Клэнси Том. Все страхи мира

   – Генерал! – окликнул его майор.
   – В чем дело?
   – Мы перехватываем множество радиоразговоров в микроволновом диапазоне. Похоже, Иван приводит в боевую готовность свои ракетные полки. То же самое происходит на некоторых военно-морских базах. Срочные радиограммы из Москвы.
   – Бог мой! – Борштейн снова поднял трубку телефона.

* * *

   – Такого никогда не было? – спросила Эллиот.
   – Это может показаться странным, но все обстоит именно так, – послышался голос генерала Борштейна. – Даже во время Кубинского кризиса русские не приводили в боевую готовность свои межконтинентальные баллистические ракеты.
   – Что-то трудно в это поверить, – фыркнул Фаулер. – Никогда?
   – Генерал прав, – заметил Райан. – Причина тут в том, что их телефонная система с незапамятных времен в ужасном состоянии. Думаю, сейчас они привели ее, наконец, в достаточно хорошее…
   – Что вы хотите этим сказать?
   – Господин президент, воля Бога проявляется в мелочах. Приказы о приведении войск в боевую готовность посылаются голосом – мы делаем это именно так и Советы тоже. Телефонная система в России очень ненадежна, и никто не хочет пользоваться системой связи, которая в любую минуту может выйти из строя, для передачи приказов такого значения. Именно поэтому они вкладывают столько денег в ее перестройку, точно так же, как и мы вложили огромные средства в наши командные и контрольные системы. Теперь, подобно нам, они широко используют световоды и вдобавок целую новую сеть микроволновой релейной связи. Поэтому мы и перехватываем их передачи, – объяснил Джек. – Рассеивание с их микроволновых ретрансляторов.
   – Еще пара лет, и они полностью перейдут на световоды, вот тогда мы ничего не сможем узнать, – добавил генерал Фремонт. – Мне не нравится это.
   – И мне тоже, – согласился Райан, – однако мы в состоянии боевой готовности номер два, верно?
   – Они не знают об этом. Мы не сообщили им этого, – сказала Лиз Эллиот.
   – Если только русские не читают наши шифровки. Я ведь предупреждал вас, что у нас есть информация о том, что они подобрали ключ к нашим кодам.
   – АНБ утверждает, что вы сошли с ума.
   – Вполне возможно, но и АНБ не раз ошибалось.
   – Каково ваше мнение о психическом состоянии Нармонова? По-видимому, он перепуган не меньше меня, подумал Райан.
   – Сэр, я не могу ответить на этот вопрос.
   – А ведь мы даже не знаем, с ним ли ведем переговоры, – вмешалась Эллиот.
   – Я не могу согласиться с таким предположением, – резко ответил Райан. – Единственный довод в его пользу исходит из моего управления, а мы сомневаемся в нем. – Господи, и зачем только я представил им этот доклад, упрекнул он себя.
   – Прекратите эту говорильню, Райан, – оборвал его Фаулер. – Мне нужны факты, а не дискуссии. Вам это понятно?
   – Сэр, я уже не раз обращал ваше внимание на то, что у нас пока недостаточно информации для определенного вывода.

* * *

   – Чепуха, – заметил полковник, сидевший рядом с генералом Фремонтом.
   – Почему вы так думаете? – Командующий стратегической авиацией отвернулся от микрофона.
   – Доктор Эллиот права, сэр. В ее рассуждениях есть своя логика.
   – Господин президент, – донеслось из динамика, – по "горячей линии" поступает сообщение из Москвы.
   ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
   НАМИ ТОЛЬКО ЧТО ПОЛУЧЕНЫ СВЕДЕНИЯ О ТОМ, ЧТО АМЕРИКАНСКАЯ ВОИНСКАЯ ЧАСТЬ БЕЗ ВСЯКОГО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ НАПАЛА НА НАШИ ВОЙСКА. МЫ ПОНЕСЛИ ТЯЖЕЛЫЕ ПОТЕРИ. ПРОСИМ ОБЪЯСНИТЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ.
   – Черт побери, – произнес Райан, глядя на текст.
   – Хочу выслушать ваши точки зрения, – послышался голос Фаулера по селекторной связи.
   – Лучше всего ответить, что нам ничего не известно об этом инциденте, – сказала Эллиот. – Признавшись, что уже знаем об этом, мы возьмем на себя определенную ответственность.
   – В такой момент, как сейчас, всякая ложь исключена, – твердо произнес Райан. Даже ему самому показалось, что он зашел слишком далеко. "Они не согласятся с твоей точкой зрения, Джек, если ты начнешь кричать", – добавил он себе.
   – Скажи об этом Нармонову, – огрызнулась Эллиот. – Не забудь, это они напали на нас.
   – Да, по полученным нами сообщениям, но…
   – Что же, по-вашему, Райан, наши люди обманывают? – донесся из глубины горы Шайенн сердитый голос Борштейна.
   – Нет, генерал, я так не считаю. Но в такое время сообщения могут оказаться ненадежными, и вам это известно не хуже меня!
   – Если мы заявим, что нам ничего не известно, то в будущем сможем изменить свою позицию, и в данный момент нам не придется бросать им вызов, – продолжала настаивать советник по национальной безопасности. – И почему они подняли этот вопрос именно сейчас?
   – Господин президент, прежде вы были прокурором, – обратился к Фаулеру Райан, – и вам должно быть известно, как ненадежны могут быть заявления свидетелей. А если Нармонов задает нам этот вопрос искренне? Советую дать ему честный ответ. – Джек повернулся к Гудли, который одобрительно кивнул.
   – Роберт, мы имеем дело не с гражданскими лицами, а с профессиональными военными, а уж им-то следует уметь хорошо оценивать обстановку. Нармонов обвиняет нас в нападении на его войска, которого мы не совершали, – возразила Эллиот. – Советские войска не начинают боевые действия без приказов. Следовательно, Нармонову должно быть известно, что его обвинение лживо. Если мы признаем, что нам известно о боевых действиях, создастся впечатление, будто мы соглашаемся со справедливостью его обвинений. Я не знаю, какую игру ведет он – или тот, кто находится на другом конце "горячей линии", – но если мы просто ответим, что не знаем, о чем идет речь, то тем самым выиграем время.
   – Я категорически не согласен с такой точкой зрения, – произнес Джек, стараясь говорить как можно спокойнее.
   ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
   КАК ВАМ ИЗВЕСТНО, СЕЙЧАС Я ЗАНИМАЮСЬ ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ СОБЫТИЯМИ, ПРОИСШЕДШИМИ НА НАШЕЙ СОБСТВЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ. БЛАГОДАРЮ ЗА ПОСЛАННЫЙ ВАМИ ЗАПРОС. Я УЖЕ ОТДАЛ ПРИКАЗ ВЫЯСНИТЬ СОСТОЯНИЕ ДЕЛ В БЕРЛИНЕ.
   – Какие будут мнения?
   – Этот сукин сын врет как сивый мерин, – заметил министр обороны. – У них слишком совершенная система связи, чтобы это было правдой.
   – Господи, Роберт, зачем лгать, когда я знаю, что ты лжешь?.. – произнес Нармонов, опустив голову. У советского президента возникли сейчас и другие вопросы. За последние два-три месяца его отношения с Америкой стали более прохладными. Когда Нармонов обратился с просьбой о предоставлении дополнительных кредитов, рассмотрение просьбы было отложено. Американцы настаивают на безусловном соблюдении соглашения о сокращении вооружений, хотя знают, в чем заключается причина задержки, и несмотря на то что он обещал Фаулеру при личной встрече принять неотложные меры. В чем причина ухудшения отношений? Почему Фаулер не выполняет данные им обещания? И чем он занимается в данный момент, черт побери?
   – Это не просто ложь, это нечто большее, – сказал министр обороны после некоторого размышления.
   – Что вы хотите этим сказать?
   – Он снова подчеркнул, что в первую очередь занимается спасением пострадавших в районе Денвера, однако мы знаем, что он привел свои стратегические силы в боевую готовность. Почему он не сообщил нам об этом?
   – Потому что боится, что мы сочтем его действия провокационными… – заметил Нармонов. Даже ему самому такое объяснение показалось неубедительным.
   – Может быть, – признал министр. – Но они не подозревают о нашем успехе в расшифровке их кодов. Не исключено, что они рассчитывают скрыть это от нас.
   – Нет, – донесся голос Куропаткина из командного центра ПВО. – Я не согласен с таким мнением. Мы не можем не заметить хотя бы части их приготовлений. Американцы несомненно знают, что нам известно о приведении в боевую готовность хотя бы части их стратегических сил.
   – Но не всех. – Министр обороны повернулся к Нармонову и взглянул ему прямо в лицо. – Мы должны рассмотреть вероятность того, что американский президент утратил способность к рациональному мышлению.

* * *

   – Впервые? – спросил Фаулер.
   Элизабет кивнула. Ее лицо стало теперь совсем бледным.
   – Это мало кому известно, Роберт, но это так. Русские никогда не приводили свои ракетные войска стратегического назначения в боевую готовность.
   – Но почему они сделали это сейчас? – спросил президент.
   – Роберт, единственным объяснением является то, что с нами разговаривает не Нармонов.
   – Как можно это проверить?
   – Этого проверить нельзя. Нас соединяет с Москвой канал компьютерной связи. Между нами нет ни голосовой связи, ни визуальной.
   – Милосердный Бог!

Глава 40
Столкновения

   – Райан, откуда нам известно, что мы действительно ведем переговоры с Нармоновым?
   – Господин президент, кто же еще может их вести?
   – Черт побери, Райан, именно вы представили мне эти сообщения!
   – Господин президент, вам следует успокоиться, – посоветовал Райан, голос которого отнюдь не свидетельствовал о его собственном спокойствии. – Да, я ознакомил вас с этой информацией, сообщил, что она не проверена, а несколько минут назад также сказал, что, по нашему мнению – и на то есть причины, – она может даже быть ложной.
   – Неужели вы не просматриваете собственные доклады? Это вы предостерегли нас, что у русских исчезли ядерные боеголовки! – напомнила Эллиот. – Так вот, они нашлись – нашлись как раз в том месте, где мы должны были присутствовать!
   Господи, она перепугана еще больше его, подумала Элен Д'Агустино и взглянула на Пита Коннора, лицо которого было бледным как полотно. Да, события развиваются слишком быстро, решила она.
   – Послушай, Лиз, я устал повторять, что сведения, имеющиеся в нашем распоряжении, ненадежны. Их слишком мало, чтобы прийти к какому-то определенному заключению.
   – Но почему они объявили боевую готовность в ракетных войсках?
   – Да по той же причине, что и мы! – крикнул Райан. – Может быть, если обе стороны отступят…
   – Райан, только не надо давать мне советы, как поступать, – тихо произнес Фаулер. – От вас мне нужна только информация. Решения будут приниматься здесь.

* * *

   Джек отвернулся от микрофона. Он проигрывает, подумал Гудли. Райан выглядел болезненно бледным. Он посмотрел в окно на двор ЦРУ и почти пустое здание напротив, глубоко вздохнул и снова заговорил в микрофон.
   – Господин президент, – сказал Джек, сдерживая себя, – мы придерживаемся точки зрения, что президент Нармонов остается во главе советского правительства. Нам ничего не известно о причине взрыва в Денвере, но в нашем распоряжении нет никакой информации, которая указывала бы на то, что он вызван советским ядерным устройством. Мы убеждены, что подобная операция со стороны Советского Союза была бы безумным шагом, и даже если предположить, что контроль там перешел к военным – после переворота, о котором у нас нет никаких сведений, сэр, – вероятность подобного просчета приближается к нулю, сэр. Такова точка зрения ЦРУ.
   – А Кадышев? – спросил Фаулер.
   – Сэр, у нас есть доказательства, появившиеся только вчера и сегодня, на основании которых можно предположить, что его сообщения недостоверны. Мы не в состоянии подтвердить, что произошла одна из встреч, которая должна…
   – Одна? Вы не можете подтвердить, состоялась ли всего одна встреча? – спросила Эллиот.
   – Дайте же мне закончить! – Райан снова вышел из себя. – Черт побери, это обнаружил Гудли, а не я! – Он сделал паузу и перевел дыхание. – Доктор Гудли обратил внимание на некоторые едва различимые оттенки в сообщениях Кадышева и решил проверить их происхождение. Мы полагали, что все доклады Кадышева поступали после его личных встреч с Нармоновым. В одном случае мы не сумели добиться совпадения их маршрутов. Мы не уверены, встречались ли они в этом случае вообще. Если такой встречи не было, то Кадышев лжет.
   – Я полагаю, вы проверили вероятность их тайной беседы? – В голосе Эллиот звучала насмешка. – Или, по вашему мнению, такой вопрос будет рассматриваться во время деловой встречи? Неужели вы считаете, что он будет обсуждать опасность возможного переворота на заранее запланированном совещании?
   – В который раз мне приходится повторять, что его информацию никто не смог подтвердить – ни мы, ни англичане. Вообще никто!
   – Райан, по вашему мнению, заговор, имеющий целью военный переворот, особенно в такой стране как Советский Союз, будет готовиться в обстановке полной секретности? – спросил Фаулер.
   – Конечно.
   – Тогда как вы можете рассчитывать на подтверждение этого из других источников? – Фаулер говорил как адвокат на судебном заседании.
   – Да, сэр, на это трудно надеяться, – признал Райан.
   – Следовательно, информация, полученная от Кадышева, – это лучшее, чем мы располагаем, верно?
   – Да, господин президент, если она соответствует истине.
   – Вы говорите, что у вас нет надежных доказательств, подтверждающих ее?
   – Совершенно верно, господин президент.
   – Но в то же время вы не имеете достоверной информации, опровергающей сообщения Кадышева, правда?
   – Сэр, у нас есть основания…
   – Отвечайте на мой вопрос!
   Правая ладонь Райана сжалась в твердый, побелевший от напряжения кулак.
   – Нет, господин президент, такой информации у нас нет.
   – А те сведения, что мы получали от него последние несколько лет, были надежными и достоверными?
   – Да, сэр.
   – Таким образом, исходя из этого, можно утверждать, что информация, присланная Кадышевым, является лучшей из всего, чем мы располагаем?
   – Да, сэр.
   – Благодарю вас. Предлагаю вам, доктор Райан, попытаться получить дополнительные сведения. Когда они поступят к вам, я буду готов выслушать их.
   Связь прервалась.
   Джек медленно встал. Ноги едва повиновались ему. Он сделал шаг к окну и закурил сигарету.
   – Я потерпел неудачу, – обратился он к миру, – Господи милосердный, какую неудачу…
   – Не по твоей вине, Джек, – заметил Гудли. Райан стремительно обернулся.
   – Эта фраза будет прекрасно выглядеть на моем надгробном памятнике, черт побери! "Не по твоей вине" был взорван наш безумный мир!
   – Перестань, Джек, все не так уж плохо.
   – Ты так думаешь? А ты слышал их голоса?

* * *

   Самолеты взлетали с палубы советского авианосца "Кузнецов" не так, как с американских авианосцев, где использовались катапульты. Носовая часть судна загибалась кверху подобно лыжному трамплину. Первый МИГ-29 устремился вперед со стартового положения, поднялся по изгибающейся плоскости и взвился в воздух. Такой взлет был тяжелым испытанием для летчиков и самолетов, но действовал исправно. За ним последовал второй истребитель, и оба повернули на восток. Они едва успели набрать высоту, когда ведущий услышал в своих наушниках жужжание.
   – Похоже на сигнал бедствия, – сообщил он ведомому. – Судя по частоте, один из наших.
   – Да, к востоку от юго-востока. Это точно один из наших. Кто же это может быть?
   – Не знаю.
   Ведущий передал эти сведения в штаб соединения, находящийся на "Кузнецове", и получил приказ выяснить источник сигнала бедствия.

* * *

   – Говорит "Сокол-2", – послышалось сообщение с "Хокая". – Видим два истребителя с русского авианосца, с большой скоростью направляются к нам, пеленг три-один-пять, расстояние двести пятьдесят миль от Стика.
   Капитан первого ранга Ричарде взглянул на экран тактического дисплея.
   – Спейд, это Стик. Иди на сближение и отгони.
   – Исполняю, – ответил Джексон. Он только что пополнил свои топливные баки и мог оставаться в воздухе часа три, у него все еще было шесть ракет.
   – Отогнать их? – удивленно спросил лейтенант Уолтере.
   – Шреддер, я тоже не знаю, что происходит. Джексон отвел в сторону ручку управления и начал поворот. Санчес повторил его маневр, снова отойдя на некоторое расстояние.
   Две пары истребителей продолжали полет на встречных курсах, сближаясь со скоростью чуть меньше тысячи миль в час. Четыре минуты спустя оба "Томкэта" начали активное радиолокационное зондирование. В обычных условиях это насторожило бы русских, свидетельствуя о присутствии в этом районе американских истребителей. Однако новые американские радары обладали малой интенсивностью излучения, что снижало вероятность их обнаружения, и русские летчики не заметили их. Тем более что через несколько секунд они включили и собственные радары.

* * *

   – К нам приближаются два истребителя!
   Летчик ведущего русского самолета посмотрел на экран своего радиолокатора и нахмурился. Два МИГа взлетели для того, чтобы охранять воздушное пространство над своим тактическим соединением. Поступил приказ о повышении боевой готовности, и истребители поднялись в воздух. Теперь им было поручено осуществить что-то похожее на спасательную операцию, и потому у летчика не было никакого желания заниматься бессмысленными играми с американскими самолетами, особенно ночью. Он знал о присутствии американских самолетов. Его средства обнаружения отметили излучения от самолета раннего оповещения.
   – Поворачиваем направо, – приказал он ведомому. – Спускаемся до тысячи метров и начинаем поиски. – И все-таки он не выключил свой радар – пусть не думают, что с ним можно шутить.
   – Они уходят налево и начинают спуск.
   – Бад, действуй, – произнес Джексон. У Санчеса оставалось больше ракет. Робби прикроет его сзади.
   – Стик, докладывает "Сокол-2". Направлявшиеся в нашу сторону самолеты свернули на юг и пикируют вниз.
   На плечах Ричардса векторы курсов обоих самолетов, которые приближались к его авианосцу, изменились. В настоящий момент они действительно свернули, хотя должны были пройти довольно близко.
   – Что у них на уме?
   – По крайней мере они не знают, где мы находимся, – заметил начальник оперативного отдела. – Хотя радары их включены.
   – Ищут нас?
   – Да, пожалуй.
   – Ну что же, теперь мы знаем, откуда прилетели первые четыре. Ричарде взял микрофон связи с Джексоном и Санчесом.

* * *

   "Топи их" – таков был приказ. Робби поднял свой самолет выше. Санчес нырнул вниз, зайдя в хвост и чуть ниже обоих МИГов.
   – Американцы исчезли с моего экрана.
   – Не обращай на них внимания! Не забывай, мы ищем мигалку – человек нуждается в спасении. – Ведущий наклонил голову. – Вот, погляди. Это не сигнал бедствия? На поверхности, смотри на два часа…
   – Вижу.
   – Спускаюсь, следуй за мной!
   – Они пытаются ускользнуть, вниз и направо! – произнес в микрофон Бад. – Атакую!
   Его истребитель находился всего в двух тысячах ярдов позади МИГов. Санчес выбрал для атаки "Сайдуайндер" и направил свой самолет на ведомого, "южного парня", который чуть отставал. "Томкэт" продолжал сближаться, летчик услышал в наушниках щебечущий звук и, нажав на кнопку, выпустил ракету. "Сайдуайндер А1М-9М" сорвался с направляющих и устремился к правому двигателю русского истребителя. Последовал взрыв. Едва успев заметить яркую вспышку, Санчес выпустил второй "Сайдуайндер".
   – Один сбит.
   – Что за черт! – Ведущий уголком глаза заметил вспышку, повернулся и увидел, что его ведомый падает вниз, таща за собой язык желтого пламени. Он туг же рванул налево ручку управления и одновременно нажал на кнопку, выбросившую позади самолета отвлекающие вспышки и массу мелких алюминиевых обрезков. Его глаза искали в темноте напавший на него самолет.
   Вторая ракета Санчеса пролетела справа от русского МИГа. Это не имело значения. Он все еще преследовал русский истребитель, и поворот на левое крыло привел того точно в перекрестие 20-миллиметровой пушки Санчеса. Короткая очередь – и у истребителя отвалилась часть крыла. Пилот едва успел катапультироваться. Санчес следил за тем, как раскрылся парашют. Минуту спустя, описав круг, он увидел, что оба русских летчика, судя по всему, уцелели. Бад остался доволен.
   – Сбиты двое. Стик, шесть спускаются вниз два парашюта.., погоди минуту.., на поверхности три мигалки, – сказал Джексон. Он сообщил свои координаты, и почти сразу с палубы "Теодора Рузвельта" взлетел вертолет.
   – Спейд, по-твоему, это так просто? – спросил Уолтере.
   – Мне самому казалось, что русские – куда более умелые пилоты, – признался капитан первого ранга. – А это походит на первый день утиной охоты.
   Через десять минут "Кузнецов" попытался установить радиосвязь со своими двумя МИГами и не получил ответа.

* * *

   Вертолет ВВС вернулся из Рокки-Флэтс. На нем, сопровождаемый пятью сотрудниками, прибыл майор Григгс. Все были в защитных костюмах. Двое сразу же подбежали к Кэллахану, который стоял возле саперных танков М-728.
   – Если все будет ладно, понадобится еще десять минут, – крикнул полковник Лайл из башни танка, шедшего первым.
   – Кто здесь руководит работами? – спросил один из прибывших.
   – А вы кто?
   – Парсонс, руководитель группы по ликвидации последствий ядерного взрыва.
   Лоуренс Парсонс возглавлял дежурную группу, одной из ее задач были действия при чрезвычайных ситуациях. И эта группа потерпела сегодня неудачу – ей не удалось обнаружить ядерное устройство до его взрыва. Три такие группы находились наготове круглые сутки – одна недалеко от Вашингтона, другая в Неваде и третья, недавно созданная в Рокки-Флэтс, чтобы контролировать демонтаж завода по изготовлению ядерного оружия, принадлежавшего департаменту энергетики, который находился неподалеку от Денвера. Никто не ожидал, разумеется, что эти группы всегда будут в нужном месте и в нужное время. Парсонс держал в руке радиометр, и то, что он увидел на нем, не могло понравиться.
   – Сколько времени находились ваши люди в этой зоне?
   – С полчаса, может, минут сорок.
   – Еще десять минут, и всех необходимо вывести отсюда. Речь идет о радиоактивном облучении.
   – Почему? Майор сказал, что радиоактивные осадки…
   – Облучение тут вызвано нейтронной активацией. Здесь высокий уровень радиоактивности!
   Мурашки пробежали по спине Кэллахана. Его тело подвергается нападению сил, которые он не видит и не чувствует.
   – Под развалинами стадиона люди. Мы уже почти добрались до них.
   – Тогда действуйте быстрее! Как можно быстрее! Парсонс и его сотрудники направились обратно к вертолету. У них была своя работа. У дверцы их ждал человек в гражданской одежде.
   – А вы кто такой, черт побери? – рассерженно бросил Парсонс.
   – Я из ФБР. Что здесь произошло?
   – А вы не знаете?
   – Вашингтон требует информацию.
   – Ларри, тут уровень радиоактивности выше, чем возле стадиона! – сообщил один из членов группы.
   – Этого следовало ожидать, – ответил Парсонс. – Произошел наземный взрыв. – Он указал рукой. – Дальняя сторона стадиона – подветренная. Вблизи здания зона более защищенная.
   – Вы можете сообщить что-нибудь? – спросил агент ФБР.
   – Очень мало. – Парсонс пытался перекричать шум вращающегося ротора. – Наземный взрыв, мощность меньше двадцати килотонн – это все, что могу сказать.
   – Сейчас здесь опасно?
   – Еще как, черт побери! Установим временный штаб – но где?
   – Как относительно Пресвитерианской больницы, что с наветренной стороны в двух милях отсюда? – предложил один из членов группы. – По другую сторону бульвара Авроры. Там должно быть безопасно.
   – Вы знаете, где это? – спросил Парсонс.
   – Да.
   – Тогда отправляйтесь к больнице! Кен, передай всем, чтобы убирались из этого района – здесь уровень зараженности на двадцать процентов выше, чем вблизи стадиона. Отберите образцы. Вот еще что, Кен: позаботься, чтобы они покинули место взрыва через десять минут – максимум через пятнадцать. Если понадобится, тащи их силой. Берись за работу прямо отсюда.