Клэнси Том. Все страхи мира

   – Понятно.
   Агент ФБР пригнулся, когда вертолет начал подниматься вверх. Оставшийся сотрудник группы Парсонса побежал вдоль выстроившихся пожарных машин, показывая жестами, чтобы они уезжали отсюда. Агент ФБР решил последовать их примеру. Через несколько минут он сел в свой автомобиль и направился на северо-восток.

* * *

   – Вот ведь как, – покачал головой майор Григгс, – я вовсе и забыл про нейтроны.
   – Огромное спасибо! – прокричал Кэллахан сквозь грохот танкового дизеля.
   – Ничего страшного, костюмы уменьшают облучение до сотни. Сотня не причинит особого вреда.
   Кэллахан услышал шум отъезжающих пожарных машин.
   – А как быть с людьми, что все еще под развалинами? Он нашел на броне танка микрофон внутренней связи.
   – У тебя десять минут, после этого мы все должны покинуть район радиоактивного заражения. Давай, навались!
   – Сделаем, приятель, – ответил командир танка. – Ну-ка, отойди. Трогаюсь на счет десять.
   Кэллахан отбежал в сторону. Полковник Лайл спрыгнул с танка и последовал его примеру. Внутри саперного танка водитель переключил сцепление на задний ход, танк отполз на десять ярдов, водитель довел число оборотов двигателя до красной черты и отпустил тормоза. М-728 раздавил пять автомобилей и отбросил их в сторону. Теперь танк двигался со скоростью миля в час, но не останавливался. Гусеницы разрывали асфальт – и вот он пробился сквозь разбитые автомобили.
   Территория, прилегающая непосредственно к стадиону, оказалась на удивление нетронутой. Обломки крыши и верхних этажей отбросило взрывной волной на сотни ярдов, а здесь асфальт был усыпан только кучками кирпича и осколками бетона. Автомобиль тут не проедет, но люди могут действовать. Пожарные подтащили шланги и принялись поливать все вокруг. Асфальт был все еще настолько горячим, что вода превращалась в пар. Кэллахан бежал перед танком, жестами посылая своих людей влево и вправо.

* * *

   – Ты знаешь, что напоминает это зрелище? – спросил один из специалистов, глядя вниз из вертолета, который кружил над стадионом.
   – Да, Чернобыль. Там тоже работали пожарные. – Парсонс постарался отогнать от себя эту мысль. – Летите с наветренной стороны, – скомандовал он пилоту. – Энди, что ты думаешь об этом?
   – Наземный взрыв, его мощность была куда меньше ста килотонн, даже меньше двадцати пяти.
   – Тогда почему НОРАД так ошибся в расчетах, как ты считаешь?
   – Стоянка автомобилей. Асфальт и все эти горящие машины – создалась идеальная имитация материала черного тела. Господи, да здесь все на самом деле черное! Удивляюсь, что тепловой выброс не показался еще более мощным. Видишь, все остальное вокруг белое от недавно выпавшего снега? Получилось гигантское мегаотражение, да еще такой колоссальный контраст!
   – Пожалуй, ты прав, Энди, – согласился Парсонс. – Значит, террористы?
   – Сейчас это самое логичное предположение, Ларри. Но чтобы окончательно убедиться, понадобятся пробы с места взрыва.

* * *

   Звуки боя стихли. Слышалась только беспорядочная стрельба, и командир бронемашины "Брэдли" заключил, что русские местами отошли назад, может быть, вообще отступили к своим казармам. Похоже, это был разумный маневр, поскольку обе стороны понесли тяжелые потери и теперь в бой вступили БМП – боевые машины пехоты. Пешие солдаты, подумал он, умнее танкистов. Это объясняется тем, что у них для защиты вместо фута брони всего лишь рубашка. Раз ты уязвим, тебе приходится тщательно обдумывать каждый свой шаг. Он еще раз сменил позицию. Странно, как все получалось, хотя он отрабатывал этот маневр много раз. Когда бронемашина подъезжала к пересечению улицы, из нее вышел солдат и осторожно заглянул за угол.
   – Никого, сержант. Все… – одну минуту! Что-то движется по улице, милях в двух… – Солдат поднял к глазам бинокль. – БМП! С ракетной установкой!
   Отлично, подумал сержант, не иначе ведут разведку для наступления. Его задача была очень простой, она состояла из двух этапов: требовалось обнаружить противника и не допустить, чтобы этот противник успешно осуществил свою разведывательную миссию.
   – Вижу еще одного!
   – Приготовиться к движению. От пересечения направо, цели с правой стороны, – добавил сержант, чтобы дать стрелку время на подготовку.
   – Готов, сержант!
   – Вперед!
   Бронированный корпус "Брэдли" качнулся назад, и машина выскочила на перекресток. Стрелок повернул башню. Все так походило на занятия в тире по стрельбе из малокалиберного оружия. Две БМП ехали прямо на них. Стрелок открыл огонь по ближайшей из них, и первые же снаряды взорвали противотанковую ракетную установку. БМП резко свернула влево и врезалась в автомобили, стоящие вдоль тротуара. Стрелок "Брэдли" уже перенес огонь на вторую машину, попытавшуюся увернуться, взяв вправо, однако для такого маневра улица оказалась слишком узкой. Автоматическая пушка, которой был вооружен "Брэдли", представляла собой удачное сочетание лучших качеств пулемета и обычной пушки. Стрелок следил за полетом трассирующих снарядов, откорректировал их направление точно в цель и с удовлетворением увидел, как взорвалась боевая машина русских. Но в этот момент…
   – Сдай назад – быстро! – крикнул в интерком сержант. За двумя БМП разведки показалась третья. "Брэдли" мгновенно откатился на исходную позицию. Едва его корпус скрылся за углом, как по улице, через перекресток, где только что стояла американская бронемашина, пролетел ракетный снаряд, волочащий за собой тонкий провод управления. Он взорвался в нескольких сотнях метров.
   – Пора уходить отсюда, разворачивайся, – скомандовал командир. Затем выключил рацию.
   – Докладывает "Дельта-33". Натолкнулись на разведывательные БМП противника. Две уничтожил, но третья заметила нас. Появляется все больше "друзей", сэр.

* * *

   – Генерал, мы отогнали их назад за разделительную полосу. Сейчас я могу удерживать позиции против тех сил, что противостоят нам, но, если к ним поступит подкрепление, я окажусь в заднице, – произнес подполковник Лонг. – Сэр, мы нуждаемся в помощи!
   – О'кей, я обеспечу воздушную поддержку через десять минут. Они уже приближаются к вам.
   – Неплохо для начала, но мне понадобится что-то более весомое, сэр.
   Верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО в Европе повернулся к своему начальнику оперативного отдела.
   – Что у нас наготове?
   – Второй дивизион Одиннадцатого бронетанкового полка, сэр. Уже выходит из места расположения.
   – Что там между ними и Берлином?
   – Вы имеете в виду русских? Их там очень мало. Если наши части будут передвигаться быстро…
   – Отдайте команду.
   Верховный главнокомандующий вернулся к своему письменному столу и поднял трубку прямой телефонной связи с Вашингтоном.

* * *

   – Да, в чем дело? – спросил Фаулер.
   – Сэр, у нас есть сведения, что русские шлют подкрепления в Берлин. Я только что отдал приказ второму дивизиону Одиннадцатого бронетанкового полка двинуться к Берлину для усиления нашей бригады. Кроме того, к месту боя летят самолеты для оценки ситуации.
   – Каковы, по-вашему, их намерения?
   – Это мне неизвестно, сэр. Мы не можем понять, чем вызвано их нападение, но наши люди продолжают гибнуть. А что сообщили вам русские, господин президент?
   – Они спрашивают, почему мы напали на них, генерал.
   – Они что, спятили? – Или это вызвано чем-то еще, подумал главнокомандующий. Чем-то еще более страшным?
   – Генерал, – послышался женский голос. Видно, там эта Эллиот, подумал главнокомандующий. – Мне требуется совершенно четкий ответ. Вы уверены, что именно русские первыми вступили в бой?
   – Совершенно уверен, мадам! – разгоряченно ответил главнокомандующий. – Командир Берлинской бригады, судя по всему, погиб. Начальник штаба бригады – подполковник Эдвард Лонг. Я знаю этого парня, он отличный офицер, умный и находчивый. По его словам, русские открыли огонь по нашей бригаде без всякого предупреждения в тот момент, когда войска получили приказ из Вашингтона о боевой готовности. У наших танкистов даже пушки не были заряжены. Повторяю, мадам, именно русские начали боевые действия – это абсолютно точно. Итак, вы даете мне разрешение, господин президент, на то, чтобы подтянуть подкрепления?
   – А если вы не получите такого разрешения? – спросил Фаулер.
   – Тогда, господин президент, вам придется подписать тысяч пять писем родным погибших.
   – Ну хорошо, посылайте подкрепления. Передайте в Берлин, чтобы там не предпринимали наступательных действий. Мы пытаемся снять напряжение.
   – Желаю успеха, господин президент, но здесь мне приходится командовать войсками.
   ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
   МЫ ПОЛУЧИЛИ СООБЩЕНИЕ ИЗ ЕВРОПЫ, ЧТО СОВЕТСКИЙ ТАНКОВЫЙ ПОЛК БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ СОВЕРШИЛ НАПАДЕНИЕ НА НАШУ БЕРЛИНСКУЮ БРИГАДУ. Я ТОЛЬКО ЧТО ГОВОРИЛ С КОМАНДУЮЩИМ, И ОН ПОДТВЕРДИЛ ЭТО СООБЩЕНИЕ. ЧТО ПРОИСХОДИТ В БЕРЛИНЕ? ПОЧЕМУ ВАШИ ВОЙСКА АТАКУЮТ НАШИ ВОЙСКА?
   – Мы получили что-нибудь из Берлина? – спросил Нармонов. Министр обороны покачал головой.
   – Нет, но передовые разведывательные части должны сейчас входить в город. Радиосвязь крайне ненадежна. Наши высокочастотные трансиверы плохо действуют в городах – для них устойчивая связь возможна лишь в пределах видимости. Сведения, которые мы получаем, отрывочны и представляют собой главным образом тактические переговоры между командирами мелких подразделений. Нам еще не удалось установить связь с командиром полка. Не исключено, что он погиб. Вообще, – напомнил министр обороны, – американцы стремятся в первую очередь вывести из строя командный состав.
   – Таким образом, по сути мы не знаем, что происходит?
   – Нет, но я убежден, что ни один советский командир не откроет огонь против американцев без веских на то оснований!
   Головко закрыл глаза и выругался про себя. Теперь министр обороны начинает терять самообладание.
   – Сергей Николаевич? – обратился Нармонов к Головко.
   – КГБ не может представить никакой новой информации. Можно предполагать, что все американские ракетные базы наземного базирования, а также подводные ракетоносцы, находящиеся в море, сейчас в состоянии полной боевой готовности. По нашим данным, американские ракетоносцы, находящиеся на базах, выйдут в море в течение ближайших часов.
   – А наши подводные ракетоносцы?
   – Один выходит с базы. Остальные готовятся покинуть гавани. Потребуются почти сутки, чтобы все вышли в море.
   – Почему мы действуем так медленно? – недовольно спросил Нармонов.
   – У американцев два полных экипажа для каждой подлодки. У нас – только один. Им гораздо проще выпустить их в плавание.
   – Значит, вы сообщаете мне, что их стратегические силы полностью или почти полностью готовы, тогда как наши еще нет?
   – Все наши ракеты наземного базирования находятся в состоянии боевой готовности.
   – Андрей Ильич, вы еще не подготовили ответ американцам?..
   – Итак, что мне им ответить? – спросил Нармонов. В комнату вошел полковник.
   – Получено сообщение из Берлина. – Он передал текст министру обороны:
   "Американцы продвинулись в восточную часть города. Первая группа наших разведывательных БМП попала под их огонь. Подбиты три машины, в одной из них убит командир части. Мы открыли ответный огонь и подбили две американские боевые машины. Пока установить связь с нашим полком не удалось."
   Затем министр обороны взял другой листок:
   "Авианосец "Кузнецов" докладывает, что поднял в воздух два патрульных истребителя. Они услышали сигнал бедствия и полетели на него. Затем связь с истребителями прервалась. В четырехстах километрах находится американская боевая группа с авианосцем. Наша эскадра ждет указаний."
   – Что все это значит?
   Министр обороны проверил время высылки второй депеши.
   – Если к данному моменту наши самолеты не вернулись на авианосец, у них вот-вот кончится топливо. Следует предположить, что они погибли по неизвестной причине, однако близость американской боевой группы с авианосцем вызывает тревогу… Что все-таки они делают, черт побери?
   ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
   Я УБЕЖДЕН, ЧТО НИ ОДИН СОВЕТСКИЙ КОМАНДИР НЕ НАПАДЕТ НА АМЕРИКАНСКИЕ ВОЙСКА БЕЗ СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПРИКАЗА. А ТАКИХ ПРИКАЗОВ НЕ БЫЛО. МЫ ВЫСЛАЛИ В БЕРЛИН ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОИНСКИЕ ЧАСТИ, ЧТОБЫ РАССЛЕДОВАТЬ ПРОИСХОДЯЩЕЕ ТАМ. НА НИХ БЫЛО СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕ ВАШИМИ ВОЙСКАМИ В ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ ГОРОДА, ВДАЛИ ©Т ВАШИХ БАЗ. ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?
   – О чем он говорит, черт его побери? Что я делаю? А вот что делает он? – проворчал Фаулер. На панели вспыхнула лампочка. Сигнал из ЦРУ. Президент нажал кнопку, добавив еще одного участника к селекторному совещанию.
   – Все зависит от того, кто этот "он", – предостерегла Эллиот.
   – Да, слушаю.
   – Господин президент, у нас все перепуталось.
   – Райан! Нам нужен не анализ ситуации, а всего лишь информация! – крикнула Эллиот. – Она у вас есть?
   – Советы выпускают в море свои подлодки из гаваней Северного флота. Один подводный ракетоносец сейчас, судя по всему, оставляет базу.
   – Значит, их ракетные войска наземного базирования находятся в состоянии боевой готовности?
   – Совершенно верно.
   – И теперь они усиливают соединения своих подводных ракетоносцев?
   – Да, господин президент.
   – А хорошие новости у вас есть?
   – Сэр, хорошая новость уже в том, что других новостей нет, и вы…
   – Слушайте, Райан. Предупреждаю вас в последний раз: от вас мне нужна информация, и ничего больше. Это вы познакомили меня с материалами Кадышева и теперь утверждаете, что им нельзя верить. Почему же я должен верить вам сейчас?
   – Сэр, когда я передавал вам эти материалы, я предупредил, что они ничем не подтверждены!
   – Думаю, теперь у нас есть подтверждение, – послышался голос Лиз. – Генерал Борштейн, если советские ракетные войска находятся в состоянии полной боевой готовности, насколько велика угрожающая нам опасность?
   – Самым быстрым средством доставки ядерного оружия к цели у русских являются межконтинентальные баллистические ракеты. Расчеты показывают, что один полк ракет СС-18 нацелен на район Вашингтона, а большинство остальных – на наши ракетные базы в Северной и Южной Дакоте, а также на базы подводных ракетоносцев, в том числе в Чарлстоне, Кингс-Бэй, Бангоре. Нас предупредят о запуске за двадцать пять минут до накрытия ими цели.
   – Значит, и мы тоже будем их целью? – спросила Лиз.
   – Вполне реальное предположение, доктор Эллиот.
   – И теперь своими СС-18 они попытаются исправить то, чего им не удалось добиться своей первой бомбой?
   – Если это была их бомба, то это так.
   – Генерал Фремонт, где находится резервный ЛКП?
   – Доктор Эллиот, он взлетел десять минут назад и совершит посадку в Хагерстауне через девяносто пять минут. Сейчас дует сильный попутный ветер.
   И тут же командующий стратегической авиацией пожалел об этих словах.
   – Значит, если они готовят нападение и запустят ракеты не позже, чем через полтора часа, нам всем здесь конец?
   – Да.
   – Элизабет, не забывай, наша задача не допустить этого, – тихо произнес Фаулер.
   Советник по национальной безопасности посмотрела на президента. Казалось, ее лицо сделано из стекла, таким хрупким оно выглядело. Все шло совсем не так, как она ожидала. Она была главным советником самого могущественного человека в мире, находилась в месте, безопасность которого была заведомо гарантирована, окружена преданной прислугой, однако меньше чем через тридцать минут какой-то безымянный безликий русский примет решение – может быть, уже принял, – и она умрет, превратится в горстку пепла, рассеянного по ветру, уж никак не больше этого. Все, ради чего она работала, все эти книги, лекции и семинары завершатся ослепительным уничтожающим взрывом.
   – Роберт, мы даже не знаем, с кем разговариваем, – с трудом выдавила она.
   – Вернемся к сообщению русских, господин президент, – сказал генерал Фремонт. – "…дополнительные воинские части, чтобы расследовать происходящее там." Сэр, это похоже на подкрепление.

* * *

   Молоденький пожарный нашел первого, кто уцелел после ядерного взрыва. Пострадавший выполз по бетонному пандусу из подземного помещения, где находилась погрузочная платформа. Поистине невероятно, как ему удалось проползти такое расстояние. Его руки были в ожогах второй степени, и, пока он полз, в раны попали осколки стекла, бетона и еще Бог знает чего. Пожарный поднял пострадавшего – это был полицейский – и отнес к эвакопункту. Две оставшиеся пожарные машины облили их потоками воды, затем им приказали раздеться и снова облили водой. Полицейский еще был в сознании, он оторвал листок из своего блокнота и все время, пока их везли в машине "скорой помощи", пытался что-то объяснить пожарному. Но тот слишком замерз, слишком устал или был слишком напуган, чтобы обращать внимание на слова полицейского. Он исполнил свой долг и при этом, вполне возможно, ценою жизни. Все это было уж слишком для двадцатилетнего парня, который уставился невидящим взглядом в мокрый пол машины и дрожал, закутавшись в одеяло.
   Над входом в здание стадиона стену поддерживала перемычка из предварительно напряженного бетона. Она была разрушена взрывом, и половина ее рухнула вниз, закрыв вход. Солдат из танка размотал стальной трос с лебедки, установленной на башне, и закрепил его вокруг самого большого блока. Когда он принялся за работу, Кэллахан взглянул на часы. Останавливать его сейчас было уже слишком поздно. Не оставалось другого выхода, как продолжать работу, даже если ценой того станет смерть.
   Трос натянулся подобно струне и выдернул бетонный блок. Каким-то чудом не рухнула остальная часть входа. Кэллахан прошел через образовавшийся проем. Полковник Лайл последовал за ним.
   Аварийные лампы освещали помещение, и, казалось, вода лилась из всех спринклеров действующей противопожарной системы. Кэллахан вспомнил, что именно здесь в здание входила главная водопроводная труба, чем и объяснялось обилие льющейся воды. Сквозь ее плеск слышались и другие звуки, похоже, издаваемые человеком. Кэллахан вошел в мужской туалет и увидел там двух женщин, они сидели в воде, пальто их были забрызганы рвотой.
   – Быстро, заберите их! – скомандовал он своим людям. – Затем отправляйтесь в разные стороны, налево и направо, быстро проверьте обстановку и немедленно возвращайтесь!
   Кэллахан осмотрел кабинки в туалете – все оказались пустыми. Еще раз огляделся по сторонам. Больше никого. Итак, они потратили столько усилий и пробились в здание стадиона, чтобы обнаружить в мужском туалете двух женщин. Всего двух. Пожарный посмотрел на полковника Лайла, слова были излишними. Они поили дальше и оказались в вестибюле.
   Кэллахану потребовалось несколько секунд, чтобы понять это, хотя вход внутрь стадиона находился прямо перед ними. Там, где совсем недавно виднелась бы крыша и южная трибуна, теперь он видел горы, все еще темнеющие на фоне далекого оранжевого заката. Зияющий вход манил его к себе, и, словно завороженный, Кэллахан поднялся по ведущему вверх пандусу.
   Сцена, представшая перед ним, напоминала преисподнюю. Каким-то образом этот сектор оказался защищенным от взрывной волны. Но ничто не закрыло его от теплового излучения. Здесь насчитывалось около трехсот мест, почти все сиденья оказались целы, и на всех сидели люди. То, что еще недавно было людьми. Все они обгорели до черноты, до угля, подобно сгоревшему на сковородке мясу. Это зрелище было куда более страшным, чем все то, что Кэллахан видел за почти тридцать лет службы пожарным.
   По крайней мере триста обгоревших трупов все еще сидели и смотрели на то место, где раньше находилось футбольное поле.
   – Пошли, шеф, – произнес полковник Лайл, беря его под руку. Кэллахан опустился на пол, и Лайл увидел, как стекла его маски изнутри залило рвотой. Полковник снял маску с пожарного и вытер ему лицо.
   – Пошли, нельзя терять времени. Здесь все кончено. Вы исполнили свой долг.
   Оказалось, что были найдены еще четыре пока живых человека. Пожарные положили их на плоскую броню танка над двигателем, и М-728 тут же отправился к пункту первой помощи. Оставшиеся пожарные встали под падающие струи воды, смыли все, что можно было смыть, и пошли к выходу.

* * *

   По-видимому, единственной удачей за весь день оказалось то, подумал Ларри Парсонс, что выпал снег. Снежный покров смягчил тепловой удар по ближайшим зданиям. Вместо сотен пылающих домов горело всего несколько. К тому же солнце, выглянувшее накануне после полудня, оказалось достаточно жарким, так что во дворах и на крышах домов вокруг стадиона образовалась ледяная корка. Парсонс искал радиоактивные осадки. Его сотрудники пользовались для этого сцинтилляционными счетчиками. Трудно поверить в то, что, хотя ядерная бомба превращает значительную часть своей массы в энергию, общее количество массы, потерянной в результате этого процесса, ничтожно. Вдобавок, материю почти невозможно полностью уничтожить, и Парсонс искал осадки от ядерного устройства. Найти их оказалось проще, чем он предполагал. Осадки были темными и очень радиоактивными и резко выделялись на белой поверхности. Парсонс обнаружил шесть пятен с исключительно высоким уровнем радиации в двух милях от подветренной стороны стадиона. Он выбрал то пятно, что было самым радиоактивным.
   Одетый в свой защитный костюм со свинцовой подкладкой, Парсонс тяжело шагал по лужайке, покрытой снегом. Похоже, в доме жила пожилая пара. Дети не станут вместо снежной бабы лепить ангелов. Радиометр щелкал все чаще… Вот здесь.
   По размеру осадки чуть превышали частицы пыли, но их оказалось много. Скорее всего это превращенные в пыль гравий и асфальт с автомобильной стоянки, подумал Парсонс. Если ему повезло, то эти осадки втянуло в центр огненного шара и они слились с частицами вещества самой бомбы. Если повезло. Парсонс подцепил совком темные частицы и высыпал их в пластиковый мешочек. Затем бросил мешочек своему напарнику, тут же опустившему его в свинцовое ведро.
   – Очень высокая степень радиации, Ларри!
   – Знаю. Возьму еще один образец. Он подцепил совком еще горстку темных частиц и тоже высыпал их в мешочек. Затем поднес к губам портативную рацию.
   – Говорит Парсонс. Нашли что-нибудь?
   – Да, три хороших образца, Ларри. Думаю, для анализа достаточно.
   – Встретимся у вертолета.
   – Иду.
   Парсонс вместе с напарником пошел прочь, не обращая внимания на любопытные глаза, наблюдающие за ними из окон дома.
   В данный момент эти люди не интересовали его. Слава Богу, подумал он, что они не докучали вопросами. Вертолет со все еще вращающимся ротором стоял посреди улицы.
   – Куда теперь? – спросил Энди Боулер.
   – Летим на командный пункт, это там, где раньше был торговый центр. Там, должно быть, поуютнее. А ты забирай образцы и прогони их через спектрометр.
   – Тебе тоже стоило бы присутствовать при этом.
   – Не могу, – качнул головой Парсонс. – Должен позвонить в Вашингтон. Это не то, о чем нам говорили. Кто-то напортачил, и я должен сообщить об этом. Нужно где-то найти наземную линию связи.

* * *

   В конференц-зал было проведено не меньше сорока телефонных линий, причем одна из них была прямой линией Райана. Его внимание привлекло электронное жужжание. Джек нажал на мигающую кнопку и поднял трубку.
   – Райан слушает.
   – Джек, что происходит? – спросила мужа Кэти Райан. В ее голосе звучала тревога, хотя паники не было.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Местная телевизионная станция сообщила, что в Денвере взорвалась атомная бомба. Это – война, Джек?
   – Кэти, я не могу… – нет, милая, это не война.
   – Джек, они показали разрушения. Может быть, мне нужно что-то предпринять?
   – Нет, Кэти. Ты знаешь почти столько же, сколько и я. А мы знаем только, что там что-то произошло. Но обстоятельства неизвестны, и мы пытаемся выяснить их. Президент со своим советником по национальной безопасности находится в Кэмп-Дэвиде и…
   – С Эллиот?
   – Да. Сейчас они ведут переговоры с русскими. Прости, дорогая, у меня много работы.
   – Может быть, увезти куда-нибудь детей?
   Правильным ответом на этот вопрос, честным, хотя и тревожным, сказал себе Джек, будет ответить жене, что ей нужно остаться дома, что им нужно разделить опасность со всеми остальными, однако беда в том, что он сам не знает, где его семья окажется в безопасности. Райан посмотрел в окно, медля с ответом.
   – Нет.
   – Лиз Эллиот дает советы президенту?
   – Да.
   – Джек, она маленький, слабый человек. Может быть, она умна, но внутренне слаба и нерешительна.
   – Мне это известно. Кэти, я действительно должен заниматься работой.
   – Я люблю тебя, Джек.
   – И я тоже люблю тебя, дорогая. До свиданья. – Джек положил трубку. – Новости стали всеобщим достоянием, – громко произнес он. – Вместе с фотографиями.
   – Джек! – окликнул его старший дежурный офицер. – Только что поступила молния из "Ассошиэйтед пресс": перестрелка между американскими и советскими частями в Берлине. Агентство Рейтер сообщило о взрыве в Денвере.
   Райан позвонил Мюррею.
   – Ты получил сообщения из службы новостей?
   – Джек, я знал, что из этого ничего не выйдет.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Президент отдал нам приказ закрыть телевизионные компании. Думаю, мы где-то допустили ошибку.