Страница:
— Хорошо. Зарплата — двести в месяц. Пока. Дальше посмотрим. «Шестерку» возьмешь на стоянке, — он протянул Павлу оформленные документы. — Приведи в порядок, что можно привести. Машина должна быть всегда на ходу, исправна и готова ехать, куда скажу — хоть в Колодищи, хоть в Брест. Буду иногда тебя просить жене с покупками помочь, уж не сочти за обиду…
— Да вы что, Андрей Андреич, да я…
— Спокойно, Паша, спокойно. Телефон мобильный купи, только не контрактный, а карточный, и не новый. Бензин мой, чеки собирать. По телефону с девушками не болтать. Вообще не болтать… Ночь, день, зима, лето — меня не интересует. Чтобы всегда был на связи и готов к бою. Вопросы?
— Никак нет, товарищ командир, — просиял Павел. — А вы где служили, Андрей Андреич?
— Я не служил, Паша, — мягко улыбнулся Андрей, — мне некогда было, я учился, а в институте была военная кафедра. Так что я хоть и отставной козы, а все ж барабанщик…
— А не скажешь, что не служили, — вздохнул Павел. — Разговаривать умеете. Правильно умеете…
— Спасибо, — Корабельщиков достал из внутреннего кармана конверт и отпечатанный на компьютере листочек с текстом расписки. — Здесь пятьсот долларов. Получи, распишись. Оденься, как человек, только никаких бандюганских кожаных курток, и постригись умеренно. Живешь с родителями?
— С мамкой, — вздохнул опять Павел, рассматривая записку. Увидев там номер своего паспорта, присвистнул: — А вы не…
— Нет. Не из органов. Контакты есть, но это для работы. Вопросов на эту тему больше не слышу. Договорились?
— А то.
— Вот и умница, — Андрей забрал расписку и подвинул Павлу прямоугольник картона со своим телефонным номером: — Лучше выучить, хотя и в памяти у мобильника будет. Работа твоя такая, Павел. Поехать, отвезти, привезти, передать. Я буду с разными людьми в разных местах встречаться, ты будешь сидеть, смотреть, на ус мотать, — кто зашел, кто вышел, как посмотрел, где стоял и так далее. Никакого криминала, никакой партизанщины. Все сомнения обсуждать. Если что-то показалось — все равно лучше сказать, чем не сказать. Ты не профи, конечно, но ты парень наблюдательный и глазастый, а навык с опытом да со шпионскими книжками придет. Вопросы?
— А ствол? — ухмыльнулся Павел.
— Ствол, Паша, в нашей стране — это верная тюрьма на долгие годы и клеймо на всю жизнь, — улыбнулся Андрей. — А тебе еще девочек любить и детишек воспитывать. Так что придется ручками, если что.
— Это мы запросто…
— Молодец. Как будешь готов, позвони. Если это случится еще сегодня, буду приятно удивлен. Не скучай, Паша…
Жукович оказался настоящей находкой. Этот парень легко и с удовольствием впитывал все, чему Андрей его учил. Конечно, он был неотесан и дик, и в знаниях его о мире были не то, что пробелы — зияющие пропасти. Но важно было самое главное — он был со светлой стороны, этот парнишка, что-то очень важное успел он о жизни понять и почувствовать, что помогало Андрею, что сделало за него добрую половину работы. У Павла тоже был внутри этот стерженечек, который не ломался, а только гнулся. Он с удовольствием выполнял поручения, и Сонечку называл «барышня», встречал-провожал ее в школу и домой… Он быстро просек, что вовсе не бизнесом, и тем более — криминальным, занят Андрей, и Корабельщиков, сам себе удивляясь, нашел те единственно правильные и короткие слова, которыми все ему объяснил, после чего Павел засиял и взялся за дело с утроенным рвением. Потому что это было настоящее дело…
Они вскоре перешли на «ты», Павел называл Корабельщикова по отчеству — «Андреич», а Татьяну именовал исключительно полным титулом, то бишь — «Татьяна Викторовна» и на «вы». И девушка Олеся, с которой Павел познакомил их осенью, явно волнуясь, понравится ли им, им понравилась. Павел теперь был по местным масштабам мужичок денежный и на колесах, при деле и с понятием, и всякие мусорные слова из его речи с появлением Олеси практически пропали. Девушка в свободное от учебы время помогала Татьяне, за что получала вполне адекватное вознаграждение. Павел был просто счастлив, — вот, и человека к делу пристроил, стипендия-то — слезы, а родители Олеси, что жили в Марьиной Горке, не очень-то могли помочь дочери с деньгами. А когда Татьяна привела девушку в надлежащий вид и порядок, то оказалось, что Олеся — просто красавица, а не лишь бы так себе долговязая девчонка из «иняза». Человеком Олеся была настолько доброкачественным, что Андрей просто диву давался и радовался за Павла — вот же повезло парню… А юный возраст, как известно, принадлежит к недостаткам, проходящим с течением времени совершенно бесследно. Отношения у них с Павлом были такие… несовременные. Андрею некогда было вдаваться в подробности, по чьей именно инициативе, но то, что отношения были именно такими, он знал. И боялся, что это будет мешать Павлу работать, но нет… Он был со стержнем, этот парень.
Павел был первым инструментом, который Андрей изготовил себе самостоятельно. Потом были другие, но Павел — всегда оставался первым. Хотя и не самым главным… И, только начав работать над оговоренным уже в самых мельчайших деталях планом, в полной мере осознал Корабельщиков потрясающие удобство и прилаженность к руке остальных инструментов, которыми так щедро, «не чинясь и не мешкая», одарил его Майзель. (Андрей, в общем, свыкся уже с этим именем, и по-другому старинного друга называть-то и не поворачивалось как-то…) И связь, и машина, и фонд-посольство, и Галочка Геллер, и он сам, — функционировало слаженно, в едином ритме, без суеты и шараханий. С неизбежными коррективами, вносимыми то и дело действительностью, но четко, по-военному. Политика, выстроенная по правилам военной операции, только такой и могла быть.
Андрей учился пользоваться своими инструментами, применяя. Научился не экономить связь. Научился анализировать данные и делать выводы. Научился не уставать, не вылезая сутки из-за баранки… Он носился по всей стране, и разговаривал с людьми, убеждал, доказывал, втолковывал. Он научился давить минских и провинциальных чинодралов и казноедов, боявшихся всего на свете, а больше всего на свете — остаться без своего махонького, но такого привычного ясачка. Научился намекать, что президент далеко, Б-г — высоко, а он, Корабельщиков, — совсем близко, и с кнутом, и с пряником… Научился работать с ментами, которых держал на связи Богушек — людей, на собственный порыв неспособных, но на чужой — куда как отзывчивых. Научился видеть и понимать свой народ, с которым жил бок о бок столько лет и которого, оказывается, так слабо себе представлял и чувствовал. Научился ловить это чувство душевного стержня в другом человеке, замешанного иногда и не разбери-пойми на чем, — то ли на вере, так до конца и не выдавленной, то ли на любви к своей семье, к детям, к земле, на которой живешь… Он изменился, — повзрослел, и в глазах такое у него появилось, что люди прислушивались к нему. И потихоньку начинали ему верить.
Начинали верить даже те, кто не очень-то собирался. Потому что увидели — стоит за Андреем сила. Не партии и парламенты, раздираемые внутренними противоречиями и вынужденные отвечать на тысячи внешних вызовов изо дня в день, а настоящая, нешуточная мощь. И снова поразился Корабельщиков, как правильно все это Майзель просчитал, — когда проходила понятная настороженность первой пристрелки, когда видели люди его инструменты и понимали, откуда эти инструменты взялись и зачем, — распрямлялись плечи, и зажигался огонек в глазах. Потому что знали, — то, на что демократам и говорунам нужны десятилетия, серьезные люди делают за месяцы.
О, нет, легко и просто не получалось. Партийные схемы были для него почти наглухо закрыты. Особенно те, что тяготели к традиционной социал-демократии европейского толка, что наладили уже ниточки в «евроструктуры», из всех сил пытались туда просочиться, протиснуться, видели в европейских демократических институтах панацею от бед и пример для подражания. И, уловив его шевеление, ощутив поднятую Андреем волну, они заволновались, осознав, что почва, на которой они себя чувствовали безраздельными хозяевами, может в одночасье уйти из-под ног. Не было у них ни сил, ни желания работать «на земле», и не слушали их люди, потому что говорили они непонятные слова про демократию и народное представительство. Зато были у них и силы, и желание не отдать своей деляночки, своего огородика, где так они удобно пристроились, причмокивая кисельком из европейских грантов «подайте-на-строительство-гражданского-общества» и поездок в Брюссель и Страсбург, где седые дамы и одутловатые господа ахали и охали, восхищаясь их безоглядной смелостью в борьбе с кровавым антинародным режимом… Это копошканье не то, что было совсем уж бесполезным, — отнюдь, капля, как известно, камень точит, но выйти такими темпами на финишную прямую можно было, в лучшем случае, еще через пару десятилетий. Столько времени не было у Андрея. Он жить хотел. И не хотел уезжать. Ни за что…
Единственные, с кем контакт у Андрея наладился, были националисты, из тех, что работают «на земле». Эти, не смотря ни на что, верили в свой народ и в Б-га. И на кого он по-настоящему мог опереться, были приходы, — католические и протестантские. С ними Андрей знал, о чем говорить и как. Эти люди были с ним. Лишь православные были его настоящей болью. Самые бедные и забитые, с малограмотными, окончившими шестимесячные «пулеметные курсы» батюшками, такими же нищими и замученными поиском пропитания, как и паства, задавленные московской византийской дурью… С ними было тяжелее всего. Почти невозможно. Беларуская Автокефальная церковь, с патриархатом в Америке и несколькими полуподпольными приходами, не была игроком, это Андрей понял со всей очевидностью еще в самом начале. Но ему и не нужны были сейчас абсолютно все. Ему нужен был всего-то один миллион. Всего один, как Паниковскому…
Но где бы он был, если бы не Татьяна… Их чувство, не угасавшее никогда, но пригнувшееся под грузом злобы каждого дня, теперь, когда стало, как ни странно, больше времени друг для друга, вновь распрямилось и ровно загорелось в них — с новой силой. Андрей никогда в жизни — ни разу! — в другую сторону даже не посмотрел… То есть, он смотрел, конечно, и все видел, но ни себя рядом с другой женщиной, ни другую женщину вообще в своей жизни даже представить не мог. Настолько не мог, что Татьяна иногда даже посмеивалась над ним… Они стали куда больше и чаще бывать вместе, и обсуждали Андреевы дела, планы и встречи, и часто Татьяна видела то, что было от Корабельщикова по причине его понятной мужской зашоренности скрыто, а то и вовсе неведомо. Теперь, когда отпала необходимость в нудном и отнимавшем массу времени на дорогу репетиторстве, выяснилось вдруг, что у Татьяны практически готова докторская по теории управления, которую только негде было защитить, поскольку не было научного руководителя нужного уровня… Майзель, узнав об этом, пошутил: так вот кто у нас премьером-то будет, оказывается! Но не скабрезно пошутил, а радостно-удивленно, так, что Андрей тоже обрадовался и загордился женой нешуточно.
Андрей ощущал на себе его внимание, знал, что Майзель держит их в поле зрения, и это его отнюдь не напрягало, чего он поначалу всерьез опасался, а вовсе даже наоборот. Они нечасто, но подолгу говорили по телефону, и Майзель всегда был в курсе его дел. Он так строил беседу, что у Корабельщикова появлялось стойкое ощущение, будто Майзель только и занят, что его делами. Притом, что реально представить себе масштаб того-не-знаю-чего, чем Майзель на самом деле руководил, он не мог и даже не пытался. Андрей был почти счастлив тем, что обрел с его помощью, — целью, работой, совершенно иным, гораздо более полным осознанием себя в этой жизни, новой, настоящей востребованностью. Он вдруг оказался политиком, — не политиканом, а именно политиком, то есть тем, кем прежде и вообразить-то себя всерьез обхохотался бы, — просто потому, что было это решительно никак невозможно, не было Андрею хода в эти коридоры. А теперь вдруг…
ИЗ СООБЩЕНИЙ ИНФОРМАЦИОННЫХ АГЕНТСТВ
— Да вы что, Андрей Андреич, да я…
— Спокойно, Паша, спокойно. Телефон мобильный купи, только не контрактный, а карточный, и не новый. Бензин мой, чеки собирать. По телефону с девушками не болтать. Вообще не болтать… Ночь, день, зима, лето — меня не интересует. Чтобы всегда был на связи и готов к бою. Вопросы?
— Никак нет, товарищ командир, — просиял Павел. — А вы где служили, Андрей Андреич?
— Я не служил, Паша, — мягко улыбнулся Андрей, — мне некогда было, я учился, а в институте была военная кафедра. Так что я хоть и отставной козы, а все ж барабанщик…
— А не скажешь, что не служили, — вздохнул Павел. — Разговаривать умеете. Правильно умеете…
— Спасибо, — Корабельщиков достал из внутреннего кармана конверт и отпечатанный на компьютере листочек с текстом расписки. — Здесь пятьсот долларов. Получи, распишись. Оденься, как человек, только никаких бандюганских кожаных курток, и постригись умеренно. Живешь с родителями?
— С мамкой, — вздохнул опять Павел, рассматривая записку. Увидев там номер своего паспорта, присвистнул: — А вы не…
— Нет. Не из органов. Контакты есть, но это для работы. Вопросов на эту тему больше не слышу. Договорились?
— А то.
— Вот и умница, — Андрей забрал расписку и подвинул Павлу прямоугольник картона со своим телефонным номером: — Лучше выучить, хотя и в памяти у мобильника будет. Работа твоя такая, Павел. Поехать, отвезти, привезти, передать. Я буду с разными людьми в разных местах встречаться, ты будешь сидеть, смотреть, на ус мотать, — кто зашел, кто вышел, как посмотрел, где стоял и так далее. Никакого криминала, никакой партизанщины. Все сомнения обсуждать. Если что-то показалось — все равно лучше сказать, чем не сказать. Ты не профи, конечно, но ты парень наблюдательный и глазастый, а навык с опытом да со шпионскими книжками придет. Вопросы?
— А ствол? — ухмыльнулся Павел.
— Ствол, Паша, в нашей стране — это верная тюрьма на долгие годы и клеймо на всю жизнь, — улыбнулся Андрей. — А тебе еще девочек любить и детишек воспитывать. Так что придется ручками, если что.
— Это мы запросто…
— Молодец. Как будешь готов, позвони. Если это случится еще сегодня, буду приятно удивлен. Не скучай, Паша…
Жукович оказался настоящей находкой. Этот парень легко и с удовольствием впитывал все, чему Андрей его учил. Конечно, он был неотесан и дик, и в знаниях его о мире были не то, что пробелы — зияющие пропасти. Но важно было самое главное — он был со светлой стороны, этот парнишка, что-то очень важное успел он о жизни понять и почувствовать, что помогало Андрею, что сделало за него добрую половину работы. У Павла тоже был внутри этот стерженечек, который не ломался, а только гнулся. Он с удовольствием выполнял поручения, и Сонечку называл «барышня», встречал-провожал ее в школу и домой… Он быстро просек, что вовсе не бизнесом, и тем более — криминальным, занят Андрей, и Корабельщиков, сам себе удивляясь, нашел те единственно правильные и короткие слова, которыми все ему объяснил, после чего Павел засиял и взялся за дело с утроенным рвением. Потому что это было настоящее дело…
Они вскоре перешли на «ты», Павел называл Корабельщикова по отчеству — «Андреич», а Татьяну именовал исключительно полным титулом, то бишь — «Татьяна Викторовна» и на «вы». И девушка Олеся, с которой Павел познакомил их осенью, явно волнуясь, понравится ли им, им понравилась. Павел теперь был по местным масштабам мужичок денежный и на колесах, при деле и с понятием, и всякие мусорные слова из его речи с появлением Олеси практически пропали. Девушка в свободное от учебы время помогала Татьяне, за что получала вполне адекватное вознаграждение. Павел был просто счастлив, — вот, и человека к делу пристроил, стипендия-то — слезы, а родители Олеси, что жили в Марьиной Горке, не очень-то могли помочь дочери с деньгами. А когда Татьяна привела девушку в надлежащий вид и порядок, то оказалось, что Олеся — просто красавица, а не лишь бы так себе долговязая девчонка из «иняза». Человеком Олеся была настолько доброкачественным, что Андрей просто диву давался и радовался за Павла — вот же повезло парню… А юный возраст, как известно, принадлежит к недостаткам, проходящим с течением времени совершенно бесследно. Отношения у них с Павлом были такие… несовременные. Андрею некогда было вдаваться в подробности, по чьей именно инициативе, но то, что отношения были именно такими, он знал. И боялся, что это будет мешать Павлу работать, но нет… Он был со стержнем, этот парень.
Павел был первым инструментом, который Андрей изготовил себе самостоятельно. Потом были другие, но Павел — всегда оставался первым. Хотя и не самым главным… И, только начав работать над оговоренным уже в самых мельчайших деталях планом, в полной мере осознал Корабельщиков потрясающие удобство и прилаженность к руке остальных инструментов, которыми так щедро, «не чинясь и не мешкая», одарил его Майзель. (Андрей, в общем, свыкся уже с этим именем, и по-другому старинного друга называть-то и не поворачивалось как-то…) И связь, и машина, и фонд-посольство, и Галочка Геллер, и он сам, — функционировало слаженно, в едином ритме, без суеты и шараханий. С неизбежными коррективами, вносимыми то и дело действительностью, но четко, по-военному. Политика, выстроенная по правилам военной операции, только такой и могла быть.
Андрей учился пользоваться своими инструментами, применяя. Научился не экономить связь. Научился анализировать данные и делать выводы. Научился не уставать, не вылезая сутки из-за баранки… Он носился по всей стране, и разговаривал с людьми, убеждал, доказывал, втолковывал. Он научился давить минских и провинциальных чинодралов и казноедов, боявшихся всего на свете, а больше всего на свете — остаться без своего махонького, но такого привычного ясачка. Научился намекать, что президент далеко, Б-г — высоко, а он, Корабельщиков, — совсем близко, и с кнутом, и с пряником… Научился работать с ментами, которых держал на связи Богушек — людей, на собственный порыв неспособных, но на чужой — куда как отзывчивых. Научился видеть и понимать свой народ, с которым жил бок о бок столько лет и которого, оказывается, так слабо себе представлял и чувствовал. Научился ловить это чувство душевного стержня в другом человеке, замешанного иногда и не разбери-пойми на чем, — то ли на вере, так до конца и не выдавленной, то ли на любви к своей семье, к детям, к земле, на которой живешь… Он изменился, — повзрослел, и в глазах такое у него появилось, что люди прислушивались к нему. И потихоньку начинали ему верить.
Начинали верить даже те, кто не очень-то собирался. Потому что увидели — стоит за Андреем сила. Не партии и парламенты, раздираемые внутренними противоречиями и вынужденные отвечать на тысячи внешних вызовов изо дня в день, а настоящая, нешуточная мощь. И снова поразился Корабельщиков, как правильно все это Майзель просчитал, — когда проходила понятная настороженность первой пристрелки, когда видели люди его инструменты и понимали, откуда эти инструменты взялись и зачем, — распрямлялись плечи, и зажигался огонек в глазах. Потому что знали, — то, на что демократам и говорунам нужны десятилетия, серьезные люди делают за месяцы.
О, нет, легко и просто не получалось. Партийные схемы были для него почти наглухо закрыты. Особенно те, что тяготели к традиционной социал-демократии европейского толка, что наладили уже ниточки в «евроструктуры», из всех сил пытались туда просочиться, протиснуться, видели в европейских демократических институтах панацею от бед и пример для подражания. И, уловив его шевеление, ощутив поднятую Андреем волну, они заволновались, осознав, что почва, на которой они себя чувствовали безраздельными хозяевами, может в одночасье уйти из-под ног. Не было у них ни сил, ни желания работать «на земле», и не слушали их люди, потому что говорили они непонятные слова про демократию и народное представительство. Зато были у них и силы, и желание не отдать своей деляночки, своего огородика, где так они удобно пристроились, причмокивая кисельком из европейских грантов «подайте-на-строительство-гражданского-общества» и поездок в Брюссель и Страсбург, где седые дамы и одутловатые господа ахали и охали, восхищаясь их безоглядной смелостью в борьбе с кровавым антинародным режимом… Это копошканье не то, что было совсем уж бесполезным, — отнюдь, капля, как известно, камень точит, но выйти такими темпами на финишную прямую можно было, в лучшем случае, еще через пару десятилетий. Столько времени не было у Андрея. Он жить хотел. И не хотел уезжать. Ни за что…
Единственные, с кем контакт у Андрея наладился, были националисты, из тех, что работают «на земле». Эти, не смотря ни на что, верили в свой народ и в Б-га. И на кого он по-настоящему мог опереться, были приходы, — католические и протестантские. С ними Андрей знал, о чем говорить и как. Эти люди были с ним. Лишь православные были его настоящей болью. Самые бедные и забитые, с малограмотными, окончившими шестимесячные «пулеметные курсы» батюшками, такими же нищими и замученными поиском пропитания, как и паства, задавленные московской византийской дурью… С ними было тяжелее всего. Почти невозможно. Беларуская Автокефальная церковь, с патриархатом в Америке и несколькими полуподпольными приходами, не была игроком, это Андрей понял со всей очевидностью еще в самом начале. Но ему и не нужны были сейчас абсолютно все. Ему нужен был всего-то один миллион. Всего один, как Паниковскому…
Но где бы он был, если бы не Татьяна… Их чувство, не угасавшее никогда, но пригнувшееся под грузом злобы каждого дня, теперь, когда стало, как ни странно, больше времени друг для друга, вновь распрямилось и ровно загорелось в них — с новой силой. Андрей никогда в жизни — ни разу! — в другую сторону даже не посмотрел… То есть, он смотрел, конечно, и все видел, но ни себя рядом с другой женщиной, ни другую женщину вообще в своей жизни даже представить не мог. Настолько не мог, что Татьяна иногда даже посмеивалась над ним… Они стали куда больше и чаще бывать вместе, и обсуждали Андреевы дела, планы и встречи, и часто Татьяна видела то, что было от Корабельщикова по причине его понятной мужской зашоренности скрыто, а то и вовсе неведомо. Теперь, когда отпала необходимость в нудном и отнимавшем массу времени на дорогу репетиторстве, выяснилось вдруг, что у Татьяны практически готова докторская по теории управления, которую только негде было защитить, поскольку не было научного руководителя нужного уровня… Майзель, узнав об этом, пошутил: так вот кто у нас премьером-то будет, оказывается! Но не скабрезно пошутил, а радостно-удивленно, так, что Андрей тоже обрадовался и загордился женой нешуточно.
Андрей ощущал на себе его внимание, знал, что Майзель держит их в поле зрения, и это его отнюдь не напрягало, чего он поначалу всерьез опасался, а вовсе даже наоборот. Они нечасто, но подолгу говорили по телефону, и Майзель всегда был в курсе его дел. Он так строил беседу, что у Корабельщикова появлялось стойкое ощущение, будто Майзель только и занят, что его делами. Притом, что реально представить себе масштаб того-не-знаю-чего, чем Майзель на самом деле руководил, он не мог и даже не пытался. Андрей был почти счастлив тем, что обрел с его помощью, — целью, работой, совершенно иным, гораздо более полным осознанием себя в этой жизни, новой, настоящей востребованностью. Он вдруг оказался политиком, — не политиканом, а именно политиком, то есть тем, кем прежде и вообразить-то себя всерьез обхохотался бы, — просто потому, что было это решительно никак невозможно, не было Андрею хода в эти коридоры. А теперь вдруг…
ИЗ СООБЩЕНИЙ ИНФОРМАЦИОННЫХ АГЕНТСТВ
Катманду, ВВС. Как стало известно, вчера ночью произошло нападение крупных сил боевиков маоистской компартии Непала, чьи тренировочные лагеря находятся в Китае, на пограничные населенные пункты. Нападающие тремя крупными группировками общей численностью около 2000 боевиков вторглись на территорию страны. В результате столкновений с частями регулярной армии, оперативно переброшенными в районы вторжения, боевики, понеся потери, были вынуждены отступить.
Катманду, ВВС. Сегодня утром состоялся экстренный брифинг в Министерстве обороны Королевства Непал, посвященный пограничному инциденту. Журналистам были продемонстрированы видео и фотодокументы и объявлены результаты военной операции Королевской армии против маоистов. По сообщению пресс-службы министерства, потери боевиков составили около 200 человек убитыми, число раненых неизвестно, данные уточняются. Потери непальской стороны составили 8 убитых и 47 раненых. О жертвах среди мирного населения будет сообщено позже, после уточнения данных, по предварительным оценкам, они «незначительны». Специальный представитель Минобороны заявил на брифинге, что «ошеломляющий успех», достигнутый в результате операции, является следствием широкомасштабного военного сотрудничества между Непалом и Чехией, чьи военные эксперты проводят обучение и переподготовку непальских военных уже более года. Как известно, Чехия предоставила Непалу крупный целевой кредит для реорганизации и перевооружения армии, размеры которого до сих пор держатся в секрете. Неназванный эксперт чешских королевских вооруженных сил в Непале заявил нашему корреспонденту, что соотношение потерь 20:1 он считает «для начала, в общем-то, приемлемым результатом», подчеркнув, что военное сотрудничество еще не достигло предполагаемого уровня. На вопрос нашего корреспондента, что, в таком случае, является «хорошим» результатом при военных операциях подобного типа, эксперт заявил, что, по его мнению, соотношение потерь 100:1 можно назвать таковым.
Дили (Восточный Тимор), ВВС. Как сообщили журналистам на пресс-конференции в Министерстве обороны, сегодня ночью была отбита крупная атака сил «Армии Исламского освобождения», предпринятой с территории Индонезии. В отражении атаки принимали участие воздушные и военно-морские подразделения Императорских вооруженных сил Японии и антитеррористическое спецподразделение Чешской армии, находящиеся на острове по просьбе правительства этой страны. Как известно, более 90% населения составляют католики, исламская община развивалась и поддерживалась в период оккупации Восточного Тимора Индонезией. В ходе пресс-конференции журналистам были предъявлены документальные фото— и видеоматериалы, неопровержимо свидетельствующие об активном участии индонезийских военных в подготовке и проведении атаки АИО. Как сообщается, силы нападавших были частично отбиты и рассеяны, частично окружены и уничтожены. Очевидцы называют совместную операцию вооруженных сил Восточного Тимора, ВМС Японии и чешского подразделения быстрого реагирования «бойней», в ходе которой было уничтожено около 500 боевиков АИО. Потери вооруженных сил Тимора составили 12 человек (официальные данные). Сообщается об атаке ВВС Тимора на базы и лагеря АИО в пограничных районах, в связи с чем индонезийское правительство заявило решительный протест, воздержавшись от ответных мер «в интересах мира и добрососедства». Жертвы среди мирного населения Восточного Тимора в результате нападения АИО составляют несколько десятков человек, сообщили в Министерстве внутренних дел. В настоящее время пострадавшим и раненым оказывается медицинская и финансовая помощь.
Лондон, ВВС. Как сообщает телеканал «Аль-Джаззира», в его распоряжение предоставлена пленка с записью выступления лидера «Армии Исламского освобождения Тимора» Абу-Али аль-Духаби, который утверждает, что в результате вчерашней атаки «убиты тысячи неверных». Представитель Восточного Тимора в ООН прокомментировал это заявление как «смехотворное» и выразил благодарность правительствам и народам Чехии и Японии за оказываемую всестороннюю помощь в становлении и развитии тиморской государственности.
Дили (Восточный Тимор), ВВС. Как сообщил на брифинге представитель Министерства обороны, сегодня в результате ограниченной военной операции с участием вертолетов и авиации в пограничных районах вооруженные силы нанесли сокрушительный удар по инфраструктуре АИО. Десятки исламистов убиты и сотни ранены, заявил представитель, в результате операции десантного спецподразделения морской пехоты ВМС Японии захвачен целый ряд руководителей АИО, в том числе и сам аль-Духаби. По его словам, всех их будет судить военный трибунал «по законам военного времени».
Джакарта, ВВС. Минувшей ночью в столице Индонезии прогремело несколько взрывов и были слышны автоматные очереди. Как стало известно сегодня утром, представительство военизированной группировки с о.Тимор, называющей себя «Армия Исламского освобождения Тимора», полностью разгромлено неизвестными нападавшими. О раненых и убитых ничего не известно.
Дили (Восточный Тимор), ВВС. Здесь распространено сообщение о том, что прошлой ночью по приговору военного трибунала были казнены лидеры разгромленной накануне «Армии Исламского освобождения». Тела казненных были зашиты в свиные шкуры и сброшены с вертолета в открытое море. В Джакарте состоялась демонстрация сторонников исламистов, которая была рассеяна силами безопасности и полицией.
Вашингтон, АР. Комментируя события в Восточном Тиморе, влиятельный консервативный журнал «Independent» пишет: «Для людей, выросших в ярком и терпимом мире западной цивилизации, воспитанных на гуманистических идеалах, в априорном убеждении, что религия — частное дело индивидуума, сама мысль о том, чтобы вести религиозную войну с кем бы то ни было, внушает ужас и вызывает отторжение. Однако настоящий ужас заключается в том, что, хотим мы того или нет, религиозная война против нас объявлена. В том, что это именно религиозная война, сомневаться уже не приходится. Об этом говорят и сами идеологи ислама, как „умеренного“, так и радикального, — то проговариваясь, словно невзначай, то открыто и явно провозглашая джихад в своих проповедях. И нет никакой возможности выстоять и победить в этой войне, закрывая глаза на ее религиозный характер и противопоставляя ей невнятный агломерат „гуманистических идеалов“. Мы должны вспомнить, кто мы и где мы, из каких источников вышли те самые гуманистические идеалы, и найти в себе смелость ясно сказать: западная цивилизация — это библейская цивилизация, общечеловеческие ценности — в первую очередь библейские ценности, и только та цивилизация чего-нибудь стоит, которая умеет вовремя увидеть угрозу и отразить ее».
Белград, «Daily Telegraph». Сегодня ночью в непосредственной близости от территориальных вод Югославии подразделением береговой охраны было задержано транспортное судно под панамским флагом, вышедшее, предположительно, из Туниса. На борту судна, по заявлению капитана, находятся беженцы, скрывающиеся от преследования алжирских властей, ведущих непримиримую кампанию против исламистов и сочувствующих.
Белград, ВВС. Несколько влиятельных международных правозащитных организаций обратились к властям Югославии с просьбой разрешить беженцам с судна, задержанного вчера на рейде Дубровника, высадиться на берег. Представители организаций заявили, что готовы немедленно выехать на место событий и развернуть необходимое для создания временного лагеря оборудование. По сведениям правозащитников, на судне находится более четырехсот человек, среди которых — женщины и дети. Как известно, несколько лет назад все лагеря беженцев в Югославии были ликвидированы, а их обитатели, несмотря на бурные протесты международной общественности, высланы в страны, откуда они, согласно их собственным заявлениям, прибыли в Югославию. В пресс-службе береговой охраны заявили, что примут решение только после того, как пограничники осмотрят судно и установят состав и гражданскую принадлежность беженцев.
Белград, ВВС. Сегодня ночью группа беженцев с судна, задержанного югославской береговой охраной, предприняла попытку, покинув судно, с помощью подручных средств добраться до берега вплавь. Все они задержаны и подняты на борт катеров береговой охраны. Представитель службы БО заявил, что все задержанные — мужчины в возрасте от 20 до 40 лет с характерной «арабской внешностью».
Белград, АР. При попытке вернуть задержанных ночью беженцев обратно на судно произошли столкновения беженцев с солдатами БО, в результате которых пограничники были вынуждены открыть предупредительный огонь. Через два часа представители таможни, БО и югославской армии прибыли на судно, чтобы произвести его досмотр. Попытки правозащитников попасть в состав комиссии не увенчались успехом. На судно доставлены продуктовые пайки, питьевая вода, лекарства и перевязочные материалы.
Белград, ВВС. По сообщению досмотровой комиссии, на судне находится 422 человека, включая команду, из них 11 женщин и 18 детей. По мнению анонимного участника досмотра, такой состав беженцев «представляется странным и наводит на определенные размышления». Комиссия предложила немедленно эвакуировать женщин и детей на берег, после чего приступить к рассмотрению документов оставшихся на судне мужчин. Представители комитета беженцев ответили отказом. Комиссия покинула судно, детали событий уточняются.
Белград, АР. По сведениям представителей правозащитных организаций, беженцы угрожают захватить судно и выбросить его на берег, если им не будет разрешено немедленно покинуть корабль. Представители югославских властей заявили, что не позволят себя шантажировать и БО откроет огонь, как только судно направится к югославскому берегу. Югославия направила запрос в Тунис с целью выяснить пункт отправления судна с беженцами. Тунисские власти хранят молчание.
Белград, АР. Еще один из членов досмотровой комиссии, пожелавший сохранить анонимность, заявил буквально следующее: «Во время досмотра пассажиры судна вели себя весьма агрессивно, всячески мешали его проведению. У нас сложилось ощущение, что женщины и дети находятся на там в качестве заложников или разменной монеты. Я думаю, что если беженцы хотят воспользоваться нашим гостеприимством, им следует принять наши условия и правила, а не навязывать свои. В любом случае они не могут ничего требовать, только просить и ждать нашего решения. Без сомнения, тунисские или египетские власти именно так вели бы себя по отношению к беженцам из Югославии, случись им оказаться у тамошних берегов».
Белград, ВВС. Югославское правительство распространило заявление, в котором говорится, что власти страны не имеют ни желания, ни возможности заниматься вопросами интеграции беженцев из исламских стран. Мы полностью отдаем себе отчет в том, какую бурю негодования вызовет наша позиция, однако считаем невозможным ее замалчивать, говорится в заявлении. Далее подчеркивается, что Югославия пыталась установить истинное происхождение беженцев, однако власти государств, к которым обратились за сведениями компетентные органы, хранят удивительно единодушное молчание. На нашу просьбу к правительствам Саудовской Аравии и ОАЭ принять беженцев на своей территории, на что имеются все основания, — общность религии, языка и т.п., нам было категорически отказано. Нет сомнения, подчеркивается в заявлении, что данный инцидент является проверкой на прочность Югославского государства, на что последует соответствующая реакция правительства.
Милан, ВВС. Правозащитные организации обратились к правительству Италии с просьбой принять судно с беженцами, которое стоит на рейде Дубровника уже третьи сутки. Представитель канцелярии премьер-министра заявил, что «вопрос находится в стадии тщательного изучения». Председатель партийного объединения «Правый альянс», занимающий пост вице-спикера итальянского парламента, заявив, что не позволит превращать Италию в «свалку иммигрантов», навлек на себя гнев левых и демократической прессы.
Прага, ВВС. В эфире Первого государственного телеканала передача «Международная панорама» обсуждает кризис с судном беженцев у югославских берегов. Нет сомнения, говорится в редакционном комментарии, что определенные силы в исламском мире, потерпев сокрушительное поражение в попытках оторвать от Югославии и Европы сначала Боснию, а затем Косово и провалившись при попытке установить исламистский режим в Албании, отнюдь не сдались и продолжают прощупывать возможные слабые места в обороне. Ярчайшее свидетельство этого — гробовое молчание властей арабских стран в ответ на просьбу приютить «беженцев», для чего имеются, без сомнения, и средства, и основания. Если югославские власти сдадутся на милость «беженцев», это, без сомнения, будет означать, что в самое ближайшее время мы увидим у югославских берегов десятки судов с другими «беженцами» — молодыми мужчинами без образования, знания языка и желания интегрироваться в европейское культурное пространство, находящихся под сильным влиянием радикальных исламских проповедников. В передаче принимали участие ученые-историки Карлова университета. По мнению одного из них, югославские власти, взявшие курс на активную поддержку христианских миссий в Боснии, всего лишь «восстанавливают историческую справедливость». Известно, что мусульмане-босняки — потомки сербов и хорватов, насильно обращенных в ислам в период османского владычества. Участники передачи отметили, что югославские события в чем-то перекликаются с недавним инцидентом в Либерии, когда подразделение британских десантников из контингента миротворческих сил было практически полностью уничтожено только потому, что солдаты не были готовы стрелять в вооруженных детей, окруживших их и хладнокровно расстрелявших впоследствии. Особое мнение высказал Иржи Ботеж, главный редактор влиятельного еженедельника «Пражское время», оппозиционного курсу правительства Чехии, который отметил, что, несмотря на безусловную опасность исламистских радикалов и террористов, следует отдавать предпочтение решению гуманитарных проблем.
Катманду, ВВС. Сегодня утром состоялся экстренный брифинг в Министерстве обороны Королевства Непал, посвященный пограничному инциденту. Журналистам были продемонстрированы видео и фотодокументы и объявлены результаты военной операции Королевской армии против маоистов. По сообщению пресс-службы министерства, потери боевиков составили около 200 человек убитыми, число раненых неизвестно, данные уточняются. Потери непальской стороны составили 8 убитых и 47 раненых. О жертвах среди мирного населения будет сообщено позже, после уточнения данных, по предварительным оценкам, они «незначительны». Специальный представитель Минобороны заявил на брифинге, что «ошеломляющий успех», достигнутый в результате операции, является следствием широкомасштабного военного сотрудничества между Непалом и Чехией, чьи военные эксперты проводят обучение и переподготовку непальских военных уже более года. Как известно, Чехия предоставила Непалу крупный целевой кредит для реорганизации и перевооружения армии, размеры которого до сих пор держатся в секрете. Неназванный эксперт чешских королевских вооруженных сил в Непале заявил нашему корреспонденту, что соотношение потерь 20:1 он считает «для начала, в общем-то, приемлемым результатом», подчеркнув, что военное сотрудничество еще не достигло предполагаемого уровня. На вопрос нашего корреспондента, что, в таком случае, является «хорошим» результатом при военных операциях подобного типа, эксперт заявил, что, по его мнению, соотношение потерь 100:1 можно назвать таковым.
Дили (Восточный Тимор), ВВС. Как сообщили журналистам на пресс-конференции в Министерстве обороны, сегодня ночью была отбита крупная атака сил «Армии Исламского освобождения», предпринятой с территории Индонезии. В отражении атаки принимали участие воздушные и военно-морские подразделения Императорских вооруженных сил Японии и антитеррористическое спецподразделение Чешской армии, находящиеся на острове по просьбе правительства этой страны. Как известно, более 90% населения составляют католики, исламская община развивалась и поддерживалась в период оккупации Восточного Тимора Индонезией. В ходе пресс-конференции журналистам были предъявлены документальные фото— и видеоматериалы, неопровержимо свидетельствующие об активном участии индонезийских военных в подготовке и проведении атаки АИО. Как сообщается, силы нападавших были частично отбиты и рассеяны, частично окружены и уничтожены. Очевидцы называют совместную операцию вооруженных сил Восточного Тимора, ВМС Японии и чешского подразделения быстрого реагирования «бойней», в ходе которой было уничтожено около 500 боевиков АИО. Потери вооруженных сил Тимора составили 12 человек (официальные данные). Сообщается об атаке ВВС Тимора на базы и лагеря АИО в пограничных районах, в связи с чем индонезийское правительство заявило решительный протест, воздержавшись от ответных мер «в интересах мира и добрососедства». Жертвы среди мирного населения Восточного Тимора в результате нападения АИО составляют несколько десятков человек, сообщили в Министерстве внутренних дел. В настоящее время пострадавшим и раненым оказывается медицинская и финансовая помощь.
Лондон, ВВС. Как сообщает телеканал «Аль-Джаззира», в его распоряжение предоставлена пленка с записью выступления лидера «Армии Исламского освобождения Тимора» Абу-Али аль-Духаби, который утверждает, что в результате вчерашней атаки «убиты тысячи неверных». Представитель Восточного Тимора в ООН прокомментировал это заявление как «смехотворное» и выразил благодарность правительствам и народам Чехии и Японии за оказываемую всестороннюю помощь в становлении и развитии тиморской государственности.
Дили (Восточный Тимор), ВВС. Как сообщил на брифинге представитель Министерства обороны, сегодня в результате ограниченной военной операции с участием вертолетов и авиации в пограничных районах вооруженные силы нанесли сокрушительный удар по инфраструктуре АИО. Десятки исламистов убиты и сотни ранены, заявил представитель, в результате операции десантного спецподразделения морской пехоты ВМС Японии захвачен целый ряд руководителей АИО, в том числе и сам аль-Духаби. По его словам, всех их будет судить военный трибунал «по законам военного времени».
Джакарта, ВВС. Минувшей ночью в столице Индонезии прогремело несколько взрывов и были слышны автоматные очереди. Как стало известно сегодня утром, представительство военизированной группировки с о.Тимор, называющей себя «Армия Исламского освобождения Тимора», полностью разгромлено неизвестными нападавшими. О раненых и убитых ничего не известно.
Дили (Восточный Тимор), ВВС. Здесь распространено сообщение о том, что прошлой ночью по приговору военного трибунала были казнены лидеры разгромленной накануне «Армии Исламского освобождения». Тела казненных были зашиты в свиные шкуры и сброшены с вертолета в открытое море. В Джакарте состоялась демонстрация сторонников исламистов, которая была рассеяна силами безопасности и полицией.
Вашингтон, АР. Комментируя события в Восточном Тиморе, влиятельный консервативный журнал «Independent» пишет: «Для людей, выросших в ярком и терпимом мире западной цивилизации, воспитанных на гуманистических идеалах, в априорном убеждении, что религия — частное дело индивидуума, сама мысль о том, чтобы вести религиозную войну с кем бы то ни было, внушает ужас и вызывает отторжение. Однако настоящий ужас заключается в том, что, хотим мы того или нет, религиозная война против нас объявлена. В том, что это именно религиозная война, сомневаться уже не приходится. Об этом говорят и сами идеологи ислама, как „умеренного“, так и радикального, — то проговариваясь, словно невзначай, то открыто и явно провозглашая джихад в своих проповедях. И нет никакой возможности выстоять и победить в этой войне, закрывая глаза на ее религиозный характер и противопоставляя ей невнятный агломерат „гуманистических идеалов“. Мы должны вспомнить, кто мы и где мы, из каких источников вышли те самые гуманистические идеалы, и найти в себе смелость ясно сказать: западная цивилизация — это библейская цивилизация, общечеловеческие ценности — в первую очередь библейские ценности, и только та цивилизация чего-нибудь стоит, которая умеет вовремя увидеть угрозу и отразить ее».
Белград, «Daily Telegraph». Сегодня ночью в непосредственной близости от территориальных вод Югославии подразделением береговой охраны было задержано транспортное судно под панамским флагом, вышедшее, предположительно, из Туниса. На борту судна, по заявлению капитана, находятся беженцы, скрывающиеся от преследования алжирских властей, ведущих непримиримую кампанию против исламистов и сочувствующих.
Белград, ВВС. Несколько влиятельных международных правозащитных организаций обратились к властям Югославии с просьбой разрешить беженцам с судна, задержанного вчера на рейде Дубровника, высадиться на берег. Представители организаций заявили, что готовы немедленно выехать на место событий и развернуть необходимое для создания временного лагеря оборудование. По сведениям правозащитников, на судне находится более четырехсот человек, среди которых — женщины и дети. Как известно, несколько лет назад все лагеря беженцев в Югославии были ликвидированы, а их обитатели, несмотря на бурные протесты международной общественности, высланы в страны, откуда они, согласно их собственным заявлениям, прибыли в Югославию. В пресс-службе береговой охраны заявили, что примут решение только после того, как пограничники осмотрят судно и установят состав и гражданскую принадлежность беженцев.
Белград, ВВС. Сегодня ночью группа беженцев с судна, задержанного югославской береговой охраной, предприняла попытку, покинув судно, с помощью подручных средств добраться до берега вплавь. Все они задержаны и подняты на борт катеров береговой охраны. Представитель службы БО заявил, что все задержанные — мужчины в возрасте от 20 до 40 лет с характерной «арабской внешностью».
Белград, АР. При попытке вернуть задержанных ночью беженцев обратно на судно произошли столкновения беженцев с солдатами БО, в результате которых пограничники были вынуждены открыть предупредительный огонь. Через два часа представители таможни, БО и югославской армии прибыли на судно, чтобы произвести его досмотр. Попытки правозащитников попасть в состав комиссии не увенчались успехом. На судно доставлены продуктовые пайки, питьевая вода, лекарства и перевязочные материалы.
Белград, ВВС. По сообщению досмотровой комиссии, на судне находится 422 человека, включая команду, из них 11 женщин и 18 детей. По мнению анонимного участника досмотра, такой состав беженцев «представляется странным и наводит на определенные размышления». Комиссия предложила немедленно эвакуировать женщин и детей на берег, после чего приступить к рассмотрению документов оставшихся на судне мужчин. Представители комитета беженцев ответили отказом. Комиссия покинула судно, детали событий уточняются.
Белград, АР. По сведениям представителей правозащитных организаций, беженцы угрожают захватить судно и выбросить его на берег, если им не будет разрешено немедленно покинуть корабль. Представители югославских властей заявили, что не позволят себя шантажировать и БО откроет огонь, как только судно направится к югославскому берегу. Югославия направила запрос в Тунис с целью выяснить пункт отправления судна с беженцами. Тунисские власти хранят молчание.
Белград, АР. Еще один из членов досмотровой комиссии, пожелавший сохранить анонимность, заявил буквально следующее: «Во время досмотра пассажиры судна вели себя весьма агрессивно, всячески мешали его проведению. У нас сложилось ощущение, что женщины и дети находятся на там в качестве заложников или разменной монеты. Я думаю, что если беженцы хотят воспользоваться нашим гостеприимством, им следует принять наши условия и правила, а не навязывать свои. В любом случае они не могут ничего требовать, только просить и ждать нашего решения. Без сомнения, тунисские или египетские власти именно так вели бы себя по отношению к беженцам из Югославии, случись им оказаться у тамошних берегов».
Белград, ВВС. Югославское правительство распространило заявление, в котором говорится, что власти страны не имеют ни желания, ни возможности заниматься вопросами интеграции беженцев из исламских стран. Мы полностью отдаем себе отчет в том, какую бурю негодования вызовет наша позиция, однако считаем невозможным ее замалчивать, говорится в заявлении. Далее подчеркивается, что Югославия пыталась установить истинное происхождение беженцев, однако власти государств, к которым обратились за сведениями компетентные органы, хранят удивительно единодушное молчание. На нашу просьбу к правительствам Саудовской Аравии и ОАЭ принять беженцев на своей территории, на что имеются все основания, — общность религии, языка и т.п., нам было категорически отказано. Нет сомнения, подчеркивается в заявлении, что данный инцидент является проверкой на прочность Югославского государства, на что последует соответствующая реакция правительства.
Милан, ВВС. Правозащитные организации обратились к правительству Италии с просьбой принять судно с беженцами, которое стоит на рейде Дубровника уже третьи сутки. Представитель канцелярии премьер-министра заявил, что «вопрос находится в стадии тщательного изучения». Председатель партийного объединения «Правый альянс», занимающий пост вице-спикера итальянского парламента, заявив, что не позволит превращать Италию в «свалку иммигрантов», навлек на себя гнев левых и демократической прессы.
Прага, ВВС. В эфире Первого государственного телеканала передача «Международная панорама» обсуждает кризис с судном беженцев у югославских берегов. Нет сомнения, говорится в редакционном комментарии, что определенные силы в исламском мире, потерпев сокрушительное поражение в попытках оторвать от Югославии и Европы сначала Боснию, а затем Косово и провалившись при попытке установить исламистский режим в Албании, отнюдь не сдались и продолжают прощупывать возможные слабые места в обороне. Ярчайшее свидетельство этого — гробовое молчание властей арабских стран в ответ на просьбу приютить «беженцев», для чего имеются, без сомнения, и средства, и основания. Если югославские власти сдадутся на милость «беженцев», это, без сомнения, будет означать, что в самое ближайшее время мы увидим у югославских берегов десятки судов с другими «беженцами» — молодыми мужчинами без образования, знания языка и желания интегрироваться в европейское культурное пространство, находящихся под сильным влиянием радикальных исламских проповедников. В передаче принимали участие ученые-историки Карлова университета. По мнению одного из них, югославские власти, взявшие курс на активную поддержку христианских миссий в Боснии, всего лишь «восстанавливают историческую справедливость». Известно, что мусульмане-босняки — потомки сербов и хорватов, насильно обращенных в ислам в период османского владычества. Участники передачи отметили, что югославские события в чем-то перекликаются с недавним инцидентом в Либерии, когда подразделение британских десантников из контингента миротворческих сил было практически полностью уничтожено только потому, что солдаты не были готовы стрелять в вооруженных детей, окруживших их и хладнокровно расстрелявших впоследствии. Особое мнение высказал Иржи Ботеж, главный редактор влиятельного еженедельника «Пражское время», оппозиционного курсу правительства Чехии, который отметил, что, несмотря на безусловную опасность исламистских радикалов и террористов, следует отдавать предпочтение решению гуманитарных проблем.