Клавелл Джеймс. Тай-Пэн

   Лонгстафф с видимой неохотой позволил уговорить себя и еще раз предупредил Горацио о необходимости держать весь план в строжайшей тайне.
   Уже на следующий день Горацио со счастливым видом доложил:
   — Чинь-со согласился! Он сказал, что через полтора месяца, самое большее через два, ящики с семенами будут доставлены на Гонконг, ваше превосходительство. Теперь для полного счастья мне не хватает лишь одного: чтобы Глессинга немедленно отослали домой. Я считаю, что Мэри просто потеряла голову. Жаль, что нельзя дать ей хотя бы год, чтобы она разобралась в своих чувствах и с абсолютной уверенностью могла сказать, что знает, что делает. Если бы я только мог избавить ее от его каждодневного влияния…
   Лонгстафф снова усмехнулся, вспомнив об этой прозрачной попытке молодого человека завуалировать свою просьбу. Он причесался, открыл дверь каюты и вошел в свой кабинет. Порывшись в бумагах в сейфе, он отыскал письмо, которое Горацио перевел для него несколько недель назад. «Теперь в нем уже нет надобности», — сказал он вслух, разорвал бумагу, высунулся в окно, швырнул обрывки в море и проводил их взглядом, когда они поплыли по воде.
   Возможно, Глессинга и в самом деле следует отослать домой. Девушка еще не достигла совершеннолетия, и Горацио очутился в очень трудном положении. Ну ладно, я еще подумаю об этом. После того, как семена отправятся в Индию.
   Он увидел приближающийся баркас Струана. Тай-Пэн с хмурым видом сидел в середине. Его мрачное настроение напомнило Лонгстаффу о малярии. Дьявол меня забери, что же нам с ней делать, а? Она нарушает всю стратегию Гонконга, ну?
   Струан смотрел в кормовые окна каюты и терпеливо ждал, когда Лонгстафф закончит говорить.
   — Чес-с-слово, Дирк, у меня было такое чувство, будто Чинь-со заранее знал о нашем намерении потребовать у него шесть миллионов тэйлов. Выкуп был представлен незамедлительно. До последнего пенни. Наместник выразил глубочайшее сожаление по поводу грабежей и поджогов в поселении. Он сказал, что это были все те же проклятые анархисты — Триады. Им назначено тщательное и обширное расследование, и он надеется раздавить их раз и навсегда. Кажется, один из их лидеров попал к нему в руки. И уж если Чинь-со ничего не сможет от него добиться, значит этого вообще никто не сможет. Он пообещал немедленно сообщить мне имена всех Триад на Гонконге.
   Струан отвернулся от окон и сел в глубокое кожаное кресло.
   — Это очень хорошо, Уилл. Я бы сказал, что вы проделали выдающуюся работу. Выдающуюся. Лонгстафф был очень доволен.
   — Должен сказать, все действительно прошло по плану. О, кстати. Касательно той информации, которую вы прислали мне о пирате By Квоке. Я бы предпочел видеть вас во главе флотилии, но адмирал был непреклонен. Он сам возглавил экспедицию.
   — Что ж, это его привилегия. Будем надеяться, он славно поработает сегодня ночью. Мне дышалось бы гораздо легче, если бы этот дьявол By Квок отправился на дно.
   — Совершенно с вами согласен.
   — Теперь все, что вам осталось сделать, это спасти Гонконг, Уилл. Только вам это под силу, — сказал Струан, моля Бога, чтобы ему и на этот раз удалось заставить Лонгстаффа принять тот план, который наконец созрел у него, ибо другого пути спасти их всех он просто не знал. — Я полагаю, вам следует отдать приказ о немедленном переселении из Счастливой Долины.
   — Господи милосердный, Дирк, — воскликнул Лонгстафф, — если я это сделаю, то… ведь это же равносильно тому, чтобы оставить Гонконг!
   — Куинз Таун заражен малярией. По крайней мере, ею заражена Счастливая Долина. Так что город должен быть оставлен.
   Лонгстафф дрожащей рукой взял понюшку табаку.
   — Я не могу сделать этого своим приказом. В этом случае я буду нести ответственность за все вложенные в город средства.
   — Да. Вы приняли решение использовать эти шесть миллионов тэйлов на то, чтобы возместить убытки всем, кто их понесет.
   — Боже милостивый. Я не могу пойти на это! — вырвалось у Лонгстаффа. — Серебро принадлежит Короне. Корона — только Корона — может указывать, куда оно должно быть направлено!
   — Вы решили, что Гонконг представляет собой слишком большую ценность, чтобы вы могли рисковать им. А обстоятельства вынудили вас действовать быстро. Это будет жест, достойный губернатора.
   — Я абсолютно не могу, Дирк! Ни под каким видом. Это невозможйо!
   Струан подошел к буфету и налил два бокала шерри.
   — От этого зависит все ваше будущее. — Да? В самом деле? Каким образом? Струан протянул ему бокал.
   — Ваша репутация при дворе напрямую связана с Гонконгом. Вся ваша политика в Азии — а это политика Короны в Азии — имеет своим центром Гонгонг. И это справедливо. Не обеспечив безопасности Гонконга, губернатор не сможет именем Ее Величества управлять Азией как должно. Без города на острове нельзя говорить о такой безопасности ни для вас, ни для Короны. Счастливая Долина мертва. Значит, должен быть построен новый город, и быстро. — Струан сделал глоток шерри и задержал вино во рту, атакуя его. — Если вы безотлагательно возместите убытки всем, кто вел строительства, вы сразу же восстановите веру в себя. Вас поддержат все торговцы до единого — это очень пригодится вам в будущем. Не забывайте, Уилл, что многие из них, имеют большое влияние при дворе. Это будет великолепный жест, как раз достойный вас. К тому же, в любом случае, все возмещение убытков фактически оплачивается китайцами, а не Короной.
   — Не понимаю.
   — Не позже чем через три месяца вы будете у ворот Пекина — главнокомандующий непобедимой армадой. Экспедиция обойдется вам, скажем, в четыре миллиона. Добавьте еще шесть миллионов за разорение поселения. Итого десять миллионов. Но вы попросите четырнадцать миллионов, что будет только справедливой контрибуцией. Дополнительные четыре миллиона станут основой губернаторской казны Гонконга, которая, таким образом, станет одной из самых богатых колониальных сокровищниц империи. На самом же деле вместо четырнадцати миллионов вы потребуете двадцать: еще шесть возместят те шесть, которые вы — со свойственной вам дальновидностью — вложили в Гонконг от имени Короны. Не забывайте: не имея в тылу надежной базы, вы ни за что не посмеете предпринять наступление на север, Без Гонконга для Англии нет в Азии будущего. Без Гонконга нет будущего для вас. Вы сейчас определяете дальнейшую судьбу всей Британской империи, Уилл. Ни больше ни меньше!
   Струан чувствовал, как разум Лонгстаффа мечется, лихорадочно прорабатывая все мыслимые последствия такого шага. Это было единственно возможное решение. Единственный способ, позволявший сохранить каждому свое лицо и спасти остров. И в тот момент, когда Струан увидел, как Лонгстафф открыл рот, чтобы заговорить, он быстро добавил:
   — И последнее, Уилл. Вы тут же получите деньги назад, большую их часть.
   — А?
   — Вы немедленно проведете земельную распродажу. Торговаться за новые участки будут бешено. Куда пойдут эти деньги? В вашу правительственную казну. Вы выигрываете во всех случаях, Земля, которую вы продаете, не стоила вам ни гроша. Вы знаете, как отчаянно вам нужны деньги на управление колонией: тут и выплата жалования служащим и полиции, и строительство губернаторского дворца, дорог, зданий суда, кораблей для обслуживания гавани, и тысяча других проблем; а вы, разумеется, не можете прямо использовать на это полученный вами с Кантона выкуп. Я бы сказал, что это будет гениальный ход истинного государственного деятеля. Вам все равно придется принимать решение сейчас, потому что ждать полгода, пока депеша достигнет Англии и заведомо утвердительный ответ вернется обратно, для вас невозможно. Вы спасете Гонконг, и это ничего не будет вам стоить. Но прежде всего вы однозначно продемонстрируете Сергееву, что Англия намерена остаться в Азии навсегда. Я бы сказал, Уилл, что ваше умение одним ходом решать сразу столько проблем произведет впечатление на весь Кабинет. И, безусловно, на Ее Величество королеву. А за высокой оценкой, как правило, следуют высокие титулы.
   Корабельный колокол пробил восемь склянок. Лонгстафф достал свои карманные часы. Они отставали, и он поставил стрелки на полдень, напряженно тем временем размышляя и пытаясь отыскать какой-нибудь изъян в логике Струана. Она безукоризненна, признал он наконец. У него закружилась голова, когда он вдруг осознал, что, не будь Тай-Пэна, он так ничего и не предпринял бы в отношении лихорадки. Просто держался бы подальше от долины, надеясь, что врачи найдут какой-нибудь способ бороться с болезнью. Он, как и все, был встревожен эпидемией, но считал, черт побери, более важным сначала выиграть войну с Кантоном.
   Да. Изъяна нет. Черт, ты едва не упустил момент, открывающий самые блестящие перспективы. Разумеется, это превышение его письменных полномочий, но, с другой стороны, губернаторы и полномочные представители наделяются властью и сверх той, что доверена бумаге. Следовательно, такая поспешность будет расценена лишь как вынужденная мера. Мы не можем ждать до следующего года, чтобы утвердить волю Ее Величества среди язычников. Решительно не можем. И его замысел с чайными семенами чудесно вписывается в общую картину и говорит о дальновидности, превышающей даже дальновидность Тай-Пэна.
   Лонгстафф почувствовал необоримое искушение тут же рассказать Струану о семенах. Но огромным усилием воли сумел справиться с ним.
   — Думаю, вы правы. Я немедленно объявлю об этом.
   — Почему бы вам не собрать у себя завтра всех тай-пэнов? Дайте им два дня на то, чтобы представить вашему казначею счета на землю и строительство. Назначьте новую распродажу земли через неделю. Это даст вам время, чтобы промерять все участки. Я полагаю, вы захотите видеть новый город рядом с Глессинг Пойнтом?
   — Да. Именно так я и подумал. Это будет самое удачное место. В конце концов, его мы и рассматривали в свое время. — Лонгстафф поднялся, налил себе еще шерри, потом дернул шнур звонка. — Как всегда, я был рад выслушать ваш совет, Дирк. Вы, разумеется, останетесь отобедать.
   — Боюсь, что мне лучше вернуться. Завтра с отливом Сара уезжает домой на «Махарадже Калькутты», и дел очень много.
   — Ужасное несчастье. Я о Роббе и о вашей племяннице. Дверь открылась.
   — Да, сэр-р? — спросил дежурный офицер.
   — Поинтересуйтесь у генерала, не присоединится ли он ко мне за обедом.
   — Слушаюсь, сэр-р. Прошу прощения, сэр-р, но здесь миссис Квэнс, ожидает встречи с вами. И мистер Квэнс. Потом еще все эти вот, — он протянул Лонгстаффу длинный список имен, — которые прибыли с просьбой принять их. Сказать миссис Квэнс, что вы заняты?
   — Нет. Лучше уж мне принять ее прямо сейчас. Пожалуйста, не уходите, Дирк. Боюсь, мне понадобится моральная поддержка.
   В каюту вошла Морин Квэнс. Следом за ней появился Аристотель. Под его безжизненно потухшими глазами лежали черные тени. Теперь он был просто маленьким тусклым человечком. Даже одежда его выглядела неопрятной и какой-то серой.
   — Доброе утро, миссис Квэнс, — произнес Лонгстафф.
   — Да хранят вас святые угодники, ваше превосходительство, сегодня и впрямь чудный денек.
   — Доброе утро, ваше превосходительство, — едва слышно произнес Аристотель, не поднимая глаз от пола.
   — Добрый вам день, Тай-Пэн, — сказала Морин. — С благословенной помощью самого святого Патрика мы через несколько дней вернем вам по счету.
   — Никакой спешки нет. Доброе утро, Аристотель.
   Аристотель Квэнс медленно поднял голову и посмотрел на Тай-Пэна. Его глаза наполнились слезами, и он прочел на лице Струана сочувствие.
   — Она сломала все мои кисти, Дирк, — с трудом выдавил он из себя, — Сегодня утром. Все до одной. И мои… она выбросила мои краски в море.
   — Пора уж нам было прийти повидать вас, ваше превосходительство, — тяжело заговорила Морин. — Мистер Квэнс наконец-то решил отступиться от этой своей пустой мазни. Он хочет определиться на приличную работу. Вот о работе мы и пришли с вами поговорить, ваше превосходительство, — Она оглянулась на мужа, и на ее лице появилось уста лое выражение. — Все что угодно. Лишь бы она была постоянной и приносила довольно денег. — Она повернулась к Лонгстаффу: — Может, какое-нибудь место клерка. Бедный мистер Квэнс не имеет в делах большого опыта.
   — Это… э… вас устроит, Аристотель?
   — Она сломала мои кисти, — безнадежно повторил Квэнс. — Это все, что у меня было… мои краски и кисти.
   — Мы же обо всем договорились, дружок, не так ли, ну? Давеча еще клялись всем, что свято? А? Больше никаких картин. Приличная постоянная работа, исполнение своего святого долга перед семьей и никаких шалостей.
   — Да, — убито сказал Квэнс.
   — Я буду рад предложить вам место, мистер Квэнс, — вмешался Струан. — Мне как раз нужен клерк. Плата — пятнадцать шиллингов в неделю. Я добавлю к этому каюту на моем плавучем складе сроком на один год. После этого вы будете сами подыскивать себе жилье.
   — Да охранят вас все святые, Тай-Пэн. Идет. Ну, поблагодари Тай-Пэна, — сказала Морин.
   — Спасибо, Тай-Пэн.
   — Будьте в конторе завтра в семь утра, Аристотель. И без опозданий.
   — Он придет, Тай-Пэн, уж вы не беспокойтесь. Да пребудут с вами в эти тяжкие дни благословения святого Петра за то, что вы позаботились о несчастной жене и голодных детях. Добрый день вам обоим.
   Они вышли. Лонгстафф плеснул себе глоток бренди.
   — Боже милостивый. Я глазам своим не верю. Бедный, бедный Аристотель. Вы в самом деле намерены превратить Аристотеля Квэнса в клерка?
   — Да. Уж лучше я, чем кто-то другой. У меня не хватает людей в конторе. — Струан надел шляпу, очень довольный собой. — Я не из тех, кто станет встревать между мужем и женой. Но любая женщина, которая способна сделать такое со стариной Аристотелем, называться женой не имеет права, клянусь Богом!
   Лрнгстафф вдруг улыбнулся и сказал:
   — Я отряжу линейный корабль, если это поможет. Все, чем располагает правительство Ее Величества, к вашим услугам.
   Струан заторопился на берег. На Куинз Роуд он подозвал закрытый паланкин и объяснил кули, куда его доставить.
   — Ждать, ясно? — сказал он, когда его доставили в указанное место.
   — Ясна, масса.
   Он прошел мимо ошеломленного привратника в гостиную дома. Комната была вся убрана коврами — большие удобные диваны, портьеры из вощеного ситца, зеркала, всюду изящные безделушки. За его спиной послышался шелест платья и звук приближающихся шагов. Сквозь занавес из бус в гостиную вошла маленькая седая леди в аккуратном, туго накрахмаленном платье. У нее были большие глаза и очки на носу.
   — Приветствую вас, миссис Фортерингилл, — вежливо произнес Струан.
   — А-а, Тай-Пэн, я рада вас видеть, — сказала она. — Господи, вот уже столько лет мы были лишены удовольствия принимать вас у себя. Сейчас несколько рановато для посетителей, но юные леди как раз готовятся к их встрече. — Она улыбнулась, обнажив слегка пожелтевшие вставные зубы.
   — Э-э… видите ли, миссис Фортерингилл…
   — Я все понимаю, Тай-Пэн, — кивнула она с серьезным видом. — В жизни каждого мужчины наступает момент, когда он…
   — Речь пойдет о моем друге.
   — Не тревожьтесь, Тай-Пэн, в этом заведении умеют держать язык за зубами. Вам не о чем беспокоиться. Соблаговолите подождать одно мгновение. — Она торопливо поднялась и громко крикнула: — Девушки!
   — Сядьте и выслушайте меня! Это касается Аристотеля!
   — О! Бедный попрошайка, вот уж кому теперь не позавидуешь.
   Струан объяснил ей, что ему от нее нужно, и сбежавшиеся на зов хозяйки девушки разочарованным взглядом проводили его до двери.
   Едва он переступил порог своего дома, как Мэй-мэй напустилась на него:
   — Почему это ты ходишь к шлюхам, хейа? Струан вздохнул и рассказал ей все…
   — Ты думаешь, я этому поверю, хейа? — Ее глаза метали молнии.
   — Да. Так будет лучше для тебя же.
   — Я верю тебе, Тай-Пэн, — тут же выпилила она.
   — Тогда перестань изображать передо мной огнедышащего дракона! — Он прошел в свою комнату.
   — Хорошо, — сказала Мэй-мэй, входя за ним следом и закрывая за собой дверь. — Сейчас мы увидим, Говорил ли ты правду. Мы незамедленно займемся любовью. Я безумно желаю тебя, Тай-Пэн.
   — Благодарю тебя, но у меня дела, — ответил Струан, с трудом удерживаясь от того, чтобы не расхохотаться.
   — Ай-йа на твои дела, — сказала она и начала расстегивать пуговицы на своей золотистой пижаме. — Мы делаем немедленную любовь. Я скоро буду видеть, если какая-нибудь сладкоречивая шлюха забрала твою силу, клянусь Богом. И тогда твоя старая Мать разберется с тобой, клянусь Богом. — У тебя, кстати, тоже есть дела, — заметил Струан.
   — У меня очень много дел. — Ее шелковые штаны соскользнули на пол, и она выступила из них. Ее серьги позвякивали, как колокольчики. — И тебе лучше заняться делом очень сильно быстро.
   Он разглядывал ее и следил при этом, чтобы переполнявшее его счастье не вырвалось наружу. Ее живот чуть-чуть, и очень красиво, округлился после четырех месяцев, что она носила его ребенка. Быстрым движением он обнял ее и впился поцелуем в губы. Потом бережно положил на кровать и лег сверху, немного придавив ее своим весом.
   — Будь осторожен, Тай-Пэн, — выдохнула она. — Я ведь не одна из твоих грудастых толсторебрых варварских великаншев! Поцелуи ничего не доказывают. Снимай одежды, тогда увидим все по правде!
   Он поцеловал ее Снова, и она сказала уже другим голосом:
   — Ну, снимай же.
   Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее сверху вниз, потом потерся носом о ее нос, положив конец игре.
   — Сейчас не время. Мне скоро отправляться на вечер, посвященный помолвке, а ты начинай укладывать вещи.
   — Укладывать вещи зачем? — спросила она.
   — Ты переезжаешь на «Отдыхающее Облако».
   — Почему?
   — Наш фен шуй здесь никуда не годится, девочка.
   — О, как хорошо, как ужасно замечательно хорошо! — Она восторженно обняла его. — В самом деле уезжать отсюда? Навсегда?
   — Да.
   Она поцеловала его, быстро выскользнула из-под его рук и начала одеваться.
   — А я-то думал, ты действительно хотела заняться любовью, — заметил он.
   — Ха! Кому нужно такое доказательство? Я слишком много тебя знаю. Даже если у тебя была шлюха час назад, ты такой бык, что сумеешь притвориться и обмануть свою бедную старую Мать. — Она рассмеялась и снова обхватила его руками за шею. — О, как хорошо, что мы покидаем плохой фен шуй. Я уложусь быстро-быстро.
   Она подбежала к двери и пронзительно крикнула: «А Сам-м-ма!» Тут же появилась встревоженная А Сам, следом за ней Лим Дин, и на них обрушился целый водопад криков, вперемешку с громким тараторением. Когда водопад иссяк, А Сам и Лим Дин шумно заторопились прочь, взывая к богам в сильнейшем возбуждении Мэй-мэй вернулась в комнату, села на кровать и принялась обмахиваться веером.
   — Я уже укладываюсь, — радостно объявила она. — Теперь я помогу тебе одеться.
   — Спасибо, но я пока в состоянии сам справиться с этим.
   — Тогда я буду смотреть. И потру тебе спину. Ванна готова. Я так чудесно рада, что ты решил уехать. — Она продолжала жизнерадостно щебетать, не умолкая ни на минуту, пока он переодевался. Он принял ванну, и она крикнула слугам, чтобы те подали для него горячие полотенца, а когда их принесли, насухо вытерла ему спину. И все это время она думала о том, была у него девушка или нет после того, как он договорился обо всем для того маленького смешного художника, который так замечательно написал ее портрет. Хотя мне все равно, говорила она себе, с силой растирая его. Просто он не должен посещать такие места. Решительно нет. Очень плохо для его лица. И очень плохо для моего. Очень плохо. Скоро эти мерзкие паршивые слуги начнут шептать по всем углам, что я не могу как следует заботиться о своем мужчине. О боги, защитите меня от грязных сплетен, а его от грязных красоток всех видов.
   Солнце уже садилось, когда она, А Сам и Лим Дин были наконец готовы. Драматизм и возбуждение большого переезда оставили их всех совершенно без сил Несколько носильщиков унесли тюки, сундуки и сумки. Другие терпеливо ждали около закрытого паланкина, который должен был доставить ее на катер.
   Мэй-мэй закуталась в густую вуаль. Она задержалась на мгновение в воротах сада вместе со Струаном и оглянулась на свой первый дом на Гонконге. Если бы не плохой фен шуй — и не лихорадка, которая была частью этого фен шуя, — ей было бы горько уезжать отсюда.
   Вечер был приятным. Несколько комаров, тонко звеня, кружились вокруг них Один сел ей на щиколотку, но она этого не заметила.
   Комар жадно потыкался хоботком, замер и через несколько секунд улетел с раздувшимся брюшком.
   Струан вошел в главную каюту «Белой Ведьмы». Броки ожидали его в полном сборе, не было только Лиллибет, которую уже отослали спать. Кулум стоял рядом с Тесс.
   — Добрый вечер, — приветствовал всех Струан. — Сара шлет свои извинения. Она неважно себя чувствует.
   — Добро пожаловать на борт, — ответил Брок. Голос его звучал грубо и встревоженно. Лицо хмурилось от тяжелых раздумий.
   — Вот тебе раз, — со смехом заметил Струан — Не так стоило бы начинать счастливое торжество.
   — Торжество тут ни при чем, клянусь Богом, как тебе хорошо известно. Мы все превращаемся в банкротов — по крайней мере, несем огромные убытки из-за этой растреклятой малярии.
   — Верно, — кивнул Струан. Он с улыбкой посмотрел на Кулума и Тесс и, заметив их беспокойство, решил не откладывая сообщить все хорошие новости. — Я слышал, Лонгстафф собирается отдать приказ о том, чтобы оставить Куинз Таун, — как бы между делом произнес он.
   — Клянусь кровью Христовой! — взорвался Горт. — Мы не можем оставить город. Мы вложили слишком много денег в землю и строительство. Мы не можем все это бросить. Если бы вы, черт возьми, не выбрали тогда эту проклятую долину, мы бы не…
   — Придержи язык, — оборвал его Брок. Он повернулся к Струану: — Ты, как есть, теряешь больше нашего, клянусь Богом, и при этом стоишь улыбаешься. С чего бы это?
   — Отец, — вмешалась Тесс, в ужасе от того, что застарелая злоба испортит им вечер и помешает осуществиться их с Кулумом невероятному счастью, — может быть, мы наполним бокалы? Шампанское уже совсем холодное.
   — Да-да, конечно, Тесс, милая, — сказал Брок. — Но разве ты не понимаешь, что говорит Дирк? Получается, что мы теряем чудовищную сумму. Наличными. Если нам придется уехать из долины, наше будущее черно, как адское варево. И его тоже, клянусь Богом.
   — Будущее «Благородного Дома» бело, как меловые утесы Дувра, — спокойно изрек Струан. — Причем ваше тоже. Лонгстафф возместит всем нам те деньги, которые мы вложили в Счастливую Долину. Каждый пенни. Наличными.
   — Это невозможно! — воскликнул Брок.
   — Это ложь, клянусь Богом! — рявкнул Горт. Струан повернулся к нему:
   — Маленький совет, Горт. Не называй меня лжецом больше одного раза.
   Потом он рассказал им о намерениях Лонгстаффа.
   Кулум был безмерно поражен красотой этого плана. Хотя его отец ни словом не обмолвился о том, что это он повлиял на решение Лонгстаффа, он прекрасно видел, что только Тай-Пэн мог бы так тонко и с таким блеском все устроить. Он вспомнил свою первую встречу с Лонгстаффом и то, как отец манипулировал этим человеком, точно куклой. Вера Кулума в себя была поколеблена. Он вдруг понял, что не все, из того, что он слышал от Горта, до конца справедливо: сам он никогда не смог бы управлять Лонгстаффом так, как это удавалось его отцу — чтобы спасти их всех в следующий раз.
   — Это почти что чудо, — сказал он, сжав руку Тесс.
   — Клянусь всеми святыми, Тай-Пэн, — заговорил Горт, — я беру свои слова обратно. Приношу свои извинения — это вырвалось у меня против воли. Да, здорово придумано, ничего не скажешь.
   — Дирк, — начал Брок с угрюмым добродушием, — я буду рад — прямо очень рад — породниться с гобой. Ты спас всех нас, и это чистая правда.
   — Я тут совершенно ни при чем. Это была идея Лонгстаффа.
   — Ну, конечно, — сардонически усмехнулся Брок. — Что ж, дай ему Бог ума и впредь. Лиза, выпивку, клянусь Богом. Дирк, ты дал нам сегодня огромный повод для торжества. Благодаря тебе вечер удался, клянусь Богом. Так давайте пить и веселиться. — Он взял бокал шампанского и, когда все присоединились к нему, поднял его для госта: — За Тесс и Кулума, и пусть у них всегда будут спокойное море и тихая гавань до конца дней.
   Все выпили. Потом Брок пожал руку Кулуму, а Струан обнял Тесс, и в каюте воцарилась дружба.
   Но лишь на время. Каждый понимал это. Однако на сегодня все приготовились забыть о старой вражде. Только Тесс и Кулум чувствовали полное умиротворение.
   Сели ужинать. Платье Тесс выгодно подчеркивало ее расцветающую фигуру, и Кулум едва не терял рассудок от обожания. Вина не жалели, смех стал громче, тосты следовали один за другим. В минуту затишья Струан достал из кармана жесткий конверт и протянул его Кулуму.
   — Маленький подарок вам обоим.
   — Что это? — спросил Кулум. Он открыл конверт. Тесс вытянула шею, чтобы посмотреть вместе с ним. Внутри оказались несколько сложенных бумаг, одна была плотно исписана китайскими иероглифами.
   — Это купчая на кое-какую землю под самым Гдессинг Пойнтом.
   — Но ведь земля там еще не продавалась, — подозрительно сощурился Брок.
   — Его превосходительство утвердил некоторые бумаги китайцев из здешней деревни, которые владели землей до того, как Гонконг отошел к нам. Это одна из них. Кулум, ты и Тесс теперь совместно владеете акром земли. Вид оттуда превосходный. Да, и вместе с купчей вы получаете достаточно строительных материалов на дом с семью спальнями, садом и летним флигелем.