Страница:
Как же на счет знамени обстоит дело у НРП? Неблагополучно. Я говорю это с
большим сожалением. Но это надо сказать. Было бы плохой услугой по отношению
к вашей партии замалчивать или приукрашивать факты.
НРП оторвалась от Лейбор Парти. Это было правильно. Если НРП хотела
стать революционным рычагом, то нельзя было допустить, чтобы рукоятка этого
рычага находилась в руках прожженных оппортунистов и буржуазных карьеристов.
Полная и безусловная политическая и организационная независимость
революционной партии есть первое условие ее успеха.
Но, оторвавшись от Лейбор Парти, необходимо было сейчас же повернуться
к ней лицом. Не для того, конечно, чтобы ухаживать за ее вождями, делать им
кисло-сладкие комплименты или хотя бы замалчивать их преступные действия, -
нет, только бесхарактерные центристы, воображающие себя революционерами,
ищут дорогу к массе, приспособляясь к ее вождям, подлаживаясь к ним и
заверяя их на каждом шагу в своей дружбе и преданности. Такого рода политика
есть покатая дорожка в болото оппортунизма. К реформистским массам надо
искать пути не через благосклонность их вождей, а против вождей. Ибо
оппортунистические вожди представляют не массу, а лишь ее отсталость, ее
рабские инстинкты, наконец, ее растерянность. Но у массы есть и другие,
прогрессивные, революционные черты, которые стремятся найти себе
политическое выражение. Завтрашний день массы ярче всего противопоставляется
ее вчерашнему дню в борьбе программ, партий, лозунгов вождей. Инстинктивно
рабочая масса всегда за "единство". Но кроме классового инстинкта есть
политический разум. Тяжелый опыт учит рабочих, что разрыв с реформистами
есть предпосылка действительного единства, которое возможно только в
революционном действии. Политический опыт учит тем лучше и скорее, чем
тверже, последовательноее, увереннее, ярче революционная партия
истолковывает его массам.
Ленинский метод единого фронта и политическое братание с реформистами
исключают друг друга. Временные практические боевые соглашения с массовыми
организациями, хотя бы во главе их и стояли наихудшие реформисты, неизбежны
и обязательны для революционной партии. Длительные политические союзы с
реформистскими вождями под неопределенной программой, без конкретных
обязательств, без участия самих масс в боевых действиях представляют худший
вид оппортунизма. Классическим образцом такого деморализующего союза
навсегда останется Англо-русский комитет.
Одним из важнейших мостов к массам являются тред-юнионы, где можно и
должно работать, нисколько не подлаживаясь к вождям, наоборот, непримиримо
борясь с ними, открыто или конспиративно, смотря по обстоятельствам. Но и
помимо тред-юнионов есть бесчисленные пути для участия в повседневной жизни
масс - на заводе, на улице, в спортивной организации, даже в церкви и
кабаке, при условии внимательнейшего отношения к тому, как масса чувствует и
мыслит, как реагирует на события, чего ждет, на что надеется, как и почему
дает обманывать себя реформистским вождям. Внимательнейшее и неутомимое
прислушивание к массе требует, однако, со стороны революционной партии не
пассивного подлаживания к ней ("хвостизм"), а, наоборот, противопоставления
на каждом шагу ее рассудка ее предрассудку.
Было бы неправильно, в частности, игнорировать или преуменьшать
значение парламентской работы. Парламент не может, разумеется, превратить
капитализм в социализм, как и улучшить положение пролетариата в гниющем
капиталистическом обществе. Но революционная работа в парламенте и в связи с
парламентом может, особенно в Англии, оказать большое содействие делу
подготовки и воспитания масс. Одно мужественное восклицание Макговерна397
сразу освежило и встряхнуло одураченных или усыпленных благочестивыми,
ханжескими, плоскими речами Леенсбери398, Гендерсона и других господ из
лакейской "оппозиции его величества".
К несчастью, НРП, став самостоятельной партией, повернулась лицом не к
тред-юнионам и Лейбор Парти, вообще не к массе, а к компартии, которая в
течение ряда лет доказала полностью и целиком свое бюрократическое тупоумие
и абсолютную неспособность подойти к классу. Если даже немецкая катастрофа
ничему не научила этих людей, то на дверях Коминтерна надо поместить ту же
надпись, что и над входом в ад: "Lasciate ogni speranza"399 ("Оставь
надежду"...).
НРП далеко не освободилась еще от недостатков левого крыла Лейбор Парти
(теоретическая бесформенность, отсутствие ясной программы, революционных
методов, крепкой организации) и в то же время поспешила взять на себя
ответственность за неизлечимые пороки компартии. Ясно, что новые
революционные рабочие не примкнут при таком положении к НРП, скорее уже
многие из ее старых членов, потеряв терпение, покинут ее. Если уходят
полуреформисты, мелкобуржуазные радикалы, пацифисты, остается только
пожелать им счастливого пути. Но иное дело, если уходят неудовлетворенные
революционные рабочие.
* * *
Особенно ярко и отчетливо причины ослабления НРП представляются нам,
если подойдем к вопросу под интернациональным углом зрения, который в нашу
эпоху имеет решающее значение. Порвав со Вторым Интернационалом, НРП
приблизилась к Третьему, но не примкнула к нему. НРП повисла попросту в
воздухе. Между тем каждый мыслящий рабочий хочет принадлежать к такой
партии, которая занимает определенную международную позицию: в нерасторжимой
связи с единомышленниками в других странах он видит подтверждение
правильности собственной позиции. НРП входит, правда, в так называемое
лондонское Бюро400. Но основная черта этого Бюро состоит, к несчастью, в
отсутствии всякой позиции. Достаточно сказать, что к Бюро примыкает
Норвежская рабочая партия, которая под руководством вероломного оппортуниста
Транмеля все более явно идет по социал-демократическому пути. Транмелю и К
временный союз с НРП и другими левыми организациями нужен был только для
того, чтобы усыплять свое собственное левое крыло и постепенно подготовить
себе дорогу во Второй Интернационал. Сейчас Транмель приблизился к пристани.
К лондонскому Бюро примыкают, с другой стороны, Социалистическая
рабочая партия Германии и Независимая соц[иалистическая] партия Голландии.
Обе эти организации стоят на точке зрения Четвертого Интернационала. Их
принадлежность к лондонскому Бюро отражает лишь их вчерашний день. Мы,
коммунисты-интеранционалисты (левая оппозиция), считали и считаем крупной
ошибкой наших союзников, САП и ОСП, тот факт, что они до сих пор не порвали
открыто и решительно с Транмелем и вообще с лондонским Бюро. Мы не
сомневаемся, однако, что час такого разрыва близок.
В каком же положении находится НРП? Входя в лондонское Бюро, она тем
самым является союзницей Транмеля, т. е., по существу дела, Второго
Интернационала. Через САП и ОСП она является как бы союзницей или
полусоюзницей Четвертого Интернационала. Не слишком ли много Интернационалов
для одной партии? Может ли английский рабочий разобраться в этой путанице?
На парижской конференции делегаты НРП говорили, что они еще не
отказались от надежды привлечь Коминтерн к участию в создании более широкого
революционного Интернационала. Неужели ответ до сих пор еще не получен?
Сколько же времени нужно руководящим товарищам НРП, чтобы понять, что
Коминтерн не способен сделать ни шагу вперед, что он окончательно окостенел,
что как революционная партия он мертв. Если НРП хочет и дальше ждать чудес,
т. е. жить надеждами на Коминтерн или оставаться в стороне от основных
исторических течений, то ее собственные члены неизбежно утратят к ней
доверие.
Та же судьба ожидает и шведскую Независимую коммунистическую партию.
Боясь ошибиться, она воздерживается от всякого решения, не понимая, что это
и есть самая большая ошибка. Есть немало вообще политиков, которые высшей
мудростью считают выжидание и уклончивость. "Не спешите с Четвертым
Интернационалом, говорят они: теперь еще не время". Но ведь дело идет не о
бюрократическом "провозглашении" нового Интернационала, а о непрерывной
борьбе за его подготовку и создание. "Не спешить" значит практически терять
время. "Авось, новый Интернационал не понадобится, авось, случится чудо.
Авось..." Эта политика, которая кажется кое-кому очень реалистической,
является худшим видом утопизма, сотканным из пассивности, косности и надежд
на чудеса. Если шведская Независимая партия не стряхнет с себя своих
мнимореалистических суеверий, то она будет чахнуть, слабеть и в конце концов
окажется разорвана между тремя Интернационалами.
"Но ведь массы, - так возражают нам некоторые мнимые реалисты, -
пугаются нового Интернационала, как нового раскола!" Это вполне естественно.
Испуг масс перед новой партией и новым Интернационалом есть отражение (одно
из отражений) великой катастрофы, страшного поражения, разочарования масс,
их растерянности, их неуверенности в себе. Как долго будут длиться эти
настроения зависит, главным образом, от хода событий; но до некоторой
степени и от нас самих. За ход событий мы не несем ответственности, но за
собственное поведение отвечаем целиком. Преимущество авангарда над массами в
том, что мы теоретически осветили ход событий и предвидим дальнейшие его
этапы. Бесформенная, пассивная тоска по "единству" будет получать удар за
ударом. Гнилость Второго и Третьего Интернационалов будет обнаруживаться на
каждом шагу. События будут подтверждать наш прогноз и наши лозунги. Но надо,
чтобы мы сами не боялись открыто развернуть свое знамя уже сейчас.
Лассаль говорил, что революционеру нужна "физическая сила мысли". Ленин
любил повторять эти слова, хотя вообще не очень любил Лассаля. Физическая
сила мысли состоит в том, чтоб продумать обстановку и перспективу до конца
и, сделав необходимые практические выводы, защищать их уже решительно,
смело, непримиримо, не пугаясь чужого испуга, не склоняясь перед
предрассудками, хотя бы и массовыми, а опираясь на объективный ход развития.
НРП Великобритании должна теперь же стать под знамя Четвертого
Интернационала, - иначе она сойдет со сцены, не оставив следа.
Л. Троцкий
5 января 1934 г.
В редакцию "Пэпль"
В номере вашей газеты от 16 декабря 1933 г. приводится мой отзыв о
перспективах, открывающихся перед бельгийской рабочей партией, и о той
позиции, которую должны занять по отношению к ней другие политические
группировки пролетариата.
В речи де Мана402 на конгрессе вашей партии приводится мой отзыв о
"Плане труда" со ссылкой на мой призыв поддерживать этот план ("Пэпль", 25
декабря). Ни в том, ни в другом случае не приводятся мои подлинные слова и
не указано, где и когда они были мною произнесены или написаны. Насколько
ссылки ошибочны, видно хотя бы из того, что в момент, когда де Ман
произносил свою речь, я не имел еще случая где бы то ни было сказать ни
слова о "Плане труда".
Если редакция считает, что мое мнение об этом "плане" может представить
интерес для бельгийских рабочих, читателей "Пэпль", - а двукратная ссылка на
меня дает мне некоторое право так думать, - то я готов высказать на столбцах
"Пэпль" свою оценку "Плана труда" и связанных с ним экономических и
политических проблем. Я думаю, что мог бы это сделать с необходимой полнотой
в рамках двух или трех статей. Поскольку пролетарских читателей может
интересовать лишь такая критика, которая высказана с полной откровенностью,
мое предложение предполагает готовность с вашей стороны предоставить мне
полную свободу изложения.
Так как мы принадлежим к двум непримиримым течениям политической мысли,
то вы, разумеется, нисколько не обязаны предоставлять место моим статьям. Но
и советское правительство, в состав которого я в то время входил, не было
обязано предоставить Вандервельде право защиты на советской территории, в
Москве, террористов, совершавших покушения на представителей советской
власти403. Мы предоставили, однако, такое право по соображениям политической
целесообразности. Может быть, и вы сочтете целесообразным вместо
неправильных ссылок на меня дать возможность мне самому высказаться перед
вашей аудиторией.
Л. Троцкий
9 января 1934 г.
Дорогие товарищи!
Нет надобности говорить вам, что я с величайшим вниманием изучал в
течение последних дней присланные вами газеты, журналы, протоколы, письма и
проч. Благодаря прекрасному подбору материала я имел возможность в
сравнительно короткий срок ознакомиться как с вопросом в целом, так и с
существом разногласий, возникших в вашей организации. Строго принципиальный
и свободный от всяких личных заострений характер вашей дискуссии дает самое
выгодное представление об общем духе вашей организации, об ее
морально-политическом уровне. Остается выразить горячее пожелание, чтобы
этот дух не только сохранился и укрепился в бельгийской секции, но стал бы
господствующим во всех наших секциях без изъятия.
Те соображения, которые я хочу высказать дальше по существу спорного
вопроса, не могут претендовать ни на полноту, ни на законченность. Я удален
от театра действий. Такой важный фактор, как настроение масс, нельзя уяснить
себе по одним газетам и документам: нужно пощупать пульс рабочих собраний,
что мне, увы, недоступно. Однако, поскольку дело идет [об] общих
принципиальных советах, положение наблюдателя со стороны имеет, может быть,
некоторые преимущества, так как дает возможность отвлечься от деталей и
сосредоточиться на главном.
Перехожу теперь к существу дела.
Прежде всего - это я считаю центральным пунктом - я не вижу оснований,
которые заставляли бы нас отказаться от лозунга: "Пусть бельгийская рабочая
партия берет власть!" Когда мы выдвигали впервые этот лозунг, мы все,
конечно, отдавали себе ясный отчет в характере бельгийской
социал-демократии, которая не хочет и не умеет бороться, которая привыкла в
течение десятилетий играть роль буржуазного тормоза при пролетарском
паровозе, которая боится власти вне коалиции, ибо буржуазный союзник ей
необходим, чтобы иметь возможность отклонять требования рабочих. Все это мы
знали. Но мы знали также, что не только капиталистический режим в целом, но
и его парламентская государственная машина вошла в стадию острого кризиса,
который заключает в себе возможность как быстрых (сравнительно) смен
настроений народных масс, так и быстрое чередование парламентских и
правительственных комбинаций. Если принять во внимание, что бельгийская
социал-демократия вместе с реформистскими синдикатами безусловно
господствует в пролетариате при полном ничтожестве бельгийской секции
Коминтерна и при крайней слабости революционного крыла, то совершенно ясно,
что вся политическая обстановка должна подсказывать пролетариату мысль о
социал-демократическом правительстве. Мы заранее считали, что создание
такого правительства было бы несомненным шагом вперед. Не в том, разумеется,
смысле, что правительство Вандервельде, де Мана и К способно сыграть
прогрессивную роль в деле смены капитализма социализмом, а в том смысле, что
опыт социал-демократического правительства имел бы в данных условиях весьма
прогрессивное значение для развития революционного сознания пролетариата.
Лозунг социал-демократического правительства рассчитан, таким образом, не на
какую-либо исключительную конъюнктуру, а на более или менее длительный
политический период. Отказаться от этого лозунга мы могли бы лишь в том
случае, если бы социал-демократия - до своего прихода к власти - начала
быстро ослабевать, уступая свое влияние революционной партии; но, увы,
сегодня такая перспектива является чисто теоретической. Ни общая
политическая обстановка, ни соотношение сил внутри пролетариата ни в каком
случае не оправдывают отказ от лозунга - власть социал-демократии!
Во всяком случае, не план де Мана, высокопарно называемый "Планом
труда" (вернее бы назвать: план обмана тружеников), может нас побудить
отказаться от центрального политического лозунга данного периода. "План
труда" должен явиться новым (или подновленным) орудием
буржуазно-демократического (или хотя бы полудемократического) консерватизма.
Но вся суть в том, что исключительная острота обстановки, крайнее
приближение опасностей, угрожающих самому существованию социал-демократии,
вынуждают ее против ее воли хвататься за обоюдоострое оружие, весьма
рискованное с точки зрения демократического консерватизма.
Потеряно навсегда динамическое равновесие капитализма. Трещит и рушится
равновесие парламентской системы. И наконец - это звено той же цепи -
начинает шататься консервативное равновесие реформизма, который для спасения
буржуазного режима вынужден публично отрекаться от него. Такая обстановка
таит в себе большие революционные возможности (наряду с опасностями). Мы не
должны отказываться от лозунга власти социал-демократии, а, наоборот,
придать этому лозунгу как можно более боевой и острый характер.
Незачем в нашей среде говорить, что в агитации за этот лозунг не должно
быть и тени фальши, притворства, смягчения противоречий, дипломатничания,
фальшивого или условного доверия. Предоставим левым социал-демократам
пускать в дело масло и мед (в духе Спаака404). Мы будем по-прежнему
применять уксус и перец.
В присланных мне материалах встречается то мнение, что рабочие массы
относятся к "Плану труда" с полным безразличием, вообще находятся в стадии
угнетенности и что в этих условиях лозунг "власть социал-демократам"
способен только породить иллюзии, чтобы затем вызвать разочарование. Не имея
возможности составить себе отсюда ясное представление о настроении
бельгийского пролетариата в лице разных его слоев и групп, я вполне
допускаю, однако, возможность известной нервной усталости и пассивности
рабочих. Но, во-первых, само это настроение не является окончательным: оно
должно иметь скорее выжидательный, чем безнадежный характер. Никто, конечно,
в нашей среде не думает, что бельгийский пролетариат уже на годы не способен
к борьбе. Настроений горечи, ненависти, ожесточения накопилось в его среде
очень много, и они ищут выхода. Чтобы спастись от гибели, самой
социал-демократии необходимо некоторое движение рабочих. Ей нужно попугать
буржуа, чтоб сделать их сговорчивей. Она, конечно, смертельно боится того,
что движение перерастет через ее голову. Но при полном ничтожестве
Коминтерна, слабости революционных групп, социал-демократия под свежим
влиянием немецкого опыта ждет непосредственной опасности справа, а не слева.
Без этих предпосылок лозунг "власть социал-демократии" вообще не имел бы
никакого смысла.
Что план де Мана и связанная с ним агитация социал-демократии сеют
иллюзии и вызовут разочарования, в этом ни для кого из нас не может быть
сомнения. Но социал-демократия, ее влияние в пролетариате и ее план, ее
рождественский съезд, ее агитация являются объективными фактами: ни
устранить их, ни перескочить через них мы не можем. Наша задача двойная:
во-первых, разъяснять передовым рабочим политический смысл "плана", т. е.
расшифровывать маневры социал-демократии на всех этапах; во-вторых,
показывать как можно более широким кругам рабочих на деле, что, поскольку
буржуазия пытается препятствовать осуществлению плана, мы боремся рука об
руку с ними, чтобы помочь им проделать опыт. Мы разделяем все трудности
борьбы, но не ее иллюзии. Наша критика иллюзий должна, однако, не закреплять
пассивность рабочих, не давать ей мнимое теоретическое оправдание, а,
наоборот, толкать рабочих вперед. При этих условиях неизбежное разочарование
в "Плане труда" будет означать не углубление пассивности, а, наоборот,
переход рабочих на революционный путь.
Самому "плану" я хочу в ближайшие дни посвятить особую статью. Здесь
ввиду крайне спешного характера этого письма я вынужден ограничиться
немногими словами. Прежде всего, я считаю неправильным сближение этого плана
с экономической политикой фашизма. Национализация кредита и известных
отраслей тяжелой и энергетической промышленности не заключает в себе ничего
фашистского. Поскольку фашизм выдвигает (до завоевания власти!) лозунги
национализации в целях борьбы со "сверхкапитализмом", он просто обкрадывает
фразеологию социалистической программы. В плане де Мана мы имеем - при
буржуазном характере социал-демократии - программу государственного
капитализма, которую сама социал-демократия выдает, однако, за начало
социализма и которая действительно может превратиться в начало социализма -
против социал-демократии.
В пределах самой экономической программы ("План труда") мы должны, по
моему мнению, выдвинуть на первое место три пункта:
а) О выкупе. Абстрактно рассуждая, социалистическая революция не
исключает всех и всяких видов выкупа капиталистической собственности. Маркс
высказывался некогда в том смысле, что хорошо было бы "откупиться от этой
банды" (от капиталистов). До мировой войны это было еще более или менее
возможно. Но если принять во внимание нынешнее расстройство экономической
системы, национальной и мировой, и обеднение народных масс, то выкуп
представляется пагубной операцией, которая должна была бы на первых же порах
создать для нового режима совершенно непосильные тяготы. Это мы можем и
должны - с цифрами в руках - сделать понятным каждому рабочему.
б) Наряду с экспроприацией без выкупа мы должны выдвинуть лозунг
рабочего контроля. Вопреки де Ману (см. Le mouvement syndicale belge405,
1933, No 11, стр. 297), национализация и рабочий контроль вовсе не исключают
друг друга. Даже если бы правительство было архилевое и преисполненное
лучших намерений, мы будем стоять за контроль рабочих над производством и
обращением: мы не хотим бюрократического управления национализированной
промышленностью, мы требуем прямого участия в контроле и управлении самих
рабочих через заводские комитеты, профессиональные союзы и проч. Только так
мы заложим в рамках государственного капитализма опорные базы пролетарской
диктатуры в хозяйстве.
в) План ничего не говорит о земельной собственности как таковой. Здесь
необходим лозунг, рассчитанный на сельскохозяйственных рабочих и беднейших
крестьян. По этому сложному вопросу я постараюсь, однако, высказаться особо.
Теперь необходимо перейти к политической стороне плана. Здесь,
естественно, выдвигаются два вопроса: а) методы борьба за осуществление
плана (в частности, вопрос о легальности и нелегальности) и б) отношение к
мелкой буржуазии города и деревни.
В своей программной речи, напечатанной в органе синдикатов, де Ман
категорически отвергает революционную борьбу (всеобщую стачку и восстание).
Да и можно ли ждать от этих людей иного? Каковы бы ни были отдельные
оговорки и поправки, предназначенные, главным образом, для утешения левых
простачков, официальная позиция партии остается позицией парламентарного
кретинизма. По этой линии должны направляться главные удары нашей критики, -
не только против партии в целом, но и против ее левого крыла (смотри ниже).
Эта сторона вопроса - о методах борьбы за национализацию - одинаково резко и
правильно подчеркивается обеими сторонами в вашей дискуссии, так что мне
незачем на ней дольше останавливаться.
Отмечу только один "маленький" пункт. Могут ли эти люди всерьез думать
о революционной борьбе, когда они в душе являются... монархистами? Большая
ошибка думать, будто королевская власть в Бельгии есть фикция. Во-первых,
эта "фикция" стоит денег и должна была бы быть устранена уже по соображениям
экономии. Но не в этом главная сторона дела. В эпоху социального кризиса
призраки нередко обрастают плотью и наливаются кровью. Ту самую роль,
которую в Германии на наших глазах сыграл Гинденбург, стременной Гитлера, в
Бельгии может сыграть король - по примеру и образцу своего итальянского
коллеги. Ряд жестов бельгийского короля за последний период явно намечают
этот путь. Кто хочет бороться против фашизма, должен начать с борьбы за
ликвидацию монархии. Нельзя позволять социал-демократии в этом вопросе
прятаться за всякими уловками и оговорками.
Революционная постановка вопросов стратегии и тактики вовсе не значит,
однако, что наша критика не должна проникнуть вслед за социал-демократией и
в ее парламентское убежище. Новые выборы предстоят лишь в 1936 году: до
этого времени капиталистическая реакция, в союзе с голодом, может трижды
свернуть шею рабочему классу. Этот вопрос необходимо со всей резкостью
ставить перед рабочими социал-демократами. Чтобы ускорить новые выборы, есть
только один путь: сделать невозможным функционирование нынешнего парламента
посредством резкой оппозиции, переходящей в парламентскую обструкцию.
Вандервельде, де Мана и К надо бичевать не только за то, что они не
развивают революционной внепарламентской борьбы, но и за то, что их
большим сожалением. Но это надо сказать. Было бы плохой услугой по отношению
к вашей партии замалчивать или приукрашивать факты.
НРП оторвалась от Лейбор Парти. Это было правильно. Если НРП хотела
стать революционным рычагом, то нельзя было допустить, чтобы рукоятка этого
рычага находилась в руках прожженных оппортунистов и буржуазных карьеристов.
Полная и безусловная политическая и организационная независимость
революционной партии есть первое условие ее успеха.
Но, оторвавшись от Лейбор Парти, необходимо было сейчас же повернуться
к ней лицом. Не для того, конечно, чтобы ухаживать за ее вождями, делать им
кисло-сладкие комплименты или хотя бы замалчивать их преступные действия, -
нет, только бесхарактерные центристы, воображающие себя революционерами,
ищут дорогу к массе, приспособляясь к ее вождям, подлаживаясь к ним и
заверяя их на каждом шагу в своей дружбе и преданности. Такого рода политика
есть покатая дорожка в болото оппортунизма. К реформистским массам надо
искать пути не через благосклонность их вождей, а против вождей. Ибо
оппортунистические вожди представляют не массу, а лишь ее отсталость, ее
рабские инстинкты, наконец, ее растерянность. Но у массы есть и другие,
прогрессивные, революционные черты, которые стремятся найти себе
политическое выражение. Завтрашний день массы ярче всего противопоставляется
ее вчерашнему дню в борьбе программ, партий, лозунгов вождей. Инстинктивно
рабочая масса всегда за "единство". Но кроме классового инстинкта есть
политический разум. Тяжелый опыт учит рабочих, что разрыв с реформистами
есть предпосылка действительного единства, которое возможно только в
революционном действии. Политический опыт учит тем лучше и скорее, чем
тверже, последовательноее, увереннее, ярче революционная партия
истолковывает его массам.
Ленинский метод единого фронта и политическое братание с реформистами
исключают друг друга. Временные практические боевые соглашения с массовыми
организациями, хотя бы во главе их и стояли наихудшие реформисты, неизбежны
и обязательны для революционной партии. Длительные политические союзы с
реформистскими вождями под неопределенной программой, без конкретных
обязательств, без участия самих масс в боевых действиях представляют худший
вид оппортунизма. Классическим образцом такого деморализующего союза
навсегда останется Англо-русский комитет.
Одним из важнейших мостов к массам являются тред-юнионы, где можно и
должно работать, нисколько не подлаживаясь к вождям, наоборот, непримиримо
борясь с ними, открыто или конспиративно, смотря по обстоятельствам. Но и
помимо тред-юнионов есть бесчисленные пути для участия в повседневной жизни
масс - на заводе, на улице, в спортивной организации, даже в церкви и
кабаке, при условии внимательнейшего отношения к тому, как масса чувствует и
мыслит, как реагирует на события, чего ждет, на что надеется, как и почему
дает обманывать себя реформистским вождям. Внимательнейшее и неутомимое
прислушивание к массе требует, однако, со стороны революционной партии не
пассивного подлаживания к ней ("хвостизм"), а, наоборот, противопоставления
на каждом шагу ее рассудка ее предрассудку.
Было бы неправильно, в частности, игнорировать или преуменьшать
значение парламентской работы. Парламент не может, разумеется, превратить
капитализм в социализм, как и улучшить положение пролетариата в гниющем
капиталистическом обществе. Но революционная работа в парламенте и в связи с
парламентом может, особенно в Англии, оказать большое содействие делу
подготовки и воспитания масс. Одно мужественное восклицание Макговерна397
сразу освежило и встряхнуло одураченных или усыпленных благочестивыми,
ханжескими, плоскими речами Леенсбери398, Гендерсона и других господ из
лакейской "оппозиции его величества".
К несчастью, НРП, став самостоятельной партией, повернулась лицом не к
тред-юнионам и Лейбор Парти, вообще не к массе, а к компартии, которая в
течение ряда лет доказала полностью и целиком свое бюрократическое тупоумие
и абсолютную неспособность подойти к классу. Если даже немецкая катастрофа
ничему не научила этих людей, то на дверях Коминтерна надо поместить ту же
надпись, что и над входом в ад: "Lasciate ogni speranza"399 ("Оставь
надежду"...).
НРП далеко не освободилась еще от недостатков левого крыла Лейбор Парти
(теоретическая бесформенность, отсутствие ясной программы, революционных
методов, крепкой организации) и в то же время поспешила взять на себя
ответственность за неизлечимые пороки компартии. Ясно, что новые
революционные рабочие не примкнут при таком положении к НРП, скорее уже
многие из ее старых членов, потеряв терпение, покинут ее. Если уходят
полуреформисты, мелкобуржуазные радикалы, пацифисты, остается только
пожелать им счастливого пути. Но иное дело, если уходят неудовлетворенные
революционные рабочие.
* * *
Особенно ярко и отчетливо причины ослабления НРП представляются нам,
если подойдем к вопросу под интернациональным углом зрения, который в нашу
эпоху имеет решающее значение. Порвав со Вторым Интернационалом, НРП
приблизилась к Третьему, но не примкнула к нему. НРП повисла попросту в
воздухе. Между тем каждый мыслящий рабочий хочет принадлежать к такой
партии, которая занимает определенную международную позицию: в нерасторжимой
связи с единомышленниками в других странах он видит подтверждение
правильности собственной позиции. НРП входит, правда, в так называемое
лондонское Бюро400. Но основная черта этого Бюро состоит, к несчастью, в
отсутствии всякой позиции. Достаточно сказать, что к Бюро примыкает
Норвежская рабочая партия, которая под руководством вероломного оппортуниста
Транмеля все более явно идет по социал-демократическому пути. Транмелю и К
временный союз с НРП и другими левыми организациями нужен был только для
того, чтобы усыплять свое собственное левое крыло и постепенно подготовить
себе дорогу во Второй Интернационал. Сейчас Транмель приблизился к пристани.
К лондонскому Бюро примыкают, с другой стороны, Социалистическая
рабочая партия Германии и Независимая соц[иалистическая] партия Голландии.
Обе эти организации стоят на точке зрения Четвертого Интернационала. Их
принадлежность к лондонскому Бюро отражает лишь их вчерашний день. Мы,
коммунисты-интеранционалисты (левая оппозиция), считали и считаем крупной
ошибкой наших союзников, САП и ОСП, тот факт, что они до сих пор не порвали
открыто и решительно с Транмелем и вообще с лондонским Бюро. Мы не
сомневаемся, однако, что час такого разрыва близок.
В каком же положении находится НРП? Входя в лондонское Бюро, она тем
самым является союзницей Транмеля, т. е., по существу дела, Второго
Интернационала. Через САП и ОСП она является как бы союзницей или
полусоюзницей Четвертого Интернационала. Не слишком ли много Интернационалов
для одной партии? Может ли английский рабочий разобраться в этой путанице?
На парижской конференции делегаты НРП говорили, что они еще не
отказались от надежды привлечь Коминтерн к участию в создании более широкого
революционного Интернационала. Неужели ответ до сих пор еще не получен?
Сколько же времени нужно руководящим товарищам НРП, чтобы понять, что
Коминтерн не способен сделать ни шагу вперед, что он окончательно окостенел,
что как революционная партия он мертв. Если НРП хочет и дальше ждать чудес,
т. е. жить надеждами на Коминтерн или оставаться в стороне от основных
исторических течений, то ее собственные члены неизбежно утратят к ней
доверие.
Та же судьба ожидает и шведскую Независимую коммунистическую партию.
Боясь ошибиться, она воздерживается от всякого решения, не понимая, что это
и есть самая большая ошибка. Есть немало вообще политиков, которые высшей
мудростью считают выжидание и уклончивость. "Не спешите с Четвертым
Интернационалом, говорят они: теперь еще не время". Но ведь дело идет не о
бюрократическом "провозглашении" нового Интернационала, а о непрерывной
борьбе за его подготовку и создание. "Не спешить" значит практически терять
время. "Авось, новый Интернационал не понадобится, авось, случится чудо.
Авось..." Эта политика, которая кажется кое-кому очень реалистической,
является худшим видом утопизма, сотканным из пассивности, косности и надежд
на чудеса. Если шведская Независимая партия не стряхнет с себя своих
мнимореалистических суеверий, то она будет чахнуть, слабеть и в конце концов
окажется разорвана между тремя Интернационалами.
"Но ведь массы, - так возражают нам некоторые мнимые реалисты, -
пугаются нового Интернационала, как нового раскола!" Это вполне естественно.
Испуг масс перед новой партией и новым Интернационалом есть отражение (одно
из отражений) великой катастрофы, страшного поражения, разочарования масс,
их растерянности, их неуверенности в себе. Как долго будут длиться эти
настроения зависит, главным образом, от хода событий; но до некоторой
степени и от нас самих. За ход событий мы не несем ответственности, но за
собственное поведение отвечаем целиком. Преимущество авангарда над массами в
том, что мы теоретически осветили ход событий и предвидим дальнейшие его
этапы. Бесформенная, пассивная тоска по "единству" будет получать удар за
ударом. Гнилость Второго и Третьего Интернационалов будет обнаруживаться на
каждом шагу. События будут подтверждать наш прогноз и наши лозунги. Но надо,
чтобы мы сами не боялись открыто развернуть свое знамя уже сейчас.
Лассаль говорил, что революционеру нужна "физическая сила мысли". Ленин
любил повторять эти слова, хотя вообще не очень любил Лассаля. Физическая
сила мысли состоит в том, чтоб продумать обстановку и перспективу до конца
и, сделав необходимые практические выводы, защищать их уже решительно,
смело, непримиримо, не пугаясь чужого испуга, не склоняясь перед
предрассудками, хотя бы и массовыми, а опираясь на объективный ход развития.
НРП Великобритании должна теперь же стать под знамя Четвертого
Интернационала, - иначе она сойдет со сцены, не оставив следа.
Л. Троцкий
5 января 1934 г.
В редакцию "Пэпль"
В номере вашей газеты от 16 декабря 1933 г. приводится мой отзыв о
перспективах, открывающихся перед бельгийской рабочей партией, и о той
позиции, которую должны занять по отношению к ней другие политические
группировки пролетариата.
В речи де Мана402 на конгрессе вашей партии приводится мой отзыв о
"Плане труда" со ссылкой на мой призыв поддерживать этот план ("Пэпль", 25
декабря). Ни в том, ни в другом случае не приводятся мои подлинные слова и
не указано, где и когда они были мною произнесены или написаны. Насколько
ссылки ошибочны, видно хотя бы из того, что в момент, когда де Ман
произносил свою речь, я не имел еще случая где бы то ни было сказать ни
слова о "Плане труда".
Если редакция считает, что мое мнение об этом "плане" может представить
интерес для бельгийских рабочих, читателей "Пэпль", - а двукратная ссылка на
меня дает мне некоторое право так думать, - то я готов высказать на столбцах
"Пэпль" свою оценку "Плана труда" и связанных с ним экономических и
политических проблем. Я думаю, что мог бы это сделать с необходимой полнотой
в рамках двух или трех статей. Поскольку пролетарских читателей может
интересовать лишь такая критика, которая высказана с полной откровенностью,
мое предложение предполагает готовность с вашей стороны предоставить мне
полную свободу изложения.
Так как мы принадлежим к двум непримиримым течениям политической мысли,
то вы, разумеется, нисколько не обязаны предоставлять место моим статьям. Но
и советское правительство, в состав которого я в то время входил, не было
обязано предоставить Вандервельде право защиты на советской территории, в
Москве, террористов, совершавших покушения на представителей советской
власти403. Мы предоставили, однако, такое право по соображениям политической
целесообразности. Может быть, и вы сочтете целесообразным вместо
неправильных ссылок на меня дать возможность мне самому высказаться перед
вашей аудиторией.
Л. Троцкий
9 января 1934 г.
Дорогие товарищи!
Нет надобности говорить вам, что я с величайшим вниманием изучал в
течение последних дней присланные вами газеты, журналы, протоколы, письма и
проч. Благодаря прекрасному подбору материала я имел возможность в
сравнительно короткий срок ознакомиться как с вопросом в целом, так и с
существом разногласий, возникших в вашей организации. Строго принципиальный
и свободный от всяких личных заострений характер вашей дискуссии дает самое
выгодное представление об общем духе вашей организации, об ее
морально-политическом уровне. Остается выразить горячее пожелание, чтобы
этот дух не только сохранился и укрепился в бельгийской секции, но стал бы
господствующим во всех наших секциях без изъятия.
Те соображения, которые я хочу высказать дальше по существу спорного
вопроса, не могут претендовать ни на полноту, ни на законченность. Я удален
от театра действий. Такой важный фактор, как настроение масс, нельзя уяснить
себе по одним газетам и документам: нужно пощупать пульс рабочих собраний,
что мне, увы, недоступно. Однако, поскольку дело идет [об] общих
принципиальных советах, положение наблюдателя со стороны имеет, может быть,
некоторые преимущества, так как дает возможность отвлечься от деталей и
сосредоточиться на главном.
Перехожу теперь к существу дела.
Прежде всего - это я считаю центральным пунктом - я не вижу оснований,
которые заставляли бы нас отказаться от лозунга: "Пусть бельгийская рабочая
партия берет власть!" Когда мы выдвигали впервые этот лозунг, мы все,
конечно, отдавали себе ясный отчет в характере бельгийской
социал-демократии, которая не хочет и не умеет бороться, которая привыкла в
течение десятилетий играть роль буржуазного тормоза при пролетарском
паровозе, которая боится власти вне коалиции, ибо буржуазный союзник ей
необходим, чтобы иметь возможность отклонять требования рабочих. Все это мы
знали. Но мы знали также, что не только капиталистический режим в целом, но
и его парламентская государственная машина вошла в стадию острого кризиса,
который заключает в себе возможность как быстрых (сравнительно) смен
настроений народных масс, так и быстрое чередование парламентских и
правительственных комбинаций. Если принять во внимание, что бельгийская
социал-демократия вместе с реформистскими синдикатами безусловно
господствует в пролетариате при полном ничтожестве бельгийской секции
Коминтерна и при крайней слабости революционного крыла, то совершенно ясно,
что вся политическая обстановка должна подсказывать пролетариату мысль о
социал-демократическом правительстве. Мы заранее считали, что создание
такого правительства было бы несомненным шагом вперед. Не в том, разумеется,
смысле, что правительство Вандервельде, де Мана и К способно сыграть
прогрессивную роль в деле смены капитализма социализмом, а в том смысле, что
опыт социал-демократического правительства имел бы в данных условиях весьма
прогрессивное значение для развития революционного сознания пролетариата.
Лозунг социал-демократического правительства рассчитан, таким образом, не на
какую-либо исключительную конъюнктуру, а на более или менее длительный
политический период. Отказаться от этого лозунга мы могли бы лишь в том
случае, если бы социал-демократия - до своего прихода к власти - начала
быстро ослабевать, уступая свое влияние революционной партии; но, увы,
сегодня такая перспектива является чисто теоретической. Ни общая
политическая обстановка, ни соотношение сил внутри пролетариата ни в каком
случае не оправдывают отказ от лозунга - власть социал-демократии!
Во всяком случае, не план де Мана, высокопарно называемый "Планом
труда" (вернее бы назвать: план обмана тружеников), может нас побудить
отказаться от центрального политического лозунга данного периода. "План
труда" должен явиться новым (или подновленным) орудием
буржуазно-демократического (или хотя бы полудемократического) консерватизма.
Но вся суть в том, что исключительная острота обстановки, крайнее
приближение опасностей, угрожающих самому существованию социал-демократии,
вынуждают ее против ее воли хвататься за обоюдоострое оружие, весьма
рискованное с точки зрения демократического консерватизма.
Потеряно навсегда динамическое равновесие капитализма. Трещит и рушится
равновесие парламентской системы. И наконец - это звено той же цепи -
начинает шататься консервативное равновесие реформизма, который для спасения
буржуазного режима вынужден публично отрекаться от него. Такая обстановка
таит в себе большие революционные возможности (наряду с опасностями). Мы не
должны отказываться от лозунга власти социал-демократии, а, наоборот,
придать этому лозунгу как можно более боевой и острый характер.
Незачем в нашей среде говорить, что в агитации за этот лозунг не должно
быть и тени фальши, притворства, смягчения противоречий, дипломатничания,
фальшивого или условного доверия. Предоставим левым социал-демократам
пускать в дело масло и мед (в духе Спаака404). Мы будем по-прежнему
применять уксус и перец.
В присланных мне материалах встречается то мнение, что рабочие массы
относятся к "Плану труда" с полным безразличием, вообще находятся в стадии
угнетенности и что в этих условиях лозунг "власть социал-демократам"
способен только породить иллюзии, чтобы затем вызвать разочарование. Не имея
возможности составить себе отсюда ясное представление о настроении
бельгийского пролетариата в лице разных его слоев и групп, я вполне
допускаю, однако, возможность известной нервной усталости и пассивности
рабочих. Но, во-первых, само это настроение не является окончательным: оно
должно иметь скорее выжидательный, чем безнадежный характер. Никто, конечно,
в нашей среде не думает, что бельгийский пролетариат уже на годы не способен
к борьбе. Настроений горечи, ненависти, ожесточения накопилось в его среде
очень много, и они ищут выхода. Чтобы спастись от гибели, самой
социал-демократии необходимо некоторое движение рабочих. Ей нужно попугать
буржуа, чтоб сделать их сговорчивей. Она, конечно, смертельно боится того,
что движение перерастет через ее голову. Но при полном ничтожестве
Коминтерна, слабости революционных групп, социал-демократия под свежим
влиянием немецкого опыта ждет непосредственной опасности справа, а не слева.
Без этих предпосылок лозунг "власть социал-демократии" вообще не имел бы
никакого смысла.
Что план де Мана и связанная с ним агитация социал-демократии сеют
иллюзии и вызовут разочарования, в этом ни для кого из нас не может быть
сомнения. Но социал-демократия, ее влияние в пролетариате и ее план, ее
рождественский съезд, ее агитация являются объективными фактами: ни
устранить их, ни перескочить через них мы не можем. Наша задача двойная:
во-первых, разъяснять передовым рабочим политический смысл "плана", т. е.
расшифровывать маневры социал-демократии на всех этапах; во-вторых,
показывать как можно более широким кругам рабочих на деле, что, поскольку
буржуазия пытается препятствовать осуществлению плана, мы боремся рука об
руку с ними, чтобы помочь им проделать опыт. Мы разделяем все трудности
борьбы, но не ее иллюзии. Наша критика иллюзий должна, однако, не закреплять
пассивность рабочих, не давать ей мнимое теоретическое оправдание, а,
наоборот, толкать рабочих вперед. При этих условиях неизбежное разочарование
в "Плане труда" будет означать не углубление пассивности, а, наоборот,
переход рабочих на революционный путь.
Самому "плану" я хочу в ближайшие дни посвятить особую статью. Здесь
ввиду крайне спешного характера этого письма я вынужден ограничиться
немногими словами. Прежде всего, я считаю неправильным сближение этого плана
с экономической политикой фашизма. Национализация кредита и известных
отраслей тяжелой и энергетической промышленности не заключает в себе ничего
фашистского. Поскольку фашизм выдвигает (до завоевания власти!) лозунги
национализации в целях борьбы со "сверхкапитализмом", он просто обкрадывает
фразеологию социалистической программы. В плане де Мана мы имеем - при
буржуазном характере социал-демократии - программу государственного
капитализма, которую сама социал-демократия выдает, однако, за начало
социализма и которая действительно может превратиться в начало социализма -
против социал-демократии.
В пределах самой экономической программы ("План труда") мы должны, по
моему мнению, выдвинуть на первое место три пункта:
а) О выкупе. Абстрактно рассуждая, социалистическая революция не
исключает всех и всяких видов выкупа капиталистической собственности. Маркс
высказывался некогда в том смысле, что хорошо было бы "откупиться от этой
банды" (от капиталистов). До мировой войны это было еще более или менее
возможно. Но если принять во внимание нынешнее расстройство экономической
системы, национальной и мировой, и обеднение народных масс, то выкуп
представляется пагубной операцией, которая должна была бы на первых же порах
создать для нового режима совершенно непосильные тяготы. Это мы можем и
должны - с цифрами в руках - сделать понятным каждому рабочему.
б) Наряду с экспроприацией без выкупа мы должны выдвинуть лозунг
рабочего контроля. Вопреки де Ману (см. Le mouvement syndicale belge405,
1933, No 11, стр. 297), национализация и рабочий контроль вовсе не исключают
друг друга. Даже если бы правительство было архилевое и преисполненное
лучших намерений, мы будем стоять за контроль рабочих над производством и
обращением: мы не хотим бюрократического управления национализированной
промышленностью, мы требуем прямого участия в контроле и управлении самих
рабочих через заводские комитеты, профессиональные союзы и проч. Только так
мы заложим в рамках государственного капитализма опорные базы пролетарской
диктатуры в хозяйстве.
в) План ничего не говорит о земельной собственности как таковой. Здесь
необходим лозунг, рассчитанный на сельскохозяйственных рабочих и беднейших
крестьян. По этому сложному вопросу я постараюсь, однако, высказаться особо.
Теперь необходимо перейти к политической стороне плана. Здесь,
естественно, выдвигаются два вопроса: а) методы борьба за осуществление
плана (в частности, вопрос о легальности и нелегальности) и б) отношение к
мелкой буржуазии города и деревни.
В своей программной речи, напечатанной в органе синдикатов, де Ман
категорически отвергает революционную борьбу (всеобщую стачку и восстание).
Да и можно ли ждать от этих людей иного? Каковы бы ни были отдельные
оговорки и поправки, предназначенные, главным образом, для утешения левых
простачков, официальная позиция партии остается позицией парламентарного
кретинизма. По этой линии должны направляться главные удары нашей критики, -
не только против партии в целом, но и против ее левого крыла (смотри ниже).
Эта сторона вопроса - о методах борьбы за национализацию - одинаково резко и
правильно подчеркивается обеими сторонами в вашей дискуссии, так что мне
незачем на ней дольше останавливаться.
Отмечу только один "маленький" пункт. Могут ли эти люди всерьез думать
о революционной борьбе, когда они в душе являются... монархистами? Большая
ошибка думать, будто королевская власть в Бельгии есть фикция. Во-первых,
эта "фикция" стоит денег и должна была бы быть устранена уже по соображениям
экономии. Но не в этом главная сторона дела. В эпоху социального кризиса
призраки нередко обрастают плотью и наливаются кровью. Ту самую роль,
которую в Германии на наших глазах сыграл Гинденбург, стременной Гитлера, в
Бельгии может сыграть король - по примеру и образцу своего итальянского
коллеги. Ряд жестов бельгийского короля за последний период явно намечают
этот путь. Кто хочет бороться против фашизма, должен начать с борьбы за
ликвидацию монархии. Нельзя позволять социал-демократии в этом вопросе
прятаться за всякими уловками и оговорками.
Революционная постановка вопросов стратегии и тактики вовсе не значит,
однако, что наша критика не должна проникнуть вслед за социал-демократией и
в ее парламентское убежище. Новые выборы предстоят лишь в 1936 году: до
этого времени капиталистическая реакция, в союзе с голодом, может трижды
свернуть шею рабочему классу. Этот вопрос необходимо со всей резкостью
ставить перед рабочими социал-демократами. Чтобы ускорить новые выборы, есть
только один путь: сделать невозможным функционирование нынешнего парламента
посредством резкой оппозиции, переходящей в парламентскую обструкцию.
Вандервельде, де Мана и К надо бичевать не только за то, что они не
развивают революционной внепарламентской борьбы, но и за то, что их