Страница:
Мура занимают "Ирландские мелодии", выходившие с 1807 по 1834 г. отдельными
выпусками.
Творчество Мура противоречиво. В нем звучат отклики на освободительные
движения его эпохи - и это самое ценное, что есть в лирике и сатирах Мура.
Но нередко в его произведениях сказывается и ограничивающее, отрицательное
воздействие идей "либерального движения" английской буржуазии, помешавшее
развернуться полностью большому поэтическому таланту Мура.
Мур был близок к партии вигов, но тяготел и к революционному движению
своей эпохи, сочувственно относился к борьбе Ирландии за освобождение. Он во
многом не разделял взглядов среды, воспитавшей его, лично знал некоторых
участников национально-освободительного движения, в частности Роберта
Эммета, был очевидцем трагических событий, разыгравшихся в Ирландии в период
подавления национально-освободительных восстаний 1798 и 1803 гг. Сам Мур не
принимал участия в патриотической борьбе против английских колонизаторов, но
она оказала на него большое воздействие, вдохновив поэта на лучшие из его
произведений. Это понимал сам Мур. "Моя поэзия, - замечает он в своем
дневнике (ноябрь 1825 г.), - была бы, возможно, гораздо более мужественной,
если бы не "будуарное" воспитание, полученное мною. Единственным, что
действительно способствовало моему духовному росту и возмужанию, были
могущественные политические страсти, которые кипели вокруг меня, когда я был
еще подростком, и возбуждали во мне самый пылкий и глубокий интерес".
Далеко не сразу, однако, обратился молодой поэт к изображению страданий
и подвигов ирландского народа. Первые сборники стихов Мура - среди них
особенно "Стихи Томаса Маленького" (1801) - были аполитичны, дышали
самодовольным эпикурейством, обнаруживали тяготение молодого поэта к книжным
образам и формальной изысканности.
Но в ходе развития национально-освободительной борьбы в Ирландии и
укрепления демократической оппозиции в Англии, куда переселился Мур, его
анакреонтический гедонизм, примитивная эпикурейская философия его
подражательной анакреонтической лирики, резко осужденная Байроном в
"Английских бардах и шотландских обозревателях", не выдержали проверки
жизнью. В "Ирландских мелодиях" (Irish Melodies, 1807-1834) борьба и скорбь
ирландского народа стали основной темой творчества Мура. "Ирландские
мелодии" - лучшее из всего, написанного Муром. Они тесно связаны со всей
многовековой борьбой ирландцев за свою независимость.
Мур был современником того этапа в развитии ирландского национального
движения, когда его решающей силой являлось в основном ирландское
крестьянство - обездоленное, ограбленное, истребляемое, но не сдававшееся.
В Ирландии еще с середины XVIII века действовали тайные крестьянские
организации - "Справедливые ребята", "Стальные ребята", "Стальные сердца".
Иногда ирландские крестьяне выступали уже в контакте с беднейшей частью
английских поселенцев, что особенно страшило английскую администрацию.
В конце XVIII века сложилось общество "Объединенная Ирландия", в
которое вошли представители передовой ирландской буржуазной интеллигенции,
связанной с английской демократической партией. Если они и не смогли стать
подлинными вожаками крестьянского восстания, не смогли организовать его и
довести до победного конца, то, во всяком случае, способствовали созданию
связей с революционным движением во Франции и английскими якобинцами.
Ирландия превратилась в пороховой погреб: революционный взрыв, который
должен был в ней произойти, мог ускорить развязывание революционного
движения во всей Британии. Восстание началось 12 марта 1798 г.
Английское правительство, немедленно перебросив в Дублин значительные
военные силы, подавило восстание и обрушило на ирландцев жесточайшие
репрессии. Десятки тысяч ирландцев были истреблены, десятки тысяч отправлены
в ссылку, в колонии, где губительный климат и бесчеловечный тюремный режим
довершили дело карателей.
Но партизанская война продолжалась. Ирландия не покорилась, несмотря на
"унию" 1801 года, навязанную ей, невзирая на истребление руководителей
движения. В 1803 г. грянул новый революционный взрыв: Роберт Эммет, во главе
дублинских мастеровых и рабочих, попробовал нанести неожиданный удар по
опорному пункту английского могущества в Ирландии - Дублину. Восстание
Эммета тоже закончилось неудачей. Подобно многим другим деятелям
освободительного ирландского движения, Эммет был казнен.
Однако жестокий террор англичан не остановил дальнейшего развития
национально-освободительного движения в Ирландии. Такое могучее движение,
всеми своими корнями уходящее в народную толщу, не могло не создать своей
поэзии. Уже в XVIII веке сложился богатейший революционный ирландский
фольклор, родившийся в крестьянской и рабочей среде повстанцев. Наряду с
памятниками фольклорной поэзии события 1798 и 1803 гг. нашли свое отражение
в творчестве ряда ирландских поэтов - членов "Объединенной Ирландии", а
иногда и участников восстания.
Среди плеяды ирландских революционных поэтов XVIII-XIX вв. выделились
Т. Дермоди - автор стихотворения "Песни", славящего тираноборческую поэзию,
В. Дреннан, воспевший "одну из исторических побед ирландцев над англичанами
("Битва при Беал-ан-ата-буйде"), Эндрью Черри - автор стихотворения
"Трилистник" (этот символ - старый герб Ирландии - был условным
отличительным знаком повстанцев). Поэт Джемс Орр, тесно связанный с
крестьянским повстанческим движением и отправленный на каторгу, автор
замечательной "Песни об изгнании", выразил ненависть своего народа к
поработителям и веру в победу над ними.
В творчестве этих ирландских поэтов звучали непосредственные отголоски
событий национально-освободительной борьбы в Ирландии, закладывались
революционно-демократические традиции ирландской поэзии.
"Ирландские мелодии" Мура не поднимаются до революционного пафоса
народной поэзии, порожденной восстаниями 1798-1803 гг. Но лучшие стихи из
"Ирландских мелодий" насыщены настроениями и образами, которые подсказаны
поэту событиями освободительной борьбы этого времени. Образ воина,
сражающегося за свободу отчизны, - излюбленный образ "Ирландских мелодий".
Он появляется во всем живописном ореоле романтической поэтики Мура,
использующего для изображения ирландских богатырей и народное творчество, и
"Песни Оссиана" Макферсона. Отдельные штрихи национальных обычаев и уклада
придают "Ирландским мелодиям" национальный колорит.
"Ирландские мелодии" полны драматических эпизодов, в центре которых -
борьба против поработителей Ирландии. Образ Свободы, во имя которой
проливается кровь ирландских витязей, встает в песнях Мура как воплощение
самой светлой и высокой цели в человеческой жизни. В стихотворении "Помни о
славе Брайана Смелого" Мур, повествуя об ирландском воине, стяжавшем себе
бессмертие в войне с датчанами, писал:
Поведай датским псам. Свобода,
Что для ирландского народа
Пристойней жизнь отдать тебе,
Чем в рабской бедствовать судьбе!
(Перевод Д. М.).
В песне "Молодой певец" воин-бард, смертельно раненный в бою, -
Бросает в волны острый меч,
И звонкие рвет струны:
"Любовь, свободу, край родной,
О струны, пел я с вами!
Теперь как петь в стране вам той,
Где раб звучит цепями?"
(Перевод И. Козлова).
Замечательны картины ирландской природы, созданные Муром в "Ирландских
мелодиях": опираясь на ирландский фольклор, поэт смог английскими стихами
передать своеобразие красоты родного края - суровые скалистые ущелья,
шумящие леса, зелень пастбищ и лугов, стремительное течение рек, бурную и
грозную морскую стихию, чьи волны дробятся о берега Эрина. Природа
"Ирландских мелодий" - не неподвижный фон вроде "описательной поэзии"
реакционных романтиков. Природа Ирландии в стихах Мура - участница борьбы
против вражеского нашествия; она - надежный кров для витязей, сражающихся за
родину; она радуется их победам и оплакивает их гибель.
Трагедия целого народа нашла отражение в этих стихах Мура, создающих
картину страны, в которой не только люди, но и сама природа сопротивляется
ненавистным захватчикам, скорбит о своих героях.
В "Ирландских мелодиях", проникнутых высоким пафосом любви к родине,
скорбью за ее участь и гордостью за ее смелых сынов, со всей силой сказалось
незаурядное стихотворческое мастерство Мура.
Мур предназначал свои "Мелодии" для широкого распространения. Этому
способствовали их оригинальная, маршевая или песенная метрика, их звучная,
простая и вместе с тем умелая рифма, удачное сочетание лирического порыва с
эпической интонацией. К тексту стихов была приложена музыка, созданная
поэтом при участии композитора Стивенсона на основе мотивов популярных
народных песен.
Песни Мура потрясли Байрона. Он оценил их художественную новизну,
заключавшуюся в смелом соединении эпического и лирического начал в выражении
свободолюбивых и патриотических чувств. "Для меня некоторые из последних
ирландских искорок Мура - "Как луч на поверхности воды", "Когда тот, кто
любил тебя", "О, барда не вини!" и "О, имени его не называй" - значат
больше, чем все эпические поэмы, когда-либо написанные", - читаем мы в
дневнике Байрона запись от 24 ноября 1813 г. "Еврейские мелодии" Байрона
были созданы под известным влиянием "Ирландских мелодий".
Впоследствии лучшие из "Ирландских мелодий" стали широко известны как
народные песни и переходили из поколения в поколение ирландских трудящихся,
владеющих английским языком. Их пели ирландские борцы против английского ига
- фении. Их пели в США ирландские эмигранты, сражавшиеся в пору гражданской
войны в армии Севера против плантаторов Юга, против рабовладельческой
реакции.
"Ирландские мелодии" оказались наиболее значительным творческим
достижением Мура. В России их оценили поэты-декабристы и позже -
представители революционной демократии. Известен перевод одной из "мелодий"
русского поэта-революционера М. Л. Михайлова - "Мир вам, почившие братья!",
придавшего стихотворению более революционное, героическое звучание. Ряд
стихотворений из этого сборника переведен поэтом-петрашевцем А. Н.
Плещеевым.
"Ирландские мелодии" показывают, что в те годы - на раннем этапе
развития поэта - чувства демократа и патриота, искренне любившего свою
страну, еще брали в Муре верх над эгоистическим гедонизмом. Этим объясняется
и появление лучших стихов сборника, и близость Мура к Байрону. В 1814 г.
Байрон посвятил своего "Корсара" Томасу Муру, как первому барду Ирландии и
одному из "самых стойких ее патриотов". Но в "Ирландских мелодиях" постоянно
встречается одна особенность, отличающая стихи Мура от революционной поэзии
его времени. Герои Мура несут на себе печать трагической жертвенности, им
присуще чувство обреченности, оно в них сильнее, чем чувство протеста. В
этом смысле программное значение имеет стихотворение "О, барда не вини!". В
нем Мур говорит о поражении Эрина в борьбе за свободу, как об окончательном
трагическом решении судьбы страны.
Тема поражения, тема гибели героя, поднявшегося на борьбу против
угнетателей, постоянно присутствует в "Ирландских мелодиях", нависает над
ними как мрачная тень, как предостережение всем, кто возьмется снова за
оружие. Так противоречиво сочетались в "Ирландских мелодиях" ненависть к
угнетателям и любовь к родине с неверием Мура в силы народа - характерной
чертой буржуазного либерала. С этим неверием в силы народных масс связаны и
усиливающиеся в поэзии Мура мотивы разочарования и скептицизма. Они
сказались в его сатире "Скептик" (1809) и в еще большей степени в поэме
"Лалла-Рук" (Lalla Rookh, 1817), которая была ответом Мура на новый подъем
общественной борьбы в Англии. Свои размышления об английской современности
Мур вставляет в замысловатую рамку восточной повести. Принц Фераморз,
переодетый странствующим певцом, выезжает навстречу своей невесте, индийской
принцессе Лалла-Рук. В его уста вложены четыре вставные стихотворные сказки
- "Хорасанский пророк под покрывалом", "Рай и Пери", "Огнепоклонники",
"Светоч Гарема".
Две из этих вставных сказок, "Хорасанский пророк" и "Огнепоклонники",
связаны с темой восстания, с темой революционной борьбы народных масс. Мур
создает эффектные сцены сражений, озаренных то азиатским слепящим солнцем,
то заревом пылающих городов и твердынь, осаждаемых мятежными толпами, во
главе которых стоят презрительно повелевающие ими вожди-бунтари. Мур говорит
о фанатическом мужестве масс, об их жертвенной решимости погибнуть в борьбе
за свободу. Правда, всякий раз эта повесть о народе, поднимающемся против
своих угнетателей, заканчивается безрадостной картиной фатального поражения,
которое якобы обязательно ждет повстанцев.
В поэме "Хорасанский пророк" обездоленные и доведенные до отчаяния
народные массы устремляются в битву во имя достижения некоего Золотого века
- справедливого и счастливого общественного строя, которым их прельщает
лжепророк Мокканна. Мур изображает его лжецом, властолюбцем и
сладострастником, который разжег и возглавил народное движение только для
того, чтобы прорваться к власти, к богатству и установить свою собственную
диктатуру. Мур противопоставляет сценам борьбы между Мокканной и его врагами
любовную идиллию сентиментальных героев сказки - Азима и Зелики. Они
счастливы постольку, поскольку смогли укрыться от бурной общественной жизни,
обрести "свободу", но эта личная, эгоистическая "свобода" обозначает отказ
Азима от служения родине.
Действие "Огнепоклонников" развертывается в покоренном арабами Иране.
Секта огнепоклонников, хранящая веру отцов, не желает покориться иноземным
завоевателям.
Есть основания предполагать, что сюжет и образы этой сказки навеяны
трагической судьбой восстания Эммета.
Но и здесь народное восстание, руководимое витязем Гафедом, заранее
обречено на поражение. Гафед усомнился в самой идее, которой он служит. Он
полюбил Гинду - дочь арабского вождя Гассана, против которого сражаются
огнепоклонники. Любовь к чужеземке Гинде начинает пересиливать в сердце
Гафеда любовь к Ирану; любя Гинду, он не может поднять руку на ее отца; это
становится одной из причин поражения огнепоклонников. Мур не только не
осуждает слабость Гафеда, а пытается психологически оправдать ее. Поэма
"Огнепоклонники" заканчивается торжеством арабов и самосожжением Гафеда.
В сказке "Рай и Пери" поэт подчеркнул религиозно-примирительную идею,
близкую к настроениям многих произведений лэйкистов ("Прогулка" Вордсворта,
"Осорио" Кольриджа). Закоснелый грешник и богохульник, герой поэмы (образ,
полемически заостренный против героев-бунтарей "восточных поэм" Байрона)
раскаивается и примиряется с богом при виде молящегося ребенка.
Благочестивая слеза, выкатившаяся из его глаз, служит его оправданием и
платой за вознесение в Эдем.
В четвертой, заключительной сказке "Лалла-Рук" - "Светоч Гарема" -
полновластно царит удушливая атмосфера эротики. Она подчиняет себе все
чувства и помыслы действующих лиц сказки - Селима и прекрасной султанши
Нурмахаль.
Поэма "Лалла-Рук" отличается от простых и выразительных "Ирландских
мелодий" нарочитой изысканностью формы. От повествования в прозе,
рассказывающего о сватовстве принца Фераморза, Мур переходит к стихам,
которыми изложены сказки, и вновь возвращается к прозе, стилизованной в духе
переводов из "Тысячи и одной ночи".
Стих названных сказок разнообразен. Здесь и характерная английская
"героическая строфа" - пятистопные двустишия ("Хорасанский пророк"), и
четырехстопный ямб ("Рай и Пери", "Огнепоклонники"), и смешение двухдольных
и трехдольных размеров, создающее прихотливый ритмический узор "Светоча
Гарема". Мур вводит в ткань сказок песни, написанные особым стихотворным
размером. Язык "Лалла-Рук" пестрит сложными сравнениями, именами и
названиями, заимствованными Муром из литературы Ближнего Востока и Средней
Азии.
И несмотря на все эти ухищрения, "Лалла-Рук" была несравненно ниже по
своим художественным достоинствам, чем "Ирландские мелодии".
Слабые стороны поэмы "Лалла-Рук" выступают особенно рельефно при
сопоставлении ее с поэмой Шелли "Восстание Ислама" и последними песнями
"Паломничества Чайльд-Гарольда", вышедшими к тому времени. Эти произведения
звали народы Европы на штурм реакционного Священного Союза, внушали веру в
победу освободительных движений. "Лалла-Рук" не вооружала читателя, а только
разоружала его.
Эстетские тенденции новой поэмы Мура зорко подметил Пушкин. В письме
Вяземскому от 2 января 1822 г. он возмущается тем, что именно "Лалла-Рук"
выбрана для перевода Жуковским: "Жуковский меня бесит - что ему понравилось
в этом Муре, чопорном подражателе безобразному восточному воображению? Вся
Лалла-Рук не стоит десяти строчек Тристрама Шанди" {А. С. Пушкин. Полное
собр. соч. в десяти томах, т. X. М., изд. АН СССР, 1949, стр. 32.}.
В этой короткой характеристике схвачены главнейшие черты поэмы Мура -
ее искусственность, умышленная хаотичность композиции, нагромождение
неправдоподобных ситуаций, неестественность ее образов. Гениальный русский
писатель подметил и другую характерную особенность Мура. Назвав его
"чопорным подражателем", Пушкин подчеркнул ханжество Мура, его компромисс с
религией, сказавшийся и в его позднейших произведениях, и в отрицательном
отношении Мура к могучей богоборческой поэме Байрона "Каин".
Отрицательный отзыв о Муре повторяется в другом письме Пушкина (к
Гнедичу - от 27 июня 1822 г.). В нем Пушкин осуждает "уродливые повести
Мура". "С нетерпением ожидаю Шильонского узника; это не чета Пери..." {Там
же, стр. 38.}, - пишет он.
Так великий русский писатель прозорливо противопоставил поэмам Мура
творчество революционного романтика Байрона.
Наступали годы, когда борьба народных масс Европы против правительств,
сплотившихся вокруг Священного Союза, особенно обострилась (1820-1830). В
эти годы английский буржуазный либерализм настойчиво стремился завоевать
себе политическую репутацию борца за реформу.
Ожесточенные столкновения между сторонниками реформы и правительством в
Англии, новый подъем революционного движения в Италии и Испании нашли себе
отражение в ряде выступлений Мура, направленных против торийской олигархии и
Священного Союза.
В борьбе против реакции в Англии и на континенте Шелли и Байрон создали
бичующие сатирические произведения, которыми затем воспользовались как
средством политической агитации чартисты. Сатирические выступления Мура были
по-либеральному компромиссны, обходили острые вопросы, но и в его стихах
звучало осуждение европейской реакции.
Эпистолярная сатира Мура "Семейство Феджей в Париже" (The Fudge Family
in Paris, 1818), по замыслу автора, должна была разоблачить связи английских
правящих классов с реакцией на континенте и высмеять преклонение английских
светских кругов перед деятелями Священного Союза. Мур пародировал речи
Кастлри, острословил по поводу европейских монархов. Но картины светской
жизни в Париже, задуманные как сатира на высшие круги эпохи реставрации,
свелись к нескольким бытовым юморескам, лишенным серьезного содержания.
Гораздо острее и значительнее по содержанию были посвященные Байрону
"Басни для Священного Союза" (Fables for the Holy Alliance, 1823),
направленные против врагов освободительного движения, против феодального
деспотизма и его приспешников.
"Басни" открываются стихотворением "Сон", содержание которого пояснено
под заголовком - "Конец Священного Союза".
Мур напоминает читателю о ледяном доме русской императрицы Анны,
выстроенном для развлечения ее двора на льду Невы. Описывая сверкающие
ледяные хоромы, озаренные иллюминацией, Мур населяет их современными
персонажами: светской чернью Александра Первого, пестрой толпой вельмож и
коронованных особ, представляющих державы Священного Союза.
Фантастический бал в ледяном дворце - сборище европейского реакционного
сброда, справляющего свой праздник под сенью обветшалых зловещих гербов и
символов старых феодальных монархий Европы. "Сон" Мура развертывается как
политическая карикатура, напоминающая своими художественными особенностями -
соединением аллегоризма и комических конкретных деталей - распространенные в
начале XIX века сатирические картинки, посвященные современным историческим
событиям.
Но бал монархов и их прихлебателей прерывается: в ледяных палатах
звучит итальянская ария, пугающая гостей; огненный испанский танец фанданго,
врывающийся в морозные залы ледяного дворца, страшит своей пламенной
живостью злобного старика Мороза.
Могучие солнечные лучи бьют в ледяную твердыню Священного Союза и
разрушают ее. Ледяной дворец и обреченная камарилья реакции гибнут.
Освободившаяся ото льда великая река вольно и гордо несет теперь свои воды к
морю.
Язык политических образов басни понятен: итальянская ария и испанский
фанданго, эти солнечные лучи, вещающие близость позорного краха Священного
Союза, - прямое указание на освободительное движение в Италии и особенно на
борьбу испанского народа против восстановленной феодальной реакции. Мур
увидел в выступлениях итальянского и испанского народов предвестье
неизбежной гибели Священного Союза.
Сочувствие испанскому народу, вновь поднявшемуся на борьбу за
освобождение от феодального гнета, звучит в басне "Факел свободы", где
Испания названа первой из стран, зажегших этот факел; за нею следуют Италия
и Греция.
Позорной интервенции французской военщины в Испании посвящена басня
"Парик Людовика Четырнадцатого". Монархическая реакция во Франции, как
известно, добилась того, что французская армия вторглась в Испанию и
подавила вооруженной силой разраставшееся освободительное движение.
Напоминая о многократных посягательствах Франции на независимость
Испании при Людовике XIV, Мур высмеивает Людовика XVIII - последнего
Бурбона, - примеряющего на свою жирную голову парик своего предка - реликвию
французского абсолютизма. Бурбоны ничего не забыли и ничему не научились -
таков политический смысл басни.
В "Баснях для Священного Союза" Мур обращается к метрике и образам
сатирической английской баллады XVIII-XIX вв.; ироническое использование
отдельных французских выражений в басне "Парик Людовика Четырнадцатого"
звучит насмешкой над салонным жаргоном, господствовавшим в среде английской
знати.
В посвящении Байрону, предпосланном "Басням", автор упоминает о том,
что некоторые из них стали известны Байрону еще в пору пребывания обоих
поэтов в Венеции; характер посвящения таков, что весь цикл басен
воспринимается как продолжение бесед, которые Мур вел с Байроном в Венеции,
как иллюстрация к этим беседам.
Возможно, что под влиянием Байрона, в частности - "Паломничества
Чайльд-Гарольда" (песни III и IV), написана поэма "Дорожные рифмы" -
своеобразный дневник в стихах.
В поэтическом изображении своего путешествия по Швейцарии и Италии Мур
уделяет внимание и историческим традициям этих стран. В частности, обширное
лирическое отступление посвящено "последнему трибуну" Рима - итальянскому
патриоту XIV века Кола ди Риенци, пытавшемуся провозгласить в Риме
республику.
Но у Байрона исторические реминисценции служат поводом для того, чтобы
напомнить современникам о революционных традициях их народа и тем
воодушевить их в борьбе за свободу. У Мура рассказ о Риенци - только
поэтическое воспоминание, хотя и согретое сочувствием к Риенци, к его мечте
о единой и свободной Италии. Переписка обоих поэтов свидетельствует об
углублении возникших между ними разногласий. Мур порицал вольнодумство
"Каина", реалистическую смелость "Дон-Жуана". В свою очередь, Байрон
возмущался "уступчивостью" Мура, обработавшего свою поэму "Любовь ангелов"
(на тему "Неба и земли" Байрона) в соответствии с ханжескими требованиями
буржуазных читателей.
"Басни для Священного Союза" и "Дорожные рифмы" - последние
значительные выступления Мура. После смерти Байрона он уже не поднимался до
создания подлинно художественных произведений. Новые переиздания "Ирландских
мелодий" уже не прибавляли к старому тексту ничего, что было бы достойно
издания 1807 года.
Мур обманул доверие Байрона, завещавшего ему свои записки, и под
давлением светской черни, опасавшейся посмертных разоблачений великого
поэта, согласился сжечь эту драгоценную рукопись. Его книга "Письма и
дневники лорда Байрона, с заметками о его жизни" (Letters and Journals of
Lord Byron, with Notices of his Life, 2 vols, 1830), дававшая во многом
неверную, фальсифицированную характеристику поэта, свидетельствовала о
возросшем влиянии английского либерализма на Т. Мура.
Обострение классовой борьбы в английском обществе 20-х годов нашло себе
отражение в творчестве Вильяма Хэзлитта (William Hazlitt, 1778-1830).
Сын священника-сектанта, Хэзлитт отказался от богословского образования
по политическим соображениям. Литературную деятельность начал в 1805 г. Ему
принадлежит ряд работ по вопросам философии, политической экономии,
выпусками.
Творчество Мура противоречиво. В нем звучат отклики на освободительные
движения его эпохи - и это самое ценное, что есть в лирике и сатирах Мура.
Но нередко в его произведениях сказывается и ограничивающее, отрицательное
воздействие идей "либерального движения" английской буржуазии, помешавшее
развернуться полностью большому поэтическому таланту Мура.
Мур был близок к партии вигов, но тяготел и к революционному движению
своей эпохи, сочувственно относился к борьбе Ирландии за освобождение. Он во
многом не разделял взглядов среды, воспитавшей его, лично знал некоторых
участников национально-освободительного движения, в частности Роберта
Эммета, был очевидцем трагических событий, разыгравшихся в Ирландии в период
подавления национально-освободительных восстаний 1798 и 1803 гг. Сам Мур не
принимал участия в патриотической борьбе против английских колонизаторов, но
она оказала на него большое воздействие, вдохновив поэта на лучшие из его
произведений. Это понимал сам Мур. "Моя поэзия, - замечает он в своем
дневнике (ноябрь 1825 г.), - была бы, возможно, гораздо более мужественной,
если бы не "будуарное" воспитание, полученное мною. Единственным, что
действительно способствовало моему духовному росту и возмужанию, были
могущественные политические страсти, которые кипели вокруг меня, когда я был
еще подростком, и возбуждали во мне самый пылкий и глубокий интерес".
Далеко не сразу, однако, обратился молодой поэт к изображению страданий
и подвигов ирландского народа. Первые сборники стихов Мура - среди них
особенно "Стихи Томаса Маленького" (1801) - были аполитичны, дышали
самодовольным эпикурейством, обнаруживали тяготение молодого поэта к книжным
образам и формальной изысканности.
Но в ходе развития национально-освободительной борьбы в Ирландии и
укрепления демократической оппозиции в Англии, куда переселился Мур, его
анакреонтический гедонизм, примитивная эпикурейская философия его
подражательной анакреонтической лирики, резко осужденная Байроном в
"Английских бардах и шотландских обозревателях", не выдержали проверки
жизнью. В "Ирландских мелодиях" (Irish Melodies, 1807-1834) борьба и скорбь
ирландского народа стали основной темой творчества Мура. "Ирландские
мелодии" - лучшее из всего, написанного Муром. Они тесно связаны со всей
многовековой борьбой ирландцев за свою независимость.
Мур был современником того этапа в развитии ирландского национального
движения, когда его решающей силой являлось в основном ирландское
крестьянство - обездоленное, ограбленное, истребляемое, но не сдававшееся.
В Ирландии еще с середины XVIII века действовали тайные крестьянские
организации - "Справедливые ребята", "Стальные ребята", "Стальные сердца".
Иногда ирландские крестьяне выступали уже в контакте с беднейшей частью
английских поселенцев, что особенно страшило английскую администрацию.
В конце XVIII века сложилось общество "Объединенная Ирландия", в
которое вошли представители передовой ирландской буржуазной интеллигенции,
связанной с английской демократической партией. Если они и не смогли стать
подлинными вожаками крестьянского восстания, не смогли организовать его и
довести до победного конца, то, во всяком случае, способствовали созданию
связей с революционным движением во Франции и английскими якобинцами.
Ирландия превратилась в пороховой погреб: революционный взрыв, который
должен был в ней произойти, мог ускорить развязывание революционного
движения во всей Британии. Восстание началось 12 марта 1798 г.
Английское правительство, немедленно перебросив в Дублин значительные
военные силы, подавило восстание и обрушило на ирландцев жесточайшие
репрессии. Десятки тысяч ирландцев были истреблены, десятки тысяч отправлены
в ссылку, в колонии, где губительный климат и бесчеловечный тюремный режим
довершили дело карателей.
Но партизанская война продолжалась. Ирландия не покорилась, несмотря на
"унию" 1801 года, навязанную ей, невзирая на истребление руководителей
движения. В 1803 г. грянул новый революционный взрыв: Роберт Эммет, во главе
дублинских мастеровых и рабочих, попробовал нанести неожиданный удар по
опорному пункту английского могущества в Ирландии - Дублину. Восстание
Эммета тоже закончилось неудачей. Подобно многим другим деятелям
освободительного ирландского движения, Эммет был казнен.
Однако жестокий террор англичан не остановил дальнейшего развития
национально-освободительного движения в Ирландии. Такое могучее движение,
всеми своими корнями уходящее в народную толщу, не могло не создать своей
поэзии. Уже в XVIII веке сложился богатейший революционный ирландский
фольклор, родившийся в крестьянской и рабочей среде повстанцев. Наряду с
памятниками фольклорной поэзии события 1798 и 1803 гг. нашли свое отражение
в творчестве ряда ирландских поэтов - членов "Объединенной Ирландии", а
иногда и участников восстания.
Среди плеяды ирландских революционных поэтов XVIII-XIX вв. выделились
Т. Дермоди - автор стихотворения "Песни", славящего тираноборческую поэзию,
В. Дреннан, воспевший "одну из исторических побед ирландцев над англичанами
("Битва при Беал-ан-ата-буйде"), Эндрью Черри - автор стихотворения
"Трилистник" (этот символ - старый герб Ирландии - был условным
отличительным знаком повстанцев). Поэт Джемс Орр, тесно связанный с
крестьянским повстанческим движением и отправленный на каторгу, автор
замечательной "Песни об изгнании", выразил ненависть своего народа к
поработителям и веру в победу над ними.
В творчестве этих ирландских поэтов звучали непосредственные отголоски
событий национально-освободительной борьбы в Ирландии, закладывались
революционно-демократические традиции ирландской поэзии.
"Ирландские мелодии" Мура не поднимаются до революционного пафоса
народной поэзии, порожденной восстаниями 1798-1803 гг. Но лучшие стихи из
"Ирландских мелодий" насыщены настроениями и образами, которые подсказаны
поэту событиями освободительной борьбы этого времени. Образ воина,
сражающегося за свободу отчизны, - излюбленный образ "Ирландских мелодий".
Он появляется во всем живописном ореоле романтической поэтики Мура,
использующего для изображения ирландских богатырей и народное творчество, и
"Песни Оссиана" Макферсона. Отдельные штрихи национальных обычаев и уклада
придают "Ирландским мелодиям" национальный колорит.
"Ирландские мелодии" полны драматических эпизодов, в центре которых -
борьба против поработителей Ирландии. Образ Свободы, во имя которой
проливается кровь ирландских витязей, встает в песнях Мура как воплощение
самой светлой и высокой цели в человеческой жизни. В стихотворении "Помни о
славе Брайана Смелого" Мур, повествуя об ирландском воине, стяжавшем себе
бессмертие в войне с датчанами, писал:
Поведай датским псам. Свобода,
Что для ирландского народа
Пристойней жизнь отдать тебе,
Чем в рабской бедствовать судьбе!
(Перевод Д. М.).
В песне "Молодой певец" воин-бард, смертельно раненный в бою, -
Бросает в волны острый меч,
И звонкие рвет струны:
"Любовь, свободу, край родной,
О струны, пел я с вами!
Теперь как петь в стране вам той,
Где раб звучит цепями?"
(Перевод И. Козлова).
Замечательны картины ирландской природы, созданные Муром в "Ирландских
мелодиях": опираясь на ирландский фольклор, поэт смог английскими стихами
передать своеобразие красоты родного края - суровые скалистые ущелья,
шумящие леса, зелень пастбищ и лугов, стремительное течение рек, бурную и
грозную морскую стихию, чьи волны дробятся о берега Эрина. Природа
"Ирландских мелодий" - не неподвижный фон вроде "описательной поэзии"
реакционных романтиков. Природа Ирландии в стихах Мура - участница борьбы
против вражеского нашествия; она - надежный кров для витязей, сражающихся за
родину; она радуется их победам и оплакивает их гибель.
Трагедия целого народа нашла отражение в этих стихах Мура, создающих
картину страны, в которой не только люди, но и сама природа сопротивляется
ненавистным захватчикам, скорбит о своих героях.
В "Ирландских мелодиях", проникнутых высоким пафосом любви к родине,
скорбью за ее участь и гордостью за ее смелых сынов, со всей силой сказалось
незаурядное стихотворческое мастерство Мура.
Мур предназначал свои "Мелодии" для широкого распространения. Этому
способствовали их оригинальная, маршевая или песенная метрика, их звучная,
простая и вместе с тем умелая рифма, удачное сочетание лирического порыва с
эпической интонацией. К тексту стихов была приложена музыка, созданная
поэтом при участии композитора Стивенсона на основе мотивов популярных
народных песен.
Песни Мура потрясли Байрона. Он оценил их художественную новизну,
заключавшуюся в смелом соединении эпического и лирического начал в выражении
свободолюбивых и патриотических чувств. "Для меня некоторые из последних
ирландских искорок Мура - "Как луч на поверхности воды", "Когда тот, кто
любил тебя", "О, барда не вини!" и "О, имени его не называй" - значат
больше, чем все эпические поэмы, когда-либо написанные", - читаем мы в
дневнике Байрона запись от 24 ноября 1813 г. "Еврейские мелодии" Байрона
были созданы под известным влиянием "Ирландских мелодий".
Впоследствии лучшие из "Ирландских мелодий" стали широко известны как
народные песни и переходили из поколения в поколение ирландских трудящихся,
владеющих английским языком. Их пели ирландские борцы против английского ига
- фении. Их пели в США ирландские эмигранты, сражавшиеся в пору гражданской
войны в армии Севера против плантаторов Юга, против рабовладельческой
реакции.
"Ирландские мелодии" оказались наиболее значительным творческим
достижением Мура. В России их оценили поэты-декабристы и позже -
представители революционной демократии. Известен перевод одной из "мелодий"
русского поэта-революционера М. Л. Михайлова - "Мир вам, почившие братья!",
придавшего стихотворению более революционное, героическое звучание. Ряд
стихотворений из этого сборника переведен поэтом-петрашевцем А. Н.
Плещеевым.
"Ирландские мелодии" показывают, что в те годы - на раннем этапе
развития поэта - чувства демократа и патриота, искренне любившего свою
страну, еще брали в Муре верх над эгоистическим гедонизмом. Этим объясняется
и появление лучших стихов сборника, и близость Мура к Байрону. В 1814 г.
Байрон посвятил своего "Корсара" Томасу Муру, как первому барду Ирландии и
одному из "самых стойких ее патриотов". Но в "Ирландских мелодиях" постоянно
встречается одна особенность, отличающая стихи Мура от революционной поэзии
его времени. Герои Мура несут на себе печать трагической жертвенности, им
присуще чувство обреченности, оно в них сильнее, чем чувство протеста. В
этом смысле программное значение имеет стихотворение "О, барда не вини!". В
нем Мур говорит о поражении Эрина в борьбе за свободу, как об окончательном
трагическом решении судьбы страны.
Тема поражения, тема гибели героя, поднявшегося на борьбу против
угнетателей, постоянно присутствует в "Ирландских мелодиях", нависает над
ними как мрачная тень, как предостережение всем, кто возьмется снова за
оружие. Так противоречиво сочетались в "Ирландских мелодиях" ненависть к
угнетателям и любовь к родине с неверием Мура в силы народа - характерной
чертой буржуазного либерала. С этим неверием в силы народных масс связаны и
усиливающиеся в поэзии Мура мотивы разочарования и скептицизма. Они
сказались в его сатире "Скептик" (1809) и в еще большей степени в поэме
"Лалла-Рук" (Lalla Rookh, 1817), которая была ответом Мура на новый подъем
общественной борьбы в Англии. Свои размышления об английской современности
Мур вставляет в замысловатую рамку восточной повести. Принц Фераморз,
переодетый странствующим певцом, выезжает навстречу своей невесте, индийской
принцессе Лалла-Рук. В его уста вложены четыре вставные стихотворные сказки
- "Хорасанский пророк под покрывалом", "Рай и Пери", "Огнепоклонники",
"Светоч Гарема".
Две из этих вставных сказок, "Хорасанский пророк" и "Огнепоклонники",
связаны с темой восстания, с темой революционной борьбы народных масс. Мур
создает эффектные сцены сражений, озаренных то азиатским слепящим солнцем,
то заревом пылающих городов и твердынь, осаждаемых мятежными толпами, во
главе которых стоят презрительно повелевающие ими вожди-бунтари. Мур говорит
о фанатическом мужестве масс, об их жертвенной решимости погибнуть в борьбе
за свободу. Правда, всякий раз эта повесть о народе, поднимающемся против
своих угнетателей, заканчивается безрадостной картиной фатального поражения,
которое якобы обязательно ждет повстанцев.
В поэме "Хорасанский пророк" обездоленные и доведенные до отчаяния
народные массы устремляются в битву во имя достижения некоего Золотого века
- справедливого и счастливого общественного строя, которым их прельщает
лжепророк Мокканна. Мур изображает его лжецом, властолюбцем и
сладострастником, который разжег и возглавил народное движение только для
того, чтобы прорваться к власти, к богатству и установить свою собственную
диктатуру. Мур противопоставляет сценам борьбы между Мокканной и его врагами
любовную идиллию сентиментальных героев сказки - Азима и Зелики. Они
счастливы постольку, поскольку смогли укрыться от бурной общественной жизни,
обрести "свободу", но эта личная, эгоистическая "свобода" обозначает отказ
Азима от служения родине.
Действие "Огнепоклонников" развертывается в покоренном арабами Иране.
Секта огнепоклонников, хранящая веру отцов, не желает покориться иноземным
завоевателям.
Есть основания предполагать, что сюжет и образы этой сказки навеяны
трагической судьбой восстания Эммета.
Но и здесь народное восстание, руководимое витязем Гафедом, заранее
обречено на поражение. Гафед усомнился в самой идее, которой он служит. Он
полюбил Гинду - дочь арабского вождя Гассана, против которого сражаются
огнепоклонники. Любовь к чужеземке Гинде начинает пересиливать в сердце
Гафеда любовь к Ирану; любя Гинду, он не может поднять руку на ее отца; это
становится одной из причин поражения огнепоклонников. Мур не только не
осуждает слабость Гафеда, а пытается психологически оправдать ее. Поэма
"Огнепоклонники" заканчивается торжеством арабов и самосожжением Гафеда.
В сказке "Рай и Пери" поэт подчеркнул религиозно-примирительную идею,
близкую к настроениям многих произведений лэйкистов ("Прогулка" Вордсворта,
"Осорио" Кольриджа). Закоснелый грешник и богохульник, герой поэмы (образ,
полемически заостренный против героев-бунтарей "восточных поэм" Байрона)
раскаивается и примиряется с богом при виде молящегося ребенка.
Благочестивая слеза, выкатившаяся из его глаз, служит его оправданием и
платой за вознесение в Эдем.
В четвертой, заключительной сказке "Лалла-Рук" - "Светоч Гарема" -
полновластно царит удушливая атмосфера эротики. Она подчиняет себе все
чувства и помыслы действующих лиц сказки - Селима и прекрасной султанши
Нурмахаль.
Поэма "Лалла-Рук" отличается от простых и выразительных "Ирландских
мелодий" нарочитой изысканностью формы. От повествования в прозе,
рассказывающего о сватовстве принца Фераморза, Мур переходит к стихам,
которыми изложены сказки, и вновь возвращается к прозе, стилизованной в духе
переводов из "Тысячи и одной ночи".
Стих названных сказок разнообразен. Здесь и характерная английская
"героическая строфа" - пятистопные двустишия ("Хорасанский пророк"), и
четырехстопный ямб ("Рай и Пери", "Огнепоклонники"), и смешение двухдольных
и трехдольных размеров, создающее прихотливый ритмический узор "Светоча
Гарема". Мур вводит в ткань сказок песни, написанные особым стихотворным
размером. Язык "Лалла-Рук" пестрит сложными сравнениями, именами и
названиями, заимствованными Муром из литературы Ближнего Востока и Средней
Азии.
И несмотря на все эти ухищрения, "Лалла-Рук" была несравненно ниже по
своим художественным достоинствам, чем "Ирландские мелодии".
Слабые стороны поэмы "Лалла-Рук" выступают особенно рельефно при
сопоставлении ее с поэмой Шелли "Восстание Ислама" и последними песнями
"Паломничества Чайльд-Гарольда", вышедшими к тому времени. Эти произведения
звали народы Европы на штурм реакционного Священного Союза, внушали веру в
победу освободительных движений. "Лалла-Рук" не вооружала читателя, а только
разоружала его.
Эстетские тенденции новой поэмы Мура зорко подметил Пушкин. В письме
Вяземскому от 2 января 1822 г. он возмущается тем, что именно "Лалла-Рук"
выбрана для перевода Жуковским: "Жуковский меня бесит - что ему понравилось
в этом Муре, чопорном подражателе безобразному восточному воображению? Вся
Лалла-Рук не стоит десяти строчек Тристрама Шанди" {А. С. Пушкин. Полное
собр. соч. в десяти томах, т. X. М., изд. АН СССР, 1949, стр. 32.}.
В этой короткой характеристике схвачены главнейшие черты поэмы Мура -
ее искусственность, умышленная хаотичность композиции, нагромождение
неправдоподобных ситуаций, неестественность ее образов. Гениальный русский
писатель подметил и другую характерную особенность Мура. Назвав его
"чопорным подражателем", Пушкин подчеркнул ханжество Мура, его компромисс с
религией, сказавшийся и в его позднейших произведениях, и в отрицательном
отношении Мура к могучей богоборческой поэме Байрона "Каин".
Отрицательный отзыв о Муре повторяется в другом письме Пушкина (к
Гнедичу - от 27 июня 1822 г.). В нем Пушкин осуждает "уродливые повести
Мура". "С нетерпением ожидаю Шильонского узника; это не чета Пери..." {Там
же, стр. 38.}, - пишет он.
Так великий русский писатель прозорливо противопоставил поэмам Мура
творчество революционного романтика Байрона.
Наступали годы, когда борьба народных масс Европы против правительств,
сплотившихся вокруг Священного Союза, особенно обострилась (1820-1830). В
эти годы английский буржуазный либерализм настойчиво стремился завоевать
себе политическую репутацию борца за реформу.
Ожесточенные столкновения между сторонниками реформы и правительством в
Англии, новый подъем революционного движения в Италии и Испании нашли себе
отражение в ряде выступлений Мура, направленных против торийской олигархии и
Священного Союза.
В борьбе против реакции в Англии и на континенте Шелли и Байрон создали
бичующие сатирические произведения, которыми затем воспользовались как
средством политической агитации чартисты. Сатирические выступления Мура были
по-либеральному компромиссны, обходили острые вопросы, но и в его стихах
звучало осуждение европейской реакции.
Эпистолярная сатира Мура "Семейство Феджей в Париже" (The Fudge Family
in Paris, 1818), по замыслу автора, должна была разоблачить связи английских
правящих классов с реакцией на континенте и высмеять преклонение английских
светских кругов перед деятелями Священного Союза. Мур пародировал речи
Кастлри, острословил по поводу европейских монархов. Но картины светской
жизни в Париже, задуманные как сатира на высшие круги эпохи реставрации,
свелись к нескольким бытовым юморескам, лишенным серьезного содержания.
Гораздо острее и значительнее по содержанию были посвященные Байрону
"Басни для Священного Союза" (Fables for the Holy Alliance, 1823),
направленные против врагов освободительного движения, против феодального
деспотизма и его приспешников.
"Басни" открываются стихотворением "Сон", содержание которого пояснено
под заголовком - "Конец Священного Союза".
Мур напоминает читателю о ледяном доме русской императрицы Анны,
выстроенном для развлечения ее двора на льду Невы. Описывая сверкающие
ледяные хоромы, озаренные иллюминацией, Мур населяет их современными
персонажами: светской чернью Александра Первого, пестрой толпой вельмож и
коронованных особ, представляющих державы Священного Союза.
Фантастический бал в ледяном дворце - сборище европейского реакционного
сброда, справляющего свой праздник под сенью обветшалых зловещих гербов и
символов старых феодальных монархий Европы. "Сон" Мура развертывается как
политическая карикатура, напоминающая своими художественными особенностями -
соединением аллегоризма и комических конкретных деталей - распространенные в
начале XIX века сатирические картинки, посвященные современным историческим
событиям.
Но бал монархов и их прихлебателей прерывается: в ледяных палатах
звучит итальянская ария, пугающая гостей; огненный испанский танец фанданго,
врывающийся в морозные залы ледяного дворца, страшит своей пламенной
живостью злобного старика Мороза.
Могучие солнечные лучи бьют в ледяную твердыню Священного Союза и
разрушают ее. Ледяной дворец и обреченная камарилья реакции гибнут.
Освободившаяся ото льда великая река вольно и гордо несет теперь свои воды к
морю.
Язык политических образов басни понятен: итальянская ария и испанский
фанданго, эти солнечные лучи, вещающие близость позорного краха Священного
Союза, - прямое указание на освободительное движение в Италии и особенно на
борьбу испанского народа против восстановленной феодальной реакции. Мур
увидел в выступлениях итальянского и испанского народов предвестье
неизбежной гибели Священного Союза.
Сочувствие испанскому народу, вновь поднявшемуся на борьбу за
освобождение от феодального гнета, звучит в басне "Факел свободы", где
Испания названа первой из стран, зажегших этот факел; за нею следуют Италия
и Греция.
Позорной интервенции французской военщины в Испании посвящена басня
"Парик Людовика Четырнадцатого". Монархическая реакция во Франции, как
известно, добилась того, что французская армия вторглась в Испанию и
подавила вооруженной силой разраставшееся освободительное движение.
Напоминая о многократных посягательствах Франции на независимость
Испании при Людовике XIV, Мур высмеивает Людовика XVIII - последнего
Бурбона, - примеряющего на свою жирную голову парик своего предка - реликвию
французского абсолютизма. Бурбоны ничего не забыли и ничему не научились -
таков политический смысл басни.
В "Баснях для Священного Союза" Мур обращается к метрике и образам
сатирической английской баллады XVIII-XIX вв.; ироническое использование
отдельных французских выражений в басне "Парик Людовика Четырнадцатого"
звучит насмешкой над салонным жаргоном, господствовавшим в среде английской
знати.
В посвящении Байрону, предпосланном "Басням", автор упоминает о том,
что некоторые из них стали известны Байрону еще в пору пребывания обоих
поэтов в Венеции; характер посвящения таков, что весь цикл басен
воспринимается как продолжение бесед, которые Мур вел с Байроном в Венеции,
как иллюстрация к этим беседам.
Возможно, что под влиянием Байрона, в частности - "Паломничества
Чайльд-Гарольда" (песни III и IV), написана поэма "Дорожные рифмы" -
своеобразный дневник в стихах.
В поэтическом изображении своего путешествия по Швейцарии и Италии Мур
уделяет внимание и историческим традициям этих стран. В частности, обширное
лирическое отступление посвящено "последнему трибуну" Рима - итальянскому
патриоту XIV века Кола ди Риенци, пытавшемуся провозгласить в Риме
республику.
Но у Байрона исторические реминисценции служат поводом для того, чтобы
напомнить современникам о революционных традициях их народа и тем
воодушевить их в борьбе за свободу. У Мура рассказ о Риенци - только
поэтическое воспоминание, хотя и согретое сочувствием к Риенци, к его мечте
о единой и свободной Италии. Переписка обоих поэтов свидетельствует об
углублении возникших между ними разногласий. Мур порицал вольнодумство
"Каина", реалистическую смелость "Дон-Жуана". В свою очередь, Байрон
возмущался "уступчивостью" Мура, обработавшего свою поэму "Любовь ангелов"
(на тему "Неба и земли" Байрона) в соответствии с ханжескими требованиями
буржуазных читателей.
"Басни для Священного Союза" и "Дорожные рифмы" - последние
значительные выступления Мура. После смерти Байрона он уже не поднимался до
создания подлинно художественных произведений. Новые переиздания "Ирландских
мелодий" уже не прибавляли к старому тексту ничего, что было бы достойно
издания 1807 года.
Мур обманул доверие Байрона, завещавшего ему свои записки, и под
давлением светской черни, опасавшейся посмертных разоблачений великого
поэта, согласился сжечь эту драгоценную рукопись. Его книга "Письма и
дневники лорда Байрона, с заметками о его жизни" (Letters and Journals of
Lord Byron, with Notices of his Life, 2 vols, 1830), дававшая во многом
неверную, фальсифицированную характеристику поэта, свидетельствовала о
возросшем влиянии английского либерализма на Т. Мура.
Обострение классовой борьбы в английском обществе 20-х годов нашло себе
отражение в творчестве Вильяма Хэзлитта (William Hazlitt, 1778-1830).
Сын священника-сектанта, Хэзлитт отказался от богословского образования
по политическим соображениям. Литературную деятельность начал в 1805 г. Ему
принадлежит ряд работ по вопросам философии, политической экономии,