Страница:
благоволю и не скрываю этого. Вы действительно несколько раз были в моей
машине... Значит, за этим стоит подозрение о романе. Вот вам видимость
правды для грязного, циничного интригана, вот этим он и питается. Вот эта
видимость правды и служит системой подтверждений виновности, которую
опровергнуть очень трудно. А судом в интриге является часто общественное
мнение, то есть мнение тех, для кого интрига выстроена. И этот суд очень
субъективен и может натворить много зла. Он без приговора о смертной казни
может убить человека, он может сделать человека отверженным людьми, которых
он любит, и сделать его жизнь менее свободной, чем в тюрьме. Интрига по
своей сути -- самое безнравственное явление в обществе, потому что истинный
виновник этого зла часто неуловим, а он, как в цепной рекции, размножает
свое зло и прячется за него. Вот и получается, что в интриге принцип
презумпции невиновности защищает преступника...
В это время зазвонил телефон, прокурор поднял трубку, и Инга убитая и
растерянная вышла из кабинета. Она была так подавлена, что даже не
задумалась над тем, что Геннадий не позвонил, как обычно в первой половине
дня.
Наступил день приезда Геннадия, и Инга продумала, о том, как она
расскажет ему о случившемся, считая, что ничего не должна скрывать от своего
будущего жениха. В этот день она пришла на работу, надев самое лучшее платье
из своего небогатого гардероба, красиво уложила волосы и даже чутьчуть
подвела глаза синим карандашом, а губы коричневым. Она придвинула телефон,
зная что он в любой момент может позвонить. Прокурора сегодня не должно было
быть весь день, поэтому никто не мог помешать ей откликнуться на звонок
немедленно. Но день прошел, а звонка не последовало. Не последовало его и
еще через несколько дней. Она могла позвонить в секретариат областной
прокуратуры к знакомым девушкам, но не хотела перед ними предварительно
обнажать свои отношения с героем мечтаний некоторых из них. Геннадий так
стремительно поселился в ее душе, что ей казалось, что она его знает всю
жизнь. Но сейчас она констатировала, что встречались они так мало, что не
было случая записать его домашний телефон. На следующий день, накопив
несколько необходимых дел, которые нужно было отнести в областную
прокуратуру, Инга пошла туда с надеждой что-то узнать о Геннадии. Едва войдя
в холл, она столкнулась с ним, но он сделал вид, что не видит ее. -- Гена,
-- сказал она, охваченная дрожью в теле, -- Гена, когда ты приехал? -- Я
приехал несколько дней назад. А сейчас я очень занят, -- сказал он
официальным тоном и, даже не протянув ей руки, повернулся и пошел в
направлении к кабинету. Инга, забыв про бумаги, которые собиралась сдать в
канцелярию, быстро вышла на улицу. Хотелось либо самой исчезнуть, либо чтоб
все вокруг исчезло. Она не знала, куда идет, направляясь к бульвару. В это
время ее кто-то окликнул. Она повернулась и увидела Льва Евгеньевича
Краснова, который (по завершении первого курса не преподавал у них), но
после реферата относился к ней доброжелательно, заинтересованно, всегда о
чем-то спрашивал, когда они пересекались на университетских дорожках в дни
занятий. -- Инга, сказал он, -- что случилось? У тебя подавленный вид. --
Да, нет, ничего. -- Знаешь, что я тебе скажу, переведиська ты в Московский
университет. Тебе нужно быть среди молодежи. Ведь ты и учишься и работаешь в
основном среди людей немолодых, семейных. Взрослой жизнью ты еще пожить
успеешь... И еще: у тебя талант исследователя. Тебе нужно учиться
понастоящему. Тебе нужно кончить дневное отделение, сидеть в библиотеках,
посещать научные кружки и готовиться в аспирантуру. Пойдемка вот сюда. -- Он
предложил ей пройти к бульвару, где они сели на скамейку. Достав бумаги из
портфеля, Краснов сказал: -- Садись и напиши туда письмо. Инга чувствовала
себя почти в невменяемом состоянии. Разбитая страданием от встречи с
Геннадием, с одной стороны, и цепляющаяся за столь неожиданную в этот момент
и необходимую поддержку со стороны Краснова -- с другой, вместе с тем она
слабо соображала, о чем по существу говорит с ней преподаватель. Поэтому она
машинально выполняла то, что он говорил, и написала под его диктовку текст
письмазаявления на имя ректора Московского университета. Лев Евгеньевич взял
у нее письмо и сказал, что он приложит к нему ходатайство от факультета, от
него лично и сам отправит.
Инга знала, что комиссия по делу Прокопенко продолжает работать, но
Сергей Михайлович ничего ей не рассказывал, и иногда ей становилось страшно
от того, что ей предложат уволиться уже Из-за того, что с ее именем связан
скандал. "Как тогда смотреть в глаза родителям, всем окружающим... Только бы
уехать отсюда", -- думала она, и все ее мечты устремились к одному: ожиданию
ответа из Московского университета. Она особенно тщательно готовилась к
летней сессии за третий курс и сдала все экзамены на отлично, дабы не стыдно
было представить результаты своей учебы в Москве, когда ее туда вызовут...
Стоял солнечный прекрасный день начала лета, когда Инга после сессии
ощущала внутреннюю опустошенность от абсолютной неясности перспектив. Она
сидела одна в прокуратуре и приводила в порядок канцелярские бумаги, которые
были немного запущены Из-за экзаменов. Невысокий брюнет, лет сорока пяти
неожиданно появился в приемной и спросил, когда должен прийти Сергей
Михайлович.
-- Примерно через полчаса, -- сказала Инга. -- Можете подождать здесь,
-- она указала на стул у окна напротив ее стола. Незнакомец сел и, глядя в
упор на Ингу сказал: -- Значит, вы и есть та самая "роковая женщина",
которая соблазнила беззащитного от чар прокурора? Инга оцепенела. Незнакомец
рассмеялся. -- Не пугайтесь, -- сказал он, -- я председатель комиссии из
Киева, которая работала по анонимному письму. Меня зовут Григорий Семенович.
Я позволил себе так сказать, потому что нам уже предельно ясно, что это
грязная клевета. Мы не только изучали все документы, но беседовали со всеми
сотрудниками суда, прокуратуры, милиции, даже с райкомом комсомола. Мы
теперь знаем о вас все... -- Он снова засмеялся. -- Между прочим, я совсем
одичал здесь. Можно вас попросить составить мне компанию в кино. Здесь
недалеко в летнем кинотеатре идет фильм "Римские каникулы". Инга на
мгновенье растерялась: "Что это? Проверка, дружеский жест и он ничего не
имеет в виду, кроме того, что сказал, -- просто нежелание быть одному в
чужом городе? Как быть?"... -- Хорошо, -- сказала она, доверившись интуиции,
-- с удовольствием. Я тоже хотела посмотреть этот фильм. Там же играет та же
актриса, что в "Войне и мире". Фильм с изумительной Одри Хепберн очаровывал
с первого кадра. Но просмотр отравляла впереди сидящая пара (высокий мужчина
и женщина с высокой прической), которые на протяжении всего времени
предавались любовным утехам (целовались, обнимались), непрерывно меняя
позиции. Инга испытывая напряжение в компании "ревизора" из Киева, боялась
лишний раз шевельнуться, поэтому половину кадров фильма почти не видела.
Когда фильм кончился, Григорий Семенович, которй был ближе к проходу, по
инерции пошел следом за устремившейся к выходу публикой, а Инга чуть
задержалась, движимая жгучим любопытством разглядеть эту пару. Оба они были
крупные, высокие, лет сорока пяти. Женщина, почувствовав внимание к себе,
повернула голову, и Инга была потрясена ее красотой: нежная матовая кожа,
огромные жгучие глаза, отороченные длинными ресницами, пухлые яркие губы,
темнокаштановые волосы, уложенные в высокую башню, от которой на виски
спускались небольшие колечки. Инга не могла оторвать от нее взгляда, и
женщина, очевидно, догадавшись о причине любопытства к ней незнакомой
девушки, одарила ее взглядом полным вызова и гордости. Инге показалось, что
какая-то невидимая мгновенная связь, какие-то отношения возникли между ними,
в силу чего они узнают другу друга всегда, если парадоксы жизни их где-либо
пересекут. Женщина отвернулась и пошла следом за своим спутником, а Инга
направилась к поджидавшему ее у выхода Григорию Семеновичу. Он предложил
пройтись пешком к ее дому, поскольку кинотеатр был недалеко. По дороге он
рассказывал ей много разных историй из жизни работников правоохранительных
органов, о Киеве, спрашивал Ингу о ее жизни, увлечениях, друзьях. Когда они
подошли к воротам, он протянув ей руку и сказал: -- Инга, если б все были
такие, как вы, не рождались бы такие Прокопенко. Большое спасибо, что вы
составили мне компанию. Я очень рад, что сходил в кино. Дома суета заедает и
времени не остается. Я вам желаю всяческих успехов, вы их достойны. -- Он
дружелюбно пожал Инге руку и ушел.
Солнце попрежнему палило и в августе, но уже чувствовался конец лета.
Все напоминало о скором начале учебного года. Никаких особых перспектив ни в
чем не светило. Киевская комиссия, хоть и расставила все точки на "i" в
скандале с Прокопенко, но все же Инге казалось, что все вокруг на нее
смотрят косо.
Никто ни разу не подтверждал прежних намеков о том, что ее ждет
перспектива перейти на оперативную работу. Она объясняла это скандалом,
связанным с анонимкой Прокопенко. "На юридической работе, если раз
споткнешься, твоя карьера кончена", -- вспомнила она не раз слышанные слова
и с горечью заключала: я еще не начала юридической работы, а уже в глазах
многих споткнулась"... Не получив никакого ответа из Московского
университета, Инга чувствовала неловкость перед Красновым, и ее мучала мысль
о том, что ей будет неудобно сказать ему об этом, когда начнутся занятия в
университете.
Раньше она всегда любила ходить в областную прокуратуру. Расположенное
на Пушкинской улице, почти у самого бульвара, это здание вызывало у нее
трепетное чувство и гордость тем, что она хоть слабой тоненькой нитью, но
все же связана с этой самой высокой в области, по ее представлению,
правоохранительной службой. Кроме девчоноксекретарей и референтов, с
которыми она любила встречаться, там была еще одна пожилая дама, из
помощников областного прокурора, которая Ингу обожала, всегда с ней
разговаривала, восхищалась ее трудолюбием, устремленностью к знаниям
юридической профессии. Однако после того, как от нее отвернулся Геннадий,
ходить в областную прокуратуру стало пыткой. Сергей Михайлович решил
использовать часть своего отпуска и предложил Инге тоже уйти в это же время
(если у нее нет специальных планов), поскольку ему было удобнее, чтоб
секретарь была на работе, когда он в прокуратуре. Она согласилась, так как
специальных планов у нее никаких не было, а на отпускные собиралась купить
себе что-то из одежды к осеннему сезону.
Первая неделя отпуска подходила к концу. Единственное что Инге удалось,
-- это выспаться. Когда Мира уходила утром на работу, она перекладывала свою
постель на диван и, блаженно растянувшись, засыпала до полудня. В один из
дней она с утра поехала в Пассаж, чтоб присмотреть что-нибудь из одежды.
Ничего подходящего там не найдя, она вышла на Дерибасовскую и подошла к
лотку, где разговорчивая полная дама продавала мороженое в вафельных
стаканчиках. Инга уже доставала из сумочки деньги, как кто-то прикоснулся к
ее плечу. Она повернулась и, к своему удивлению, увидела Бориса. Инге он
показался возмужавшим, более привлекательным.
-- Какими судьбами, Боря? Ты что ли не поехал в Новосибирск. Ведь я
тебя не видела давно. -- Ну что ты, Инга! Еще как поехал... и неплохо там
обосновался.
-- Так что тебя заставило вернуться? -- Я не вернулся, а отпросился на
неделю, так как мама попала в больницу с аппендицитом. Папа в плаванье. Вот
и прилетел. В Сибири знаешь какие люди замечательные, сразу без лишних слов
отпустили. -- А как мама себя чувствует? -- Ну вроде бы все нормально.
Операция прошла благополучно. Мама уже дома. А что мы тут стоим? Ты ведь
хотела мороженое? Так пойдем в кафе. -- Ну и как тебе в Сибири? -- спросила
Инга, когда они сели за столик. -- Знаешь, просто здорово. Люди там
замечательные. Мне дали отдельную комнату в общежитии. Я -- независимый
самостоятельный человек. Зарплата обычная инженерная пока, но перспективы
головокружительные. Ты даже не представляешь, как там здорово! Там совсем
другой масштаб жизни. Там будущее. Инга слушала Бориса и проникалась к нему
все большей симпатией. -- Ты знаешь, -- говорил он с какимито новыми нотками
романтизма в голосе, -- мне кажется, я нашел свою Землю Санникова. Ты,
наверное, читала, что Землей Санникова считался остров в Северном Ледовитом
океане, который видели некоторые исследователи к северу от Новосибирских
островов. Впервые о нем сообщил Яков Санников в тысяча восемьсот
одиннадцатом году, русский промышленник, который занимался изучением
Новосибирских островов. Однако, несмотря на усиленные поиски, в первой
половине нашего века было окончательно установлено, что Земли Санникова не
существует. Но я, -- засмеялся Борис, -- я ее нашел... -- Он остановился,
посмотрев куда-то вдаль. Потом, накрыв своей ладонью пальцы Инги, сказал
тихо, проникновенно:
-- Поехали со мной, Инга, на Землю Санникова. Инга растерялась, но
посмотрела на Бориса с благодарностью за верность. Он уловил, что-то новое
по отношению к нему в ее взгляде и сказал: -- Инга, лишь там я понял, как я
люблю тебя. Я ложился и вставал с одной мыслью о тебе. Давай завтра же
поженимся и полетим вместе на Землю Санникова.
Они поднялись на второй этаж, Борис своим ключом отворил дверь и, взяв
Ингу за руку, повел в комнату, где с порога была видна кровать из другой
смежной комнаты. Девушку охватило волнение. Она много слышала о матери
Бориса разного, но все признавали, что она очень красива, элегантна, а по
отношению к сыну требовательна и строга. -- Мамочка, мама! -- сказал Борис,
окликнув женщину, лежавшую на кровати спиной к двери.
Мама Бориса повернулась, и Инга чуть не упала в обморок. Она узнала в
ней ту женщину, которая мешала ей смотреть "Римские каникулы".
-- Мамочка, вот моя жена Инга. Мать в онемении переводила взгляд то на
Ингу, то на сына, словно не соображая, что происходит. Борис поцеловал мать
и слегка подтолкнул Ингу сделать то же самое. Когда Инга наклонилась к
постели и взглянула в лицо новоиспеченной свекрови, та одарила ее точно
таким же, как в кинотеатре, взглядом полным вызова и гордости.
Инга шла с сестрой с полными сумками и, подойдя к воротам, увидела
Геннадия с большим букетом цветов. -- Здравствуй, Инга, -- сказал Геннадий.
-- Здравствуй, -- ответила Инга удивленно. -- Мира, это ко мне из
прокуратуры, -- обратилась она к сестре. -- Иди домой, я тебя догоню.
-- Инга, -- сказал Геннадий, как только они остались одни и настолько
волнуясь, что забыл вручить предназначенные ей цветы, -- я узнал, что ты в
отпуске, вот и решился к тебе домой прямо. Инга, я был, как в шоке, когда
узнал о том, что про тебя было написано в анонимке... Прости меня. Я
поступил предательски, но поверь, ведь по существу мы так мало с тобой
встречались. Правда, я так влюбился в тебя, что меня ничего не интересовало,
мне казалось, что я знаю тебя всю жизнь. А тут эти слухи... Они меня вывели
из равновесия. Я поступил подло. Но прости. Я все сделаю, чтоб ты меня
простила. Мои родители тебя ждут сегодня... Инга спокойно, без эмоций
выслушала Геннадия и так же без эмоций сказала: -- Дорогой Геночка. Спасибо.
Я не думаю, что буду интересна твоим родителям, ведь я вышла замуж...
К одиннадцати часам Инга была в прокуратуре. Там никого не было, кроме
замещавшей ее молодой девушки, которая тоже мечтала устроиться в прокуратуру
для поступления на юридический. Сейчас Инга ничего ей не сказала о своем
предстоящем увольнении, решив сначала известить обо всем Сергея Михайловича.
Она хотела позвонить ему домой, поскольку он был в отпуске. Но как только
стала набирать его телефон, он сам неожиданно пришел в прокуратуру.
-- Видите, никак не дадут отдохнуть. Только собрался на рыбалку, а меня
вызвали срочно в областную прокуратуру, -- сказал он прямо с порога,
демонстрируя прекрасное настроение. -- Вот, берите пример: она в отпуске, а
про работу не забывает, -- обратился он с улыбкой к девушке, которая
замещала Ингу, и тут же добавил: -- Инга зайдите, пожалуйста, ко мне в
кабинет.
Она вошла и села по приглашению прокурора за его стол напротив него.
-- Инга, хорошо, что вы забежали, -- сказал Сергей Михайлович игриво.
-- Вы, наверное, чувствовали, что и я приду сегодня с новостью, которая вас
обрадует и украсит хорошим настроением остаток вашего отпуска. Итак, я хочу
вас поздравить. Я получил согласие о выделении нам еще одной ставки
помощника прокурора для вас. Вообще-то вы должны быть благодарны
Прокопенко. Знаете, кто-то из известных сказал, что его враги всегда ему
помогали. Вот и вам Прокопенко помог. Он наделал шуму, и теперь вас все
узнали, и, я думаю, вас ждет блестящая карьера в органах прокуратуры. Так
что готовьтесь!..
Инга опустила голову, мгновенье сидела молча, соображая, с чего начать
свой рассказ о радикальном повороте в ее жизни. Затем, устремив к Сергею
Михайловичу свой взгляд, сказала ровным спокойным голосом.
-- Дорогой Сергей Михайлович, я вышла замуж и улетаю буквально через
несколько дней...
-- Куда же вы улетаете, Инга? -- спросил подавленно Сергей Михайлович
после продолжительной паузы.
-- Я улетаю... -- Инга в задумчивости помолчала мгновенье, -- и тихо
произнесла со слезами в глазах, -- я улетаю... -- она снова остановилась,
проглотив ком в горле, и завершила, глядя кудато вдаль, -- я улетаю на Землю
Санникова.
Инга, -- сказал Александр Дмитриевич, слегка подтолкнув жену локтем. --
Я не хотел тебя тревожить, но самолет уже начал снижение и тебе нужно
пристегнуться.
-- А?.. Что?.. -- спросила она, встрепенувшись, не соображая, кто с ней
говорит и что происходит.
-- А то, что через несколько минут мы будем на американской земле...
-- Как быстро пролетело время... Ведь мы же только, только взлетели...
Неужели приземляемся?..
машине... Значит, за этим стоит подозрение о романе. Вот вам видимость
правды для грязного, циничного интригана, вот этим он и питается. Вот эта
видимость правды и служит системой подтверждений виновности, которую
опровергнуть очень трудно. А судом в интриге является часто общественное
мнение, то есть мнение тех, для кого интрига выстроена. И этот суд очень
субъективен и может натворить много зла. Он без приговора о смертной казни
может убить человека, он может сделать человека отверженным людьми, которых
он любит, и сделать его жизнь менее свободной, чем в тюрьме. Интрига по
своей сути -- самое безнравственное явление в обществе, потому что истинный
виновник этого зла часто неуловим, а он, как в цепной рекции, размножает
свое зло и прячется за него. Вот и получается, что в интриге принцип
презумпции невиновности защищает преступника...
В это время зазвонил телефон, прокурор поднял трубку, и Инга убитая и
растерянная вышла из кабинета. Она была так подавлена, что даже не
задумалась над тем, что Геннадий не позвонил, как обычно в первой половине
дня.
Наступил день приезда Геннадия, и Инга продумала, о том, как она
расскажет ему о случившемся, считая, что ничего не должна скрывать от своего
будущего жениха. В этот день она пришла на работу, надев самое лучшее платье
из своего небогатого гардероба, красиво уложила волосы и даже чутьчуть
подвела глаза синим карандашом, а губы коричневым. Она придвинула телефон,
зная что он в любой момент может позвонить. Прокурора сегодня не должно было
быть весь день, поэтому никто не мог помешать ей откликнуться на звонок
немедленно. Но день прошел, а звонка не последовало. Не последовало его и
еще через несколько дней. Она могла позвонить в секретариат областной
прокуратуры к знакомым девушкам, но не хотела перед ними предварительно
обнажать свои отношения с героем мечтаний некоторых из них. Геннадий так
стремительно поселился в ее душе, что ей казалось, что она его знает всю
жизнь. Но сейчас она констатировала, что встречались они так мало, что не
было случая записать его домашний телефон. На следующий день, накопив
несколько необходимых дел, которые нужно было отнести в областную
прокуратуру, Инга пошла туда с надеждой что-то узнать о Геннадии. Едва войдя
в холл, она столкнулась с ним, но он сделал вид, что не видит ее. -- Гена,
-- сказал она, охваченная дрожью в теле, -- Гена, когда ты приехал? -- Я
приехал несколько дней назад. А сейчас я очень занят, -- сказал он
официальным тоном и, даже не протянув ей руки, повернулся и пошел в
направлении к кабинету. Инга, забыв про бумаги, которые собиралась сдать в
канцелярию, быстро вышла на улицу. Хотелось либо самой исчезнуть, либо чтоб
все вокруг исчезло. Она не знала, куда идет, направляясь к бульвару. В это
время ее кто-то окликнул. Она повернулась и увидела Льва Евгеньевича
Краснова, который (по завершении первого курса не преподавал у них), но
после реферата относился к ней доброжелательно, заинтересованно, всегда о
чем-то спрашивал, когда они пересекались на университетских дорожках в дни
занятий. -- Инга, сказал он, -- что случилось? У тебя подавленный вид. --
Да, нет, ничего. -- Знаешь, что я тебе скажу, переведиська ты в Московский
университет. Тебе нужно быть среди молодежи. Ведь ты и учишься и работаешь в
основном среди людей немолодых, семейных. Взрослой жизнью ты еще пожить
успеешь... И еще: у тебя талант исследователя. Тебе нужно учиться
понастоящему. Тебе нужно кончить дневное отделение, сидеть в библиотеках,
посещать научные кружки и готовиться в аспирантуру. Пойдемка вот сюда. -- Он
предложил ей пройти к бульвару, где они сели на скамейку. Достав бумаги из
портфеля, Краснов сказал: -- Садись и напиши туда письмо. Инга чувствовала
себя почти в невменяемом состоянии. Разбитая страданием от встречи с
Геннадием, с одной стороны, и цепляющаяся за столь неожиданную в этот момент
и необходимую поддержку со стороны Краснова -- с другой, вместе с тем она
слабо соображала, о чем по существу говорит с ней преподаватель. Поэтому она
машинально выполняла то, что он говорил, и написала под его диктовку текст
письмазаявления на имя ректора Московского университета. Лев Евгеньевич взял
у нее письмо и сказал, что он приложит к нему ходатайство от факультета, от
него лично и сам отправит.
Инга знала, что комиссия по делу Прокопенко продолжает работать, но
Сергей Михайлович ничего ей не рассказывал, и иногда ей становилось страшно
от того, что ей предложат уволиться уже Из-за того, что с ее именем связан
скандал. "Как тогда смотреть в глаза родителям, всем окружающим... Только бы
уехать отсюда", -- думала она, и все ее мечты устремились к одному: ожиданию
ответа из Московского университета. Она особенно тщательно готовилась к
летней сессии за третий курс и сдала все экзамены на отлично, дабы не стыдно
было представить результаты своей учебы в Москве, когда ее туда вызовут...
Стоял солнечный прекрасный день начала лета, когда Инга после сессии
ощущала внутреннюю опустошенность от абсолютной неясности перспектив. Она
сидела одна в прокуратуре и приводила в порядок канцелярские бумаги, которые
были немного запущены Из-за экзаменов. Невысокий брюнет, лет сорока пяти
неожиданно появился в приемной и спросил, когда должен прийти Сергей
Михайлович.
-- Примерно через полчаса, -- сказала Инга. -- Можете подождать здесь,
-- она указала на стул у окна напротив ее стола. Незнакомец сел и, глядя в
упор на Ингу сказал: -- Значит, вы и есть та самая "роковая женщина",
которая соблазнила беззащитного от чар прокурора? Инга оцепенела. Незнакомец
рассмеялся. -- Не пугайтесь, -- сказал он, -- я председатель комиссии из
Киева, которая работала по анонимному письму. Меня зовут Григорий Семенович.
Я позволил себе так сказать, потому что нам уже предельно ясно, что это
грязная клевета. Мы не только изучали все документы, но беседовали со всеми
сотрудниками суда, прокуратуры, милиции, даже с райкомом комсомола. Мы
теперь знаем о вас все... -- Он снова засмеялся. -- Между прочим, я совсем
одичал здесь. Можно вас попросить составить мне компанию в кино. Здесь
недалеко в летнем кинотеатре идет фильм "Римские каникулы". Инга на
мгновенье растерялась: "Что это? Проверка, дружеский жест и он ничего не
имеет в виду, кроме того, что сказал, -- просто нежелание быть одному в
чужом городе? Как быть?"... -- Хорошо, -- сказала она, доверившись интуиции,
-- с удовольствием. Я тоже хотела посмотреть этот фильм. Там же играет та же
актриса, что в "Войне и мире". Фильм с изумительной Одри Хепберн очаровывал
с первого кадра. Но просмотр отравляла впереди сидящая пара (высокий мужчина
и женщина с высокой прической), которые на протяжении всего времени
предавались любовным утехам (целовались, обнимались), непрерывно меняя
позиции. Инга испытывая напряжение в компании "ревизора" из Киева, боялась
лишний раз шевельнуться, поэтому половину кадров фильма почти не видела.
Когда фильм кончился, Григорий Семенович, которй был ближе к проходу, по
инерции пошел следом за устремившейся к выходу публикой, а Инга чуть
задержалась, движимая жгучим любопытством разглядеть эту пару. Оба они были
крупные, высокие, лет сорока пяти. Женщина, почувствовав внимание к себе,
повернула голову, и Инга была потрясена ее красотой: нежная матовая кожа,
огромные жгучие глаза, отороченные длинными ресницами, пухлые яркие губы,
темнокаштановые волосы, уложенные в высокую башню, от которой на виски
спускались небольшие колечки. Инга не могла оторвать от нее взгляда, и
женщина, очевидно, догадавшись о причине любопытства к ней незнакомой
девушки, одарила ее взглядом полным вызова и гордости. Инге показалось, что
какая-то невидимая мгновенная связь, какие-то отношения возникли между ними,
в силу чего они узнают другу друга всегда, если парадоксы жизни их где-либо
пересекут. Женщина отвернулась и пошла следом за своим спутником, а Инга
направилась к поджидавшему ее у выхода Григорию Семеновичу. Он предложил
пройтись пешком к ее дому, поскольку кинотеатр был недалеко. По дороге он
рассказывал ей много разных историй из жизни работников правоохранительных
органов, о Киеве, спрашивал Ингу о ее жизни, увлечениях, друзьях. Когда они
подошли к воротам, он протянув ей руку и сказал: -- Инга, если б все были
такие, как вы, не рождались бы такие Прокопенко. Большое спасибо, что вы
составили мне компанию. Я очень рад, что сходил в кино. Дома суета заедает и
времени не остается. Я вам желаю всяческих успехов, вы их достойны. -- Он
дружелюбно пожал Инге руку и ушел.
Солнце попрежнему палило и в августе, но уже чувствовался конец лета.
Все напоминало о скором начале учебного года. Никаких особых перспектив ни в
чем не светило. Киевская комиссия, хоть и расставила все точки на "i" в
скандале с Прокопенко, но все же Инге казалось, что все вокруг на нее
смотрят косо.
Никто ни разу не подтверждал прежних намеков о том, что ее ждет
перспектива перейти на оперативную работу. Она объясняла это скандалом,
связанным с анонимкой Прокопенко. "На юридической работе, если раз
споткнешься, твоя карьера кончена", -- вспомнила она не раз слышанные слова
и с горечью заключала: я еще не начала юридической работы, а уже в глазах
многих споткнулась"... Не получив никакого ответа из Московского
университета, Инга чувствовала неловкость перед Красновым, и ее мучала мысль
о том, что ей будет неудобно сказать ему об этом, когда начнутся занятия в
университете.
Раньше она всегда любила ходить в областную прокуратуру. Расположенное
на Пушкинской улице, почти у самого бульвара, это здание вызывало у нее
трепетное чувство и гордость тем, что она хоть слабой тоненькой нитью, но
все же связана с этой самой высокой в области, по ее представлению,
правоохранительной службой. Кроме девчоноксекретарей и референтов, с
которыми она любила встречаться, там была еще одна пожилая дама, из
помощников областного прокурора, которая Ингу обожала, всегда с ней
разговаривала, восхищалась ее трудолюбием, устремленностью к знаниям
юридической профессии. Однако после того, как от нее отвернулся Геннадий,
ходить в областную прокуратуру стало пыткой. Сергей Михайлович решил
использовать часть своего отпуска и предложил Инге тоже уйти в это же время
(если у нее нет специальных планов), поскольку ему было удобнее, чтоб
секретарь была на работе, когда он в прокуратуре. Она согласилась, так как
специальных планов у нее никаких не было, а на отпускные собиралась купить
себе что-то из одежды к осеннему сезону.
Первая неделя отпуска подходила к концу. Единственное что Инге удалось,
-- это выспаться. Когда Мира уходила утром на работу, она перекладывала свою
постель на диван и, блаженно растянувшись, засыпала до полудня. В один из
дней она с утра поехала в Пассаж, чтоб присмотреть что-нибудь из одежды.
Ничего подходящего там не найдя, она вышла на Дерибасовскую и подошла к
лотку, где разговорчивая полная дама продавала мороженое в вафельных
стаканчиках. Инга уже доставала из сумочки деньги, как кто-то прикоснулся к
ее плечу. Она повернулась и, к своему удивлению, увидела Бориса. Инге он
показался возмужавшим, более привлекательным.
-- Какими судьбами, Боря? Ты что ли не поехал в Новосибирск. Ведь я
тебя не видела давно. -- Ну что ты, Инга! Еще как поехал... и неплохо там
обосновался.
-- Так что тебя заставило вернуться? -- Я не вернулся, а отпросился на
неделю, так как мама попала в больницу с аппендицитом. Папа в плаванье. Вот
и прилетел. В Сибири знаешь какие люди замечательные, сразу без лишних слов
отпустили. -- А как мама себя чувствует? -- Ну вроде бы все нормально.
Операция прошла благополучно. Мама уже дома. А что мы тут стоим? Ты ведь
хотела мороженое? Так пойдем в кафе. -- Ну и как тебе в Сибири? -- спросила
Инга, когда они сели за столик. -- Знаешь, просто здорово. Люди там
замечательные. Мне дали отдельную комнату в общежитии. Я -- независимый
самостоятельный человек. Зарплата обычная инженерная пока, но перспективы
головокружительные. Ты даже не представляешь, как там здорово! Там совсем
другой масштаб жизни. Там будущее. Инга слушала Бориса и проникалась к нему
все большей симпатией. -- Ты знаешь, -- говорил он с какимито новыми нотками
романтизма в голосе, -- мне кажется, я нашел свою Землю Санникова. Ты,
наверное, читала, что Землей Санникова считался остров в Северном Ледовитом
океане, который видели некоторые исследователи к северу от Новосибирских
островов. Впервые о нем сообщил Яков Санников в тысяча восемьсот
одиннадцатом году, русский промышленник, который занимался изучением
Новосибирских островов. Однако, несмотря на усиленные поиски, в первой
половине нашего века было окончательно установлено, что Земли Санникова не
существует. Но я, -- засмеялся Борис, -- я ее нашел... -- Он остановился,
посмотрев куда-то вдаль. Потом, накрыв своей ладонью пальцы Инги, сказал
тихо, проникновенно:
-- Поехали со мной, Инга, на Землю Санникова. Инга растерялась, но
посмотрела на Бориса с благодарностью за верность. Он уловил, что-то новое
по отношению к нему в ее взгляде и сказал: -- Инга, лишь там я понял, как я
люблю тебя. Я ложился и вставал с одной мыслью о тебе. Давай завтра же
поженимся и полетим вместе на Землю Санникова.
Они поднялись на второй этаж, Борис своим ключом отворил дверь и, взяв
Ингу за руку, повел в комнату, где с порога была видна кровать из другой
смежной комнаты. Девушку охватило волнение. Она много слышала о матери
Бориса разного, но все признавали, что она очень красива, элегантна, а по
отношению к сыну требовательна и строга. -- Мамочка, мама! -- сказал Борис,
окликнув женщину, лежавшую на кровати спиной к двери.
Мама Бориса повернулась, и Инга чуть не упала в обморок. Она узнала в
ней ту женщину, которая мешала ей смотреть "Римские каникулы".
-- Мамочка, вот моя жена Инга. Мать в онемении переводила взгляд то на
Ингу, то на сына, словно не соображая, что происходит. Борис поцеловал мать
и слегка подтолкнул Ингу сделать то же самое. Когда Инга наклонилась к
постели и взглянула в лицо новоиспеченной свекрови, та одарила ее точно
таким же, как в кинотеатре, взглядом полным вызова и гордости.
Инга шла с сестрой с полными сумками и, подойдя к воротам, увидела
Геннадия с большим букетом цветов. -- Здравствуй, Инга, -- сказал Геннадий.
-- Здравствуй, -- ответила Инга удивленно. -- Мира, это ко мне из
прокуратуры, -- обратилась она к сестре. -- Иди домой, я тебя догоню.
-- Инга, -- сказал Геннадий, как только они остались одни и настолько
волнуясь, что забыл вручить предназначенные ей цветы, -- я узнал, что ты в
отпуске, вот и решился к тебе домой прямо. Инга, я был, как в шоке, когда
узнал о том, что про тебя было написано в анонимке... Прости меня. Я
поступил предательски, но поверь, ведь по существу мы так мало с тобой
встречались. Правда, я так влюбился в тебя, что меня ничего не интересовало,
мне казалось, что я знаю тебя всю жизнь. А тут эти слухи... Они меня вывели
из равновесия. Я поступил подло. Но прости. Я все сделаю, чтоб ты меня
простила. Мои родители тебя ждут сегодня... Инга спокойно, без эмоций
выслушала Геннадия и так же без эмоций сказала: -- Дорогой Геночка. Спасибо.
Я не думаю, что буду интересна твоим родителям, ведь я вышла замуж...
К одиннадцати часам Инга была в прокуратуре. Там никого не было, кроме
замещавшей ее молодой девушки, которая тоже мечтала устроиться в прокуратуру
для поступления на юридический. Сейчас Инга ничего ей не сказала о своем
предстоящем увольнении, решив сначала известить обо всем Сергея Михайловича.
Она хотела позвонить ему домой, поскольку он был в отпуске. Но как только
стала набирать его телефон, он сам неожиданно пришел в прокуратуру.
-- Видите, никак не дадут отдохнуть. Только собрался на рыбалку, а меня
вызвали срочно в областную прокуратуру, -- сказал он прямо с порога,
демонстрируя прекрасное настроение. -- Вот, берите пример: она в отпуске, а
про работу не забывает, -- обратился он с улыбкой к девушке, которая
замещала Ингу, и тут же добавил: -- Инга зайдите, пожалуйста, ко мне в
кабинет.
Она вошла и села по приглашению прокурора за его стол напротив него.
-- Инга, хорошо, что вы забежали, -- сказал Сергей Михайлович игриво.
-- Вы, наверное, чувствовали, что и я приду сегодня с новостью, которая вас
обрадует и украсит хорошим настроением остаток вашего отпуска. Итак, я хочу
вас поздравить. Я получил согласие о выделении нам еще одной ставки
помощника прокурора для вас. Вообще-то вы должны быть благодарны
Прокопенко. Знаете, кто-то из известных сказал, что его враги всегда ему
помогали. Вот и вам Прокопенко помог. Он наделал шуму, и теперь вас все
узнали, и, я думаю, вас ждет блестящая карьера в органах прокуратуры. Так
что готовьтесь!..
Инга опустила голову, мгновенье сидела молча, соображая, с чего начать
свой рассказ о радикальном повороте в ее жизни. Затем, устремив к Сергею
Михайловичу свой взгляд, сказала ровным спокойным голосом.
-- Дорогой Сергей Михайлович, я вышла замуж и улетаю буквально через
несколько дней...
-- Куда же вы улетаете, Инга? -- спросил подавленно Сергей Михайлович
после продолжительной паузы.
-- Я улетаю... -- Инга в задумчивости помолчала мгновенье, -- и тихо
произнесла со слезами в глазах, -- я улетаю... -- она снова остановилась,
проглотив ком в горле, и завершила, глядя кудато вдаль, -- я улетаю на Землю
Санникова.
Инга, -- сказал Александр Дмитриевич, слегка подтолкнув жену локтем. --
Я не хотел тебя тревожить, но самолет уже начал снижение и тебе нужно
пристегнуться.
-- А?.. Что?.. -- спросила она, встрепенувшись, не соображая, кто с ней
говорит и что происходит.
-- А то, что через несколько минут мы будем на американской земле...
-- Как быстро пролетело время... Ведь мы же только, только взлетели...
Неужели приземляемся?..