Страница:
Просовывая миску с едой сквозь решетку, женщина ободряюще улыбнулась.
– Мужайтесь, миледи, мужайтесь, – прошептала она. Ее мучители в этот день отсутствовали. Щедрый проливной дождь, занавешивая реку и омывая камни замковых стен, вымочил насквозь ее старые изношенные до дыр платье и плащ, в который она пряталась и днем и ночью. Ее кости ныли, суставы, пораженные артритом, ломило, горло заложило, но нежеланных зрителей внизу не было, и это можно было считать божьим благословлением. Она сидела, устремив свой взгляд на юг, через Твид, но все было скрыто серой стеной сплошного тумана.
Через два дня на рассвете пришел стражник и отпер дверь.
– Выходите.
Она тупо уставилась на него, ничего не понимая.
– Выходите. Вам меняют место заключения, миледи, – нарочито грубым тоном сказал он. Когда он распахнул зарешеченную дверь, позади него оказалось еще два человека, один из которых был в длинной темной рясе, – явно служитель церкви, другой – комендант.
Едва способная передвигаться от боли и слабости, она подползла к двери клетки, а оттуда забралась на стену замка, где воздух был намного чище. Она все еще не понимала, все еще не позволяла себе надеяться. Возможно, наконец-то это казнь, о которой она теперь молила все чаще и чаще, когда боль буквально пожирала ее тело, а отчаяние окутывало глухим черным покровом. Выглядела она старухой, а ей было всего двадцать восемь лет.
Комендант подошел к Изабель и, когда она, пошатываясь от слабости, болезненно выпрямилась, взял ее за руку.
– По приказу короля, вас, леди Бакан, из замка переводят в один из монастырей в стенах города. Король Эдуард пожелал выказать вам милосердие. – Он впервые улыбнулся, его суровое лицо покрылось множеством морщинок. – Он считает, что вы уже понесли достаточное наказание. Отныне ваше заключение будет препоручено заботам сестер-кармелиток.
Она по-прежнему не верила тому, что ей говорили. Она думала, что это какая-то новая пытка, что это обман, уловка коменданта, но ее медленно довели до двери в башне, а оттуда один из стражников снес ее на руках по длинной винтовой лестнице. Внизу она снова сама встала на ноги, еще не в силах поверить, что весь кошмар, связанный с клеткой, позади.
Затем ее взор застлала тьма, и она рухнула на каменные плиты, сквозь которые пробивалась трава.
Ее положили в крытый фургон, стоявший у ворот, и отвезли, укрыв от нескромных взглядов жителей Берика, так долго причинявших ей столько мучений, в монастырь, который должен был стать ее новой тюрьмой.
Там ее доставили в лечебницу, и постепенно она наконец начала верить и надеяться, что ее не казнят. Монахини вымыли ее грязное изможденное тело и стали кормить укрепляющей пищей, поначалу жидкой, так как ее зубы шатались, а десны кровоточили. Ей выделили перину, чистое постельное белье и несколько новых платьев – скромных, лишенных всяких украшений, кроме четок и распятия, которое она, как и все монахини, носила на поясе. Они также вычесали вшей из ее волос, по-прежнему густых и не тронутых сединой, вымыли с лечебными травами и высушили их на солнце в благоухающем саду, прежде чем спрятать под белоснежный чепец и покрывало. Сначала она не могла пройти больше десяти шагов, но понемногу ее тело начало привыкать к нагрузкам, и к тому времени, как выпал первый снег, она уже была в состоянии без посторонней помощи обойти монастырь. Постепенно она узнала многое из того, что случилось с Робертом за последние четыре года.
Она услышала о его бегстве из Шотландии, о зиме, проведенной в Ратлине, о его возвращении. Узнала о смерти еще двоих его братьев, Томаса и Александра: как и Найджел они были повешены англичанами. Узнала и о победах «короля Хоба»: в большинстве случаев это были легенды, выросшие вокруг него с тех пор, как о его подвигах заговорили по всей Шотландии и в Северной Англии.
Монахини рассказывали о его доблести и отваге, о его благородстве – даже враги признавали это, – о его любви к Шотландии и блестящем даре правителя. Она узнала также, что схваченные вместе с ней женщины, о судьбе которых она так часто гадала, по-прежнему находятся в плену в Англии, но Мэри из Роксбурга перевезли на юг, поскольку армия Роберта стала угрожать даже этой пограничной крепости. Каким-то чудом все они остались живы и даже она сама, хотя на ее долю выпали самые страшные испытания. И еще от болтливой старой лекарки с длинным носом и глубоко сидящими глазами она с ужасом услышала о романе короля Хоба с одной своей близкой родственницей, которая родила ему двух детей, а также о многочисленных мимолетных связях с другими женщинами по всей стране. Она чувствовала острый взгляд, устремленный на нее, женское любопытство и даже некоторое наслаждение от вида ее страданий и пыталась найти опору в прежней гордыне, но все-таки не могла скрыть боли от того, что Роберт забыл ее и не попытался освободить.
Официального объяснения, почему Эдуард так неожиданно приказал освободить ее, не было, но в монастыре сплетничали, что король просто-напросто испугался. Он, вероятнее всего, испугался мести Роберта, когда тот найдет в клетке вместо своей прекрасной любовницы живой скелет. Монахини тоже боялись, что король Хоб разгневается на них за участие в ее заточении, поэтому заботились о ней с большим тщанием и усиленно старались вернуть ей здоровье. Они даже дали ей еще одну перину и стали лучше кормить, а также с новым рвением молиться за нее. Однако наедине с собой Изабель могла думать только о своей счастливой сопернице, родившей Роберту двух детей, и в своей комнате в лечебнице она наконец дала волю слезам. Изабель стали сниться мучительные сны: засыпая, она снова оказывалась в клетке, видела вокруг чьи-то глаза и чувствовала, как ее крылья бьются о прутья решетки, и во сне она тоже плакала...
Нейл сидел за столом, глядя на груду нераспечатанных конвертов. В углу Джим, сидевший за стареньким ксероксом, распечатывал на нем воззвания о предстоящем митинге «Стражей Земли». Когда вскипел чайник, стоявший на подоконнике, никто даже не двинулся с места.
– Твоя очередь, я занят. – Джим выглянул из-за горы бумаг.
Нейл, глубоко вздохнув, отодвинул от себя стул.
– Позвони еще раз в гостиницу, – Джим встал и сгреб в кучу плакаты на соседнем столе.
– Линия по-прежнему не работает.
– А к ней домой, в Англию?
– Там вообще никто не отвечает. – Нейл открыл банку с кофе и отсыпал его через край в две кружки. Ложки у них не было.
– Значит, она все еще в Данкерне, – заметил Джим. – Я бы на твоем месте, Нейл, не верил тому, что наплела Кэт. Ей соврать ничего не стоит. Она дамочка крутая, и пользуется единственным известным ей способом – то есть плетением интриг. – Он смотрел, как Нейл разливает по кружкам кипяток и размешивает концом карандаша.
Нейл протянул ему кружку с кофе, затем уселся на край стола.
– Джим, я снова позвоню в телефонную службу. Погода прояснилась, и им бы уже пора найти повреждение...
Оба оглянулись, поскольку входная дверь отворилась и к ним в кабинет вошли мужчина и женщина. Глядя на вошедших, Нейл машинально определил их возраст – ближе к пятидесяти, и социальный статус – средний класс, отмечая про себя, что они явно не из той категории людей, что обычно посещает его кабинет. Он отставил кружку и встал.
Мужчина смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого, несомненно производя в уме простейшие дедуктивные вычисления.
– Мистер Форбс? – Безошибочно обратился он к Нейлу с едва уловимым шотландским акцентом – выговором, почти истребленным в современной речи.
Нейл еще раз внимательно посмотрел на них и подтверждающе кивнул. Эта пара, казалось, чувствовала себя здесь неуютно, но дело было не только в этом. Они были определенно чем-то взволнованы.
– Я – Арчи Маклауд, а это моя жена Антония. – Мужчина сделал паузу. – Дело в том, что Клер наша дочь.
После того, как Арчи с Антонией проводили утром Сару на поезд – она отправлялась провести Рождество у своей сестры в Ричмонде, у них ушло два часа чтобы собраться с духом и разыскать Нейла, вместо того, чтобы сразу возвратиться в Эрдли. Мысль о встрече с ним была неприятна обоим, но в конце концов победила тревога за Клер и в глубине души любопытство.
– Мы уже два дня пытаемся дозвониться до Данкерна, – вырвалось у Антонии.
– Линия неисправна.
Джим выключил наконец свой ксерокс.
– Могу я предложить вам кофе? – Он потянулся за чайником.
– Благодарю вас. – Антония бегло улыбнулась. – Спасибо, вы очень любезны. Мы так беспокоимся, мистер Форбс... – она снова обернулась к Нейлу. – Мы хотим знать, нет ли здесь еще какого-нибудь телефона, по которому можно было бы позвонить... – ее голос упал, когда она умоляюще взглянула ему в лицо.
Нейл покачал головой.
– Мне очень жаль, но отключен весь район. Обещали починить лишь к завтрашнему утру.
– Знаете, Пол звонил нам как раз перед тем, как линию отключили. Они должны были встретиться с нами в Эдинбурге, но им прошлось повернуть назад из-за снегопада, – протараторила Антония. – Спасибо, – кивнула она головой, когда приняла чашку кофе из рук Джима.
– Ее возвращение к Полу для вас удар, – Арчи заметил, как изменилось при словах Антонии выражение лица Нейла, – Сожалею, старина, но ее место все-таки рядом с мужем. Особенно сейчас.
– Вот, значит, как он ее убедил уехать с ним? Играя на ее благородных чувствах, он представил ей все кошмарные последствия того, что будет в случае, если он явится на суд без жены? Но ведь это же шантаж! – резко сказал Нейл. – Уверен, что она бы не поехала с ним по доброй воле.
Его последняя надежда, что Кэтлин все выдумала, при словах Арчи испарилась, и он страшно разозлился – разозлился на весь белый свет и особенно на Клер.
Он заметил, что Антония улыбается, и ему показалось, что она, несмотря на все свое беспокойство, в глубине души наслаждается его переживаниями.
– О шантаже, мистер Форбс, не может быть и речи, – мягко возразила она. – Клер любит своего мужа. И, конечно, пока выясняется это глупейшее недоразумение, она хочет оставаться рядом с ним, но есть и другая веская причина. Она ждет ребенка, и поэтому они, разумеется, желают быть вместе.
Нейл на мгновение застыл, хватая воздух побелевшими губами. Три пары глаз не отрывались от его лица.
– Я думал, Клер не может иметь детей.
– Так утверждали и врачи, но это была явно ужасная ошибка. Ребенок должен родиться в августе, – гордо добавила Антония и, поджав губы, отставила нетронутую чашку кофе. – Поэтому, видите ли, мы так и встревожены. Мы собирались встретиться в Эдинбурге, чтобы отпраздновать это событие. И мы не сможем успокоиться, пока не свяжемся с ними.
Нейл старался сохранять спокойное выражение лица.
– Могу вас понять, – с сочувствием сказал он, – но на вашем месте я бы вернулся домой и ждал телефонного звонка.
– Бедная Клер, – резюмировал Джим, как только за ними захлопнулась дверь. – Если бы у меня были такие родители, я бы записался в Иностранный легион, С тобой все в порядке?
– Она не может быть беременна! – прорычал Нейл сквозь стиснутые зубы.
– Врачи тоже иногда ошибаются, – мягко заметил Джим.
– Но она давно уже с ним не спала! – Неподдельная боль пронизывала голос Нейла.
– Женщины хорошо умеют лгать.
– Только не Клер. И уж тем более не на эту тему. – Он начал нервно расхаживать между окном и столом. – Здесь происходит что-то очень странное. Она не могла солгать мне. Она не могла... – Он резко повернулся. – Я уезжаю туда, Джим.
– Ты уверен, что это так уж необходимо? Помимо прочего, предупреждали, что состояние дорог...
– Я должен узнать! Так или иначе я все равно узнаю, что происходит. – Нейл гневно нахмурился. Если Клер – бессовестная лгунья, если она вернулась к Полу добровольно, это лишь подтверждает все, что он думал о ней с самого начала, но если она ни в чем не виновата... Если Пол каким-то образом заставил ее уехать с ним, как всегда это делал раньше, тогда она нуждается в его помощи. Более того: если она говорила правду и давно уже не спала со своим мужем, значит, ребенок, если он вообще существует, был его.
Пол отставил телефон. Он раз десять пытался дозвониться Рексу, но номер постоянно не отвечал. Пол хотел дать возможность этому типу изменить решение на случай, если «Сигма» вдруг отступит. Предположим, что они все-таки заподозрили, что подписи поддельные? Слишком уж долго молчат их юристы, и Пол даже начал беспокоиться. Он два дня не мог связаться с Дугом Варнером, и офисы «Сигмы» тоже пустовали.
Наверху, в спальне, хорошенько прогретой электрокамином в ожидании приезда Джеффри и Хлои, Клер по-прежнему лежала совершенно неподвижно. Она не ела уже двадцать четыре часа. Пол дважды приподнимал ей голову и подносил к губам стакан воды. Оба раза она немного отпивала, но ничего не говорила и не подавала никаких признаков того, что узнала его. Казалось, она полностью погрузилась в собственный мир.
Он достал сложенный лист бумаги с ее подписью и положил его не разворачивая в конверт, затем запечатал и убрал в кейс. Теперь, когда он наконец получил то, чего хотел, ему было почти что стыдно.
Еще день он не пустит эту бумагу в ход – день, чтобы как следует обдумать дальнейшие действия. Сегодня как раз суббота, день отдыха. Все сейчас было бы в полном порядке, если бы он не поспешил. Оказалось, что все можно было бы сделать гораздо проще и осуществить всю сделку совершенно законно. Он отодвинул телефон и взглянул на часы. Если дороги все еще открыты, Джеффри приедет в течение, часа. Уже темнело.
Проблема состояла еще и в том, что, если дороги открыты, могут также вернуться Арчи с Антонией. Он отогнал эту мысль. Теперь это не имеет значения. Он получил что хотел, а состояние Клер только подтвердит сказанное им раньше. Он вздрогнул. По правде говоря, он был бы даже рад, если бы они вернулись. Он больше не мог оставаться с ней в доме наедине.
В седьмом часу вечера, когда было уже темно как в погребе, таксист, привезший Джеффри и Хлою из аэропорта, высадил их в самом конце занесенной снегом аллеи и тут же исчез в метели. Они устало побрели к дому с сумками в руках, отчаянно сражаясь с ветром.
Пол оставил над крыльцом свет включенным.
– Слава Богу, вы здесь! – он почти втащил их в дом. – Где такси?
– Водитель сразу же уехал, – Джеффри свалил сумки на ковер в прихожей и стряхнул с себя снег. Затем он сбросил теплое пальто и помог раздеться жене.
– Как она, Пол? – Хлоя дрожала от холода.
– Пойдем и увидишь. – Он провел их через пустую гостиную, где в камине соблазнительно пылало яркое пламя, по лестнице в спальню, и распахнул дверь, которую отпер только перед самым их приездом. Клер лежала неподвижно, как и прежде. Джеффри подошел к ней и положил руку на лоб. Она, казалось, даже не заметила его.
– Что с ней произошло? – обеспокоенно прошептал он.
– Не спрашивай меня. – Пол театрально пожал плечами. – Это случилось, когда я вез ее из Данкерна. Она впала в какой-то транс... – Он расскажет им о Касте позже. Это объяснит все. Они подумают, что именно этот несчастный случай вывел уже больную Клер из состояния хрупкого душевного равновесия.
– Клер? Клер, дорогая, ты меня слышишь? – Джеффри нагнулся над ней. После прогулки по метели его руки были холодны, а лицо пылало. Снег таял на его темных волосах, и несколько капель упало ей прямо на лицо. Она лишь моргнула, но не перевела на него взгляд.
Он взял ее руки и ласково сжал их.
– Клер, я хочу, чтобы ты на меня посмотрела. – Он бросил взгляд на Пола. – Она хоть что-нибудь говорит?
Пол покачал головой. Хлоя позади него стояла в дверях.
– Поговори с Изабель. Проверь, здесь ли она? – прошептала она.
Джеффри сделал отрицательный жест.
– Не сейчас. Не так, без подготовки. Мне нужно время, чтобы сотворить молитву. Мы не знаем, каким духом является Изабель: зла или добра, просто несчастная потерянная душа или орудие разрушения. – Он нахмурился. – Мы все должны молиться, а потом я свяжусь со здешним священником. Ее нужно будет отвести в церковь.
– Ты хочешь сказать, что не можешь сделать это здесь? – возмутился Пол. – Ее никуда нельзя вывозить в таком состоянии! Ради Бога, займись делом немедленно. Она нужна мне в Лондоне! Зомби на суде мне ничем не поможет. – Теперь, когда он больше не был один, страх его улетучился и вернулась безудержная злость.
– Пол, ради всего святого!
Он оставил без внимания потрясенное восклицание Хлои.
– Я думал, что епископ дал тебе разрешение разобраться с ней самому. Неужели он не объяснил тебе, что делать?
– Все не так просто, Пол, – терпеливо ответил Джеффри. – Клер нужно время и забота. Ей нужно понимание и молитва. Я буду молиться с ней сегодня, но если мы хотим доставить ее в церковь, придется подождать до завтра – вряд ли мы можем везти ее туда ночью.
– Завтра? – Пол был убит. – Ты собираешься бросить ее вот в таком виде еще на одну ночь?
– Я не собираюсь бросать ее, Пол, ты же слышал. Я останусь с ней и буду творить молитву. Где ее родители и миссис Коллинз? Возможно, они нам помогут...
– Их здесь нет. Они уехали в Эдинбург.
– Что? – Джеффри изумленно уставился на него. – Ты хочешь сказать, что здесь больше никого нет?
Пол кивнул.
– Никого. Все остается на тебе, Джефф.
Тот нахмурился: у него появилось какое-то нехорошее предчувствие.
Он оглянулся на Хлою, гадая, испытывает ли она то же самое. Что-то здесь было не так, даже если и отвлечься от Клер и ее бесстрастного непроницаемого лица. Пол ведет себя слишком вкрадчиво, слишком как-то неестественно. Джеффри обреченно пожал плечами: что бы то ни было, пока он ни в состоянии ничего поделать. Он устало опустился на край постели, полез в карман и достал оттуда серебряный крест на цепочке.
– Клер! Клер, дорогая, я хочу, чтоб ты его носила. Видишь? – Он подержал крест перед ней, и на долю секунды ему показалось, что ее взгляд сфокусировался на этом серебряном предмете, слабо поблескивавшем в свете лампы, пока он раскачивался. Джеффри расстегнул все еще непослушными с мороза пальцами маленькую застежку и, осторожно обернув цепочку вокруг шеи Клер, приготовился к какой-либо ее реакции. Если здесь приложил руку Сатана, то не исключено, что она станет визжать, бороться и отталкивать крест, прежде чем он коснется ее, но Клер его просто-напросто не заметила. Джеффри замкнул застежку, тщательно поправив ее под густыми волосами Клер, потом осторожно сложил ее руки поверх креста на груди. Она не пыталась противиться, и на мгновенье ему померещилось, что он видит на ее лице слабую тень улыбки.
Священника, который был им нужен, вызвали на отдаленную ферму к постели умирающего как раз перед тем, как началась метель. Его жена не рассчитывала, что он сумеет вернуться сегодня хотя бы к ночи, даже если дороги расчистят, а на ферме телефона не было.
Джеффри был в ярости.
– Я же просил тебя, Пол, поговорить с ним до нашего приезда.
– Но его это не касается, – Пол в замешательстве отвел взгляд.
Джеффри, с мешками под глазами после всенощного бдения, по-прежнему сидел у постели Клер. За всю ночь она почти не сделала ни одного движения – лишь ее рука съехала с креста и теперь свисала с края постели. Джеффри не стал поправлять ее.
– Ты можешь сделать это сам. И именно здесь, – сердито прошептал Пол.
– Здесь я не могу. – Джеффри покачал головой. Он снова и снова повторял молитвы, но они не помогали. – Здесь слишком многое связано с ее прошлым, слишком сильна атмосфера.
– Ты хочешь сказать, слишком много призраков, – саркастически заметил Пол. – Разве ты не можешь с ними справиться?
Джеффри нахмурился. Этой ночью он неожиданно почувствовал холод, не имевший физических причин, и ощутил, что в комнате, помимо него и Клер, присутствует кто-то еще. Он опустился на колени и принялся молиться еще усерднее. Молитвы принесли ему успокоение, поддержали и оградили от скверны, но Клер они не достигали. Он устало поднялся с кресла и подошел к окну.
– Пол, ты знаешь, какой сегодня день?
Река чернела среди заснеженных берегов.
– Понедельник. – Пол начал терять терпение. Он снова позвонил Рексу и не дождался ответа. И в «Сигме» тоже молчали, хотя была уже половина девятого.
– Древний праздник Иул, – задумчиво сказал Джеффри. – День силы древней магии.
– Прекрасно, так призови ее на помощь. – Пол повернулся к двери.
– Их силы, – продолжил Джеффри. – Мужчин и женщин, почитавших древних богов. Таких женщин как Изабель.
Пол остановился. Он внезапно почувствовал, как от страха по спине у него пробежали мурашки.
– Чтобы изгнать ее, я должен поставить Клер на освященную землю. – Джеффри не смотрел на брата. Он хмурился, все еще глядя в окно, наблюдая за лисицей, вдалеке перебегавшей заснеженную лужайку, пока та не исчезла за деревьями.
Пол поднял брови.
– Тогда что может быть лучше Данкелда? Собор ведь там чертовски древний?
– Там есть даже церковь, которой больше тысячи лет. – Джеффри читал о Данкелде. – Но мне нужно разрешение священника. Я не знаю его взглядов...
– Я позвоню ему еще раз. – Внезапно Полу захотелось выйти из комнаты. Здесь было по-прежнему неестественно холодно, несмотря на огненные батареи и электрообогреватель. Он глянул на пустой камин. Будь его воля, он бы зажег там огонь, но отсутствующее выражение лица жены, ее глаза, порой мигающие и скользящие взглядом по потолку, заставляли его поспешить прочь. Он вздрогнул. Пусть это лучше сделает Хлоя.
Она возилась на кухне, где жарила ветчину. На плите грелся кофейник.
– Пол, мы должны заставить ее поесть. – Хлоя спрятала волосы под голубым шарфом в цветочек. Этот цвет, совершенно ей не шедший, подчеркивал бледность и усталость ее лица.
– Она не хочет. Я уже пытался.
Хлоя заставила себя проглотить реплику, готовую было сорваться с губ.
– Пусть так, все равно я должна попробовать. И в любом случае нам всем необходим хороший завтрак. Бедный Джефф промучился с ней всю ночь.
– Так же как я – предыдущую. – Пол воспринял ее замечание как упрек. Но он солгал ей – на самом деле, испугавшись странной враждебной атмосферы в комнате, он запер дверь на ключ и оставил Клер одну.
На сей раз он дозвонился до дома соборного священника. Пастора определенно не будет до завтрашнего дня, ответили ему, нет, извините, связаться с ним нельзя никак, в крайнем случае можете обратиться к соседскому священнику.
Пол в ярости бросил трубку. И что теперь? Он оглянулся на дверь. В доме стояла зловещая тишина.
Он снова набрал номер Рекса. Телефон Каммина по-прежнему не отвечал, но ему удалось связаться с секретаршей Дуга Варнера. Она и сообщила, что мистер Варнер улетел в Штаты и до Нового года не вернется. Пол выругался про себя и как бы между прочим спросил ее о Рексе. Она не смогла ответить точно, где он сейчас, но была в курсе, что на Рождество он собирался в Шотландию. «Сигма Абердин» должна была выслать за ним вертолет в аэропорт Дайк.
Пол напрягся.
– Дайк? Вы уверены? Когда?
Последовала пауза.
– Если вы немного подождете, мистер Ройленд, я сейчас узнаю точно.
Голос с американским акцентом на другом конце линии заговорил по другому телефону, и Пол услышал, как она просит кого-то обождать. Потом наконец она снова ответила ему.
– Вертолет должен доставить мистера Каммина и его гостей в гостиницу «Данкерн». Сейчас я продиктую телефон, мистер Ройленд.
– Не трудитесь. – Пол мрачно усмехнулся. – Я его знаю.
Он бросил трубку. Итак, этот ублюдок все еще настолько заинтересован своим предложением, что собирается даже провести в Данкерне Рождество. И какой рождественский подарок он получит, если захочет и если «Сигма» пойдет на попятный! Пол улыбнулся. Он посидел немного, глядя на кейс, лежащий на столе, и неожиданно преисполнился непоколебимой уверенности.
Они усадили Клер, и Хлоя осторожно смочила губкой ее лицо. Не обращая внимания на Пола, она налила ей кофе.
– Давай, Клер, ты должна что-нибудь проглотить.
Ее уверенный голос, казалось, достиг наконец Клер, и взгляд той постепенно сфокусировался на лице Хлои.
– Клетка...
– Нет никакой клетки, – сказала Хлоя ободряющим тоном. – Тебе это все приснилось. Вот, выпей глоток. – Она прижала руки Клер к кружке.
Клер покорно сделала несколько глотков, но когда горячий сладкий кофе пролился ей на руки, они у нее отчаянно затряслись.
– Каста? Где Каста?
Хлоя ветревоженно оглянулась на Джеффри. Его лицо передернулось.
– Она умерла, Клер, – мягко сказал он. – Она совсем не страдала. Это был просто ужасный несчастный случай. Но жизнь продолжается, дорогая. Ты обязана поесть. Вот смотри, Хлоя приготовила тебе завтрак.
Они смотрели, как она, вновь упав на подушки и закрыв глаза, борется со слезами, нахлынувшими вместе с воспоминаниями. Прошло много времени, прежде чем она нашла в себе силы сесть за стол и снова отхлебнуть кофе. Ветчину она отодвинула с отвращением, но сумела прожевать кусок пирога. На Пола она даже не взглянула.
Джеффри, сидевший возле постели, поставил на колени тарелку с яичницей и ветчиной и пристально разглядывал Клер. Он был уверен, что атмосфера разрядилась и Изабель ослабила свою хватку. Его взгляд упал на крест на груди Клер. Он уютно покоился на мягкой голубой шерсти свитера, поблескивая в свете лампы. Клер, казалось, совсем его не замечала. Джеффри с облегчением кивнул: она не должна ни на минуту снимать его и расставаться с ним. Это только начало.
– Мужайтесь, миледи, мужайтесь, – прошептала она. Ее мучители в этот день отсутствовали. Щедрый проливной дождь, занавешивая реку и омывая камни замковых стен, вымочил насквозь ее старые изношенные до дыр платье и плащ, в который она пряталась и днем и ночью. Ее кости ныли, суставы, пораженные артритом, ломило, горло заложило, но нежеланных зрителей внизу не было, и это можно было считать божьим благословлением. Она сидела, устремив свой взгляд на юг, через Твид, но все было скрыто серой стеной сплошного тумана.
Через два дня на рассвете пришел стражник и отпер дверь.
– Выходите.
Она тупо уставилась на него, ничего не понимая.
– Выходите. Вам меняют место заключения, миледи, – нарочито грубым тоном сказал он. Когда он распахнул зарешеченную дверь, позади него оказалось еще два человека, один из которых был в длинной темной рясе, – явно служитель церкви, другой – комендант.
Едва способная передвигаться от боли и слабости, она подползла к двери клетки, а оттуда забралась на стену замка, где воздух был намного чище. Она все еще не понимала, все еще не позволяла себе надеяться. Возможно, наконец-то это казнь, о которой она теперь молила все чаще и чаще, когда боль буквально пожирала ее тело, а отчаяние окутывало глухим черным покровом. Выглядела она старухой, а ей было всего двадцать восемь лет.
Комендант подошел к Изабель и, когда она, пошатываясь от слабости, болезненно выпрямилась, взял ее за руку.
– По приказу короля, вас, леди Бакан, из замка переводят в один из монастырей в стенах города. Король Эдуард пожелал выказать вам милосердие. – Он впервые улыбнулся, его суровое лицо покрылось множеством морщинок. – Он считает, что вы уже понесли достаточное наказание. Отныне ваше заключение будет препоручено заботам сестер-кармелиток.
Она по-прежнему не верила тому, что ей говорили. Она думала, что это какая-то новая пытка, что это обман, уловка коменданта, но ее медленно довели до двери в башне, а оттуда один из стражников снес ее на руках по длинной винтовой лестнице. Внизу она снова сама встала на ноги, еще не в силах поверить, что весь кошмар, связанный с клеткой, позади.
Затем ее взор застлала тьма, и она рухнула на каменные плиты, сквозь которые пробивалась трава.
Ее положили в крытый фургон, стоявший у ворот, и отвезли, укрыв от нескромных взглядов жителей Берика, так долго причинявших ей столько мучений, в монастырь, который должен был стать ее новой тюрьмой.
Там ее доставили в лечебницу, и постепенно она наконец начала верить и надеяться, что ее не казнят. Монахини вымыли ее грязное изможденное тело и стали кормить укрепляющей пищей, поначалу жидкой, так как ее зубы шатались, а десны кровоточили. Ей выделили перину, чистое постельное белье и несколько новых платьев – скромных, лишенных всяких украшений, кроме четок и распятия, которое она, как и все монахини, носила на поясе. Они также вычесали вшей из ее волос, по-прежнему густых и не тронутых сединой, вымыли с лечебными травами и высушили их на солнце в благоухающем саду, прежде чем спрятать под белоснежный чепец и покрывало. Сначала она не могла пройти больше десяти шагов, но понемногу ее тело начало привыкать к нагрузкам, и к тому времени, как выпал первый снег, она уже была в состоянии без посторонней помощи обойти монастырь. Постепенно она узнала многое из того, что случилось с Робертом за последние четыре года.
Она услышала о его бегстве из Шотландии, о зиме, проведенной в Ратлине, о его возвращении. Узнала о смерти еще двоих его братьев, Томаса и Александра: как и Найджел они были повешены англичанами. Узнала и о победах «короля Хоба»: в большинстве случаев это были легенды, выросшие вокруг него с тех пор, как о его подвигах заговорили по всей Шотландии и в Северной Англии.
Монахини рассказывали о его доблести и отваге, о его благородстве – даже враги признавали это, – о его любви к Шотландии и блестящем даре правителя. Она узнала также, что схваченные вместе с ней женщины, о судьбе которых она так часто гадала, по-прежнему находятся в плену в Англии, но Мэри из Роксбурга перевезли на юг, поскольку армия Роберта стала угрожать даже этой пограничной крепости. Каким-то чудом все они остались живы и даже она сама, хотя на ее долю выпали самые страшные испытания. И еще от болтливой старой лекарки с длинным носом и глубоко сидящими глазами она с ужасом услышала о романе короля Хоба с одной своей близкой родственницей, которая родила ему двух детей, а также о многочисленных мимолетных связях с другими женщинами по всей стране. Она чувствовала острый взгляд, устремленный на нее, женское любопытство и даже некоторое наслаждение от вида ее страданий и пыталась найти опору в прежней гордыне, но все-таки не могла скрыть боли от того, что Роберт забыл ее и не попытался освободить.
Официального объяснения, почему Эдуард так неожиданно приказал освободить ее, не было, но в монастыре сплетничали, что король просто-напросто испугался. Он, вероятнее всего, испугался мести Роберта, когда тот найдет в клетке вместо своей прекрасной любовницы живой скелет. Монахини тоже боялись, что король Хоб разгневается на них за участие в ее заточении, поэтому заботились о ней с большим тщанием и усиленно старались вернуть ей здоровье. Они даже дали ей еще одну перину и стали лучше кормить, а также с новым рвением молиться за нее. Однако наедине с собой Изабель могла думать только о своей счастливой сопернице, родившей Роберту двух детей, и в своей комнате в лечебнице она наконец дала волю слезам. Изабель стали сниться мучительные сны: засыпая, она снова оказывалась в клетке, видела вокруг чьи-то глаза и чувствовала, как ее крылья бьются о прутья решетки, и во сне она тоже плакала...
Нейл сидел за столом, глядя на груду нераспечатанных конвертов. В углу Джим, сидевший за стареньким ксероксом, распечатывал на нем воззвания о предстоящем митинге «Стражей Земли». Когда вскипел чайник, стоявший на подоконнике, никто даже не двинулся с места.
– Твоя очередь, я занят. – Джим выглянул из-за горы бумаг.
Нейл, глубоко вздохнув, отодвинул от себя стул.
– Позвони еще раз в гостиницу, – Джим встал и сгреб в кучу плакаты на соседнем столе.
– Линия по-прежнему не работает.
– А к ней домой, в Англию?
– Там вообще никто не отвечает. – Нейл открыл банку с кофе и отсыпал его через край в две кружки. Ложки у них не было.
– Значит, она все еще в Данкерне, – заметил Джим. – Я бы на твоем месте, Нейл, не верил тому, что наплела Кэт. Ей соврать ничего не стоит. Она дамочка крутая, и пользуется единственным известным ей способом – то есть плетением интриг. – Он смотрел, как Нейл разливает по кружкам кипяток и размешивает концом карандаша.
Нейл протянул ему кружку с кофе, затем уселся на край стола.
– Джим, я снова позвоню в телефонную службу. Погода прояснилась, и им бы уже пора найти повреждение...
Оба оглянулись, поскольку входная дверь отворилась и к ним в кабинет вошли мужчина и женщина. Глядя на вошедших, Нейл машинально определил их возраст – ближе к пятидесяти, и социальный статус – средний класс, отмечая про себя, что они явно не из той категории людей, что обычно посещает его кабинет. Он отставил кружку и встал.
Мужчина смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого, несомненно производя в уме простейшие дедуктивные вычисления.
– Мистер Форбс? – Безошибочно обратился он к Нейлу с едва уловимым шотландским акцентом – выговором, почти истребленным в современной речи.
Нейл еще раз внимательно посмотрел на них и подтверждающе кивнул. Эта пара, казалось, чувствовала себя здесь неуютно, но дело было не только в этом. Они были определенно чем-то взволнованы.
– Я – Арчи Маклауд, а это моя жена Антония. – Мужчина сделал паузу. – Дело в том, что Клер наша дочь.
После того, как Арчи с Антонией проводили утром Сару на поезд – она отправлялась провести Рождество у своей сестры в Ричмонде, у них ушло два часа чтобы собраться с духом и разыскать Нейла, вместо того, чтобы сразу возвратиться в Эрдли. Мысль о встрече с ним была неприятна обоим, но в конце концов победила тревога за Клер и в глубине души любопытство.
– Мы уже два дня пытаемся дозвониться до Данкерна, – вырвалось у Антонии.
– Линия неисправна.
Джим выключил наконец свой ксерокс.
– Могу я предложить вам кофе? – Он потянулся за чайником.
– Благодарю вас. – Антония бегло улыбнулась. – Спасибо, вы очень любезны. Мы так беспокоимся, мистер Форбс... – она снова обернулась к Нейлу. – Мы хотим знать, нет ли здесь еще какого-нибудь телефона, по которому можно было бы позвонить... – ее голос упал, когда она умоляюще взглянула ему в лицо.
Нейл покачал головой.
– Мне очень жаль, но отключен весь район. Обещали починить лишь к завтрашнему утру.
– Знаете, Пол звонил нам как раз перед тем, как линию отключили. Они должны были встретиться с нами в Эдинбурге, но им прошлось повернуть назад из-за снегопада, – протараторила Антония. – Спасибо, – кивнула она головой, когда приняла чашку кофе из рук Джима.
– Ее возвращение к Полу для вас удар, – Арчи заметил, как изменилось при словах Антонии выражение лица Нейла, – Сожалею, старина, но ее место все-таки рядом с мужем. Особенно сейчас.
– Вот, значит, как он ее убедил уехать с ним? Играя на ее благородных чувствах, он представил ей все кошмарные последствия того, что будет в случае, если он явится на суд без жены? Но ведь это же шантаж! – резко сказал Нейл. – Уверен, что она бы не поехала с ним по доброй воле.
Его последняя надежда, что Кэтлин все выдумала, при словах Арчи испарилась, и он страшно разозлился – разозлился на весь белый свет и особенно на Клер.
Он заметил, что Антония улыбается, и ему показалось, что она, несмотря на все свое беспокойство, в глубине души наслаждается его переживаниями.
– О шантаже, мистер Форбс, не может быть и речи, – мягко возразила она. – Клер любит своего мужа. И, конечно, пока выясняется это глупейшее недоразумение, она хочет оставаться рядом с ним, но есть и другая веская причина. Она ждет ребенка, и поэтому они, разумеется, желают быть вместе.
Нейл на мгновение застыл, хватая воздух побелевшими губами. Три пары глаз не отрывались от его лица.
– Я думал, Клер не может иметь детей.
– Так утверждали и врачи, но это была явно ужасная ошибка. Ребенок должен родиться в августе, – гордо добавила Антония и, поджав губы, отставила нетронутую чашку кофе. – Поэтому, видите ли, мы так и встревожены. Мы собирались встретиться в Эдинбурге, чтобы отпраздновать это событие. И мы не сможем успокоиться, пока не свяжемся с ними.
Нейл старался сохранять спокойное выражение лица.
– Могу вас понять, – с сочувствием сказал он, – но на вашем месте я бы вернулся домой и ждал телефонного звонка.
– Бедная Клер, – резюмировал Джим, как только за ними захлопнулась дверь. – Если бы у меня были такие родители, я бы записался в Иностранный легион, С тобой все в порядке?
– Она не может быть беременна! – прорычал Нейл сквозь стиснутые зубы.
– Врачи тоже иногда ошибаются, – мягко заметил Джим.
– Но она давно уже с ним не спала! – Неподдельная боль пронизывала голос Нейла.
– Женщины хорошо умеют лгать.
– Только не Клер. И уж тем более не на эту тему. – Он начал нервно расхаживать между окном и столом. – Здесь происходит что-то очень странное. Она не могла солгать мне. Она не могла... – Он резко повернулся. – Я уезжаю туда, Джим.
– Ты уверен, что это так уж необходимо? Помимо прочего, предупреждали, что состояние дорог...
– Я должен узнать! Так или иначе я все равно узнаю, что происходит. – Нейл гневно нахмурился. Если Клер – бессовестная лгунья, если она вернулась к Полу добровольно, это лишь подтверждает все, что он думал о ней с самого начала, но если она ни в чем не виновата... Если Пол каким-то образом заставил ее уехать с ним, как всегда это делал раньше, тогда она нуждается в его помощи. Более того: если она говорила правду и давно уже не спала со своим мужем, значит, ребенок, если он вообще существует, был его.
Пол отставил телефон. Он раз десять пытался дозвониться Рексу, но номер постоянно не отвечал. Пол хотел дать возможность этому типу изменить решение на случай, если «Сигма» вдруг отступит. Предположим, что они все-таки заподозрили, что подписи поддельные? Слишком уж долго молчат их юристы, и Пол даже начал беспокоиться. Он два дня не мог связаться с Дугом Варнером, и офисы «Сигмы» тоже пустовали.
Наверху, в спальне, хорошенько прогретой электрокамином в ожидании приезда Джеффри и Хлои, Клер по-прежнему лежала совершенно неподвижно. Она не ела уже двадцать четыре часа. Пол дважды приподнимал ей голову и подносил к губам стакан воды. Оба раза она немного отпивала, но ничего не говорила и не подавала никаких признаков того, что узнала его. Казалось, она полностью погрузилась в собственный мир.
Он достал сложенный лист бумаги с ее подписью и положил его не разворачивая в конверт, затем запечатал и убрал в кейс. Теперь, когда он наконец получил то, чего хотел, ему было почти что стыдно.
Еще день он не пустит эту бумагу в ход – день, чтобы как следует обдумать дальнейшие действия. Сегодня как раз суббота, день отдыха. Все сейчас было бы в полном порядке, если бы он не поспешил. Оказалось, что все можно было бы сделать гораздо проще и осуществить всю сделку совершенно законно. Он отодвинул телефон и взглянул на часы. Если дороги все еще открыты, Джеффри приедет в течение, часа. Уже темнело.
Проблема состояла еще и в том, что, если дороги открыты, могут также вернуться Арчи с Антонией. Он отогнал эту мысль. Теперь это не имеет значения. Он получил что хотел, а состояние Клер только подтвердит сказанное им раньше. Он вздрогнул. По правде говоря, он был бы даже рад, если бы они вернулись. Он больше не мог оставаться с ней в доме наедине.
В седьмом часу вечера, когда было уже темно как в погребе, таксист, привезший Джеффри и Хлою из аэропорта, высадил их в самом конце занесенной снегом аллеи и тут же исчез в метели. Они устало побрели к дому с сумками в руках, отчаянно сражаясь с ветром.
Пол оставил над крыльцом свет включенным.
– Слава Богу, вы здесь! – он почти втащил их в дом. – Где такси?
– Водитель сразу же уехал, – Джеффри свалил сумки на ковер в прихожей и стряхнул с себя снег. Затем он сбросил теплое пальто и помог раздеться жене.
– Как она, Пол? – Хлоя дрожала от холода.
– Пойдем и увидишь. – Он провел их через пустую гостиную, где в камине соблазнительно пылало яркое пламя, по лестнице в спальню, и распахнул дверь, которую отпер только перед самым их приездом. Клер лежала неподвижно, как и прежде. Джеффри подошел к ней и положил руку на лоб. Она, казалось, даже не заметила его.
– Что с ней произошло? – обеспокоенно прошептал он.
– Не спрашивай меня. – Пол театрально пожал плечами. – Это случилось, когда я вез ее из Данкерна. Она впала в какой-то транс... – Он расскажет им о Касте позже. Это объяснит все. Они подумают, что именно этот несчастный случай вывел уже больную Клер из состояния хрупкого душевного равновесия.
– Клер? Клер, дорогая, ты меня слышишь? – Джеффри нагнулся над ней. После прогулки по метели его руки были холодны, а лицо пылало. Снег таял на его темных волосах, и несколько капель упало ей прямо на лицо. Она лишь моргнула, но не перевела на него взгляд.
Он взял ее руки и ласково сжал их.
– Клер, я хочу, чтобы ты на меня посмотрела. – Он бросил взгляд на Пола. – Она хоть что-нибудь говорит?
Пол покачал головой. Хлоя позади него стояла в дверях.
– Поговори с Изабель. Проверь, здесь ли она? – прошептала она.
Джеффри сделал отрицательный жест.
– Не сейчас. Не так, без подготовки. Мне нужно время, чтобы сотворить молитву. Мы не знаем, каким духом является Изабель: зла или добра, просто несчастная потерянная душа или орудие разрушения. – Он нахмурился. – Мы все должны молиться, а потом я свяжусь со здешним священником. Ее нужно будет отвести в церковь.
– Ты хочешь сказать, что не можешь сделать это здесь? – возмутился Пол. – Ее никуда нельзя вывозить в таком состоянии! Ради Бога, займись делом немедленно. Она нужна мне в Лондоне! Зомби на суде мне ничем не поможет. – Теперь, когда он больше не был один, страх его улетучился и вернулась безудержная злость.
– Пол, ради всего святого!
Он оставил без внимания потрясенное восклицание Хлои.
– Я думал, что епископ дал тебе разрешение разобраться с ней самому. Неужели он не объяснил тебе, что делать?
– Все не так просто, Пол, – терпеливо ответил Джеффри. – Клер нужно время и забота. Ей нужно понимание и молитва. Я буду молиться с ней сегодня, но если мы хотим доставить ее в церковь, придется подождать до завтра – вряд ли мы можем везти ее туда ночью.
– Завтра? – Пол был убит. – Ты собираешься бросить ее вот в таком виде еще на одну ночь?
– Я не собираюсь бросать ее, Пол, ты же слышал. Я останусь с ней и буду творить молитву. Где ее родители и миссис Коллинз? Возможно, они нам помогут...
– Их здесь нет. Они уехали в Эдинбург.
– Что? – Джеффри изумленно уставился на него. – Ты хочешь сказать, что здесь больше никого нет?
Пол кивнул.
– Никого. Все остается на тебе, Джефф.
Тот нахмурился: у него появилось какое-то нехорошее предчувствие.
Он оглянулся на Хлою, гадая, испытывает ли она то же самое. Что-то здесь было не так, даже если и отвлечься от Клер и ее бесстрастного непроницаемого лица. Пол ведет себя слишком вкрадчиво, слишком как-то неестественно. Джеффри обреченно пожал плечами: что бы то ни было, пока он ни в состоянии ничего поделать. Он устало опустился на край постели, полез в карман и достал оттуда серебряный крест на цепочке.
– Клер! Клер, дорогая, я хочу, чтоб ты его носила. Видишь? – Он подержал крест перед ней, и на долю секунды ему показалось, что ее взгляд сфокусировался на этом серебряном предмете, слабо поблескивавшем в свете лампы, пока он раскачивался. Джеффри расстегнул все еще непослушными с мороза пальцами маленькую застежку и, осторожно обернув цепочку вокруг шеи Клер, приготовился к какой-либо ее реакции. Если здесь приложил руку Сатана, то не исключено, что она станет визжать, бороться и отталкивать крест, прежде чем он коснется ее, но Клер его просто-напросто не заметила. Джеффри замкнул застежку, тщательно поправив ее под густыми волосами Клер, потом осторожно сложил ее руки поверх креста на груди. Она не пыталась противиться, и на мгновенье ему померещилось, что он видит на ее лице слабую тень улыбки.
Священника, который был им нужен, вызвали на отдаленную ферму к постели умирающего как раз перед тем, как началась метель. Его жена не рассчитывала, что он сумеет вернуться сегодня хотя бы к ночи, даже если дороги расчистят, а на ферме телефона не было.
Джеффри был в ярости.
– Я же просил тебя, Пол, поговорить с ним до нашего приезда.
– Но его это не касается, – Пол в замешательстве отвел взгляд.
Джеффри, с мешками под глазами после всенощного бдения, по-прежнему сидел у постели Клер. За всю ночь она почти не сделала ни одного движения – лишь ее рука съехала с креста и теперь свисала с края постели. Джеффри не стал поправлять ее.
– Ты можешь сделать это сам. И именно здесь, – сердито прошептал Пол.
– Здесь я не могу. – Джеффри покачал головой. Он снова и снова повторял молитвы, но они не помогали. – Здесь слишком многое связано с ее прошлым, слишком сильна атмосфера.
– Ты хочешь сказать, слишком много призраков, – саркастически заметил Пол. – Разве ты не можешь с ними справиться?
Джеффри нахмурился. Этой ночью он неожиданно почувствовал холод, не имевший физических причин, и ощутил, что в комнате, помимо него и Клер, присутствует кто-то еще. Он опустился на колени и принялся молиться еще усерднее. Молитвы принесли ему успокоение, поддержали и оградили от скверны, но Клер они не достигали. Он устало поднялся с кресла и подошел к окну.
– Пол, ты знаешь, какой сегодня день?
Река чернела среди заснеженных берегов.
– Понедельник. – Пол начал терять терпение. Он снова позвонил Рексу и не дождался ответа. И в «Сигме» тоже молчали, хотя была уже половина девятого.
– Древний праздник Иул, – задумчиво сказал Джеффри. – День силы древней магии.
– Прекрасно, так призови ее на помощь. – Пол повернулся к двери.
– Их силы, – продолжил Джеффри. – Мужчин и женщин, почитавших древних богов. Таких женщин как Изабель.
Пол остановился. Он внезапно почувствовал, как от страха по спине у него пробежали мурашки.
– Чтобы изгнать ее, я должен поставить Клер на освященную землю. – Джеффри не смотрел на брата. Он хмурился, все еще глядя в окно, наблюдая за лисицей, вдалеке перебегавшей заснеженную лужайку, пока та не исчезла за деревьями.
Пол поднял брови.
– Тогда что может быть лучше Данкелда? Собор ведь там чертовски древний?
– Там есть даже церковь, которой больше тысячи лет. – Джеффри читал о Данкелде. – Но мне нужно разрешение священника. Я не знаю его взглядов...
– Я позвоню ему еще раз. – Внезапно Полу захотелось выйти из комнаты. Здесь было по-прежнему неестественно холодно, несмотря на огненные батареи и электрообогреватель. Он глянул на пустой камин. Будь его воля, он бы зажег там огонь, но отсутствующее выражение лица жены, ее глаза, порой мигающие и скользящие взглядом по потолку, заставляли его поспешить прочь. Он вздрогнул. Пусть это лучше сделает Хлоя.
Она возилась на кухне, где жарила ветчину. На плите грелся кофейник.
– Пол, мы должны заставить ее поесть. – Хлоя спрятала волосы под голубым шарфом в цветочек. Этот цвет, совершенно ей не шедший, подчеркивал бледность и усталость ее лица.
– Она не хочет. Я уже пытался.
Хлоя заставила себя проглотить реплику, готовую было сорваться с губ.
– Пусть так, все равно я должна попробовать. И в любом случае нам всем необходим хороший завтрак. Бедный Джефф промучился с ней всю ночь.
– Так же как я – предыдущую. – Пол воспринял ее замечание как упрек. Но он солгал ей – на самом деле, испугавшись странной враждебной атмосферы в комнате, он запер дверь на ключ и оставил Клер одну.
На сей раз он дозвонился до дома соборного священника. Пастора определенно не будет до завтрашнего дня, ответили ему, нет, извините, связаться с ним нельзя никак, в крайнем случае можете обратиться к соседскому священнику.
Пол в ярости бросил трубку. И что теперь? Он оглянулся на дверь. В доме стояла зловещая тишина.
Он снова набрал номер Рекса. Телефон Каммина по-прежнему не отвечал, но ему удалось связаться с секретаршей Дуга Варнера. Она и сообщила, что мистер Варнер улетел в Штаты и до Нового года не вернется. Пол выругался про себя и как бы между прочим спросил ее о Рексе. Она не смогла ответить точно, где он сейчас, но была в курсе, что на Рождество он собирался в Шотландию. «Сигма Абердин» должна была выслать за ним вертолет в аэропорт Дайк.
Пол напрягся.
– Дайк? Вы уверены? Когда?
Последовала пауза.
– Если вы немного подождете, мистер Ройленд, я сейчас узнаю точно.
Голос с американским акцентом на другом конце линии заговорил по другому телефону, и Пол услышал, как она просит кого-то обождать. Потом наконец она снова ответила ему.
– Вертолет должен доставить мистера Каммина и его гостей в гостиницу «Данкерн». Сейчас я продиктую телефон, мистер Ройленд.
– Не трудитесь. – Пол мрачно усмехнулся. – Я его знаю.
Он бросил трубку. Итак, этот ублюдок все еще настолько заинтересован своим предложением, что собирается даже провести в Данкерне Рождество. И какой рождественский подарок он получит, если захочет и если «Сигма» пойдет на попятный! Пол улыбнулся. Он посидел немного, глядя на кейс, лежащий на столе, и неожиданно преисполнился непоколебимой уверенности.
Они усадили Клер, и Хлоя осторожно смочила губкой ее лицо. Не обращая внимания на Пола, она налила ей кофе.
– Давай, Клер, ты должна что-нибудь проглотить.
Ее уверенный голос, казалось, достиг наконец Клер, и взгляд той постепенно сфокусировался на лице Хлои.
– Клетка...
– Нет никакой клетки, – сказала Хлоя ободряющим тоном. – Тебе это все приснилось. Вот, выпей глоток. – Она прижала руки Клер к кружке.
Клер покорно сделала несколько глотков, но когда горячий сладкий кофе пролился ей на руки, они у нее отчаянно затряслись.
– Каста? Где Каста?
Хлоя ветревоженно оглянулась на Джеффри. Его лицо передернулось.
– Она умерла, Клер, – мягко сказал он. – Она совсем не страдала. Это был просто ужасный несчастный случай. Но жизнь продолжается, дорогая. Ты обязана поесть. Вот смотри, Хлоя приготовила тебе завтрак.
Они смотрели, как она, вновь упав на подушки и закрыв глаза, борется со слезами, нахлынувшими вместе с воспоминаниями. Прошло много времени, прежде чем она нашла в себе силы сесть за стол и снова отхлебнуть кофе. Ветчину она отодвинула с отвращением, но сумела прожевать кусок пирога. На Пола она даже не взглянула.
Джеффри, сидевший возле постели, поставил на колени тарелку с яичницей и ветчиной и пристально разглядывал Клер. Он был уверен, что атмосфера разрядилась и Изабель ослабила свою хватку. Его взгляд упал на крест на груди Клер. Он уютно покоился на мягкой голубой шерсти свитера, поблескивая в свете лампы. Клер, казалось, совсем его не замечала. Джеффри с облегчением кивнул: она не должна ни на минуту снимать его и расставаться с ним. Это только начало.