Клэнси Том. Все страхи мира

   – Ну конечно, – пробормотал Райан. "На берегу". Он не видел этот фильм столько лет, классика времен холодной войны… По роману Невила Шюта, верно? Фильм, где снимался Грегори Пек, всегда заслуживает того, чтобы его посмотреть. К тому же с Фредом Астэром.
   Последствия ядерной войны. Джек с удивлением заметил, как он устал. Последнее время он хорошо спал, и…
   …он заснул, но не совсем. Как это иногда с ним случалось, кинофильм проник в мозг, хотя сон был цветным, а не черно-белым, и потому куда интереснее, чем На экране, решило его сознание и продолжало смотреть картину до конца – откуда-то изнутри. Джек Райан включился в игру. Вот он мчит в "феррари" Фреда Астэра во время последнего Большого приза Австралии, полного катастроф и крови. Вот он отплыл из Сан-Франциско на подводной лодке SSN-623 "Пилонос" (правда, часть его мозга возражала, утверждая что номер 623 принадлежал другой американской субмарине, "Натан-Хэйл", верно?). И сигнал Морзе – постукивание бутылки кока-колы по оконной занавеске – был совсем не смешным: это значило, что пришло время ему и его жене выпить чашку чаю, а ему не хотелось этого – ведь тогда он должен опустить таблетку в молочную смесь своего грудного ребенка, чтобы тот умер. Его жена не в силах была совершить такое – вполне понятно, ведь жена – врач, – поэтому именно ему пришлось взять ответственность на себя, как приходилось принимать ее на себя всегда, и разве не жаль, что ему нужно оставить Эву Гарднер на берегу, одну, смотрящую ему вслед, когда он со своими матросами отплывает, чтобы умереть дома, если им удастся добраться до дома, что весьма маловероятно, а улицы сейчас так пустынны. Кэти, Салли и маленький Джек – все мертвы, и это его вина, потому что он заставил их принять таблетки, чтобы они не умерли от чего-то другого, куда более худшего, но это тоже было плохо и не правильно, даже если не было выбора, почему не застрелить их из пистолета и…
   – Какого черта! – Джек выпрямился, словно подброшенный стальной пружиной. Он посмотрел на дрожащие руки; наконец руки поняли, что его мозг снова контролирует действия своего тела.
   – Тебе просто приснился кошмар, приятель, и не о вертолете вместе с Баком и Джоном. Это что-то куда хуже.
   Райан протянул руку за сигаретой и закурил, затем встал. Снег продолжал падать. Грейдеры не успевали справляться с ним на стоянке перед зданием ЦРУ. Понадобилось время, чтобы встряхнуться и выбросить из головы один из этих ужасных кошмаров, когда его семья погибает такой смертью. Так много страшного, немудрено, что у него плохой сон. Надо убираться из этого проклятого места! – подумал он. С ним связано слишком много воспоминаний, и далеко не лучших. Ошибка, которую он допустил перед нападением на его семью; время, проведенное им в подводной лодке; минуты, когда его оставили одного на взлетной полосе аэропорта Шереметьево и старый добрый Сергей Николаевич держал в руке пистолет, направленный прямо в его сердце; а хуже всего – спасение из Колумбии на вертолете. Да, этого слишком много для одного человека. Нужно уходить. Фаулер и даже Лиз Эллиот оказывают ему немалую услугу, совсем не подозревая об этом.
   Совсем не подозревая об этом.
   Какой прекрасный, какой чистый мир раскинулся перед ним. Он выполнил свой долг, сделал часть этого мира чуть лучше и помог другим сделать то же самое. Киноистория, которую он только что видел – нет, в которой он жил, – могла случиться на самом деле, тем или иным образом. Могла, но не случилась. И теперь уже такое не произойдет. За окном было так чисто, все было таким белым, фонари, освещающие площадку для стоянки автомобилей, превращали ее в нечто сказочное. Да, он сыграл свою роль. Теперь пришло время другим попробовать свои силы, и задачи, стоящие перед ними, будут уже легче.
   – Да, это уж точно. – Джек выдохнул табачный дым в оконное стекло. Начну с того, что снова откажусь от сигарет. Кэти будет настаивать на этом. А что потом? Потом продолжительный отпуск летом, может быть, снова съездим в Англию, на этот раз морем, а не на самолете. Поколесим по Европе, потратим на это, пожалуй, все лето. Снова стану свободным человеком. Буду гулять по морскому берегу. Но потом нужно будет найти работу, чем-то заняться. Аннаполис? Нет, это исключено. Какой-нибудь частный фонд? Может быть, преподавание? Скажем, в Джорджтауне? Курс шпионажа? – Он усмехнулся. Точно, он будет преподавать, как осуществлять все нелегальное.
   И как только, черт побери, удалось Джеймсу Григу так долго проработать в этом проклятом учреждении? Как сумел он справиться со стрессом, ежедневным напряжением? Эти знания он так и не передал Джеку.
   – Тебе нужно выспаться, приятель, – напомнил он себе. Однако на этот раз Джек проверил, выключен ли телевизор.

Глава 34
Размещение

   Проснувшись, Райан с удивлением увидел, что снегопад не прекратился. Балкон за его окном на верхнем этаже здания был завален снегом почти на два фута. Уборочные группы на протяжении ночи потерпели полную неудачу. Порывистый ветер переносил снег. Едва его убирали с одного места, как вихрь переносил его на другое, образуя заносы. Впервые за много лет на Вашингтон обрушился такой снегопад. Местное население, которое сначала охватила паника, погрузилось теперь в отчаяние. Стали возникать мысли, как выжить в отдаленных коттеджах. При такой погоде вряд ли удастся пополнить запасы продовольствия. Супруги уже посматривали друг на друга, подумывая, как повкуснее приготовить спутника жизни… Посмеиваясь над этой мыслью, Джек отправился за водой, чтобы включить кофеварку. Выйдя из кабинета, он подошел к спящему Бену Гудли и потряс его за плечо.
   – Просыпайтесь, доктор Гудли.
   – Глаза молодого ученого приоткрылись.
   – Сколько времени?
   – Двадцать минут восьмого. Вы из какого района Новой Англии?
   – Нью-Гемпшир, на севере штата, город Литтлтон.
   – Тогда выгляните в окно, увидите знакомый зимний пейзаж. Когда Джек вернулся с кувшином воды, молодой человек стоял у окна.
   – Похоже, за ночь выпало полтора фута снега, может быть, чуть больше. Ну и что? Там, откуда я приехал, это называется легкой метелью.
   – В округе Колумбия такое называется по-другому – Великое Обледенение. Кофе будет готов через несколько минут.
   Тем временем Райан решил выяснить обстановку у службы безопасности на первом этаже.
   – Как там у вас? – спросил он дежурного".
   – Звонят сотрудники и сообщают, что не могут приехать на работу. Впрочем, с этим никаких трудностей – почти вся ночная смена не смогла разъехаться по домам. Шоссе Джорджа Вашингтона закрыто, а также кольцевая дорога со стороны Мэриленда и мост Вильсона снова закрыт.
   – Потрясающе. А теперь слушайте внимательно, это очень важно: всякий, кому удалось пробиться сегодня в Лэнгли, прошел подготовку в КГБ. Расстреливайте их на месте. – Гудли слышал с расстояния в десять футов взрыв хохота на другом конце телефонного провода. – Ладно, сообщайте мне об изменениях в погоде. И приготовьте вездеход, лучше всего компании "Дженерал моторз", на случай, если мне понадобится куда-нибудь ехать. – Джек положил трубку и взглянул на Гудли. – У заместителя директора ЦРУ есть определенные привилегии. К тому же у нас два вездехода с приводом на все колеса…
   – А как быть тем, кому нужно прибыть сюда? Джек ожидал, когда забулькает в кофеварке.
   – Если кольцевое шоссе и шоссе Джорджа Вашингтона закрыты для транспорта, две трети наших сотрудников не смогут приехать в Лэнгли. Теперь вы понимаете, почему русские вложили столько средств в программы контроля погодных условий.
   – Разве никому не приходило в голову…
   – Нет, городской мэрии кажется, что снег бывает только на склонах гор. Если снегопад не прекратится в ближайшее время, движение в городе начнется не раньше среды.
   – Неужели положение настолько тяжелое?
   – Скоро сам в этом убедишься, Бен.
   – Ну вот – а я оставил свои лыжи в Бостоне.

* * *

   – Удар не был уж очень сильным, – запротестовал майор.
   – Распределительный щит придерживается иной точки зрения, майор, – ответил механик. Он включил рубильник. Небольшая черная пластиковая стрелка на циферблате вздрогнула и снова опустилась. – У нас даже не работает радио, вышла из строя гидравлика. Боюсь, некоторое время нам придется задержаться на земле, сэр.
   Ограничительные болты для шасси были доставлены в два часа ночи, причем только со второй попытки. Первая – неудачная – попытка была сделана с помощью автомобиля. После этого кто-то все же догадался, что в Кэмп-Дэвид пробиться сумеет лишь военная машина, и запчасти прибыли на вездеходе. Но даже вездеходу пришлось нелегко из-за множества застрявших автомобилей на дорогах между Вашингтоном и Кэмп-Дэвидом. Предполагалось немедленно приступить к ремонту шасси; работа была не такой уж трудной, но внезапно возникли осложнения.
   – Ну и что будем делать? – спросил майор.
   – По-видимому, где-то разошлись контакты. Придется снять весь щит, сэр, и прозвонить его. На это потребуется целый день – в лучшем случае. Советую связаться с базой и сообщить, чтобы там подготовили второй вертолет – на всякий случай.
   Майор посмотрел в иллюминатор. В такую погоду у него не было ни малейшего желания лететь.
   – Мы не предполагали отправляться отсюда до завтрашнего утра. Когда кончится ремонт?
   – Если я примусь за работу прямо сейчас.., где-то около полуночи.
   – Сначала позавтракайте. А я позабочусь о запасной птичке.
   – Спасибо, майор.
   – Тем временем передам техникам, чтобы здесь включили нагреватель и радио. – Майор знал, что механик родом из Сан-Диего в южной Калифорнии.
   Майор направился к дому. Посадочная площадка находилась на возвышенности, и ветер сметал с нее снег, так что снежный покров не превышал здесь шести дюймов – идти по такому снегу не составляло труда. А вот внизу сугробы достигали трех футов. Солдатам, что несут караул в лесу, приходится нелегко, подумал майор.
   – Как дела? – спросил первый пилот, который брился, стоя у зеркала.
   – Распределительный щит вышел из строя. Механик говорит, что ему понадобится целый день для ремонта.
   – Толчок не был таким уж сильным, – заметил подполковник.
   – Я уже говорил ему об этом. Так что, сообщить на базу?
   – Да, действуй. Ты проверил уровень готовности?
   – Все тихо в мире, сэр. Конечно, проверил.
   Выражение "уровень готовности" означало, насколько тревожным является положение в мире. Состояние готовности правительственных департаментов, ответственных за различные проблемы, связанные с безопасностью страны, зависело от предполагаемой угрозы, существующей в мире. Чем выше опасность, угрожающая миру, тем больше сил держали в немедленной готовности. В настоящий момент угрозы Соединенным Штатам Америки не было, а потому для транспортировки президента в резерве находился всего один вертолет, готовый в случае необходимости заменить президентский VH-3. Майор снял трубку и связался с базой в Анакостии.
   – Да, разогрейте двигатели и держите второй в состоянии готовности. Первый вышел из строя.., что-то с системой электроснабжения. Нет, мы справимся сами. К полуночи должен быть готов к полету. Да, конечно. До свидания. – Майор повесил трубку в тот момент, когда в комнату вошел Пит Коннор.
   – Что-нибудь случилось?
   – Наша птичка вышла из строя, – ответил подполковник.
   – Я даже не заметил, что мы ударились так сильно, – удивился Коннор.
   – Теперь эта точка зрения стала официальной, – улыбнулся майор. – Все придерживаются такого же мнения, кроме сами, о вертолета, который вышел из строя от сильного толчка при посадке.
   – Резервный вертолет приведен в готовность, – сказал подполковник, закончив бриться. – Извини, Пит, но, возможно, нарушенное электроснабжение не имеет никакого отношения к толчку при посадке. Резервный вертолет может быть здесь через тридцать пять минут после вылета из Анакостии. Никаких сообщений об опасности. Может, у тебя есть для нас что-нибудь?
   Коннор отрицательно покачал головой.
   – Нет, Эд. Нам ничего не известно об угрозе.
   – Я мог бы перегнать сюда резервный вертолет, но стоит ли в такую погоду… В Анакостии о нем позаботятся куда лучше. Так что решай.
   – Да, пусть остается на базе.
   – Босс все еще собирается смотреть матч здесь?
   – Да. Нам всем предоставили день отдыха. Вылетаем в Вашингтон завтра в половине седьмого утра. Думаешь, к этому времени все будет готово?
   – Да, ремонт закончится.
   – Ну, пока. – Коннор вышел из дома пилотов и направился в свой коттедж.
   – Как там на свежем воздухе? – спросила Дага.
   – А ты выгляни в окно, – ответил Пит. – Вертолет сломался.
   – Обращаться с ним следует поосторожнее, – заметила специальный агент Эллен Д'Агустино, расчесывая волосы.
   – Это не их вина. – Коннор поднял трубку телефона прямой связи с командным центром Секретной службы, расположенным всего в нескольких кварталах к западу от Белого дома.
   – Говорит Коннор. Вертолет президента вышел из строя. Из-за неблагоприятных метеорологических условий запасной вертолет решено оставить на базе ВВС в Анакостии. Есть чью-нибудь на пульте, о чем мне еще неизвестно?
   – Нет, сэр, – ответил дежурный агент. На расположенной перед ним панели были видны буквы "ПРЕЗ", означающие "президент". Яркие светоизлучающие диоды свидетельствовали, что он сейчас находится в Кэмп-Дэвиде. Пространство, отведенное для "ПЛ" – первой леди США, сдавалось пустым. Вице-президент вместе со своей семьей находился в официальной резиденции на территории военно-морской обсерватории рядом с Массачусетс-авеню, Норт-Уэст.
   – Насколько нам известно, сэр, все в порядке, тихо и спокойно, – доложил он.
   – Как ситуация с дорогами? – спросил Пит.
   – Плохая. Все вездеходы, имеющиеся в нашем распоряжении, занимаются перевозкой людей.
   – Слава Богу, что у нас есть "шевроле", – вздохнул Коннор. Как и ФБР, Секретная служба пользовалась большими фургонами с приводом на все колеса, выпускаемыми этой фирмой для перевозок, не терпящих отлагательства. С надежной броней и запасом топлива, как у танка, эти фургоны пробирались там, где, кроме них, мог пройти только танк. – А вот у нас здесь тепло и уютно.
   – Бьюсь об заклад, что караульные морские пехотинцы отмораживают свои яйца в лесу.
   – Есть новости из аэропорта Даллес? – спросил Коннор.
   – Премьер-министр прибывает в восемнадцать часов. Оттуда сообщили, что одна посадочная полоса очищена и готова принять самолет. Во второй половине дня надеются очистить все взлетно-посадочные полосы. У нас снегопад начал наконец стихать. Знаете, сэр, это может показаться странным…
   – Знаю, можешь не продолжать. – Коннору надоело выслушивать подобные сентенции. Странным было то, что такая погода делала работу Секретной службы намного проще. – Ну пока. Ты знаешь, как с нами связаться.
   – Пока, Пит. До завтра.
   Услышав шум мотора, Коннор выглянул в окно. Морской пехотинец, сидевший за рулем снегоочистителя, убирал снег с дорожек между коттеджами. Еще две машины работали на дороге. Пит присмотрелся к машинам. Их окраска показалась ему странной: дорожные машины были окрашены в стандартный камуфляж Пентагона, предназначенный для действий в лесу, – перемежающиеся зелено-коричневых тонов пятна, зато сами морские пехотинцы были одеты во все белое. Даже их автоматы М-16А2 закрывали белые чехлы. Всякий, кто сегодня попытается проникнуть на территорию Кэмп-Дэвида, рискует слишком поздно обнаружить, что караулы морских пехотинцев, охраняющие наружный забор, совершенно невидимы. В такое время даже Секретная служба может позволить себе расслабиться, а подобное случалось крайне редко. Раздался стук в дверь. Дага подошла и открыла ее.
   – Утренние газеты, мадам. – Капрал морской пехоты передал газеты.
   – Знаешь, Пит, – заметила Д'Агустино, закрыв дверь, – иногда мне кажется, что положиться можно только на тех, кто доставляет почту.
   – А на морских пехотинцев? – засмеялся Пит.
   – И на них тоже.

* * *

   – Пеленг на "Сьерру-16" меняется! – выкрикнул гидроакустик. – Цель поворачивает налево.
   – Отлично, – отозвался капитан третьего ранга Клаггетт. – Мистер Питни, командуйте.
   – Слушаюсь, сэр, – ответил штурман. Клаггетт скрылся в гидролокационной рубке. Группа слежения ожила и приготовилась получить новые координаты, чтобы произвести расчеты.
   – Смотрите, сэр. – Акустик постучал по экрану карандашом. – Похоже, заходит к траверзу. Мостик, докладывает акустик, пеленг сейчас сто семьдесят – один семь ноль, цель смещается влево. Излучаемый ею шум постоянный, оцениваю скорость цели как неизменившуюся.
   – Хорошо, спасибо.
   Это был уже третий такой поворот, за которым они следили. Судя по всему, предположение Клаггетта оказалось правильным. Русская субмарина вела очень методичный, очень тщательный – и очень продуманный – поиск в районе патрулирования ракетоносца "Мэн", подобно тому, как это делали американские ударные подлодки класса 688, разыскивая русские субмарины. Дистанция между перекладинами этой лестницы составляла примерно сорок тысяч ярдов.
   – Знаете, помощник, этот новый питательный насос у русских – настоящий шедевр, – заметил акустик. – Шум двигателя резко уменьшился, а ведь они, по данным группы слежения, движутся со скоростью в десять узлов.
   – Да, еще пара лет, и эти парни причинят нам немало беспокойства.
   – Шум, механический шум на "Сьерре-16", пеленг сейчас один шесть четыре, все еще смещается влево. Скорость не меняется. – Старшина нанес жировым карандашом всплеск шума на экране. – Может быть, вы и правы, сэр, но пока им еще учиться и учиться.
   – Расстояние до цели сорок восемь тысяч ярдов.
   – Мистер Питни, давайте чуть увеличим дистанцию, – скомандовал помощник. – Оставим его справа.
   – Слушаюсь, сэр. Рулевой, перо руля влево на пять градусов.
   – Поворачивает на новый курс? – Капитан первого ранга Рикс вошел в гидролокационный пост.
   – Да, похоже, он движется по точно рассчитанной схеме, шкипер.
   – Методично действует этот сукин сын, а?
   – Начал поворот в пределах двух минут по сравнению с нашими расчетами, – ответил Клаггетт. – Я только что отдал приказ поддерживать прежнюю дистанцию.
   – Правильно. – Риксу нравилась такая игра, действительно нравилась. Он не был на борту ударной подводной лодки с того времени, как служил заместителем командира боевой части. Ему не приходилось гоняться за русскими субмаринами уже пятнадцать лет. В тех редких случаях, когда его акустик слышал шум русской подлодки, действия Рикса были всегда одинаковыми – он прослеживал подлодку, определял ее курс, затем ложился на курс, оставляющий противника за кормой, и уходил на такое расстояние, что шум русской подлодки сливался с фоновым.
   По необходимости условия игры менялись. Русские субмарины становились заметно тише, поэтому ситуация резко усложнялась. Всего несколько лет назад это вызывало раздражение, а вот сейчас делалось по-настоящему тревожным. Не исключено, что придется внести коренные изменения в стратегию…
   – Как по-вашему, помощник, а что, если это превратится в стандартную тактику?
   – Что вы имеете в виду, шкипер?
   – Видите ли, эти ребята делают свои подлодки все более тихими, поэтому такая тактика может оказаться весьма разумной.
   – Извините, капитан, не понимаю. – Клаггетт смотрел на Рикса с недоумением.
   – Если мы сидим у вражеской подлодки на хвосте, по крайней мере нам известно, где она находится. Можно даже выпустить звуковой буй и вызвать подкрепление, чтобы покончить с противником. А теперь подумайте. Русские становятся очень тихими. Если мы разорвем с ними контакт, как только обнаружим противника, кто может гарантировать, что снова не столкнемся с ним? Поэтому куда более разумно следовать за ними на безопасном расстоянии и не терять их из виду.
   – Да, капитан, это звучит неплохо, – а вдруг они заметят нас, развернутся и рванут прямо к нам на большой скорости?
   – Разумное замечание. Тогда нужно следовать за ними не прямо за кормой, а немного в стороне.., в этом случае вероятность случайного сближения снизится. Развернуться на сто восемьдесят градусов и мчаться навстречу противнику, что сидит у тебя на хвосте, – вполне логичный оборонительный маневр, но ведь он не может носиться на большой скорости по всему океану?
   Боже мой, этот парень пытается разработать тактику…
   – Прошу вас, сэр, сообщите мне, если вам удастся убедить в этом оперативное управление.
   – Вместо того, чтобы следовать по его курсу прямо сзади, я собираюсь держаться к северу от него. При этом эффективность наших буксируемых датчиков увеличится, так что это будет более безопасно.
   Эта часть плана Рикса звучит разумно, подумал Клаггетт.
   – Слушаюсь, капитан. Сохраняем дистанцию в пятьдесят тысяч ярдов?
   – Да, лучше уж чувствовать себя в безопасности.

* * *

   Как и предсказывали, второй снегопад оказался легким, заметил Госн. Выпал небольшой снежок – так они называли это, – покрывший автомобили и площадку для стоянки. Здесь о таком снегопаде даже не беспокоились, хотя это походило на самую сильную снежную бурю, которую Госну доводилось видеть в Ливане.
   – Ну что, позавтракаем? – спросил Марвин. – Не люблю работать на голодный желудок.
   Он просто поразителен, подумал Ибрагим. Ничего не боится, будто у него нет нервов. Или очень смел или.., что-то еще. Госн задумался над этим. Этот индеец убил греческого полицейского, не моргнув глазом, преподал жестокий урок одному из инструкторов школы боевых единоборств, продемонстрировал незаурядное искусство в обращении с оружием и полностью пренебрег опасностью, когда они откапывали израильскую бомбу. Да, в нем чего-то недоставало, пришел к выводу Госн. Индеец не знает страха, а такие люди не могут быть вполне нормальными. Не то чтобы этот парень умел сдерживать страх, как большинство солдат. Чувство страха у него попросту отсутствовало. Неужели Марвин всего лишь старался произвести впечатление на окружающих? Или действительно ничего не боялся? Наверно, ему чужд страх, решил наконец Госн, а значит, он сумасшедший, и потому от него больше опасности, чем пользы. Такие мысли делали то, что предстояло Госну, куда проще.
   Маленькое кафе при мотеле не обслуживало постояльцев в номерах, поэтому всем троим пришлось выйти на холод, чтобы позавтракать. По пути Расселл купил газету – он хотел прочитать материалы о предстоящем матче.
   Куати и Госну потребовалось всего лишь взглянуть вокруг, чтобы еще больше возненавидеть американцев. Они ели яичницу с беконом или ветчиной, а также блинчики с мясом – во всех случаях мясо было самого нечистого из животных, свиньи. И одному и другому запах свинины казался отталкивающим. Марвин бессознательно заказал себе обычный завтрак, как если бы захотел выпить чашку кофе. Госн заметил, что командир выбрал овсяную кашу и, не доев ее, внезапно побледнел и вышел из-за стола.
   – Что с ним такое? – спросил Расселл. – Ему плохо?
   – Да, Марвин, ему очень плохо. – Госн взглянул на жирный бекон в тарелке Расселла и понял, что запах вызвал у Куати приступ тошноты.
   – Надеюсь, он сумеет управлять автомобилем.
   – С этим не будет никаких затруднений. – А вдруг действительно возникнут проблемы, подумал Госн. Разумеется, попытался он убедить себя, командиру приходится преодолевать куда большие трудности. Но громкие слова рассчитаны на посторонних и не в такие моменты, как этот. Нет, поскольку никогда раньше перед ним не стояло подобной задачи, командир выполнит все, что от него потребуется. Расселл заплатил за завтрак наличными и оставил официантке, походившей на девушку индейского происхождения, порядочные чаевые.
   Когда они вернулись в свой номер, Куати был бледен и вытирал лицо после мучительного приступа рвоты.
   – Может быть, принести что-нибудь, дружище? – спросил Расселл. – Молока или еще что для желудка?
   – Нет, Марвин, спасибо.
   – Ну, если ты так считаешь… – Он раскрыл газету. В оставшиеся несколько часов делать были нечего. В газете было напечатано, что Миннесота впереди на шесть с половиной очков. Марвин решил, что, если кто-нибудь спросит его, он поставит на "Викингов".

* * *

   Специальный агент Уолтер Хоскинс, заместитель руководителя отделения ФБР в Денвере, ответственный за расследование фактов коррупции и рэкета, понимал, что придется пропустить матч, несмотря на то что жена сделала ему подарок на Рождество – билет на Суперкубок. Билет Хоскинс уже продал старшему агенту, возглавляющему отделение в Денвере, за двести долларов. Самому Хоскинсу предстояло еще многое сделать. Тайный осведомитель ФБР сумела, наконец, добиться полного успеха на вчерашнем ужине у председателя Национальной футбольной лиги. На этот прием – как и на те, что проводятся перед розыгрышем приза "Кентукки-дерби", – всегда собираются богатые, влиятельные и обладающие политической властью люди. И этот не был исключением. На нем присутствовали оба сенатора от штатов Колорадо и Калифорния, несколько конгрессменов, губернаторы штатов и примерно сотни три других гостей. Тайный осведомитель Хоскинса сидела за столом вместе с губернатором Колорадо, сенаторами и женщиной-конгрессменом из третьего округа. Все они подозревались в коррупции, расследованием которой и занимался Хоскинс. Спиртное лилось за столом рекой, и, как всегда, в vino была veritas. Прошлым вечером заключили сделку – плотина будет построена – и приняли решение, кто и сколько получит. Даже глава местного отделения экологического клуба "Сьерра" не остался в стороне. В обмен на крупный взнос, который будет сделан подрядчиком, и разбивку нового парка, разрешение на создание которого даст губернатор штата, защитники окружающей среды приглушат свои голоса против строительства плотины. Самым печальным, подумал Хоскинс, является то, что регион действительно нуждается в ирригации. От этого выиграют все, включая местных рыбаков. Незаконным этот проект сделали взятки. Ему предстоит выбрать между пятью законодательными актами, каждый из которых мог быть использован для обвинения, однако самым суровым среди них был закон об организациях, действующих с использованием рэкета и коррупции. Этот закон был принят конгрессом более двадцати лет назад, причем никто не задумывался тогда над сферой его действия. В результате расследований, проведенных Хоскинсом, один губернатор уже отбывал срок заключения в федеральной тюрьме, и скоро к нему присоединятся еще четыре народных избранника. Скандал взорвет политический мир штата Колорадо. В данном случае тайным осведомителем была личная секретарша губернатора, молодая женщина, полная идеализма и еще восемь месяцев назад сделавшая вывод, что с нее хватит. Женщине всегда легче спрятать на теле микрофон, особенно если у нее большая грудь, как в данном случае. Микрофон техническая служба ФБР спрятала у нее в бюстгальтере, и геометрические очертания фигуры способствовали хорошему приему. Кроме того, это было надежным местом, потому что губернатор уже вкусил ее прелести и остался разочарован. Старая поговорка еще раз подтвердила свою правоту: нет ничего ужаснее гнева покинутой женщины.