Клэнси Том. Долг чести

   — Но вы должны пойти хоть на какие-нибудь уступки! — воскликнул посол, на глазах теряя свою дипломатическую сдержанность. Агент Секретной службы, стоявший позади него, шевельнул пальцами.
   — Мы даём вам возможность восстановить мир без принуждения с нашей стороны.
   — Этого слишком мало!
   — Правильнее обсудить этот вопрос с заместителем государственного секретаря Адлером и его делегацией. Вы знакомы с нашей позицией, — произнёс Райан. — Если вы считаете необходимым объявить о том, что обладаете ядерным оружием, мы не можем помешать вам. Хочу предупредить, однако, что это приведёт к серьёзной психологической эскалации, которая не пойдёт на пользу обеим нашим странам.
   Посол посмотрел на Дарлинга, надеясь, что тот как-то отреагирует. Приближались выборы в Айове и Нью-Гемпшире, и президенту необходимо успешно начать избирательную кампанию… Может быть, в этом и заключается причина столь жёсткого поведения? — подумал дипломат. В полученных из Токио указаниях говорилось, что он должен добиться для своей страны свободы манёвра, но американцы отказались идти на какие-либо уступки, и виновником этого наверняка является Райан.
   — Неужели доктор Райан говорит от имени Соединённых Штатов? — У посла дрогнуло сердце, когда он увидел, что президент покачал головой.
   — Нет, господин посол. От имени Соединённых Штатов говорю я. — Дарлинг сделал паузу, и на его лице появилась жёсткая улыбка. — Но в данном случае доктор Райан говорит от моего имени. Вы хотите сказать что-нибудь ещё?
   — Нет, господин президент.
   — В таком случае я вас больше не задерживаю. Надеюсь, ваше правительство поймёт, что предложенный нами способ урегулировать конфликт является самым лучшим. Остальные альтернативы не следует даже рассматривать. До свиданья, сэр. — Дарлинг остался сидеть, зато Райан встал, чтобы проводить посла. Он вернулся через несколько минут.
   — Когда? — спросил президент.
   — В любую минуту.
   — Надеюсь, что всё пройдёт успешно.

* * *

   Воздух под ними был чистым и прозрачным, хотя на высоте пятидесяти тысяч футов виднелись клочья перьевых облаков. Но даже несмотря на это, невооружённый человеческий глаз не мог увидеть исходную точку — ИТ. Ещё хуже было то, что остальные бомбардировщики звена из трех самолётов тоже оказались невидимыми, хотя в соответствии с планом находились на расстоянии соответственно четырех и восьми миль. Майк Закариас вспомнил об отце, о всех его вылетах в ходе действий против самой совершенной противовоздушной обороны того времени, о том, как он однажды проиграл, всего один раз, и был чудом спасён из лагеря, где ему предстояло остаться навсегда. Сейчас перед его сыном стояла более лёгкая задача, но в то же время и более сложная, потому что Б-2 не мог маневрировать и всего лишь чуть менял положение в зависимости от ветра.
   — Батарея зенитных ракет «пэтриот» в направлении на два часа, — предупредил капитан, сидевший за пультом управления системами электронного противодействия. — Её радиолокаторы только что включились.
   Теперь Закариас понял причину. На земле, в нескольких милях, появились первые вспышки. Значит, разведывательные данные правильны, подумал полковник. У японцев немного батарей «пэтриот», и они не расположили бы их в этом районе просто так. И тут, глядя вниз, он увидел огни движущегося поезда у входа в ущелье, по которому им предстояло нанести бомбовый удар.
   — Первый запрос, — распорядился пилот. Теперь ситуация становилась по-настоящему опасной.
   Радиолокатор под носовой частью его самолёта нацелился на участок земли далеко внизу, следуя указаниям спутниковой навигационной системы, и мгновенно определил положение бомбардировщика по отношению к известным наземным ориентирам, находившимся в памяти компьютера. Затем самолёт накренился, повернул вправо и через две минуты повторил манёвр.
   — Предупреждение о пуске ракеты! Ракета «пэтриот» — нет, две, — сообщил офицер комплекса электронного противодействия.
   — Это по второму номеру, — произнёс Закариас. Должно быть, его заметили в тот момент, когда открылся люк бомбового отсека. При открытом бомбовом люке самолёт мгновенно утрачивает невидимость, но это длится всего несколько секунд, прежде чем…
   Вот. Полковник увидел, что ракеты взлетают из-за холма и мчатся намного быстрее, чем советские СА-2, от которых так успешно уклонялся в своё время его отец. Это напоминает даже не ракеты, а скорее лучи направленной энергии, с такой скоростью поднимающиеся вверх, что за ними трудно уследить взглядом и уж тем более предпринять манёвр уклонения. Однако обе ракеты, летевшие на расстоянии нескольких сотен метров друг от друга, ничуть не изменили траектории полёта, промчались мимо цели по направлению к какой-то точке в пространстве и взорвались подобно фейерверку на высоте примерно шестидесяти тысяч футов. Значит, технология «стелс» на самом деле действенна против ракет «пэтриот», как и показали проведённые испытания. Наверно, ракетчики сейчас ломают головы, подумал Закариас.
   — Начинаю первый заход на цель, — объявил пилот. Всего на земле находилось десять точечных целей — пусковых шахт, говорилось в разведданных, и полковник с удовлетворением подумал, что ему нужно уничтожить эти ненавистные сооружения, даже ценой жизни других людей. В операции принимали участие только три бомбардировщика, и его самолёт, как и два других, нёс всего восемь бомб. Общее число бомб, доставленных тремя бомбардировщиками для проведения операции, составляло двадцать четыре, причём на каждую пусковую шахту предназначалось по две бомбы, а остальные четыре Закариас должен был сбросить на последнюю цель. У каждой бомбы попадание в пределах четырех метров от точки прицеливания составляло девяносто пять процентов — очень высокая точность, но при этой операции всякое отклонение недопустимо. Правда, из теоретических расчётов следовало, что при двух бомбах, сброшенных на одну цель, вероятность промаха ничтожна, но, когда число целей увеличивалось на порядок, вероятность промаха тоже возрастала в десять раз.
   Сейчас бомбардировщик летел под контролем компьютера и пилот мог взять управление на себя лишь в том случае, если случится что-то угрожающее. Полковник снял руки со штурвала, опасаясь случайным прикосновением нарушить процесс, требующий куда большего искусства, чем владеет человек.
   — Как функционируют системы? — спросил он по каналу внутренней связи.
   — Нормально, — коротко ответил офицер комплекса электронного противодействия. Он не отрывал взгляда от приборов космической навигационной системы, принимавшей сигналы с четырех спутников, которые несли атомные часы. Космическая навигационная система определяла точное положение бомбардировщика в трех измерениях при данных о курсе, скорости и ветровом сносе, вносимых бортовыми системами. Полученная информация автоматически вводилась в компьютерную память бомб, уже запрограммированных на точные координаты целей. Первый бомбардировщик поражал цели от первой до восьмой. Второй — от третьей до десятой. А вот третий, который вёл полковник Закариас, сбрасывал свои бомбы на цели номер один, два, девять и десять. Это означало, что, поскольку ни один самолёт не сбрасывал на каждую цель по две бомбы, даже при выходе из строя электронной системы наведения пусковая шахта все равно будет поражена.
   — Радиолокаторы батареи «пэтриот» продолжают поиск. Похоже, что она расположена у входа в ущелье. Тем хуже для них, подумал Закариас.
   — Открываю дверцы бомбового отсека — дверцы открыты! — послышался голос второго пилота. И тут же последовал возглас третьего офицера.
   — Нас заметили — радиолокаторы батареи ведут нас!
   Первая бомба отделилась от самолёта.
   — На нас замкнулись — пуск, пуск, пуск!
   — Не забудьте, потребуется несколько секунд, — поборов волнение, произнёс Закариас спокойным голосом. Вторая бомба полетела вниз. И тут в голове полковника мелькнула новая мысль: а вдруг командир батареи проявит сообразительность? Что, если он сделал выводы из предыдущего залпа? Господи, операция может всё-таки потерпеть неудачу, если…
   Через две секунды четвёртая бомба отделилась от самолёта, и бомбовый люк закрылся. И тут же бомбардировщик Б-2 снова превратился в невидимку.

* * *

   — Это бомбардировщик «стелс», именно «стелс», — послышался голос офицера, руководившего перехватом. — Смотрите!
   Большая привлекательная цель, только что появившаяся у них над головами, внезапно исчезла. Мощный многовибраторный радиолокатор сообщил о присутствии цели как визуально, так и подав звуковой сигнал, а теперь экран опустел, но не совсем. Сейчас вниз спускались четыре предмета, тогда как только что их было восемь. Бомбы. Командир батареи слышал звуки взрывов, доносившиеся из ущелья. Прошлый раз он целился в бомбардировщик и напрасно потратил две драгоценные ракеты; и две пущенные только что тоже не попадут в цель… но…
   — Сменить наведение! — скомандовал он.
   — Они больше не ведут нас, — произнёс офицер комплекса электронного противодействия скорее с надеждой, чем с уверенностью. Поисковый радиолокатор обшаривал небо, затем замкнулся на цели, но этой целью было что-то ещё.
   Чтобы окончательно уйти от опасности, Закариас повернул самолёт, что все равно было необходимо для осуществления второй части операции. Это уведёт бомбардировщик с запрограммированного пути ракет и поможет избежать случайного отражения радиолокационных импульсов от его наружной поверхности.
   — Докладывайте! — коротко бросил полковник.
   — Они пролетели мимо нас. — Это тут же подтвердилось сначала одной, потом второй вспышкой, озарившими облака над головой. Хотя все три члена экипажа инстинктивно вздрогнули, это была скорее психологическая реакция — самолёт даже не встряхнуло, настолько далеко позади взорвались ракеты.
   О'кей, значит, это все… хотелось бы…
   — Он всё ещё ведёт . — замкнулся! — послышался возглас офицера. — Но…
   — На нас?
   — Нет, на чём-то другом… я не знаю…
   — На бомбах. Проклятие! — выругался Закариас. — Он ведёт бомбы!
   Их было четыре, самые «умные» из всех «умных» бомб стремительно падали вниз, но всё-таки не так быстро, как пикирующий истребитель. Каждая из бомб «знала», где она находится во времени и в пространстве, «видела» свою цель. Бортовая навигационная система бомбардировщика сообщила им необходимые данные: координаты этих целей, снятые с карт, скорость и курс самолёта, и на основании этой информации компьютеры внутри самих бомб рассчитали местоположение своих запрограммированных целей. Теперь, падая вниз, они соединили направление полёта с невидимыми точками в трехмерном пространстве и не могли пролететь мимо. Однако бомбы не были невидимыми, в них не заложили технологию «стелс», никому не пришло в голову подумать об этом, а они представляли собой достаточно большие предметы, чтобы радиолокатор засёк их и начал вести.
   У батареи «пэтриот» все ещё оставались ракеты, ей нужно было оборонять объект, и несмотря на то, что бомбардировщик исчез с экрана, на нём по-прежнему оставались четыре предмета, и радиолокатор «видел» их. Система наведения автоматически переключилась на предметы, а командир батареи выругал себя за то, что не подумал об этом раньше. Оператор кивнул, услышав команду, и повернул ключ, позволявший ракетным системам действовать в автономном режиме. Управляющий ими компьютер не знал и не интересовался тем, что приближающиеся цели вовсе не самолёты. Они летели в воздухе, они находились внутри полусферы досягаемости, и люди отдали команду сбивать их. Первая из четырех ракет вырвалась из стоявшего на грузовике пакета, её твёрдое ракетное топливо вспыхнуло и прожгло ночное небо белой ослепительной полосой. Система наведения следила за целями из самой ракеты, и при всей своей сложности она была исключительно точной и не поддавалась электронному глушению. Первая ракета нацелилась на падающую бомбу, передавая сигналы на землю и получая корректирующие указания от главного компьютера батареи. Будь у ракеты мозг, она ощущала бы удовлетворение оттого, что вела цель, выбирая в пространстве точку, где они встретятся…
   — Пуск! — произнёс оператор, и ночь превратилась в день, когда вторая ракета «земля — воздух» нацелилась на следующую бомбу.
   Яркий свет на земле объяснил полковнику происходящее. Закариас видел вспышки, отражающиеся от скалистых склонов, и знал, что они появились слишком рано, чтобы быть взрывами бомб. Значит, тот, кто рассчитывал параметры операции, вовсе не был параноиком.
   — Исходная точка номер два, — произнёс второй пилот, и командир самолёта вернулся к действительности.
   — Отличный наземный ориентир, — послышался голос офицера комплекса электронного противодействия.
   На этот раз Закариас отчётливо видел его — широкая гладкая поверхность темно-синего цвета, резко отличающаяся от изломанного, более тёмного грунта окружающих гор, и бледная дуга стены, сдерживающей её. Виднелись даже огни электростанции.
   — Открываю дверцы бомбового отсека.
   Самолёт подпрыгнул на несколько футов, когда оставшиеся бомбы упали вниз. Компьютер автоматически ввёл поправку, выровнял бомбардировщик, и он снова повернул вправо, на восток. По какой-то причине пилот испытывал удовлетворение оттого, что выполнил приказ.
   Командир ракетной батареи издал возглас удовлетворения и хлопнул ладонью по приборной панели. Ему удалось сбить три из четырех бомб, и хотя последняя ракета не попала в цель и взорвалась рядом с нею, взрывная волна наверняка отбросила бомбу от запрограммированной траектории и помешала ей поразить шахтно-пусковую установку, несмотря на то что он почувствовал, как земля вздрогнула от разрыва. Он поднял трубку телефона, соединяющего батарею с бункером управления.
   — У вас все в порядке? — обеспокоенно спросил командир.
   — Что произошло, черт побери? — послышался отдалённый голос. Командир батареи не обратил внимания на столь глупый вопрос.
   — Как с ракетами?
   — Восемь уничтожено — но мне кажется, две уцелели. Я должен позвонить в Токио и получить указания. — У него вызывало удивление, что поражены не все установки, и его первой мыслью было отметить удачное размещение ракет. Шахтно-пусковые установки вырубили в сплошной скальной породе, и это отчасти защитило межконтинентальные баллистические ракеты. Какие приказы он получит теперь, после того как американцы попытались обезоружить его страну?
   Надеюсь, из Токио поступит приказ о пуске ракет, подумал командир зенитной батареи, хотя и не осмелился произнести это вслух.
   Последние четыре бомбы с третьего Б-2 были нацелены на плотину гидроэлектростанции в верхней части ущелья. Они были запрограммированы таким образом, чтобы попасть в цель от основания и до вершины железобетонного сооружения, причём место и момент взрыва имели ничуть не меньшее значение, чем у тех бомб, что поразили пусковые установки. Невидимые и не услышанные никем, они летели вниз на расстоянии сотни футов одна от другой.
   Плотина гидроэлектростанции имела сто тридцать метров в высоту, почти такую же толщину у основания и сужалась к верхней части, составляя у водослива всего десять метров. Она была построена с таким расчётом, чтобы противостоять землетрясениям, столь частым в Японии, и сдерживать колоссальную массу воды, скопившейся в водохранилище. Гидроэлектростанция уже тридцать лет снабжала электричеством весь регион.
   Первая бомба попала в плотину на семьдесят метров ниже водослива. Летевшая с огромной скоростью, в корпусе из закалённой стали, она проникла в глубь плотины на пятнадцать метров и лишь потом взорвалась. Бомба образовала небольшую пещеру внутри гигантской стены и потрясла её. В следующее мгновение в пяти метрах выше первой в бетон вонзилась вторая бомба.
   На плотине дремал охранник. Разбуженный грохотом взрывов, доносящихся снизу, он не успел увидеть фейерверк и теперь пытался понять, что произошло, как вдруг заметил едва видную вспышку, словно вырвавшуюся из плотины. Он услышал удар второй бомбы, прошла секунда, и сокрушительный взрыв едва не сбил его с ног.

* * *

   — Господи, мы сумели поразить все десять? — спросил Райан. Вопреки своему страстному желанию и общим пожеланиям Национальное управление фоторазведки не передавало в Белый дом изображение в реальном масштабе времени. Райану приходилось полагаться на кого-то другого, не сводившего взгляда с телевизионного экрана в Пентагоне.
   — Пока не можем сказать с уверенностью, сэр. Они все поражены — видите ли, почти все, потому что несколько бомб взорвались, не долетев до земли…
   — Что вы хотите этим сказать?
   — Создалось впечатление, что взрывы произошли в воздухе — взрывы трех бомб, сброшенных с последнего бомбардировщика. Сейчас мы стараемся выделить отдельные шахтно-пусковые установки и тогда…
   — Значит, некоторые ракеты остались целыми, черт побери? — рявкнул Райан. Неужели операция сорвалась?
   — Одна, может быть, две, пока не можем сказать точнее. Подождите немного, ладно? — произнёс аналитик обиженным голосом. — Через несколько минут там пролетит другой спутник.

* * *

   Плотина смогла выдержать взрывы двух бомб, однако третья, попавшая в цель в двадцати метрах ниже водослива, расколола бетонный монолит — точнее, выбила глыбу треугольной формы. Гигантский осколок шевельнулся и двинулся вперёд, но тут же остановился, удерживаемый на месте невероятным трением этой бетонной скалы, созданной человеческими руками. На мгновение охранник подумал, что плотина устоит. Однако четвёртая и последняя бомба попала в центр глыбы и расколола её. Когда исчезло облако пыли, на смену ему пришли брызги и туман от потока воды, хлынувшей через образовавшуюся в плотине тридцатиметровую брешь. На глазах охранника пробоина ширилась, и только после этого его осенило — он побежал к сторожке, схватил телефонную трубку и попытался предупредить людей в нижней части ущелья об опасности. К этому времени река, заново родившаяся после трех десятков лет вынужденного заточения, огромной стеной уже мчалась вниз по руслу, прорезанному ею в скалах за сотни тысячелетий.

* * *

   — Что у вас осталось? — послышался требовательный голос человека, говорившего из Токио.
   — Одна ракета, похоже, не тронута. Она находится в шахтно-пусковой установке номер девять. Шахта номер два немного повреждена, и мои люди ведут сейчас осмотр. Каким будет приказ?
   — Приготовиться к пуску и ждать дальнейших указаний.
   — Хай. — Связь прервалась.
   Как же мне теперь поступить? — подумал дежурный офицер. Он был новичком на этом посту, новичком во всём том, что связано с управлением ракетно-ядерным оружием. Ему не хотелось назначения на этот пост, но его никто не спрашивал. Он вспомнил свои обязанности и снял трубку телефона — обычного чёрного телефона прямой связи с премьер-министром.
   — Слушаю, в чём дело?
   — Гото-сан, это дежурный из министерства. По нашим ракетам был нанесён удар.
   — Что?! Когда?! — выкрикнул премьер-министр. — Какие последствия?!
   — Одна, может быть, две ракеты остались в строю. Остальные, по-видимому, уничтожены. Сейчас ведётся проверка. — Дежурный офицер чувствовал, что премьер-министр вне себя от ярости.
   — Сколько времени уйдёт на подготовку к пуску?
   — Несколько минут. Я уже отдал приказ. — Офицер открыл журнал, чтобы определить процедуру подготовки к запуску. Он, разумеется, был должным образом проинструктирован, но теперь, когда ситуация накалилась, дежурный счёл необходимым держать перед собой инструкции в письменном виде. Все, кто были в центре управления, повернулись и замерли, глядя на него в полной тишине.
   — Я созываю заседание кабинета! — Линия отключилась.
   Офицер огляделся по сторонам. В атмосфере центра ощущался гнев, но в ещё большей степени здесь царил страх. Это произошло снова, по Японии наносились непрерывные удары, и теперь они поняли значение предыдущих действий американцев. Каким-то образом им удалось узнать место, где размещены замаскированные ракеты, и они отвлекли внимание сил самообороны от направления главного удара, нанося отвлекающие удары по противовоздушной обороне Японии. Так какой же приказ будет сейчас отдан? Осуществить запуск баллистических ракет с ядерными боеголовками? Но это безумие. Дежурный офицер был убеждён в этом и видел, что здравомыслящие военные в центре управления думают также.
   Это было своего рода чудо. Шахтно-пусковая установка номер девять уцелела. Одна бомба упала всего в шести метрах от неё, однако окружающая скальная порода выдержала, увидел офицер, бомба не взорвалась. В скалистом грунте виднелось отверстие, но при свете карманного фонарика он заметил среди осколков гранита что-то металлическое. Хвостовое оперение бомбы, наверно. Подумать только, «умная» бомба, совершенная технология — и неисправный взрыватель. Разве не забавно? Он бросился к шахте номер два и, пробегая по руслу высохшей реки, услышал рёв сирены, предупреждающей о какой-то опасности. Это был пугающий маршрут, который пролегал мимо разрушенных пусковых шахт, и офицер не мог понять, почему американцы не нанесли удара по бункеру управления. Из десяти шахтно-пусковых устройств восемь уничтожены. Он задыхался от едкого запаха ракетного топлива, но его почти не осталось, легковоспламеняющаяся жидкость взорвалась и огненным шаром взвилась над ущельем. Теперь ночной ветер рассеивал ядовитые газы. На всякий случай он поспешно надел противогаз, маска которого закрывала ему лицо и — что стало роковым — уши.
   Поблизости от шахты номер два, метрах в двенадцати, взорвалась лишь одна бомба. Люк засыпало, на него обрушилось с тонну скальных обломков. Достаточно было убрать их, и можно спуститься в шахту и проверить состояние ракеты.
   Проклятые американцы! — в ярости подумал офицер, достал портативную рацию и связался с бункером управления. Странно, на его вызов никто не ответил. Затем он заметил, что земля содрогается под ногами, но решил, что это от его собственной дрожи. Заставив себя замереть на месте, он почувствовал, что гул усиливается. Землетрясение? Но что это за оглушительный рёв, который он слышит несмотря на маску, закрывающую уши? И тут он увидел водный вал, но бежать к крутому склону ущелья было уже поздно.
   Солдаты, обслуживающие батарею «пэтриот», тоже услышали шум, доносившийся из ущелья, но в спешке не обратили на это внимания. Только группа, которая занималась перезарядкой ракет, успела понять, в чём дело. Они находились на поворотном треугольнике железной дороги и как раз грузили пакет из четырех ракет, когда из ущелья вырвалась белая стена воды. Их панические крики никто не услышал. Только одному солдату удалось спастись, взобравшись на крутой склон, прежде чем стофутовый вал смел батарею.
   В двухстах милях над головами гибнущих японцев пролетал по своей орбите с юго-запада на северо-восток американский разведывательный спутник. Все девять камер, направленных вниз, наблюдали за колоссальным потоком воды.

45. Ход битвы

   — Вот они, — воскликнул Джоунз. Карандаши самописцев чертили на бумаге почти идентичные тонкие линии в полосе тысячегерцовых частот. Это указывало на то, что корабли пользовались системой «Прерия-маскер», а такие же слабые следы линий низкой частоты говорили о морских дизельных установках. Всего их было семь, и, хотя пока пеленги почти не менялись, скоро изменения станут заметными. Все японские субмарины всплыли сейчас на шноркельную глубину, нарушив при этом обычную процедуру. Как правило, они всплывали через час после начала каждой вахты, что позволяло вахтенным офицерам и матросам освоиться после отдыха, а также прослушать толщу окружающих вод гидроакустическими приборами, прежде чем всплыть в самое уязвимое для подводной лодки положение. Но сейчас прошло двадцать пять минут после часа, и в течение пяти минут все лодки всплыли на шноркельную глубину. Это означало, что они получили приказ перейти куда-то и заряжали аккумуляторные батареи. Джоунз поднял телефонную трубку и нажал на кнопку прямой связи со штабом подводных сил Тихоокеанского флота.
   — Это Джоунз.
   — Что случилось, Рон?
   — Я не знаю, какую приманку вы бросили в воду, сэр, но они дружно клюнули на неё. У меня семь трасс, — доложил он. — Кто их поджидает?
   — Это не телефонный разговор, Рон, — ответил Манкузо. — Как там у тебя дела?
   — Полный порядок. — Джоунз оглянулся вокруг. Они уже хорошие специалисты, и мужчины и женщины, а после дополнительной подготовки под его руководством станут ещё лучше.