Клэнси Том. Все страхи мира

   Справа от президента занял место Арнолд ван Дамм, руководитель его аппарата. В конце концов, это было совещание, посвященное политическим проблемам, и совет по этим вопросам был исключительно важен. Рядом с ван Даммом сидела Элизабет Эллиот, новый помощник президента по национальной безопасности. Райан заметил, что сегодня она выглядела подчеркнуто строго и была одета в дорогое платье с тонким дымчатым шарфом, повязанным на красивой стройной шее. Справа от нее разместился Маркус Кабот, директор ЦРУ, начальник Райана.
   Менее важные участники совещания занимали, разумеется, места в стороне от сильных мира сего. Райан и Адлер сидели у дальнего конца стола, подальше от президента. Кроме того, отсюда им было хорошо видно главных участников совещания, что являлось немаловажным, когда они начнут излагать свою точку зрения.
   – Думаешь, настало твое время, Деннис? – обратился президент к своему министру обороны.
   – Ничуть в этом не сомневаюсь, – кивнул Банкер. – Мне пришлось долго ждать, однако с двумя новыми линейными мы точно пробьемся в Денвер в этом году.
   – И там встретитесь с "Викингами", – заметил Талбот. – Скажи, Деннис, у тебя было право выбора. Почему ты не воспользовался этим и не пригласил Тони Уиллса?
   – У меня уже есть три хороших полузащитника. Теперь мне были нужны линейные, а этот парень из Алабамы – просто чудо.
   – Ты пожалеешь об этом, – покачал головой государственный секретарь. Тони Уиллс был студентом Северо-западного университета, членом студенческой футбольной команды звезд, стипендиатом Родса, обладателем премии Хайсмана. Именно он почти в одиночку восстановил славу футбольной команды своего университета. К тому же Уиллс был любимцем Талбота. По общему мнению, он являлся исключительно одаренным молодым человеком, и уже начались разговоры о его политической карьере. Райану это казалось преждевременным, даже в быстро меняющейся политической атмосфере Америки. – Он еще покажет тебе – уже в третьей игре футбольного сезона. И затем при розыгрыше суперкубка, если твоя команда сумеет добраться до финала, в чем я сомневаюсь, Деннис.
   – Посмотрим, – фыркнул Банкер.
   Президент, раскладывающий перед собой бумаги, засмеялся. Лиз Эллиот – Райан заметил с расстояния в двадцать футов – безуспешно пыталась скрыть неодобрение. Она уже аккуратно разложила перед собой бумаги, приготовила ручку, чтобы делать заметки в случае необходимости, и с нетерпением ждала, когда закончится этот бесцельный, пригодный для мужской раздевалки, но уж никак не для Белого дома разговор. Ну что ж, она добилась своего – получила пост, к которому стремилась, если даже для этого и потребовалась смерть человека, занимавшего его раньше. Райан теперь знал все подробности происшедшего.
   – Откроем наше совещание, пожалуй, – произнес президент Фаулер. Наступила тишина. – Мистер Адлер, расскажите нам, что происходило во время вашей поездки?
   – Спасибо, господин президент. По моему мнению, почти все проблемы решены. Ватикан полностью согласен с нашим предложением и готов принять у себя участников переговоров в любое время.
   – Какова была реакция Израиля? – спросила Лиз Эллиот, чтобы продемонстрировать свое знание предмета.
   – Можно было ждать лучшего, – бесстрастно заметил Адлер. – Они примут участие в переговорах, но я ожидаю серьезное сопротивление с их стороны.
   – Насколько серьезное?
   – Они примут все меры, чтобы уклониться от твердого согласия. По их мнению, в нашем предложении есть что-то подозрительное.
   – Этого следовало ожидать, господин президент, – заметил Талбот.
   – А как восприняли это саудовцы? – Фаулер глянул на Райана.
   – По моему мнению, сэр, они примут его. Принц Али проявил настоящий оптимизм. Мы провели целый час у короля, и его реакция была осторожной, но в целом позитивной. Больше всего их беспокоит позиция Израиля. По их мнению, израильтян, не согласятся с этим предложением, какое бы давление на них Ди оказывали. В этом случае Саудовская Аравия может оказаться в двусмысленном положении. Но если не принимать этого во внимание, саудовцы проявили готовность согласиться с проектом предложения и принять участие в его осуществлении. Они предложили кое-какие изменения – я указал это в своем отчете. Как вы сами могли убедиться, господин президент, ни одно из них не вызывает опасений. Более того, две поправки будут способствовать улучшению плана.
   – Русские?
   – Ими занимался Скотт, – ответил госсекретарь Талбот. – Они полностью согласны, однако тоже считают, что Израиль может возражать. Позавчера президент Нармонов прислал нам телеграмму. В ней говорится, что это предложение соответствует политическому курсу его государства. Они готовы подтвердить свою готовность ограничить продажу вооружений в этом регионе исключительно нуждами обороны.
   – Неужели? – воскликнул Райан.
   – Видишь, одно из твоих предсказаний уже не сбылось, правда? – усмехнулся директор ЦРУ.
   – О чем вы там говорите? – спросил президент.
   – Дело в том, господин президент, что продажа оружия в этом регионе – настоящая дойная корова для Советов. Сокращение поставок оружия означает для них потерянные миллиарды в твердой валюте – а сейчас они нуждаются в ней, как никогда раньше.
   – Я действительно не ожидал этого. – Райан откинулся на спинку кресла.
   – Кроме того, они хотят, чтобы в переговорах принимали участие и их представители. Мне это видится приемлемым. Ограничение продажи оружия – если мы сумеем продвинуться до этого пункта договора – явится дополнительной статьей, касающейся только Америки и Советов.
   Лиз Эллиот улыбнулась Райану. Она предсказала вероятность подобного шага Советов.
   – В качестве компенсации русские хотят помощи в виде поставок сельскохозяйственных товаров и торговых кредитов, – продолжал Талбот. – Должен сказать, это кажется мне очень выгодным. Помощь русских в осуществлении нашего плана исключительно важна. С другой стороны, имеет для них немалое значение. Таким образом, выигрывают обе стороны. К тому же у нас избыток пшеницы, она только занимает место в хранилищах.
   – Значит, единственный камень преткновения – позиция Израиля? – Президент Фаулер обвел глазами сидящих за столом. Все участники совещания согласно закивали. – Насколько она непреодолима?
   – Джек, – повернулся Кабот к своему заместителю, – как реагировал на это Авраам Бен-Иаков?
   – Накануне моего вылета в Саудовскую Аравию мы с ним обедали. Он выглядел весьма расстроенным. Мне неизвестна его позиция. Я был не настолько откровенен, чтобы он мог предупредить свое правительство и…
   – Что значит "не настолько", Райан? – резко прервала его Эллиот.
   – Это значит, что я ничего ему не сказал, – ответил Райан. – Посоветовал подождать дальнейшего развития событий. Разведывательным службам такое не очень нравится. Думаю, он чувствовал, что что-то происходит, но так и не узнал ничего определенного.
   – Когда я рассказал им о нашем предложении, они выглядели крайне удивленными, – поддержал Адлер Райана. – Они явно чего-то ждали, но не того, что я им преподнес.
   Госсекретарь подался вперед.
   – Господин президент, на протяжении двух поколений Израиль жил с мыслью, что только он и никто больше несет ответственность за собственную национальную безопасность. Это превратилось у израильтян почти в манию – они верили в это, хотя ежегодно мы поставляли им огромное количество вооружений и обеспечивали деньгами. Так что официальная политика израильского правительства опирается на такое представление, как на реальность. Их неотступно преследует страх – боязнь, что, доверив свою безопасность доброй воле иных стран, они станут уязвимыми и не смогут защитить себя в нужный момент.
   – Слушать все это уже надоело, – холодно заметила Лиз Эллиот.
   Не надоело бы, если бы шесть миллионов твоих соплеменников превратились в дым крематориев, подумал Райан. Господи, неужели нас уже не трогает память об истреблении, которому подвергли евреев?
   – Полагаю, мы все единодушны в том, что двусторонний договор между Соединенными Штатами и Израилем получит единодушное одобрение Сената, – произнес Арни ван Дамм, впервые взяв слово.
   – Насколько быстро мы сумеем развернуть необходимые воинские формирования на территории Израиля? – поинтересовался президент.
   – С того момента, как вы нажмете кнопку, сэр, для этого потребуется примерно пять недель, – ответил министр обороны. – Уже сейчас формируется Десятый механизированный кавалерийский полк. В общем-то это часть, обладающая мощью тяжелой бригады. Она способна разбить – точнее уничтожить – любую бронетанковую дивизию арабов. Кроме того, мы добавим – для вида – подразделение морской пехоты, а после того, как договоримся о базировании наших кораблей в Хайфе, у нас в восточной части Средиземного моря почти неотлучно будет находиться авианосная группа. А вместе с авиакрылом истребителей-бомбардировщиков Ф-16, базирующимся на Сипилии, – это мощная сила. К тому же и военным такое не может не понравиться. Они смогут готовить войска на большой территории. Мы станем пользоваться нашей базой в пустыне Негев точно так же, как и Национальным центром подготовки в Форт-Ирвине. Нет лучшего способа поддерживать на высоком уровне боевую подготовку, чем постоянная и непрерывная тренировка. Разумеется, на это потребуются немалые ассигнования, но…
   – Но мы готовы пойти на это, – перебил его спокойным голосом Фаулер. – Решение ближневосточной проблемы стоит любых денег, и у нас не возникнет трудностей с выделением средств при рассмотрении этого вопроса в конгрессе, не правда ли, Арни?
   – Всякий конгрессмен, который попытается возражать, навсегда поставит точку на своей карьере, – уверенно ответил начальник аппарата президента.
   – Значит, все дело в том, чтобы преодолеть сопротивление израильтян? – спросил Фаулер.
   – Совершенно верно, господин президент, – ответил Талбот за всех присутствующих.
   – Итак, как лучше всего убедить их? – Вопрос президента был чисто риторическим. Ответ был очевиден. Правительство Израиля, находящееся сейчас у власти, подобно предыдущим правительствам на протяжении последних десяти лет, представляло собой неустойчивую коалицию нескольких политических групп с различными интересами. Стоило Вашингтону подтолкнуть его – и оно рухнет. – Какова позиция остального мира?
   – Страны НАТО не станут возражать. – Раньше, чем Талбот успел открыть рот, ответила Эллиот. – Остальные страны – члены ООН согласятся с нами, исламский мир последует их примеру. Если Израиль станет сопротивляться, он окажется в полной изоляции.
   – Мне бы не хотелось оказывать на Израиль слишком сильное давление, – заметил Райан.
   – Это не входит в вашу компетенцию, доктор Райан, – ответила Эллиот сладким голосом. Несколько лиц повернулись в его сторону, глаза кое-кого недовольно сузились – никто не поддержал Райана.
   Наступила неловкая тишина.
   – Вы совершенно правы, доктор Эллиот, – произнес наконец Райан. – Однако не менее справедливо и то, что слишком явное давление окажет воздействие, противоположное тому, на которое рассчитывает президент. Кроме того, существуют еще и моральные соображения.
   – О моральной стороне дела, доктор Райан, мы позаботимся, – сказал президент. – Здесь все просто: в этом регионе было достаточно войн, и пришло время положить им конец. Наш план рассчитан именно на это.
   "Наш план", отметил про себя Райан. Глаза ван Дамма дрогнули, но он промолчал. Джек понял, что в этой комнате он в одиночестве – таком же, на которое президент собирался обречь Израиль. Наклонив голову, он посмотрел в свои записи. Подумаешь, "моральная сторона дела", пронеслась у него гневная мысль. Просто желание оставить отпечатки своих ног в песках времени, стремление создать политический капитал, представив себя Великим Миротворцем. Но сейчас не время быть циником, и хотя план больше не принадлежал Райану, он утешался тем, что его осуществление принесет немалую пользу миру.
   – Допустим, нам придется оказать на них давление, – произнес президент Фаулер тихим голосом. – Как? Ничего жесткого, просто послать им четкий и ясный сигнал.
   – На следующей неделе мы собирались направить Израилю крупную партию запасных частей для военно-воздушных сил. Они заменят радиолокационные системы на всех истребителях-бомбардировщиках Ф-15, – заметил министр обороны Байкер. – Есть и другие поставки, но радиолокационные системы представляют для них наибольший интерес. Мы сами устанавливаем эти совершенно новые приборы. То же самое относится и к системам запуска ракетных снарядов на самолетах Ф-16. В вопросах обороны страны израильтяне больше всего полагаются на военно-воздушные силы. И если мы – по техническим причинам – задержим названные поставки, они сразу поймут, что от них требуется.
   – И это можно осуществить без лишнего шума? – спросила Эллиот.
   – Мы дадим им понять, что скандал не поможет, – произнес ван Дамм. – Если речь президента на заседании Ассамблеи ООН будет хорошо принята – а этого следует ожидать, – у нас появится возможность обезоружить израильское лобби в нашем конгрессе.
   – Может быть, есть смысл смягчить обстановку и предложить им более крупные поставки оружия вместо того, чтобы выводить из строя системы, уже находящиеся у них на вооружении. – Это была последняя попытка Райана.
   Эллиот тут же оборвала его:
   – Мы не можем позволить себе подобное.
   – Вряд ли удастся выделить дополнительные ассигнования на оборону из нашего бюджета, даже ради помощи Израилю, – согласился с нею ван Дамм. – У нас просто нет денег.
   – Мне бы хотелось предупредить их заранее – если мы действительно собираемся давить на них, – заметил государственный секретарь.
   – Нет. Если нужно, чтобы они поняли, следует сделать это решительно и без колебаний, – качнула головой Лиз Эллиот. – Им нравится сила. Они поймут.
   – Отлично. – Президент сделал последнюю пометку у себя в блокноте. – Итак, храним полное молчание до речи на будущей неделе. Я внесу в нее изменения и приглашу израильтян принять участие в официальных переговорах через две недели в Риме. Мы дадим им понять, что либо они соглашаются с планом, либо последствия окажутся тяжелыми для них. И подчеркнем, что на этот раз это не блеф. Дабы они поняли, что от них требуется, сделаем так, как рекомендует министр обороны Банкер, и неожиданно. Есть еще замечания?
   – Если что-то просочится?.. – тихо спросил ван Дамм.
   – Как обстоят дела в Израиле? – Эллиот посмотрела на Скотта Адлера.
   – Я сказал им, что проблема в высшей степени щекотливая, но…
   – Брент, свяжись по телефону с их министром иностранных дел и предупреди его, что, если они поднимут шум до моего обращения к делегатам ООН, их ждут серьезные неприятности.
   – Хорошо, господин президент."
   – Что касается лиц, принимавших участие в этом совещании, отсюда никакой информации просочиться не должно. – Замечание президента было явно адресовано тем, кто сидел у дальнего конца стола. – Совещание закончено.
   Райан собрал бумаги и вышел в коридор. За ним тут же последовал Маркус Кабот.
   – Когда ты научишься не открывать рот, Джек?
   – Послушайте, директор, если мы надавим на них слишком сильно…
   – То добьемся своего.
   – По-моему, это – неверный и глупый шаг. Да, мы добьемся своего. Пусть на это уйдет несколько лишних месяцев, но они все равно согласятся. Бессмысленно угрожать им.
   – Президент хочет, чтобы все было сделано в соответствии с его пожеланиями. – Кабот повернулся и пошел прочь.
   – Хорошо, сэр, – ответил Джек ему в спину.
   Дискуссия была закончена.
   В коридор вышли остальные. Талбот кивнул Райану и подмигнул. Никто больше даже не посмотрел в его сторону. Потом Адлер о чем-то пошептался со своим боссом и подошел к Райану.
   – Удачная попытка, Джек. Несколько минут назад тебя едва не вышвырнули с твоего поста.
   Эти слова изумили Райана. Неужели в его обязанности не входит говорить то, что он думает?
   – Послушай, Скотт, если мне нельзя выражать свою…
   – Да, нельзя. Нельзя возражать президенту – по крайней мере этому. Твое положение в правительстве недостаточно высоко, чтобы убедить его в том, что он ошибается. Брент хотел было сказать именно это, но ты опередил его – и проиграл. Более того, заставив президента занять непримиримую позицию, ты не оставил Талботу возможностей маневрировать. Так что в следующий раз лучше помолчи.
   – Спасибо за поддержку. – В голосе Райана прозвучала обида.
   – Да пойми же, Джек, ты сам все испортил. Ты высказал правильные соображения, но выбрал ошибочную форму. Пусть это будет тебе уроком. – Адлер помолчал. – Между прочим, босс высоко оценил твою деятельность в Эр-Рияде. Если научишься молчать, когда требуется, сказал он, цены тебе не будет.
   – Ну что же, и на том спасибо. – Адлер был совершенно прав, и Райан понимал это.
   – Ты сейчас куда?
   – Домой. Сегодня мне нечего делать в Управлении.
   – Тогда поехали с нами. Брент хочет поговорить с тобой. Пообедаем у меня в кабинете. – Адлер повел Райана к лифту.

* * *

   – Ну, а ваше мнение? – спросил президент, все еще сидя за столом.
   – Мне кажется, что все развивается как нельзя лучше, – ответил ван Дамм. – Особенно если удастся осуществить это перед выборами в конгресс.
   – Да, завоевать еще несколько мест было бы недурно, – согласился Фаулер. Первые два года его администрации прошли тяжко. Проблемы с бюджетом, усугубленные экономическими трудностями, которые никак не могли выровняться, усложнили осуществление его программ. В результате его стиль управления страной сопровождался в основном не восклицательными, а вопросительными знаками. Предстоящие выборы в конгресс, намеченные на ноябрь, станут первым пробным камнем и продемонстрируют, насколько новый президент популярен – или непопулярен – в стране. Первые результаты опроса населения оказались крайне неопределенными. Традиционно партия президента обычно теряла несколько мест в конгрессе, но Фаулер не мог себе этого позволить. – Жаль, конечно, что придется оказать давление на израильтян, но…
   – С политической точки зрения это окажется выгодным.., если удастся заключить договор.
   – Удастся, – откликнулась Эллиот. – Надо только не опоздать, и тогда к шестнадцатому октября договор будет утвержден сенатом.
   – Ты очень честолюбива, Лиз, – заметил Арнолд. – Ну ладно, мне пора за работу. Если позволите, господин президент…
   – До завтра, Арни.
   Фаулер подошел к окнам, выходящим на Пенсильвания-авеню. Обжигающие волны августовского зноя колыхали воздух над тротуарами и мостовыми. На противоположной стороне улицы, в сквере Лафайета, виднелись два лозунга сторонников антиядерного движения. Фаулер недовольно фыркнул. Неужели эти глупые хиппи не понимают, что атомные бомбы ушли в историю? Он повернулся к своему помощнику по национальной безопасности.
   – Пообедаешь со мной, Элизабет?
   – С удовольствием, Боб, – улыбнулась доктор Эллиот своему боссу.

* * *

   От увлечения брата наркотиками осталась только одна полезная вещь – деньги. Он оставил после своей смерти почти сто тысяч долларов – в старом потрепанном чемодане. Марвин Расселл взял деньги и переехал в Миннеаполис, где купил хорошую одежду, пару приличных чемоданов и билет. Среди многих полезных навыков, которые он приобрел в тюрьме, было то, как должным образом изменить не только имя, но и весь свой образ. Сейчас у него было три варианта, включая паспорта, о которых не было известно полиции. Кроме того, в тюрьме его научили, как стать незаметным. Купленные им костюмы были приличными, но не бросались в глаза. Он приобрел билет на рейс, который, по его расчетам, будет полупустым, и сэкономил таким образом пару сотен долларов. Оставленные братом деньги – 91 тысяча 545 долларов – нужно было растянуть на длительное время, а он знал, что жизнь там, куда он направляется, дорогая. В то же время жизнь там и очень дешевая, хотя и не в финансовом выражении. Однако давным-давно Марвин понял, что воин должен быть готовым и к этому.
   Во Франкфурте он сделал пересадку и полетел на юг. Будучи умным и дальновидным человеком, Марвин однажды, года четыре назад, принял участие в чем-то вроде международной конференции. Ради этого он принес в жертву один из своих паспортов и созданный соответственно ему образ. На этой конференции Марвину удалось установить несколько полезных контактов, но самое главное – он узнал, как в случае необходимости связаться с нужными ему людьми. Международное сообщество террористов отличается крайней осторожностью и недоверием. И понятно почему – ведь против них сконцентрировали свои силы все организации правопорядка. Он так и не узнал, насколько ему повезло: из троих, с кем он сумел установить контакт, за одним давно следили, а еще двоих – членов "Красных бригад" – незаметно арестовали вскоре после конференции. Однако Расселл воспользовался одной из явок, еще продолжавших функционировать. Этот контакте? направил его в Афины на встречу за ужином, где его подвергли проверке и допустили к дальнейшему прохождению по тайным каналам. Расселл поспешно вернулся в свой отель – местная пища ему не нравилась – и сел, терпеливо ожидая звонка. Сказать, что он нервничал – значит не сказать ничего. Несмотря на всю свою природную осторожность, Марвин знал, насколько он уязвим. У него не было даже карманного ножа, чтобы защитить себя – путешествовать с оружием было слишком опасно, – и любой полицейский, опознавший его, мог без труда пристрелить Марвина. Что, если канал, по которому его направили, находится под наблюдением полиции? Если это так, то его арестуют прямо в отеле – или заманят в хитро поставленную ловушку, из которой ему вряд ли удастся спастись живым. Европейские полицейские далеко не так строго соблюдают конституционные права, как их американские коллеги, – но эта мысль исчезла едва возникнув. Разве агенты ФБР проявили милосердие к его брату?
   Проклятье! Еще один воин племени сиу погиб, пристреленный как собака. Ему не дали даже спеть предсмертную песнь. Но они заплатят за это. Однако лишь в том случае, подумал Марвин Расселл, если он останется в живых.
   Он сидел у окна в темной комнате – свет Марвин выключил – и следил за транспортом на улице в ожидании, когда зазвонит телефон, и настороже на случай появления полицейского автомобиля. Как заставить их заплатить за смерть брата и другие несчастья, причиненные его племени? – думал он. Расселл не знал этого да и не особенно беспокоился. Лишь бы ему поручили что-нибудь важное. Деньги он уложил в пояс. Но тут Марвина подвела его атлетическая фигура – толстый пояс с деньгами трудно спрятать на тонкой мускулистой пояснице. Однако Расселл понимал, что он не может позволить себе расстаться с деньгами – что тогда станет он делать? Следить за тратой денег было непросто. Марки в Германии, драхмы здесь… К счастью, билеты на самолет он покупал за доллары. Именно по этой причине Расселл старался летать на американских авиалиниях и совсем не потому, что ему нравился звездно-полосатый флаг на хвостовом стабилизаторе авиалайнеров. Зазвонил телефон. Расселл поднял трубку.
   – Слушаю.
   – Завтра, в половине десятого, возле отеля, с чемоданом, готовый к полету. Понятно?
   – В половине десятого, ясно. – На противоположном конце линии трубку положили раньше, чем он успел произнести что-то.
   – Хорошо, – пробормотал Расселл. Он встал и подошел к кровати. Дверь была заперта на два оборота, предохранительная цепочка на месте, а ручку двери Расселл подпер стулом. Он сел и задумался. Если это ловушка, его захватят прямо перед отелем – или увезут в машине и арестуют потом, чтобы не привлекать внимания прохожих. Но уж, конечно, не захотят договариваться о встрече и потом врываться в отель и ломать дверь. Наверно, не захотят. Трудно сказать, как мыслят полицейские, правда? Поэтому он лег спать не раздеваясь, в джинсах и поясе с деньгами вокруг талии. В конце концов, ему надо опасаться и воров…
   Здесь солнце встало так же рано, как и дома. Как только первые оранжевые лучи заглянули в окна, Расселл проснулся. Приехав в отель, он попросил, чтобы его разместили в номере с окнами на восток. Он помолился солнцу и приготовился к отъезду. Завтрак Расселл заказал заранее, и его доставили в номер – это стоит несколько лишних драхм, но какое это имеет значение? Он уложил те немногочисленные вещи, которые достал из чемодана, и к девяти уже был готов и очень нервничал. Если с ним что-нибудь случится, то это произойдет в ближайшие тридцать минут. Не исключено, он умрет еще до обеда, – в чужой стране, далеко от духов своего племени. Вернут ли его тело для погребения в Дакоту? Вряд ли. Он просто исчезнет с лица Земли. Действия, которые он приписывал полицейским, ничем не отличались от тех, которые предпринял бы он сам, но разумная тактика воина соответствовала тактике его противника, правда? Расселл расхаживал по комнате, глядя из окна на автомобили и уличных торговцев. Любой из них, продающий безделушки или кока-колу туристам, может запросто оказаться полицейским. И не один, скорее десяток. Полицейские не любят честные схватки, верно? Они стреляют из засады и нападают, лишь когда их намного больше.