Эрскин Барбара. Королевство теней

   – Сработает? – Он был озадачен. – Что должно сработать? Ты хочешь сказать, что я буду отвлекать тебя? Если это так, то значит, ты полностью не концентрируешься. Давай. – Он встал. – Мы можем сделать это здесь? Нам никто не помешает?
   Вспомнив Генри, Клер взглянула на окно и сказала:
   – Я задерну шторы и запру дверь. Я никого не жду.
   Потом она с некоторым сомнением посмотрела на свои серые брюки и свитер:
   – Ты говорил, что надо принять ванну и надеть что-то просторное...
   – А затем сделать несколько упражнений йоги, чтобы тело и разум расслабились, – продолжил он. – Я думаю, мы пропустим эту часть, хорошо? Твоя одежда вполне подойдет. Покажи мне, что ты делаешь потом.
   Она глубоко вздохнула.
   – Я беру свечу.
   Коробка со свечами была в спальне наверху. Достав одну, Клер сбросила туфли и босиком сбежала вниз по вестнице.
   Зак сидел, скрестив ноги на персидском ковре, он тоже снял обувь. Его руки спокойно лежали на коленях; глаза были закрыты. Когда Клер вошла, он открыл их.
   – Хорошо, – спокойно сказал он. – Ты всегда пользуешься свечой?
   Она кивнула:
   – Она помогает мне сосредоточиться.
   – Прекрасно. Все в порядке. – Он опять закрыл глаза. Клер поставила свечу на ковер перед ним и зажгла ее, потом помедлила: она не знала, где ей сесть – рядом с ним или напротив. Вдруг это все показалось ей каким-то глупым.
   Зак заговорил, не открывая глаз, его тон был спокойным и наставительным.
   – Когда ты будешь готова, не спеши. Делай то, что ты обычно делаешь, что считаешь необходимым. Не обращай на меня внимания. Меня здесь нет.
   В комнате наступила абсолютная тишина. Даже шум уличного движения, кажется, смолк.
   Клер медленно опустилась на колени и подняла руки над свечой, разведя их, как будто раздвигала занавес, потом легко села на ковер и закрыла глаза.
   Зак осторожно взглянул на нее из-под опущенных век, его поза не изменилась, но все чувства были в напряжении, когда он начал следить за выражением лица Клер, и он сразу отметил тот момент, когда она ускользнула из тихого дома на Кампден-Хилл – в прошлое.
 
   Несмотря на яркий солнечный свет Элизабет де Куинси, вдовствующая графиня Бакан, приказала зажечь сотню свечей. Король Англии остановился в дверях и осмотрелся. Его приближенные сгрудились вокруг него, с любопытством глядя на двух женщин в дальнем конце зала. Выстроившиеся вдоль стен члены семьи Бакан и слуги с опаской поглядывали на прибывших: у Эдуарда была репутация властного и мстительного человека.
   Когда король вошел, Элизабет стояла на возвышении в главном зале рядом со своей невесткой. День был очень жарким. У стен замка тихо шумело море; птицы молчали, спрятавшись в тень; сонные чайки покачивались на волнах. Сопровождающие короля люди заполнили двор замка и прилегавший к нему луг за мостом.
   Король был высоким, все еще привлекательным мужчиной лет шестидесяти; его темные волосы под узкой золотой короной, которую он выбрал для своей торжественной поездки, были тронуты сединой. Под светлым шерстяным плащом на нем была кольчуга. Среди своих приближенных, изнывающих от жары, он выглядел холодным, как лед на склонах гор зимой.
   К середине лета 1296 года шотландские армии были разбиты. Король Эдуард стал победителем.
   Лорд Бакан только на короткое время заехал в Данкерн с избранным королем Шотландии Джоном Бейлльолом, своим кузеном, и лордом Байдноком, и просидел всю ночь, серьезно обсуждая с ними линию поведения шотландской стороны. Потом уехал, не обмолвившись и словом с Изабель. Они решили принять условия победителя. В настоящее время это было единственной возможной политикой.
   Условия короля Англии были суровыми. В Бречине королю Шотландии Джону и его последователям объявили их участь: Шотландия лишалась своих прав и все ее священные реликвии, включая Сконский камень и Черное распятие святой Маргарет, увозились в Лондон. Король Джон, его друзья и родственники из клана Коминов должны были отправиться на юг, в Англию, и граф Бакан с ними. Лорду Бакану повезло больше, чем его кузену-королю. Его не отправляли в Тауэр, ему просто предписывалось находиться к югу от реки Трент, вне шотландской политики.
   Его молодой жене не требовалось сопровождать его: ее ждала встреча с Эдуардом Английским.
   В Данкерне известие о унижении Джона Бейлльола встретили с ужасом: в Монтрозе, после отречения от престола, последовал ритуал срывания королевского герба с его плаща, за что бывший король получил по всей стране прозвище Пустой Плащ. Потом его отправили на юг, где он стал пленником Томаса Ланкастера, а король Эдуард обратил свое внимание на север. Медленно и методично королевский кортеж объезжал покоренную страну, останавливаясь в каждом городе и замке, где Эдуард требовал, чтобы ему принесла присягу вся шотландская знать, которая еще оставалась в стране после того, как его пленники были отправлены на юг. 22 июля король, наконец, прибыл в Данкерн.
   – Итак, – он не повысил голос, но его слова легко достигли противоположного конца зала, – это и есть главный опорный пункт лорда Бакана, который сейчас гостит у нас в Англии. Я требую ключи от замка и присяги от его хозяйки. – Он перевел взгляд с Элизабет на Изабель. На его лице появилась усмешка. – Леди Бакан? Ключи, пожалуйста.
   Ключи лежали на столе перед Элизабет: она машинально потянулась за тяжелой связкой, потом отдернула руку.
   – Теперь ты графиня, девочка, – прошептала она. Изабель застыла. У нее пересохло во рту. Приносить присягу королю Англии было еще одним оскорблением и унижением ко всем прочим, которые им пришлось пережить, но она не рискнула отказаться и медленно взяла ключи. Спустившись с возвышения, Изабель не спеша пошла через зал, чувствуя, что взгляды присутствующих прикованы к ней. Высоко держа голову, она шла с достоинством, не отрывая глаз от лица короля.
   Подойдя, она присела в поклоне и подала ему связку ключей, которую он бросил одному из своих рыцарей, стоящих рядом.
   – Значит вы – молодая жена лорда Бакана. Мои поздравления, мадам. Мне очень жаль, что пришлось разлучить вас с мужем. – Выражение его лица было холодным. – Наша кузина, ваша мать, шлет вам привет, и ваш брат, который состоит при особе моего сына, тоже.
   – Благодарю вас, сир. – Изабель опять присела. Она так редко видела мать в последние годы, что едва помнила, как она выглядит, а брата видела лишь младенцем.
   – И ваш дядя Макдуф, который приезжал к нам в Вестминстер в прошлом году, если не ошибаюсь, с жалобой на вашего короля Джона за то, что тот приказал заключить его в тюрьму. – Опять у короля на губах появилась улыбка, в которой не было веселья. – Он был весьма дальновиден, уже тогда признав нас сюзереном Шотландии.
   Изабель почувствовала, как ее щеки запылали от возмущения.
   – Мой дядя, сир, был обижен несправедливостью по отношению к нему нашего избранного короля. – Она подчеркнула последние слова. – Если бы в Шотландии был избран настоящий король, моему дяде не понадобился бы арбитр.
   Она заметила, как отшатнулись стоявшие вокруг люди, вздрогнув от такой дерзости, и сама немного испугалась, но продолжала держать голову высоко поднятой.
   – Настоящий король? – с обманчивой мягкостью в голосе переспросил Эдуард.
   – Роберт Брюс, хозяин Аннандейла, сир.
   – Ага. – Он кивнул. – Человек, который считает, что мне нечем заняться, как только завоевывать королевство для него. Его притязания на трон Шотландии были отвергнуты моим двором, леди Бакан, вместе с тремя другими претендентами. А теперь, когда Джон Бейлльол предал своего сюзерена, Шотландия вообще может обойтись без короля – отныне я сам буду править этой страной. Я требую, чтобы вы присягнули мне, мадам.
   Изабель вздрогнула.
   – Я уже присягала вам на верность, сир, за наши земли в Англии.
   – А теперь вы опуститесь передо мной на колени за ваши земли в Шотландии.
   Среди членов семейства Бакан, наблюдавших за стоящей перед королем Изабель, возникло легкое волнение и пронесся шепот. Элизабет де Куинси прикрыла рукой рот, чтобы спрятать улыбку – ее собственное огорчение от поражения шотландцев стало меньше при виде дилеммы, перед которой встала Изабель, и не в первый раз старая графиня втайне почувствовала уважение к своей непокорной невестке.
   Изабель сжала руки в кулаки.
   – Я принесу клятву верности только королю Шотландии, сир... – прошептала она. Ее смелость быстро улетучивалась.
   – У Шотландии нет короля. – Эдуард начал терять терпение. – Либо вы присягнете мне, как сюзерену Шотландии, мадам, либо отправитесь в плен в Англию вслед за вашим мужем. Выбирайте.
   Она сдалась. Опустившись на колени на сухой вереск у ног короля, она протянула ему руки и повторила слова клятвы так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать ее.
   Двадцать минут спустя король покинул замок, оставив в нем небольшой гарнизон своих солдат.
 
   Только через год Изабель вновь увидела своего мужа.
   Летом следующего года король Эдуард дал лорду Бакану разрешение поехать на север всего на два месяца, чтобы он мог посетить свои земли в Шотландии и навестить жену.
   Изабель ходила взад и вперед по пустой комнате; ее руки были крепко сжаты, лицо искажено гневом. Она была одна, слуги помчались вниз. Лорд Бакан все еще не поднялся в башню, чтобы поздороваться с ней.
   В течение многих месяцев она оставалась одна в Данкерне. На следующее утро после отъезда короля Англии Элизабет уехала со всей семьей в замок Слейнс, который находился в нескольких милях от Данкерна, Изабель оставили – так приказал ее муж перед своим отъездом в Англию. Она должна была оставаться в Данкерне с гарнизоном солдат и несколькими женщинами и учиться обязанностям жены. Огорченная и рассерженная, она сначала просила, потом начала кричать на мажордома мужа, требуя, чтобы ей разрешили выезжать из замка, но он был непреклонен: приказ графа должен быть выполнен. Она была пленницей.
   И вот теперь лорд Бакан вернулся. Прошлой ночью она слышала, как люди на лошадях въехали в замок, и со страхом ждала, когда он придет, но он не появился. Теперь страх прошел, и в ней проснулся гнев: как он смеет пренебрегать ею! Она графиня – это она усвоила за время своего одинокого пребывания в замке, и она заслуживает его внимания.
   Шурша красными юбками, она в раздражении подошла к окну и остановилась, глядя на море и постукивая пальцами по каменному подоконнику. Было время прилива, и волны бились у подножия скал, разлетаясь облаками брызг. Солнце светило прямо в окно – яркое сентябрьское солнце, освещавшее редкую растительность на гранитных скалах и превращавшее сухие травинки в золотые нити. Когда позади нее с грохотом распахнулась дверь, Изабель не повернула головы.
   – Так вот где ты прячешься! Ты что же, не могла спуститься в зал, чтобы приветствовать своего мужа? – язвительно произнес лорд Бакан, с шумом захлопнув за собой дверь.
   Изабель резко обернулась.
   – Я не грум, чтобы подавать вам стремя, милорд.
   – Верно. Ты – хозяйка этого замка, поэтому я ожидал тебя увидеть встречающей меня и моих гостей.
   – Я не знала, что с вами гости. – Изабель отошла от окна. – Никто не удосужился сообщить мне об этом! – У нее возникло чувство, что она не права, но ничто не могло заставить ее признаться в этом, хотя вид высокой, мускулистой фигуры мужа в темно-зеленом плаще вновь пробудил в ней страх.
   Он вздохнул.
   – Изабель, я не хочу, чтобы мы были врагами, – медленно произнес он. – Своей строптивостью ты ничего не добьешься. Пойдем. – Он протянул руку. – Давай спустимся вниз.
   Какое-то мгновение она колебалась, потом неохотно подала ему руку. Если для того, чтобы выбраться из замка и иметь возможность свободно ездить верхом, нужно ублажать мужа, то она готова и на это.
   Пир продолжался до темноты. За высоким столом в главном зале Изабель сидела между своим мужем и гостем, кузеном графа Бакана Джоном Комином. Пока одно блюдо сменялось другим, их разговор постоянно шел о политике.
   – Ты согласен, что король Англии Эдуард выдвигает все более невыполнимые требования народу Шотландии, и мы должны найти способ освободиться от его притязаний. – Лорд наклонился вперед, поставив локти на стол.
   Комин мрачно кивнул.
   – Наш кузен, король Джон, – в его голосе послышалась ирония, – сейчас не решится противостоять ему. Он бесполезен для нас. Нам придется бросить на одну чашу весов традиции, а на другую – желания жителей королевства. Все лорды Шотландии с нами. Бакан нахмурился.
   – Почти все. Есть такие, которые ставят свое высокомерие и личные амбиции выше блага Шотландии.
   Комин понимающе кивнул.
   – Ты имеешь в виду Брюсов. В душе они все же с нами, хотя для вида поддерживают Эдуарда. Молодой Каррик – отличный воин. – Он вздохнул. – Им было трудно смириться с тем, что их притязания на трон отклонены, и королем избран Джон Бейлльол. В конце концов они будут на нашей стороне, если мы сможем убедить их принести присягу Шотландии, не оскорбляя их достоинства.
   Изабель переводила взгляд с одного мужчины на другого. Упоминание имени Роберта заставило ее сердце учащенно забиться.
   – Роберт никогда не присягнет Бейлльолу, – твердо сказала она. – У Брюсов больше прав на трон!
   Мужчины удивленно посмотрели на нее.
   – Никак ты большой знаток законов, кузина? – иронически улыбнулся ей Джон Комин.
   Изабель почувствовала, что краснеет.
   – Я знаю, кто по праву был наследником трона после смерти короля Александра, – резко бросила она.
   – Но ведь Бейлльола короновал представитель твоего родного брата. – Этот разговор явно развлекал Комина. – То есть было получено одобрение самого графа Файф – кто еще мог возложить корону на голову короля Джона?
   – Мой брат находился в Англии, сэр, и тогда был еще ребенком, – возразила она. – Он ничего не смыслит в политике, но никогда не согласился бы короновать Бейлльола, будь у него возможность выбора.
   Лицо лорда Бакана потемнело.
   – Хватит! Джон Бейлльол – наш король в горе и радости, и мы должны хранить верность ему. Сейчас самое важное – добиться, чтобы Шотландия восстановила свою независимость и свои права королевства.
   – Чтобы этого добиться, она должна иметь сильного короля! – вставила Изабель.
   – И ты считаешь, что старый Роберт Брюс из Аннандейла подходит для этой роли? – с насмешкой спросил Комин. – Мужчина, жена которого, если верить слухам, бросила его поперек седла и увезла, чтобы заставить на себе жениться! Действительно сильный мужчина! – Он громко расхохотался и поднял кубок с вином в издевательском приветствии.
   – Мне кажется, она имеет в виду молодого Роберта Брюса, – холодно заметил Джон. – Я прав, дорогая? Ведь мы говорим о его сыне, лорде Каррике, не так ли? Том самом, который уделял тебе так много внимания, когда в последний раз был здесь.
   Слишком поздно Изабель поняла, что выдала себя и в отчаянии чуть не прижала руки к пылающим щекам, чувствуя, что оба мужчины смотрят на нее.
   – Я не разговаривала с лордом Карриком больше года!
   – И когда же ты разговаривала с ним? – Джон задумчиво посмотрел на жену. – Ты ведь говорила с ним наедине? Мне докладывали, что вас обоих видели выходящими из часовни.
   – Возможно. Я не помню. – Она дерзко вскинула голову. – Какое это теперь имеет значение?
   – Никакого. Теперь, – тихо сказал он.
   Позднее, когда они остались одни в своей комнате, он сурово сказал:
   – Ты больше никогда не останешься с лордом Карриком наедине, поняла?
   Изабель в бледно-зеленой ночной рубашке, которую помогла ей надеть Майри, поежилась. Когда от сквозняка погасли свечи, в комнате стало темно, и она наполнилась причудливыми тенями.
   – Я сомневаюсь, что мне представится такой случай, раз вы враги, – грустно сказала она. – И он совершенно мной не интересуется – он женат. – Лишь на мгновение в ее взгляде мелькнула боль, но лорд Бакан заметил ее.
   – Понятно. Вот в чем дело. Ты бы предпочла молодого, красивого мужа – человека, чей отец претендует на корону. Это тебя привлекает? – Его лицо побагровело от гнева. – Не с парнем из конюшни, как считала моя мать, ты путалась, а с графом – он больше подходит благородной леди Дафф! Больше ей по вкусу, хотя она Каррику, очевидно, нет, если досталась мне девственницей! Или он так недавно получил рыцарское звание, что не решился нарушить данные клятвы! Ну, сейчас вы замужем, мадам, к тому же за графом древнейшего рода – за мной! И вы будете выполнять все обязанности моей жены до своего смертного часа, вы меня поняли? – Он схватил ее за плечи. – И ваша главная обязанность – родить мне наследника!
   Ее тело не доставляло ему удовольствия: ее худенькая, почти мальчишеская фигура, бледная кожа и хрупкое сложение не пробудили у него желания, и сейчас, когда он сорвал с нее одежду и бросил на кровать, только ее непокорность разжигала его страсть, но это был гнев, а не желание.
   Он оставался в Данкерне три недели, пока обсуждал с шотландскими лордами планы восстания, и наконец было принято решение открыто выступить против короля Эдуарда. К тому времени, как граф вместе со всеми покинул замок, Изабель поняла, что ненавидит его так, как никого другого на свете, и она также поняла, что беременна.
   Когда он выехал из замка во главе своих людей, она позвала к себе Майри.
   – Ванну, – приказала она. – Вели принести сюда ванну и наполнить ее водой!
   – Сюда, миледи? Сейчас? – Майри удивленно уставилась на нее.
   – Сейчас же. – Изабель была нетерпелива. Сейчас ее не волновало, сколько работы будет у прислуги и тяжело ли таскать воду по крутой лестнице. Она подождала, пока слуги втащили в комнату тяжелое деревянное корыто и наполнили его – ведро за ведром – быстро остывающей водой, и, оставшись вдвоем с Майри, начала раздеваться. И услышала сдавленный возглас Майри, когда та увидела синяки на руках и плечах любимой хозяйки и глубокие царапины в тех местах, где застежки и пряжки на одежде мужа соприкасались с обнаженным телом молодой женщины, когда в течение этих нескончаемых недель он вновь и вновь совокуплялся с ней, часто даже не снимая с себя одежду. Изабель сжала зубы: если сейчас она хоть на минуту поддастся жалости к себе, то расплачется, а этого она не может себе позволить.
   Помогая Изабель забраться в глубокое корыто, Майри с трудом сдерживала слезы, но Изабель держалась стойко.
   – Принеси мне ту коробочку, что стоит на сундуке, – приказала она, осторожно погружая свое ноющее тело в воду.
   Майри сделала, как ей велели, тайком вытирая рукавом глаза. Она протянула Изабель маленькую резную коробочку. Та сжала ее в руке.
   – Теперь оставь меня одну, – велела она.
   – Миледи...
   – Оставь меня! Я позову тебя, когда ты мне понадобишься. – Ее голос впервые дрогнул.
   Она дождалась, пока дверь закроется, потом держа коробочку над водой, открыла ее.
   Порошок был готов давно: сушеные травы, кора дерева, пепел от сожженного пергамента, на котором было написано заклинание, и уголек, оставшийся от сгоревшей лягушки. Поежившись, Изабель размешала порошок в воде и бросила коробочку на пол. Она уже проглотила часть порошка, растворив его в вине; этот ритуал очищения завершится заговором, которому ее когда-то научила Майри, и избавит ее от ребенка лорда Бакана.
   Когда вода стала совсем холодной, она начала дрожать и позвала Майри:
   – Быстро дай мне полотенце. – Она вылезла из ванны и, завернувшись в полотенце, подбежала поближе к огню. От холода у нее громко стучали зубы.
   – Подбрось еще торфа, Майри, мне холодно. – Ветер снаружи усилился: ставни на окнах дрожали, и сухой вереск на полу шевелился от сквозняка.
   – Я не буду носить его ребенка! – воскликнула Изабель, когда Майри подошла к ней с аккуратно сложенной рубашкой. – Я не хочу, я скорее умру!
   Майри грустно покачала головой.
   – Все будет так, как хочет Господь, миледи.
   – Нет. Будет так, как хочу я! – Она тряхнула головой. Сбросив полотенце, Изабель несколько минут стояла обнаженная у огня, с отвращением глядя на грубое, неотбеленное полотно, к которому пристали кусочки травы и коры с ее мокрого тела.
   Майри отпрянула. Такая откровенная нагота вдруг показалась ей непристойной. Ребенок, которого она столько раз купала, превратился в чужую женщину.
   Пока она смотрела на Изабель., та высоко подняла полотенце и бросила его в огонь. Ткань задымилась и почернела, потом вспыхнула ярким пламенем. С минуту обе женщины смотрели на огонь, потом Майри, дрожа от страха, поспешила набросить рубашку на замерзшую Изабель и отвернулась, почувствовав, что у нее по спине пробежали мурашки. Взглянув на свою госпожу, она тайком перекрестила ее.
   – Ты же не боишься меня, Майри? – внезапно спросила Изабель.
   – Конечно нет, миледи. – Взволнованная Майри, не смотря на нее, наклонилась, чтобы поднять с пола коробочку, затем положила ее на стол.
   – Я говорила совершенно серьезно, Майри. Я не хочу носить в себе ребенка этого человека. – Изабель произнесла это с твердой уверенностью.
   – Я верю вам, миледи. – Майри опять поежилась.
   – Теперь все кончено. – Изабель смотрела на огонь. – Скоро потечет кровь, и я избавлюсь от маленького Бакана!

Глава шестая

   – К вам Джеймс Гордон, мистер Ройленд, – раздался голос из динамика на столе. Пол повернулся и нажал кнопку:
   – Спасибо, Пенни. Попроси его войти.
   Когда дверь открылась, он устало улыбнулся.
   – Я прошу прощения за свое поведение за ленчем.
   Джеймс пожал плечами.
   – Нет проблем. Ты говорил с Клер?
   Пол медленно кивнул. Он опустился в кресло, предложив шурину сделать то же самое.
   – Мы довольно долго обсуждали этот вопрос. – Он помедлил, оценивающе посмотрев на Джеймса. – Я хочу, чтобы этот разговор остался строго между нами. Я говорю о Клер.
   Джеймс сел. Выражение его лица было настороженным.
   – Как ты и предсказывал, – продолжал Пол, – она упорно отказывается даже думать о продаже Данкерна, и совершенно напрасно. – Он опять помедлил, дожидаясь, чтобы его слова дошли до собеседника. – Сейчас у Клер очень тяжелое время. Открытие, что она никогда не сможет иметь детей, ужасно подействовало на нее. Абсолютно ясно, что сейчас у нее несколько искаженный взгляд на жизнь. Проблема в том, что она позволяет своему эмоциональному состоянию влиять на ее деловые качества.
   По лицу Джеймса пробежала тень сомнения.
   – Никогда не думал, что моя сестра обладает какими-либо деловыми качествами.
   Пол пристально посмотрел на него.
   – Правда? Ну, могу тебя уверить, что они у нее есть. Поэтому она первая расстроится, когда поймет, что упустила очень выгодную сделку, пока ее душевное равновесие было несколько нарушено.
   Джеймс беззвучно присвистнул.
   – Ну, это слишком сильно сказано.
   Пол нервно вскочил, подошел к окну и остановился там, с минуту молча глядя на Коулман-стрит. Потом он заговорил, тщательно выбирая слова:
   – Как я понимаю, еще в детстве у Клер бывали периоды, скажем, странного поведения? – Он сунул руки в карманы и немного наклонился вперед, как будто разглядывал что-то на асфальте.
   – Вряд ли это можно назвать странным поведением. – Джеймс смотрел на стоявшего к нему спиной Пола. – Пожалуй, она всегда была несколько возбудима. Тетя Маргарет обычно называла ее неземной, но я не думаю, что она вкладывала в это слово тот смысл, который обычно вкладывают другие. – Он натянуто улыбнулся.
   – Это означает «обреченный умереть молодым». – Пол резко повернулся и замер, прислонившись к оконной раме.
   Джеймс облизал пересохшие губы.
   – Я уверен, что тетя Маргарет имела в виду не это.
   – А что же?
   Джеймс никогда раньше не замечал, какие неприятные глаза у Пола: коричневые, как орехи, и совершенно лишенные выражения при красивом, чуть располневшем лице.
   – Я думаю, она имела в виду, что Клер не такая как все, ее посещают видения или что-то в этом роде. Например, те кошмары, которые она часто видела по ночам.
   – Она и сейчас их видит.
   – В самом деле? – – Джеймс удивленно взглянул на Пола.
   – И она по-прежнему страдает клаустрофобией. Это тоже как-то связано с ее кошмарами, я думаю.
   Джеймс смутился.
   – Я не знаю, так ли это на самом деле, – сказал он наконец, – но, может быть, это моя вина. – Он встал и начал ходить взад-вперед по комнате. Пол, нахмурившись, наблюдал за ним. – Это случилось, когда мы были детьми, – продолжил Джеймс остановившись, – игра, которая плохо кончилась. – Он взглянул на Пола со смущенной улыбкой. – Тетя Маргарет обычно рассказывали нам разные легенды о Роберте Брюсе, о событиях из прошлого Шотландии, о битвах и тому подобном. – Он опять помолчал. – В одной из них говорилось о женщине, которую заперли в клетку и оставили умирать. – Он поежился. – Это была жуткая история, но Клер была захвачена ею, а тетя Маргарет рассказывала, не задумываясь о том, как остро Клер переживает все это. Во всяком случае мы часто играли в Роберта Брюса: в битву при Бэннокберне и тому подобное, а однажды даже в женщину в клетке. – Последовала долгое молчание. – Дети иногда бывают довольно жестокими, и иногда я ловил себя на мысли, что ненавижу Клер. Она была старше меня, и я всегда считал, что мама любит ее больше, поэтому вначале я не испытывал угрызений совести из-за того, что сделал. – Он остановился и уставился себе под ноги.
   – И что же ты сделал? – тихо спросил Пол.
   – Я запер ее в клетке в Эрдли. – Джеймс опять начал ходить взад-вперед по комнате. – В конюшне была старая клетка – фактически, небольшой вольер, где дедушка держал своих собак. Я заранее нашел старый замок, когда мы играли, втолкнул Клер в клетку и запер ее там. Было довольно поздно, уже совсем стемнело, и никого не было поблизости.