Эрскин Барбара. Королевство теней

   – Эмма! – Джеффри в изнеможении рухнул на софу. – Почему Эмма? Пол любил ее. – Он посмотрел на часы. В больнице ему велели позвонить через два часа. Эмма находилась на операционном столе в критическом состоянии.
   – Джефф, Пол явно не сознавал, что делает. – Хлоя отчаянно старалась взять себя в руки. Она никогда не видела мужа таким раздавленным, и это ее пугало. – Ты связался с Дэвидом? – Она выходила в столовую поискать бренди, пока Джеффри звонил брату.
   Джеффри тупо кивнул.
   – Он вылетает прямо в Абердин и просил, чтобы мы скрыли все это от газетчиков и уговорили молчать Форбса.
   Хлоя непонимающе уставилась на него. Неужели это так важно: все равно журналисты быстро все пронюхают. Нет, это слова Дэвида, а Джеффри лишь повторил сказанное братом. Она перевела дыхание, села на подлокотник кресла и обняла мужа.
   – Все, что волнует Нейла Форбса – это Клер, – мягко сказала она. То, как он говорил по телефону, произвело на нее хорошее впечатление. – О нас он, может, и не побеспокоится, но не сделает ничего, что бы ее огорчило.
   – Но где она? – Джеффри уже пошел на поиски, когда испуганный крик Хлои заставил его броситься с крыльца к телефону. На нем по-прежнему были зимние сапоги и теплое пальто. – Мы обязаны найти ее.
   Обоих терзала невысказанная мысль – нельзя допустить еще одной смерти.
 
   От холода сознание Клер прояснилось. Она огляделась, внезапно испугавшись. Было темно, и все кругом бело от снега, скрывшего приметы местности. Она дрожала от холода. Под легким пальто, которое она схватила в прихожей, была лишь ночная рубашка, а ноги в тапочках совсем онемели.
   Она забрела далеко от дороги. Позади вздымались холмы, их белизну нарушали только черные скалы и узкие силуэты шотландских сосен. Снег кружился вихрями, ветер свистел в ушах, завывая в расщелинах скал.
   Она повернулась, силясь побороть панику, чтобы разглядеть на снегу собственные следы, но они уже исчезли – снег заносил их, как только они появлялись.
   Как она сюда попала? Клер не помнила, как вышла из дома. Все, что она помнила – жажду человеческого общества, общества Хлои, даже Джеффри, чтобы успокоиться. И кого-то еще. Кого она так отчаянно искала? В бессознательном состоянии, поглощенная своими смятенными мыслями, она заблудилась в холмах за Эрдли, не заметив даже, как туда забралась.
   – Спускайся. Дорога должна быть внизу, – произнесла она сама себе под рычание вьюги. – Иди медленно и осторожно к дороге. Она должна быть... должна быть...
   Она прошла еще полчаса, с каждой минутой все больше замерзая и уставая. Дважды она падала, отжимала промокшее пальто, и во второй раз уже с трудом заставила себя подняться. В полном изнеможении она расплакалась. Каста! Где Каста? Она бы никогда не позволила любимой хозяйке заблудиться...
 
   Нейл, стиснув зубы, всматривался в стекло между поломанными «дворниками» своего старенького «лендровера». Еще десять миль, и он снова встретится с Клер.
   Он никогда раньше не видел Эрдли. Подавшись вперед, вглядываясь во тьму, он старался не пропустить нужные повороты, а, подъехав к поместью, долго искал ворота в неверном свете фар, вспоминая сбивчивые объяснения Джеффри. Дважды он останавливался, наконец нашел въезд, и направил машину в длинную аллею. Подъехав к крыльцу, он увидел, что все окна в доме освещены, а под деревьями стоит полицейская машина. Прежде чем он успел выключить мотор, в дверях показалась Хлоя.
   – О Клер все еще нет известий! Мы не можем найти ее! Слава Богу, вы приехали!..
   – Нет известий? – Нейл взбежал во ступенькам. – О чем вы? Где она? – Он почувствовал себя так, словно у него остановилось сердце.
   – Я же говорила вам по телефону! – В голосе Хлои прозвучали истерические нотки. – Она ушла днем... мы вернулись со станции и нашли дверь открытой. Просто не знаю, куда она могла деться... Здесь не было ни одной машины... ничего... Она ушла пешком!
   Нейл оглянулся во мрак.
   – Полиция ее ищет?
   Хлоя горестно кивнула.
   – И Джефф тоже. Мне не следовало оставлять ее, но она спала, и я думала, что она проспит до утра, и она была так спокойна, так разумна. Я решила, что это, должно быть, помогло...
   – Что помогло? – Нейл уже повернулся и сбегал вниз. У подножия крыльца он остановился и оглянулся на нее.
   – Экзорцизм… Изгнание Изабель.
   – О Боже! – На миг Нейл остолбенел. – Бедная Клер!
   – Найдите ее, Нейл. Пожалуйста, найдите ее, – взмолилась Хлоя.
   Нейл помрачнел.
   – Я найду ее, – сурово сказал он.
   Он залез в свой «лендровер», развернул его и снова выехал на аллею. У ворот он остановился. Налево или направо? Угадать невозможно. Если бы Клер была на дороге, они бы ее уже нашли. Но пешком она могла пойти куда угодно.
 
   Клер проснулась неожиданно. Она не сознавала, что спит, стоя на коленях в снегу, не чувствуя, как ветер наметает вокруг нее пушистый белый сугроб. Со стоном она поднялась на ноги. Куда идти? В какую сторону? У нее почти не осталось сил. Снежинки цеплялись за ее волосы, секли глаза, набивались за ворот, лицо казалось задубевшим и обледеневшим. Смахнув снег с лица онемевшей рукой, она, щурясь, огляделась, пытаясь увидеть что-либо сквозь белую пелену. Что-то неясное мелькнуло на самом краю поля зрения. В отчаянной надежде она повернулась туда. Неужели там, за тьмой и метелью, прошел человек?
   – Помогите! Пожалуйста, помогите мне! – Ее голос был чуть громче шепота. – Где вы?
   Вот опять – призрачная фигура, почти невидимая в снегу. Клер побрела к ней, проваливаясь в сугробы.
   – Хлоя! Хлоя! Подожди! Пожалуйста... – от изнеможения и холода ее голос прерывался и хрипел.
   Она проковыляла еще несколько шагов, и фигура по-прежнему маячила впереди нее, уверенно спускаясь с холма.
   – Подожди! Пожалуйста, подожди!
   Теперь Клер почти бежала. Морозный воздух обжигал горло, сердце бешено колотилось в груди, ноги скользили, она падала, но снова поднималась и вдруг ощутила под снегом твердую почву, и тут поняла, что выросший из тьмы на расстоянии протянутой руки, исхлестанный метелью черный силуэт – это телеграфный столб. Она вернулась на дорогу.
   – Хлоя! – прошептала Клер. – Хлоя? – Она огляделась в поисках своей провожатой, но та исчезла. Клер была одна.
   Когда Клер толкнула дверь одиноко стоящего придорожного кабачка, и шатаясь, вошла внутрь, в полупустом баре воцарилось общее молчание. Она с болезненной ясностью сознавала, как выглядит: растрепанные мокрые волосы, пальто, задубевшее от пропитавшего его снега, обувь заляпана грязью, длинная ночная рубашка, торчащая из-под пальто, разорвана и волочится по полу.
   – Простите, мне нужно позвонить...
   Когда она добрела до стойки бара, ее голос прозвучал как сиплый выдох.
   – Телефон снаружи.
   Девушка за стойкой смотрела на нее с подозрением и явной неприязнью.
   – У меня нет денег, – у Клер навернулись слезы.
   – Может, тогда вам лучше послать письмо? – Барменша улыбнулась посетителям, ожидая поддержки и одобрения своего остроумия.
   – Прекрати, Кирсти! Как насчет рождественского великодушия?
   Мужчина, сидевший за стойкой, соскользнул с высокого табурета и подошел к Клер.
   – Вы неважно выглядите, девочка. У вас все в порядке? – У него было доброе лицо, испещренное множеством морщин. – Позвольте мне заказать вам выпить.
   Клер рухнула на соседний табурет.
   – Я заблудилась в метель. Я была на холме, потом кто-то... женщина... вывела меня на дорогу, до она не стала ждать... – бессвязно бормотала она.
   – Налей леди скотча, Кирсти, – распорядился мужчина. Он протянул руку Клер. – Я – Дункан Макдональд. У меня ферма в Вест-Мэйнз.
   Клер едва слышала его.
   – Пожалуйста, можно позвонить? – Она продолжала дрожать.
   – Дай телефон, Кирсти, ваш телефон. Я заплачу, – распорядился Макдональд. – И принеси леди одеяло, она вся промокла.
   Недовольно скривившись, девушка подчинилась и брякнула телефон на стойку, прежде чем исчезнуть в задней комнате в поисках пледа.
   Клер не догадалась позвонить в Эрдли. Сейчас для нее существовал только один человек – Нейл.
   В квартире Нейла подняли трубку.
   – Нейл! Слава Богу! Нейл, пожалуйста, приезжай, если сможешь! Пожалуйста... – Клер чувствовала, что уже не может сдерживать рыдания. Она не знала, как он до нее доберется, знала лишь, что он ей нужен.
   Последовала пауза, затем женский голос произнес:
   – Я полагаю, это прекрасная Клер?
   Кэтлин удобно раскинулась на кровати Нейла, поставив телефон на колени.
   – Как поживаете, миссис Ройленд?
   Последние два слова она выговорила с нажимом.
   – Скажите, пожалуйста, где он? – рука Клер, сжимавшая трубку, тряслась. Кирсти и посетители позади навострили уши с нескрываемым любопытством.
   – Прежде, чем я скажу, ответьте мне на один вопрос, Клер Ройленд. Вы действительно ждете ребенка? – Кэтлин узнала это из карт, она не хотела верить, карты же говорили однозначно – рождение и смерть в одном раскладе. И снова – смерть и рождение. Этот расклад и сейчас все еще лежал на кухонном столе в квартире Нейла. Смерть выпадала так регулярно, что она не выдержала и позвонила Нейлу в Данкерн, и тот рассказал ей, что случилось.
   – Да, – односложно ответила Клер.
   – И это правда, что он от Форбса?
   Она завизжала, когда Нейл сказал ей об этом.
   – Да.
   – Значит, смерть вашего мужа как нельзя более ко времени! – с издевательским сочувствием произнесла Кэтлин.
   – Смерть моего мужа... – тупо повторила Клер.
   – А вы не знали? – Кэтлин ощутила неожиданный укол злобного наслаждения. – Сегодня днем он застрелил свою сестру и застрелился сам.
   – Нет...
   – Да. Так что, миссис Ройленд, вы получили вдовство в качестве рождественского подарка.
   В душе она была ужасно напугана и понимала, что уже потеряла Нейла. Он бы и так никогда не отказался от ребенка, а теперь, когда эта женщина свободна... Кэтлин горько усмехнулась. Как бы то ни было, она до последнего будет стараться испортить им жизнь. Если сможет.
   Клер смотрела на ряды бутылок в баре и не видела их, не видела вообще ничего.
   – Вы лжете. Пол не умер!
   – Умер, умер.
   – Нет... – это прозвучало, как мольба.
   Внезапно трубку вырвали у нее из рук. Макдональд приложил ее к уху.
   – Кто это? О чем вы говорили? Вы ужасно расстроили эту леди!
   Кэтлин убрала телефон с колен и злорадно захохотала.
   – Давайте, девочка, выпейте виски и я отвезу вас домой. – Он сунул ей в руку стакан.
   Клер покорно отпила. От виски кровь быстрее побежала во ее венам. Она выпрямилась и сощурилась, стараясь сфокусировать взгляд на новом знакомом.
   – Она сказала, что мой муж застрелился, – это прозвучало вполне обыденно.
   – Да, я понял, какое случилось несчастье, – вид у него был мрачный. – Поедемте, если вы готовы.
   Оказалось, что он знает Эрдли, и знаком с Антонией и Арчи. Клер сделала большой крюк по холмам, да и по дороге расстояние было около пяти миль. Когда они приехали, то увидели в аллее полицейскую машину.
   – Похоже, вас ищут, – заметил Макдональд, притормозив рядом с ними и вылезая наружу. – Миссис Ройленд в моей машине, – крикнул он молодому констеблю, вышедшему на крыльцо, – и она неважно выглядит.
   Полицейские, измученные и подавленные после двух часов бесплодных поисков, в это время грелись вместе с Нейлом в холле и обсуждали дальнейшие шаги. Нейл внес ее в дом, а потом в спальню, где стащил с нее мокрую, обледеневшую одежду и уложил в постель. Потом рассказал про Пола и Эмму, находившуюся между жизнью и смертью в абердинской больнице. О подозрении, будто Пол думал, что стреляет в жену, он умолчал.
   Она плакала по Эмме, от жалости к Джулии и Питеру. Отношение к смерти Пола было у нее смешанным. В нем сошлись чувство вины, ярость, сожаление, и, наконец, облегчение. Воспоминания о прежних счастливых временах придут потом, и тогда она, возможно, будет скорбеть. Но не сейчас. Еще нет. Все произошло слишком быстро и неожиданно.
   Когда она в конце концов уснула, Нейл спустился в пустую гостиную. Врач давно ушел, полицейские повезли Ройлендов в Данкерн, и они с Клер наконец-то остались одни.
   Прихватив в кабинет Арчи кружку консервированного супа и стакан виски, он придвинул к себе телефон и позвонил Кэтлин, но она не отвечала, хотя он снова и снова набирал номер. Кэтлин тем временем ожидала лондонского поезда на вокзале Уэверли – карты предсказали ей дальнюю дорогу и перемену в жизни.
 
   Клер спала беспокойно – металась в постели, стонала, всхлипывала, что-то бормотала, уткнувшись лицом в подушку. Ее руки были забинтованы, и все еще холодны как лед, но в ее видениях снег уже растаял и наступила весна.
 
   Той весной Изабель часто гуляла по утесам, наслаждаясь резким сладко-соленым запахом моря и цветов – мелких луговых гвоздик, дремы, медово-золотистых цветков дрока, изысканно-хрупких шотландских колокольчиков, плясавших в траве на ветру. Она теперь все время уставала, малейшее усилие было мучительно, но счастье от этого не уменьшалось. Ребенок начал шевелиться. Она испытывала сильнейший трепет, когда он поворачивался, и с каждым толчком ребенка ее охватывала радость.
   Роберт дважды присылал ей письма, дважды обещал навестить ее, но так и не приехал. Она старалась не огорчаться. Ему нужно отвоевать королевство. Когда англичан окончательно прогонят, у них вдвоем будет сколько угодно времени. Она не позволяла себе думать, что случится, когда королева Элизабет, удобно устроившаяся в своем псевдозаключении в Англии, наконец вернется в Шотландию, не допускала мыслей о других дамах, услаждавших Роберта в прошлые годы. В конце концов она была его первой любовью, его самой долгой любовью, и носила его ребенка. Где-то в самом дальнем углу сознания, там же, где сохранились воспоминания о кошмаре клетки, существовал иной страх – ее старый страх: вопли матери при родах брата и нераздельно смешанное с ними – кровь, ужас, боль, когда она потеряла ребенка лорда Бакана, – но дверь к этим воспоминаниям была замурована накрепко. Им нельзя позволить вырваться. Ничто не должно омрачить животворного солнечного сияния нынешней весны и будущего лета.
   У нее появилась подруга по соседству – леди Гордон, жена того самого молодого человека, который много лет назад убеждал свою мать оказать убежище Изабель, чтобы шантажировать Джона Бакана. Обе женщины часто гуляли вместе и беседовали. Изабель ободряло, как спокойно описывала леди Гордон собственные роды. А их у нее было уже четыре. Ее младшему сыну было два года, старшему – семь, и она не видела оснований бояться и сейчас, когда она была беременна пятым, что, слава Богу, пока не мешало им видеться.
 
   Сэр Гарри Бомонт, пожалованный граф Бакан, узнал, что Элис отвезла Изабель в Данкерн, сразу после Пасхи и пришел в ярость.
   – Король выразился совершенно определенно! Она ни за что не должна была оказаться даже рядом с Шотландией! Его отец поклялся в этом.
   Скрывая страх, Элис с деланной небрежностью пожала плечами.
   – Он никогда не узнает, если ты ему не скажешь. У него и без того хватает забот. Оставь ее Генри. Бедная тетя Изабель – разве она не достаточно страдала? Она не причинит там никакого вреда.
   Ее соглядатаи донесли, что Изабель беременна, и она слала Господу мириады молитв за свою подругу. С одной стороны, она радовалась за нее и надеялась, что Изабель изведает хоть немного счастья с мужчиной, которого любит, с другой – лихорадочно молилась, чтобы Генри об этом не узнал – подобную неосмотрительность он бы назвал предательством, и сомневалась, что он, или его король пощадят ее за соучастие.
   На юг обрушилась война. Сначала шотландцами был захвачен Перт, за ним – Дамфриз, Роксбург и Эдинбург. Шотландия от восточного моря до западного принадлежала теперь Роберту.
   Только замок Стирлинг оставался в руках англичан по условиям перемирия, заключенного до Дня Середины Лета. Затем, если король Англии не сменит гарнизон, он обязан будет сдаться Роберту.
   Но англичане упорно наращивали свои силы, решив сделать ставку на последнюю, решающую битву, чтобы спасти свою честь. В Данкерн доходили тревожные слухи о размерах английской армии, собиравшейся на юге, чтобы покончить с Робертом и его претензиями раз и навсегда. Туда стягивались крупные силы пехоты и конницы и флотилии кораблей. Английские лорды объединились под началом Эдуарда II, поклявшись всеми силами поддерживать его. Все они были призваны королем собраться к началу июля на берегах реки Твид.
   Изабель в своем далеком замке на вершине утеса знала о приближающейся армии. Но на сей раз ей не было места на поле сражения – ее король должен победить или проиграть без нее.
   Не зная покоя, изматывая себя, неустанно бродила она по утесам или стенам замка, с усилием карабкаясь по ступеням винтовых лестниц.
   Живот у нее был небольшой, но она слишком исхудала, дыхание было затруднено, и сердце при подъемах болезненно билось.
   Женщины, прислуживавшие Изабель, умоляли ее больше отдыхать, лучше питаться, употреблять укрепляющие отвары и настои. Но ее беспокойство не утихало, медленно, но верно съедая ее, она стала бояться сна, чувствуя как утончается преграда, отделяющая ее ночные кошмары от жестокой реальности.
   Гонец, прибывший наконец днем в канун Середины Лета, был ей незнаком. Он привез письмо и маленькую посылку от короля.
   «В спешке. Любимая! В эти три дня все решится, я встречусь с Эдуардом Английским, если я, конечно, с ним встречусь. Знай, что я ежедневно вспоминаю в своих молитвах тебя и дитя, которое ты носишь. Если со мной что-либо случится на поле битвы, я оставил приказ, чтобы о тебе и о ребенке позаботились. Молюсь, чтобы мы победили, и королевство стало свободным и независимым. Господь с нами. Дано в моем лагере, в Торвуде, в 21 день июня, сего года 1314».
   Посылка содержала ожерелье для Изабель и резную погремушку из слоновой кости с серебряными колокольчиками на лентах для будущего ребенка. Изабель поцеловала письмо и подарки.
   – Возвращайся к нему, передай ему мою любовь, и служи ему своей жизнью. – Она улыбнулась измученному посланцу. Тот не нуждался во вторичном повелении и попросил лишь свежего коня.
   Изабель смотрела ему вслед, пока всадник не скрылся из виду, потом печально вернулась в замок. В душе она знала, что придет день, когда Роберт сюда вернется. Но ее здесь уже не будет.
 
   Эмма медленно открыла глаза. Ей все еще больно было двигаться и дышать, но она уже уверенно выздоравливала. Питер, сидевший рядом с ее постелью в тесной больничной палате, нагнулся и взял ее за руку.
   – Как ты?
   – Отлично. – Она вздрогнула. Поблизости, заполнив собою три огромные вазы, стояли цветы, среди которых преобладали кричаще-красные. Их прислал Рекс, перед тем, как отбыть в Хьюстон.
   Увидев, что Питер тоже посматривает на них, она с усилием потянулась к нему.
   – Он сказал, что все еще готов купить мне норковую шубу, – произнесла они, пытаясь рассмеяться. – Я ответила: нет уж, спасибо, мне хватило и одной.
   Они оба минуту помолчали, думая о Рексе. Ко времени прибытия Питера Рекс уже решил уехать. Он понял, что Эмма никогда не полюбит его и смирился с этим. Его любовь была дьявольским наваждением. Знал он теперь также, что и Данкерн его не принимает. Когда он в последний раз бродил по развалинам, то ощутил исходящий от них холод – не холод мороза, но нечто иное. Холодную, неизбывную неприязнь, источаемую камнями. Дрожа и уверяя себя, что не стоит поддаваться игре воображения, он повернул назад. Возвращаясь в гостиницу, он думал о Мэри и уютной солнечной квартире в Хьюстоне, а вслед за этим подкралась мысль провести праздники где-нибудь, где жарко и полно народу.
   – Нейл велел Джеку Гранту сжечь норковую шубу Клер, – задумчиво заметил Питер. На него этот жест произвел впечатление.
   – Да, это поступок. – Эмма поежилась. – Как прошли похороны? – Она впервые упомянула о брате, хотя и косвенно.
   – Это была кремация, Эм. – Пальцы Питера стиснули ее руку. – Дэвид устроил все с минимальной оглаской – ты же его знаешь, а Джеффри отслужил панихиду. Приходил Генри. Очень любезно с его стороны.
   Прах Пола развеяли над морем.
   – Генри – прекрасный человек, – согласно заметила Эмма. – А Клер была?
   Питер покачал головой.
   – Ей не позволили пойти. Она все еще нездорова. Ей чертовски повезло, что она не потеряла ребенка, заблудившись в метель. Честно говоря, ей повезло, что она вообще выжила.
   Эмма молчала.
   – Она оправилась от экзорцизма и всего прочего? – спросила она наконец. Когда Питер рассказал ей всю историю, она вначале ушам своим не поверила.
   Он кивнул.
   – А тебе понравился Нейл?
   Он снова кивнул.
   – Он подходящий человек для Клер. Он будет заботиться о ней.
 
   – Нет, Нейл. Я не хочу снова выходить замуж. – Клер лежала на софе в Эрдли. Антония на кухне заваривала чай, а Арчи ушел по каким-то личным делам.
   Она попыталась смягчить свои слова улыбкой.
   – Я слишком долго была чьей-то собственностью, и теперь хочу попробовать сама встать на ноги.
   Он отвел взгляд, стараясь скрыть горькое разочарование.
   – Ты бы никогда не стала моей собственностью, Клер... – Но все было напрасно. Ее вновь обретенная решимость была твердой, как скала. Он вздохнул. – Где ты будешь жить?
   – Часть времени с тобой, в Эдинбурге, если ты не возражаешь, но в основном в Данкерне. Я собираюсь обустроить в гостинице собственную квартиру. Бакстерс и дом в Лондоне я продаю, а Сара переезжает в Эрдли, постоянно работать у мамы.
   – Но что случится, если придет нефть?
   Она улыбнулась.
   – Мы собирались бороться против разработок – ты, я и «Стражи Земли», но если это случится, так тому и быть. Все говорят, что сейчас скважины бурят со всеми мерами предосторожности и аварий практически не бывает. – Она посмотрела на него с задумчивой улыбкой. – Прости, Нейл, и постарайся не огорчаться так сильно. Мы останемся вместе столько, сколько ты захочешь.
   У нее был долгий разговор с Джеффри, перед тем, как тот уехал.
   – Ты собираешься замуж за Нейла? – спросил он.
   Она пожала плечами.
   – Со временем – возможно. Но не сейчас.
   – А как же ребенок, Клер?
   – Ребенок – мой. Ты знаешь, что Дэвид хочет, чтобы люди думали, будто отец – Пол?
   Он нахмурился.
   – А ты чего хочешь?
   Клер встряхнула головой.
   – Она моя. Все остальное неважно.
   Джеффри снова нахмурился. По спине у него пробежали мурашки, однако он оставил это ощущение без внимания.
   – Ты уверена что это девочка?
   Она кивнула.
   – Наверное, ты прошла обследование, как Джиллиан – только она сказала, что не хочет заранее знать пол ребенка...
   – Нет, не обследование. Интуиция. – Она впервые улыбнулась ему, – Ты обвенчаешь нас с Нейлом, если я попрошу?
   Он заколебался.
   – А ты действительно этого хочешь?
   – Нет.
   – Тогда зачем спрашиваешь? – мягко сказал он.
   – Наверное, потому что я хочу твоего одобрения. Благословения и прощения.
   – Ты в любом случае их получишь, независимо от того, на что решишься.
   – Я не хочу, чтобы Ройленды отвернулись от моей дочери, если я умру.
   Он был явно потрясен.
   – Клер, дорогая! Ты не умрешь!
   – Джеффри, это случается при родах. – Лишь на секунду она позволила себе расслабиться, и он разглядел ее страх – страх Изабель.
   – Не в наши дни, Клер! Не тогда, когда за деньги можно получить самое лучшее лечение, в котором нуждаешься. – Он сжал ее руки. – Ты не должна бояться.
   Но она боялась, как когда-то Изабель.
   Мать понимала это, и Джеймс тоже.
   – В чем дело, сестренка?
   Он приехал повидать ее и привез роковое известие, что «Сигма» добилась таки права на разведку участка побережья, включающего Данкерн, и уже получила официальную лицензию. Они этого ждали, но Клер не могла скрыть огорчения, даже, когда Джеймс сообщил ей удивительную новость, что сэр Дэвид Ройленд согласен поддержать в парламенте демарш против лоббистов, добившихся разрешения на проведение пробного бурения.
   – Ничего особенного.
   – Ты уверена? – Он смотрел на нее с участием. За последние несколько месяцев сестра стала ему гораздо ближе.
   Она пожала плечами.
   – Не знаю. Наверное, я просто трусиха.
   – Ты здорова?
   – Конечно, здорова.
   – Ну, хорошо. – Он устроился рядом с ней на подоконнике. – Тогда почему ты не в Эдинбурге с Нейлом, не борешься с «Сигмой»?
   Она снова пожала плечами.
   – Думаю, я не хочу, чтобы он слишком привязывался ко мне. Не хочу, чтоб он страдал. И так слишком много людей пострадало.
   – Клер! – возмутился он. – Ты ждешь от Нейла ребенка и твое место рядом с ним, а его – с тобой! Ты его любишь?
   – Да, я люблю его. Больше, чем когда-либо считала возможным для себя.
   – А он тебя любит?
   Она улыбнулась.
   – Он говорит, что да.
   – Тогда, как ты не понимаешь, что ему гораздо хуже вдали от тебя, что он о тебе беспокоится? – Джеймс осекся. – Это связано с Изабель?
   Клер опустила глаза.
   – Она ведь не ушла, правда? Джеффри вовсе не изгнал ее? Ты по-прежнему ее видишь, как и раньше?
   Она покачала головой.
   – Нет, кошмаров больше не было.
   – А других снов? Видений?
   Клер сделала отрицательный жест.
   – Нет, – прошептала она. – Изабель все еще здесь, но я не могу ее увидеть. Она как будто ждет чего-то. Ждет ребенка. Моего ребенка. – Она прикусила губу.
   – Чепуха! Зачем ей твой ребенок?