Клэнси Том. Все страхи мира

   Первый пилот поговорил со старшим механиком. Один из огромных двигателей "Пратт энд Уитни" немного перегревается. Если не считать этого, у пилота не было никаких замечаний. Затем экипаж уехал передохнуть. Агенты службы безопасности заняли посты вокруг самолета – трое стояли вокруг лайнера, еще двое расхаживали внутри. Кларк и Чавез поднялись в самолет, показали свои пропуска мексиканским и японским представителям и взялись за работу. Динг принялся за туалеты: его предупредили о требовательности японцев к безукоризненно чистым уборным, а на это требовалось время. Едва войдя в авиалайнер, он убедился, что японским гражданам разрешается курить в полете. Пришлось проверить каждую пепельницу и больше половины понадобилось очистить и протереть. Собрали журналы и газеты. Бригада мексиканцев возилась с пылесосами.
   Кларк, который прошел в носовую часть самолета, открыл шкафчик со спиртным. Он тут же заключил, что половина пассажиров на борту должна страдать от похмелья. Среди них оказались люди, умеющие пить весьма серьезно. Кроме того, Кларк с удовлетворением заметил, что технические эксперты в Лэнгли не ошиблись в сорте виски, какой подает пассажирам авиакомпания "Джал". Наконец он вошел в помещение для отдыха позади кабины пилотов. Она точно соответствовала компьютерному макету, который Кларк часами изучал перед вылетом в Мехико-Сити. К тому моменту, когда он закончил работу по очистке отведенной ему части лайнера, у него не возникло ни малейших сомнений в том, что операция пройдет гладко. Он помог Дингу вынести мешки с мусором, и они вышли из самолета как раз вовремя, чтобы перекусить. По пути к машине Кларк передал записку агенту резидентуры ЦРУ в Мексике.

* * *

   – Черт бы их побрал! – выругался Райан. – Это поступило по каналам госдепа?
   – Совершенно точно, сэр. Директор Кабот распорядился направить документ по телефаксной связи. Ему хотелось сберечь время.
   – Разве Сэм Ямата не объяснил ему, что существует демаркационная линия суточного времени и часовые пояса?
   – Боюсь, что нет.
   Изливать недовольство на сотрудника японского отдела было бессмысленно. Райан снова прочитал сообщение агента Мушаши.
   – Ну, что вы об этом думаете?
   – Мне кажется, что премьер-министр попадет в засаду.
   – Действительно, как жаль! – с сарказмом заметил Райан. – Пошлите это с курьером в Белый дом. Нужно немедленно ознакомить президента с содержанием доклада.
   – Будет исполнено. – Сотрудник ушел. Райан снял трубку и набрал номер оперативного центра. – Как там дела у Кларка? – спросил он безо всякой преамбулы.
   – Он сообщил, что у него все в порядке. Готовится к установке. Самолеты слежения наготове. Нам ничего не известно об изменениях в планах премьер-министра.
   – Спасибо.
   – Вы долго будете у себя?
   Джек посмотрел в окно. Снегопад уже начался.
   – Всю ночь, наверно.
   Надвигающийся снегопад обещал превратиться в нечто впечатляющее. Холодный ветер, направляющийся на восток с равнин Среднего Запада, столкнулся с зоной низкого давления, движущейся со стороны побережья. По-настоящему сильные снегопады в округе Колумбия всегда катятся с юга, и гидрометслужба обещала от шести до восьми сантиметров снега. Всего несколько часов назад они предсказывали только от двух до четырех. Райан мог уехать прямо сейчас и попытаться утром пробиться обратно на работу или переночевать здесь. К сожалению, все указывало на то, что лучше остаться.

* * *

   Головко тоже находился у себя в кабинете, хотя в Москве было на восемь часов позже, чем в Вашингтоне. Это обстоятельство ничуть не улучшало и без того плохое настроение Сергея.
   – Ну? – спросил он сотрудника отдела слежения за линиями спецсвязи.
   – Нам повезло. Вот этот документ был послан в Вашингтон по телефаксному принтеру из американского посольства в Токио. – Он передал перехваченное сообщение заместителю председателя КГБ.
   Гладкая термобумага была покрыта главным образом бессмысленной тарабарщиной; местами проглядывали понятные, но размещенные в не правильном порядке буквы, и путаница еще более усложнялась беспорядочным фоновым шумом. Но примерно двадцать процентов текста представляли собой разборчивые английские слова, включая два полных предложения и один целый абзац.
   – Ну? – еще раз повторил Головко.
   – Когда я передал этот документ в японский отдел для оценки, они вручили мне вот это. – Сотрудник службы перехвата передал генералу еще один документ. – Я отметил соответствующий абзац.
   Головко прочитал абзац, написанный на русском языке, затем сравнил его с английским текстом…
   – Удивительно плохой перевод. Как был послан наш документ?
   – С дипломатическим курьером. Его не смогли передать по каналам связи, потому что две криптографические машины в Токио в ремонте, – и резидент пришел к выводу, что материал не такой уж важный и может подождать. Так он и попал в сумку дипкурьера. Таким образом, они не могут читать наши шифрованные сообщения, но этот материал все-таки попал к ним.
   – Кто работает с этим материалом? Лялин? Да, – произнес Головко, словно разговаривая с самим собой. Он снял трубку телефона и вызвал старшего дежурного офицера Первого главного управления.
   – Полковник, это Головко. Немедленно вышлите молнию нашему резиденту в Токио. Текст: Лялину срочно прибыть в Москву.
   – В чем дело?
   – Дело в том, что у нас снова утечка информации.
   – Лялин – очень исполнительный офицер. Я знаком с материалами, поступающими от него.
   – Не только вы – американцы тоже знакомы с ними. Высылайте шифровку немедленно. После этого пусть принесут мне, все, что связано с операцией "Чертополох". – Головко положил трубку и взглянул на майора, что стоял перед его столом. – Этот математик, сумевший разобраться в шифрах, – Господи, почему мы не нашли его пять лет назад!
   – Он потратил десять лет работы, разрабатывая теорию упорядочения хаоса. Если его исследования когда-нибудь будут опубликованы, его наградят золотой медалью Планка. Он взял кое-что из работ Мандельброта из Гарварда и Маккензи из Кембриджа и…
   – Верю вам на слово, майор. Когда вы пытались объяснить мне эту магию, у меня всего лишь появилась головная боль. Скажите, а как продвигается работа сейчас?
   – С каждым днем мы узнаем все больше и больше. Единственный шифр, к которому нам не удается подобрать ключ, это новая система ЦРУ; ею уже начинают пользоваться. По-видимому, она основана на каком-то новом принципе. Мы стараемся разобраться.

* * *

   Президент Фаулер поднялся на борт вертолета VH-3, приписанный к корпусу морской пехоты, еще до того, как начался особенно густой снегопад. Окрашенный в металлизированный оливковый цвет снизу и белый в верхней части и почти лишенный всякой маркировки, вертолет был его личным средством передвижения; ему был присвоен радиосигнал "Морская пехота-1". Собравшиеся репортеры обратили внимание, что вслед за президентом на борт поднялась Элизабет Эллиот. Кое-кто из них подумал, что скоро об этой паре появятся сообщения в газетах, если сам президент не облегчит им задачу, женившись на этой стерве.
   Пилот, подполковник морской пехоты, дал полную мощность двойным турбинам, затем потянул на себя ручку управления шагом и дросселем, плавно отрываясь от земли и одновременно поворачивая на северо-запад. Почти сразу пришлось перейти на слепой полет, что ему не слишком нравилось. Вообще-то лететь вслепую, ориентируясь только по приборам, было для пилота привычным делом и ничуть не беспокоило его – если он летел один. А вот слепой полет, когда приходится полагаться лишь на показания приборов, а на борту находится президент, пугал его. Особенно неприятно было лететь в густом снегопаде. Всякая ориентировка мгновенно исчезала. Стоило посмотреть вперед сквозь ветровое стекло хотя бы несколько минут, и самый опытный летчик превращался в испуганного, потерявшего ориентировку новичка. Чтобы избежать этого, подполковник старался не сводить взгляда с приборной панели. Вертолет был оборудован самыми современными приборами, способными обеспечить безопасность пассажиров, в том числе и радиолокационным устройством, предупреждающим о другом приближающемся самолете или вертолете. Кроме того, два самых опытных диспетчера непрерывно следили за вертолетом президента – светящейся точкой на экранах их дисплеев. Как ни странно, именно такой способ полета был наиболее безопасным. При ясной погоде какой-нибудь безумец на "Сессне" мог попытаться столкнуться в воздухе с президентской машиной, и маневры, направленные на то, чтобы избежать такого столкновения, были непременной частью тренировки пилота как в воздухе, так и на тренажере на военно-воздушной базе ВМС в Анакостии.
   – Ветер усиливается, становится сильнее, чем я ожидал, – заметил второй пилот, майор морской пехоты.
   – Когда подлетим к горам, может начаться болтанка.
   – Жаль, что не вылетели немного раньше.
   Пилот включил внутреннюю связь, по которой он мог разговаривать с агентами Секретной службы, что сидели в хвостовом отсеке вертолета.
   – Пожалуй, нужно убедиться, что все пристегнули ремни. Вертолет может тряхнуть.
   – Спасибо, сейчас проверим, – ответил Пит Коннор. Он встал и прошел мимо рядов кресел. Все пассажиры, находящиеся на борту вертолета, были слишком опытными в подобных перелетах и ничуть не беспокоились, но и они предпочитали, чтобы недолгое путешествие прошло гладко. Пит обратил внимание, что президент углубился в чтение документов, которые ему доставили перед самым вылетом, и не обращает внимания на то, что происходит вокруг. Коннор снова опустился в свое кресло. Он и Д'Агустино обожали Кэмп-Дэвид. Вдоль всего периметра забора, окружающего загородный дом президента, несла охрану отборная рота морских пехотинцев. Эту охрану дополняла и усиливала самая надежная электронная система безопасности, когда-либо созданная в Америке. Наконец, обычная группа агентов Секретной службы обеспечивала охрану изнутри. В этот уик-энд никакие визиты в Кэмп-Дэвид не предполагались и никто не должен был покидать имение. За исключением, возможно, одного курьера ЦРУ, который приедет на автомобиле. Все будут отдыхать и наслаждаться покоем, включая президента и его подругу, подумал Коннор.

* * *

   – Погода ухудшается. Надо было этим придуркам из бюро прогнозов хотя бы выглянуть в окно.
   – По их мнению, слой выпавшего снега не превысит восемь дюймов.
   – Готов поспорить, что выпадет больше фута.
   – Ты же знаешь, я никогда не заключаю с тобой пари относительно погоды, – напомнил второй пилот подполковнику.
   – И правильно поступаешь, Скотти.
   – Говорят, что к завтрашнему вечеру станет ясно.
   – В это я поверю лишь после того, как увижу собственными глазами.
   – А вот температура должна упасть до нуля, может быть, даже ниже.
   – Вот в это я верю, – ответил подполковник, глядя на высотомер, компас и прибор искусственного горизонта. Затем он снова поднял взгляд к ветровому стеклу, посмотрел на то, что происходит снаружи, и не увидел ничего, кроме тучи снежинок, мечущихся в воздушном потоке от ротора вертолета. – Какова, по-твоему, видимость?
   – Если попадем в пространство с не слишком сильным снегопадом.., думаю, сто футов. , может быть, сто пятьдесят…
   – Минус двенадцать по Цельсию, – заметил подполковник, даже не глядя на термометр.
   – Неужели теплеет?
   – Да. Лучше немного спуститься, там, наверно, холоднее.
   – Черт бы побрал эту проклятую вашингтонскую погоду.
   Спустя тридцать минут они кружились над Кэмп-Дэвид ом. Яркие прожекторы, сияющие снизу, обозначили границу посадочной площадки. Смотреть вниз было лучше, чем в любом другом направлении, – там все-таки было что-то видно. Второй пилот оглянулся назад, на обтекатель над шасси.
   – Началось обледенение, командир. Надо быстрее сажать этого зверя, пока не случилось что-нибудь страшное. Скорость ветра – тридцать узлов на высоте триста футов.
   – У меня ощущение, что вертолет становится тяжелее. – При определенных обстоятельствах VH-3 мог обледеневать на четыреста фунтов в минуту. – Проклятые метеорологи. О'кей, вижу посадочную площадку.
   – Высота двести футов, скорость тридцать узлов. – Второй пилот смотрел на приборы. – Сто пятьдесят и двадцать пять.., сто и меньше двадцати.., пока все хорошо.., пятьдесят и относительная скорость равна нулю…
   Пилот отпустил рычаг управления шагом и дросселем. От мощного потока воздуха, отбрасываемого вниз ротором вертолета, снег, лежавший на грунте, начал взлетать вверх. Создалась опасная обстановка, называемая летчиками "побелением". Видимая ориентировка относительно поверхности, только что появившаяся у пилотов, мгновенно исчезла, словно они оказались внутри гигантского шарика для настольного тенниса. Затем порыв ветра развернул вертолет влево и наклонил его. Глаза пилота тут же опустились к приборам искусственного горизонта. Он понял, что машина спускается наклонно, – опасность настолько же огромная, как и неожиданная. Пилот изменил угол шага ротора и отпустил рычаг управления до пола. Лучше совершить жесткую посадку, чем врезаться лопастями ротора в деревья, которые он не видел. Вертолет рухнул вниз как камень – ровно на три фута. Не успели пассажиры понять, что произошло, как машина замерла на посадочной площадке в полной безопасности.
   – Именно поэтому они и назначили тебя командиром вертолета, в котором летает босс, – произнес майор по внутренней связи. – Неплохо, командир.
   – Боюсь, что-то сломалось.
   – Думаю, ты прав, командир. Подполковник включил динамик в кабине.
   – Прошу извинить за такую посадку. Над самой площадкой нас подхватил порыв ветра. Никто не ушибся? Президент уже встал и заглянул в кокпит.
   – Вы оказались правы, подполковник. Нам следовало вылететь раньше. Это моя вина, – любезно улыбнулся Фаулер. Ничего не поделаешь, подумал президент, мне нужен этот уик-энд.
   Сотрудники группы наземного обслуживания открыли дверцу. Фургон с приводом на все колеса, способный передвигаться по любой местности, стоял у самого трапа, так что президент и сопровождающие его лица не рисковали замерзнуть от холода, сильного ветра и снега. Экипаж вертолета подождал, пока фургон не скрылся в снежной пелене, и затем принялся оценивать повреждения.
   – Так я и думал.
   – Ограничительный болт? – Майор наклонился. – Совершенно верно. Вертолет упал на последние три фута с такой силой, что болт, ограничивающий движение гидравлического амортизатора с правой стороны шасси, сломался. Его придется заменить.
   – Я сейчас проверю, есть ли у нас запасной, – сказал механик. Десять минут спустя он не без удивления убедился, что запасного болта на складе не оказалось. Это было очень неприятно. Он позвонил на вертолетную базу в Анакостии и попросил привезти несколько штук. До прибытия машины с запасными частями отремонтировать шасси вертолета было невозможно. Разумеется, в случае крайней нужды вылететь можно. Вооруженная охрана из морских пехотинцев окружила, как всегда, застывший на посадочной площадке вертолет, а еще один взвод образовал второе оцепление в лесу вокруг посадочной площадки.

* * *

   – У тебя какие-то вопросы, Бен?
   – Здесь есть общежитие? – спросил Гудли. Джек покачал головой.
   – Можешь поспать на диване в кабинете Нэнси. Как продвигается работа?
   – Спать не придется, я спросил просто так. Мне пришла в голову одна мысль.
   – Что за мысль?
   – Это может показаться странным – но никто не сообразил проверить, действительно ли встречался наш друг Кадышев с Нармоновым.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Почти всю прошлую неделю Нармонов совершал поездку по стране и не был в Москве. Если они не встречались друг с другом, значит, Кадышев нас обманывает, правда?
   Джек закрыл глаза, наклонил голову и задумался.
   – Неплохо, доктор Гудли, совсем неплохо.
   – У нас имеется маршрут поездки Нармонова. Я поручил выяснить, где находится Кадышев в эти самые дни. Решил проверить до самого августа. Если уж мы взялись за проверку, пусть она будет обстоятельной. Возможно, мой доклад чуть задержится, но эта мысль посетила меня только вчера вечером – вернее, сегодня утром. Я обдумывал ее почти весь день. Оказалось, это не так просто.
   Джек сделал жест в сторону снегопада за окном кабинета.
   – Похоже, мне придется остаться в Лэнгли. Тебе нужна помощь?
   – Да уж не повредит, это точно.
   – Давай сначала поужинаем.

* * *

   Олег Юрьевич Лялин поднялся на борт самолета, вылетающего в Москву, со смешанным чувством. Срочный вызов не был чем-то экстраординарным. Неприятным было лишь одно – его вызвали в Москву сразу после встречи с директором ЦРУ, но это являлось скорее всего чистой случайностью. Не иначе его присутствие в Москве потребовалось в связи с визитом японского премьер-министра в Америку. Лялин не сообщил ЦРУ об удивительном шаге японцев – они обратились к Советскому Союзу с предложением обменивать высокие технологии на нефть и древесину. Еще несколько лет назад такое предложение привело бы американцев в ярость. Оно знаменовало завершение проекта, которым Лялин занимался последние пять лет. Он опустился в кресло и закрыл глаза. В конце концов, он не предал свою родину, правда?
   Телевизионные фургоны спутниковой связи состояли из двух групп. Одиннадцать больших фургонов главных телевизионных компаний выстроились у высокой стены стадиона. В двухстах метрах от них расположился еще тридцать один фургон размером поменьше, работающие на волнах иного диапазона и обслуживающие местные телевизионные станции. Первый снегопад уже миновал, и группа огромных дорожных машин, похожих на танковую дивизию, чистила снег с колоссальных площадей, отведенных под стоянки автомобилей болельщиков.
   Да, именно здесь нужно поставить свою машину, возле фургона "А" телекомпании Эй-би-си. Рядом было свободное место в добрых двадцать метров. Его поразило полное отсутствие охраны. Госн насчитал всего три полицейские автомашины – годных лишь на то, чтобы не допустить пьяных, которым могло взбрести в голову помешать работе. Видно, американцы чувствовали себя в полной безопасности. Им удалось усмирить русских, сокрушить Ирак, запугать Иран, умиротворить население своей собственной страны, и теперь они решили, по-видимому, немного расслабиться и отдохнуть, как и всякий другой народ. Должно быть, им нравится жить в комфорте. Даже здешние стадионы, напомнил себе Ибрагим, имеют крыши и обогреваются, чтобы ненастье не мешало им наслаждаться жизнью.
   – Все эти фургоны рухнут, как костяшки домино, – заметил Марвин, сидевший на месте водителя.
   – Мы уж постараемся, – согласился с ним Госн.
   – Ну, что я говорил тебе относительно охраны стадиона?
   – Да, друг мой, я должен был больше доверять тебе.
   – Впрочем, осторожность никогда не помешает. – Расселл тронул фургон и описал еще одно кольцо вокруг стадиона. – Мы въедем вот в эти ворота и просто направимся к месту стоянки. – Фары осветили первые снежинки приближающегося снегопада. Расселл объяснил, что сейчас слишком холодно для серьезного шторма. Ледяная масса канадского воздуха направляется на юг. Приблизившись к Техасу, воздух нагреется, и принесенная им влага выпадет там, а не в Денвере, где, по мнению Госна, уже лежало на земле не менее полуметра снега. Грейдеры, очищающие дороги, действовали очень эффективно. Как и во всем остальном, американцам нравились удобства. Холодная погода – выстроим крытый стадион. На шоссе выпал снег – уберем его. Палестинская проблема – умиротворим арабов деньгами. Хотя лицо Госна оставалось бесстрастным, еще никогда он не ненавидел Америку с такой силой. Мощь и высокомерие американцев проявлялись во всех их действиях. Они отгородились от всего остального мира, защитили себя от опасностей как больших, так и маленьких, знали, как им поступить, и заявили об этом всем и самим себе.
   Господи, только бы удалось повергнуть их!

* * *

   Пламя в камине излучало приятное тепло. Коттедж президента в Кэмп-Дэвиде был выстроен по классическому американскому образцу – толстые бревна, положенные одно на другое, хотя внутри они были укреплены кевларом, а окна сделаны из плотного полимера, непроницаемого для пуль. Мебель в коттедже представляла собой еще более странную смесь ультрамодерна с удобной стариной. Перед диваном, на котором сидел президент, находились три телетайпа, принимающие все главные агентства новостей, потому что предшественники Фаулера хотели знакомиться с новостями, поступающими по телеграфу. Рядом стояли три больших телевизора, один из которых был постоянно настроен на Си-эн-эн. Но не сегодня. Сегодня вечером телевизор был настроен на "Синемакс". В полумиле от президентского коттеджа находилась приемная станция телевидения, спрятанная среди деревьев, и ее параболические антенны следили за всеми коммерческими телевизионными спутниками, а также за многими военными. В результате президент мог в любой момент получить доступ к любому спутниковому каналу, включая даже те, что передавали порнофильмы, – впрочем, к ним Фаулер не проявлял ни малейшего интереса. В Кэмп-Дэвиде находилась самая дорогая, единственная в своем роде система кабельного телевидения.
   Фаулер налил себе стакан пива. Это был "Dortmunder Union", популярный немецкий напиток, который доставляли из Европы самолетами ВВС, – пост президента имел немало полезных, хотя и неофициальных преимуществ. Лиз Эллиот пила белое французское вино. Левая рука президента поглаживала ее волосы.
   Передавали слащавую романтическую комедию, которая нравилась Бобу Фаулеру. Героиня, между прочим, своими манерами и внешностью напоминала Лиз Эллиот. Немного резкая, слишком властная, но обладающая другими достоинствами. Теперь, с уходом Райана – по крайней мере готовящимся, – обстановка, возможно, станет спокойнее.
   – Мы неплохо разыграли все это, верно?
   – Да, Боб, конечно. – Она отпила глоток из бокала. – Ты был прав относительно Райана. Лучше отпустить его с почетом. – Неважно, как он уйдет, лишь бы не мозолил глаза вместе с этой маленькой стервой, на которой женился, подумала Лиз.
   – Я рад, что и ты придерживаешься такой точки зрения. Вообще-то он неплохой парень, только старомодный. Не идет в ногу со временем.
   – У него устаревшие взгляды, – кивнула Лиз.
   – Верно, – согласился президент. – Почему это мы разговариваем о Райане?
   – Действительно, есть и другие темы. – Она повернулась к его руке и поцеловала ее.
   – Не сомневаюсь, – прошептал президент, ставя бокал на стол.

* * *

   – Шоссе занесено снегом, – сообщила Кэти. – Думаю, ты принял верное решение.
   – Да, только что произошла серьезная автокатастрофа прямо перед воротами. Завтра вечером приеду домой. В конце концов, попытаюсь украсть один из вездеходов.
   – А где Джон?
   – Он в отъезде.
   – Понятно, – заметила Кэти. Интересно, чем это он может заниматься такой ночью? – подумала она.
   – Раз я все равно сижу в кабинете, займусь работой. Позвоню завтра утром.
   – Хорошо, Джек, до свиданья.
   – Это одна из особенностей моей должности – вот уж почему я не стану скучать. – Джек повернулся к Гудли. – Итак, что нам известно?
   – Нам удалось проверить все встречи, состоявшиеся в сентябре.
   – Бен, ты выглядишь, будто готов рухнуть на пол в любую минуту. Сколько времени ты не спал?
   – Со вчерашнего дня, по-моему.
   – Как приятно, когда тебе нет и тридцати. Ну-ка, отправляйся на диван в приемной, – распорядился Райан.
   – А вы?
   – Хочу еще раз прочитать эти материалы. – Джек постучал пальцем по папке, лежащей на столе. – К ним у тебя еще нет допуска. Отправляйся, похрапи до утра.
   – Ладно. Встретимся завтра.
   Гудли исчез за дверью. Джек принялся читать документы по операции "Ниитака", но никак не мог сосредоточиться. Он запер папку в ящике стола, улегся на своем диване, но ему не спалось. Потратив несколько минут на разглядывание потолка, Райан решил, что с неменьшим успехом может разглядывать что-нибудь более интересное. Он включил телевизор, переключил несколько каналов, стараясь найти службу новостей, случайно нажал не на ту кнопку, и на экране появились заключительные кадры рекламы на канале 20, принадлежащем независимой телевизионной станции в Вашингтоне. Джек хотел было исправить ошибку, но в это мгновение снова появился кинофильм. Он не сразу вспомнил название. Грегори Пек и Эва Гарднер.., черно-белый… Австралия.