Клавелл Джеймс. Тай-Пэн

   Струан оттолкнул тарелку, подавил зевок и задумался о йоссе:
   — Да.
   — Брок будет ужасно злой?
   — Горт умер не от моей руки. Но даже если бы и от моей, он заслуживал смерти. По-своему, мне жаль, что он умер таким образом. — Смерть Горта и побег молодых выведут Брока из себя, подумал он. Мне лучше держать наготове пистолет или нож. Станет ли он охотиться за мной, как ночной убийца? Или придет открыто? Эти заботы я отложу на завтра. — Кулум должен скоро вернуться.
   — Почему ты не ложишься спать? Ты выглядишь усталым. Когда Ло Чум принесет известия, А Сам тебя разбудит, хейа? Думаю, мне сейчас тоже лучше спать.
   — Наверное, я так и сделаю, милая. — Струан нежно поцеловал ее и обнял. — Ах, девочка, девочка. Я очень боялся за тебя.
   — Спасибо, Тай-Пэн. Сейчас иди спать, а завтра мне уже будет гораздо лучше, да и тебе тоже.
   — Мне придется вернуться на Гонконг, девочка. Как можно быстрее. На несколько дней. У нее защемило в груди.
   — Когда ты уезжаешь, Тай-Пэн?
   — Завтра, если с тобой все будет хорошо.
   — Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу, Тай-Пэн?
   — Конечно.
   — Возьми меня с собой. Я не хочу… оставаться здесь одна, если ты будешь там.
   — Ты еще слишком слаба для такого путешествия, а мне необходимо побывать там, девочка.
   — О, но завтра я уже буду сильная. Я обещаю. На корабле я все время буду лежать в постели, а жить мы можем на «Отдыхающем Облаке», как и раньше. Пожалуйста.
   — Я уезжаю всего на несколько дней, и было бы лучше, если бы ты осталась здесь. Гораздо лучше.
   Но Мэй-мэй теснее придвинулась к нему, ласково тормоша его:
   — Пожалуйста. Я буду очень хорошая, и выпью все чашки без возражениев, и никуда не встану с постели, и буду есть, и есть, и есть, и буду фантастически очень хорошей.
   Я обещаю. Пожалуйста, не оставляй меня, пока я по-настоящему не поправлюсь.
   — Ну хорошо, ложись спать, а завтра мы решим. Она поцеловала его.
   — Не надо на завтра решать. Если ты уедешь, я не буду есть и не буду пить чашки, клянусь Богом! Вот! — заявила она, передразнивая его суровый вид. — Твоя старая Мать встала обоими ногами на палубу, и она не сдвинется с места!
   Струан крепко прижал ее к себе. Он чувствовал, как с каждой минутой она становится все сильнее. Да благословит Господь хинную корку.
   — Хорошо, но тогда мы поедем не завтра. Послезавтра, на рассвете. Если ты достаточно окрепнешь к тому времени. Если же…
   — О, спасибо, Тай-Пэн. Я буду чувствовать себя очень хорошо.
   Он отстранил ее от себя, не выпуская из рук, и внимательно рассмотрел. Он знал, что пройдут месяцы, прежде чем к ней вернется вся ее былая красота. Но не одно только лицо делает человека исключительным, подумал он. Это то, что лежит в глубине — в глазах и в сердце.
   — Ах, девочка, ты так прекрасна. Я люблю тебя. Она коснулась крошечным пальчиком его носа.
   — Почему ты говоришь такие вещи своей старой Матери? — Она приникла к нему. — Я думаю, ты тоже уж-жасно прекрасный.
   Потом он дал ей лекарство, она зажала пальцами нос и выпила обе чашки. Затем положила себе в рот несколько чайных листьев, чтобы прогнать горечь. Он укутал ее, как ребенка, поцеловал еще раз и прошел в свою комнату.
   В спальне он сбросил одежду, лег в кровать и блаженно вытянулся на прохладных простынях. Сон пришел быстро.
   А пока он спал, допрос китайца, участвовавшего в убийстве Горта, продолжался. Люди, пытавшие его, были очень терпеливы — и очень искусны в достижении своей цели.

Глава 11

   «Китайское Облако» вернулся в Макао сразу после восхода солнца. Когда клипер приближался к своей стоянке, Струан уже торопливо шагал вдоль пирса. Его катер ждал его.
   — Дирк!
   Он в изумлении поднял глаза.
   — Доброе утро, Лиза.
   Лиза Брок стояла на пирсе с бледным перекошенным лицом.
   — Я поеду с вами.
   — Конечно. — Струан протянул руку, чтобы помочь ей сесть в катер, но она не приняла ее.
   — Отчаливай! — приказал он.
   Матросы налегли на весла. День был ясный, море — спокойное. Струан увидел маленькую фигурку капитана Орлова на полуюте корабля и понял, что за ним наблюдают. Хорошо, подумал он.
   — Я повезу тело Горта назад на Гонконг завтра, — сказала Лиза.
   Струан ничего не ответил. Он просто кивнул и посмотрел на свой клипер.
   Когда они подошли к трапу, он пропустил Лизу вперед, и она первой поднялась на палубу.
   — Доброе утро, — сказал капитан Орлов.
   — Мисс Брок на борту? — спросил Струан.
   — Да.
   — Вы… вы их обвенчали? Кулума и мою Тесс? — спросила Лиза.
   — Да. — Орлов повернулся к Струану: — Вы передали, чтобы я выполнял все его распоряжения. Он приказал мне обвенчать их. Хозяин есть хозяин, таков ваш закон. Я лишь следовал приказам.
   — Совершенно верно, — мягко сказал Струан. — Вы несли ответственность только за управление судном. Я объяснил это Кулуму.
   Лиза в ярости обернулась к Струану:
   — Так значит это было сделано нарочно. Вы подстроили все это. Вы знали, что они собираются бежать!
   — Нет, он не знал, миссис Брок. — Кулум появился в проеме люка и поднялся к ним на палубу. Его голос звучал уверенно, но было видно, что он волнуется. — Это была моя идея. Привет, Тай-Пэн. Я приказал Орлову обвенчать нас. Я один отвечаю за все.
   — Верно. Пойдем-ка вниз, парень.
   Лиза с посеревшим лицом схватила Кулума за плечо:
   — У тебя женская болезнь?
   — Разумеется, нет. С чего вы взяли? Неужели вы думаете, я бы женился на Тесс, если бы был болен?
   — Я молю Бога, чтобы ты говорил правду! Где Тесс?
   — В каюте. Мы… Пойдемте вниз.
   — Она… она в порядке?
   — Конечно, миссис Брок!
   — Здесь не место для семейных разговоров, — прервал их Струан. Он начал спускаться по трапу. Лиза последовала за ним.
   — Здравствуйте, — робко произнесла Тесс, выходя из главной каюты. — Здравствуй, мама.
   — С тобой все хорошо, милая?
   — О да, о да.
   В следующий миг мать и дочь бросились друг другу в объятия.
   Струан знаком вызвал Кулума из каюты.
   — Послушай, парень. У нас здесь были неприятности, пока ты отсутствовал. — Он рассказал Кулуму о Горте. — Нет сомнения, что это был он. Он действительно подставил тебя. Все, как мы думали.
   — Есть ли… какая-нибудь вероятность, что после семи дней… нет?
   — Нет. Но лучше показаться врачу Броков. Это успокоит Лизу.
   — Ты опять был прав. Ты предупреждал меня. Господи милосердный, ты предупреждал меня. Зачем Горт сделал это? — Как вообще мог человек поступить так с другим человеком, спрашивал он себя.
   — Не знаю. У вас все в порядке, между тобой и Тесс?
   — О да. Черт бы побрал Горта! Он все испортил. — Кулум вынул из кармана два конверта: — Вот ответы от Скиннера и Гордона.
   — Спасибо, парень. Не волнуйся насчет…
   — Мы едем на берег, — раздался голос Лизы, ее внушительная фигура выросла на пороге. — Я забираю Тесс, а потом… Кулум прервал ее:
   — Мою жену вы никуда не заберете, миссис Брок. Что же касается слухов о болезни, мы немедленно отправимся к вашему врачу и уладим все теперь же.
   — Тайлер расторгнет этот брак. Он был свершен без родительского благословения.
   — Мы обвенчаны перед Богом, по закону, и обратного пути нет. — Кулум и Тесс заранее обдумали все, что он скажет ее родителям. Но теперь его смелость сделалась словно выхолощенной изнутри — из-за Горта. — Я сожалею, что мы убежали… нет, не сожалею. Мы женаты, и я приложу все усилия, чтобы быть хорошим зятем, но Тесс останется со мной и будет делать только то, что я ей скажу.
   — Тайлер высечет тебя!
   — О, мама, нет, — вскричала Тесс, подбегая к Кулуму. — Мы обвенчаны, и через три месяца было бы то же самое, и что об этом теперь говорить Скажите ей, Тай-Пэн, скажите ей, что она не права.
   — Я уверен, что твой отец будет очень зол, Тесс. И правильно. Но я также уверен, что он простит вас обоих. Лиза, вы не могли бы простить их здесь и сейчас?
   — Не я, Дирк Струан, не я должна их прощать.
   — Полно тебе, мама, — обратилась к ней Тесс. Теперь уже ничего не может случиться, говорила она себе. Теперь, когда мы муж и жена, и он любил меня, и было больно, как тогда, но по-другому. И он был всем доволен — он такой нежный и удивительный. В этот день она навсегда прогнала от себя воспоминания о Нагреке. — Давайте позавтракаем все вместе.
   Лиза вытерла капельки пота с верхней губы.
   — Вам лучше переехать домой. Я пошлю известие твоему отцу.
   — Мы остановимся в Английском Отеле, — сказал Кулум.
   — В этом нет нужды, Кулум, — заметил Струан. — Вы можете занять несколько комнат в нашей резиденции.
   — Спасибо, но мы решили, что так будет лучше всего. Мы думаем, что нам следует немедленно вернуться на Гонконг, увидеться с мистером Броком и просить у него прощения. Пожалуйста, миссис Брок, давайте будем друзьями. Отец рассказал мне о том, что случилось с Гортом. В этом не было его вины.
   — Я думаю, была, парень. И вы не можете уехать вот так сразу. Завтра нам нужно будет отвезти назад гроб.
   — Что? — ошеломленно спросила Тесс.
   — Горт был убит, дорогая, — сказал ей Кулум. — Вчера.
   — Что?
   — Подло убит наемными бандитами! — закричала Лиза.
   — О Боже, нет!
   Струан рассказал ей все. Кроме того, что Горт попытался сделать с Кулумом.
   — Мне ничего не оставалось, как вызвать его, — закончил Струан. — Но мои руки чисты от его крови. Думаю, нам всем лучше поехать на берег.
   Тесс тихо плакала. Кулум обнимал ее за плечи.
   — Полно, любимая, вытри слезы. Мы здесь ни при чем. И отец тоже. — Он вывел ее из каюты. Струан нарушил молчание:
   — Она поженились и счастливы, Лиза. Почему не оставить все, как есть?
   — Будь дело во мне, я бы сказала да. Если то, что говорит Кулум, правда. Но Тайлер так не скажет — вы знаете его так же хорошо, как он знает вас. Я знаю, что вы подстроили все это, Дирк. И он будет это знать. Он убьет вас… или постарается убить, и я думаю, что как раз этого вы и добивались. Тайлер и вы готовы перегрызть друг другу глотки, стоит лишь одному из вас начать. Почему вы не оставили все, как было: три месяца не такой уж большой срок. А теперь… О Господи!
   Струан оторвался от писем, когда Кулум с подавленным видом вошел в его кабинет и опустился на стул.
   — Все хорошо?
   — Да. Доктор сказал, что у меня все чисто.
   — Ты обедал?
   — Нет. Никому из нас что-то не хотелось есть. О Господи… все шло так чудесно. Черт бы побрал Горта и его проклятое безумие.
   — Как миссис Брок?
   — Хорошо, насколько этого можно ожидать, как пишут в газетах. А как себя… хинная корка прибыла?
   — Прибыла. Она теперь чувствует себя прекрасно.
   — О, это замечательно!
   — Да.
   Однако, несмотря на то, что все, казалось, обстоит благополучно, Струана донимало некое неясное, но вместе с тем неотвязное предчувствие. Это не было что-то, что он мог бы выразить словами, просто ощущение подстерегающей его где-то безымянной опасности. Письма не содержали никакого намека на го, что это могло бы быть. Гордон Чен писал, что он еще не потерял надежду раздобыть хинную корку. А Скиннер извещал его, что опубликует новость немедленно и будет ждать его на Гонконге сегодня.
   Но сегодня уже не получится. О Господи, я должен был проявить твердость и сказать Мэй-мэй, что она останется.
   — Завтра я возвращаюсь на Гонконг. Вам двоим лучше всего поехать со мной.
   — Думаю, нам лучше отплыть на «Белой Ведьме» с миссис Брок и Лиллибет. Миссис Брок сегодня утром послала письмо Броку с лоркой. О нас… и о Горте.
   — Не волнуйся, парень. Лиза Брок образумится, и Тайлер тоже не станет вам мешать. Он ведь дал клятву, ты не забыл?
   Кулум несколько секунд пристально смотрел на Тай-Пэна:
   — Ты знал, что я собирался увезти Тесс с собой на «Китайском Облаке»?
   — Ну что тебе сказать, парень. Когда она пропала, я стал надеяться, что ты так и сделал, — осторожно ответил Струан.
   Кулум взял со стола пресс-папье. Оно было тяжелым, из цельного куска белого нефрита.
   — Я был очень глуп.
   — Я так не думаю. Из всего, что ты мог сделать, ты выбрал наилучший вариант. Теперь твое положение стало прочным и определенным.
   — Я был очень глуп, потому что я снова оказался марионеткой.
   — А?
   — Я думаю, это ты подбросил мне мысль о побеге. Я думаю, ты специально подчинил мне Орлова, зная, что я прикажу ему обвенчать нас. Я думаю, ты отослал Тесс и меня, зная, что это приведет Горта в бешенство, заставит его публично оскорбить тебя и даст тебе возможность открыто убить его. Разве не так?
   Струан неподвижно сидел в своем кресле. Его глаза не отрываясь смотрели в глаза Кулума.
   — Даже не знаю, как ответить тебе, Кулум. Я не уверен, хочешь ли ты сам получить ответ. Ты хотел жениться на Тесс как можно скорее, и ты женат — это факт. Горт пытался убить тебя подлейшим способом, какой только можно себе вообразить, — это факт. Он мертв — это факт. Я сожалею, что не испытал удовольствия убить его лично, — это факт, но фактом является и то, что на моих руках нет его крови. Вы — ты и Тесс — живы, потому что он мертв, — это факт. Что бы ни захотел теперь сделать Брок, он дал священную клятву предоставить вам безопасную стоянку и тихую гавань — это факт. И последний факт — теперь ты скоро сможешь сменить меня. Стать Тай-Пэном.
   Кулум положил пресс-папье на стол.
   — Я не готов быть Тай-Пэном.
   — Я знаю. Но скоро ты будешь готов. Через несколько месяцев я уезжаю домой. На следующий год я приведу сюда «Облако Логоса» и рассчитаюсь с By Квоком. Но все остальное будет уже твоей заботой.
   Кулум подумал о том, как он будет Тай-Пэном, как останется один. Но он знал, что теперь это одиночество не будет полным Теперь у него есть Тесс.
   — Думаю, я сумею помириться с Броком. Если ты не станешь пытаться сделать это для меня. Ты подстроил все это? Могу я получить от тебя «да» или «нет»? — Он ждал, отчаянно желая услышать «нет».
   — Да, — медленно произнес Струан. — Я использовал некоторые факты, чтобы получить заранее просчитанный результат.
   — Когда я стану Тай-Пэном, я собираюсь объединить «Струана и Компанию» с «Броком и Сыновьями», — сказал Кулум. — Брок будет первым Тай-Пэном, а я — вторым после него!
   Струан вскочил на ноги:
   — Этот ублюдок никогда не будет Тай-Пэном «Благородного Дома». Он не будет управлять моими кораблями!
   — Это не твои корабли. Они принадлежат Компании. Разве Брок не еще одна пешка, которой можно вертеть, как заблагорассудится, а потом выбросить?
   — Богом клянусь, Кулум, я не понимаю тебя. Вся твоя жизнь теперь в твоих руках, и надо же, ты хочешь сделать то единственное, что погубит ее.
   Кулум вдруг со всей ясностью увидел своего отца — как человека. Увидел его огромный рост, его силу, жесткое обветренное лицо, огненные золотисто-рыжие волосы и пронзительную зелень его глаз. И в этот миг он понял, что всегда будет орудием этого человека. Понял, что никогда не сможет противостоять ему или убедить его в том, что единственная для него возможность выжить как Тай-Пэну заключается в объединении с Броком и ставке на то, что Брок оставит его и Тесс в покое.
   — Я никогда не смогу быть Тай-Пэном «Благородного Дома». Я не такой, как ты, — произнес он со спокойной непреложностью. — Я не хочу быть таким, и никогда не буду.
   Раздался стук в дверь.
   — Да? — проскрежетал Струан. Дверь открыл Ло Чум.
   — Солдацкий масса видеть, мозна?
   — Я буду через минуту. Кулум поднялся.
   — Думаю, я пойду, и…
   — Подожди минуту, Кулум. — Струан повернулся к Ло Чуму: — Видеть сейчас, ясно?
   Ло Чум обиженно фыркнул и открыл дверь пошире. Вошел молодой португальский офицер.
   — Добрый день, сеньор.
   — Пожалуйста, садитесь, капитан Мачадо. Вы знакомы с моим сыном Кулумом?
   Они обменялись рукопожатиями, и офицер сел.
   — Мое начальство поручило мне официально сообщить вам как наиболее влиятельному лицу среди английских подданных результаты нашего расследования убийства сеньора Брока, — начал он.
   — Вы поймали остальных убийц? — прервал его Струан. Офицер улыбнулся и покачал головой:
   — Нет, сеньор. Я сомневаюсь, что это нам вообще когда-нибудь удастся. Мы передали арестованного бандита китайским властям, как и должны были сделать. Они допросили его своими неповторимыми способами. Он признался, что был членом тайного общества. Хун Мун. Если не ошибаюсь, вы зовете их Триадами. Похоже, что несколько дней назад он прибыл сюда с Гонконга. По его словам, в Тай Пинь Шане процветает огромная ложа. — Офицер опять улыбнулся. — Похоже также, что у вас очень много врагов, сеньор Струан. Этот негодяй заявил, что ваш… ваш кровный сын, Гордон Чен, является ее руководителем.
   — Это самая смешная шутка, которую я слышал за последние годы, — сказал Струан с безмятежной улыбкой на лице. Однако про себя он в этот момент очень тщательно взвешивал вероятность того, что это правда. А что если это действительно так, спрашивал он. Не знаю. Но я должен выяснить это как можно скорее, любым путем.
   — Мандаринов эта выдумка тоже позабавила, как они сказали, — продолжал Мачадо. — В любом случае, чертов язычник, к сожалению, скончался прежде, чем они успели вытянуть из него имя настоящего главаря. — Он презрительно добавил: — Убийца заявил, что был послан сюда убить сеньора Брока по приказу руководителя ложи. Разумеется, он назвал имена своих сообщников, но они лишены смысла, как и весь его остальной рассказ. Это было простое ограбление. Все эти проклятые Триады не кто иные, как разбойники с большой дороги. Или, возможно, — подчеркнуто произнес он, — это была месть.
   — А?
   — Видите ли, сеньор, молодой сеньор Брок был — как бы это сказать — не слишком любим в некоторых местах, пользующихся дурной репутацией. Похоже, что он являлся частым гостем некоего дома неподалеку от того места, где его нашли. Неделю назад или чуть больше он зверски надругался над проституткой. Она умерла позавчера. Мы только что получили жалобу на него от мандаринов. Кто знает? Может быть, мандарины решили рассчитаться с ним по-своему, а все остальное служит лишь для отвода глаз. Вы знаете, насколько хитроумны они бывают в таких вещах. Возможно, это и к лучшему, что он умер: его смерть избавляет нас от необходимости предпринимать какие-то меры, которые поставили бы всех в неловкое положение. — Он поднялся. — Мое начальство, разумеется, направит официальное уведомление его превосходительству, поскольку дело касается одного из •ваших соотечественников.
   Струан протянул ему руку:
   — Прошу вас, поблагодарите ваше начальство от моего имени. И я хотел бы знать, нельзя ли каким-нибудь образом замять это дело. Ту его часть, в которой фигурирует проститутка. Мой сын женат на сестре этого человека, и я бы хотел оградить имя Броков от оскорблений. Тайлер Брок — мой старый товарищ.
   — Я понимаю, — произнес офицер с едва уловимой иронией. Он бросил взгляд на Кулума: — Мои поздравления, сеньор.
   — Благодарю вас.
   — Я упомяну о вашем предложении перед моим начальством, сеньор Струан. Я уверен, они оценят деликатность ситуации.
   — Благодарю вас, — сказал Струан, — Если вы поймаете остальных, назначенная мною награда остается в силе.
   Офицер отдал честь и вышел.
   — Спасибо тебе за твое предложение, — сказал Кулум. — Что бы случилось с Гортом, останься он жив?
   — Его бы повесили. Есть добрый английский закон насчет любого убийства.
   — Все выглядело бы так иронично, если бы эта история оказалась правдой.
   — А? О чем ты?
   — Гордон Чен и это тайное общество. Если бы оказалось, что на самом деле вызов Горта не входил в твои планы, потому что ты уже тайком подготовил его убийство.
   — Это ужасное обвинение. Ужасное.
   — Я не обвиняю тебя. Я лишь сказал, что увидел бы в этом иронию. Я знаю, что ты — это ты: любое убийство, которое ты совершаешь, должно быть открытым, в честном поединке один на один. Так должен был бы работать ум Тай-Пэна. Но мой не станет. Никогда не станет. Мне претит загонять людей в ловушки и использовать их. Я — не ты, и никогда не буду таким, как ты. Тебе придется мириться со мной, пока хватит терпения. И если твой «Благородный Дом» погибнет в моих руках — что ж, говоря твоими же словами, это йосс. Твое лицо не пострадает. Ты уйдешь как Тай-Пэн, что бы ни случилось впоследствии. Я никогда не пойму тебя и знаю, что ты никогда не поймешь меня, но и в этом случае мы можем быть друзьями.
   — Конечно, мы друзья, — сказал Струан. — Одна только вещь — пообещай мне, что ты никогда не объединишься с Броком.
   — Когда я стану Тай-Пэном, мне придется поступать так, как я сочту наилучшим. Это уже будет не твое решение. Таков закон, который ты установил, закон, которому я клянусь подчиняться.
   Стали слышны доносившиеся с praia звуки. Где-то вдалеке начали свой перезвон церковные колокола.
   — Ты поужинаешь с нами сегодня? В Клубе?
   — Да.
   Кулум ушел. Струан остался за своим рабочим столом. Как мне зажечь огонь в сердце Кулума, спрашивал он себя.
   Он не мог придумать ответа. Струан послал за своим секретарем и распорядился закончить все дела компании до его возвращения на Гонконг. Затем он покинул кабинет и весь путь до дома Мэй-мэй размышлял о Броке. Кто знает, не ворвется ли он сегодня вечером в Клуб, как это сделал Горт?
   Он остановился на минуту и устремил взгляд в море. «Белая Ведьма» и «Китайское Облако» были прекрасны в лучах полуденного солнца. Он неторопливым взором окинул Макао и увидел собор. Почему этот дьявол-епископ отказался от справедливой платы за кору? Будь прежде сам справедлив, Дирк. Он не дьявол. Да, но он перехитрил тебя. Теперь ты до конца своей жизни будешь помнить его — и станешь оказывать всяческие услуги Церкви. И дьяволам-католикам. Хотя дьяволы ли они? Ну, признайся себе.
   Нет.
   Единственным дьяволом, которого ты знал, был Горт, а Горт мертв — с ним покончено. Слава Богу!
   Да. Горт мертв. Но не забыт.

КНИГА ШЕСТАЯ

Глава 1

   На рассвете «Китайское Облако» покинул гавань. Море было спокойным, дул устойчивый восточный ветер. Но через два часа бриз посвежел, и Струан оставил Мэй-мэй в главной каюте и поднялся на палубу.
   Орлов смотрел на небо. Оно было чистым до самого горизонта, но там, вдалеке, собирались кучевые облака.
   — Ничего страшного, — определил он.
   — Там тоже все в порядке, — добавил Струан, кивнув в сторону моря. Он прошел вдоль палубы, затем вспрыгнул на ванты фок-мачты и начал быстро карабкаться наверх, радостно борясь с ветром, который налетал упругими порывами, норовя сбросить его вниз. Он не останавливался, пока не достиг самой вершины, где закрепился на фалах второго брамселя.
   Оттуда он исследовал море и небо, тщательно выискивая притаившийся где-нибудь шквал или шторм, подводный риф или не обозначенную на карте мель. Но до самого горизонта взгляд его не обнаружил никаких признаков опасности.
   Какое-то время он позволил себе просто наслаждаться скоростью, ветром, бесконечностью моря и неба, благословляя йосс за то, что он жив, и за Мэй-мэй. Она чувствовала себя гораздо лучше. Конечно, она была еще слаба, но заметно окрепла в сравнении со вчерашним днем.
   Он осмотрел весь такелаж, какой смог достать взглядом, проверяя, нет ли обрывов и протертых мест, затем спустился вниз и вернулся на квартердек. Через час ветер еще больше посвежел, клипер накренился сильнее, и брызги стали залетать на нижние паруса.
   — Не хотел бы я провести сегодняшнюю ночь в море, — обеспокоенно произнес Орлов.
   — Да. Ты, значит, тоже это чувствуешь?
   — Я ничего не чувствую, кроме того, что буду рад провести сегодняшнюю ночь в гавани. — Орлов сплюнул на ветер и передвинул во рту кусок жевательного табака. — Море спокойное, ветер устойчивый, небо чистое — и все же где-то заваривается дьяволова каша.
   — Так всегда бывает в этих водах.
   — С твоего позволения, мы возьмем рифы, и я поставлю лотового, пусть делает промеры. Может статься, где-то там нас поджидает мель или вонючая скала, которая вспорет нам брюхо. — Орлов передернулся и плотнее закутался в свою морскую куртку, хотя день был теплый и на ветру не знобило.
   — Хорошо.
   Лотовой заторопился на нос и стал выкликать результаты своих промеров. А команда бросилась на реи, и громада парусов, увлекавшая вперед «Китайское Облако», съежилась.
   К концу дня корабль благополучно вошел в устье западного пролива. Гонконг находился по левому борту, материк — по правому. Плаванье прошло спокойно, без всяких неожиданностей.
   — Возможно, мы просто стареем, — заметил Струан с коротким смешком.
   — Чем старше становится человек, тем сильнее хочет море увлечь его в свои глубины, — сказал Орлов, без злобы глядя на океан за кормой. — Если бы не мой раскрасавец-корабль, я бы сегодня же списался на берег.
   Струан подошел к штурвалу.
   — Я сменю вас ненадолго, рулевой. Идите на нос.
   — Слушаюсь, сэр-р. — Моряк оставил их на полуюте одних.
   — Почему? — спросил Струан Орлова.
   — Я чувствую, что море следит за мной. Оно всегда следит за моряком, испытывает его. Но наступает время, когда оно начинает смотреть по-другому — ревниво, да, ревниво, как женщина. И становится таким же опасным, как она. — Орлов выплюнул жвачку через борт и ополоснул рот холодным чаем из парусиновой сумки рядом с нактоузом. — Я раньше никогда не выступал в роли священника и никого не женил. Признаюсь, это было до смерти странно, Зеленые Глаза, — видеть перед собой эту парочку, такую юную, нетерпеливую, уверенную в себе. И слушать этого петушка — твое, Тай-Пэн, эхо — расфуфырившегося, что твой павлин: «Клянусь Богом, Орлов, вы нас обвенчаете, клянусь Богом. Я — хозяин „Китайского Облака“, клянусь Богом. Вам известен закон Тай-Пэна, клянусь Богом». А я что — рву и мечу и упираюсь изо всех сил, чтобы дать ему лицо, хотя с самого начала знаю, что все ниточки опять в руках у старого кукольника по имени Зеленые Глаза. — Орлов весело хмыкнул и посмотрел снизу вверх на Струана. — Но я сыграл свою роль очень хорошо и позволил ему командовать мной — раз уж ты пожелал, чтобы мной командовали. Это был все равно что… ну… все равно что мой свадебный подарок парню. Он рассказал тебе о нашей сделке?