Страница:
Затем они проехали высокогорье и пустоши, пурпурные от вереска, насколько мог их видеть глаз. Они также миновали одинокое озеро в кольце холмов. Посреди него, на острове, стоял замок словно часовой над рябью воды, с которой с пронзительными криками взметнулись чайки, но путники все еще не смели остановиться. Повернув коней, они обогнули озеро, высматривая, не покажется ли там кто, и снова двинулись на север, чтобы по лесам, горным тропам и пустошам – прибежищу бекасов и ржанок, оленей и куропаток – продолжить свой путь.
Они ехали все долгие жаркие сентябрьские дни напролет. Спали на земле, завернувшись в грубые пледы, на упругом вереске, дрожали холодными ночами, потому что лето постепенно уступало место осени. Лорд Этолл и два его спутника ловили рыбу, а пару раз им даже удалось подобраться к оленю и подстрелить его из длинных луков, захваченных с собой. Они помогали женщинам готовить мясо на лагерном костре, постоянно посматривая на линию горизонта, опасаясь, что тонкие белые клубы дыма заметят враги. Три дамы семейства Брюс и маленькая девочка без единого стона ехали вслед за лордом Этоллом и Изабель, которая неизменно держалась рядом с ним. Два воина замыкали отряд. Все они страдали от голода, были вымотаны долгой дорогой и надоедливой мошкарой, а также постоянным напряжением. Было то слишком жарко под обжигающим солнцем, то сыро и холодно под беспрерывным дождем, когда они свернули еще севернее, к замку Инвернесс, который им тоже пришлось обойти, и в сторону плодородных низин Черных Островов. Изабель уже не волновало, куда они едут. Они столько раз пытались прорваться к побережью и столько раз им вновь приходилось поворачивать обратно, чтобы избежать встречи с отрядами солдат-мародеров или бандами бродяг, что уже потеряли надежду. Более населенная часть побережья была охвачена волнениями – фермы и хижины были сожжены или заброшены, а народ взялся за оружие.
Когда наконец они увидели вдали желанный блеск воды, это оказался залив Дорнох Фирт, где-то серый и сланцево-зеленый, а где-то красно-коричневый в переменчивом свете ненастного дня.
Лорд Этолл подал знак остановиться.
– Может быть, здесь мы сумеем найти корабль. – Он устало улыбнулся. – Смелее, леди. Господь милостив. Мы сейчас в краях, где жил святой Датак. Возможно, с его благословения мы благополучно доберемся до Норвегии. – Он остановился и взял за руку Марджори. Девочка сидела на земле, устало прислонившись к грубому сосновому стволу. – Не дальше, девочка, я обещаю.
Она открыла глаза и устало улыбнулась. К друзьям своего отца, с их суровой добротой и благородством, девочка была очень привязана. Джон Этолл, которого она любила больше всех, даже вырезал ей в дороге куклу из куска сухого дерева. Марджори завернула ее в обрывки одежды и носила, заткнув за пояс: это была единственная вещь, которую она могла назвать своей.
Она дотронулась до куклы.
– Простите, дядя Джон. – Ее задумчивая улыбка была слишком взрослой для ее возраста. – Я вам в тягость, потому что слишком маленькая.
– Тягость! – Он посмотрел на нее с притворным ужасом. – Как может забота о принцессе Шотландии быть в тягость! Эта честь была оказана вашему дяде Найджелу, и мне пришлось сражаться за нее! – Он галантно поклонился.
Через голову девочки он глянул на женщин. Мэри и Кристиан тоже сидели, прикрыв глаза. Изабель стояла, опираясь на седло своей лошади, не сводя взгляда с широкого залива, на берегу которого где-то рядом находился древний город Тейн. На другом берегу залива, сейчас отливавшего темно-синим в тени облаков, северный склон горы Кэйтнесс был затянут жемчужным туманом.
– Мы пойдем в Тейн? – Элизабет посмотрела на него. Она выглядела наименее усталой из всех, – все еще держалась прямо, глаза ясны, но лицо беспокойно напряжено.
– Я пойду один, – лорд Этолл оглянулся. – Вам следует отдохнуть. Нужно найти еду и ночлег.
Когда он вернулся, лицо его было мрачно. Он переводил взгляд с одной женщины на другую, не в силах решить, говорить им или нет то, что он узнал в Тейне. Тамошние жители не признали в оборванном бродяге, закутанном в плед, знатного сеньора, одного из ближайших сторонников изгнанных мятежников, и свободно сплетничали, пока он покупал хлеб, сыр и копченую рыбу. Он разделил принесенную еду между всеми и сел, молча глядя на них.
Изабель первая задала ему вопрос. Дождавшись, пока Марджори завернется в плед и уляжется спать под деревом, она подошла и опустилась на колени рядом с ним.
– Какие новости, Джон? По вашему лицу вижу, что дурные.
Он вздрогнул, не в состоянии больше сдерживаться, и горестно опустил голову.
– Килдрамми пал.
– Пал?! – Она уставилась на него с побелевшим лицом. Остальные, услышав ее вскрик, подошли поближе и столпились вокруг. – Он не мог пасть!
– Их предали. Кузнец, помните этого угрюмого подонка, Осборн его звали, да гниет он вечно в аду! Он поджег мешки в большом зале. Пожар распространился... – Он встряхнул головой, не в силах продолжать дальше. – В общем, замок пал и все, кто его оборонял, схвачены.
– И Найджел? – прошептала Мэри. Он кивнул.
– В Тейне все говорят об этом. Осборн убит англичанами – они обещали ему золото за предательство, и, как рассказывают, он его получил, правда, раскаленным в свою глотку. – Он мрачно усмехнулся. – У англичан прекрасное чувство юмора, нужно отдать им должное, Найджела отправили к королю Эдуарду. – Он снова помотал головой.
– А леди Элейн? – спросила Изабель. Во рту у нее пересохло от страха. – Что с ней?
Он пожал плечами.
– О ней ничего не упоминали.
В глазах всех женщин стояли слезы. В страхе они сбились вместе, спрятавшись в зарослях дрока, когда ветер с залива принес дождь. Радом, ни о чем не подозревая, спала Марджори.
Лорд Этолл судорожно сглотнул.
– Принц Эдуард знает, что мы там были, – тихо сказал он. – Нас уже ищут. Нужно срочно найти корабль.
Они дважды встречали людей, пока осторожно пробирались вниз, к берегу. Один раз это была компания странников, почти таких же оборванных, как они сами, второй – крестьяне, убиравшие овес в пустошах. Жнецы прекратили работу, глядя, как они проезжают, угрюмо поздоровались и затем вернулись к своему тяжкому труду.
Немного позже они увидели двух всадников, остановившихся на гребне холма примерно в полумиле от них. Этолл не обратил на них внимания, но те, задержавшись, внимательно осмотрели путников, прежде чем повернуть коней и быстро поскакать в город.
Изабель схватила Мэри за руку.
– Почему они смотрели на нас? Может, они нас узнали?
– Каким образом? – Мэри бросила поводья на шею коня, когда они наконец достигли берега, предоставив усталому животному идти вслед за остальными. – Нас никто не может узнать. Им неизвестно, откуда мы приехали.
Она слишком поторопилась с ответом – едва ли прошло с получаса, как они увидели отряд всадников, скачущих из Тейна. Лорд Этолл уставился на них, щурясь от блеска солнца, отраженного в воде – дождевая туча миновала залив, исчезнув на юге, за пологими холмами. Три вздыбленных золотых льва на багряном поле сообщили ему все, что он хотел знать. Он в панике принялся оглядываться: здесь не было ни дома, ни укрытия, кроме квадратной часовни святого Датака, стоявшей на травянистом холме под ветром, гнавшим волны по песчаной отмели побережья.
– Сюда. Быстрее! – Он ударил по крупу коня Марджори, принуждая устало бредущее животное перейти в галоп. – Мы можем выдать себя за паломников.
Они спешились возле часовни и вошли внутрь. Там было очень тихо. Толстые каменные стены и узкие щели окон заглушали шум ветра и воды. Перед гробницей горел десяток свечей.
– Кто это? – Королева коснулась руки лорда Этолла. – Я не рассмотрела герба...
– Лорд Росс, миледи. Боюсь, что он не друг вашему мужу. – Он говорил приглушенно, но его голос, казалось, заполнял всю часовню.
– Мы здесь в безопасности? – Изабель испытующе взглянула на него.
– Сомневаюсь. – Он положил руку на эфес меча.
– Нет. – Элизабет покачала головой. – Не проливайте кровь в святом месте. Мой муж уже достаточно поплатился за святотатство. Может быть, они нас не узнают.
Кристиан, стоявшая рядом, обняла Марджори и прижала к себе. Крик чайки эхом разнесся по часовне. Четыре женщины, трое мужчин и ребенок молча ждали решения своей судьбы. Элизабет опустилась на колени перед гробницей и поцеловала могильный камень святого. Мэри и Кристиан последовали ее примеру.
Осталась стоять одна Изабель, плотно запахнувшись в превратившийся в лохмотья плащ. В капелле стоял ледяной холод в сравнении с изнуряюще жарким осенним днем. Она уже слышала топот всадников по прибрежной гальке. Они не спешили. Знали, что дичь уже никуда не денется. Граф Уильям вошел в часовню с обнаженным мечом, пригнув голову под низкой аркой, остановился на миг, привыкая к тусклому свету свечей. Позади него два рыцаря встали плечом к плечу в дверном проеме, загородив солнце.
– Итак, мои разведчики оказались правы. Я должен наградить их за столь острое зрение. – Он улыбнулся, затем отвесил Элизабет насмешливый поклон. – Так называемая королева Шотландии, если не ошибаюсь, и леди Бакан? – Он резко повернулся к Изабель, которая, гордо выпрямившись, стояла у стены. – Кто бы мог подумать, что я увижу вас здесь? – со смехом продолжал он. – Всего лишь неделю назад я встречался с вашим мужем.
Изабель стиснула зубы. Ее кожа от ужаса покрылась липким потом и ее затошнило. Этот человек играет с ними как кот с мышью... Она взглянула на остальных. Все они застыли в оцепенении, молча уставившись на графа. Внезапно лорд Этолл попытался выхватить меч. В тот же миг рыцари лорда Росса, бросившись на него, вырвали меч, а заодно отняли и кинжал.
– Вот так-то лучше. – Лорд Росс улыбался. – А теперь весь вопрос – что мне с вами делать?
Элизабет выпрямилась.
– Здесь святая земля. Вы не можете забрать нас отсюда. Я требую права святилища, во имя Христа...
– ... чье святое имя ваш муж, не колеблясь, осквернил кровью, когда это ему было удобно, – парировал Росс. – Не думаю, миледи, что вы можете требовать права святилища, ни здесь, ни где-либо в Шотландии.
Он шагнул к женщинам, и у Марджори вырвался слабый крик страха.
«Господи, спаси нас»!
Изабель закрыла глаза, перед ее мысленным взором проплыло знамя дракона – знак, по которому любая женщина, поддерживающая мятеж, могла быть схвачена, изнасилована и убита безнаказанно. Мэри встала и как ни была она ошеломлена, подошла к Марджори, обняла девочку и прижала к себе. Снаружи слышалось нетерпеливое фырканье лошадей, лязг сбруи, хруст гальки под копытами.
Росс взял королеву за руку.
– Выходите, миледи. Подумайте, как вам повезло, что это именно я вас нашел. – Он оглянулся на Изабель. – Если бы ваш муж, леди Бакан, добрался до вас первым, боюсь, вы бы не дожили и до рассвета. А так решение вашей участи будет предоставлено на милость королю Англии. Я лично доставлю вас к нему.
Глава двадцать восьмая
Они ехали все долгие жаркие сентябрьские дни напролет. Спали на земле, завернувшись в грубые пледы, на упругом вереске, дрожали холодными ночами, потому что лето постепенно уступало место осени. Лорд Этолл и два его спутника ловили рыбу, а пару раз им даже удалось подобраться к оленю и подстрелить его из длинных луков, захваченных с собой. Они помогали женщинам готовить мясо на лагерном костре, постоянно посматривая на линию горизонта, опасаясь, что тонкие белые клубы дыма заметят враги. Три дамы семейства Брюс и маленькая девочка без единого стона ехали вслед за лордом Этоллом и Изабель, которая неизменно держалась рядом с ним. Два воина замыкали отряд. Все они страдали от голода, были вымотаны долгой дорогой и надоедливой мошкарой, а также постоянным напряжением. Было то слишком жарко под обжигающим солнцем, то сыро и холодно под беспрерывным дождем, когда они свернули еще севернее, к замку Инвернесс, который им тоже пришлось обойти, и в сторону плодородных низин Черных Островов. Изабель уже не волновало, куда они едут. Они столько раз пытались прорваться к побережью и столько раз им вновь приходилось поворачивать обратно, чтобы избежать встречи с отрядами солдат-мародеров или бандами бродяг, что уже потеряли надежду. Более населенная часть побережья была охвачена волнениями – фермы и хижины были сожжены или заброшены, а народ взялся за оружие.
Когда наконец они увидели вдали желанный блеск воды, это оказался залив Дорнох Фирт, где-то серый и сланцево-зеленый, а где-то красно-коричневый в переменчивом свете ненастного дня.
Лорд Этолл подал знак остановиться.
– Может быть, здесь мы сумеем найти корабль. – Он устало улыбнулся. – Смелее, леди. Господь милостив. Мы сейчас в краях, где жил святой Датак. Возможно, с его благословения мы благополучно доберемся до Норвегии. – Он остановился и взял за руку Марджори. Девочка сидела на земле, устало прислонившись к грубому сосновому стволу. – Не дальше, девочка, я обещаю.
Она открыла глаза и устало улыбнулась. К друзьям своего отца, с их суровой добротой и благородством, девочка была очень привязана. Джон Этолл, которого она любила больше всех, даже вырезал ей в дороге куклу из куска сухого дерева. Марджори завернула ее в обрывки одежды и носила, заткнув за пояс: это была единственная вещь, которую она могла назвать своей.
Она дотронулась до куклы.
– Простите, дядя Джон. – Ее задумчивая улыбка была слишком взрослой для ее возраста. – Я вам в тягость, потому что слишком маленькая.
– Тягость! – Он посмотрел на нее с притворным ужасом. – Как может забота о принцессе Шотландии быть в тягость! Эта честь была оказана вашему дяде Найджелу, и мне пришлось сражаться за нее! – Он галантно поклонился.
Через голову девочки он глянул на женщин. Мэри и Кристиан тоже сидели, прикрыв глаза. Изабель стояла, опираясь на седло своей лошади, не сводя взгляда с широкого залива, на берегу которого где-то рядом находился древний город Тейн. На другом берегу залива, сейчас отливавшего темно-синим в тени облаков, северный склон горы Кэйтнесс был затянут жемчужным туманом.
– Мы пойдем в Тейн? – Элизабет посмотрела на него. Она выглядела наименее усталой из всех, – все еще держалась прямо, глаза ясны, но лицо беспокойно напряжено.
– Я пойду один, – лорд Этолл оглянулся. – Вам следует отдохнуть. Нужно найти еду и ночлег.
Когда он вернулся, лицо его было мрачно. Он переводил взгляд с одной женщины на другую, не в силах решить, говорить им или нет то, что он узнал в Тейне. Тамошние жители не признали в оборванном бродяге, закутанном в плед, знатного сеньора, одного из ближайших сторонников изгнанных мятежников, и свободно сплетничали, пока он покупал хлеб, сыр и копченую рыбу. Он разделил принесенную еду между всеми и сел, молча глядя на них.
Изабель первая задала ему вопрос. Дождавшись, пока Марджори завернется в плед и уляжется спать под деревом, она подошла и опустилась на колени рядом с ним.
– Какие новости, Джон? По вашему лицу вижу, что дурные.
Он вздрогнул, не в состоянии больше сдерживаться, и горестно опустил голову.
– Килдрамми пал.
– Пал?! – Она уставилась на него с побелевшим лицом. Остальные, услышав ее вскрик, подошли поближе и столпились вокруг. – Он не мог пасть!
– Их предали. Кузнец, помните этого угрюмого подонка, Осборн его звали, да гниет он вечно в аду! Он поджег мешки в большом зале. Пожар распространился... – Он встряхнул головой, не в силах продолжать дальше. – В общем, замок пал и все, кто его оборонял, схвачены.
– И Найджел? – прошептала Мэри. Он кивнул.
– В Тейне все говорят об этом. Осборн убит англичанами – они обещали ему золото за предательство, и, как рассказывают, он его получил, правда, раскаленным в свою глотку. – Он мрачно усмехнулся. – У англичан прекрасное чувство юмора, нужно отдать им должное, Найджела отправили к королю Эдуарду. – Он снова помотал головой.
– А леди Элейн? – спросила Изабель. Во рту у нее пересохло от страха. – Что с ней?
Он пожал плечами.
– О ней ничего не упоминали.
В глазах всех женщин стояли слезы. В страхе они сбились вместе, спрятавшись в зарослях дрока, когда ветер с залива принес дождь. Радом, ни о чем не подозревая, спала Марджори.
Лорд Этолл судорожно сглотнул.
– Принц Эдуард знает, что мы там были, – тихо сказал он. – Нас уже ищут. Нужно срочно найти корабль.
Они дважды встречали людей, пока осторожно пробирались вниз, к берегу. Один раз это была компания странников, почти таких же оборванных, как они сами, второй – крестьяне, убиравшие овес в пустошах. Жнецы прекратили работу, глядя, как они проезжают, угрюмо поздоровались и затем вернулись к своему тяжкому труду.
Немного позже они увидели двух всадников, остановившихся на гребне холма примерно в полумиле от них. Этолл не обратил на них внимания, но те, задержавшись, внимательно осмотрели путников, прежде чем повернуть коней и быстро поскакать в город.
Изабель схватила Мэри за руку.
– Почему они смотрели на нас? Может, они нас узнали?
– Каким образом? – Мэри бросила поводья на шею коня, когда они наконец достигли берега, предоставив усталому животному идти вслед за остальными. – Нас никто не может узнать. Им неизвестно, откуда мы приехали.
Она слишком поторопилась с ответом – едва ли прошло с получаса, как они увидели отряд всадников, скачущих из Тейна. Лорд Этолл уставился на них, щурясь от блеска солнца, отраженного в воде – дождевая туча миновала залив, исчезнув на юге, за пологими холмами. Три вздыбленных золотых льва на багряном поле сообщили ему все, что он хотел знать. Он в панике принялся оглядываться: здесь не было ни дома, ни укрытия, кроме квадратной часовни святого Датака, стоявшей на травянистом холме под ветром, гнавшим волны по песчаной отмели побережья.
– Сюда. Быстрее! – Он ударил по крупу коня Марджори, принуждая устало бредущее животное перейти в галоп. – Мы можем выдать себя за паломников.
Они спешились возле часовни и вошли внутрь. Там было очень тихо. Толстые каменные стены и узкие щели окон заглушали шум ветра и воды. Перед гробницей горел десяток свечей.
– Кто это? – Королева коснулась руки лорда Этолла. – Я не рассмотрела герба...
– Лорд Росс, миледи. Боюсь, что он не друг вашему мужу. – Он говорил приглушенно, но его голос, казалось, заполнял всю часовню.
– Мы здесь в безопасности? – Изабель испытующе взглянула на него.
– Сомневаюсь. – Он положил руку на эфес меча.
– Нет. – Элизабет покачала головой. – Не проливайте кровь в святом месте. Мой муж уже достаточно поплатился за святотатство. Может быть, они нас не узнают.
Кристиан, стоявшая рядом, обняла Марджори и прижала к себе. Крик чайки эхом разнесся по часовне. Четыре женщины, трое мужчин и ребенок молча ждали решения своей судьбы. Элизабет опустилась на колени перед гробницей и поцеловала могильный камень святого. Мэри и Кристиан последовали ее примеру.
Осталась стоять одна Изабель, плотно запахнувшись в превратившийся в лохмотья плащ. В капелле стоял ледяной холод в сравнении с изнуряюще жарким осенним днем. Она уже слышала топот всадников по прибрежной гальке. Они не спешили. Знали, что дичь уже никуда не денется. Граф Уильям вошел в часовню с обнаженным мечом, пригнув голову под низкой аркой, остановился на миг, привыкая к тусклому свету свечей. Позади него два рыцаря встали плечом к плечу в дверном проеме, загородив солнце.
– Итак, мои разведчики оказались правы. Я должен наградить их за столь острое зрение. – Он улыбнулся, затем отвесил Элизабет насмешливый поклон. – Так называемая королева Шотландии, если не ошибаюсь, и леди Бакан? – Он резко повернулся к Изабель, которая, гордо выпрямившись, стояла у стены. – Кто бы мог подумать, что я увижу вас здесь? – со смехом продолжал он. – Всего лишь неделю назад я встречался с вашим мужем.
Изабель стиснула зубы. Ее кожа от ужаса покрылась липким потом и ее затошнило. Этот человек играет с ними как кот с мышью... Она взглянула на остальных. Все они застыли в оцепенении, молча уставившись на графа. Внезапно лорд Этолл попытался выхватить меч. В тот же миг рыцари лорда Росса, бросившись на него, вырвали меч, а заодно отняли и кинжал.
– Вот так-то лучше. – Лорд Росс улыбался. – А теперь весь вопрос – что мне с вами делать?
Элизабет выпрямилась.
– Здесь святая земля. Вы не можете забрать нас отсюда. Я требую права святилища, во имя Христа...
– ... чье святое имя ваш муж, не колеблясь, осквернил кровью, когда это ему было удобно, – парировал Росс. – Не думаю, миледи, что вы можете требовать права святилища, ни здесь, ни где-либо в Шотландии.
Он шагнул к женщинам, и у Марджори вырвался слабый крик страха.
«Господи, спаси нас»!
Изабель закрыла глаза, перед ее мысленным взором проплыло знамя дракона – знак, по которому любая женщина, поддерживающая мятеж, могла быть схвачена, изнасилована и убита безнаказанно. Мэри встала и как ни была она ошеломлена, подошла к Марджори, обняла девочку и прижала к себе. Снаружи слышалось нетерпеливое фырканье лошадей, лязг сбруи, хруст гальки под копытами.
Росс взял королеву за руку.
– Выходите, миледи. Подумайте, как вам повезло, что это именно я вас нашел. – Он оглянулся на Изабель. – Если бы ваш муж, леди Бакан, добрался до вас первым, боюсь, вы бы не дожили и до рассвета. А так решение вашей участи будет предоставлено на милость королю Англии. Я лично доставлю вас к нему.
Глава двадцать восьмая
В квартире на Ротсей Плейс было холодно и пыльно, Кэтлин печально оглядела ее, потом, грохнув оба чемодана на пол, подошла к окну и открыла его. Такси как раз отъезжало от подъезда, и она постояла немного, глядя, как машина исчезает из виду.
Итак, все кончено и Нейл ее бросил. Она повернулась к резному дубовому камину и взглянула в зеркало, висевшее над ним.
Ее лицо казалось осунувшимся, постаревшим и злым. Волосы обвисли от холода и дождя, когда предыдущей ночью она бродила по улицам и размышляла.
– Черт побери, ну ты и мерзавец, Нейл Форбс! – выкрикнула она в зеркало. – И ты еще заплатишь. Я заставлю тебя платить – тебя и твою английскую суку! Так просто вы от меня не отделаетесь!
Кэтлин увидела, что ее глаза заблестели от слез, и в ярости отвернулась. Она знала, что это случится. Карты предупреждали ее давным-давно, и она могла бы что-нибудь предпринять, чтобы избежать этого, однако с судьбой не поспоришь. Она порылась в сумочке, которую положила на стол, достала карты, повертела их в руках, ощущая их уютное, знакомое прикосновение, несущее чувство правоты и уверенности. что они ей давали. Она все меньше и меньше что-то предпринимала, не посоветовавшись с картами – они стали ее наперсниками и советчиками, друзьями и, можно сказать, семьей. Кэтлин прикусила губу, затем отложила карты и полезла в сумку за сигаретами. Руки у нее тряслись.
– Будь ты проклят, Нейл Форбс! Будь ты проклят!
Она села, перетасовала колоду, разложила карты на столе рубашкой вверх, затем, выбрав одну, вытащила ее, но не посмотрела. О чем она спрашивает карты? На кого она хотела загадать – на Нейла, на себя или на Клер Ройленд? Она медленно перевернула карту. Башня. Она бессмысленно уставилась на картонный квадратик, Дом Бога и дом Дьявола. Самая сложная из всех карт: разрыв, заточение, отчаяние и перемена. Но для кого? О ком она думала, когда задавала вопрос? Она мрачно усмехнулась, потом встала и медленно вернулась к окну.
Клер. Это было будущее Клер.
Кэтлин взяла гитару и села на подоконник, Клер Ройленд безумна и заточена в своих снах, разве не так сказал ее муж? Она тихонько начала наигрывать на гитаре:
Пол приехал на такси прямо на Канонгейт. Он немного постоял на улице, разглядывая высокие дома по обеим сторонам, потом начал длительное восхождение на верхний этаж.
Нейл, одетый по-домашнему, открыл дверь.
– Где она, Форбс? – Он тяжело дышал, и это ставило его в невыгодное положение.
– Там, где ты ее не найдешь. – Нейл не стал притворяться, будто не знает, о ком говорит Пол.
На миг лицо Пола омрачилось, затем он, казалось, взял себя в руки.
– Тебе лучше впустить меня. Нужно поговорить.
Нейл колебался, У него возникло ошеломляющее желание спустить Пола с лестницы, но он сумел его подавить. Пожалуй, будет разумнее поговорить с ним и выяснить, что он задумал. Ради Клер. Он повернулся и прошел в неприбранную гостиную, мимолетно удивившись, почему ему вообще что-то хочется делать ради Клер.
Опустившись в свое кресло, он предоставил Полу возможность или стоять, или самому расчищать себе место на одном из других кресел, заваленных газетами и книгами.
Пол предпочел стоять.
– Я знаю, что она в Эдинбурге, – медленно произнес. он, – И явно связалась с тобой. Послушай, Форбс, я собираюсь кое-что сказать тебе; есть информация, которую мне придется тебе доверить. – Он помолчал, тщательно взвешивая каждое слово. – Клер – очень уязвимая женщина. Она находится или должна находиться под присмотром нескольких специалистов, среди них – врач и священник. – Он глянул на Нейла. – Я предпочел бы не говорить тебе об этом, но я вынужден.
Нейл пристально смотрел на него. Его лицо оставалось бесстрастным.
Пол нервно облизнул губы. Он подошел к замерзшему окну, пытаясь разглядеть сквозь него Кантон Хилл, потом снова обернулся к Нейлу. Здесь, на фоне окна, выражение его лица будет трудней разглядеть.
– Моя жена эмоционально нестабильна, Форбс, и была такой с самого детства. Сначала ее защищала семья, а когда я узнал об этом после женитьбы... – он сделал паузу, – ее защищал я. – Но это не совсем правда, внезапно с удавлением понял он. – Без меня, без помощи тех, кто ее понимает, она в опасности, как для себя, так и для окружающих. – Он снова сделал паузу. Нейл молчал. Тишина создавала напряженность, и Пол осознал, что нервно потирает щеку. В теплом пальто ему стало жарко. – Она шизофреничка: слышит потусторонние голоса и наблюдает разные видения, а несколько месяцев назад она начала заниматься оккультизмом, вследствие чего стала буквально одержимой.
Нейл медленно поднялся.
– Подонок, – сказал он. – Ты и вправду ждешь, что я в это поверю.
Пол усмехнулся.
– Поверишь, когда узнаешь ее получше. – Он направился к двери: – Запомни, что ты оторвал ее от друзей, семьи, врачей и необходимых ей лекарств, – зловеще заявил он. – Ты взвалил на себя очень большую ответственность, Форбс, Прости тебя Бог, если с ней что-нибудь случится.
Нейл долго не двигался после ухода Пола, просто смотрел на то место у окна, где совсем недавно стоял его посетитель. Потом подошел к телефону. Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила.
– Клер? Думаю тебе лучше знать, что твой муж в Эдинбурге. Он только что нанес мне визит.
Последовало короткое молчание, затем сдавленный голос Клер спросил:
– Что он сказал?
– Несколько изысканных выражений по поводу твоего психического здоровья и того, что может случиться, если я откажусь сообщить, где ты. Тебе лучше не появляться сегодня рядом с офисом или моей квартирой, на случай, если он будет околачиваться вокруг. Он, похоже, не из тех людей, кто так просто смиряется с неудачами. Я заеду за тобой на ленч, и мы перекусим где-нибудь за городом, хорошо?
– Спасибо.
– С тобой все в порядке? Квартира удобная?
– Замечательная.
– Ты хорошо спала?
– О Боже! Что тебе сказал Пол?
Он внезапно услышал в ее голосе резкие, оборонительные ноты.
– О том, как ты спишь? – Нейл деланно рассмеялся. – Ничего, А чего ты испугалась?
Через пару часов он заехал за ней и отвез в Хьюз Инк. Клер выглядела очень бледной. Пока они ехали, он время от времени посматривал на нее. Сегодня она была одета в брюки и толстый свитер. Это как-то больше шло ей, придавая менее строгий вид.
– Твой приятель Зак благополучно вернулся в «Каледонию»?
Он заметил, что Клер напряглась.
– Наверное, Я вчера вечером пыталась ему дозвониться, но его там не оказалось. – Снова эта попытка оправдаться. – Он не знает, где я. Если он выйдет на связь, ты ему скажешь? – Голос ее упал. Руки на коленях сжались в кулаки.
– Он сказал, что пробудет здесь несколько дней, верно?
Клер кивнула.
– Зак хотел посмотреть Шотландию. Он никогда не был здесь раньше.
Они достигли Южного Куинсферри, и Нейл припарковал «лендровер» на стоянке. Воды Форта мерцали в рассеянном солнечном свете. Высоко над их головами по массивным фермам моста прогрохотал поезд. Клер вдруг отчаянно захотелось, чтобы Нейл прикоснулся к ней – все ее тело внезапно резко отозвалось на его присутствие.
– Зачем ты это делаешь? – спросила она, когда они шли вдоль берега, устремив взгляд на воду.
– Что конкретно? – Он отвернулся от залива и, прищурив глаза от солнца, посмотрел на нее.
– Ведешь меня на ленч. Проявляешь доброту.
Он улыбнулся.
– Тебе не кажется это естественным?
– Кэтлин говорила, что ты меня презираешь! – Ее взгляд по-прежнему не отрывался от дальнего берега.
Он не ответил, и она закрыла глаза. Клер не была готова к нахлынувшему чувству разочарования. Она ожидала, что он сразу же начнет возражать.
– Я ненавижу то, что ты собой представляла, – сказал он наконец. – Биржевую аристократию, классовые привилегии, то, что ты одна можешь владеть целым Данкерном и, ради своей прихоти, даже не моргнув глазом, можешь отречься от него и от людей, которые там живут.
– Но я не отреклась! Я отказалась от денег, прекрасно понимая свою ответственность перед землей и людьми. – Она произнесла эти слова тихо, как молитву.
Он глянул на нее.
– Вот почему, должно быть, я считаю, что ты не совсем безнадежна. – Он неожиданно усмехнулся. – Почему бы нам чего-нибудь не выпить и перекусить, пока ты совсем не зачахла? Это еще одна причина для ленча. Ты слишком худая. – Чтобы смягчить резкость тона, он обнял ее за плечи. – Пойдем. Здесь холодно. Поедим и согреемся.
После ленча они повели Касту погулять к лесу Далмени. В глубине уединенной бухты они сели на дерево, поваленное ветром. Клер была очень молчаливой.
– Что из рассказанного мне Полом правда? – спросил он очень тихо, когда Каста, набегавшись и тяжело дыша, втиснулась между ними, и они оба потянулись почесать собаку за ушами.
Плечи Клер напряглись.
– А что он тебе рассказал?
– Что ты под наблюдением врача. Что тебе нужно регулярно принимать лекарства.
– Это ложь. – Она сжала в горсти загривок Касты и мягко потрепала.
– Что ты с детства больна.
– Это тоже ложь. Ничего плохого со мной в детстве не происходило.
– Когда я вошел и увидел тебя в ванне... – Он осторожно подбирал слова. – И позже, тем вечером, когда ты была в постели, ты словно была в каком-то трансе.
Она смотрела на берег Форта, туманный в полуденном свете.
– Очевидно, я замечталась.
– И это все?
– А что еще должно быть? – На мгновение их руки встретились на загривке собаки. Клер закрыла глаза. Ей отчаянно хотелось, чтобы Нейл не убирал свою руку, неподвижно лежавшую поверх ее пальцев. Какой-то миг это продолжалось, потом его рука вновь вернулась к ушам Касты.
– Думаю, он рассказал тебе и о Джеффри, – с усилием произнесла она.
– Кто такой Джеффри?
– Мой деверь. Он священник и живет Лондоне. В шутку я сказала ему, что вызываю духов и тому подобную чепуху. А он понял меня буквально. – У нее вырвался короткий смешок. – Ройленды все очень напыщенные и серьезные. У них никакого чувства юмора.
– О Господи! И член парламента такой же? Сколько их там вообще?
– Три брата и сестра Эмма. Она моя подруга. – Клер сказала это очень просто.
Нейл глянул на нее.
– Ты произнесла это так, будто у тебя нет никаких других.
– Порой мне кажется, что нет. – Она вздрогнула. – Тысяча знакомых и одна подруга. Небогатый итог, верно?
– Да, честно говоря. – Он рассмеялся. – Но, думаю, что в Шотландии ты найдешь множество друзей, если захочешь. В «Стражах Земли», в Данкерне.
– Джек Грант был моим другом, пока ты не настроил его против меня.
– Я исправлюсь. – Нейл перестал гладить собаку, подобрал камень и зашвырнул подальше в воду, но он не оставил кругов в неспокойных, гонимых ветром волнах.
Вечером он привез Клер на встречу комитета, представив просто как нового члена их организации. Затем он доставил ее к дому на Мюрей Плейс. Он не сделал попытки выйти из «лендровера». Мгновение она колебалась – она хотела его так мучительно, что почти готова была умолять. Она совершенно не понимала себя. За всю свою жизнь она не испытывала ничего подобного. Страсть и боязнь одиночества буквально захлестывали ее, поглощая всю целиком. Она взглянула на Нейла, но было слишком поздно: тот уже распахнул дверцу машины.
– Увидимся завтра вечером, – улыбнувшись, сказал он.
Клер ответила вымученной бледной улыбкой и, взяв Касту за ошейник, выбралась из машины. Быстро взбежав по ступенькам, она вставила ключ в дверь и заставила себя войти не оглядываясь.
Зак глядел на Нейла, изучая его суровое обветренное лицо, чувствуя его внутреннее смятение. Он медленно кивнул.
– Да, у Клер есть проблемы. Ничего такого, в чем могла бы помочь ее семья, но она, без сомнения, нуждается в помощи. Однако, будьте уверены, вовсе не в той, которую задумал ее муж.
– И она действительно видит эту женщину, Изабель?
– Действительно видит. – Зак облокотился на стол. В ресторане было очень пусто – едва пробило двенадцать часов. – Клер эмоционально очень восприимчива. С самого начала, когда я познакомился с ней, я это понял, и понял также, что ей не хватает только знаний и уверенности в себе, чтобы воспользоваться собственным даром. Я научил ее медитации. Я думал, что это позволит ей заглянуть в собственное подсознание, даст ей контроль над ним... – Он развел руками. – Сначала я считал, что Изабель – это какая-то видимая проекция ее мозга образа этой женщины, которой она, похоже, была одержима с детства. Теперь я так не думаю. – Он все еще изучал лицо Нейла, ища на нем малейшую тень сомнения или насмешки. Но оно была непроницаемо. – Я также не думаю, что она переживает предыдущую жизнь. Эта женщина, Изабель, насколько мне известно, преследовала раньше и тетку Клер. Так что это у Клер семейное – ее одержимость связана с замком Данкерн, с кошмарами Клер и ее клаустрофобией. Клер все время чувствует... живет эмоциями Изабель.
– Итак, вы считаете, что Изабель – призрак, преследующий Клер? Или ее семью? – Нейл нахмурился. Кошмары... он видел, как проходит один из них... клаустрофобия? Бедная Клер, она не могла даже спрятаться от окружающих ее ужасов.
Итак, все кончено и Нейл ее бросил. Она повернулась к резному дубовому камину и взглянула в зеркало, висевшее над ним.
Ее лицо казалось осунувшимся, постаревшим и злым. Волосы обвисли от холода и дождя, когда предыдущей ночью она бродила по улицам и размышляла.
– Черт побери, ну ты и мерзавец, Нейл Форбс! – выкрикнула она в зеркало. – И ты еще заплатишь. Я заставлю тебя платить – тебя и твою английскую суку! Так просто вы от меня не отделаетесь!
Кэтлин увидела, что ее глаза заблестели от слез, и в ярости отвернулась. Она знала, что это случится. Карты предупреждали ее давным-давно, и она могла бы что-нибудь предпринять, чтобы избежать этого, однако с судьбой не поспоришь. Она порылась в сумочке, которую положила на стол, достала карты, повертела их в руках, ощущая их уютное, знакомое прикосновение, несущее чувство правоты и уверенности. что они ей давали. Она все меньше и меньше что-то предпринимала, не посоветовавшись с картами – они стали ее наперсниками и советчиками, друзьями и, можно сказать, семьей. Кэтлин прикусила губу, затем отложила карты и полезла в сумку за сигаретами. Руки у нее тряслись.
– Будь ты проклят, Нейл Форбс! Будь ты проклят!
Она села, перетасовала колоду, разложила карты на столе рубашкой вверх, затем, выбрав одну, вытащила ее, но не посмотрела. О чем она спрашивает карты? На кого она хотела загадать – на Нейла, на себя или на Клер Ройленд? Она медленно перевернула карту. Башня. Она бессмысленно уставилась на картонный квадратик, Дом Бога и дом Дьявола. Самая сложная из всех карт: разрыв, заточение, отчаяние и перемена. Но для кого? О ком она думала, когда задавала вопрос? Она мрачно усмехнулась, потом встала и медленно вернулась к окну.
Клер. Это было будущее Клер.
Кэтлин взяла гитару и села на подоконник, Клер Ройленд безумна и заточена в своих снах, разве не так сказал ее муж? Она тихонько начала наигрывать на гитаре:
Мне снился сон, и песнь во сне,
И этот сон был в помощь мне,
Она улыбнулась про себя.Если волшебную сказку было дано увидать,
Что б не случилось, грядущее сможешь принять...
Не так ли это? Что сводило Клер Ройленд с ума? Сон, который помогал ей справиться с миром.Мне снился сон: фантазия,
Чтобсправиться с реальностью.
Итак, о чем она грезит, эта холеная английская леди с норковыми шубами и роскошными автомобилями. Не о Нейле. Ее взгляд всегда отстранен, всегда устремлен внутрь. Кэтлин улыбнулась. Нейл скоро от нее устанет, она для него слишком слабая, слишком хрупкая. Ему нужна женщина, обладающая силой и опытом – такая, как Кэтлин. Мужчины так наивны! Он что, действительно думает, будто она не знает, куда он увез Клер? Идиот! Отложив гитару, она встала и сердито затушила сигарету. И он еще полагает, что она позволит ему тайные развлечения на стороне только потому, что он ее бросил? Она сейчас же сообщит Полу Ройленду, где его жена, чтобы он немедленно увез ее, и уж на этот раз она все сделает так, чтобы Нейл никогда не догадался, как это произошло... Она горько усмехнулась, Все, что ей нужно сделать – узнать, где остановился Пол Ройленд.Пол приехал на такси прямо на Канонгейт. Он немного постоял на улице, разглядывая высокие дома по обеим сторонам, потом начал длительное восхождение на верхний этаж.
Нейл, одетый по-домашнему, открыл дверь.
– Где она, Форбс? – Он тяжело дышал, и это ставило его в невыгодное положение.
– Там, где ты ее не найдешь. – Нейл не стал притворяться, будто не знает, о ком говорит Пол.
На миг лицо Пола омрачилось, затем он, казалось, взял себя в руки.
– Тебе лучше впустить меня. Нужно поговорить.
Нейл колебался, У него возникло ошеломляющее желание спустить Пола с лестницы, но он сумел его подавить. Пожалуй, будет разумнее поговорить с ним и выяснить, что он задумал. Ради Клер. Он повернулся и прошел в неприбранную гостиную, мимолетно удивившись, почему ему вообще что-то хочется делать ради Клер.
Опустившись в свое кресло, он предоставил Полу возможность или стоять, или самому расчищать себе место на одном из других кресел, заваленных газетами и книгами.
Пол предпочел стоять.
– Я знаю, что она в Эдинбурге, – медленно произнес. он, – И явно связалась с тобой. Послушай, Форбс, я собираюсь кое-что сказать тебе; есть информация, которую мне придется тебе доверить. – Он помолчал, тщательно взвешивая каждое слово. – Клер – очень уязвимая женщина. Она находится или должна находиться под присмотром нескольких специалистов, среди них – врач и священник. – Он глянул на Нейла. – Я предпочел бы не говорить тебе об этом, но я вынужден.
Нейл пристально смотрел на него. Его лицо оставалось бесстрастным.
Пол нервно облизнул губы. Он подошел к замерзшему окну, пытаясь разглядеть сквозь него Кантон Хилл, потом снова обернулся к Нейлу. Здесь, на фоне окна, выражение его лица будет трудней разглядеть.
– Моя жена эмоционально нестабильна, Форбс, и была такой с самого детства. Сначала ее защищала семья, а когда я узнал об этом после женитьбы... – он сделал паузу, – ее защищал я. – Но это не совсем правда, внезапно с удавлением понял он. – Без меня, без помощи тех, кто ее понимает, она в опасности, как для себя, так и для окружающих. – Он снова сделал паузу. Нейл молчал. Тишина создавала напряженность, и Пол осознал, что нервно потирает щеку. В теплом пальто ему стало жарко. – Она шизофреничка: слышит потусторонние голоса и наблюдает разные видения, а несколько месяцев назад она начала заниматься оккультизмом, вследствие чего стала буквально одержимой.
Нейл медленно поднялся.
– Подонок, – сказал он. – Ты и вправду ждешь, что я в это поверю.
Пол усмехнулся.
– Поверишь, когда узнаешь ее получше. – Он направился к двери: – Запомни, что ты оторвал ее от друзей, семьи, врачей и необходимых ей лекарств, – зловеще заявил он. – Ты взвалил на себя очень большую ответственность, Форбс, Прости тебя Бог, если с ней что-нибудь случится.
Нейл долго не двигался после ухода Пола, просто смотрел на то место у окна, где совсем недавно стоял его посетитель. Потом подошел к телефону. Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила.
– Клер? Думаю тебе лучше знать, что твой муж в Эдинбурге. Он только что нанес мне визит.
Последовало короткое молчание, затем сдавленный голос Клер спросил:
– Что он сказал?
– Несколько изысканных выражений по поводу твоего психического здоровья и того, что может случиться, если я откажусь сообщить, где ты. Тебе лучше не появляться сегодня рядом с офисом или моей квартирой, на случай, если он будет околачиваться вокруг. Он, похоже, не из тех людей, кто так просто смиряется с неудачами. Я заеду за тобой на ленч, и мы перекусим где-нибудь за городом, хорошо?
– Спасибо.
– С тобой все в порядке? Квартира удобная?
– Замечательная.
– Ты хорошо спала?
– О Боже! Что тебе сказал Пол?
Он внезапно услышал в ее голосе резкие, оборонительные ноты.
– О том, как ты спишь? – Нейл деланно рассмеялся. – Ничего, А чего ты испугалась?
Через пару часов он заехал за ней и отвез в Хьюз Инк. Клер выглядела очень бледной. Пока они ехали, он время от времени посматривал на нее. Сегодня она была одета в брюки и толстый свитер. Это как-то больше шло ей, придавая менее строгий вид.
– Твой приятель Зак благополучно вернулся в «Каледонию»?
Он заметил, что Клер напряглась.
– Наверное, Я вчера вечером пыталась ему дозвониться, но его там не оказалось. – Снова эта попытка оправдаться. – Он не знает, где я. Если он выйдет на связь, ты ему скажешь? – Голос ее упал. Руки на коленях сжались в кулаки.
– Он сказал, что пробудет здесь несколько дней, верно?
Клер кивнула.
– Зак хотел посмотреть Шотландию. Он никогда не был здесь раньше.
Они достигли Южного Куинсферри, и Нейл припарковал «лендровер» на стоянке. Воды Форта мерцали в рассеянном солнечном свете. Высоко над их головами по массивным фермам моста прогрохотал поезд. Клер вдруг отчаянно захотелось, чтобы Нейл прикоснулся к ней – все ее тело внезапно резко отозвалось на его присутствие.
– Зачем ты это делаешь? – спросила она, когда они шли вдоль берега, устремив взгляд на воду.
– Что конкретно? – Он отвернулся от залива и, прищурив глаза от солнца, посмотрел на нее.
– Ведешь меня на ленч. Проявляешь доброту.
Он улыбнулся.
– Тебе не кажется это естественным?
– Кэтлин говорила, что ты меня презираешь! – Ее взгляд по-прежнему не отрывался от дальнего берега.
Он не ответил, и она закрыла глаза. Клер не была готова к нахлынувшему чувству разочарования. Она ожидала, что он сразу же начнет возражать.
– Я ненавижу то, что ты собой представляла, – сказал он наконец. – Биржевую аристократию, классовые привилегии, то, что ты одна можешь владеть целым Данкерном и, ради своей прихоти, даже не моргнув глазом, можешь отречься от него и от людей, которые там живут.
– Но я не отреклась! Я отказалась от денег, прекрасно понимая свою ответственность перед землей и людьми. – Она произнесла эти слова тихо, как молитву.
Он глянул на нее.
– Вот почему, должно быть, я считаю, что ты не совсем безнадежна. – Он неожиданно усмехнулся. – Почему бы нам чего-нибудь не выпить и перекусить, пока ты совсем не зачахла? Это еще одна причина для ленча. Ты слишком худая. – Чтобы смягчить резкость тона, он обнял ее за плечи. – Пойдем. Здесь холодно. Поедим и согреемся.
После ленча они повели Касту погулять к лесу Далмени. В глубине уединенной бухты они сели на дерево, поваленное ветром. Клер была очень молчаливой.
– Что из рассказанного мне Полом правда? – спросил он очень тихо, когда Каста, набегавшись и тяжело дыша, втиснулась между ними, и они оба потянулись почесать собаку за ушами.
Плечи Клер напряглись.
– А что он тебе рассказал?
– Что ты под наблюдением врача. Что тебе нужно регулярно принимать лекарства.
– Это ложь. – Она сжала в горсти загривок Касты и мягко потрепала.
– Что ты с детства больна.
– Это тоже ложь. Ничего плохого со мной в детстве не происходило.
– Когда я вошел и увидел тебя в ванне... – Он осторожно подбирал слова. – И позже, тем вечером, когда ты была в постели, ты словно была в каком-то трансе.
Она смотрела на берег Форта, туманный в полуденном свете.
– Очевидно, я замечталась.
– И это все?
– А что еще должно быть? – На мгновение их руки встретились на загривке собаки. Клер закрыла глаза. Ей отчаянно хотелось, чтобы Нейл не убирал свою руку, неподвижно лежавшую поверх ее пальцев. Какой-то миг это продолжалось, потом его рука вновь вернулась к ушам Касты.
– Думаю, он рассказал тебе и о Джеффри, – с усилием произнесла она.
– Кто такой Джеффри?
– Мой деверь. Он священник и живет Лондоне. В шутку я сказала ему, что вызываю духов и тому подобную чепуху. А он понял меня буквально. – У нее вырвался короткий смешок. – Ройленды все очень напыщенные и серьезные. У них никакого чувства юмора.
– О Господи! И член парламента такой же? Сколько их там вообще?
– Три брата и сестра Эмма. Она моя подруга. – Клер сказала это очень просто.
Нейл глянул на нее.
– Ты произнесла это так, будто у тебя нет никаких других.
– Порой мне кажется, что нет. – Она вздрогнула. – Тысяча знакомых и одна подруга. Небогатый итог, верно?
– Да, честно говоря. – Он рассмеялся. – Но, думаю, что в Шотландии ты найдешь множество друзей, если захочешь. В «Стражах Земли», в Данкерне.
– Джек Грант был моим другом, пока ты не настроил его против меня.
– Я исправлюсь. – Нейл перестал гладить собаку, подобрал камень и зашвырнул подальше в воду, но он не оставил кругов в неспокойных, гонимых ветром волнах.
Вечером он привез Клер на встречу комитета, представив просто как нового члена их организации. Затем он доставил ее к дому на Мюрей Плейс. Он не сделал попытки выйти из «лендровера». Мгновение она колебалась – она хотела его так мучительно, что почти готова была умолять. Она совершенно не понимала себя. За всю свою жизнь она не испытывала ничего подобного. Страсть и боязнь одиночества буквально захлестывали ее, поглощая всю целиком. Она взглянула на Нейла, но было слишком поздно: тот уже распахнул дверцу машины.
– Увидимся завтра вечером, – улыбнувшись, сказал он.
Клер ответила вымученной бледной улыбкой и, взяв Касту за ошейник, выбралась из машины. Быстро взбежав по ступенькам, она вставила ключ в дверь и заставила себя войти не оглядываясь.
Зак глядел на Нейла, изучая его суровое обветренное лицо, чувствуя его внутреннее смятение. Он медленно кивнул.
– Да, у Клер есть проблемы. Ничего такого, в чем могла бы помочь ее семья, но она, без сомнения, нуждается в помощи. Однако, будьте уверены, вовсе не в той, которую задумал ее муж.
– И она действительно видит эту женщину, Изабель?
– Действительно видит. – Зак облокотился на стол. В ресторане было очень пусто – едва пробило двенадцать часов. – Клер эмоционально очень восприимчива. С самого начала, когда я познакомился с ней, я это понял, и понял также, что ей не хватает только знаний и уверенности в себе, чтобы воспользоваться собственным даром. Я научил ее медитации. Я думал, что это позволит ей заглянуть в собственное подсознание, даст ей контроль над ним... – Он развел руками. – Сначала я считал, что Изабель – это какая-то видимая проекция ее мозга образа этой женщины, которой она, похоже, была одержима с детства. Теперь я так не думаю. – Он все еще изучал лицо Нейла, ища на нем малейшую тень сомнения или насмешки. Но оно была непроницаемо. – Я также не думаю, что она переживает предыдущую жизнь. Эта женщина, Изабель, насколько мне известно, преследовала раньше и тетку Клер. Так что это у Клер семейное – ее одержимость связана с замком Данкерн, с кошмарами Клер и ее клаустрофобией. Клер все время чувствует... живет эмоциями Изабель.
– Итак, вы считаете, что Изабель – призрак, преследующий Клер? Или ее семью? – Нейл нахмурился. Кошмары... он видел, как проходит один из них... клаустрофобия? Бедная Клер, она не могла даже спрятаться от окружающих ее ужасов.