Клэнси Том. Долг чести

   После этого дипломаты вернулись к своим руководителям.
   — Ну что? — спросил Адлер.
   — Он утверждает, что продолжает поддерживать связь с Когой.
   Подобная фраза была настолько очевидной, что даже не пришла в голову никому в ФБР, и, когда он предложил такой вариант, сотрудники ФБР не знали, как отреагировать на это, но Адлер хорошо знал Кука. Он получал удовольствие от своего участия в дипломатических переговорах, но это удовольствие было слишком большим, ему слишком нравилась та роль, которую он стал играть. И сейчас в упоении Кук не отдавал себе отчёта в том, что выдал себя. Это не являлось прямым, но было достаточным доказательством, чтобы убедить Адлера, что именно Кук передал японцам сведения о Коге. А теперь он, наверно, сообщил им кое-что ещё, как это было задумано Райаном. Адлер вспомнил, что много лет назад, когда Райан всего лишь входил в состав группы, которой была поручена проверка деятельности ЦРУ, высокопоставленные чиновники обратили на него внимание после изобретения им ловушки «поющая канарейка». Так вот, ловушка захлопнулась снова.
   Сегодня было так прохладно, что делегации вернулись в помещение раньше обычного и возобновили переговоры. На этот раз, может быть, удастся достигнуть чего-нибудь, подумал Адлер.

* * *

   Инструктаж о предстоящей операции проводил полковник Майкл Закариас. Самая обычная рутина, несмотря на то что ни один из бомбардировщиков Б-2 ни разу не открывал огня во бремя боевых действий — или, точнее, не сбрасывал ни единой бомбы, хотя в принципе это одно и то же. 509-я бомбардировочная группа была сформирована в 1944 году, и её первым командиром был полковник Пол Тиббетс, служивший в армейской авиации. Удивительное совпадение, подумал Закариас, сидя в своём фамильном доме, построенном отцом в районе авиабазы Элмендорф, штат Юта. Первый самолёт поведёт командир авиакрыла, бригадный генерал. Его заместитель поведёт второй бомбардировщик, а полковник Закариас, начальник оперативного отдела, будет сидеть за штурвалом третьего. На его долю выпала самая отвратительная часть операции, но ввиду её важности он подумал о том, что законы этики не распространяются на военное время, и пришёл к заключению, что операция не выходит за пределы тех ограничений, которые налагаются на военнослужащих юристами и философами.
   В Элмендорфе было очень холодно, и экипажи подвезли к бомбардировщикам в автобусах. Этой ночью каждый экипаж будет состоять из трех человек, хотя Б-2 был спроектирован всего лишь для первого и второго пилотов. Правда, существовала возможность присутствия на борту третьего офицера для управления оборонительными системами, хотя с этим мог справиться, по мнению фирмы-изготовителя, и второй пилот. Однако при проведении боевых операций требовался определённый «запас прочности», и потому ещё до вылета «спиритов» из Миссури на борту самолётов находилось по триста фунтов дополнительного снаряжения вдобавок к двумстам фунтам веса офицера систем электронного противодействия.
   В этом бомбардировщике всё было необычным. По традиции, на боевых самолётах ВВС США номер красовался на вертикальном киле хвостового оперения, но у Б-2 не было хвостового оперения, так что номер нанесли на люке носового колеса шасси. Как бомбардировщик, предназначенный для проникновения через противовоздушную оборону противника, он обычно летал на большой высоте подобно авиалайнерам, делающим это для экономии топлива. Тем не менее уже в тот момент, когда проектирование самолёта подходило к концу, условия контракта были изменены, и Б-2 приобрёл способность летать на малой высоте, сохраняя все свои качества. Один из самых дорогих самолётов, он имел размах крыльев авиалайнера DC-10 и в тоже время был почти невидим. Синевато-серая окраска помогала ему сливаться с ночным небом, и сейчас на него возлагалась главная надежда в быстрейшем окончании войны. Рассчитывали, что он проведёт операцию как можно более тихо и незаметно. Лишь пристегнувшись ремнями безопасности, полковник Закариас напомнил себе, что это боевой вылет.
   Один за другим включились и заревели реактивные двигатели, созданные на «Дженерал электрик». Приборы на панели управления ожили, их стрелки указывали на полную мощность холостого хода. Несмотря на то что бомбардировщик стоял на месте, его двигатели потребляли столько же топлива, сколько и на крейсерской скорости при полёте в стратосфере. Первый и второй пилоты проверили бортовые системы и убедились, что они работают нормально. Затем бомбардировщики один за другим вырулили на взлётно-посадочную дорожку.

* * *

   — Они облегчают нашу задачу, — произнёс вслух Джексон. Сейчас он находился в боевой рубке авианосца под лётной палубой. Его оперативный план предусматривал такую возможность, но он не позволял себе надеяться на это. Наиболее опасными противниками являлись эскадренные миноносцы типа «конго», вооружённые ракетными системами «иджис», которые японское командование направило для обороны Марианских островов. Американский военно-морской флот ещё не овладел искусством борьбы с ракетными комплексами, управляемыми радиолокаторами, и адмирал полагал, что ему придётся заплатить дорогую цену сбитыми самолётами и погибшими экипажами, но оказалось, что Америка действительно сумела перехватить инициативу. Противник перемещал свои корабли, чтобы оказать сопротивление американцам, а потеря инициативы всегда ведёт к поражению.
   Джексон ощущал растущую уверенность. «Джон Стеннис» шёл на северо-восток полным ходом, развивая скорость больше тридцати узлов. Адмирал посмотрел на часы и подумал о том, что и остальная часть операции, задуманной им в Пентагоне, может оказаться такой же успешной.

* * *

   На этот раз ему предстояло осуществить нечто иное. Как и прошлой ночью, Рихтер включил двигатели своего «команча», думая о том, сколько ещё раз ему удастся столь успешно ускользать от опасности вопреки аксиоме, которая непреложно действовала во время боевых операций: один и тот же манёвр редко удаётся повторить. Как жаль, что парень, спланировавший эту операцию, не знаком с нею. Последний раз Рихтер позволил сe6e задуматься над делом, не имеющим отношения к операции, когда попытался решить, не был ли этим парнем тот лётчик военно-морской авиации, которого он встретил на авиабазе Неллис несколько месяцев назад. Нет, наверно. Он показался ему настоящим профессионалом.
   Снова вертолёт окружили рейнджеры со своими крошечными огнетушителями, и снова их помощь не понадобилась, и снова Рихтер взлетел безо всяких происшествий, немедленно направив вертолёт вверх вдоль склона горы Шираиши-сан на восток, в сторону Токио, однако на этот раз его сопровождали ещё две винтокрылые машины.

* * *

   — Посол хочет лично встретиться с Дарлингом, — сказал Адлер. — Он упомянул об этом в конце утреннего заседания.
   — Что ещё? — спросил Райан. Как это типично для Адлера, он в первую очередь заговорил о своём деле.
   — Кук является источником утечки информации. Он сказал мне, что его контакт продолжает работать рука об руку с Когой.
   — А ты…
   — Я сказал ему то, что ты просил. Так как относительно посла?
   Райан взглянул на часы. Момент был выбран очень неудачно, операция уже началась, и ему хотелось избежать этого осложнения, но, с другой стороны, он не рассчитывал, что противная сторона пойдёт ему навстречу.
   — Через полтора часа. Я договорюсь с боссом.

* * *

   На долю офицера управления системами электронного противодействия выпала также обязанность проверить вооружение. У самолёта, способного нести восемьдесят пятисотфунтовых бомб, в бомбовом отсеке помещалось только восемь бомб весом по две тысячи фунтов каждая, предназначенных для атаки точечных целей. Они имели замедленный взрыватель и способны были глубоко проникать в объект перед взрывом. При умножении восьми на три получалось двадцать четыре — ещё одно упражнение в арифметике, делающее обязательной заключительную фазу операции. Можно было бы легко обойтись без неё с помощью атомных бомб, однако приказ исключал их применение, и у полковника Закариаса не было возражений. В конце концов, ему пришлось бы до последнего вздоха жить с совестью, отягощённой этим воспоминанием.
   — Все указатели зелёные, сэр, — доложил офицер после проверки систем вооружения. Ничего удивительного, каждую бомбу лично проверил старший специалист службы вооружения, главный сержант, затем эту работу повторил представитель фирмы-изготовителя. Бомбы по одной подверглись дюжине проверок на специальных приборах, а при погрузке в бомбовый отсек с ними обращались, как с хрупкими вазами. Это было необходимо, чтобы сохранить девяностопятипроцентную гарантию фирмы-изготовителя, хотя для полной уверенности даже этого — недостаточно. Вообще-то для такой операции требовалось больше трех самолётов, но их не было, да и совместный полёт трех «спиритов» являлся сложным сам по себе.
   — Вижу снежок на пеленге два-два-пять. Похоже на Е-2, — доложил офицер службы электронного противодействия. Через десять минут стало ясно, что все наземные радиолокационные станции действуют на полную мощность. Ну что ж, для этого и создан их бомбардировщик, почти одновременно подумали все три члена экипажа.
   — О'кей, рассчитай курс, — распорядился Закариас, глядя на экран, расположенный перед ним.
   — Один-девять-ноль кажется пока наиболее благоприятным. — Бортовые приборы опознали тип каждого радиолокатора, и самым разумным было пролететь в районе действия устаревших РЛС, к счастью знакомых лётчикам, так как их проектировали в Америке.
   Впереди бомбардировщиков снова летели «молнии» F-22, на этот раз одни и незаметно, приближаясь к острову Хоккайдо с востока, тогда как Б-2 выбрали более южный сектор. Их задание требовало скорее умственного напряжения, чем физического. В воздухе находился один Е-767, барражирующий теперь над сушей и, наверно, окружённый истребителями, тогда как менее совершенные самолёты раннего радиолокационного оповещения Е-2 образовывали патрульную линию, выдвинутую вперёд над морем. По-видимому, на лётчиков-истребителей выпала сейчас большая нагрузка; и действительно, на экране предупреждения об опасности появилось указание, что на нескольких «иглах» включены поисковые радиолокаторы, обшаривающие небо. Ну что ж, настало время заставить их расплатиться за это. Пара американских истребителей чуть развернулась вправо и направилась к двум ближайшим «иглам».

* * *

   Два Е-767 все ещё находились на земле, вокруг радарной антенны одного из них, похожей на огромное плоское блюдце, возвышались подмостки. По-видимому, идёт ремонт, подумал Рихтер, осторожно приближаясь с запада. Перед ним все ещё находились холмы, за которыми можно было укрыться, хотя на самом высоком из них располагалась радиолокационная станция, входившая в мощный комплекс системы противовоздушной обороны. Бортовой компьютер рассчитал мёртвую зону для вертолёта, куда не проникали лучи радара, и Рихтер прижался к самой земле. Он закончил сближение в трех милях от радиолокационной станции, но ниже её, и теперь пришло время осуществить то, для чего и был спроектирован «команч».
   Рихтер поднялся над последним холмом, и его радар обшарил местность, раскинувшуюся перед ним. Память бортового компьютера выбрала из множества очертаний на аэродроме два самолёта Е-767, и перед пилотом вспыхнул дисплей оружия, находящегося в его распоряжении. Е-767 были опознаны как цели один и два. Пилот выбрал ракеты «хеллфайр» класса «воздух — земля», люк внизу вертолёта открылся, и Рихтер дважды нажал кнопку пуска. Ракеты сорвались с направляющих и помчались к авиабазе, расположенной в пяти милях впереди.
   Цель номер четыре представляла собой высотный многоквартирный дом и, к счастью, находилась на верхнем этаже. «Зорро-3» подлетел к городу с юга, и теперь пилот развернул свою машину, стараясь найти освещённое окно. Вот, наконец. Это не электрический свет в комнате, подумал пилот, скорее включённый телевизор. Впрочем, в данном случае и этого достаточно. Он воспользовался режимом ручного наведения, чтобы замкнуться на голубом огоньке.
   Козо Матцуда пытался понять, что заставило его оказаться замешанным в это дело, но всякий раз приходил к одному и тому же ответу. Он вложил средства в слишком большое количество предприятий и потому был вынужден вступить в союз с Яматой. Но где сейчас его друг? На Сайпане? Почему? Он нужен им здесь. Кабинет министров проявлял признаки беспокойства, и хотя ставленник Матцуды, входивший в состав кабинета, делал всё, что ему говорили, несколько часов назад он узнал, что министры начали думать независимо, сами по себе, а это было уже плохо. С другой стороны, происшедшее за последнее время тоже не вызывало оптимизма. Американцам удалось до определённой степени пробить брешь в противовоздушной обороне Японии, что оказалось весьма неприятным сюрпризом. Ну почему они не хотят понять, что войну пора кончать, что Марианские острова перешли под эгиду Японии раз и навсегда и что Америке придётся признать это? По-видимому, единственное, что они понимают, — это сила, но когда Матцуда и остальные дзайбацу пришли к выводу, что они в состоянии прибегнуть к силовому решению проблемы, американцев не охватила паника, на которую они рассчитывали.
   А что, если… что, если американцы не отступят? Ямата-сан заверил всех, что они будут вынуждены сдаться, но ведь он также заверил их, что может подорвать финансовую систему США, однако американцы каким-то образом сумели вывернуться из сложного положения, ещё более ловко, чем противники в ходе мушаши — схватки на мечах, за которой он наблюдал сейчас по ночной программе телевидения. Теперь отступать нельзя. Необходимо вести войну до победного конца, потому что в противном случае всем им угрожает крах… даже более страшный, чем тот, что едва не разорил его промышленно-финансовую корпорацию в результате принятого им ошибочного решения. Ошибочное решение? — спросил себя Матцуда. Да, но ему удалось устоять, благодаря тому что он вступил в союз с Яматой, и если только его коллега поскорее вернётся в Токио и поможет дзайбацунавести порядок в правительстве, может быть, тогда…
   Канал на экране телевизора неожиданно сменился. Странно. Матцуда взял пульт дистанционного управления и переключился на прежний, но канал сменился опять.
 
   В пятнадцати секундах от цели пилот «Зорро-3» включил инфракрасный лазер, применявшийся для наведения противотанковой ракеты. Сейчас «команчем» управлял автопилот, что позволяло лётчику вручную вести ракету к цели. Ему и в голову не пришло, что инфракрасный луч лазера действует на такой же длине волны, что и простой пульт дистанционного управления, с помощью которого его дети дома, глядя в телевизор, переключают мультики.
 
   Черт бы его побрал! Матцуда в третий раз переключил канал, но всякий раз на экране вместо фильма про самураев появлялись новости. Он не видел этот фильм уже несколько лет, а с проклятым телевизором что-то случилось. Более того, эту модель с широким экраном выпускала его же собственная корпорация. Промышленник встал с постели, подошёл к телевизору и направил пульт прямо на инфракрасный переключатель на передней панели. И снова изображение упрямо возвратилось на канал новостей.
   — Проклятие! — пробормотал он, становясь на колени и переключая каналы вручную. Безрезультатно. Свет в спальне был выключен, и в последнюю секунду Матцуда заметил на экране телевизора жёлтое сияние. Отражение? От чего? Он повернул голову и увидел жёлтый полукруг пламени, приближающийся к его окну, за мгновение до того, как ракета ударила в стену рядом с кроватью.
   «Зорро-3» заметил взрыв на верхнем этаже высотного жилого дома, тут же свернул налево и начал наводить ракету на другую цель. Вот это действительно увлекательно, подумал пилот, интереснее даже, чем незначительная роль, которую ему довелось сыграть шесть лет назад во время пребывания в боевой группе «Нормандия». Вообще-то он никогда не стремился к тому, чтобы стать «змееловом», но вот теперь стал одним из них… Следующая цель походила на первую. Ему пришлось несколько раз мигнуть, чтобы ясно её увидеть, но теперь он не сомневался, что все находящиеся в радиусе двадцати метров от места взрыва ракеты уже ничего не смогут рассказать о случившемся.
   Первая ракета «хеллфайр» — «пламя ада» — попала в самолёт, вокруг которого сновали члены экипажа. К счастью, она ударила в носовую часть Е-767, так что при взрыве кое-кто уцелеет, подумал Рихтер. Взрыв второй ракеты, которую тоже наводил компьютер, оторвал хвостовое оперение у другого самолёта. Теперь у Японии осталось всего лишь два новейших самолёта раннего радиолокационного обнаружения, находившихся сейчас, по-видимому, где-то в воздухе, и Рихтер ничего не мог поделать с ними. Они, наверно, не прилетят сюда, но, чтобы убедиться в этом, он развернул вертолёт, прицелился и на обратном пути обстрелял радиолокационную станцию ПВО из автоматической пушки.

* * *

   Биничи Мураками как раз выходил из здания после продолжительного разговора с Танзаном Итагаке. Завтра он встретится со. своими коллегами на заседании кабинета министров и предложит покончить с этим безумием, прежде чем станет слишком поздно. Да, у его страны есть ядерное оружие, но они считали, что оно создано для того, чтобы фактом обладания такого оружия не допустить его применения. Одной только мысли, что народ узнает, что их страна установила баллистические ракеты с ядерными боеголовками на своей земле — если быть точным, то в скалах, — было достаточно, чтобы расколоть созданную Гото политическую коалицию. Теперь он понимал, что распоряжаться политическими деятелями как марионетками можно только до определённого предела, после которого они начинают осознавать, что сами обладают немалой властью.
   Уличный нищий — мысль о нём постоянно приходила ему в голову. Если бы не это, его вряд ли убедили бы аргументы Яматы. Если бы не это… пытался убедить он себя. И тут небо над головой внезапно озарилось яркой вспышкой. Телохранитель Мураками, стоявший рядом, мгновенно повалил его на тротуар рядом с автомобилем. На них дождём посыпались осколки стекла. Лишь стихло первое эхо, как тут же раздались раскаты грома, пришедшего с расстояния в несколько километров откуда-то с другой стороны.
   Что это? — хотел спросить Мураками, но едва шевельнулся, как почувствовал липкую жидкость на лице — это была кровь из руки телохранителя, рассечённой упавшим стеклом. Тот, сжав губы, пытался сохранить хладнокровие, но было видно, что рана серьёзная. Мураками помог ему сесть в автомобиль и приказал шофёру ехать в ближайшую больницу. Едва шофёр кивнул, как небо осветилось новой вспышкой.

* * *

   — Ещё два тюленчика, — негромко пробормотал полковник. Ему удалось приблизиться к «иглам» на расстояние меньше пяти миль, прежде чем он выпустил свои «стрелы». Всего один «игл» попытался совершить манёвр уклонения, но это оказалось слишком поздно, правда, пилот успел катапультироваться и спускался теперь на парашюте к земле. Пока достаточно. Полковник повернул свою «молнию» на северо-восток и направился домой со скоростью полтора Маха. Его звено из четырех F-22 пробило брешь в обороне Хоккайдо, и теперь японские ВВС бросят сюда другие истребители, чтобы заткнуть её, в чём и состояла цель операции. В течение многих лет полковник говорил всем, кто готовы были слушать его, что воздушный бой не имеет ничего общего с честной игрой, схваткой по правилам, и тогда он смеялся над этим мнимым смягчением для характеристики боя истребителя-невидимки с обычным боевым самолётом. Бить тюленчиков. Но японцы не были тюленями, и то, что они совершили, походило на убийство. Полковник испытывал чувство стыда за то, что ему приходилось делать.
   Офицер, наблюдавший за системами электронного противодействия, сумел проложить курс между двумя радиолокационными станциями ПВО и в ста милях от барражирующего в небе самолёта раннего радиолокационного обнаружения Е-2. В наушниках слышались оживлённые радиопереговоры между наземными станциями и истребителями, причём все со стороны севера. Снижение начнётся над городом Арай. Бомбардировщик Б-2А плавно и неслышно летел на высоте сорока трех тысяч футов со скоростью около шестисот узлов. Под первым слоем наружной обшивки из текстиля и других материалов его покрывала тончайшая медная сетка, которая поглощала электронную энергию радиолокационных импульсов, бьющих сейчас по бомбардировщику. Эту часть технологии «стеле» можно найти в любом школьном учебнике физики. Медные нити собирали почти всю энергию подобно простой антенне и превращали её в тепло, рассеиваемое потом в холодном ночном воздухе. Остальная часть энергии радиолокационных импульсов проникала к внутренней части корпуса и отражалась в разные стороны. По крайней мере такой была идея конструкторов.

* * *

   Райан встретил посла и в сопровождении пяти агентов Секретной службы проводил его в Западное крыло Белого дома. Атмосфера была той, что на дипломатическом языке носит название откровенной. Это означало, что не проявлялось открытой враждебности, но ощущалось напряжение и отсутствовал обычный обмен любезностями, характерный для подобных визитов. Помимо слов, которых требовал дипломатический протокол, не произносилось ничего. К тому времени, когда они вошли в Овальный кабинет, Джек беспокоился главным образом о том, какая угроза — если предстояло таковую услышать — прозвучит в этот самый неподходящий момент.
   — Прошу садиться, господин посол, — произнёс Дарлинг.
   — Спасибо, господин президент.
   Райан опустился в кресло между японским дипломатом и Роджером Дарлингом. Это был автоматический шаг, направленный на защиту своего президента, но излишний. Два агента Секретной службы вместе с ними вошли в кабинет, и один встал у двери, а второй прямо за спиной у посла.
   — Мне сообщили, что вы хотите что-то сказать мне, — заметил Дарлинг.
   Слова дипломата прозвучали сухо и бесстрастно.
   — Моё правительство дало указание передать вам, что мы собираемся объявить о наличии у нас стратегического оружия. Нам хотелось предупредить вас об этом.
   — Такое заявление будет рассматриваться как прямая угроза нашей стране, господин посол, — сказал Райан, играя роль посредника и давая возможность президенту не обращаться прямо к послу.
   — Это будет угрозой лишь в том случае, если вы так истолкуете наше заявление.
   — Вы понимаете, конечно, — заметил Райан, — что и мы владеем ядерным оружием.
   — Которое вы уже применили против нашей страны, — тут же ответил посол. Райан кивнул.
   — Да, в ходе ещё одной войны, развязанной вами.
   — Мы неоднократно говорили, что война начнётся лишь в том случае, если вы пожелаете этого.
   — Сэр, когда вы захватываете американскую территорию и убиваете американских военнослужащих, это и есть война.
   Дарлинг слушал словесную дуэль молча, не вмешиваясь, склонив голову, играя свою роль точно так же, как советник по национальной безопасности играл свою. Теперь он достаточно хорошо знал своего помощника и замечал в нём признаки напряжения, испытываемого им, — ноги, скрещённые под креслом, сжатые руки, лежащие на коленях, негромкий приятный голос, который неизменно оставался спокойным, несмотря на тему разговора. Боб Фаулер был прав, когда говорил, что на него можно положиться в трудную минуту. Да, с этим человеком можно выдержать свирепый шторм, подумал Роджер Дарлинг, вспомнив поговорку, возникшую в те давние времена, когда люди начали плавать по морям. Райан бывал иногда упрямым и вспыльчивым, но в трудный момент внезапно успокаивался подобно врачу при сложной операции. Может быть, он научился этому у жены? — подумал президент. А возможно, сам заставил себя вести таким образом, овладев этим искусством за те десять или двенадцать лет, когда то поступал на государственную службу, то уходил с неё. Отличная голова, здравый смысл, редкая способность угадывать предстоящие события — и при всём том такое спокойствие. Как жаль, что он избегает политики. От этой мысли Дарлинг едва не улыбнулся, но вовремя удержался. Нет, Райан не сможет добиться успеха в политике, для этого он слишком прямой человек Даже в его спокойствии проскальзывает откровенность, а ведь одним из важнейших качеств политического деятеля является способность убедительно лгать. Впрочем, Райан действительно хороший человек, и в критической ситуации на него можно положиться.
   — Мы стремимся урегулировать этот неприятный эпизод мирным путём, — произнёс посол, — и готовы пойти на значительные уступки.
   — Нам не требуется ничего особенного, — пожал плечами Райан. — Нужно восстановить ранее существовавшее положение. — Ему не хотелось говорить об этом, но он был вынужден упомянуть мысли, которые обсуждал с президентом. Теперь, если случится что-то неприятное, на память придёт лишь одно — допустил ошибку Райан, а не Роджер Дарлинг. — И ликвидировать ваши ракеты с ядерными боеголовками под контролем международных наблюдателей.
   — Вы вынуждаете нас вести очень опасную игру.
   — Вы сами выбрали такой путь. — Райан заставил себя расслабиться. Сейчас его правая рука сжимала левую кисть. Он чувствовал пальцами часы, но не решался посмотреть на циферблат, опасаясь выдать себя, показать, что сейчас происходит что-то связанное со временем. — Вы уже нарушили договор о нераспространении ядерного оружия и хартию Организации Объединённых Наций, которую подписало ваше правительство. Кроме того, вами нарушены условия нескольких договоров о двусторонних отношениях с Соединёнными Штатами Америки и вы начали войну, направленную на захват чужих территорий. Неужели вы полагаете, что мы согласимся со всем этим, включая порабощение американских граждан? Скажите, какой будет реакция японского народа, когда он узнает об этом? — Ещё не были преданы гласности события, происшедшие прошлой ночью над северной частью Японии. Дзайбацу контролировали средства массовой информации гораздо строже, чем Райан, сумевший уговорить руководителей американских телевизионных компаний, но с этим всегда возникают проблемы. Рано или поздно правда станет известна. Это неплохо, если правда на твоей стороне, но просто ужасно, когда она работает против тебя.