Страница:
рабочим массам и обрек себя на полное бессилие: такова одна из важнейших
причин крушения германской компартии. Правда, британская компартия,
насколько я осведомлен, возражает против лозунга рабочих Советов при
настоящих условиях. Внешним образом это похоже на реалистическую оценку
обстановки. На самом деле британская секция Коминтерна отрицает лишь одну
форму политического авантюризма в пользу другой, более истерической. Теория
и практика социл-фашизма и отрицание политики единого фронта создают
непреодолимые препятствия для работы в трэд-юнионах, ибо каждый трэд-юнион
есть, по самому существу своему, арена длительного единого фронта
революционных партий с реформистскими и с беспартийными массами. Поскольку
британская компартия, даже после германской трагедии, оказалась неспособной
переучиться и перевооружиться, постольку союз с ней может потянуть на дно и
НРП, которая только недавно вступила в период революционной учебы.
Лжекоммунисты сошлются, конечно, на последний конгресс трэд-юнионов,
который заявил, что не может быть общего фронта с коммунистами против
фашизма. Было бы, однако, величайшим легкомыслием принимать эту мудрость за
последний вердикт истории. Трэд-юнионные бюрократы могут позволять себе
такие хвастливые формулы только потому, что им непосредственно не угрожает
сейчас ни фашизм, ни коммунизм. Когда над головой трэд-юнионов окажется
занесен молот фашизма, то при правильной политике революционной партии массы
трэд-юнионов проявят неудержимое стремление к союзу с революционным крылом и
увлекут за собой на этот путь даже известную часть аппарата. Наоборот, если
бы коммунизм превратился в решающую силу, угрожая Генеральному Совету
потерей мест, почестей и доходов, то господа Ситрин и К заключили бы блок с
Мосли и К против коммунистов. Так, русские меньшевики и эсеры в августе
1917 года совместно с большевиками дали отпор генералу Корнилову. Через два
месяца, в октябре, они уже боролись рука об руку с корниловцами против
большевиков. А в первые месяцы 1917 года, когда господа реформисты были еще
сильны, они декламировали точь-в-точь, как Ситрин и К , - о невозможности
для них союза ни с правой, ни с левой диктатурой.
Революционная пролетарская партия должна быть спаяна ясным пониманием
своих исторических задач: это предполагает научно обоснованную программу. В
то же время революционная партия должна уметь создать правильные отношения с
классом: это предполагает политику революционного реализма, одинаково
далекую от оппортунистической расплывчатости и от сектантской замкнутости.
Под углом зрения этих двух критериев, внутренне связанных между собой, НРП
должна пересмотреть свои отношения к Коминтерну, как и ко всем другим
течениям и организациям рабочего класса. Дело идет прежде всего о судьбе
самой НРП.
Л. Троцкий
4 сентября 1933 г.
6 сент[ября] 1933 [г.]
Милая моя Наталочка, второго письма нет от тебя, я жду, что скажут
доктора... Наш доктор приехал сюда вчера, - сегодня он меня исследовал
впервые, занялся всякими анализами и пр[очее]. Он очень, очень внимателен и,
по-видимому, серьезный врач, знает свое дело, - а главное очень-очень хочет
сделать все, что можно, крайне добросовестно организует дело всяких
анализов, все мои рассказы (о болезнях) стенографирует для себя. Мне
приятно, что свой человек, преданный, бескорыстный... Он поселился в
пансионе возле нас и собирается оставаться столько времени, сколько
понадобится для наблюдения. Уже в Париже, по дороге сюда, он подготовил себе
лабораторию для исследований... Таким образом, Наталочка, с этой стороны ты
совершенно не должна беспокоиться: лучших условий вообще не может быть -
хороший и преданный врач, который занят только мною. Это значит, что ты
должна теперь в своих планах руководствоваться исключительно соображениями о
твоем собственном здоровье, отнюдь не спешить приехать сюда. Самое лучшее
было бы, если бы ты из Парижа переехала прямо на новую квартиру216. Во
всяком случае необходимо, чтоб ты оставила за собой последнее слово в
отношении квартиры, то есть ты должна до подписания договора с хозяином
одобрить выбор. Переедем мы прекрасно без тебя. Мне трудновато писать, так
к[ак] у меня пальцы исколоты (для анализа крови)... (Сердце и легкие в
хорошем состоянии!)
Я ограничиваюсь сегодня немногими строками. Поэтому все очень хорошо.
Жанна и Вера очень внимательны. У Левы все хорошо. Саре217 лучше.
Твой Л[ев] Очень крепко целую твои руки, пусть они поправляются и будь
здорова, не спеши.
[Л.Д.Троцкий]
1. Достижения и затруднения советского хозяйства
Дала ли хозяйственная работа советского правительства успех или,
наоборот, привела к неудаче? За этим вопросом скрывается другой:
действительны ли вообще экономические методы советского государства?
Читатель ждет обычно односложного ответа: да или нет. Мы отказываемся дать
такой ответ. Построение нового общества не есть разрешение изолирванной
статистической или технической задачи. Дало идет о плановом приспособлении
всех отраслей хозяйства друг к другу и всех их вместе - к человеческим
потребностям. Согласовывать приходится не статические, а динамические
величины. Для такого рода задачи ни одна книжка, ни один человеческий мозг -
ни даже "трест мозгов" - не заключает в себе готовых формул. Одной лишь
творческой фантазии, хотя бы и вооруженной техническими расчетами
специалистов, здесь недостаточно. Дело идет о жизни общества в целом, о
самых глубоких его функциях, о самых элементарных его потребностях.
Достигнуть государственной гармонии - хотя бы и на началах коллективной
собственности и планового руководства, охватывающего все стороны хозяйства,
- можно только в результате неопределенно долгого периода усилий, опыта,
ошибок, кризисов, реформ и перестроек.
Как распределить живую рабочую силу нации между разными отраслями
хозяйства? Какую единицу измерения принять для человеческих потребностей?
Какую часть народного дохода предназначить на потребление и какую выделить
для расширения производства? Как распределить потребительный фонд между
городом и деревней; между разными категориями промышленного труда и
администрации? Эти основные вопросы едва намекают на гигантские трудности
системы планирования, которая в своем идеальном достижении должна
представлять конвейер, охватывающий все производительные функции общества в
бесконечной сложности их внутренних взаимоотношений.
Обозревая задачи планирования, нельзя оставлять в стороне вопрос,
который имеет, в последнем счете, решающее значение: мировое распределение
труда. Поскольку планирование есть дело рук правительственных органов, оно
по необходимости ограничивается, по крайней мере на данной стадии,
государственными границами. Между тем производительные силы человечества
давно переросли национальные рамки. В пределах одного государства нельзя
планировать экспорт и импорт. Повышение хозяйственного уровня СССР не
ослабляет, а, наоборот, усиливает его связь с мировым рынком. Здесь система
планирования упирается в альтернативу: автаркия218 или расширение радиуса
планирования на другие государства, на всю нашу планету. Идея автаркии во
всех своих разновидностях, в том числе и идея замкнутого социализма в
отдельной стране, является реакционной утопией. Человечество не откажется от
мирового разделения труда. Остается расширение планирования за пределы
национальных границ путем соглашения национальных планов. Проблема
исключительной трудности и длительности.
Было бы в корне ошибочно понимать наши слова как скептицизм в отношении
планового начала. Нет, мы видим в нем единственный творческий принцип нашей
эпохи. Но мы решительно отвергаем дилетантски-спортивное отношение к вопросу
о построении социалистического хозяйства. В короткий, намеченный по
произволу срок этой задачи разрешить нельзя: тут требуется работа поколений.
Если в такой оценке и есть элемент скептицизма, то он направлен не против
возможностей и способностей человечества, а против неумеренных претензий
бюрократии.
Сказанным определяется до некоторой степени наше отношение к
результатам первого пятилетнего плана и к перспективам второго. Трудно
сказать, кто более насилует действительность: те ли, которые трубят о
безукоризненном выполнении первой пятилетки, или те, которые кричат о ее
полном провале. По самой сути дела не могло быть и речи о том, чтобы первая,
еще крайне примитивная, гипотеза планового хозяйства на 5 лет вперед, -
уравнение с огромным количеством неизвестных, - оказалась "выполнена" в
буквальном смысле слова. Действительный процесс выполнения навсегда
останется тайной как вследствие полной переделки плана в процессе его
выполнения, так и вследствие отсутствия устойчивой денежной единицы для
ценностного измерения достигнутых результатов. Отчасти под действием
недоброжелательной критики противников, отчасти под влиянием внутренних
политических потребностей, советские власти сделали для себя вопрос[ом]
престижа утверждать, будто план выполнен почти на сто процентов. Но почему
же, возражают злорадно - и к сожалению, не без основания - многочисленные
противники, уровень жизни масс столь далеко отстоит от норм, намеченных
планом? Откуда острые продовольственные и иные затруднения?
Если подходить к результатам первой пятилетки с точки зрения
промышленно-технических достижений: новых заводов, энергетических станций и
проч., то материальные результаты, даже независимо от статистических
показателей, способны поразить воображение. В сущности, человечество впервые
увидело, какие гигантские возможности таит в себе современная техника, даже
по отношению к крайне отсталой стране, при условии централизованного и
планового применения рабочей силы. Если, однако, подойти к делу с точки
зрения повседневных потребностей населения, то не трудно прийти к
пессимистическим выводам. Этот контраст свидетельствует о глубоких
внутренних диспропорциях хозяйства, отчасти унаследованных от прошлого,
отчасти явившихся результатом неправильного распределения сил и средств.
Нельзя забывать ни на минуту, что плановое руководство является обоюдоострым
оружием: оно может преодолевать диспропорции хозяйства, но способно и
накоплять их. Сосредоточив в своих руках все рычаги хозяйственного
управления, государство может достигать на одном полюсе головокружительных
результатов, оставляя на другом полюсе без удовлетворения самые насущные
нужды. Это не довод против планового начала. Но это довод в пользу
критического отношения к плановому началу.
Степень успешности первой пятилетки определяется, в частности, тем, в
какой мере она подготовила условия для нового плана. На этот счет было
посеяно особенно много иллюзий. Вторая пятилетка была первоначально
рассчитана на совершенно фантастические темпы (30-40%) ежегодного прироста
национального дохода! Автор этих строк, начиная с 1929 года, предупреждал в
печати, что преувеличенные ритмы первой пятилетки должны неизбежно накопить
диспропорции, за которые придется расплачиваться резким снижением роста во
второй пятилетке. В 1932 году мы предлагали отодвинуть приступ ко второй
пятилетке, посвятив 1932 год генеральному ремонту советского хозяйства, т.
е. заполнению пробелов, смягчению диспропорций, преодолению противоречий.
Предложение формально не было принято Москвой. Но фактически второй
пятилетний план не применяется, - вряд ли он существует сегодня даже на
бумаге! Ритмы хозяйственного роста чрезвычайно снижены. Понадобятся
серьезные реформы в советском хозяйстве и в самих методах планирования,
чтобы сделать возможным дальнейший устойчивый рост при высоких
коэффициентах. Только очень поверхностные или заведомо пристрастные критики
могут в этих приливах и отливах хозяйственного процесса, как и в ошибочных
расчетах советской бюрократии, открывать "банкротство" планового хозяйства.
Нельзя формирование нового общественного режима оценивать, как спортивный
рекорд!
2. Политика СССР и Соединенные Штаты Америки
Самая реалистическая оценка результатов пятилетки и всего вообще
советского хозяйства может быть выражена, по нашему мнению, в такой фразе:
уже один тот факт, что первый опыт государственного планирования в отсталой
и изолирванной стране не закончился крушением, а открыл новые возможности,
представляет собой несомненную историческую победу. Принципиальное значение
победы будет тем неоспоримее, чем меньше мы будем преувеличивать размеры
конкретных хозяйственных достижений.
Прежде всего надо помнить, что Советскому Союзу, наследнику нищеты и
варварства, пришлось при помощи плановых методов бороться за тот
материальный уровень, который в передовых капиталистических странах был
превзойден уже в условиях свободной конкуренции. И сегодня еще Советы по
размерам национального дохода на душу населения чрезвычайно отстают от
передовых стран, особенно от Соединенных Штатов. Нет надобности пояснять, в
какой мере экономическая и культурная отсталость затрудняет и замедляет
применение планового начала.
Наибольшие трудности оказались, разумеется, в области сельского
хозяйства. Здесь же совершены и наибольшие ошибки. Раздробленность и
примитивность крестьянского производства открывали широкий простор для
административных опытов и увлечений. Эпоха их далеко еще не закончилась и
сегодня. Процент коллективизированных крестьянских хозяйств превосходит
первоначальную плановую цифру (20%) по крайней мере в три раза; но о
повышении крайне низкой производительности сельскохозяйственного труда,
несмотря на далеко продвинувшуюся машинизацию, пока еще говорить не
приходится. Не разрешенной остается и задача распределения дохода, которая
имеет решающее значение для производства вообще, для сельского хозяйства в
особенности: именно способ распределения готовых продуктов должен давать
стимул к повышению производительности труда. Коллективизация в целом не
вышла еще из стадии первых опытов. Приходится пожалеть, что для этих опытов
сразу взяты были слишком широкие масштабы.
По общему правилу можно, следовательно, сказать, что успехи
планирования наиболее очевидны в тех областях, где решающую роль играет
централизованная государственная инициатива при активной поддержке наиболее
передовых частей рабочего класса. Наименьшие экономические эффекты пятилетка
дала пока в тех областях, которые требуют участия больших человеческих масс,
особенно крестьянских, и предполагают систематическое повышение их
культурного и технического уровня. Противоречие между городом и деревней
есть самая тяжкая часть наследства царизма, который сочетал в своей
экономике кочевое варварство с новейшей техникой. Рост советской
промышленности подготовил первые предпосылки для реорганизации замледелия и
оздоровления взаимоотношений города и деревни в будущем. Но самые успехи
промышленности были приобретены ценою обострения взаимоотношений между
городом и деревней в настоящем. Здесь приходится расплачиваться не только за
историческое прошлое, но и за свежие грехи советской бюрократии, которая
слишком торопливо замещает культурно-экономические факторы чисто
административными.
По этой линии развертываются в течение последних лет глубокие
разногласия между так называемой "оппозицией", к которой принадлежит автор
этих строк, и правящей ныне фракцией. Новый общественный строй не может
быть, по нашему несокрушимому убеждению, создан по готовым чертежам
бюрократии. План есть только рабочая гипотеза. Выполнение плана означает
неизбежно его радикальную переделку теми массами, жизненные интересы которых
находят свое выражение в плане. Бесконтрольная бюрократия будет неизбежно
накоплять противоречия и диспропорции. Только организованное трудящееся
население, активно участвующее в выработке и проведении плана, способно
своевременно сигнализировать об его недостатках и достигать их исправления.
Плановое начало без действительной активной и гибкой советской демократии в
городе и деревне таит в себе величайшие опасности административного
авантюризма. Острые продовольственные и иные затруднения должны быть
признаны непосредственным результатом происшедшей за последние годы
бюрократизации советского режима. Но эта большая тема, в которой экономика
связывается тесным узлом с политикой, не входит непосредственно в рамки
нашей статьи.
Ждать уже в ближайшие месяцы и годы осуществления экономической
гармонии на территории бывшей царской России было бы наивнейшей утопией.
Утверждать, что в СССР уже "осуществлен социализм" значит издеваться над
фактами и идеями. Главная работа еще впереди. Противоречия и кризисы еще
неизбежны. Чтобы не впасть в малодушие и уныние, нужно успехи и неудачи
планового строительства рассматривать в большой исторической перспективе,
измеряющейся не годами, а рядом десятилетий.
Либеральный капитализм в эпоху своего подъема и расцвета разрешил
проблему хозяйственных пропорций посредством свободной игры спроса и
предложения и периодических колебаний конъюнктуры. Современный,
монополистский капитализм при всем могуществе своих технических средств
беспомощно уперся в проблему пропорций, которая стоит перед ним как проблема
"сбыта". Национализация средств производства и обращения создала в СССР
предпосылки для планового разрешения проблемы пропорций. Автоматическая игра
спроса и предложения заменяется учетом, статистическим предвидением,
административным руководством. Материальные и психологические трудности не
исчезли при этом, а оказались переведены на язык планового руководства. Если
капитализм складывался и рос в течение столетий, то новое плановое хозяйство
требует по крайней мере нескольких десятилетий, чтобы выработать и проверить
свои основные методы и воспитать необходимые кадры руководителей и
исполнителей. Задача вполне разрешима - не нужно только объявлять ее уже
разрешенной.
Она тем менее может считаться разрешенной, что, несмотря на
национализацию средств производства и монополию внешней торговли, Советский
Союз отнюдь не отделен от остального мира непроницаемой стеной. Ход его
экономического строительства в огромной степени зависит от того, что
станется в течение ближайших десятилетий с хозяйством Европы и всего мира,
которое бьется ныне в конвульсиях ужасающего кризиса. Здесь мы подходим
вплотную к вопросу о возможных экономических взаимоотношениях Советского
Союза и Соединенных Штатов С[еверной] Америки.
При коренном различии социальных систем американское хозяйство имеет с
советским хозяйством две общие черты: грандиозность масштабов и
концентрированный характер средств производства, по крайней мере в
промышленности. При смелости и проницательности с обеих сторон экономическое
сотрудничество может получить на этих основах небывалый в истории размах.
Новые хозяйственные методы, применяемые сейчас в Соед[иненных] Штатах,
основаны на государственном планировании при сохранении частной
собственности на средства производства219. Входить в оценку этих методов
здесь не место. Проверка будет дана опытом. Ясно, однако, что даже при самых
благоприятных результатах опыта внутреннее планирование должно упереться в
вопросы внешней торговли. Поддается ли она контролю разума? Лондонская
конференция220 дала на этот счет красноречивый ответ. Отказаться от развития
экспорта означало бы для Соед[иненных] Штатов отказаться от развития вообще.
Между тем на карте мировой торговли есть сектор, который допускает
планирование уже сейчас. Это торговля с СССР. С карандашом в руках можно
наметить схему взаимоотношений между двумя гигантскими государствами,
гипотетический план обмена, развертывающегося по системе спирали.
При всех недочетах и противоречиях советское хозяйство позволяет
гораздо лучше заглядывать вперед, чем, скажем, насквозь больное хозяйство
Германии. У американского правительства, которое силою вещей стало сейчас
неизмеримо ближе к вопросам хозяйства, чем стояло какое-либо правительство
заокеанской республики, имеются, при условии установления нормальных
дипломатических отношений, достаточные возможности для правильного и
систематического ознакомления со всеми процессами советского хозяйства, а
следовательно, и для определения "коэффициентов риска", заложенных в
американско-советских экономических отношениях. Если на нашей потрясенной
неурядицами планете, в атмосфере новых военных опасностей и кровавых
потрясений, остается еще хозяйственный опыт, который заслуживает того, чтоб
его проделать до конца, так этот опыт советско-американского сотрудничества.
Л. Троцкий
7 сентября 1933 г.
New York
7 сент[ября] 1933 [г.]
Либеру
1. Чек на 1070 фр[анков] получен.
2. Посылаю вам книгу Николаевского222 "Азеф" на немецком языке. Автор -
серьезный исследователь революционного движения. Его книга основана на
крайне добросовестном изучении архивов и материалов. В то же время она
представляет собою своего рода уголовный роман. Я думаю, что книга может
найти в Америке значительный сбыт. Может быть, вам удастся найти для нее
издателя? Книга во всех отношениях заслуживает этого. Я готов со своей
стороны оказать будущему издателю содействие в деле "рекламирования" книги.
У меня есть также русский экземпляр книги, который я немедленно вышлю вам,
если дело устроится и если перевод будет сделан с русского оригинала.
3. По поводу книги о Ленине223 вам вкратце уже написано. Предлагаемые
Ф.В.224 условия значительно хуже условий, предлагаемых английским издателем,
который хочет иметь также американские права. Я согласился бы отделить
американские права от английских лишь при значительном улучшении
предложенных вами условий. Именно: а) аванс должен быть повышен минимум до
5.000 долларов, б) ввиду полной неизвестности относительно судьбы доллара
вся сумма должна быть выплачена единовременно при заключении договора или
же, в случае рассрочки, автор должен быть застрахован от дальнейшего падения
доллара, в) рассрочка мыслима в таком виде: при заключении договора и не
позже 1 января издательство уплачивает 2500 долларов, первого июля 1934 г.
издательство уплачивает 2500 дол[ларов].
4. Я начинаю сдавать рукопись переводчику по частям с 1 июля 1934 г. и
заканчиваю сдачу 1 января 1935 г.
5. В качестве компенсации издателю (на случай смерти и проч.) я могу
заранее предоставить все авторские права на будущие издания моей
автобиографии и "Истории русской революции" в Америке.
6. Общий размер книги не менее 400 страниц и не более моей
автобиографии.
[Л.Д.Троцкий]
[Письмо Н.И.Седовой]
8 сент[ября] 1933 [г.]
Милая Наталочка, от тебя - после первого письма - ничего нет. Беспокоит
меня, не пропало ли твое письмо (некоторые письма приходят со странными
запозданиями). Возможно, конечно, что ты так "забегалась" - без квартиры? -
что и написать не могла. У меня все довольно благополучно. Доктор делает мне
по утрам уколы мышьяка со стрихнином: нашел, что у меня только 4.100
красн[ых] кров[яных] шариков вместо 5.000 (на опред[еленную] единицу объема
- забыл какую). В отношении малярии и гриппа он исходит приблизительно из
отрицания обоих и пытается доискаться, в чем дело. Подагру он также
"отрицает": редкая болезнь, преимущественно английская; но здесь вопрос
терминологии, - немцы, как и французы, не злоупотребляют именем подагры для
разных, хотя и родственных процессов. Доктор разрешил мне персики и груши,
сам принес хороших фруктов, принес Nijol (вместо Lactobil225), Nijol,
по-видимому, действительно лучше... Темп[ература] около 37 , потею, но
меньше, - чай днем перестал пить, чтобы не потеть. Сплю неплохо, диктую, с
собаками провожу час-полтора, в четыре приема. Американск[ий] агент пишет,
что статьи идут хорошо, требует продолжения. Я вчера послал две небольшие
статьи. От анг[лийского] изд[ателя] ответа еще нет: возможно, что опять
задержалось письмо, как в прошлый раз. Есть письмо от Фишера: ничего нового,
ждет, боится.
Говорят, что 15 сент[ября] кончается лето. Куродо приезжал сюда и
приглашал на охоту - он знаток дела. Но у меня охота к охоте как-то пропала:
думаю, временно. Просто обильное потение смыло с меня всякие грешные
страсти.
Из Лиги слухи не очень хороши; но дело не только в интригах: правление
совершенно игнорирует организацию, аристократически-деляческий душок
(Навилль-Раймон). Придется им, по-видимому, на этот раз пострадать...
Получил очень милое письмо от Анри [Молинье], но еще не ответил ему. Если
увидишь его, передай ему мой горячий привет. Очень дельное письмо от Вана (о
состоянии Лиги). Прерываю: надо мерить температуру. Может быть, сегодня и не
удастся больше написать. Будь здорова, родненькая, пиши о себе, хоть
причин крушения германской компартии. Правда, британская компартия,
насколько я осведомлен, возражает против лозунга рабочих Советов при
настоящих условиях. Внешним образом это похоже на реалистическую оценку
обстановки. На самом деле британская секция Коминтерна отрицает лишь одну
форму политического авантюризма в пользу другой, более истерической. Теория
и практика социл-фашизма и отрицание политики единого фронта создают
непреодолимые препятствия для работы в трэд-юнионах, ибо каждый трэд-юнион
есть, по самому существу своему, арена длительного единого фронта
революционных партий с реформистскими и с беспартийными массами. Поскольку
британская компартия, даже после германской трагедии, оказалась неспособной
переучиться и перевооружиться, постольку союз с ней может потянуть на дно и
НРП, которая только недавно вступила в период революционной учебы.
Лжекоммунисты сошлются, конечно, на последний конгресс трэд-юнионов,
который заявил, что не может быть общего фронта с коммунистами против
фашизма. Было бы, однако, величайшим легкомыслием принимать эту мудрость за
последний вердикт истории. Трэд-юнионные бюрократы могут позволять себе
такие хвастливые формулы только потому, что им непосредственно не угрожает
сейчас ни фашизм, ни коммунизм. Когда над головой трэд-юнионов окажется
занесен молот фашизма, то при правильной политике революционной партии массы
трэд-юнионов проявят неудержимое стремление к союзу с революционным крылом и
увлекут за собой на этот путь даже известную часть аппарата. Наоборот, если
бы коммунизм превратился в решающую силу, угрожая Генеральному Совету
потерей мест, почестей и доходов, то господа Ситрин и К заключили бы блок с
Мосли и К против коммунистов. Так, русские меньшевики и эсеры в августе
1917 года совместно с большевиками дали отпор генералу Корнилову. Через два
месяца, в октябре, они уже боролись рука об руку с корниловцами против
большевиков. А в первые месяцы 1917 года, когда господа реформисты были еще
сильны, они декламировали точь-в-точь, как Ситрин и К , - о невозможности
для них союза ни с правой, ни с левой диктатурой.
Революционная пролетарская партия должна быть спаяна ясным пониманием
своих исторических задач: это предполагает научно обоснованную программу. В
то же время революционная партия должна уметь создать правильные отношения с
классом: это предполагает политику революционного реализма, одинаково
далекую от оппортунистической расплывчатости и от сектантской замкнутости.
Под углом зрения этих двух критериев, внутренне связанных между собой, НРП
должна пересмотреть свои отношения к Коминтерну, как и ко всем другим
течениям и организациям рабочего класса. Дело идет прежде всего о судьбе
самой НРП.
Л. Троцкий
4 сентября 1933 г.
6 сент[ября] 1933 [г.]
Милая моя Наталочка, второго письма нет от тебя, я жду, что скажут
доктора... Наш доктор приехал сюда вчера, - сегодня он меня исследовал
впервые, занялся всякими анализами и пр[очее]. Он очень, очень внимателен и,
по-видимому, серьезный врач, знает свое дело, - а главное очень-очень хочет
сделать все, что можно, крайне добросовестно организует дело всяких
анализов, все мои рассказы (о болезнях) стенографирует для себя. Мне
приятно, что свой человек, преданный, бескорыстный... Он поселился в
пансионе возле нас и собирается оставаться столько времени, сколько
понадобится для наблюдения. Уже в Париже, по дороге сюда, он подготовил себе
лабораторию для исследований... Таким образом, Наталочка, с этой стороны ты
совершенно не должна беспокоиться: лучших условий вообще не может быть -
хороший и преданный врач, который занят только мною. Это значит, что ты
должна теперь в своих планах руководствоваться исключительно соображениями о
твоем собственном здоровье, отнюдь не спешить приехать сюда. Самое лучшее
было бы, если бы ты из Парижа переехала прямо на новую квартиру216. Во
всяком случае необходимо, чтоб ты оставила за собой последнее слово в
отношении квартиры, то есть ты должна до подписания договора с хозяином
одобрить выбор. Переедем мы прекрасно без тебя. Мне трудновато писать, так
к[ак] у меня пальцы исколоты (для анализа крови)... (Сердце и легкие в
хорошем состоянии!)
Я ограничиваюсь сегодня немногими строками. Поэтому все очень хорошо.
Жанна и Вера очень внимательны. У Левы все хорошо. Саре217 лучше.
Твой Л[ев] Очень крепко целую твои руки, пусть они поправляются и будь
здорова, не спеши.
[Л.Д.Троцкий]
1. Достижения и затруднения советского хозяйства
Дала ли хозяйственная работа советского правительства успех или,
наоборот, привела к неудаче? За этим вопросом скрывается другой:
действительны ли вообще экономические методы советского государства?
Читатель ждет обычно односложного ответа: да или нет. Мы отказываемся дать
такой ответ. Построение нового общества не есть разрешение изолирванной
статистической или технической задачи. Дало идет о плановом приспособлении
всех отраслей хозяйства друг к другу и всех их вместе - к человеческим
потребностям. Согласовывать приходится не статические, а динамические
величины. Для такого рода задачи ни одна книжка, ни один человеческий мозг -
ни даже "трест мозгов" - не заключает в себе готовых формул. Одной лишь
творческой фантазии, хотя бы и вооруженной техническими расчетами
специалистов, здесь недостаточно. Дело идет о жизни общества в целом, о
самых глубоких его функциях, о самых элементарных его потребностях.
Достигнуть государственной гармонии - хотя бы и на началах коллективной
собственности и планового руководства, охватывающего все стороны хозяйства,
- можно только в результате неопределенно долгого периода усилий, опыта,
ошибок, кризисов, реформ и перестроек.
Как распределить живую рабочую силу нации между разными отраслями
хозяйства? Какую единицу измерения принять для человеческих потребностей?
Какую часть народного дохода предназначить на потребление и какую выделить
для расширения производства? Как распределить потребительный фонд между
городом и деревней; между разными категориями промышленного труда и
администрации? Эти основные вопросы едва намекают на гигантские трудности
системы планирования, которая в своем идеальном достижении должна
представлять конвейер, охватывающий все производительные функции общества в
бесконечной сложности их внутренних взаимоотношений.
Обозревая задачи планирования, нельзя оставлять в стороне вопрос,
который имеет, в последнем счете, решающее значение: мировое распределение
труда. Поскольку планирование есть дело рук правительственных органов, оно
по необходимости ограничивается, по крайней мере на данной стадии,
государственными границами. Между тем производительные силы человечества
давно переросли национальные рамки. В пределах одного государства нельзя
планировать экспорт и импорт. Повышение хозяйственного уровня СССР не
ослабляет, а, наоборот, усиливает его связь с мировым рынком. Здесь система
планирования упирается в альтернативу: автаркия218 или расширение радиуса
планирования на другие государства, на всю нашу планету. Идея автаркии во
всех своих разновидностях, в том числе и идея замкнутого социализма в
отдельной стране, является реакционной утопией. Человечество не откажется от
мирового разделения труда. Остается расширение планирования за пределы
национальных границ путем соглашения национальных планов. Проблема
исключительной трудности и длительности.
Было бы в корне ошибочно понимать наши слова как скептицизм в отношении
планового начала. Нет, мы видим в нем единственный творческий принцип нашей
эпохи. Но мы решительно отвергаем дилетантски-спортивное отношение к вопросу
о построении социалистического хозяйства. В короткий, намеченный по
произволу срок этой задачи разрешить нельзя: тут требуется работа поколений.
Если в такой оценке и есть элемент скептицизма, то он направлен не против
возможностей и способностей человечества, а против неумеренных претензий
бюрократии.
Сказанным определяется до некоторой степени наше отношение к
результатам первого пятилетнего плана и к перспективам второго. Трудно
сказать, кто более насилует действительность: те ли, которые трубят о
безукоризненном выполнении первой пятилетки, или те, которые кричат о ее
полном провале. По самой сути дела не могло быть и речи о том, чтобы первая,
еще крайне примитивная, гипотеза планового хозяйства на 5 лет вперед, -
уравнение с огромным количеством неизвестных, - оказалась "выполнена" в
буквальном смысле слова. Действительный процесс выполнения навсегда
останется тайной как вследствие полной переделки плана в процессе его
выполнения, так и вследствие отсутствия устойчивой денежной единицы для
ценностного измерения достигнутых результатов. Отчасти под действием
недоброжелательной критики противников, отчасти под влиянием внутренних
политических потребностей, советские власти сделали для себя вопрос[ом]
престижа утверждать, будто план выполнен почти на сто процентов. Но почему
же, возражают злорадно - и к сожалению, не без основания - многочисленные
противники, уровень жизни масс столь далеко отстоит от норм, намеченных
планом? Откуда острые продовольственные и иные затруднения?
Если подходить к результатам первой пятилетки с точки зрения
промышленно-технических достижений: новых заводов, энергетических станций и
проч., то материальные результаты, даже независимо от статистических
показателей, способны поразить воображение. В сущности, человечество впервые
увидело, какие гигантские возможности таит в себе современная техника, даже
по отношению к крайне отсталой стране, при условии централизованного и
планового применения рабочей силы. Если, однако, подойти к делу с точки
зрения повседневных потребностей населения, то не трудно прийти к
пессимистическим выводам. Этот контраст свидетельствует о глубоких
внутренних диспропорциях хозяйства, отчасти унаследованных от прошлого,
отчасти явившихся результатом неправильного распределения сил и средств.
Нельзя забывать ни на минуту, что плановое руководство является обоюдоострым
оружием: оно может преодолевать диспропорции хозяйства, но способно и
накоплять их. Сосредоточив в своих руках все рычаги хозяйственного
управления, государство может достигать на одном полюсе головокружительных
результатов, оставляя на другом полюсе без удовлетворения самые насущные
нужды. Это не довод против планового начала. Но это довод в пользу
критического отношения к плановому началу.
Степень успешности первой пятилетки определяется, в частности, тем, в
какой мере она подготовила условия для нового плана. На этот счет было
посеяно особенно много иллюзий. Вторая пятилетка была первоначально
рассчитана на совершенно фантастические темпы (30-40%) ежегодного прироста
национального дохода! Автор этих строк, начиная с 1929 года, предупреждал в
печати, что преувеличенные ритмы первой пятилетки должны неизбежно накопить
диспропорции, за которые придется расплачиваться резким снижением роста во
второй пятилетке. В 1932 году мы предлагали отодвинуть приступ ко второй
пятилетке, посвятив 1932 год генеральному ремонту советского хозяйства, т.
е. заполнению пробелов, смягчению диспропорций, преодолению противоречий.
Предложение формально не было принято Москвой. Но фактически второй
пятилетний план не применяется, - вряд ли он существует сегодня даже на
бумаге! Ритмы хозяйственного роста чрезвычайно снижены. Понадобятся
серьезные реформы в советском хозяйстве и в самих методах планирования,
чтобы сделать возможным дальнейший устойчивый рост при высоких
коэффициентах. Только очень поверхностные или заведомо пристрастные критики
могут в этих приливах и отливах хозяйственного процесса, как и в ошибочных
расчетах советской бюрократии, открывать "банкротство" планового хозяйства.
Нельзя формирование нового общественного режима оценивать, как спортивный
рекорд!
2. Политика СССР и Соединенные Штаты Америки
Самая реалистическая оценка результатов пятилетки и всего вообще
советского хозяйства может быть выражена, по нашему мнению, в такой фразе:
уже один тот факт, что первый опыт государственного планирования в отсталой
и изолирванной стране не закончился крушением, а открыл новые возможности,
представляет собой несомненную историческую победу. Принципиальное значение
победы будет тем неоспоримее, чем меньше мы будем преувеличивать размеры
конкретных хозяйственных достижений.
Прежде всего надо помнить, что Советскому Союзу, наследнику нищеты и
варварства, пришлось при помощи плановых методов бороться за тот
материальный уровень, который в передовых капиталистических странах был
превзойден уже в условиях свободной конкуренции. И сегодня еще Советы по
размерам национального дохода на душу населения чрезвычайно отстают от
передовых стран, особенно от Соединенных Штатов. Нет надобности пояснять, в
какой мере экономическая и культурная отсталость затрудняет и замедляет
применение планового начала.
Наибольшие трудности оказались, разумеется, в области сельского
хозяйства. Здесь же совершены и наибольшие ошибки. Раздробленность и
примитивность крестьянского производства открывали широкий простор для
административных опытов и увлечений. Эпоха их далеко еще не закончилась и
сегодня. Процент коллективизированных крестьянских хозяйств превосходит
первоначальную плановую цифру (20%) по крайней мере в три раза; но о
повышении крайне низкой производительности сельскохозяйственного труда,
несмотря на далеко продвинувшуюся машинизацию, пока еще говорить не
приходится. Не разрешенной остается и задача распределения дохода, которая
имеет решающее значение для производства вообще, для сельского хозяйства в
особенности: именно способ распределения готовых продуктов должен давать
стимул к повышению производительности труда. Коллективизация в целом не
вышла еще из стадии первых опытов. Приходится пожалеть, что для этих опытов
сразу взяты были слишком широкие масштабы.
По общему правилу можно, следовательно, сказать, что успехи
планирования наиболее очевидны в тех областях, где решающую роль играет
централизованная государственная инициатива при активной поддержке наиболее
передовых частей рабочего класса. Наименьшие экономические эффекты пятилетка
дала пока в тех областях, которые требуют участия больших человеческих масс,
особенно крестьянских, и предполагают систематическое повышение их
культурного и технического уровня. Противоречие между городом и деревней
есть самая тяжкая часть наследства царизма, который сочетал в своей
экономике кочевое варварство с новейшей техникой. Рост советской
промышленности подготовил первые предпосылки для реорганизации замледелия и
оздоровления взаимоотношений города и деревни в будущем. Но самые успехи
промышленности были приобретены ценою обострения взаимоотношений между
городом и деревней в настоящем. Здесь приходится расплачиваться не только за
историческое прошлое, но и за свежие грехи советской бюрократии, которая
слишком торопливо замещает культурно-экономические факторы чисто
административными.
По этой линии развертываются в течение последних лет глубокие
разногласия между так называемой "оппозицией", к которой принадлежит автор
этих строк, и правящей ныне фракцией. Новый общественный строй не может
быть, по нашему несокрушимому убеждению, создан по готовым чертежам
бюрократии. План есть только рабочая гипотеза. Выполнение плана означает
неизбежно его радикальную переделку теми массами, жизненные интересы которых
находят свое выражение в плане. Бесконтрольная бюрократия будет неизбежно
накоплять противоречия и диспропорции. Только организованное трудящееся
население, активно участвующее в выработке и проведении плана, способно
своевременно сигнализировать об его недостатках и достигать их исправления.
Плановое начало без действительной активной и гибкой советской демократии в
городе и деревне таит в себе величайшие опасности административного
авантюризма. Острые продовольственные и иные затруднения должны быть
признаны непосредственным результатом происшедшей за последние годы
бюрократизации советского режима. Но эта большая тема, в которой экономика
связывается тесным узлом с политикой, не входит непосредственно в рамки
нашей статьи.
Ждать уже в ближайшие месяцы и годы осуществления экономической
гармонии на территории бывшей царской России было бы наивнейшей утопией.
Утверждать, что в СССР уже "осуществлен социализм" значит издеваться над
фактами и идеями. Главная работа еще впереди. Противоречия и кризисы еще
неизбежны. Чтобы не впасть в малодушие и уныние, нужно успехи и неудачи
планового строительства рассматривать в большой исторической перспективе,
измеряющейся не годами, а рядом десятилетий.
Либеральный капитализм в эпоху своего подъема и расцвета разрешил
проблему хозяйственных пропорций посредством свободной игры спроса и
предложения и периодических колебаний конъюнктуры. Современный,
монополистский капитализм при всем могуществе своих технических средств
беспомощно уперся в проблему пропорций, которая стоит перед ним как проблема
"сбыта". Национализация средств производства и обращения создала в СССР
предпосылки для планового разрешения проблемы пропорций. Автоматическая игра
спроса и предложения заменяется учетом, статистическим предвидением,
административным руководством. Материальные и психологические трудности не
исчезли при этом, а оказались переведены на язык планового руководства. Если
капитализм складывался и рос в течение столетий, то новое плановое хозяйство
требует по крайней мере нескольких десятилетий, чтобы выработать и проверить
свои основные методы и воспитать необходимые кадры руководителей и
исполнителей. Задача вполне разрешима - не нужно только объявлять ее уже
разрешенной.
Она тем менее может считаться разрешенной, что, несмотря на
национализацию средств производства и монополию внешней торговли, Советский
Союз отнюдь не отделен от остального мира непроницаемой стеной. Ход его
экономического строительства в огромной степени зависит от того, что
станется в течение ближайших десятилетий с хозяйством Европы и всего мира,
которое бьется ныне в конвульсиях ужасающего кризиса. Здесь мы подходим
вплотную к вопросу о возможных экономических взаимоотношениях Советского
Союза и Соединенных Штатов С[еверной] Америки.
При коренном различии социальных систем американское хозяйство имеет с
советским хозяйством две общие черты: грандиозность масштабов и
концентрированный характер средств производства, по крайней мере в
промышленности. При смелости и проницательности с обеих сторон экономическое
сотрудничество может получить на этих основах небывалый в истории размах.
Новые хозяйственные методы, применяемые сейчас в Соед[иненных] Штатах,
основаны на государственном планировании при сохранении частной
собственности на средства производства219. Входить в оценку этих методов
здесь не место. Проверка будет дана опытом. Ясно, однако, что даже при самых
благоприятных результатах опыта внутреннее планирование должно упереться в
вопросы внешней торговли. Поддается ли она контролю разума? Лондонская
конференция220 дала на этот счет красноречивый ответ. Отказаться от развития
экспорта означало бы для Соед[иненных] Штатов отказаться от развития вообще.
Между тем на карте мировой торговли есть сектор, который допускает
планирование уже сейчас. Это торговля с СССР. С карандашом в руках можно
наметить схему взаимоотношений между двумя гигантскими государствами,
гипотетический план обмена, развертывающегося по системе спирали.
При всех недочетах и противоречиях советское хозяйство позволяет
гораздо лучше заглядывать вперед, чем, скажем, насквозь больное хозяйство
Германии. У американского правительства, которое силою вещей стало сейчас
неизмеримо ближе к вопросам хозяйства, чем стояло какое-либо правительство
заокеанской республики, имеются, при условии установления нормальных
дипломатических отношений, достаточные возможности для правильного и
систематического ознакомления со всеми процессами советского хозяйства, а
следовательно, и для определения "коэффициентов риска", заложенных в
американско-советских экономических отношениях. Если на нашей потрясенной
неурядицами планете, в атмосфере новых военных опасностей и кровавых
потрясений, остается еще хозяйственный опыт, который заслуживает того, чтоб
его проделать до конца, так этот опыт советско-американского сотрудничества.
Л. Троцкий
7 сентября 1933 г.
New York
7 сент[ября] 1933 [г.]
Либеру
1. Чек на 1070 фр[анков] получен.
2. Посылаю вам книгу Николаевского222 "Азеф" на немецком языке. Автор -
серьезный исследователь революционного движения. Его книга основана на
крайне добросовестном изучении архивов и материалов. В то же время она
представляет собою своего рода уголовный роман. Я думаю, что книга может
найти в Америке значительный сбыт. Может быть, вам удастся найти для нее
издателя? Книга во всех отношениях заслуживает этого. Я готов со своей
стороны оказать будущему издателю содействие в деле "рекламирования" книги.
У меня есть также русский экземпляр книги, который я немедленно вышлю вам,
если дело устроится и если перевод будет сделан с русского оригинала.
3. По поводу книги о Ленине223 вам вкратце уже написано. Предлагаемые
Ф.В.224 условия значительно хуже условий, предлагаемых английским издателем,
который хочет иметь также американские права. Я согласился бы отделить
американские права от английских лишь при значительном улучшении
предложенных вами условий. Именно: а) аванс должен быть повышен минимум до
5.000 долларов, б) ввиду полной неизвестности относительно судьбы доллара
вся сумма должна быть выплачена единовременно при заключении договора или
же, в случае рассрочки, автор должен быть застрахован от дальнейшего падения
доллара, в) рассрочка мыслима в таком виде: при заключении договора и не
позже 1 января издательство уплачивает 2500 долларов, первого июля 1934 г.
издательство уплачивает 2500 дол[ларов].
4. Я начинаю сдавать рукопись переводчику по частям с 1 июля 1934 г. и
заканчиваю сдачу 1 января 1935 г.
5. В качестве компенсации издателю (на случай смерти и проч.) я могу
заранее предоставить все авторские права на будущие издания моей
автобиографии и "Истории русской революции" в Америке.
6. Общий размер книги не менее 400 страниц и не более моей
автобиографии.
[Л.Д.Троцкий]
[Письмо Н.И.Седовой]
8 сент[ября] 1933 [г.]
Милая Наталочка, от тебя - после первого письма - ничего нет. Беспокоит
меня, не пропало ли твое письмо (некоторые письма приходят со странными
запозданиями). Возможно, конечно, что ты так "забегалась" - без квартиры? -
что и написать не могла. У меня все довольно благополучно. Доктор делает мне
по утрам уколы мышьяка со стрихнином: нашел, что у меня только 4.100
красн[ых] кров[яных] шариков вместо 5.000 (на опред[еленную] единицу объема
- забыл какую). В отношении малярии и гриппа он исходит приблизительно из
отрицания обоих и пытается доискаться, в чем дело. Подагру он также
"отрицает": редкая болезнь, преимущественно английская; но здесь вопрос
терминологии, - немцы, как и французы, не злоупотребляют именем подагры для
разных, хотя и родственных процессов. Доктор разрешил мне персики и груши,
сам принес хороших фруктов, принес Nijol (вместо Lactobil225), Nijol,
по-видимому, действительно лучше... Темп[ература] около 37 , потею, но
меньше, - чай днем перестал пить, чтобы не потеть. Сплю неплохо, диктую, с
собаками провожу час-полтора, в четыре приема. Американск[ий] агент пишет,
что статьи идут хорошо, требует продолжения. Я вчера послал две небольшие
статьи. От анг[лийского] изд[ателя] ответа еще нет: возможно, что опять
задержалось письмо, как в прошлый раз. Есть письмо от Фишера: ничего нового,
ждет, боится.
Говорят, что 15 сент[ября] кончается лето. Куродо приезжал сюда и
приглашал на охоту - он знаток дела. Но у меня охота к охоте как-то пропала:
думаю, временно. Просто обильное потение смыло с меня всякие грешные
страсти.
Из Лиги слухи не очень хороши; но дело не только в интригах: правление
совершенно игнорирует организацию, аристократически-деляческий душок
(Навилль-Раймон). Придется им, по-видимому, на этот раз пострадать...
Получил очень милое письмо от Анри [Молинье], но еще не ответил ему. Если
увидишь его, передай ему мой горячий привет. Очень дельное письмо от Вана (о
состоянии Лиги). Прерываю: надо мерить температуру. Может быть, сегодня и не
удастся больше написать. Будь здорова, родненькая, пиши о себе, хоть