Эрскин Барбара. Королевство теней

   Никто не ждал ее; никто не знал, где она. Это было прекрасное ощущение. Внезапно обретенная свобода заставила ее понять, в какой западне она находилась.
   В сельском магазинчике она купила миску для собаки и собачьих консервов, а для себя хлеба и ветчины; потом в мотеле, сидя на полу перед телевизором, они с Кастой устроили пир.
   Некоторое время Клер следила за тем, что происходит на экране, потом, почувствовав утомление, выключила телевизор, не спеша подошла к окну и распахнула его. Свежий ночной воздух после лондонского смога и духоты в салоне машины казался необыкновенно чистым, опьяняющим... Клер облокотилась на подоконник, ощущая под рукой холодные, влажные кирпичи.
   На площадке за главным корпусом мотеля собралось много народа. Клер слышала смех, голоса и крики детей; из окна были видны рассыпающиеся искры бенгальских огней. Вдруг раздались радостные возгласы. Сноп пламени взметнулся вверх, и на мгновение весь сад осветился мерцающим оранжевым светом – это вспыхнул огромный костер, устроенный на поляне за мотелем. Несколько секунд Клер могла различать лицо пугала, привязанного к старому стулу на верхушке костра – равнодушное круглое лицо, лишенное выражения – потом повалил густой дым и скрыл эту картину из виду.
   Клер отвернулась от окна и села на пол, прижав к себе собаку. Ее глаза наполнились слезами. Только что увиденная сцена вдруг показалась ей поразительно знакомой. Фигура человека, костер, глазеющая, орущая толпа...
   – Если бы они только знали, Каста, – прошептала она. – Если бы они только знали, как это было на самом деле... – Она задрожала.
   Наконец она поднялась, закрыла окно и задернула шторы. Убрав остатки пищи и бумажные пакеты, Клер приняла душ и вымыла волосы, потом, набросив на себя купальный халат, застелила постель. Может быть, ей стоит сделать несколько упражнений йоги, чтобы снять напряжение в теле после долгих часов, проведенных за рулем?
   За спиной у нее вдруг заскулила Каста.
   Клер повернулась и посмотрела на нее. Собака дрожала. Снизу из сада доносились оглушительные взрывы ракет. Облегченно вздохнув, Клер улыбнулась.
   – Каста, ты трусиха! Боишься хлопушек? А еще охотничья собака! – Она наклонилась и потрепала ее по загривку.
   Каста отпрянула, шерсть у нее встала дыбом.
   Клер нахмурилась. В комнате повеяло холодом. Она посмотрела на окно, хотя была уверена, что закрыла его. Шторы висели ровно, не колебались от сквозняка. Закусив губу, Клер перевела взгляд на Касту. Собака заворчала, потом, заскулив, прыгнула на кровать и прижалась к стене. Она, беспокойно принюхиваясь, смотрела прямо в центр комнаты, словно что-то там видела.
   Клер тоже повернулась в ту сторону. Внезапно ей стало страшно, во рту пересохло. Но никаких теней не было. В комнате горел свет; на белой крашеной стене ярким пятном выделялись цветные гравюры с изображением полевых цветов. В саду по-прежнему звучали взрывы петард. Конечно, это они заставили нервничать собаку; точно так же костер взволновал ее саму.
   Она села на кровать и потянулась к пульту дистанционного управления телевизором, который бросила на одеяло. Включив телевизор, она прибавила звук, и комнату заполнил голос диктора.
   Каста никак не могла успокоиться и продолжала дрожать. Вдруг собака спрыгнула с кровати и, бросившись к двери, стала царапать ее, как будто хотела выбежать из комнаты.
   Глядя на нее, Клер почувствовала, как сердце принялось бешено колотиться в груди. Она взглянула на чемодан, лежавший раскрытым на полу у туалетного столика. Там были ее свечи – фигурные свечи, которые она купила, чтобы вызывать Изабель, – а с ними масло, о котором сказал ей Зак. Она сходила в тот магазин, адрес которого он ей дал; магазин, где продавалась всякая всячина: хрустальные шары, благовония и книги по изотерическим наукам; здесь, немного смущаясь, она купила это магическое масло.
   – Им ты должна помазать свечи, вот так. – Зак показал ей, как это делается. – Потом себя – лоб, сердце и ладони, – чтобы отогнать злых духов. – Он улыбнулся. – На всякий случай, если твой деверь прав. На всякий случай...
   Клер купила масло, но ни разу не пользовалась им, боясь сама себе показаться глупой и суеверной. И она еще ни разу не воспользовалась своими красивыми серебряными свечами.
   Чемодан был совсем рядом. Надо только встать, найти маленькую бутылочку и открыть ее...
   Но она не могла двинуться с места.
   Продолжая сжимать пульт в руке, она в отчаянии до предела прибавила громкость телевизора.
   – Пожалуйста, уходи. Я не хочу знать, что случилось с тобой. Пожалуйста... – Ее голос дрожал, когда она произносила эти слова, потонувшие в потоке громкой речи, несшейся из телевизора. – Оставь меня в покое. Пожалуйста...

Глава восемнадцатая

   – Лорд Бакан в Перте, миледи, – сказал гонец, вручая Изабель письмо. – Он велит вам отправиться к нему без промедления.
   Гилберт из Аннандейла проводил ее назад в Бакан без всяких приключений, но в Данкерне ее ждал гонец. Скрыв под шелковым шарфом синяк, оставленный на ее шее зубами Роберта, Изабель вышла в зал и неохотно взяла у него письмо.
   Она, казалось, все еще ощущала прикосновения Роберта; каждый нерв, каждая жилка ожили в ее теле. Пейзаж вокруг наполнился красками; огромные, подавляющие своей мощью холмы в жарком мареве летнего дня стали прекраснее; цветы в высокой траве вдоль дороги засияли, как драгоценные камни. Возвращаясь домой, Изабель даже стала напевать. Гилберт искоса взглянул на нее и усмехнулся, но ничего не сказал. Он знал – его хозяин умеет обращаться с женщинами. Пусть думает, бедняжка, что она у него единственная. Несомненно, она была самой красивой из всех... Гилберт вздохнул. Но и самой опасной...
   Отвернувшись от гонца, Изабель развернула и прочла короткое послание мужа. Ей приказывалось присоединиться к нему в Перте, откуда они вместе поедут на юг, в Англию.
   Ее рука дрожала, когда она читала эти строки. Ехать в Англию, когда Роберт наконец вернулся в Шотландию! Как она сможет расстаться с ним после того, что произошло?
   Но у нее не было выбора, и с тяжелым сердцем Изабель подчинилась. Она собрала всех домочадцев графа в дорогу и во главе эскорта, прикрыв шею и плечи изящной мантильей, направилась из Бакана на юг.
   В начале августа граф и графиня Бакан прибыли в свое имение Уитвик в Лестершире, и здесь граф получил вызов ко двору короля Эдуарда. Английский парламент должен был собраться во вторую неделю сентября, и Бакан, как представитель земли – более не королевства – Шотландии, и так должен был присутствовать на нем, но по какой-то причине он понадобился Эдуарду в Вестминстере на месяц раньше.
   Они прибыли в Лондон в воскресенье, 22 августа. День был жарким; узкие душные улицы заполнены народом. Наконец они приблизились к Вестминстеру. Изабель старалась держаться поближе к мужу, впервые воочию убедившись, что эти люди вокруг – враги Шотландии. Толпа была беспокойной, враждебной, настороженной; цепкие взгляды провожали эскорт графа, вслед летели оскорбительные замечания. Один из рыцарей рядом с Изабель со звоном выдвинул меч из ножен. Нервы у всех были напряжены до предела.
   – В чем дело? Почему они так враждебны? – спросила Изабель мужа.
   Граф пожал плечами.
   – Шотландцев не любят в Англии, миледи. Думаете, у себя дома мы отнеслись бы к ним иначе? – он невесело усмехнулся.
   Они медленно пересекли болотистый участок, отделявший Сити от Вестминстера, и въехали на один из мостов, который вел через Тайберн на остров Торнс, где среди многочисленных домов и улиц, тянущихся вдоль грязноватого берега широкой Темзы, находились королевский дворец и Вестминстерское аббатство.
   Король Эдуард принял их в одном из малых залов дворца. Он заметно постарел с тех пор, как Изабель впервые увидела его в Данкерне, и выглядел усталым.
   Преклонив колени и целуя его руку, она украдкой подняла взгляд на лицо Эдуарда – изможденное и морщинистое. Только глаза остались прежними. Они внимательно смотрели на нее.
   – Леди Бакан, добро пожаловать в Англию.
   Прикоснувшись губами к его руке, она почувствовала, что его пальцы холодны, как лед.
   Она молча поднялась и встала радом с мужем, но король снова обратился к ней:
   – Ваш брат, миледи, находится здесь, в Вестминстера Он состоит в свите моего сына. Вы, без сомнения, слышали, что я не имею привычки принимать у себя друзей моего сына, как бы он ни просил, но при случае вполне можете встретить молодого Файфа в залах моего дворца. У нас просто засилье шотландцев... – Он плотнее запахнул свой бархатный плащ, поежившись, несмотря на жару в зале, и обратился к лорду Бакану. – Вы, граф, наверное слышали, что сэр Уильям Уоллес наконец схвачен и сейчас его везут в Лондон. – Он бросил быстрый взгляд на Изабель, услышав вырвавшийся у нее вздох. – Да, миледи, он мятежник, предатель и преступник. – Король усмехнулся. – Сегодня он проведет ночь в доме Уильяма де Лейра, а завтра будет доставлен в Вестминстер на суд. Вы, милорд, безусловно рады, что мы арестовали этого опасного человека? – Король не сводил глаз с лорда Бакана.
   Изабель услышала, как ее муж переминается с ноги на ногу.
   – Конечно, ваша милость.
   – Он, несомненно, будет казнен, – продолжал Эдуард. – Я не потерплю инакомыслия и предательства, особенно со стороны простолюдина. И народ в этом меня поддерживает. Слышите эти крики? – Он указал рукой на окно, откуда доносился приглушенный гул толпы, заполнившей дорогу между Вестминстером и дворцом Савой.
   – Вы были милосердны, ваша милость, к другим шотландским воинам, – робко вставил лорд Бакан.
   – Да, я простил их. Даже вас. – Губы Эдуарда скривились в подобии улыбки. – Вы поступали так, как в то время считали правильным, лорд Бакан, однако признали ошибочность своего пути и подчинились мне. А этот... новоявленный «рьщарь» слишком долго упорствовал в своем неповиновении. Когда я мог пощадить его, он отказался, и теперь заплатит сполна за свое упрямство. – Король резко встал и приблизился к огню, ярко горевшему в небольшом камине. Двое придворных из его свиты поспешно бросились к нему, но он жестом остановил их. – Извлеките урок из того, что случилось с Уоллесом, милорд, – медленно произнес он. – И проследите за тем, чтобы в Шотландии больше не было мятежей. – Он отвернулся.
   Лорд Бакан склонил голову.
   – Конечно, ваша милость, – пробормотал он.
   – Полагаю, вы скоро примете участие в работе нашего парламента? – обратился к нему Эдуард, не поворачивая головы.
   – Сюда прибудут десять представителей Шотландии, ваша милость.
   – Чтобы с двадцатью истинными англичанами написать новую конституцию для Шотландии. – Король язвительно усмехнулся. – Да будет так. Когда решится дело Уоллеса, мы еще поговорим, милорд, о повиновении шотландцев. – Внезапно он вновь посмотрел на Изабель. – Вы побледнели, леди Бакан? Может быть, вы испытываете жалость к этому предводителю бунтовщиков?
   – Сэр Уильям – храбрый воин, ваша милость, – твердым голосом сказала Изабель. – И он не предатель по отношению к вам. Он – шотландец и никогда не присягал королю Англии.
   – В отличие от вас, миледи, если мне не изменяет память. – На его исхудалом лице появилось недовольное выражение. Почувствовав на себе его пронзительный взгляд, Изабель невольно выпрямилась.
   – Я сделала то, что должна была сделать, ваша милость, – с вызовом проговорила она.
   Губы короля скривились в улыбке.
   – Против вашей воли, вы хотите сказать? Не является ли и ваша жена бунтаркой в душе, лорд Бакан?
   – Конечно, нет, ваша милость! – Лицо лорда Бакана сначала побледнело, потом покраснело. – Она – невежественная женщина, ваша милость, и ничего не смыслит в государственных делах. Она не понимает, что говорит.
   Последовало долгое молчание. Эдуард пристально вглядывался в лицо Изабель, и та отвела взгляд, охваченная внезапно возникшим страхом. Наконец он заговорил:
   – Мне кажется, вы недооцениваете свою жену, лорд Бакан, – медленно произнес он.
 
   Брат Изабель нашел ее в апартаментах, отведенных Баканам в дальнем крыле дворца. Граф Файф был высоким стройным юношей шестнадцати лет, лицом похожий на своего отца, и почти на две головы возвышался над вставшей ему навстречу сестрой. Когда он вошел в комнату, Изабель почувствовала, что у нее замерло сердце. В нем все было отцовское: тот же цвет волос, те же строгие серые глаза, та же беспечная грация в походке, которая смутно помнилась ей все эти долгие годы, прошедшие после гибели их отца.
   – А вот и ты, старшая сестричка! Как себя чувствуешь? – Он поцеловал ей руку, потом чуть коснулся губами ее щеки.
   – Хорошо, Дункан. – Изабель критически разглядывала брата. Она помнила его крикливым розовеньким младенцем. Теперь он выглядел придворным щеголем. Она медленно перевела взгляд с его резных шпор и изящных расшитых туфель на пестрые чулки, модный камзол с фамильным гербом Файфов и целым рядом пуговиц по рукаву от запястья до локтя, потом на украшенный драгоценными камнями кинжал на поясе. Волосы Дункана были пострижены и завиты на модный манер.
   – Я слышала, ты ходишь в друзьях у принца Эдуарда, – сказала она наконец, садясь на резной табурет.
   Дункан улыбнулся.
   – Я у него в свите. Как ты, без сомнения, слышала, его высочество не в чести у своего отца, а друзья принца – и того меньше. Я во всем подражаю принцу. Жизнь при английском дворе кажется мне забавной.
   Изабель вглядывалась в его лицо. Он все еще был беспечным ребенком. Совсем по-детски он внезапно схватил ее за руку.
   – Пойдем, погуляем немного. Я покажу тебе дворец. Ты должна увидеть все, здесь столько интересного! Хочешь увидеть парадный зал, где завтра будут судить этого Уоллеса?
   Изабель удивленно уставилась на него.
   – Ты говоришь об этом, как о каком-то представлении.
   – Так оно и есть. Это будет самое интересное событие за последние месяцы!
   Потрясенная до глубины души, Изабель сжала его руку.
   – Дункан! Ты понимаешь, что говоришь? Сэр Уильям сражался за нашу страну! За нашу свободу от... от... – Она оглянулась. – От Англии и короля Эдуарда. – Она понизила голос почти до шепота.
   Дункан испуганно выдернул свою руку.
   – Ради всего святого, не говори таких слов! – Он в страхе оглянулся. – Его милость – сюзерен Шотландии. Каждый, кто воюет против него – предатель...
   – Дункан, как ты можешь говорить такое? Ты, граф Файф!
   – Конечно, могу. Ты ничего не понимаешь, сестра. – Он осторожно высвободил свою руку. – Так ты идешь со мной? – переменил он тему разговора. – Хочешь увидеть Вестминстер или нет?
   Она медленно последовала за ним по коридорам и переходам к парадному залу Вестминстера, куда им удалось незаметно проскользнуть, смешавшись с толпой рабочих, которые устанавливали скамьи для предстоящего суда. На возвышении уже стояли стулья для судей. Изабель с благоговейным ужасом взирала на высокие дубовые опоры, удерживающие на себе свод, уходивший, казалось, в самое небо и терявшийся в полумраке. Даже в Париже она не видела такого огромного зала. Мимо нее двое мужчин протащили козлы, и ей пришлось отойти в сторону. На минуту они с братом потеряли друг друга. Изабель стала с беспокойством озираться по сторонам и почти сразу увидела его – пестро одетого смешного мальчика, который стоял, прислонившись к стене и положив руку на бедро. На его губах играла высокомерная улыбка.
   Пробравшись к брату, Изабель с вызовом посмотрела ему в лицо.
   – Когда ты возвращаешься в Шотландию, Дункан?
   – В Шотландию? – удивленно переспросил он. – Еще не скоро... Изабель, здесь центр мироздания! Когда король умрет... – Он понизил голос, бросив быстрый взгляд по сторонам. – Когда старик умрет, принц Эдуард станет королем, и тогда я буду пользоваться большим влиянием при дворе.
   – Ты? – Изабель не смогла скрыть презрительной усмешки. – Ты всего лишь мальчик!
   – Принц Эдуард любит мальчиков! – Дункан дерзко посмотрел на сестру.
   Изабель вздрогнула.
   – Пресвятая Богородица! – прошептала она. – Значит слухи о Эдуарде Карнарвоне^[3] верны?
   – Какие слухи? – Дункан удивленно поднял бровь и самодовольно ухмыльнулся. – Как шокирована графиня Бакан!
   Изабель, побледнев, направилась к дверям зала.
   – Я хочу вернуться в свою комнату...
   – Ну перестань! – Дункан внезапно стал серьезным. – Я пошутил. Мы – друзья, только и всего. Он ведь ненамного старше меня! – Он выжидающе посмотрел на нее, опять став мальчиком, несмотря на весь его высокий рост.
   Изабель нахмурилась.
   – Так не шутят...
   – Пожалуйста, пойдем. Я покажу тебе гробницу Святого Эдуарда. – Он взял ее за руку. – Аббатство совсем рядом. Такой красоты ты в Шотландии не увидишь, уверяю тебя!
   Снаружи воздух был тяжелым от пыли. Они вновь шли по шумным, многолюдным аллеям и переходам, пока не оказались в аббатстве Святого Петра, где бесконечная вереница пилигримов тянулась к гробнице Святого Эдуарда Исповедника, чтобы поклониться его праху. Стоя в тени крытой галереи, вдали от ослепительного солнечного света, Дункан опять взял Изабель за руку. Он сдержанно улыбнулся.
   – Я не хотел шокировать тебя, Изабель, – шепотом сказал он. – Я не один из мальчиков Эдуарда. Вовсе нет. Я – не педераст. – Он опустил взгляд на свои запыленные туфли. – На самом деле, – он поднял на нее глаза и вдруг широко улыбнулся, – я помолвлен с Мари де Монтермер, дочерью нашего кузена Гилберта. Мы поженимся на будущий год, когда святая церковь нам даст разрешение на брак, и если леди Глостер согласится.
   По дороге им повсюду попадались лавки, торгующие сувенирами: крошечными склянками со святой водой, кусочками креста, на котором распяли Иисуса, обрывками плаща Святого Томаса и осколками его берцовой кости, золотыми медальонами, миниатюрными реликвариями, четками и повязками пилигримов. На одном из прилавков Дункан купил свечи для себя и сестры, чтобы поставить их в гробнице, и золотую брошь с эмалью, которую он осторожно приколол на плащ Изабель. Вокруг кричали до хрипоты торговцы, зазывая покупать свои товары; каждый старался переманить покупателей у соседа. У ворот монастыря толпились усталые путники в запыленных плащах.
   Добравшись наконец до калитки в огромных воротах из резного дуба, Дункан вошел в полумрак монастыря, увлекая за собой сестру. Из-за перегородки доносились голоса монахов, читающих молитву; звуки поднимались вверх, эхом отражаясь от сводов. В воздухе пахло ладаном и свечным воском. Медленно двигаясь в широком беспорядочном потоке паломников, брат с сестрой направились на восточную сторону, к гробнице. Изабель изумленно озиралась вокруг. В аббатстве было действительно очень красиво: высокие колонны в новом стиле французской готики поднимались вверх; светлый камень был раскрашен в разные цвета и позолочен руками целой армии художников, которых привез из Европы отец короля Эдуарда, Генрих III; в окнах сверкали картинки цветных витражей.
   Нескончаемая толпа усталых, мокрых от пота паломников, одетых по-разному – от роскошных дорогих одежд, как у Дункана, до лохмотьев и плащей странников, среди которых были больные и калеки, ищущие исцеления у святого, медленно двигалась вперед. Их направляла цепь закутанных в черные плащи служителей, неслышно ступавших по цветным плитам пола.
   В часовне, у гробницы, окруженной всяческими атрибутами святого, Изабель вместе с остальными паломниками приостановилась, созерцая изумительную красоту этого места: саму гробницу с золоченым надгробием из резного камня и высокую ротонду над ней. Напор толпы не позволял надолго задерживаться. Вереница людей медленно двинулась дальше. Изабель, как и ее брат, и каждый паломник, пришедший сюда, зажгла свечу и присоединила ее к сотням других, горящих вокруг гробницы. Потом она опустилась на колени и перекрестилась, шепча молитву. Почти сразу же все вокруг задвигались; за деревянной перегородкой продолжали размеренным речитативом звучать голоса монахов.
   У алтаря, в нише у восточной стены часовни Дункан остановился. Он перекрестился, потом, схватив Изабель за рукав, увлек ее в тень. Брат и сестра тихо стояли рядом, наблюдая, как вереница паломников движется мимо них в главное помещение церкви. Солнечный свет, проникавший через цветные стекла витража в окне над их головами, образовывал на каменном полу у их ног пестрый узор сверкающих пятен.
   – Я хочу тебе показать еще кое-что, – шепнул Дункан. – Иди сюда...
   Он потянул ее в самый угол часовни.
   – Вот. Смотри. – Толпа заслонила их: шарканье ног, шепот, кашель больных, пришедших молить об исцелении, давали им возможность говорить, не приглушая голос. Дункан протянул руку. – Видишь? Коронационное кресло Эдуарда.
   Изабель посмотрела, куда он указывал. Кресло из резного позолоченного дуба, расписанное птицами, экзотическими животными и листьями, стояло на возвышении у стены. Возле него несли караул стражники в королевских ливреях.
   – Смотри, – прошептал Дункан. – Внизу, у основания...
   Изабель вгляделась в полумрак. Радом ярко вспыхнула и быстро погасла свеча, и в этой внезапной вспышке света она увидела крупный камень, вставленный в основание кресла.
   Сначала Изабель даже не поняла, что это. Она продолжала всматриваться, в то время как приглушенный отсвет свечи отражался в камне слабыми искорками. Стражник радом с креслом, заметив ее пристальный взгляд, выпрямился, с резким стуком опустив копье на пол.
   – Это реликвия Шотландии – Сконский камень^[4], – шепотом сказал Дункан. – Я помню, как четыре года назад король привез его сюда, в аббатство. Специально для него он заказал это кресло. Оно обошлось ему в сотню шиллингов. – Дункан слегка улыбнулся. – На нем будет короноваться принц Эдуард.
   – Король Англии – на священном камне Шотландии! – Изабель пришла в ужас. Вдруг она схватила брата за руку. – Только не ты! Они ведь не станут использовать тебя, чтобы возвести его на престол? Ты имеешь право короновать короля Шотландии! Шотландии, Дункан! Эдуард никогда не будет королем Шотландии!
   – Тогда кто же будет? – Дункан, смущенный взглядами стражников, потащил сестру в тень.
   – Роберт Брюс. Граф Каррик. Он – наш настоящий король.
   – Лорд Каррик? – Дункан с сомнением посмотрел на нее. – Ты уверена? Его брат Эдвард тоже здесь, в свите принца. Я хорошо его знаю. Лорд Каррик присягнул королю, Изабель. Фактически он на службе у короля Эдуарда. Я видел его здесь, в Вестминстере.
   – Только потому, что еще не пришло время! – возмущенно возразила Изабель. – Когда-нибудь он освободит Шотландию!
   Дункан пожал плечами.
   – Уоллес тоже говорил, что освободит Шотландию, а вот видишь, что с ним стало...
   – Сэр Уильям – не король. Он даже не граф, – ответила Изабель. – Он храбрый человек, но этого недостаточно.
   – Ну, если твой Роберт будет короноваться на трон Шотландии, то это произойдет без меня. – Дункан равнодушно передернул плечами. – Пусть объявят кого-нибудь доверенным лицом графа Файф. Так сделали, когда короновался Бейлльол. Я должен оставаться в Англии, хочу я того или нет.
   – Но ты не будешь короновать Эдуарда? – Изабель взволнованно схватила его за руку. – Поклянись, что не будешь!
   Дункан смущенно засмеялся.
   – Конечно, нет. Его будет короновать архиепископ.
   Изабель вновь повернулась к резному креслу. Забыв обо всем, она приблизилась к нему, с благоговейным ужасом взирая на камень. Она чувствовала его мощь, ощущала дремлющую в нем магическую силу. Она сделала еще шаг к нему. Стражники сразу насторожились. Один из них выхватил меч; скрежещущий металлический звук эхом разнесся под сводами аббатства. Люди вокруг остановились и начали оглядываться; толпа испуганно заволновалась; потом все заторопились прочь, не желая выяснять, что происходит, боясь оказаться замешанными. Дункан тоже испугался.
   – Пойдем, – взволнованно зашептал он. – Изабель, пойдем отсюда! О Боже, не надо было показывать его тебе!
   Она не обращала на брата внимания. Глядя в упор на стражника, она отвела рукой лезвие меча.
   – Вы боитесь, что я спрячу ваш камень в карман и унесу? – строго спросила она. – Я всего лишь хочу до него дотронуться. – Изабель улыбнулась обезоруживающей улыбкой, и пока стражник колебался, она встала на колени перед креслом и положила руки на камень.
   Он был холоден как лед, но он был живой. Она чувствовала это руками. Изабель закрыла глаза, вбирая в себя его магическую силу, ощущая покалывание в кончиках пальцев и в ладонях. На мгновение она забыла, что находится в полутемной церкви и солдат английского короля Эдуарда стоит над ней с мечом. Ей казалось, что она видит вокруг деревья и холмы Шотландии, чувствует мягкий ветер на своих волосах и капли дождя на лице; она ощущала присутствие древних богов. Потом кто-то потянул ее за руку. Дункан с искаженным от страха лицом пытался поднять ее на ноги.