Эрскин Барбара. Королевство теней

   Клер закрыла глаза, отчаянно пытаясь справиться с охватившим ее ужасом.
   – Пол, пожалуйста...
   Он достал свою дорогую шариковую ручку. Уронив ее пальто на устланный толстым ковром пол, он медленно вынул из конверта лист бумаги.
   В лифте стало жарко; руки Клер судорожно сжали розы. Она почувствовала, как шипы впиваются ей в кожу.
   – Я не подпишу! – Упрямо качая головой, она забилась в угол, ощущая сквозь тонкий шелк платья холодную стену лифта. – Пожалуйста, Пол, оставь эти глупые шутки! – Она начала дрожать. Во рту у нее пересохло, дыхание стало прерывистым. Она отчаянно пыталась вспомнить приемы, которым учил ее Зак.
   Дыши медленнее. Считай, Думай о приятном. Вспоминай Данкерн при солнечном свете, Думай о море, шепчущем у подножия скал. Думай о ветре, шелестящем в душистых ветвях старых сосен. Считай. Считай медленно. Тебе нечего бояться, кроме самого страха. Пол не может держать тебя здесь вечно. Он крупный мужчина. Он скорее ощутит нехватку кислорода, чем ты, Он не хочет умирать. Скоро он начнет задыхаться от недостатка воздуха. Скоро он захочет открыть дверь… Она с надеждой посмотрела на него. Пол улыбался. Капли пота выступили у него на лбу, лицо слегка покраснело, но было спокойным. Он медленно протянул ей бумагу и ручку.
   – Подпиши, Клер...
   – Нет! – Шипы роз оставили на руках глубокие царапины, но Клер не замечала, что они кровоточат. – Я не подпишу это! – Она стиснула зубы. – Ты быстрее начнешь задыхаться, чем я, Пол.
   Стены лифта поплыли у нее перед глазами.
   – Не думаю. – Он улыбнулся, – Во всяком случае, я не паникую, верно? Подпиши, Клер. Тогда все кончится. Здесь… – Пол выхватил у нее из рук розы и бросил их на пальто, с раздражением взглянув на глубокие царапины у нее на руках. Он насильно вложил ей в пальцы ручку. – Подписывай, глупая сука! – угрожающе выкрикнул он. – Подписывай! – Он был вне себя от гнева и страха.
   – Нет... – Он едва расслышал ее шепот.
   – Подписывай! – Он истерически рассмеялся. – Посмотри на себя. Жалкое существо, боящееся теней; сумасшедшая, живущая в прошлом! Какая из тебя жена, Клер, подумай! Ты ни на что не годишься! Тебя надо признать сумасшедшей! И, клянусь Богом, я добьюсь этого! Ни один врач в стране не оставит тебя на свободе после того, что я расскажу, а Джеффри возьму в свидетели. Ты, верно, думала пошутить, когда рассказывала Джеффри о своих развлечениях? Общаюсь с дьяволом! Вызываю духов! Черная месса на лужайке! Нет, Клер, это не шутка! Вовсе не шутка! Особенно когда подпись под свидетельскими показаниями поставит сэр Дэвид Ройленд, член парламента!
   Клер уже не слышала его. Она видела глаза, решетку; стены лифта исчезли; у нее в ушах звучали насмешливые голоса. Ей показалось, что крылья отчаянно хлопают у нее над головой, но она не могла сказать, чьи это крылья... Вдруг ей стало нечем дышать. Свет в лифте померк, в ушах зашумело, потом все провалилось в темноту. Со сдавленным криком она упала к ногам Пола.
   Он стоял, равнодушно глядя на нее.
   – Глупая, ничтожная женщина! Я пытался тебе помочь! – Он сам не понимал, что говорит. – Если бы ты подписала бумагу, все было бы хорошо. Теперь я должен буду отдать тебя им. Я не смогу спасти тебя. – Он достал из кармана карточку, медленно вставил ее в щель и нажал кнопку нижнего этажа. В кабине было очень душно. Когда лифт пошел вниз, Пол вынул платок и вытер пот со лба.
   Клер медленно открыла глаза. Она полулежала в кресле в кабинете Пола. В слабом свете настольной лампы она ввдела, что Пол стоит у окна. Он раздвинул шторы и смотрел на улицу. В руке у него был стакан.
   Должно быть, он услышал, что она шевельнулась, и обернулся.
   – Если ты пришла в себя, я вызову такси, чтобы ехать домой, – тихо сказал он. Его голос опять звучал нормально.
   – Мне уже лучше. – Она с усилием выпрямилась.
   – Тогда я скажу охраннику, чтобы он позвонил в диспетчерскую. – Пол поставил стакан, с минуту постоял, гладя на нее, потом повернулся и вышел из комнаты.
   Клер закрыла глаза. У нее раскалывалась голова. Она не могла, не хотела ни о чем думать. У нее не было сил разбираться в сути того, что произошло; она чувствовала себя совершенно разбитой и испуганной.
   Когда Пол вернулся, она с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, направилась к двери. Лицо ее было белее бумаги. Пол взял пальто и набросил ей на плечи, потом подал розы.
   – Я не могу допустить, чтобы уборщица нашла их в мусорной корзине, – отрывисто сказал он. – Возьми их.
   Когда они вернулись домой, в гостиной горел свет. На столе лежала записка:
 
   «Жаль, что не застал вас. Позвоню завтра. Надеюсь, вы хорошо провели вечер. Извините за выпитое виски, но здесь была еще и Эмма.
   Джеймс»
 
   Пол отбросил записку и взглянул на графин. Тот был пуст.
   Не задерживаясь в гостиной, Клер поднялась наверх. Словно во сне она сняла пальто и повесила в шкаф. Бросив розы на туалетный столик, прошла в ванную и включила воду. Они с Полом не обменялись ни единым словом, пока ехали в такси.
   Клер была уже в постели, притворяясь, что спит, когда Пол поднялся наверх. Только почувствовав, как под его тяжелым телом дрогнула кровать, она открыла глаза. Он откинул одеяло и лег радом с ней.
   – Мы же не хотим, чтобы ты в одиночестве страдала от кошмаров, правда? – грубовато сказал он.
   Клер отодвинулась от него.
   – Я устала, Пол, – резко сказала она.
   Он засмеялся.
   – Боишься, что возьму тебя силой? Думаешь, твое упрямство и истерика возбудили меня? – Наклонившись к ней, он двумя пальцами взялся за тонкую бретельку ее ночной сорочки и презрительным жестом сбросил с ее плеча. – Возможно... Заниматься любовью с сумасшедшей женщиной, должно быть, интересно – а может, и нет. – Он откинулся на подушку.
   Клер повернулась к нему спиной. Она чувствовала, как ее страх постепенно перерастает в гнев, но ужас перед человеком, лежащим с ней радом, был все еще сильнее, она боялась пошевелиться, боялась встать с постели, чтобы опять не рассердить его. И потому неподвижно лежала рядом с ним, прислушиваясь к его ровному дыханию. Только через некоторое время она поняла, что Пол уже уснул. Клер закрыла глаза, чувствуя, как слезы гнева, отчаяния и усталости текут по ее лицу. Скоро подушка стала влажной. С пустынной ночной улицы изредка доносился шум проезжающих машин. Шторы были плохо задернуты, и она видела уличный фонарь за залитым дождем окном. Она с грустью смотрела на него, с надеждой ожидая наступления утра. Даже утверждение Пола, что дождь прошел и на небе появились луна и звезды, оказалось ложью.
   Погрузись в сон, девочка. Разве ты не можешь довериться своему сну? Голос тети Маргарет отчетливо прозвучал в комнате.
   Управляй своими снами, и кошмары отступят. Бери пример с Изабелъ, Клер. Бери с нее пример. Борись... Клер беспокойно пошевелилась на кровати...
 
   – У меня послание от графа Каррика. – Низенький сморщенный человечек поклонился ей. Его морщинистое, коричневое лицо улыбалось. – Леди Бакан хочет его получить?
   Изабель оглянулась. Лабиринт узких улочек между домами, что окружали дворец Ситэ, был всегда многолюден, полон шума и криков. Она отозвала посланца в сторону, подальше от своих камеристок, которые увлеченно наблюдали за выступлением уличного музыканта с танцующим медведем.
   – Конечно, хочу!
   Лорд Бакан с де Соулсом, епископом Ламбертоном и Мэтью Крамбетом, епископом Дункельдским, снова отправились во дворец на переговоры с королем Филиппом и его советниками.
   – А как насчет небольшой награды за доставленный в целости документ? – Человек выжидающе смотрел на нее.
   В Париже в это время было много шотландцев, прибывших с посольством: солдаты, посыльные, слуги. Изабель помедлила, потом сняла с плеча золотую булавку с эмалью.
   – Вот. Вам лучше ее побыстрее продать, а то вас могут обвинить в краже. Она стоит несколько су.
   Человечек взял брошь и попробовал ее на зуб.
   – Разве может прекрасная графиня носить что-нибудь иное, кроме золота? Я верю вам, миледи. Возьмите. – Он пошарил рукой в свой суме и достал письмо. Печать была в целости. Сунув письмо ей в руку, он оглянулся по сторонам, потом подмигнул и исчез.
   Пальцы Изабель сжали письмо, ее сердце учащенно забилось. Оно было написано собственной рукой Роберта. Она ничего о нем не слышала с тех пор, как он женился на Элизабет де Бур. О нем не было никаких известий, никто не вспоминал его; ведь он предал Шотландию...
   Уже прошло восемнадцать месяцев с тех пор, как она прибыла с шотландской делегацией во Францию; все это время они жили то в одной, то в другой гостинице, сначала в Париже, затем в Пикардии, вблизи шато, где проводил в изгнании свои дни Джон Бейлльол, которого по-прежнему величали королем Шотландии.
   Миссия шотландцев провалилась: когда договор между Англией и Францией был подписан, Шотландия не была включена в него. Но они все еще не теряли надежды. Филипп пообещал, что Шотландия в конечном итоге станет частью соглашения, и теперь делегация ожидала этого решения, оставаясь во Франции. Однако король Эдуард, уверенный, что теперь Франция не будет ему мешать, почти сразу же возобновил наступление на Шотландию, послав морем стенобитные машины и оружие на свои границы, чтобы раз и навсегда подчинить себе эту страну. Вскоре из Шотландии стали поступать весьма печальные вести. Замки один за другим сдавались англичанам, и ведущие кланы Шотландии присягали Эдуарду. В феврале надежды делегации окончательно рухнули: они узнали, что Джон Комин из Баденока, являвшийся наместником короля Шотландии, присягнул Эдуарду и заключил с ним мир. Шотландия опять потерпела поражение.
   Делегация была в замешательстве. Штормы на Ла-Манше задерживали поступление новостей, и только когда с севера наконец пришли письма, они узнали о результатах заседания парламента, который собрался в Сент-Андрусе. Комин потребовал, чтобы права и свободы Шотландии были сохранены, и Эдуард, на сей раз проявив государственный взгляд на вещи и спокойную сдержанность по отношению к своим северным соседям, согласился с этим, но выдвинул требование, чтобы ему была принесена присяга и выплачена контрибуция, а выступавшие против него шотландские дворяне были отправлены в ссылку. Для графа и графини Бакан это означало, что им придется остаться во Франции. Их дипломатическая миссия закончилась; теперь они оказались в изгнании, их земли в Шотландии были конфискованы.
   Они опять вернулись в Париж и разместились в предместье Сен-Жермен, которое находилось поблизости от двух резиденций короля Франции – Лувра и дворца на острове Ситэ. Они не оставляли надежды повлиять на французского короля и добиться пересмотра приговора Эдуарда в свою пользу, но пока им оставалось только ждать.
   Спрятав письмо под платье, Изабель запахнула плащ. Сейчас ей придется сопровождать королеву Джоанну в резиденцию королевы Франции и провести там час-другой за светской беседой. Изабель использовала любую возможность, чтобы оставаться в фаворе у супруги короля Филиппа. Лишь после этого она сможет вернуться в гостиницу. Там, в «месте уединения», устроенном в стенах старого пристроя, ей на некоторое время удастся остаться одной в этом шумном многолюдном городе и прочесть письмо...
   Она читала и перечитывала его, поднеся листок к свету, едва пробивающемуся сквозь узкое окно, за которым последние лучи заходящего солнца, еще висевшего над крышами аббатства, окрашивали в алые и золотые тона облака, гонимые по небу мартовским ветром.
   «Человеку, который принесет это письмо, я могу доверить свою и твою жизнь – но все равно сожги письмо, чтобы оно не попало в чужие руки. Он передаст мне твой ответ и будет служить тебе, если пожелаешь...»
   Изабель быстро пробежала глазами письмо, ища нежные слова, вопросы о ее здоровье, о ее жизни вдали от родины – их не было. Роберта интересовали планы делегации, отношение короля Филиппа к договору с королем Эдуардом и к судьбе Шотландии, мнение ее мужа и других членов делегации по поводу развития событий, которые произошли в последние несколько месяцев.
   Роберт предлагал ей шпионить для него.
   Изабель медленно вернулась в свою комнату, потом вышла в сад аббатства. Она постояла немного, глядя, как двое монахов, закатав рукава, подрезают розовые кусты, освобождая их от сухих веток. Когда они разожгли костер, чтобы сжечь мусор, Изабель приблизилась и бросила письмо в огонь. Бумага, почернев, съежилась в пламени.
   Раньше она не задумываясь предала бы своего мужа, но за долгие месяцы, проведенные во Франции, ее характер стал более зрелым. Она начала понимать: все, что он делает, делается на благо Шотландии. Она по-прежнему ненавидела и боялась его, но, многое увидев и услышав, стала относиться к нему с уважением. Он был талантливым государственным деятелем и умным человеком, искренне верящим, что его действия идут на пользу родной сиране; что его долг – служить своему королю и кузену – Джону Бейлльолу.
   Только две вещи раздражали его и вызывали необузданный гнев: неспособность Изабель подарить ему наследника и граф Каррик.
   Теперь Изабель никому не доверяла тайны своих снадобий и не позволяла слушать свои молитвы. Она тайком собирала травы; иногда в сумерках в монастырском саду, иногда на привалах во время долгих переездов из одного французского замка в другой. Месяц за месяцем она повторяла свои заклинания и поклонялась луне, и тайно, в одиночестве молилась Царице Небесной, и каждый раз ее молитвы были услышаны, и ее чрево не принимало семя ее мужа.
   Днем Изабель редко видела лорда Бакана. Поначалу она была ошеломлена шумной, насыщенной делами жизнью делегации; она скучала по дому и чувствовала себя несчастной в Париже, тоскуя по болотистым равнинам, скалам и морю Шотландии, но постепенно привыкла к новой жизни. У нее не было друзей – она никому не доверяла – но у нее не было и врагов. Она приобрела известность среди шотландцев и французов своей красотой и добротой, которую проявляла ко всем, с кем сводила ее судьба. Большинство членов делегации слышали, что ее служанку казнили, как еретичку, знали, что Изабель исполняла епитимью, но никто не напоминал ей об этом. Они жалели ее и уважали ее несгибаемый дух. И никто никогда даже шепотом не обмолвился о Роберте Брюсе.
   Посланец Роберта разыскал Изабель на следующий день после мессы в соборе. Он потихоньку вызвал ее в узкую аллею за высокими колоннами. Изабель испуганно оглянулась по сторонам, но ее камеристки оживленно беседовали между собой, радуясь неожиданно теплому весеннему дню после целой недели дождей.
   – У меня нет никакого письма для лорда Каррика, – шепотом сказала ему Изабель. – Скажите ему, что я не предам Шотландию. Он изменил своей стране, я – нет!
   Человек удивленно поднял брови.
   – Именно по той причине, что лорду Каррику известна ваша преданность родной стране, он и обращается к вам за помощью. Неужели вы думаете, что его отношение к Шотландии изменилось? – Тихий голос посланца звучал возмущенно.
   – Но он принес присягу Эдуарду Английскому! – Она не пыталась скрыть своего презрения.
   – Так же поступили почти все дворяне Шотландии, когда их вынудили обстоятельства, – размеренно произнес он, – А в последние недели их стало еще больше. То же самое сделали и вы, миледи, когда это стало необходимо. И сделаете еще не раз. – Он пристально посмотрел ей в лицо.
   Она глубоко вздохнула.
   – Вам многое обо мне известно.
   Он улыбнулся.
   – Милорд иногда говорит о вас.
   – В самом деле? – Ей с трудом удалось не выдать своего волнения.
   – Он восхищается вами, миледи. Он считает вас мужественной и проницательной. – Человек продолжал пристально смотреть на нее. – Он верит, что вы поймете: он тоже работает на благо Шотландии. Пока не пришло время раскрывать его истинные планы. Когда подойдет срок, он начнет действовать.
   Позади них группа придворных дам, одетых в яркие шелка и бархат, оживленно переговариваясь и хихикая, направилась в сторону реки. Изабель нервно опустила капюшон на самые глаза.
   – Поверьте ему, миледи, – прошептал посланец Роберта. – Помогите ему. Он должен знать, откуда дует ветер. – Он сделал выразительный жест. – В один прекрасный день он станет вашим королем, миледи. – Умные глаза, не отрываясь, смотрели на нее, тихий голос был настойчив. – Поверьте в него. – Человек придвинулся ближе. – Когда он писал это письмо к вам, то ждал известия о смерти больного отца. В дороге меня догнал гонец. Лорд Аннандейл умер, миледи. Роберт Брюс, лорд Каррик, теперь наш законный король.
   У Изабель перехватило дыхание.
   – Вот как? Значит, это наконец случилось... Он так долго ждал этого момента...
   – Да, это свершилось. – Глаза мужчины сверкнули. – Теперь вы поможете ему?
   Изабель медленно направилась к низкой каменной ограде в конце аллеи. От нее несколько ступенек вели вниз к Сене. Она прислонилась к камням, устремив взгляд на сверкающую под солнцем воду. Человек последовал за ней и остановился сзади. В любой момент ее камеристки могли обнаружить их. Она закусила губу.
   – Пожалуйста, передайте лорду Каррику, что я остаюсь его другом, – сдержанно сказала она, – а когда он будет коронован, принесу ему присягу. Но я не могу предать своего мужа. Как и лорд Каррик, я должна выжидать.
   Он понимающе кивнул.
   – Выдержка и терпение, миледи, скоро приведут вас домой, в Шотландию. – Он запахнул плащ. – Если передумаете, сможете найти меня в шато. Спросите Гилберта из Аннандейла. Меня там многие знают. Так значит, я могу передать моему господину ваши добрые пожелания?
   Изабель улыбнулась.
   – Он знает, что я всегда желаю ему удачи.
   Внизу проплыла по реке стая величественных лебедей. Изабель повернула голову, но человек уже исчез. Она стояла совершенно одна, задумчиво созерцая гладь реки, когда внезапно начавшийся дождь пролился над крышами и башнями монастыря и промочил до нитки ее бархатный плащ.
 
   В мае Эдуард осадил замок Стерлинг, последний гарнизон в Шотландии, который еще противостоял ему; и в мае же он согласился вернуть графу Бакану его права и земли, и разрешил беспрепятственно вернуться в Шотландию при условии, что тот лично принесет ему присягу на верность.
   – Вы собираетесь это сделать, милорд? – Изабель стояла рядом с мужем в зале королевского замка, предназначенном для аудиенций.
   – От меня не будет никакой пользы, если я останусь здесь, – сердито возразил он, чувствуя в ее вопросе осуждение. – Сейчас важно навести порядок в управлении страной и убедить Эдуарда разрешить Джону Бейлльолу вернуться в свое королевство.
   – Он никогда не сделает этого. – Изабель краем глаза наблюдала за музыкантами, усаживающимися в углу. Некоторые из них потихоньку начали настраивать свои инструменты.
   – Эдуард – умный человек. Он поступит по справедливости. – Лорд Бакан передернул плечами. – По-видимому, он готов простить многих, кто выступал против него, как он согласился простить нас. Похоже, все могут надеяться на восстановление своих прав, за исключением сэра Уильяма Уоллеса, которому Эдуард не собирается прощать его бунт.
   – Бедный сэр Уильям! – Изабель смотрела, как маленький ребенок пробирается мимо них к музыкантам. – Он был настоящим патриотом. Его схватили?
   Ее муж снова пожал плечами.
   – Пока еще нет. Однако не сомневаюсь, что лорд Каррик со временем выследит его. Я слышал, что сейчас он руководит осадой Стерлинга, но когда она закончится, непременно выделит своих людей для поимки сэра Уильяма, – с ненавистью произнес он.
   Изабель порывисто отвернулась. Она не разделяла мнения мужа, но не находила оправданий действиям Роберта. Если эти сведения были верны и он не только заключил мир с Эдуардом, но и принимал участие в осаде Стерлинга, тогда она не могла ни понять его, ни простить.
   – Прикажите слугам складывать вещи, – резко сказал граф Бакан. – Теперь, когда наша ссылка окончена, мы направляемся к морю, как только попрощаемся с остающимися.
   – Хорошо, милорд. – Она испытывала одновременно радость и страх.
   Он вдруг улыбнулся:
   – Может быть, возвращение в Шотландию поможет вам, наконец, родить ребенка...
   Изабель поспешно отвела взгляд.
   – Возможно, – тихо сказала она. – Возможно, милорд.
   На возвращение в Шотландию им понадобилось шесть долгих недель. Изабель наслаждалась путешествием. Муж, занятый встречами с нужными людьми в тех землях, через которые они проезжали, а потом утомленный морским плаванием, которое плохо переносил, оставил ее в покое. Она, напротив, любила море. С самого детства она никогда надолго не покидала его берегов: сначала берега залива Ферт-оф-Форт, когда жила в Файфе, потом, с четырехлетнего возраста – скалистых берегов, где стояли замки графа Бакана. Сейчас она проводила долгие часы на палубе, стоя под натянутыми ветром парусами, и, прищурившись от яркого солнца, смотрела в морскую даль. Она думала о Шотландии и о ее будущем короле.
 
   Теперь не было ни охраны, ни приказов, ограничивающих ее поступки. Она заняла подобающее ей место хозяйки в землях мужа безо всякого сопротивления с чьей-либо стороны, и почти сразу же он оставил ее одну, уехав к своим сподвижникам в Перт. Так что в это лето она могла свободно ездить везде с небольшим эскортом. Прежде всего, она отправилась в Килдрамми навестить свою прабабушку. Гилберт из Аннандейла состоял в ее свите.
   На этот раз не было никаких препятствий, никаких проблем. Элейн, вдовствующая графиня Map, ждала в самой светлой комнате Снежной башни. В свои восемьдесят два года графиня сохранила прямую осанку и изящество движений молодой женщины; она почти бегом бросилась к Изабель, обняла ее и усадила рядом с собой на мягкие подушки.
   – Как мы давно не виделись, дитя мое! Расскажи мне о Франции...
   Они беседовали о Шотландии, о поездке Изабель во Францию, о том, как она потеряла ребенка, и о смерти Майри, которая была родом из Мара. Для Изабель было большой радостью поговорить с человеком, которого она искренне любила и которому доверяла. Она сама не заметила, как расплакалась, уткнувшись в колени прабабушки. О Роберте она даже не вспоминала.
   Элейн слушала ее, переживая за свою правнучку, утешала Изабель, старалась отвлечь ее от печальных мыслей. Она рассказала ей о ее матери, которая, наконец, вновь вышла замуж и жила в Англии. Элейн ни разу не упомянула в разговоре ни о своей дочери от брака с графом Map, Изабелле, которая была замужем за Робертом Брюсом, ни о самом Роберте.
   Они говорили очень долго, и наконец Изабель вспомнила о цели своего визита. Она колебалась, разрываясь между любовью и уважением к старой даме и острым желанием вновь увидеть Роберта. Элейн ни словом не обмолвилась, что он в Килдрамми, и все же он был здесь, Гилберт сказал ей об этом...
   Неохотно Изабель встала и взяла руку Элейн.
   – Ты, должно быть, устала, бабушка? Я покину тебя на время, тебе пора отдохнуть.
   Элейн улыбнулась.
   – Думаю, мне это не повредит, дитя мое. Увидимся позднее в главном зале. – Она взглянула в лицо Изабель и постаралась заглушить чувство неловкости, внезапно ее охватившее. Ничего нельзя изменить. Судьба Изабель уже предрешена свыше. Она вздохнула. – Здесь есть еще один человек, который хотел бы поговорить с тобой о Франции. – Ее лицо помрачнело, она предостерегающе погрозила Изабель пальцем. – Будь осмотрительна, дорогая. Помни о своем муже.
   Изабель нахмурилась, почувствовав, что краснеет. Неужели все знают, что она по-прежнему тоскует по Роберту? Она поцеловала прабабушку в щеку и на мгновение замешкалась, заметив, каким взглядом та смотрит на нее. Затем выбежала из комнаты.
   После показавшегося ей бесконечным путешествия по длинным коридорам и переходам, соединяющим башни замка, ее наконец привели в комнату, где она увидела Роберта, стоявшего у стола перед окном. Услышав ее шаги, он с улыбкой обернулся.
   – Очень рад вновь видеть вас, миледи Бакан! – Он замолчал, дожидаясь, пока уйдет его человек, приведший ее сюда, и они останутся одни.
   Несколько минут Изабель стояла неподвижно, почти не дыша. Наконец она рядом с ним... Приблизившись, она опустилась перед Робертом на колени и, взяв его руку, коснулась ее губами.
   – Теперь ты поистине мой законный король, – прошептала она.
   Роберт мрачно посмотрел на нее.
   – Еще нет, любовь моя. Пока у меня нет ни королевского титула, ни власти, но скоро все будет. Очень скоро! – Он сжал руки в кулаки, потом заметив, что Изабель все еще стоит на коленях, наклонился и нежно поднял ее. – Итак, моя дорогая, что случилось? Зачем тебе надо было так срочно увидеться со мной? Мне было нелегко найти время, чтобы прискакать на север, в Килдрамми. У тебя есть для меня сведения о делегации во Франции или о шотландском парламенте в Сконе?
   Изабель покачала головой. Она отвела взгляд, неожиданно почувствовав смущение.
   – У меня нет никаких сведений, Я просто хотела увидеть тебя. Снова быть с тобой рядом.
   Ни один из них не упомянул об их последней встрече, после которой Изабель под охраной была увезена из Скона; но на мгновение это воспоминание встало перед их глазами.
   Роберт, нахмурившись, отвернулся от нее.
   – Ходят слухи, что ты помирилась с мужем, Изабель. Я надеялся, что ты расскажешь мне новости о короле Филиппе...
   – Я по-прежнему нужна тебе как шпионка! – Она рассердилась. – Только для этого? Глаза и уши в лагере Коминов? Подслушивать, что говорит мой муж?
   – Ты говорила, что по-прежнему предана мне, – тихо напомнил он.