Страница:
ниже деклассированной мелкой буржуазии?
Запутавшись вконец, "Humanit в имени. Правда, и название, предложенное "Humanitся, не в названии. "Группы
самозащиты" должны, по мнению "Humanit как
известно, представляют монополию camelots du roi, которые, являясь законным
"продуктом капитализма", опрокинули при помощи бритв "систему" демократии.
Как же, однако, "группы самозащиты" станут защищаться от фашистских
револьверов? Очевидно, "идеологически". Иначе сказать: им ничего не
останется, как прятаться. Не имея подходящего предмета в руках, они должны
будут искать "самозащиты" в ногах. А фашисты будут тем временем безнаказанно
громить рабочие организации. Хотя пролетариат и потерпит при этом страшное
поражение, зато он окажется неповинен в "путчизме". Ничего, кроме отвращения
и презрения, не вызывает эта трусливая болтовня под флагом "большевизма"!
Еще во время блаженной памяти "третьего периода", когда стратеги
"Humanitсказание подтвердилось ныне полностью. В то время, как в
социалистической партии крепнет и растет движение в пользу милиции, вожди
так называемой компартии бегают с пожарной кишкой, чтобы охлаждать
стремление передовых рабочих строиться в боевые колонны. Можно ли
представить себе более гибельную и деморализующую работу?
Надо строить рабочую милицию
В рядах социалистической партии приходится слышать иногда такое
возражение: "Милицию нужно строить, но о ней не нужно говорить вслух". Можно
только приветствовать тех товарищей, которые серьезно озабочены тем, чтобы
оградить практическую сторону дела от непрошеных глаз и ушей. Но слишком
наивно думать, будто можно создать милицию незаметно, тайно, меж четырех
стен. Нам нужны десятки, а затем и сотни тысяч бойцов. Они появятся лишь в
таком случае, если миллионы рабочих и работниц, а вслед за ними и крестьян,
поймут необходимость милиции и создадут вокруг добровольцев атмосферу
горячего сочувствия и активной поддержки. Конспирация может и должна
окутывать только техническую сторону дела. Что же касается политической
кампании, то она должна развертываться открыто, на собраниях, на заводах, на
улицах и площадях.
Основными кадрами милиции должны быть промышленные рабочие, связанные
по месту работы, знающие друг друга и могущие оградить свои боевые отряды от
проникновения агентов врага гораздо лучше и вернее, чем самые высокие
бюрократы. Конспиративные штабы без открытой мобилизации масс в минуту
опасности бессильно повиснут в воздухе. Нужно, чтобы все рабочие организации
принялись за дело. В этом вопросе не может быть разграничительной линии
между рабочими партиями и синдикатами. Рука об руку они должны мобилизовать
массы. Тогда успех рабочей милиции будет обеспечен полностью.
Но где же рабочим взять оружие? - возражают трезвые "реалисты", т. е.
перепуганные филистеры. Ведь у классового врага - ружья, пушки, танки, газы,
самолеты. А у рабочих - сотни револьверов и перочинные ножи?
В этом возражении все сваливается в кучу, чтобы запугать рабочих. С
одной стороны, наши мудрецы отождествляют вооружение фашистов с вооружением
государства, с другой - они обращаются к государству с просьбой разоружить
фашистов. Замечательная логика! На самом деле их позиция ложна в обоих
случаях. Во Франции фашисты еще далеко не овладели государством. 6 февраля
они находились в вооруженном конфликте с полицией государства. Неправильно
поэтому говорить о пушках и танках, когда дело идет непосредственно о
вооруженной борьбе с фашистами. Фашисты, разумеется, богаче нас, им легче
купить оружие. Но рабочие многочисленнее, решительнее, самоотверженнее - по
крайней мере, когда чувствуют твердое революционное руководство. Помимо
других источников, рабочие могут вооружаться за счет фашистов,
систематически разоружая их. Это сейчас один из самых серьезных видов борьбы
с фашизмом. Когда рабочие арсеналы начнут пополняться за счет фашистских
складов, банки и тресты станут осторожнее жертвовать на вооружение своей
разбойничьей гвардии. Можно даже допустить, что в этом случае - но только в
этом случае - встревоженные власти действительно начнут препятствовать
вооружению фашистов, чтобы не доставить дополнительный источник вооружения
рабочим. Давно известно: только революционная тактика порождает, в виде
побочного продукта "реформы" или правительственные уступки.
Но как же разоружать фашистов? Конечно, этого нельзя сделать
посредством одних только передовых статей. Нужно создать боевые дружины.
Нужно создать штабы милиции. Нужно поставить хорошо службу разведки. Тысячи
добровольных информаторов и пособников прибудут со всех сторон, когда
узнают, что дело поставлено нами серьезно. Нужна воля к революционному
действию491.
Но фашистское оружие - не единственный, разумеется, источник. Во
Франции свыше миллиона организованных рабочих. Вообще говоря, это очень
мало. Но этого вполне достаточно, чтобы положить начало рабочей милиции.
Если партии и синдикаты вооружат только одну десятую часть своих членов, это
уже создаст милицию в 100.000 человек. Можно не сомневаться, что число
добровольцев на другой же день после воззвания "единого фронта" далеко
превысило бы это число. Отчисления партий и союзов, добровольные сборы и
пожертвования дали бы возможность в течение месяца-двух обеспечить оружием
100-200 тысяч рабочих бойцов. Фашистская сволочь скоро поджала бы хвост. Вся
перспектива развития стала бы неизмеримо благоприятнее.
Ссылаться на отсутствие оружия и на другие объективные причины в
объяснение того, почему до сих пор не приступили к созданию милиции, значит
обманывать себя и других. Главное препятствие, можно сказать, единственное
препятствие коренится в консервативном и пассивном характере руководящих
рабочих организаций. Вожди-скептики не верят в силу пролетариата. Они
надеются на всякие чудеса сверху вместо того, чтоб дать выход революционной
энергии снизу. Сознательные рабочие должны заставить своих вождей либо
приступить немедленно к созданию рабочей милиции, либо уступить свое место
более молодым и свежим силам.
Вооружение пролетариата
Стачка немыслима без пропаганды и агитации, но также и без пикетов,
которые, где могут, действуют убеждением, а где вынуждены, прибегают к
физической силе. Стачка есть простейшая форма классовой борьбы, которая
всегда сочетает в разной пропорции "идеологические" приемы с физическими.
Борьба с фашизмом есть в основе своей политическая борьба, которая
нуждается, однако, в милиции, как стачка в пикетах. По существу дела, пикет
и есть зародыш рабочей милиции. Кто считает, что надо отказаться от
"физической" борьбы, тот должен отказаться от всякой борьбы, ибо дух не
живет без плоти.
По великолепному выражению военного теоретика Клаузевица, война есть
продолжение политики другими средствами. Это определение относится полностью
и к гражданской войне. Физическая борьба есть только "другое средство"
политической борьбы. Нельзя противопоставлять их друг другу, ибо нельзя по
произволу приостановить политическую борьбу, когда она силой внутренней
необходимости превращается в физическую борьбу. Долг революционной партии -
предвидеть заранее неизбежность превращения политики в открытое военное
столкновение и изо всех сил готовиться к этому моменту, как готовятся к нему
господствующие классы.
Милицейские отряды для обороны от фашизма есть первое слово на пути
вооружения трудящихся, но не последнее. Наш лозунг: вооружение пролетариата
и революционных крестьян. Народная милиция должна в конце концов охватить
всех трудящихся. Выполнить эту программу полностью можно будет только в
рабочем государстве, в руки которого перейдут все средства производства, а
следовательно, и средства истребления, т. е. все оружие и все заводы,
производящие оружие.
Однако прийти к рабочему государству нельзя с голыми руками. О мирном,
конституционном пути к социализму могут теперь говорить только политические
инвалиды вроде Реноделя. Конституционный путь перерыт окопами, в которых
засели фашистские банды. Таких окопов немало впереди. Буржуазия не
остановится и перед десятком государственных переворотов при помощи полиции
и армии, лишь бы не допустить пролетариат к власти. Рабочее,
социалистическое государство не может быть создано иначе, как путем
победоносной революции. Всякая революция подготавливается ходом
экономического и политического развития, но она всегда разрешается открытым
вооруженным столкновением враждебных классов. Революционная победа
становится возможной лишь благодаря долгой политической агитации,
воспитательной работе, организации масс. Но и само вооруженное столкновение
должно быть подготовлено задолго. Рабочие должны знать, что им придется
драться не на жизнь, а на смерть. Они должны стремиться к оружию, как к
залогу своего освобождения. В такую критическую эпоху, как нынешняя, партия
революции должна неутомимо проповедовать рабочим необходимость вооружения и
должна делать все, чтоб обеспечить вооружение по крайней мере пролетарского
авангарда. Без этого победа немыслима.
Последние крупные избирательные победы британской Labour Party
нисколько не ослабляют сказанного. Если предположить даже, что ближайшие
парламентские выборы дадут рабочей партии абсолютное большинство, - что во
всяком случае не обеспечено; если допустить далее, что партия действительно
вступит на путь социалистических преобразований, - что маловероятно, - она
немедленно же встретит на своем пути такое бешеное сопротивление верхней
палаты, короля, банков, биржи, бюрократии, большой прессы, что раскол во
фракции станет неизбежным, и левое, более радикальное крыло окажется
парламентским меньшинством. Одновременно с этим фашистское движение получит
небывалый размах. Напуганная муниципальными выборами британская буржуазия
уже и сейчас, несомненно, деятельно готовится ко внепарламентской борьбе,
тогда как верхи рабочей партии убаюкивают пролетариат избирательными
успехами и вынуждены, к несчастью, глядеть на британские события через
розовые очки Жана Лонге492. На самом деле британская буржуазия навяжет
пролетариату тем более жестокую гражданскую войну, чем меньше вожди Labour
Party готовятся к ней.
- А где же вы возьмете оружие для всего пролетариата? - снова возражают
скептики, которые свою внутреннюю несостоятельность принимают за объективную
невозможность. Они забывают, что тот же вопрос стоял перед всякой революцией
на всем протяжении истории. И тем не менее победоносные революции отмечают
важнейшие этапы в развитии человечества.
Пролетариат производит оружие, перевозит его, строит здания, где оно
содержится, охраняет эти здания от самого себя, служит в армии и создает все
ее оборудование. Не замки и не стены отделяют оружие от пролетариата, а
привычки повиновения, гипноз классового господства, националистическая
отрава. Стоит разрушить эти психологические стены - и никакие каменные стены
не устоят. Стоит пролетариату захотеть оружия - и он найдет его. Задача
революционной партии - пробуждать в нем эту волю и облегчать ее
осуществление.
Но тут Фроссар и сотни других перепуганных парламентеров, журналистов и
синдикальных чиновников выдвигают свой последний, самый тяжеловесный довод:
разве могут вообще серьезные люди надеяться на успех физической борьбы после
трагического опыта в Австрии и Испании? Подумайте о нынешней технике: танки!
Газы!! Аэропланы!!! Этот аргумент показывает лишь, что некоторые "серьезные
люди" не только ничему не хотят учиться, но со страху позабывают даже то
немногое, что знали раньше. История последних двадцати лет особенно ярко
свидетельствует, что основные вопросы во взаимоотношениях между классами,
как и между нациями, решаются физической силой. Пацифисты долго надеялись,
что рост военной техники сделает невозможной войну. Филистеры уже много
десятков лет повторяют, что рост военной техники делает невозможной
революцию. Однако войны и революции идут своим чередом. Никогда не было
столько революций, в том числе и победоносных, как со времени последней
войны, раскрывшей всю мощь военной техники.
Под видом новейших откровений Фроссар и К преподносят старые клише,
заменив лишь ссылку на автоматические ружья и митральезы ссылкой на танки и
бомбардировочные самолеты. Мы отвечаем: за каждой машиной стоят люди,
которые связаны не только техническими, но и социальными и политическими
связями. Когда историческое развитие ставит перед обществом неотложную
революционную задачу, как вопрос жизни и смерти; когда налицо есть
прогрессивный класс, с победой которого связано спасение общества, тогда сам
ход политической борьбы открывает перед революционным классом самые
разнообразные возможности - то парализовать военную силу врага, то прямо
овладеть ею, хотя бы отчасти. Сознанию филистера эти возможности
представляются всегда "счастливой случайностью", которая больше не
повторится. На самом деле в самых неожиданных сочетаниях, но вполне
закономерно по существу такого рода возможности открываются в каждой
великой, т. е. истинно народной революции. Но победа не дается все же сама
собою. Чтобы использовать благоприятные возможности, нужна революционная
воля, железная решимость победить, смелое и дальнозоркое руководство.
"Humanitкоторый уместен
только "во время полного революционного кризиса". Опасно заряжать ружье, -
говорит слишком "осторожный" охотник, - пока не показалась дичь. Но когда
дичь покажется, заряжать будет поздно. Неужели же стратеги "Humanit что во время "полного революционного кризиса" они смогут без
подготовки мобилизовать и вооружить пролетариат? Чтобы достать много оружия,
нужно хоть некоторое количество оружия. Нужны боевые кадры. Нужно
несокрушимое стремление масс овладеть оружием. Нужна неустанная
подготовительная работа, не в гимнастических залах только, а в неразрывной
связи с сегодняшней борьбой масс. Это значит: нужно немедленно строить
милицию и в то же время вести пропаганду в пользу всеобщего вооружения
рабочих и революционных крестьян.
Но поражения в Австрии и в Испании...
Бессилие парламентаризма в условиях кризиса всей социальной системы
капитализма так очевидно, что вульгарные демократы в рабочем лагере
(Ренодель, Фроссар и их подражатели) не находят ни одного довода, чтобы
защитить свои окостеневшие предрассудки. Тем охотнее хватаются они за все
неудачи и поражения на революционном пути. Ход их мыслей таков: если чистый
парламентаризм не открывает выхода, то и с вооруженной борьбой дело обстоит
не лучше. Поражения пролетарских восстаний в Австрии и в Испании являются
сейчас для них, разумеется, излюбленным доводом. На самом деле в критике
революционного метода теоретическая и политическая несостоятельность
вульгарных демократов обнаруживается еще ярче, чем в защите ими методов
гниющей буржуазной демократии.
Никто не говорит, что революционный метод автоматически обеспечивает
победу. Решает не голый метод, а его правильное применение, марксистская
ориентировка в событиях, сильная организация, завоеванное долгим опытом
доверие масс, проницательное и смелое руководство. Исход каждой данной битвы
зависит от момента и условий столкновения, от соотношения сил. Марксизм
очень далек от мысли, будто вооруженное столкновение есть единственный
революционный метод, или панацея, пригодная при всяких условиях. Марксизм
вообще не знает фетишей, ни парламентарных, ни инсуррекционных. Все хорошо
на своем месте и в свое время. Одно можно сказать с самого начала: на
парламентском пути социалистический пролетариат нигде и никогда еще не
завладевал властью и даже не приближался к ней. Правительства Шейдемана,
Германа Мюллера, Макдональда не имели ничего общего с социализмом. Буржуазия
подпускала социал-демократов и лейбористов к власти лишь на том условии, что
они будут защищать капитализм от его врагов. И они ревностно выполняли это
условие. Чисто парламентарный, антиреволюционный социализм нигде и никогда
не приводил к социалистическому министерству; зато он с успехом воспитывал
презренных ренегатов, эксплуатировавших рабочую партию для министерской
карьеры: Мильеран493, Бриан, Вивиани494, Лаваль495, Поль Бонкур496,
Марке497.
С другой стороны, доказано историческим опытом, что революционный метод
может привести к завоеванию власти пролетариатом: Россия - в 1917 г.,
Германия и Австрия - в 1918 г., Испания - в 1930 г.498 В России была сильная
большевистская партия, которая в течение долгих лет готовила революцию и
сумела прочно овладеть властью. Реформистские партии в Германии, Австрии и
Испании не готовили революцию и не руководили ею, а претерпевали ее;
испугавшись власти, которая против их воли попала к ним в руки, они
добровольно передали ее буржуазии. Таким путем они подорвали доверие
пролетариата к самим себе, и еще более - доверие мелкой буржуазии к
пролетариату. Подготовив условия роста фашистской реакции, они пали ее
жертвой.
Гражданская война, сказали мы вслед за Клаузевицем, есть продолжение
политики, только другими средствами. Это значит: результат гражданской войны
только на 1/4, если не на 1/10, зависит от хода самой гражданской войны, от
ее технических средств, от чисто военного руководства; на 3/4, если не на
9/10 - от политической подготовки. В чем же состоит политическая подготовка?
В революционном сплочении масс; в освобождении их от рабских надежд на
милость, великодушие, лояльность "демократических" рабовладельцев; в
воспитании революционных кадров, умеющих презирать официальное общественное
мнение и способных проявить по отношению к буржуазии хоть десятую долю той
беспощадности, какую буржуазия проявляет по отношению к трудящимся. Без
такого закала гражданская война, когда обстоятельства навяжут ее, - а они ее
все равно навяжут, - развернется в самых неблагоприятных для пролетариата
условиях, будет зависеть от многих случайностей, причем даже в случае
военной победы власть может ускользнуть из рук пролетариата. Кто не
предвидит, что борьба классов неизбежно ведет к вооруженному восстанию, тот
слеп. Но не менее слеп и тот, кто за вооруженным столкновением и его исходом
не видит всей предшествующей политики борющихся классов.
В Австрии потерпел поражение не метод восстания, а австромарксизм, в
Испании - беспринципный парламентарный реформизм. В 1918 году австрийская
социал-демократия за спиною пролетариата передала завоеванную им власть
буржуазии. В 1927 г. она не только трусливо отшатнулась от пролетарского
восстания499, которое имело все шансы на победу, но направила рабочий
Шуцбунд500 против восставших масс. Этим она подготовила победу Дольфуса.
Бауэр и К говорили: "Мы хотим мирного развития; но если враги потеряют
голову и нападут на нас, тогда..." Эта формула кажется очень "мудрой" и
"реалистической". К сожалению, по этому австро-марксистскому шаблону строит
свои рассуждения и Марсо Пивер501. "Если... тогда." На самом деле эта
формула представляет логику для рабочих: она их успокаивает, усыпляет,
обманывает. "Если" означает: формы борьбы зависят от доброй воли буржуазии,
а не от абсолютной непримиримости классовых интересов. "Если" означает: если
мы будем мудры, осторожны, уступчивы, то и буржуазия будет лояльна, и все
обойдется мирно. Гоняясь за призраком "если", Отто Бауэр и другие вожди
австрийской с[оциал]-д[емократии] пассивно отступали перед реакцией, сдавали
ей одну позицию за другой, деморализовали массы, снова отступали, пока не
оказались окончательно загнаны в тупик; здесь, на последнем редуте, они
приняли сражение и - потеряли его.
В Испании события шли иным путем, но причины поражения в основном те же
самые. Социалистическая партия, подобно русским эсерам и меньшевикам,
разделила власть с республиканской буржуазией, чтоб помешать рабочим и
крестьянам довести революцию до конца. В течение двух лет социалисты у
власти помогали буржуазии отделываться от масс крохами аграрных, социальных
и национальных реформ. Против наиболее революционных слоев народа социалисты
применяли репрессии. Результат был двоякий. Анархо-синдикализм, который при
правильной политике рабочей партии растаял бы в огне революции как воск, на
самом деле окреп и сплотил вокруг себя боевые слои пролетариата. На другом
полюсе социально-католическая демагогия искусно использовала недовольство
масс буржуазно-социалистическим правительством. Когда социалистическая
партия оказалась достаточно скомпрометированной, буржуазия отбросила ее от
власти и перешла в наступление по всему фронту. Социалистической партии
пришлось обороняться в тех крайне неблагоприятных условиях, какие
подготовила ее собственная предшествующая политика. Буржуазия имела уже
массовую опору справа. Анархо-синдикалистские вожди, совершившие в течение
революции все ошибки, какие только доступны этим профессиональным путаникам,
отказались поддержать восстание, руководимое предателями - "политиками".
Движение получило не всеобщий, а спорадический характер. Правительство
направляло удары на отдельные шахматные клетки. Так навязанная реакцией
гражданская война закончилась поражением пролетариата.
Из испанского опыта нетрудно сделать вывод против социалистического
участия в буржуазном правительстве. Вывод сам по себе бесспорный, но
совершенно недостаточный. Мнимый австро-марксистский "радикализм" нисколько
не лучше испанского министериализма. Разница между ними техническая, а не
политическая. Оба ждали, что буржуазия ответит им "лояльностью" на
"лояльность". И оба довели пролетариат до катастрофы. В Испании, как и в
Австрии, потерпели поражение не методы революции, а оппортунистические
методы в революционной обстановке. Это не одно и то же!
* * *
Мы не останавливаемся здесь на политике Коминтерна в Австрии и Испании,
отсылая читателя к комплектам "Veritгоприятной политической обстановке
австрийская и испанская компартии, обремененные теорией "третьего периода",
"социал-фашизма" и пр., оказались обречены на полную изоляцию. Компрометируя
методы революции авторитетом "Москвы", они преграждали вместе с тем путь
подлинно марксистской, подлинно большевистской политике. Основное свойство
революции в том, что она подвергает быстрой и беспощадной проверке все
доктрины и все методы. Наказание следует почти немедленно за преступлением.
Ответственность Коминтерна за поражения пролетариата Германии, Австрии,
Испании неизмерима. Недостаточно вести "революционную" (на словах) политику.
Нужна правильная политика. Другого секрета победы еще никто не выдумал.
Единый фронт и борьба за власть
Мы уже сказали: единый фронт социалистической и коммунистической партий
заключает в себе грандиозные возможности. Если он только серьезно захочет
этого, он станет завтра хозяином Франции. Но он должен этого захотеть.
То обстоятельство, что Жуо и вообще бюрократия С.Ж.Т. остаются вне
единого фронта, охраняя свою "самостоятельность", как бы противоречит нашим
словам. Но это только на первый взгляд. В эпоху великих задач и великих
опасностей, поднимающих на ноги массы, перегородки между политическими и
синдикальными организациями пролетариата стираются. Рабочие хотят знать, как
им спастись от безработицы и фашизма, и они очень мало заботятся о
"независимости" Жуо от пролетарской политики (от буржуазной политики Жуо -
увы - весьма зависим). Если пролетарский авангард в лице Единого фронта
наметит правильный путь борьбы, то все межевые знаки, установленные
синдикальной бюрократией, будут опрокинуты живым пролетарским потоком. Ключ
к позиции сейчас у Единого фронта. Если он этим ключом не воспользуется, он
сыграет ту же печальную роль, какую неизбежно сыграл бы в русской революции
единый фронт меньшевиков с эсерами, если бы... если бы им не помешали
большевики.
Мы говорим не о социалистической и коммунистической партиях в
отдельности, потому что политически обе они отказались от самостоятельности
в пользу Единого фронта502. Раз две рабочие партии, жестоко конкурировавшие
в прошлом, отказались критиковать друг друга и отвоевывать друг у друга
сторонников, тем самым они перестали существовать как отдельные партии.
Ссылка на сохранившиеся "принципиальные разногласия" не меняет дела. Раз
принципиальные разногласия не проявляются откровенно и активно в такой
ответственный момент, как ныне, то они тем самым политически перестают
существовать; они похожи на клад, покоящийся на дне океана. Закончится ли
совместная работа слиянием или нет, мы не предугадываем. Но для данного
периода, имеющего решающее значение в судьбах Франции, Единый фронт
действует как одна несовершенная партия, построенная на принципе федерации.
Чего хочет Единый фронт? Он до сих пор этого не сказал массам. Борьбы с
фашизмом? Но Единый фронт до сих пор не разъяснил даже, как он думает
бороться с фашизмом. К тому же чисто оборонительный блок против фашизма был
бы, может быть, достаточен в том случае, если бы во всем остальном обе
Запутавшись вконец, "Humanit в имени. Правда, и название, предложенное "Humanitся, не в названии. "Группы
самозащиты" должны, по мнению "Humanit как
известно, представляют монополию camelots du roi, которые, являясь законным
"продуктом капитализма", опрокинули при помощи бритв "систему" демократии.
Как же, однако, "группы самозащиты" станут защищаться от фашистских
револьверов? Очевидно, "идеологически". Иначе сказать: им ничего не
останется, как прятаться. Не имея подходящего предмета в руках, они должны
будут искать "самозащиты" в ногах. А фашисты будут тем временем безнаказанно
громить рабочие организации. Хотя пролетариат и потерпит при этом страшное
поражение, зато он окажется неповинен в "путчизме". Ничего, кроме отвращения
и презрения, не вызывает эта трусливая болтовня под флагом "большевизма"!
Еще во время блаженной памяти "третьего периода", когда стратеги
"Humanitсказание подтвердилось ныне полностью. В то время, как в
социалистической партии крепнет и растет движение в пользу милиции, вожди
так называемой компартии бегают с пожарной кишкой, чтобы охлаждать
стремление передовых рабочих строиться в боевые колонны. Можно ли
представить себе более гибельную и деморализующую работу?
Надо строить рабочую милицию
В рядах социалистической партии приходится слышать иногда такое
возражение: "Милицию нужно строить, но о ней не нужно говорить вслух". Можно
только приветствовать тех товарищей, которые серьезно озабочены тем, чтобы
оградить практическую сторону дела от непрошеных глаз и ушей. Но слишком
наивно думать, будто можно создать милицию незаметно, тайно, меж четырех
стен. Нам нужны десятки, а затем и сотни тысяч бойцов. Они появятся лишь в
таком случае, если миллионы рабочих и работниц, а вслед за ними и крестьян,
поймут необходимость милиции и создадут вокруг добровольцев атмосферу
горячего сочувствия и активной поддержки. Конспирация может и должна
окутывать только техническую сторону дела. Что же касается политической
кампании, то она должна развертываться открыто, на собраниях, на заводах, на
улицах и площадях.
Основными кадрами милиции должны быть промышленные рабочие, связанные
по месту работы, знающие друг друга и могущие оградить свои боевые отряды от
проникновения агентов врага гораздо лучше и вернее, чем самые высокие
бюрократы. Конспиративные штабы без открытой мобилизации масс в минуту
опасности бессильно повиснут в воздухе. Нужно, чтобы все рабочие организации
принялись за дело. В этом вопросе не может быть разграничительной линии
между рабочими партиями и синдикатами. Рука об руку они должны мобилизовать
массы. Тогда успех рабочей милиции будет обеспечен полностью.
Но где же рабочим взять оружие? - возражают трезвые "реалисты", т. е.
перепуганные филистеры. Ведь у классового врага - ружья, пушки, танки, газы,
самолеты. А у рабочих - сотни револьверов и перочинные ножи?
В этом возражении все сваливается в кучу, чтобы запугать рабочих. С
одной стороны, наши мудрецы отождествляют вооружение фашистов с вооружением
государства, с другой - они обращаются к государству с просьбой разоружить
фашистов. Замечательная логика! На самом деле их позиция ложна в обоих
случаях. Во Франции фашисты еще далеко не овладели государством. 6 февраля
они находились в вооруженном конфликте с полицией государства. Неправильно
поэтому говорить о пушках и танках, когда дело идет непосредственно о
вооруженной борьбе с фашистами. Фашисты, разумеется, богаче нас, им легче
купить оружие. Но рабочие многочисленнее, решительнее, самоотверженнее - по
крайней мере, когда чувствуют твердое революционное руководство. Помимо
других источников, рабочие могут вооружаться за счет фашистов,
систематически разоружая их. Это сейчас один из самых серьезных видов борьбы
с фашизмом. Когда рабочие арсеналы начнут пополняться за счет фашистских
складов, банки и тресты станут осторожнее жертвовать на вооружение своей
разбойничьей гвардии. Можно даже допустить, что в этом случае - но только в
этом случае - встревоженные власти действительно начнут препятствовать
вооружению фашистов, чтобы не доставить дополнительный источник вооружения
рабочим. Давно известно: только революционная тактика порождает, в виде
побочного продукта "реформы" или правительственные уступки.
Но как же разоружать фашистов? Конечно, этого нельзя сделать
посредством одних только передовых статей. Нужно создать боевые дружины.
Нужно создать штабы милиции. Нужно поставить хорошо службу разведки. Тысячи
добровольных информаторов и пособников прибудут со всех сторон, когда
узнают, что дело поставлено нами серьезно. Нужна воля к революционному
действию491.
Но фашистское оружие - не единственный, разумеется, источник. Во
Франции свыше миллиона организованных рабочих. Вообще говоря, это очень
мало. Но этого вполне достаточно, чтобы положить начало рабочей милиции.
Если партии и синдикаты вооружат только одну десятую часть своих членов, это
уже создаст милицию в 100.000 человек. Можно не сомневаться, что число
добровольцев на другой же день после воззвания "единого фронта" далеко
превысило бы это число. Отчисления партий и союзов, добровольные сборы и
пожертвования дали бы возможность в течение месяца-двух обеспечить оружием
100-200 тысяч рабочих бойцов. Фашистская сволочь скоро поджала бы хвост. Вся
перспектива развития стала бы неизмеримо благоприятнее.
Ссылаться на отсутствие оружия и на другие объективные причины в
объяснение того, почему до сих пор не приступили к созданию милиции, значит
обманывать себя и других. Главное препятствие, можно сказать, единственное
препятствие коренится в консервативном и пассивном характере руководящих
рабочих организаций. Вожди-скептики не верят в силу пролетариата. Они
надеются на всякие чудеса сверху вместо того, чтоб дать выход революционной
энергии снизу. Сознательные рабочие должны заставить своих вождей либо
приступить немедленно к созданию рабочей милиции, либо уступить свое место
более молодым и свежим силам.
Вооружение пролетариата
Стачка немыслима без пропаганды и агитации, но также и без пикетов,
которые, где могут, действуют убеждением, а где вынуждены, прибегают к
физической силе. Стачка есть простейшая форма классовой борьбы, которая
всегда сочетает в разной пропорции "идеологические" приемы с физическими.
Борьба с фашизмом есть в основе своей политическая борьба, которая
нуждается, однако, в милиции, как стачка в пикетах. По существу дела, пикет
и есть зародыш рабочей милиции. Кто считает, что надо отказаться от
"физической" борьбы, тот должен отказаться от всякой борьбы, ибо дух не
живет без плоти.
По великолепному выражению военного теоретика Клаузевица, война есть
продолжение политики другими средствами. Это определение относится полностью
и к гражданской войне. Физическая борьба есть только "другое средство"
политической борьбы. Нельзя противопоставлять их друг другу, ибо нельзя по
произволу приостановить политическую борьбу, когда она силой внутренней
необходимости превращается в физическую борьбу. Долг революционной партии -
предвидеть заранее неизбежность превращения политики в открытое военное
столкновение и изо всех сил готовиться к этому моменту, как готовятся к нему
господствующие классы.
Милицейские отряды для обороны от фашизма есть первое слово на пути
вооружения трудящихся, но не последнее. Наш лозунг: вооружение пролетариата
и революционных крестьян. Народная милиция должна в конце концов охватить
всех трудящихся. Выполнить эту программу полностью можно будет только в
рабочем государстве, в руки которого перейдут все средства производства, а
следовательно, и средства истребления, т. е. все оружие и все заводы,
производящие оружие.
Однако прийти к рабочему государству нельзя с голыми руками. О мирном,
конституционном пути к социализму могут теперь говорить только политические
инвалиды вроде Реноделя. Конституционный путь перерыт окопами, в которых
засели фашистские банды. Таких окопов немало впереди. Буржуазия не
остановится и перед десятком государственных переворотов при помощи полиции
и армии, лишь бы не допустить пролетариат к власти. Рабочее,
социалистическое государство не может быть создано иначе, как путем
победоносной революции. Всякая революция подготавливается ходом
экономического и политического развития, но она всегда разрешается открытым
вооруженным столкновением враждебных классов. Революционная победа
становится возможной лишь благодаря долгой политической агитации,
воспитательной работе, организации масс. Но и само вооруженное столкновение
должно быть подготовлено задолго. Рабочие должны знать, что им придется
драться не на жизнь, а на смерть. Они должны стремиться к оружию, как к
залогу своего освобождения. В такую критическую эпоху, как нынешняя, партия
революции должна неутомимо проповедовать рабочим необходимость вооружения и
должна делать все, чтоб обеспечить вооружение по крайней мере пролетарского
авангарда. Без этого победа немыслима.
Последние крупные избирательные победы британской Labour Party
нисколько не ослабляют сказанного. Если предположить даже, что ближайшие
парламентские выборы дадут рабочей партии абсолютное большинство, - что во
всяком случае не обеспечено; если допустить далее, что партия действительно
вступит на путь социалистических преобразований, - что маловероятно, - она
немедленно же встретит на своем пути такое бешеное сопротивление верхней
палаты, короля, банков, биржи, бюрократии, большой прессы, что раскол во
фракции станет неизбежным, и левое, более радикальное крыло окажется
парламентским меньшинством. Одновременно с этим фашистское движение получит
небывалый размах. Напуганная муниципальными выборами британская буржуазия
уже и сейчас, несомненно, деятельно готовится ко внепарламентской борьбе,
тогда как верхи рабочей партии убаюкивают пролетариат избирательными
успехами и вынуждены, к несчастью, глядеть на британские события через
розовые очки Жана Лонге492. На самом деле британская буржуазия навяжет
пролетариату тем более жестокую гражданскую войну, чем меньше вожди Labour
Party готовятся к ней.
- А где же вы возьмете оружие для всего пролетариата? - снова возражают
скептики, которые свою внутреннюю несостоятельность принимают за объективную
невозможность. Они забывают, что тот же вопрос стоял перед всякой революцией
на всем протяжении истории. И тем не менее победоносные революции отмечают
важнейшие этапы в развитии человечества.
Пролетариат производит оружие, перевозит его, строит здания, где оно
содержится, охраняет эти здания от самого себя, служит в армии и создает все
ее оборудование. Не замки и не стены отделяют оружие от пролетариата, а
привычки повиновения, гипноз классового господства, националистическая
отрава. Стоит разрушить эти психологические стены - и никакие каменные стены
не устоят. Стоит пролетариату захотеть оружия - и он найдет его. Задача
революционной партии - пробуждать в нем эту волю и облегчать ее
осуществление.
Но тут Фроссар и сотни других перепуганных парламентеров, журналистов и
синдикальных чиновников выдвигают свой последний, самый тяжеловесный довод:
разве могут вообще серьезные люди надеяться на успех физической борьбы после
трагического опыта в Австрии и Испании? Подумайте о нынешней технике: танки!
Газы!! Аэропланы!!! Этот аргумент показывает лишь, что некоторые "серьезные
люди" не только ничему не хотят учиться, но со страху позабывают даже то
немногое, что знали раньше. История последних двадцати лет особенно ярко
свидетельствует, что основные вопросы во взаимоотношениях между классами,
как и между нациями, решаются физической силой. Пацифисты долго надеялись,
что рост военной техники сделает невозможной войну. Филистеры уже много
десятков лет повторяют, что рост военной техники делает невозможной
революцию. Однако войны и революции идут своим чередом. Никогда не было
столько революций, в том числе и победоносных, как со времени последней
войны, раскрывшей всю мощь военной техники.
Под видом новейших откровений Фроссар и К преподносят старые клише,
заменив лишь ссылку на автоматические ружья и митральезы ссылкой на танки и
бомбардировочные самолеты. Мы отвечаем: за каждой машиной стоят люди,
которые связаны не только техническими, но и социальными и политическими
связями. Когда историческое развитие ставит перед обществом неотложную
революционную задачу, как вопрос жизни и смерти; когда налицо есть
прогрессивный класс, с победой которого связано спасение общества, тогда сам
ход политической борьбы открывает перед революционным классом самые
разнообразные возможности - то парализовать военную силу врага, то прямо
овладеть ею, хотя бы отчасти. Сознанию филистера эти возможности
представляются всегда "счастливой случайностью", которая больше не
повторится. На самом деле в самых неожиданных сочетаниях, но вполне
закономерно по существу такого рода возможности открываются в каждой
великой, т. е. истинно народной революции. Но победа не дается все же сама
собою. Чтобы использовать благоприятные возможности, нужна революционная
воля, железная решимость победить, смелое и дальнозоркое руководство.
"Humanitкоторый уместен
только "во время полного революционного кризиса". Опасно заряжать ружье, -
говорит слишком "осторожный" охотник, - пока не показалась дичь. Но когда
дичь покажется, заряжать будет поздно. Неужели же стратеги "Humanit что во время "полного революционного кризиса" они смогут без
подготовки мобилизовать и вооружить пролетариат? Чтобы достать много оружия,
нужно хоть некоторое количество оружия. Нужны боевые кадры. Нужно
несокрушимое стремление масс овладеть оружием. Нужна неустанная
подготовительная работа, не в гимнастических залах только, а в неразрывной
связи с сегодняшней борьбой масс. Это значит: нужно немедленно строить
милицию и в то же время вести пропаганду в пользу всеобщего вооружения
рабочих и революционных крестьян.
Но поражения в Австрии и в Испании...
Бессилие парламентаризма в условиях кризиса всей социальной системы
капитализма так очевидно, что вульгарные демократы в рабочем лагере
(Ренодель, Фроссар и их подражатели) не находят ни одного довода, чтобы
защитить свои окостеневшие предрассудки. Тем охотнее хватаются они за все
неудачи и поражения на революционном пути. Ход их мыслей таков: если чистый
парламентаризм не открывает выхода, то и с вооруженной борьбой дело обстоит
не лучше. Поражения пролетарских восстаний в Австрии и в Испании являются
сейчас для них, разумеется, излюбленным доводом. На самом деле в критике
революционного метода теоретическая и политическая несостоятельность
вульгарных демократов обнаруживается еще ярче, чем в защите ими методов
гниющей буржуазной демократии.
Никто не говорит, что революционный метод автоматически обеспечивает
победу. Решает не голый метод, а его правильное применение, марксистская
ориентировка в событиях, сильная организация, завоеванное долгим опытом
доверие масс, проницательное и смелое руководство. Исход каждой данной битвы
зависит от момента и условий столкновения, от соотношения сил. Марксизм
очень далек от мысли, будто вооруженное столкновение есть единственный
революционный метод, или панацея, пригодная при всяких условиях. Марксизм
вообще не знает фетишей, ни парламентарных, ни инсуррекционных. Все хорошо
на своем месте и в свое время. Одно можно сказать с самого начала: на
парламентском пути социалистический пролетариат нигде и никогда еще не
завладевал властью и даже не приближался к ней. Правительства Шейдемана,
Германа Мюллера, Макдональда не имели ничего общего с социализмом. Буржуазия
подпускала социал-демократов и лейбористов к власти лишь на том условии, что
они будут защищать капитализм от его врагов. И они ревностно выполняли это
условие. Чисто парламентарный, антиреволюционный социализм нигде и никогда
не приводил к социалистическому министерству; зато он с успехом воспитывал
презренных ренегатов, эксплуатировавших рабочую партию для министерской
карьеры: Мильеран493, Бриан, Вивиани494, Лаваль495, Поль Бонкур496,
Марке497.
С другой стороны, доказано историческим опытом, что революционный метод
может привести к завоеванию власти пролетариатом: Россия - в 1917 г.,
Германия и Австрия - в 1918 г., Испания - в 1930 г.498 В России была сильная
большевистская партия, которая в течение долгих лет готовила революцию и
сумела прочно овладеть властью. Реформистские партии в Германии, Австрии и
Испании не готовили революцию и не руководили ею, а претерпевали ее;
испугавшись власти, которая против их воли попала к ним в руки, они
добровольно передали ее буржуазии. Таким путем они подорвали доверие
пролетариата к самим себе, и еще более - доверие мелкой буржуазии к
пролетариату. Подготовив условия роста фашистской реакции, они пали ее
жертвой.
Гражданская война, сказали мы вслед за Клаузевицем, есть продолжение
политики, только другими средствами. Это значит: результат гражданской войны
только на 1/4, если не на 1/10, зависит от хода самой гражданской войны, от
ее технических средств, от чисто военного руководства; на 3/4, если не на
9/10 - от политической подготовки. В чем же состоит политическая подготовка?
В революционном сплочении масс; в освобождении их от рабских надежд на
милость, великодушие, лояльность "демократических" рабовладельцев; в
воспитании революционных кадров, умеющих презирать официальное общественное
мнение и способных проявить по отношению к буржуазии хоть десятую долю той
беспощадности, какую буржуазия проявляет по отношению к трудящимся. Без
такого закала гражданская война, когда обстоятельства навяжут ее, - а они ее
все равно навяжут, - развернется в самых неблагоприятных для пролетариата
условиях, будет зависеть от многих случайностей, причем даже в случае
военной победы власть может ускользнуть из рук пролетариата. Кто не
предвидит, что борьба классов неизбежно ведет к вооруженному восстанию, тот
слеп. Но не менее слеп и тот, кто за вооруженным столкновением и его исходом
не видит всей предшествующей политики борющихся классов.
В Австрии потерпел поражение не метод восстания, а австромарксизм, в
Испании - беспринципный парламентарный реформизм. В 1918 году австрийская
социал-демократия за спиною пролетариата передала завоеванную им власть
буржуазии. В 1927 г. она не только трусливо отшатнулась от пролетарского
восстания499, которое имело все шансы на победу, но направила рабочий
Шуцбунд500 против восставших масс. Этим она подготовила победу Дольфуса.
Бауэр и К говорили: "Мы хотим мирного развития; но если враги потеряют
голову и нападут на нас, тогда..." Эта формула кажется очень "мудрой" и
"реалистической". К сожалению, по этому австро-марксистскому шаблону строит
свои рассуждения и Марсо Пивер501. "Если... тогда." На самом деле эта
формула представляет логику для рабочих: она их успокаивает, усыпляет,
обманывает. "Если" означает: формы борьбы зависят от доброй воли буржуазии,
а не от абсолютной непримиримости классовых интересов. "Если" означает: если
мы будем мудры, осторожны, уступчивы, то и буржуазия будет лояльна, и все
обойдется мирно. Гоняясь за призраком "если", Отто Бауэр и другие вожди
австрийской с[оциал]-д[емократии] пассивно отступали перед реакцией, сдавали
ей одну позицию за другой, деморализовали массы, снова отступали, пока не
оказались окончательно загнаны в тупик; здесь, на последнем редуте, они
приняли сражение и - потеряли его.
В Испании события шли иным путем, но причины поражения в основном те же
самые. Социалистическая партия, подобно русским эсерам и меньшевикам,
разделила власть с республиканской буржуазией, чтоб помешать рабочим и
крестьянам довести революцию до конца. В течение двух лет социалисты у
власти помогали буржуазии отделываться от масс крохами аграрных, социальных
и национальных реформ. Против наиболее революционных слоев народа социалисты
применяли репрессии. Результат был двоякий. Анархо-синдикализм, который при
правильной политике рабочей партии растаял бы в огне революции как воск, на
самом деле окреп и сплотил вокруг себя боевые слои пролетариата. На другом
полюсе социально-католическая демагогия искусно использовала недовольство
масс буржуазно-социалистическим правительством. Когда социалистическая
партия оказалась достаточно скомпрометированной, буржуазия отбросила ее от
власти и перешла в наступление по всему фронту. Социалистической партии
пришлось обороняться в тех крайне неблагоприятных условиях, какие
подготовила ее собственная предшествующая политика. Буржуазия имела уже
массовую опору справа. Анархо-синдикалистские вожди, совершившие в течение
революции все ошибки, какие только доступны этим профессиональным путаникам,
отказались поддержать восстание, руководимое предателями - "политиками".
Движение получило не всеобщий, а спорадический характер. Правительство
направляло удары на отдельные шахматные клетки. Так навязанная реакцией
гражданская война закончилась поражением пролетариата.
Из испанского опыта нетрудно сделать вывод против социалистического
участия в буржуазном правительстве. Вывод сам по себе бесспорный, но
совершенно недостаточный. Мнимый австро-марксистский "радикализм" нисколько
не лучше испанского министериализма. Разница между ними техническая, а не
политическая. Оба ждали, что буржуазия ответит им "лояльностью" на
"лояльность". И оба довели пролетариат до катастрофы. В Испании, как и в
Австрии, потерпели поражение не методы революции, а оппортунистические
методы в революционной обстановке. Это не одно и то же!
* * *
Мы не останавливаемся здесь на политике Коминтерна в Австрии и Испании,
отсылая читателя к комплектам "Veritгоприятной политической обстановке
австрийская и испанская компартии, обремененные теорией "третьего периода",
"социал-фашизма" и пр., оказались обречены на полную изоляцию. Компрометируя
методы революции авторитетом "Москвы", они преграждали вместе с тем путь
подлинно марксистской, подлинно большевистской политике. Основное свойство
революции в том, что она подвергает быстрой и беспощадной проверке все
доктрины и все методы. Наказание следует почти немедленно за преступлением.
Ответственность Коминтерна за поражения пролетариата Германии, Австрии,
Испании неизмерима. Недостаточно вести "революционную" (на словах) политику.
Нужна правильная политика. Другого секрета победы еще никто не выдумал.
Единый фронт и борьба за власть
Мы уже сказали: единый фронт социалистической и коммунистической партий
заключает в себе грандиозные возможности. Если он только серьезно захочет
этого, он станет завтра хозяином Франции. Но он должен этого захотеть.
То обстоятельство, что Жуо и вообще бюрократия С.Ж.Т. остаются вне
единого фронта, охраняя свою "самостоятельность", как бы противоречит нашим
словам. Но это только на первый взгляд. В эпоху великих задач и великих
опасностей, поднимающих на ноги массы, перегородки между политическими и
синдикальными организациями пролетариата стираются. Рабочие хотят знать, как
им спастись от безработицы и фашизма, и они очень мало заботятся о
"независимости" Жуо от пролетарской политики (от буржуазной политики Жуо -
увы - весьма зависим). Если пролетарский авангард в лице Единого фронта
наметит правильный путь борьбы, то все межевые знаки, установленные
синдикальной бюрократией, будут опрокинуты живым пролетарским потоком. Ключ
к позиции сейчас у Единого фронта. Если он этим ключом не воспользуется, он
сыграет ту же печальную роль, какую неизбежно сыграл бы в русской революции
единый фронт меньшевиков с эсерами, если бы... если бы им не помешали
большевики.
Мы говорим не о социалистической и коммунистической партиях в
отдельности, потому что политически обе они отказались от самостоятельности
в пользу Единого фронта502. Раз две рабочие партии, жестоко конкурировавшие
в прошлом, отказались критиковать друг друга и отвоевывать друг у друга
сторонников, тем самым они перестали существовать как отдельные партии.
Ссылка на сохранившиеся "принципиальные разногласия" не меняет дела. Раз
принципиальные разногласия не проявляются откровенно и активно в такой
ответственный момент, как ныне, то они тем самым политически перестают
существовать; они похожи на клад, покоящийся на дне океана. Закончится ли
совместная работа слиянием или нет, мы не предугадываем. Но для данного
периода, имеющего решающее значение в судьбах Франции, Единый фронт
действует как одна несовершенная партия, построенная на принципе федерации.
Чего хочет Единый фронт? Он до сих пор этого не сказал массам. Борьбы с
фашизмом? Но Единый фронт до сих пор не разъяснил даже, как он думает
бороться с фашизмом. К тому же чисто оборонительный блок против фашизма был
бы, может быть, достаточен в том случае, если бы во всем остальном обе