещё боги, распоряжающиеся погодой, пришли им на помощь — надвигался хмурый облачный вечер. Динг сделал по десять снимков каждого здания, перематывая плёнки и укладывая кассеты обратно в коробки для последующей разметки. На все ушло не более получаса.
   — Ты начал доверять этому парню? — спросил Чавех после передачи плёнок.
   — Динг, я только что начал доверять тебе, — негромко ответил Кларк, снимая этими словами напряжение момента.

38. Рубикон

   — Что же дальше?
   Райан помедлил с ответом. Адлер заслуживал, чтобы ему кое-что рассказать. Предполагалось, что переговоры должны вестись честно. Там никогда не говорят всей правды, но в то же самое время стараются не обманывать друг друга.
   — Дальше? Продолжай как и раньше, — произнёс наконец советник по национальной безопасности.
   — Что-то происходит. — Это не было вопросом.
   — Мы не сидим без дела, Скотт. Они ведь не собираются сдаваться, не так ли?
   Адлер покачал головой.
   — Думаю, не собираются.
   — Убеди их пересмотреть свою позицию, — предложил Джек. Совет не был таким уж новым, но сказать что-то требовалось.
   — По мнению Кука, в Японии действуют политические силы, старающиеся не обострять ситуацию. Его коллега в японской делегации снабжает его обнадёживающей информацией.
   — Скотт, у нас там два сотрудника ЦРУ, которые работают под прикрытием документов русских журналистов. У них состоялись переговоры с Когой. Он недоволен тем, как развиваются события. Мы посоветовали ему вести себя как обычно. Нет смысла ставить его под удар… Вот что, посоветуй Куку прощупать японского дипломата относительно оппозиции в их правительстве, кто они и какими силами могут располагать. Однако он ни в коем случае не должен сообщать, с кем мы поддерживаем контакт.
   — Хорошо, передам. В остальном придерживаться той же линии? — спросил Адлер.
   — Не делай никаких конкретных уступок. Ты сможешь потянуть ещё некоторое время?
   — Смогу, пожалуй. — Он посмотрел на часы. — Сегодня переговоры ведутся у нас. Мне нужно до их начала посоветоваться с Бреттом.
   — Держи меня в курсе.
   — Можешь не сомневаться.

* * *

   На Грум-лейк рассвет ещё не наступил. Пара транспортных самолётов С-5В вырулила на конец взлётной дорожки и поднялась в воздух. Груз не был тяжёлым, у каждого всего три вертолёта, ну и остальное снаряжение — не так уж много для самолётов, способных нести по два танка. Однако одному из них предстоит длительный перелёт, больше пяти тысяч миль, и при встречных ветрах потребуются две дозаправки в воздухе, что, в свою очередь, означает необходимость двух сменных экипажей для каждого самолёта. Добавочные пилоты вытеснили пассажиров в хвостовой отсек, позади крыльев, где кресла менее удобны.
   Рихтер откинул ручки сидений в своём трехместном ряду и вставил в уши ватные тампоны. Как только самолёт оторвался от земли, он автоматически сунул руку в карман лётного комбинезона, где обычно хранил сигареты — или, вернее, хранил раньше, пока не бросил курить несколько месяцев назад. Проклятие! Ну как можно отправляться в бой без сигареты? — спросил себя Рихтер, откинулся на подушку и заснул. Он даже не почувствовал воздушных ям, когда самолёт поднимался к потоку струйного течения над горами Невады.