Эрскин Барбара. Королевство теней

   – Возможно, ее собственный умер.
   – Этого не может быть. От кого же мы, в конце концов, происходим? – Видя ее растущую панику, теперь, когда причина, наконец, прояснилась, Джеймс проявил целительную убедительность. – Тетя Маргарет так гордилась нашим происхождением от Роберта Брюса, и откуда же оно взялось, как не через дочь Изабель? Так что ребенка не постиг преждевременный конец. Слушай, почему бы мне не свозить тебя в Эдинбург на моем «порке»? Свидишься с Нейлом.
   Против воли Клер улыбнулась.
   – Средство для совсем уж безвременного конца, если вспомнить, как ты водишь.
   – О'кей. Поведешь ты.
   – Джеймс, ты очень добр...
   – Но?
   – Но Нейл сам приезжает сюда.
 
   Изабель вернулась в начале июня. Клер провела утро на утесах, делая наброски прибрежного пейзажа. Нейл должен был приехать к вечеру, и она часто оглядывалась на дорогу, чтобы не пропустить его. Длительная юридическая волокита, выступления общественности, воззвания и контрвоззвания в прессе и на телевидении, привели к тому, что пока в Данкерне не было видно никаких признаков деятельности «Сигмы». Все оставалось, как всегда.
   Трава вокруг замка была аккуратно скошена, стены оплетали вьющиеся розы в полном цвету. Это было место покоя и счастья. Клер никогда никого не спрашивала, где погиб Пол, и ей никто не рассказывал. Однажды она принесла для него розу и возложила на окно часовни. Вот и все. Дань годам, когда они были счастливы – до того, как он стал другим человеком.
   Был прекрасный теплый день, над морем висела легкая дымка. Медленно бредя в гостиницу к ленчу, Клер замерла в конце замковых стен и оглянулась, внезапно поняв, что не одна. Атмосфера изменилась: мир и спокойствие исчезли. Она чувствовала, как воздух полнится электричеством и тревогой. Вдали послышались глухие раскаты грома.
 
   Изабель услышала гром и вздрогнула. Был канун Середины Лета. Снаружи воздух благоухал сеном, луговой травой и дикими розами. В светлице же, где она сидела, тупо перебирая мотки шелков для вышивания, было душно, пахло прогорклым маслом. Прислужницы сплетничали под окнами, и кто-то уже зажигал свечи в темнеющей комнате.
   Изабель резко встала, уронив нитки на пол. В комнате воцарилось молчание, затем от окна раздалось вечное занудное:
   – Миледи, вы должны отдыхать...
   – Потом будет достаточно времени для отдыха. – Изабель приложила руки к животу. Ребенок повернулся, и ее пронзила судорога боли. – Я хочу выйти. Хочу покататься верхом.
   – Вы не должны ездить, миледи! – загомонили все вокруг в ужасе. – Вы недостаточно окрепли! Пожалуйста, успокойтесь...
   Но успокоиться она никак не могла. Все ее мысли были с Робертом. Ее молитвы, последние силы – все устремилось к нему вслед за ускакавшим гонцом. Она вышла из комнаты и медленно спустилась по лестнице, для устойчивости опираясь рукой о стены. Даже платье, подол которого волочился за ней по ступеням, ощущалось как нелегкая ноша. Она прошла через двор и устало приказала страже открыть ворота. Сегодня она была слишком слаба, чтобы подняться на стены.
   Огромная желтая луна плыла над аквамариновым морем. Вечер был ясный, благоуханный, совершенно тихий. Казалось, само море сдерживает дыхание. Как будто, если б ее слух проникал сквозь молчание горных вершин, она услышала бы позвякиванье сбруи и лязг потревоженных в ножнах мечей, пока две армии в ночи ждали рассвета, в ночи, где не было той кромешной тьмы, как в ту давнюю роковую ночь у Метвина.
   Когда она остановилась и нагнулась, чтобы сорвать в траве у ног изящный колокольчик, на нее обрушилась боль. Не в силах сдержаться, она закричала. Служанки, следовавшие на почтительном расстоянии, сразу же бросились к ней, и через несколько минут Изабель уже несли к замку, а первая яркая кровь уже пятнала ее платье.
   В теле, которое столько вынесло, не осталось сил для этого последнего испытания. Боль охватывала ее, погружая в бездну страдания, пока она, теряя сознание, не оказалась где-то вне ее досягаемости. Изабель не видела суетившихся вокруг служанок, не чувствовала рук повивальных бабок, удерживавших ее на окровавленных простынях, не услышала негодующего вопля своей крошечной дочери, когда ребенок наконец вырвался из ее измученного тела – на два месяца раньше срока.
   Когда солнце выплыло в багровом тумане над морем, на далеких берегах Бэннокберна, Роберт готовился встретить величайшую битву в своей жизни. В Данкерне первые алые лучи рассвета проникли в узкие окна просторной спальни, где едва дышала Изабель. У постели стоял капеллан, призывая умирающую исповедаться во грехах. Его голос доносился смутно, словно из дальней дали. Она почти не чувствовала пальцев священника, начертавших крест у нее на лбу – теперь ее окружали только тени, тени прошлого, лица людей, давно умерших, а среди них – ее потомки из будущего, лица дочери и детей дочери. Тени все сгущались, и наконец она поняла...
   Ее последние искры сознания захлестнула волна боли, негодования и отчаяния из-за жестокости, с которой ее отлучали от жизни и любви – теперь, когда она через столькое прошла! Она хотела проклинать, молиться, взывать к дочери и потомкам дочери, что будут жить после нее.
   На огромной кровати под пологом, где она спала со своим нелюбимым мужем, а потом со своим королем, она лежала бесконечно одинокая, погруженная в отчаяние, ярость и страх, а по полу к ней медленно тянулись, но уже не успевали, лучи солнца. Но вот наконец она оторвала голову от подушки и, простирая руки к священнику и толпившимся вокруг служанкам, издала последний невыразимо жалобный крик, в котором смешались надежда, и страх, и любовь, и все, что она оставляла в этой жизни.
 
   Клер все еще трясло, когда пришел Нейл. Успокоившись в его объятиях, она наконец сумела рассказать, что случилось.
   – Это было так ужасно, Нейл. – При этой мысли глаза ее наполнились слезами. – Бедная Изабель. Она так много пережила, и умерла как раз тогда, когда Роберт одержал свою величайшую победу... это несправедливо!
   – Это объясняет, почему она так и не обрела покоя. – Нейл притянул ее к себе. – Теперь все кончено?
   Клер кивнула.
   – Конечно. Она ушла навсегда.
   – Хочешь вернуться в замок, чтобы убедиться?
   Она согласилась.
   Замок купался в перламутровом морском тумане. Клер медленно прошла на край утеса и огляделась. Нейл наблюдал, как она стоит, всматриваясь вдаль. Потом она обернулась и улыбнулась ему. Неторопливо, рука в руке, они шли по свежескошенной траве.
   – По-твоему, она приходила, чтобы спасти Данкерн? – спросил Нейл, когда они оказались среди развалин.
   – Думаю, это возможно, но отчасти. Она любила это место. – Клер снова улыбнулась. – Но главным образом, она просто хотела рассказать свою историю.
   Нейл уселся на низкую стену и усадил рядом с собою Клер.
   – Это Изабель вывела тебя из метели?
   Клер застенчиво кивнула.
   – Мне хочется так думать.
   – Она не смогла уберечь себя в конце жизни, и, наверно, помогает другим, я чувствую, что она на нашей стороне. Пойми, тебе больше нечего бояться. – Он сейчас тоже ощущал ее страх.
   Они молча сидели, глядя, как солнце силится пробигься сквозь туман, и прошло некоторое время, прежде, чем Клер осознала, что они уже не одни. Она оглянулась на Нейла, и поняла, что он тоже видит ее. Ребенка, маленькую девочку, играющую на лужайке, прелестное, темноволосое дитя, с огромными серыми глазами, смеющуюся счастливым звонким смехом. Пока они смотрели, из тумана вышел мужчина, высокий, суровый. Он поднял девочку, подбросил ее, отчего она опять рассмеялась, а потом посадил ее к себе на плечо и ушел с ней обратно в туман, пропав из виду.
   Клер обернулась к Нейлу.
   – Ты их тоже видел?
   Нейл кивнул.
   – Они были реальны?
   Нейл смотрел туда, где они только что исчезли.
   – Они здесь были, – неопределенно ответил он.
   – Король и его дочь?
   – Возможно.
   – Знаешь, предания говорят, что потом она вышла замуж за Патрика Гордона, и Роберт подарил им Данкерн.
   – Во всяком случае, мог.
   – Ох, Нейл.., – внезапно она обвила руками его шею. Они долго молчали.
   Наконец Нейл произнес:
   – Мои предки сражались при Бэннокберне. Я тебе, кажется, говорил об этом?
   Она улыбнулась.
   – Да, но нечасто – примерно тысячу раз.
   Нейл медленно поднялся и помог Клер встать со стены.
   – Он был отличным человеком, правда? – заметил он, когда они удалились прочь. – Для короля.

Глава тридцать пятая

   Был канун Середины Лета. Нейл и Клер пообедали и сидели вдвоем в квартире, устроенной Клер в гостинице.
   – Ты уверена, что хочешь выйти сегодня вечером? – спросил он. – Клер, у тебя такой усталый вид. Почему бы не подождать до завтра?
   Она покачала головой.
   – Я хочу показать ей, что мы помним эту дату, что все еще думаем о ней. Это нужно сделать сегодня.
   Они посадили саженец рябины под защитой стены, принадлежавшей раньше главному залу замка, затем откупорили бутылку шампанского, выпили за деревце, окропив вином его корни, а после подняли тост за Изабель.
   – Покойся с миром, – прошептала Клер, обратив взгляд к луне. – Будь счастлива, где бы ты ни... – Она осеклась, опустив голову, ее лицо в лунном свете стало белым.
   – Что с тобой, Клер? – крикнул Нейл.
   Она отбросила стакан, прижав руки к животу. По телу ее прокатилась волна боли.
   – О Нейл... – ее вдруг охватил ужас. – Нейл, ребенок...
   – Господи! – Нейл выронил бутылку. – Все будет хорошо, дорогая, не волнуйся. Я сейчас доведу тебя до гостиницы...
   – Нет, – она закрыла глаза и застонала. – Нет, Нейл. Не получится. Нет времени. – Она ухватилась за грубую кладку стены. – Это должно произойти здесь, как ты не понимаешь? Нейл, она хочет забрать меня... Я умру!
   Нейл, побледнев, смотрел на нее.
   – Не говори глупостей! Даже не думай об этом! Пойдем, Клер, дорогая, позволь мне отвести тебя домой!
   Она тряхнула головой, кусая губы в новом приступе мучительной боли.
   – Иди и приведи миссис Фрейзер. – Она всхлипнула. – Пожалуйста! Побыстрей...
   Мгновение он стоял в нерешительности.
   – Ты продержишься, пока я сбегаю? Я только на минуту...
   – Да, да. Хорошо. Только иди! – Она глубоко дышала, пытаясь скрыть от него страх и боль.
   Нейл уже бежал через луг.
   Клер упала, где стояла, возле стены, судорожно хватая воздух, когда ее тело вновь сотрясали конвульсии. Вот, значит, каким будет ее конец. История должна повториться. Она тоже умрет в Данкерне, в День Середины Лета, и Изабель больше не будет одинока.
   Закрыв глаза, она позволила боли захватить себя. Было забыто все: и Нейл, и Изабель. Ее сознание сосредоточилось в самом центре ее существа, она чувствовала, что ее уносит куда-то в бесконечность, далеко от развалин замка, в огромное вечное небо над головой.
   Нейл прибежал назад совсем скоро, за ним – Джек, миссис Фрейзер и Катриона. Все тяжело дышали.
   – Клер, с тобой все в порядке? Клер? – Нейл упал рядом с ней на колени в траву. – Клер...
   – Она без сознания, парень. – Джек осветил ее лицо фонариком в трясущейся руке. – Бедная девочка.
   – Ага, ребенок уже подходит. – Миссис Фрейзер опытной рукой коснулась живота Клер. – Уже скоро. Катриона, детка, беги и позвони доктору. Она была права – ее слишком поздно переносить, но мы с Джеком прекрасно справимся и здесь.
   Она посмотрела, как ее дочь исчезает в темноте.
   – Нет ли у тебя в кармане бутылки виски, Джек? Думаю, Нейлу полезно пропустить глоточек, да и тебе тоже.
   – Слишком рано. – Нейл силился улыбнуться. – Роды начались слишком рано, – нервно повторил он.
   – Восьмой месяц, так что все будет в порядке. – Молли Фрейзер за свою жизнь приняла не одни роды в деревне Данкерн. – Мы отлично справимся. – Она подняла глаза на звездное небо. – Сегодня канун Святого Иоанна – ночь древней доброй магии. Все будет хорошо, вот увидишь.
   Нейл изумленно уставился на нее. Откуда она, добрая пресвитерианка, это знает?
   Закрыв глаза, он сжал руку Клер, стоя на коленях в росистой траве. Неужели Изабель ждет где-то поблизости? Конечно же, она не хочет смерти Клер!
   – Пожалуйста, пожалей ее. Оставь ее со мной. Она нужна мне. Прошу тебя... – шептал он в темноте. – Тебе она не нужнa. Оставь ее в живых, пожалуйста, оставь ее в живых...
   – Вот так-то будет лучше, – раздался спокойный голос Молли. Они с Джеком уложили Клер на одеяло. – Иди ближе и держи фонарь. Джек, малыш – можешь не смотреть, если страшно! – Она успокаивающе хохотнула. – Еще раз потужься, девочка, и все...
   Клер смотрела на колеблющиеся тени, нависшие над головой, пока боль схваток набегала волна за волной. Кто-то был рядом и сжимал ее руку. Роберт... Это был Роберт. Он пришел наконец... Нет, это Нейл... Нейл, а над ним она видела небо, усеянное звездами. Не было спальни. Она была снаружи... плыла по течению... почти засыпала. Внезапно ее тело вновь содрогнулось, и боль, худшая, чем она, казалось, могла вынести, швырнула ее назад и она услышала собственный крик. Потом все кончилось, и она снова поплыла, уносимая в безболезненный сон.
   – Вот и мы! Это девочка! – В тихом голосе Молли слышалось ликование. – Прекрасная малышка. И она здорова, – мурлыкала она, пеленая плачущего младенца в теплое пушистое полотенце.
   – А Клер? – Нейл был слишком напуган и едва решился спросить.
   – И Клер тоже, – ласково сказала Молли. – Теперь все будет хорошо. Вот увидишь.
   – Благодарю тебя. – Нейл посмотрел на небо. – Где бы ты ни была, благодарю тебя.
   Меньше, чем через час мать с дочерью были доставлены в больницу Абердина. Там они были признаны здоровыми и спустя два дня выписаны.
   Клер больше никогда не видела Изабель.
 
   Requiescat in pace. Да покоится с миром.

Постскриптум

   Первые лучи утреннего солнца проникли в детскую Данкерна, согревая ковер и отражаясь от полок с блестящими, пестрыми игрушками. На полу лежал пушистый розовый кролик, и маленькая Маргарет Изабель Форбс радостно таращилась на него, дрыгая ножками на одеяльце, ожидая, когда придет мать и накормит ее. Рядом сладко спал на солнышке щенок золотистого ретривера – это Арчи в некотором смущении преподнес его падчерице и обожаемой внучке.
   Вскоре кролик ей надоел, и Маргарет стала озирать комнату – ее взгляд уловил, как шторы шевельнулись от легкого ветерка, и чья-то тень упала на ее кроватку...
   Пока она жмурилась, готовясь заплакать, щенок насторожился и сел. Мгновение он смотрел в дальний угол комнаты, потом с жалобным визгом бросился к двери, поскребся в нее коготками, открыл и выскочил в коридор. Маргарет не обратила на это внимания, так как рядом с ней появилась уже знакомая красивая дама. Ласково улыбаясь, она склонилась над ней, и ручки ребенка схватились за любимую игрушку – погремушку из слоновой кости с серебряными колокольцами на шелковых ленточках.
   Девочка услышала смех матери в коридоре и повернулась на звук. Когда она снова посмотрела перед собой, игрушка и дама исчезли.

Историческая справка

   История графини Бакан, ее мятеж против мужа, отчаянная скачка в Скон, чтобы короновать короля, последующее пленение и ужасная судьба хорошо известны и подтверждаются историческими документами. То, что она была любовницей Роберта – предположение или домысел наиболее враждебных английских хроник; непостоянство же Роберта хорошо документировано, хотя в последующие за окончательной победой над Англией годы он и его жена Элизабет воссоединились, и она родила ему четверых детей.
   Изабель исчезает из истории в 1313 году, когда она в последний раз упомянута в документах в связи с ее переводом под надзор сэра Генри Бомонта, графа Бакан.
   Когда после победы при Бэннокберне Роберт призвал к себе уцелевших членов своей разбросанной семьи и друзей, Изабель среди них не было.