Страница:
старые могущественные организации пролетариата. Совершенно очевидно, что
этот объективный исторический поворот не может остаться без глубокого
влияния на политику левой оппозиции. Дело идет, конечно, не об наших
программных и стратегических принципах, которые остаются незыблемыми, а о
наших тактических и организационных методах, и, в первую голову, о нашем
отношении к Коминтерну.
Наше положение "фракции", исключенной из Коминтерна, не могло длиться
вечно. В этом мы отдавали себе ясный отчет всегда. Либо изменение политики и
режима Коминтерна должны были открыть нам возможность вернуться в состав его
национальных секций, либо наоборот: дальнейшее перерождение Коминтерна
должно было поставить нас перед задачей создания новых партий и нового
Интернационала.
Мы всегда ставили этот вопрос в зависимость от больших исторических
событий, которые должны были подвергнуть сталинский Коминтерн окончательной
проверке. В качестве таких возможных событий не раз назывались в нашей
литературе: новая империалистская война, в которой должна будет обнаружиться
стойкость и боеспособность Коминтерна; попытка контрреволюционного
переворота в СССР; открытая попытка фашизма овладеть властью в Германии и
прочее. Разумеется, заранее никак нельзя было предвидеть, какое из этих
событий наступит раньше, каковы будут размеры банкротства той или другой
секции, какое влияние окажет это банкротство на другие секции и на Коминтерн
и проч. и проч. Вот почему наш прогроз мог иметь только условный,
факультативный, а не категорический характер.
Можно, конечно, не сомневаться, что если бы контрреволюции удалось
опрокинуть советскую власть, сталинская бюрократия во всем мире рассыпалась
бы в 24 часа. К счастью, до этого еще далеко. Сила сопротивления советского
режима, несмотря на гибельную политику сталинской бюрократии, очень велика.
И сегодня, как и вчера, было бы преступлением заранее отказываться от
надежды на то, что советский режим продержится, несмотря на все трудности,
до начала пролетарской революции на Западе. Во всяком случае, в этом
направлении должны мы по-прежнему направлять все наши усилия.
Ход событий развернулся таким образом, что решающему испытанию
Коминтерн подвергся не на вопросе о Советском Союзе или о войне, а на
вопросе о способности Коминтерна оказать сопротивление фашизму. Проверка эта
произошла в Германии, в стране с самым многочисленным пролетариатом и с
самой сильной коммунистической партией. Не могло быть заранее никакого
сомнения в том, что результаты этой проверки получат решающее значение, -
притом не только для германской компартии, но и для Коминтерна в целом, ибо,
во-первых, германская компартия действовала под непосредственным
руководством Коминтерна; во-вторых, фашистская опасность имеет
интернациональный характер, следовательно, судьба других секций, как и
Коминтерна в целом, непосредственно зависит от тех выводов, какие они
способны сделать из немецкого урока.
Наши немецкие единомышленники в первый момент воспротивились выдвиганию
лозунга новой партии. Но уже очень скоро внутреннее состояние официальной
партии, ее внутренний режим показали, что, несмотря на значительные силы и
средства аппарата и на революционную преданность многих низовых работников,
партия идет к неизбежному, полному и окончательному крушению, ибо, как
показывает пример Италии, условия нелегальной работы беспощадно и
сравнительно скоро карают ложную политику.
Признав необходимость и своевременность лозунга новой партии в
Германии, наша немецкая секция в лице тов. Бауера154 первой поставила вопрос
о пересмотре нашего отношения к Коминтерну в целом. Голос тов. Бауера ни в
каком случае не являлся одиноким. С того времени, как Президиум Коминтерна
ответил на немецкую катастрофу постыдной резолюцией 5 апреля и маскарадным
съездом Мюнценберга-Барбюса155, во многих секциях, если не во всех, товарищи
все решительнее начали ставить вопрос о необходимости пересмотра нашего
отношения к Коминтерну в целом. Судьба сталинских партий в Австрии и
Болгарии естественно снимала с порядка дня вопрос о "реформе" этих партий.
Некоторые швейцарские товарищи считали, что швейцарская компартия сойдет со
сцены вместе с германской. Политбюро нашей греческой секции поставило вопрос
о необходимости провозглашения самостоятельной партии. В том же направлении
шли письма тов. Гурова.
Можно сказать с уверенностью, что пересмотр нашего отношения к
Коминтерну назрел не только объективно, но и субъективно. Камнем
преткновения оставался, однако, для многих товарищей вопрос об СССР. Так как
мы во всей нашей предшествующей пропаганде тесно связывали судьбу Коминтерна
с судьбой СССР, то наши противники могут попытаться истолковать наш
организационный разрыв с Коминтерном как своего рода разрыв с советским
государством. Выше уже сказано, почему такое толкование в корне ложно. Факт
таков, что советское государство, несмотря на все свои бюрократические
извращения и ложную хозяйственную политику, остается и сегодня государством
социализации земли, фабрик, заводов и коллективизации крестьянского
хозяйства. В то же время Коминтерн утратил всякую революционную силу и
обнаружил полную неспособность возродиться. Не крушение советского
государства увлекло за собой Коминтерн, а наоборот: крушение Коминтерна
угрожает увлечь за собой советское государство. Таким образом, создание
новых коммунистических партий и подлинного Коммунистического Интернационала
становится все более неотложным не только с точки зрения революционных задач
пролетариата в капиталистических странах, но и с точки зрения спасения,
сохранения и возрождения СССР. В такой постановке вопроса нет решительно
ничего надуманного или искусственного: она вытекает из действительной
последовательности событий, которая никогда полностью не совпадает и не
может совпадать с теоретическими прогнозами.
Чем скорее наши секции рассмотрят вопрос во всей его широте и чем
полнее и решительнее объявят необходимость разрыва с бюрократией Коминтерна,
тем шире мы сможем развернуть нашу работу. Последствия великой катастрофы
развиваются очень быстро, выдвигают новые вопросы и требуют на них ясного
ответа. Прежде всего это относится к развитию левых социалистических
организаций. Они тоже стоят под давлением новейших событий и под напором
масс, которые толкают их на путь политического самоопределения. Мы можем и
должны занять в этом процессе крупное место и помочь левым социалистическим
организациям стать на подлинно большевистские рельсы.
Двадцать седьмого августа в Париже собирается конференция левых
социалистических организаций, на которой должен раздасться и наш голос. Было
бы безнадежным, реакционным сектанством, если бы мы стали требовать от этих
организаций, чтобы они признали себя фракцией гибнущего сталинского
Коминтерна. Такая постановка вопроса дала бы только возможность наиболее
консервативным вождям этих организаций скомпрометировать нас в глазах своих
сторонников в качестве безнадежных сектантов. Наша политика должна иметь
совершенно иной характер. В полном соответствии со всей обстановкой мы
должны заявить этой конференции, что разногласие относительно Коминтерна
ныне ликвидировано. Необходимость новой интернациональной организации
совершенно очевидна. Мы вполне готовы дружно сотрудничать, даже объединиться
со всеми теми организациями или группами, которые действительно хотят
строить Интернационал на основах Маркса и Ленина. Сняв таким образом
устаревшие разногласия, мы сможем поставить перед левыми социалистическими
организациями на обсуждение принципы левой оппозиции в полном объеме. Это
позволит нам несомненно сделать большой шаг вперед.
Ввиду исключительной ответственности предстоящих решений, секретариат
считает необходимым созвать в возможно короткий срок пленум156, который
должен будет выработать, в частности, инструкции для поведения нашей
делегации на конференции левых социалистических и коммунистических
организаций. Разумеется, инструкции пленума будут иметь лишь предварительный
характер, поскольку вся наша интернациональная организацияеще не успеет к
этому времени высказаться. Окончательное решение по поводу новой ориентации
большевиков-ленинцев должна будет вынести наша интернациональная
конференция.
[Л.Д.Троцкий]
7 августа 1933 г.
Со времени моего переезда во Францию157 пресса не раз сообщала то о
моих переговорах с Литвиновым158 и другими агентами советского
правительства, то о моих попытках в этом направлении, оставшихся
безрезультатными. Все эти сообщения ложны с начала до конца. Не было и нет
ничего, что могло бы дать хоть косвенное оправдание этим вымыслам.
Л. Т[роцкий]
[9 августа 1933 г.]
Уважаемые товарищи,
Вы опубликовали мой копенгагенский доклад о русской революции в виде
брошюры. Я могу, разумеется, только радоваться тому, что вы сделали мой
доклад доступным британским рабочим. Предисловие Джеймса Макстона159 тепло
рекомендует книжку вниманию социалистических читателей. Я могу быть только
благодарным за эту рекомендацию.
В предисловии заключается, однако, мысль, против которой я считаю себя
обязанным возразить. Макстон заранее отказывается входить в оценку тех
разногласий, которые отделяют меня и моих единомышленников от правящей ныне
в СССР фракции: "Это вопрос, - пишет он, - который только русские социалисты
компетентны решать". Этими немногими словами ниспровергается начисто
интернациональный характер социализма как научной доктрины и как
революционного движения. Если социалисты (коммунисты) одной страны
неспособны, не компетентны, следовательно, не в праве решать жизненные
вопросы борьбы социалистов (коммунистов) других стран, то пролетарский
Интернационал лишается прав и возможностей существования.
Я позволю себе сверх того утверждать, что, формально воздерживаясь от
суждений по поводу борьбы, расколовшей русских большевиков, Макстон, может
быть не желая этого, высказывается все же в прикрытом виде по существу
спора, притом в пользу сталинской фракции, ибо в нашей борьбе с ней дело
идет как раз о том, является ли социализм национальным или интернациональным
делом. Признавая возможность теоретического и практического разрешения
вопросов социализма в национальных рамках, Макстон признает правоту
сталинской фракции, которая опирается на теорию "социализма в одной стране".
На самом деле споры между русскими большевиками не являются только
русскими спорами, как конфликты между Рабочей партией, Независимой рабочей
партией и Коммунистической партией Великобритании не являются только
британскими конфликтами. Дело идет о судьбе не только нынешнего Коминтерна,
но пролетарского интернационала вообще. По линии водораздела между
"социализмом в одной стране" и интернациональным социализмом идет
группировка сил не только в СССР, но и далеко за его пределами. Секции
подлинных интернационалистов, исходящих из теории перманентной революции,
имеются сейчас почти во всех странах мира. Число и влияние их растет. Я
считаю, что по основным вопросам борьбы между нами и сталинистами каждый
член НРП не только может, но и обязан выработать себе самостоятельное
мнение. Со своей стороны я готов каждому британскому социалисту, каждому
британскому рабочему оказать посильное содействие - печатно, письменно или
устно - в изучении спорных вопросов Интернационала.
Я буду вам очень благодарен, если вы опубликуете это письмо в вашем
органе.
С тов[арищеским] приветом
[Л.Д.Троцкий]
[9 августа 1933 г.]
Дорогие товарищи,
Последние письма и документы, исходящие от руководимого тов. Нином ЦК
испанской секции, вызывают чувство, которое трудно иначе назвать, как
возмущением. Прежде всего поражает тон этих писем: самые острые обвинения,
бросаемые направо и налево; оскорбительные выражения, употребляемые без тени
основания и нередко переходящие в прямую брань. Один этот тон
свидетельствует, насколько тов. Нин и его ближайшие друзья чужды духу
революционного товарищества и элеметарной личной ответственности. Так писать
могут только люди, лишенные всякой внутренней дисциплины, притом по адресу
организации, которую они считают в душе чужой и враждебной.
"Обвинения", выдвигавшиеся группой А. Нина, опровергались десятки раз.
Представитель этой группы был на предконференции, где имел возможность
изложить все свои претензии и обвинения. Каков был результат? Политика тов.
Нина и его друзей была осуждена всеми без исключения секциями
интернациональной левой оппозиции. Казалось бы, один этот факт должен был
сделать тов. Нина и его друзей, по крайней мере, несколько осторожней.
Вместо этого они удваивают и утраивают оскорбления и ругательства,
направленные по существу против всей интернациональной левой оппозиции.
Я сейчас хочу коснуться только одного пункта: группа Нина отваживается
обвинять интернациональную оппозицию в том, что она будто бы незаконно
устранила из своих рядов Росмера, Ландау и проч. Между тем документы и факты
свидетельствуют о прямо противоположном: Росмер хотел добиться удаления из
Лиги неугодных ему товарищей, причем оказался в Лиге в маленьком
меньшинстве; после этого он покинул Лигу. Я лично находился по поводу этого
инцидента в постоянной переписке с Нином, сообщал ему обо всех шагах,
которые предпринимал, чтобы удержать Росмера от явно ошибочного шага,
продиктованного не революционными соображениями, а личной капризностью. Нин,
несмотря на свою дружбу с Росмером, писал мне, что "правота не на стороне
Росмера". На мои неоднократные письменные вопросы Нину, нельзя ли
предпринять какие-либо дополнительные шаги, чтоб удержать Росмера от
ошибочного шага, Нин не предложил решительно ничего, признав тем, что все
возможные меры были исчерпаны.
То же самое относится и к Ландау. Никто, как известно, не предлагал
исключать его. От него лишь требовали, чтобы он принял участие в
демократически созванной конференции немецкой секции. Мною была внесена по
этому вопросу крайне примирительная по содержанию и тону резолюция, к
которой Нин присоединился в письменной форме "полностью и целиком".
Известно, что Ландау "исключил" после этого большинство немецкого ЦК и
отказался от участия в конференции, где он должен был остаться в безнадежном
меньшинстве.
В качестве члена тогдашнего Интернационального бюро Нин участвовал во
всей нашей политике и нес за нее полную ответственность. Сейчас он, не
приводя ни фактов, ни документов, перелагает ответственность с Росмера и
Ландау на Интренациональную левую оппозицию, забывая или умалчивая о своей
собственной ответственности. Как назвать такой образ действий?
Допустим на минуту, что Нин пришел позже к выводу об ошибочности нашего
образа действий в отношении Росмера, Ландау и проч. Он должен был бы
сказать: "Мы сделали такую-то и такую-то ошибку: мы должны ее так-то и
так-то исправить". Это был бы вполне законный путь. Нужно только ясно
сказать, как исправить "ошибку". Группы Росмера и Ландау имеют свои издания
и развивают в них взгляды, которые в ряде существенных вопросов все больше
расходятся с нашими взглядами. Если вопрос о Росмере и Ландау выдвигается не
для интриги, а для практической цели: вернуть группы Росмера и Ландау в
состав интернациональной левой оппозиции, то обязанность тов. Нина должна
была бы состоять в том, чтобы подвергнуть оценке их взгляды и сделать
определенный вывод: совместимы ли эти взгляды со взглядами
большевиков-ленинцев; требуются ли с нашей стороны определенные уступки и
какие именно, или же наоборот, Росмер и Ландау должны отказаться от
определенных взглядов и методов, чтобы примкнуть к левой оппозиции. Такая
серьезная, принципиальная и вместе [с тем] практическая постановка вопроса
открывала бы возможность обсуждения и, может быть, тех или других
практических шагов. Нынешний же образ действия Нина показывает, что он ни о
каких практических результатах не заботится: ему нужен лишь искусственный
повод для инсинуаций по адресу интернациональной левой оппозиции.
Все это тем более печально, что такой нелояльный образ действий нужен
тов. Нину для прикрытия собственных политических шатаний и целой серии
ошибок, которые помешали испанской левой оппозиции завоевать то положение,
возможность которого открывалась условиями революции. Сейчас в результате в
корне неправильной политики тов. Нина испанская секция не растет, а слабеет.
К несчастью, обсуждение политических вопросов с тов. Нином ни к чему не
приводит: он всегда уклоняется, дипломатничает, не говорит ни да, ни нет или
еще хуже, отвечает товарищам на политические доводы личными инсинуациями.
Я прошу вас довести настоящее мое письмо до сведения всех секций,
начиная с испанской. Я очень хотел бы, чтобы письмо дошло до сведения всех
наших друзей в Южной Америке; они тем теснее примкнут к нашей международной
организации и тем с большим успехом будут работать на своей национальной
почве, чем скорее убедятся в ложности и вредности политики тов. Нина.
С ком[мунистическим] приветом
Л. Троцкий
10 августа 1933 г.
На съезде работников просвещения в Реймсе советские делегаты, не найдя
доводов для оправдания насилий над товарищами Раковским, Виктором Сержем и
многими другими, заявили: скоро в СССР будет процесс, который покажет
участие троцкистов в саботаже и контрреволюционной работе. Таков запасный
"аргумент", который делегат получил на дорогу из сталинской канцелярии.
Ссылаясь на московское радио, буржуазные газеты сообщали после этого, что на
Украине действительно арестовано несколько десятков "троцкистов" по
обвинению в саботаже и государственной измене: все они предаются
чрезвычайному суду.
Всякому мыслящему человеку ясно заранее, что большевики-ленинцы,
именуемые "троцкистами", могут иметь к экономическому саботажу рабочего
государства еще меньше отношения, чем германские коммунисты к поджогу
рейхстага. Левая оппозиция всегда неизменно поддерживала индустриализацию
страны не только теоретически, но и в практической работе. Хозяйственные
успехи советского государства она считала и считает своими успехами. Она
боролась и борется только против ложного экономического руководства
бесконтрольной бюрократии.
Если на Украине арестованы действительно саботажники, то они не имеют и
не могут иметь никакого отношения к левой оппозиции. Если на Украине
арестованы сторонники левой оппозиции, то они не имеют и не могут иметь
никакого отношения к саботажу. Обвинение "троцкистов" в контрреволюционных
действиях может быть основано лишь на "амальгаме", т. е. на преступной
комбинации лиц, не имеющих ничего общего между собой.
Уже в 1927 году агент ГПУ из бывших офицеров Врангеля предложил
комсомольцу, сочувствующему левой оппозиции, свою "техническую помощь", - и
на основании этой провокации большевики-ленинцы были обвинены в связи... не
с агентами ГПУ, а с врангелевским офицером. Сейчас дело идет о преступлении
гораздо более крупного масштаба. Сталину неотложно нужны расстрелы мнимых
троцкистов за действительные преступления или дейстивительных троцкистов за
мнимые преступления, чтобы оправдать репрессии против безупречных
революционеров, которые уже около шести лет содержатся им в тюрьмах и
ссылке.
Даже по редким официальным сведениям о ходе чистки партии можно видеть,
что левая оппозиция неискоренима: в разных местах страны, на глазах у
ответственных партийных работников группируются и действуют "троцкисты".
Своими скупыми разоблачениями "Правда" показывает, что левая оппозиция
окружена атмосферой сочувствия, иначе местные коммунисты и местные
контрольные комиссии не нуждались бы в понуканиях и угрозах для исключения
"троцкистов". Не менее явны и очевидны успехи левой оппозиции на
международной арене. Сталинцы знают не хуже нас о крупнейших завоеваниях
большевиков-ленинцев в среде международного пролетарского авангарда.
Бюрократия в великой тревоге. Необходимо что-то предпринять, и притом
немедленно! Но что именно? Пуститься в область дискуссий было бы заведомо
безнадежным делом, от которого выиграли бы только большевики-ленинцы. Нет,
нужны сильно действующие средства! Сталина не останавливает даже то, что
своей новой амальгамой он чрезвычайно затрудняет мировому пролетариату
борьбу против амальгамы Гитлера. В обоих случаях дело идет о головах
пролетарских революционеров.
Задача левой оппозиции - своевременно предупредить передовых рабочих
всего мира о готовящемся преступлении. Отравленное оружие надо повернуть
против отравителей. Вместе с тем надо зорко следить, чтоб законное
возмущение бонапартистскими методами не отвратило окончательно симпатий
мирового пролетариата от советского государства. Защиту наследия Октябрьской
революции пролетарский авангард должен взять на себя - против сталинской
бюрократии!
Онкен160
[23 августа 1933 г.]
Строительство нового Интернационала и политика единого фронта. (К
предстоящей конференции левосоциалистических
Конфиденциально
1. Строительство нового Интернационала предполагает совместную работу и
все более тесную организационную связь революционных политических
организаций (партий) на основе программы, отвечающей на все задачи нашей
эпохи.
2. Политика единого фронта предполагает соглашение рабочих организаций,
политических, профессиональных и проч[их], независимо от их принципиальной
позиции, во имя определенной практической цели, следовательно, не постоянное
сотрудничество, а сговор от случая к случаю, на известный срок, определяемый
характером самой цели.
3. Никакая революционная пролетарская партия не сможет вести правильную
политику на международной арене, если не будет строго различать
систематическую работу по построению нового Интернационала и эпизодические,
хотя бы и очень важные, соглашения "единого фронта".
4. Вести с успехом политику единого фронта в международном масштабе
(борьба против фашизма, бойкот гитлеровской Германии, борьба против военной
опасности вообще, против интервенции в СССР, в частности) можно лишь в том
случае, если существует тесно сплоченное интернациональное ядро, т. е. союз
нескольких пролетарских партий на прочной программной основе и с ясной
политической перспективой. Только такого рода союз, представляющий первую
стадию развития нового Интернационала, способен мобилизовать более массовые
организации во имя тех или других боевых задач.
5. Предполагаемый состав парижской конференции основан несомненно на
смешении двух задач: построения нового Интернационала и создания единого
фронта. Идти дальше по этому пути с закрытыми глазами значило бы растворять
революционные пролетарские партии в бесформенном конгломерате организаций,
не знающих ясно, чего они хотят. Такой путь был бы одинаково гибельным и для
нового Интернационала и для задач единого фронта.
6. Чтобы внести ясность во взаимоотношения различных организаций,
принимающих участие в парижской конференции или еще только подлежащих
приглашению, ядро революционных организаций должно было бы немедленно
объединиться на определенном программном документе, который формулирует
общие им принципы и открыто ставит задачу создания нового Интернационала.
Проект такой Декларации должен быть обсужден, переработан и подписан уже до
открытия конференции. Есть все основания рассчитывать на то, что по крайней
мере четыре организации: АСП, РСП, ОСП и ЛО162 могут объединиться на таком
Заявлении.
7. Нет надобности гадать о том, присоединятся ли к такому Заявлению
немедленно шведская коммунистическая партия (Кильбом163), норвежская
организация Мот Даг164 и Независимая рабочая партия Великобритании. Если они
не присоединятся сейчас, то Декаларация станет могучим орудием воздействия
на них в дальнейшем. Сфера влияния Декларации будет расти вместе с
формированием нового Интернационала. Через некоторое время, скажем, через
два месяца Декларация будет заменена Манифестом нового Интернационала.
8. Совершенно очевидно, что Норвежская рабочая партия ни в каком случае
не может принять нашей Декларации, которая противоречит всей ее политике. Но
это вовсе не значит, что мы должны отказаться от какого бы то ни было
сотрудничества с Норвежской рабочей партией. Нужно лишь в основу отношений с
ней положить не программу нового Интернационала, а общие методы единого
фронта. Так, например, в борьбе за созыв мирового конгресса рабочих
этот объективный исторический поворот не может остаться без глубокого
влияния на политику левой оппозиции. Дело идет, конечно, не об наших
программных и стратегических принципах, которые остаются незыблемыми, а о
наших тактических и организационных методах, и, в первую голову, о нашем
отношении к Коминтерну.
Наше положение "фракции", исключенной из Коминтерна, не могло длиться
вечно. В этом мы отдавали себе ясный отчет всегда. Либо изменение политики и
режима Коминтерна должны были открыть нам возможность вернуться в состав его
национальных секций, либо наоборот: дальнейшее перерождение Коминтерна
должно было поставить нас перед задачей создания новых партий и нового
Интернационала.
Мы всегда ставили этот вопрос в зависимость от больших исторических
событий, которые должны были подвергнуть сталинский Коминтерн окончательной
проверке. В качестве таких возможных событий не раз назывались в нашей
литературе: новая империалистская война, в которой должна будет обнаружиться
стойкость и боеспособность Коминтерна; попытка контрреволюционного
переворота в СССР; открытая попытка фашизма овладеть властью в Германии и
прочее. Разумеется, заранее никак нельзя было предвидеть, какое из этих
событий наступит раньше, каковы будут размеры банкротства той или другой
секции, какое влияние окажет это банкротство на другие секции и на Коминтерн
и проч. и проч. Вот почему наш прогроз мог иметь только условный,
факультативный, а не категорический характер.
Можно, конечно, не сомневаться, что если бы контрреволюции удалось
опрокинуть советскую власть, сталинская бюрократия во всем мире рассыпалась
бы в 24 часа. К счастью, до этого еще далеко. Сила сопротивления советского
режима, несмотря на гибельную политику сталинской бюрократии, очень велика.
И сегодня, как и вчера, было бы преступлением заранее отказываться от
надежды на то, что советский режим продержится, несмотря на все трудности,
до начала пролетарской революции на Западе. Во всяком случае, в этом
направлении должны мы по-прежнему направлять все наши усилия.
Ход событий развернулся таким образом, что решающему испытанию
Коминтерн подвергся не на вопросе о Советском Союзе или о войне, а на
вопросе о способности Коминтерна оказать сопротивление фашизму. Проверка эта
произошла в Германии, в стране с самым многочисленным пролетариатом и с
самой сильной коммунистической партией. Не могло быть заранее никакого
сомнения в том, что результаты этой проверки получат решающее значение, -
притом не только для германской компартии, но и для Коминтерна в целом, ибо,
во-первых, германская компартия действовала под непосредственным
руководством Коминтерна; во-вторых, фашистская опасность имеет
интернациональный характер, следовательно, судьба других секций, как и
Коминтерна в целом, непосредственно зависит от тех выводов, какие они
способны сделать из немецкого урока.
Наши немецкие единомышленники в первый момент воспротивились выдвиганию
лозунга новой партии. Но уже очень скоро внутреннее состояние официальной
партии, ее внутренний режим показали, что, несмотря на значительные силы и
средства аппарата и на революционную преданность многих низовых работников,
партия идет к неизбежному, полному и окончательному крушению, ибо, как
показывает пример Италии, условия нелегальной работы беспощадно и
сравнительно скоро карают ложную политику.
Признав необходимость и своевременность лозунга новой партии в
Германии, наша немецкая секция в лице тов. Бауера154 первой поставила вопрос
о пересмотре нашего отношения к Коминтерну в целом. Голос тов. Бауера ни в
каком случае не являлся одиноким. С того времени, как Президиум Коминтерна
ответил на немецкую катастрофу постыдной резолюцией 5 апреля и маскарадным
съездом Мюнценберга-Барбюса155, во многих секциях, если не во всех, товарищи
все решительнее начали ставить вопрос о необходимости пересмотра нашего
отношения к Коминтерну в целом. Судьба сталинских партий в Австрии и
Болгарии естественно снимала с порядка дня вопрос о "реформе" этих партий.
Некоторые швейцарские товарищи считали, что швейцарская компартия сойдет со
сцены вместе с германской. Политбюро нашей греческой секции поставило вопрос
о необходимости провозглашения самостоятельной партии. В том же направлении
шли письма тов. Гурова.
Можно сказать с уверенностью, что пересмотр нашего отношения к
Коминтерну назрел не только объективно, но и субъективно. Камнем
преткновения оставался, однако, для многих товарищей вопрос об СССР. Так как
мы во всей нашей предшествующей пропаганде тесно связывали судьбу Коминтерна
с судьбой СССР, то наши противники могут попытаться истолковать наш
организационный разрыв с Коминтерном как своего рода разрыв с советским
государством. Выше уже сказано, почему такое толкование в корне ложно. Факт
таков, что советское государство, несмотря на все свои бюрократические
извращения и ложную хозяйственную политику, остается и сегодня государством
социализации земли, фабрик, заводов и коллективизации крестьянского
хозяйства. В то же время Коминтерн утратил всякую революционную силу и
обнаружил полную неспособность возродиться. Не крушение советского
государства увлекло за собой Коминтерн, а наоборот: крушение Коминтерна
угрожает увлечь за собой советское государство. Таким образом, создание
новых коммунистических партий и подлинного Коммунистического Интернационала
становится все более неотложным не только с точки зрения революционных задач
пролетариата в капиталистических странах, но и с точки зрения спасения,
сохранения и возрождения СССР. В такой постановке вопроса нет решительно
ничего надуманного или искусственного: она вытекает из действительной
последовательности событий, которая никогда полностью не совпадает и не
может совпадать с теоретическими прогнозами.
Чем скорее наши секции рассмотрят вопрос во всей его широте и чем
полнее и решительнее объявят необходимость разрыва с бюрократией Коминтерна,
тем шире мы сможем развернуть нашу работу. Последствия великой катастрофы
развиваются очень быстро, выдвигают новые вопросы и требуют на них ясного
ответа. Прежде всего это относится к развитию левых социалистических
организаций. Они тоже стоят под давлением новейших событий и под напором
масс, которые толкают их на путь политического самоопределения. Мы можем и
должны занять в этом процессе крупное место и помочь левым социалистическим
организациям стать на подлинно большевистские рельсы.
Двадцать седьмого августа в Париже собирается конференция левых
социалистических организаций, на которой должен раздасться и наш голос. Было
бы безнадежным, реакционным сектанством, если бы мы стали требовать от этих
организаций, чтобы они признали себя фракцией гибнущего сталинского
Коминтерна. Такая постановка вопроса дала бы только возможность наиболее
консервативным вождям этих организаций скомпрометировать нас в глазах своих
сторонников в качестве безнадежных сектантов. Наша политика должна иметь
совершенно иной характер. В полном соответствии со всей обстановкой мы
должны заявить этой конференции, что разногласие относительно Коминтерна
ныне ликвидировано. Необходимость новой интернациональной организации
совершенно очевидна. Мы вполне готовы дружно сотрудничать, даже объединиться
со всеми теми организациями или группами, которые действительно хотят
строить Интернационал на основах Маркса и Ленина. Сняв таким образом
устаревшие разногласия, мы сможем поставить перед левыми социалистическими
организациями на обсуждение принципы левой оппозиции в полном объеме. Это
позволит нам несомненно сделать большой шаг вперед.
Ввиду исключительной ответственности предстоящих решений, секретариат
считает необходимым созвать в возможно короткий срок пленум156, который
должен будет выработать, в частности, инструкции для поведения нашей
делегации на конференции левых социалистических и коммунистических
организаций. Разумеется, инструкции пленума будут иметь лишь предварительный
характер, поскольку вся наша интернациональная организацияеще не успеет к
этому времени высказаться. Окончательное решение по поводу новой ориентации
большевиков-ленинцев должна будет вынести наша интернациональная
конференция.
[Л.Д.Троцкий]
7 августа 1933 г.
Со времени моего переезда во Францию157 пресса не раз сообщала то о
моих переговорах с Литвиновым158 и другими агентами советского
правительства, то о моих попытках в этом направлении, оставшихся
безрезультатными. Все эти сообщения ложны с начала до конца. Не было и нет
ничего, что могло бы дать хоть косвенное оправдание этим вымыслам.
Л. Т[роцкий]
[9 августа 1933 г.]
Уважаемые товарищи,
Вы опубликовали мой копенгагенский доклад о русской революции в виде
брошюры. Я могу, разумеется, только радоваться тому, что вы сделали мой
доклад доступным британским рабочим. Предисловие Джеймса Макстона159 тепло
рекомендует книжку вниманию социалистических читателей. Я могу быть только
благодарным за эту рекомендацию.
В предисловии заключается, однако, мысль, против которой я считаю себя
обязанным возразить. Макстон заранее отказывается входить в оценку тех
разногласий, которые отделяют меня и моих единомышленников от правящей ныне
в СССР фракции: "Это вопрос, - пишет он, - который только русские социалисты
компетентны решать". Этими немногими словами ниспровергается начисто
интернациональный характер социализма как научной доктрины и как
революционного движения. Если социалисты (коммунисты) одной страны
неспособны, не компетентны, следовательно, не в праве решать жизненные
вопросы борьбы социалистов (коммунистов) других стран, то пролетарский
Интернационал лишается прав и возможностей существования.
Я позволю себе сверх того утверждать, что, формально воздерживаясь от
суждений по поводу борьбы, расколовшей русских большевиков, Макстон, может
быть не желая этого, высказывается все же в прикрытом виде по существу
спора, притом в пользу сталинской фракции, ибо в нашей борьбе с ней дело
идет как раз о том, является ли социализм национальным или интернациональным
делом. Признавая возможность теоретического и практического разрешения
вопросов социализма в национальных рамках, Макстон признает правоту
сталинской фракции, которая опирается на теорию "социализма в одной стране".
На самом деле споры между русскими большевиками не являются только
русскими спорами, как конфликты между Рабочей партией, Независимой рабочей
партией и Коммунистической партией Великобритании не являются только
британскими конфликтами. Дело идет о судьбе не только нынешнего Коминтерна,
но пролетарского интернационала вообще. По линии водораздела между
"социализмом в одной стране" и интернациональным социализмом идет
группировка сил не только в СССР, но и далеко за его пределами. Секции
подлинных интернационалистов, исходящих из теории перманентной революции,
имеются сейчас почти во всех странах мира. Число и влияние их растет. Я
считаю, что по основным вопросам борьбы между нами и сталинистами каждый
член НРП не только может, но и обязан выработать себе самостоятельное
мнение. Со своей стороны я готов каждому британскому социалисту, каждому
британскому рабочему оказать посильное содействие - печатно, письменно или
устно - в изучении спорных вопросов Интернационала.
Я буду вам очень благодарен, если вы опубликуете это письмо в вашем
органе.
С тов[арищеским] приветом
[Л.Д.Троцкий]
[9 августа 1933 г.]
Дорогие товарищи,
Последние письма и документы, исходящие от руководимого тов. Нином ЦК
испанской секции, вызывают чувство, которое трудно иначе назвать, как
возмущением. Прежде всего поражает тон этих писем: самые острые обвинения,
бросаемые направо и налево; оскорбительные выражения, употребляемые без тени
основания и нередко переходящие в прямую брань. Один этот тон
свидетельствует, насколько тов. Нин и его ближайшие друзья чужды духу
революционного товарищества и элеметарной личной ответственности. Так писать
могут только люди, лишенные всякой внутренней дисциплины, притом по адресу
организации, которую они считают в душе чужой и враждебной.
"Обвинения", выдвигавшиеся группой А. Нина, опровергались десятки раз.
Представитель этой группы был на предконференции, где имел возможность
изложить все свои претензии и обвинения. Каков был результат? Политика тов.
Нина и его друзей была осуждена всеми без исключения секциями
интернациональной левой оппозиции. Казалось бы, один этот факт должен был
сделать тов. Нина и его друзей, по крайней мере, несколько осторожней.
Вместо этого они удваивают и утраивают оскорбления и ругательства,
направленные по существу против всей интернациональной левой оппозиции.
Я сейчас хочу коснуться только одного пункта: группа Нина отваживается
обвинять интернациональную оппозицию в том, что она будто бы незаконно
устранила из своих рядов Росмера, Ландау и проч. Между тем документы и факты
свидетельствуют о прямо противоположном: Росмер хотел добиться удаления из
Лиги неугодных ему товарищей, причем оказался в Лиге в маленьком
меньшинстве; после этого он покинул Лигу. Я лично находился по поводу этого
инцидента в постоянной переписке с Нином, сообщал ему обо всех шагах,
которые предпринимал, чтобы удержать Росмера от явно ошибочного шага,
продиктованного не революционными соображениями, а личной капризностью. Нин,
несмотря на свою дружбу с Росмером, писал мне, что "правота не на стороне
Росмера". На мои неоднократные письменные вопросы Нину, нельзя ли
предпринять какие-либо дополнительные шаги, чтоб удержать Росмера от
ошибочного шага, Нин не предложил решительно ничего, признав тем, что все
возможные меры были исчерпаны.
То же самое относится и к Ландау. Никто, как известно, не предлагал
исключать его. От него лишь требовали, чтобы он принял участие в
демократически созванной конференции немецкой секции. Мною была внесена по
этому вопросу крайне примирительная по содержанию и тону резолюция, к
которой Нин присоединился в письменной форме "полностью и целиком".
Известно, что Ландау "исключил" после этого большинство немецкого ЦК и
отказался от участия в конференции, где он должен был остаться в безнадежном
меньшинстве.
В качестве члена тогдашнего Интернационального бюро Нин участвовал во
всей нашей политике и нес за нее полную ответственность. Сейчас он, не
приводя ни фактов, ни документов, перелагает ответственность с Росмера и
Ландау на Интренациональную левую оппозицию, забывая или умалчивая о своей
собственной ответственности. Как назвать такой образ действий?
Допустим на минуту, что Нин пришел позже к выводу об ошибочности нашего
образа действий в отношении Росмера, Ландау и проч. Он должен был бы
сказать: "Мы сделали такую-то и такую-то ошибку: мы должны ее так-то и
так-то исправить". Это был бы вполне законный путь. Нужно только ясно
сказать, как исправить "ошибку". Группы Росмера и Ландау имеют свои издания
и развивают в них взгляды, которые в ряде существенных вопросов все больше
расходятся с нашими взглядами. Если вопрос о Росмере и Ландау выдвигается не
для интриги, а для практической цели: вернуть группы Росмера и Ландау в
состав интернациональной левой оппозиции, то обязанность тов. Нина должна
была бы состоять в том, чтобы подвергнуть оценке их взгляды и сделать
определенный вывод: совместимы ли эти взгляды со взглядами
большевиков-ленинцев; требуются ли с нашей стороны определенные уступки и
какие именно, или же наоборот, Росмер и Ландау должны отказаться от
определенных взглядов и методов, чтобы примкнуть к левой оппозиции. Такая
серьезная, принципиальная и вместе [с тем] практическая постановка вопроса
открывала бы возможность обсуждения и, может быть, тех или других
практических шагов. Нынешний же образ действия Нина показывает, что он ни о
каких практических результатах не заботится: ему нужен лишь искусственный
повод для инсинуаций по адресу интернациональной левой оппозиции.
Все это тем более печально, что такой нелояльный образ действий нужен
тов. Нину для прикрытия собственных политических шатаний и целой серии
ошибок, которые помешали испанской левой оппозиции завоевать то положение,
возможность которого открывалась условиями революции. Сейчас в результате в
корне неправильной политики тов. Нина испанская секция не растет, а слабеет.
К несчастью, обсуждение политических вопросов с тов. Нином ни к чему не
приводит: он всегда уклоняется, дипломатничает, не говорит ни да, ни нет или
еще хуже, отвечает товарищам на политические доводы личными инсинуациями.
Я прошу вас довести настоящее мое письмо до сведения всех секций,
начиная с испанской. Я очень хотел бы, чтобы письмо дошло до сведения всех
наших друзей в Южной Америке; они тем теснее примкнут к нашей международной
организации и тем с большим успехом будут работать на своей национальной
почве, чем скорее убедятся в ложности и вредности политики тов. Нина.
С ком[мунистическим] приветом
Л. Троцкий
10 августа 1933 г.
На съезде работников просвещения в Реймсе советские делегаты, не найдя
доводов для оправдания насилий над товарищами Раковским, Виктором Сержем и
многими другими, заявили: скоро в СССР будет процесс, который покажет
участие троцкистов в саботаже и контрреволюционной работе. Таков запасный
"аргумент", который делегат получил на дорогу из сталинской канцелярии.
Ссылаясь на московское радио, буржуазные газеты сообщали после этого, что на
Украине действительно арестовано несколько десятков "троцкистов" по
обвинению в саботаже и государственной измене: все они предаются
чрезвычайному суду.
Всякому мыслящему человеку ясно заранее, что большевики-ленинцы,
именуемые "троцкистами", могут иметь к экономическому саботажу рабочего
государства еще меньше отношения, чем германские коммунисты к поджогу
рейхстага. Левая оппозиция всегда неизменно поддерживала индустриализацию
страны не только теоретически, но и в практической работе. Хозяйственные
успехи советского государства она считала и считает своими успехами. Она
боролась и борется только против ложного экономического руководства
бесконтрольной бюрократии.
Если на Украине арестованы действительно саботажники, то они не имеют и
не могут иметь никакого отношения к левой оппозиции. Если на Украине
арестованы сторонники левой оппозиции, то они не имеют и не могут иметь
никакого отношения к саботажу. Обвинение "троцкистов" в контрреволюционных
действиях может быть основано лишь на "амальгаме", т. е. на преступной
комбинации лиц, не имеющих ничего общего между собой.
Уже в 1927 году агент ГПУ из бывших офицеров Врангеля предложил
комсомольцу, сочувствующему левой оппозиции, свою "техническую помощь", - и
на основании этой провокации большевики-ленинцы были обвинены в связи... не
с агентами ГПУ, а с врангелевским офицером. Сейчас дело идет о преступлении
гораздо более крупного масштаба. Сталину неотложно нужны расстрелы мнимых
троцкистов за действительные преступления или дейстивительных троцкистов за
мнимые преступления, чтобы оправдать репрессии против безупречных
революционеров, которые уже около шести лет содержатся им в тюрьмах и
ссылке.
Даже по редким официальным сведениям о ходе чистки партии можно видеть,
что левая оппозиция неискоренима: в разных местах страны, на глазах у
ответственных партийных работников группируются и действуют "троцкисты".
Своими скупыми разоблачениями "Правда" показывает, что левая оппозиция
окружена атмосферой сочувствия, иначе местные коммунисты и местные
контрольные комиссии не нуждались бы в понуканиях и угрозах для исключения
"троцкистов". Не менее явны и очевидны успехи левой оппозиции на
международной арене. Сталинцы знают не хуже нас о крупнейших завоеваниях
большевиков-ленинцев в среде международного пролетарского авангарда.
Бюрократия в великой тревоге. Необходимо что-то предпринять, и притом
немедленно! Но что именно? Пуститься в область дискуссий было бы заведомо
безнадежным делом, от которого выиграли бы только большевики-ленинцы. Нет,
нужны сильно действующие средства! Сталина не останавливает даже то, что
своей новой амальгамой он чрезвычайно затрудняет мировому пролетариату
борьбу против амальгамы Гитлера. В обоих случаях дело идет о головах
пролетарских революционеров.
Задача левой оппозиции - своевременно предупредить передовых рабочих
всего мира о готовящемся преступлении. Отравленное оружие надо повернуть
против отравителей. Вместе с тем надо зорко следить, чтоб законное
возмущение бонапартистскими методами не отвратило окончательно симпатий
мирового пролетариата от советского государства. Защиту наследия Октябрьской
революции пролетарский авангард должен взять на себя - против сталинской
бюрократии!
Онкен160
[23 августа 1933 г.]
Строительство нового Интернационала и политика единого фронта. (К
предстоящей конференции левосоциалистических
Конфиденциально
1. Строительство нового Интернационала предполагает совместную работу и
все более тесную организационную связь революционных политических
организаций (партий) на основе программы, отвечающей на все задачи нашей
эпохи.
2. Политика единого фронта предполагает соглашение рабочих организаций,
политических, профессиональных и проч[их], независимо от их принципиальной
позиции, во имя определенной практической цели, следовательно, не постоянное
сотрудничество, а сговор от случая к случаю, на известный срок, определяемый
характером самой цели.
3. Никакая революционная пролетарская партия не сможет вести правильную
политику на международной арене, если не будет строго различать
систематическую работу по построению нового Интернационала и эпизодические,
хотя бы и очень важные, соглашения "единого фронта".
4. Вести с успехом политику единого фронта в международном масштабе
(борьба против фашизма, бойкот гитлеровской Германии, борьба против военной
опасности вообще, против интервенции в СССР, в частности) можно лишь в том
случае, если существует тесно сплоченное интернациональное ядро, т. е. союз
нескольких пролетарских партий на прочной программной основе и с ясной
политической перспективой. Только такого рода союз, представляющий первую
стадию развития нового Интернационала, способен мобилизовать более массовые
организации во имя тех или других боевых задач.
5. Предполагаемый состав парижской конференции основан несомненно на
смешении двух задач: построения нового Интернационала и создания единого
фронта. Идти дальше по этому пути с закрытыми глазами значило бы растворять
революционные пролетарские партии в бесформенном конгломерате организаций,
не знающих ясно, чего они хотят. Такой путь был бы одинаково гибельным и для
нового Интернационала и для задач единого фронта.
6. Чтобы внести ясность во взаимоотношения различных организаций,
принимающих участие в парижской конференции или еще только подлежащих
приглашению, ядро революционных организаций должно было бы немедленно
объединиться на определенном программном документе, который формулирует
общие им принципы и открыто ставит задачу создания нового Интернационала.
Проект такой Декларации должен быть обсужден, переработан и подписан уже до
открытия конференции. Есть все основания рассчитывать на то, что по крайней
мере четыре организации: АСП, РСП, ОСП и ЛО162 могут объединиться на таком
Заявлении.
7. Нет надобности гадать о том, присоединятся ли к такому Заявлению
немедленно шведская коммунистическая партия (Кильбом163), норвежская
организация Мот Даг164 и Независимая рабочая партия Великобритании. Если они
не присоединятся сейчас, то Декаларация станет могучим орудием воздействия
на них в дальнейшем. Сфера влияния Декларации будет расти вместе с
формированием нового Интернационала. Через некоторое время, скажем, через
два месяца Декларация будет заменена Манифестом нового Интернационала.
8. Совершенно очевидно, что Норвежская рабочая партия ни в каком случае
не может принять нашей Декларации, которая противоречит всей ее политике. Но
это вовсе не значит, что мы должны отказаться от какого бы то ни было
сотрудничества с Норвежской рабочей партией. Нужно лишь в основу отношений с
ней положить не программу нового Интернационала, а общие методы единого
фронта. Так, например, в борьбе за созыв мирового конгресса рабочих