Страница:
-Молодой человек, Вы кто? По какому вопросу? Почему без родителей?
Действующий заведующий одного из названных детских домов – дородное красное мурло с заплывшими глазками и прической бобриком, с навсегда прилипшим надменным выражением лица… Нет-нет, только почти всегда. Оно иногда изменяется на восторженное – когда владелец вылизывает одно место начальству. В остальное время – то, что ранее называли " харя" или "жаба".
-Ну здравствуй, здравствуй, мой бесенок! – метнулась навстречу к гостю Элен. – И прошло всего ничего, а я уже соскучилась. Как-то пусто без тебя и твоих загадок. Как– то ты повзрослел. Случилось что? – забеспокоилась молодая женщина.
Все еще кипевший гневом мститель не стал вдаваться в объяснения, поставил свои условия и ушел, оставив заведующего корчиться на полу. Так же он поступил и с двумя остальными.
-Да нет, некоторые заботы. Зато вы помолодели, – тыкаясь губами в щеки Элен, ответил Максим. Он уже познал обряд элиты – христосоваться при каждой встрече и считал его очень даже ничего.
-Да, все говорят, что я сделала не то пластику, не то подтяжку, не то эти… уколы молодости. Я сама вижу, что ты со мной сделал. Мне только страшно – этот процесс остановится? Ты не будешь потом меня на горшок носить и памперсы подкладывать?
-Не знаю, –уже улыбаясь успокоил "итальянку" гость. –Поживем – увидим.
-Я бы хотела стать лишь на годик моложе тебя. А затем тебя окрутить и держать до совершеннолетия. А потом… –мечтательно вздохнула Элен. –Ну да ладно. Вижу – по делу. Устраивайся и рассказывай.
-Рассказывать особо нечего. Вот. Надо сбыть. Наверное, очень ценное, и у меня не купят. Но деньги нужны срочно.
-Ты взялся за музеи? Или подземные клады? Возьми меня в компаньоны. Я буду усердно копать. Даже рыть, где покажешь. Какая красота, – она примерила перстень на свой точеный пальчик. –Слушай, а давай я у тебя ее куплю. Он как, чистый?
Хозяйка, взяв в руки перстень, долго зачарованно разглядывала его.
-Это как? – не понял сразу юноша.
-Ну, за ними ничего такого не тянется?
-Наверное, тянется, – признался Максим. –Поэтому, поосторожнее.
-Ну, конечно, – беспечно рассмеялась Франчини. –Чтобы за такой красотой да ничего не тянулось! Ладно. Вся эта красота должна стоить – она вновь полюбовалась блеском камня. Ну, тысяч …, –колебалась она в оценке… ну, в четыре, нет… в шесть… слушай, Орланчик, я завтра выкладываю тебе за твое добро двести тысяч евриков. Налом. Чистенькими. А за сколько продам – моя забота. Как?
-Так много? – обрадовался юноша.
-Господи, да ты такое дитя, что мне просто стыдно тебя обманывать. Скажем так – такая сумма за срочность и анонимность. Хорошо?
-Ну, тогда еще за… В общем, мне бы было желательно половину в наших.
-Вагон и маленькая тележка? Ладно. Это будет тебе стоить…
-Сколько?
-Лишнего поцелуя, мой наивный бесенок, – рассмеялась Элен и тут же чмокнула юношу в щеку. – Вот и в расчете за ченж. Но за тобой еще один должок.
-Да? – удивился Максим, машинально вытирая яркую помаду со щеки.
-Тебе ещё к девушке? – заметила этот жест хозяйка.
-К отцу, – почти не соврал гость.
-Так вот, достает меня мой бывший. Он уже смирился с отставкой, но прыщи не дают покоя. Всю красоту уничтожили.
-Хорошо. У меня к нему тоже должок. Пусть приходит, – зловеще пригласил Максим страдальца.
-Да что с тобой, бесенок? Ты какой-то дерганный сегодня.
-Просто устал. Насмотрелся сегодня. Ладно. Поеду. Еще к отцу.
-Давай на моей.
-Нет, я на троллейбусике, – вновь зловеще улыбаясь, отказался юноша.
-Как хочешь. Завтра вечером жду.
-Вот видишь, – еще один претендент, – после сдержанных приветствий пояснил отец. – Ценный кадр. Летчик и врач одновременно. При орбитальных-то полетах врачи, если помнишь, больше исследовательской работой занимались. Когда однажды командир заболел, экспедицию просто-напросто прекратили. А с "Мира" заболевшего эвакуировали. А если дальше? Ну, с лунной базы тоже, положим, успеть в отдельных случаях можно. А если еще дальше?
До окружного госпиталя Максим добирался с тремя пересадками. Трудно сказать почему, но вечерний час пик был сегодня не только для честных граждан, но и для карманников. Максим научился вычислять их поля не только, когда ворье касалось его, но и когда пытались тянуть кровные у других пассажиров. Поэтому к отцу он приехал почти умиротворенным. Белый-старший сидел на скамейке в тенистом госпитальном парке и что-то втолковывал одетому в такую-же пижаму молодому парню. Тот недовольно мотал головой, затем встал и быстро зашагал в сторону главного корпуса.
-Папа… А что, уже отбирают… для полёта…туда? – с замиранием и шепотом спросил Максим.
-Не знаю, –улыбнулся отец. –Ну, не секречу, честное слово, не знаю. Так, делаю некоторые выводы из наблюдений.
-А ты, ты-то как? Прошел?
-Ну, то что проходил, прошел. Причем тьфу-тьфу-тьфу , –он ещё и постучал по скамейке, – как говорится, "на ура". Сам не думал… Но еще все впереди. Хотя уже намекают, что отсюда домой не вернусь.
-Это как? – оторопел сын от таких слов родителя.
-?Вот так. Отсюда – и сразу в столицу, в центрокомиссию.
-А-а-а. Ну, пап, так больше не пугай. А то также и у меня может получиться – отсюда домой не вернусь.
-То есть и у вас?
-Ну да. Что-то они заволокитили, а столичные ждать не будут. Поэтому победители – сразу туда. Ну, наверное, домой на денек всё же дадут съездить.
-То же самое. Значит, летим параллельными курсами, сынок?
-Значит. А что ты проходил?
-Пап, а как ты смотришь на удочерение?
Далее разговор шел о передрягах, поджидающих на медкомиссии каждого, мечтающего стартовать в космос.
Уже перед самым расставанием юноша коснулся волнующей него темы.
-На что? –опешил, не ожидавший ничего подобного Белый-старший.
-Ну, взять из детдома девочку?
-Какая-то новая блажь? – нахмурился отец. –Лет через пять – десять ты и так приведешь в дом девочку. А потом – внученьку… Ладно, выкладывай.
-Понимаешь, пап, она там такая несчастная… И тоже Белая.
-Нет, не понимаю. Где "там", почему белая, и кто такая. Давай, по порядку.
-Есть такое понятие –сострадание, сынок, –подытожил он хмуро. –И хорошо, что оно в тебе проснулось. Но всем не поможешь.
О причинах посещения детдома Максим конечно соврал, но об остальном рассказал подробно. Отец выслушал хмуро и сосредоточенно.
-А ей, конкретно ей? – с мольбой перебил подросток.
-Пойми, Максим, это же не зверюшка, не наш с тобой хомяк. Вот его сбыли соседке – и голова не болит. Да и то скучает там без нас, поди… А девчушку кто смотреть будет? Да что я говорю "смотреть", –поправился Белый Леонид. –Кто вообще с ней все время находиться будет?
-Но па, она уже не маленькая. Ты не понял. Она с виду маленькая, а так с осени ей в первый класс, –умолял Макс. –Ну, конечно же, я. У нас многие ребята опекают своих младших. И потом, – вдруг озарило его. –Я же через два годика в училище. Совсем один останешься. А так – дочка.
-Надо подумать. И потом – мы же с тобой сейчас как на распутье. Куда судьба потянет? А если туда, – он показал на загорающиеся в еще голубом небе звезды. –И надолго? Что тогда?
Это сработало. Может, по наитию, задел он самое больное место отцовой души. Может, страшился он такой судьбы? А здесь выход – продление твоей прямой жизненной необходимости. И сломал, сломал сын Белого-старшего.
-Я справлюсь. Ну, справлюсь же, папуля. А потом мы тебя дождемся и вместе гордиться будем.
-А если во время, когда ты будешь уже в училище?
-Но ведь все равно, папа, она уже будет наша, а не сирота какая-то. Ну не будет ей хуже, не будет.
-Ладно. Давай адрес. Будет время – подскочу, посмотрю на твою протеже. Надо же! Другие сыновья внуками награждают, дедами делают, а этот – мне мою же дочь дарит, –бурчал, слегка уворачиваясь он бурных объятий сына, побежденный летчик.
-И всё-таки признайся, псих, ну чего ты среди ночи голый на балкон вылазишь и на Луну таращишься? Может, еще и воешь? Мне с моего балкона не слышно. Ты что, лунатик?
Глава 32
В гостиницу Максим приехал достаточно поздно по меркам воспитательницы. Правда, звонок отца из госпиталя ее немного успокоил, и подросток отделался выслушиванием ворчания о том, что не так следовало бы готовиться к завтрашнему испытанию.
И уже поздно ночью, когда спала наседка, спали отличники и отличницы, Максим стоял на узеньком гостиничном балкончике с Татьяной и рассматривал звезды. Балкон выходил на обратную от центра города сторону, и всевозможная реклама не мельтешила в небе. Балкон был восхитительно тесноват для двоих, и поэтому беседа получалась откровенной, как в давно позабытые времена.
-Ну, не совсем же и голый, –пошутил Максим. –Просто… люблю. Очень люблю небо, звезды. Луну. И от них заряжаюсь какой-то энергией.
-Чудак, – повела девушка плечиком.
-"Чудак", –горько передразнил ее юноша. – Теперь "чудак". А помнишь, как я первый раз отвел тебя своей тайной тропкой к аэродрому? И потом мы лежали на траве, смотрели в небо… И оно было голубым-голубым… А я рассказывал тебе о тех красавцах, которые откинув крылья, отдыхали перед полетами? И о тех, кто их проектировал. Испытывал. Летал. И ты сказала… ты сказала, – он осторожно положил руки на узенькие девичьи плечи.
-Да, помню. Конечно помню, Макс. Я сказала, что никогда так не видела неба. Не видела так этих унявшихся, наконец, самолетов. Что теперь тоже люблю. И отдам этому жизнь… Ничего не изменилось, Макс. Ничего…
-Тогда почему? – повернул он девушку к себе лицом.
-Изменился ты. С Котом это – так. В конце концов, я свободная девушка, – усмехнулась она. –Не обручена и даже не помолвлена. А тебя, –она пристально смотрела Максу прямо в глаза – тебя я вправду боюсь. Эти странные танцы жуков и цветов, эти невероятные прыжки, эти жуткие переговоры с покойницей… И это ведь не всё Макс. Не всё, правда? Я боюсь, что и Косточкин "сон" – тоже правда.
-Вот видишь, правда. И мне просто страшно. И пока ты мне всего не объяснишь, между нами ничего не будет. А я имею право спросить. Потому что… – она притянула юношу за ворот рубахи к себе и крепко поцеловала, после чего метнулась с балкона.
Максим неопределенно пожал плечами и покивал головой. Что она успела разболтать подружкам?
-Подумай до завтра, – шепнула она уже в дверном проеме.
-Ребята, не показывайте своего хамства, – попыталась потушить в зале смешок боевая замша "колобка". Это может случиться с каждым.
Но завтра думать об этом разговоре не пришлось до самого вечера. С утра Максим, выполняя данное себе же обещание, покатался в троллейбусах, потом – и в автобусах. К началу олимпиады он примчался в приподнятом и даже озорном настроении. И когда ему надоело слушать приветственные разглагольствования весьма упитанного дяденьки – начальника, подросток вспомнил ощущения, которые испытывал после клизмы, и щедро поделился ими с выступающим. Тот немедленно схватился за выдающееся во всех смыслах брюшко и колобком выкатился из аудитории.
-Ну, всё, ребята. По местам и за работу, –сдерживая улыбку, сказала оставшаяся из руководительниц. Сказано это было так просто, что ее Максим решил этими острыми ощущениями не награждать.
"Ого! Хамства? С каждым? Ладно", –решил Макс, и женщина, тонко заверещав, кинулась вслед за своим патроном.
-Что случилось? – шепотом поинтересовалась та самая ассистентка, унявшая смех в самом начале олимпиады.
Дальше всё шло, как при обычной контрольной работе. Правда, поражало то, что никто не пытался что-то списывать. Это были в большинстве своем действительно старательные, увлеченные ребята. Максим решил задание, как всегда, в уме, затем привел решение. Подумав, привел второй вариант с очень интересным и неожиданным преобразованием, которое наполовину сокращало решение. Также он расправился с задачей по геометрии – привел классический и нестандартный варианты ответа. И хотя ему было строго указано руководительницей соблюдать приличия – сидеть до окончания отведенного времени, он поднялся и, положив на учительский стол свои записи, отправился к выходу.
-Всё, – также шепотом ответил Макс.
– Что "всё"?
-Ну, решил. Двумя способами. Мне надо бежать.
-Постой-постой, – взялась за листки учительница. Та-а-к, та-а-к, –она забавно морщила наполовину скрытый чубчиком лобик, "въезжая" в смысл альтернативных вариантов. –Ну, хорошо, иди, –отпустила она школьника, озадаченно рассматривая его и вновь косо заглядывая в его работу. –Обед в два, подведение итогов тура – в пять, напомнила она уже вдогонку юному математическому дарованию. Затем вновь углубилась в нетривиальный способ решения задач.
-Всё. Мы её заберём, –даже без приветствия заявил Макс, ворвавшись в каморку заведующей. –Только до нас – никому.
– Здравствуйте, Максим, – ненавязчиво поучила вежливости подростка худенькая заведующая. –Рада за вас с отцом. Очень рада. И у нас интересные новости. Деньги на наш счет поступили…
-Нет. Не должны. Я же не оставлял счета… –не понял сразу юноша, полагая, что это Элен реализовала драгоценности и перевела их садику.
-Да знают они сами счет. И на собрание придут непременно. Очень интересовались, будет ли на нашей сходке один молодой человек. Когда я сказала, что не знаю, – она лукаво покосилась на Макса, –супруги очень просили передать о выполненном поручении.
-Ах, вот кто! – вырвалось у юноши.
-Это ваши убеждения так подействовали? Они вот… за пол дня продали свой дом, автомобиль и всё перевели на счет нашего детдома.
-Да, мы вчера поговорили с ними по душам о том, что обкрадывать сирот – смертельный грех. Сегодня поговорим об этом и с остальными…
-Кстати, мне звонили из других интернатов. Там та же картина. То же неслыханное повальное раскаяние. У вас, молодой человек, поразительный дар убеждения.
-Просто слова надо подбирать соответствующие. Давайте, и Вы попробуйте на собрании, а? А я тихонько посижу, чтобы не видно было, и послушаю. Вы согласны?
-Если бы не факты, ни за что бы не согласилась… Попробуем, молодой человек.
-Прежде, чем начнем решать наши личные дела, давай порешаем коллективные, –предложила "итальянка", указав на сидевшего в напряженно-выжидательной позе отставного бойфренда.
Обо всем договорившись, молодой человек кинулся к Элен.
– Да, конечно, –согласился гость, рассматривая несчастного мачо. Было видно, что действующие вулканические прыщи отпугивали он него даже непритязательных проституток. А чтобы еще и содержать такого…
-Значит, кроме внешности, для успеха в жизни ничего не надо? – наивно поинтересовался подросток. – Говорят там, мозги, талант, еще…
-Не дури, пожалуйста, – прервал его разглагольствования прыщавый. –Сам же знаешь.
-Значит, только обаяние, шарм?
-Не тяни, –при своей бывшей возлюбленной всё же хорохорился жигало. –Всё вроде сказано. Снимай порчу… Пожалуйста, – на всякий случай добавил он.
-Ловлю на слове. Больше – ничего, – резюмировал Максим, отправляясь в ванную. Там он, не долго думая, схватил какой-то шампунь, постоял для виду, затем вышел и протянул флакон страждущему исцеления.
-Вот. И сидите, не вставайте, а запоминайте. Придете домой, наполните ванную, вылейте все это… заряженное средство и мойтесь в течение… –он машинально нес какой– то бред, а сам, своим полем исцелял им же посланную болезнь. Но только эти прыщи, как и просил красавчик. Теперь прыщи должны пройти быстро, поэтому Максим прекратил инструктаж, добавив: –Средство заряжено в течение двадцати минут. Не успеете – повторять не буду.
-Что же вы раньше?.. – раздался упрекающий вой уже из прихожей.
-Да, ну и хитрый, ты бесёнок, –хохотала хозяйка. –Меня-то без мазей. Чтобы знала, что не в лекарствах суть и ценила, да ?
-Ну что Вы, –обиделся Максим такому объяснению. –Наоборот, чтобы этот меньше правды знал. –Кстати, – вдруг вспомнил он. –А кто такой Молох?
-Мне то ни к чему, но вот твой, как его… ну главный держиморда этот, он ему на тебя капает.
Смех разом замолк.
?Тебе лучше не знать, – коротко отрезала молодая женщина.
-Удушу… А откуда ты знаешь? Почему он мной заинтересовался? Я же, вроде не в его бизненсе. Или… –она мрачно задумалась.
-Знаете, я этих шпионских романов начитался. Там умные мысли попадаются. Если уберешь одного такого стукача, то появится другой. Но кто? Опять вычисляй. А через этого теперь можно сливать дезу.
-Да, Орланчик, ты не по годам мудр. Хотя и не всегда. К примеру, ну на кой тебе вот это всё? – Она метнулась в спальную комнату и вытянула оттуда здоровенный, плотно набитый чемодан. –А это в евро –протянула она кейс. Ну что за детство?
-Понимаете… с этими валютными счетами… Хотя, не долго возится. Вы мне поможете? А то неохота вновь с алкашами связываться.
-Идеалист. Да разворуют все эти деньги и там. Так что от одних ворюг они перейдут к другим.
Узнав, что эту кучу денег следует положить на расчетные счета трех детских домов (одному –пятьдесят и двум другим – по двадцать пять тысяч в пересчете на евро), Элен озабоченно приложила руку ко лбу подростка, а потом, когда он недовольно крутанул головой, как-то горько улыбнулась.
-Не думаю. Понаблюдаю…
-Ну, деньги твои. Давай счета. А эти – она кивнула в сторону кейса – надеюсь не в Африку голодающим или там больным СПИДом?
-Разберусь, – хмуро ответил Максим.
– Ну, не злись, не злись. Повзрослеешь, увидишь, что ты не прав. Воровскую породу наших чинуш веками не вывели.
-Только чинуш? – зло переспросил Максим?
-Я не воровка. Да и ты эти деньги не честным трудом, а?
-Теперь будут сами бояться. Как карманники, – зло решил подросток, садясь в троллейбус.
Максим, подхватив кейс, хлопнул дверью. На нарядном, окружающем коттеджи газоне здоровенный мордоворот выгуливал на безразмерном поводке накую же здоровенную надменную псину. Может, они оба были и хорошими существами. Но если одно существо, зная, что его любимец внушает страх окружающим, прогуливается с этим любимцем без намордника… Ну сам-то ладно. Привыкли мы к таким мордам. А псина – без намордника и на таком поводке… Макс сосредоточился, и волкодав, или как его там, тотчас вцепился в ногу хозяину. Тот тонко, по-поросячьи взвизгнул, оттолкнув своего любимца. Тот вновь, без всякой агрессии, словно исполняя привычную работу, хватанул хозяина за вторую толстую икру.
-Уважаемые коллеги, мы собрались для того, чтобы обсудить, как нам жить, да, даже не работать, а жить дальше… Ведь так дальше нельзя.
На собрание он приехал всё еще злой. Не дали сорвать на себе настроение и карманники –на этот раз их просто не было. Поэтому производственное совещание могло перерасти в жестокие разборки.
-А чего там нельзя, – тут же хмуро и развязно возразила уборщица. –За такие деньги я что, языком буду вылизывать полы у этих… этих…
-А не мешало бы. Знали, что сегодня соберемся, так хотя бы…
-Ну вот ещё, –поднялась грузная неопрятная баба и вышла, хлопнув дверью.
-И вы, Маргарита Львовона, у вас же на кухне вообще антисанитария. Удивительно, что детишки еще дизентерию не подхватили.
-Не нравиться – ищите другую, – тоже с вызовом подхватилась такая же дородная, но чуть поопрятнее женщина бальзаковского возраста. Я тоже за ними, за этими… посуду вылизывать не буду.
-Кроме того, ну хватит уже обворовывать детишек. Вы же и себе, и внуку своему и ещё коту тащите. Ну станут, станут же поперек горла эти куски..
-Брешешь! Не поймана –не вор! А за оскорбление и такую клевету при свидетелях… – и эта дама, потрясая телесами, бросилась к выходу.
-Дядя Володя, вот Вы у нас и дворник и рабочий. Ну почему во дворике грязища, пустые бутылки и вообще… И почему Вы ничего не чините? Даже лампочку новую ввернуть – пока вас допросишься, самой проще.
-Когда считаю нужным, тогда и делаю. А если тебе не терпится – карты в руки, –тоже развязно объяснил свои взгляды работяга с испитым лицом. – А бутылки – собираются у нас здесь компании ночами.
-Но вы же еще и сторож!
-Ладно, девка, морали читать. Я думал, чё новое расскажешь. А так – как ни прыгай, на одно и тоже место грохнешься.
-Какая я вам еще девка! – вспыхнула заведующая.
-Девка и есть. Ничего, станешь бабой – успокоишься. –Он хохотнул и тоже вышел.
-Теперь можно поговорить наедине с воспитательским составом. Давайте вместе подумаем, что же произошло? Почему мы относимся к детям, как, ну, как к каким… крысенятам?
-Как государство, там и мы.
-Ну это же неправда, неправда! Государство! А сами тянете всё. Дошло – горшок новый домой, а сюда – старый, еще, наверное, со своего детства завалявшийся. Это у младших. А у старших… –она безнадежно махнула рукой. –А эта озлобленность, эта жестокость… Я думаю, что тем, кто не любит детей, лучше вернуть наворованное и уйти.
-Он здесь. Он должен быть здесь. Как нет? Он же обещал! Он точно был здесь – я же видела, что творится! Найдите, найдите его и передайте, –глядя на часы, она начала подвывать, –что мы всё. Рассчитались. До копейки! Дом продали, авто продали, золото, хрусталь, ковры – да всё! Всё! Он должен знать. Должен простить!
Небольшой, но крепко спаянный коллектив загудел растревоженным ульем. Но в это время грязную комнату, именуемую актовым залом, посетило неожиданное явление. Поддерживаемые под руки санитарами, шатаясь и поглядывая на часы, не здороваясь с бывшими коллегами, вплыли "бывшая" со своим муженьком.
-Что тут у вас происходит? – озадаченно спросила низенькая моложавая женщина в строгом, даже не брючном костюме. Она пришла вместе с санитарами и, было видно, руководила ими.
Муж, разительно поубавивший с лица спеси и наглости, тоже хотел что-то сказать, но они оба вдруг скорчились и заорали, словно пожираемые изнутри каким-то свирепым огнём изнутри.
Медработники уже вкололи своим пациентам что-то сильнодействующее, и они постепенно повисли на крепких руках.
-У нас собрание работников детского дома. А Вы?..
-Врач-психиатр нашего областного психдиспансера. Вот привезла пациентов. Дети сдали их после того, как они действительно продали много чего и перевели всё вашему учреждению.
-Вы считаете, что так могут поступать только сумасшедшие? – с негодованием воскликнула девушка.
Зале весело оживился.
-Нет, конечно, нет, –примирительно пояснила психиатр. –Очень чистые и добрые души так поступают. Изредка. Но мои пациенты такими порывами отмечены не были. Кроме того, у них со странным чередованием наступает сильнейший болевой синдром. Через полчаса отпускает. И опять. Но они здоровы! А в перерывах всё рвались сюда – сообщить кому-то о своем поступке. Уверяли, что отпустит. А его, этого кого-то здесь нет. Может, опоздал кто?
-Может, это наш дядя Володя? – пошутил кто-то. –Он был, но вышел.
-Мы пока шли, одного мужчину видели. Нет, точно не он. И вообще, –психиатр дала команду транспортировать больных на выход, а сама поинтересовалась: – И давно это у них? Не надо скрывать. Это наш контингент.
-Да нет. Они, когда увольнялись, здоровы были.
-Я не об этих. О ваших технических работниках.
-А что технические? – с беспокойством спросила заведующая. Они нормальные.
– Ах, нормальные. Одна ползет и языком вылизывает лестницу, другая тоже вылизывает, только тарелки, и тут же давиться рвотой. И кота научила тоже делать. А этот Ваш дядя Вася?
-Володя.
-Все равно. Прыгает. Со всяких возвышений. И все – копчиком о землю. Пока мы шли, прыгнул со стула, с подоконника, с лестницы начал. Ну, мои ребята ему пока успокоительную инъекцию. А то инвалидом останется. А тех не трогали – на самом деле грязновато.
-Ну ладно. Разбирайтесь сами. Но имейте в виду, если с ними что произойдет, отравятся чем несъедобным, я ваши методы покрывать не стану, – психиатр направилась к выходу.
Собрание грохнуло смехом, но тут же настороженно умолкло. Что-то здесь было не так. Не те люди, чтобы заставить их языками-то. Да и не заставляли же.
-Думаю, что всех виноватых скрутит также как и эту супружескую пару. Очень боюсь за вас всех. Давайте поговорим обо всем послезавтра. С теми, кто останется.
Не менее других взволнованная какими-то дикими повадками техперсонала заведующая, тем не менее, повела собраннее далее, чтобы высказать новую мысль.
-Вы нас, уважаемая, не пугайте, пуганые, – буркнул, выражая общее мнение завхоз, когда участники совещания расходились. Уйти сразу не удалось – все со страхом и отвращением смотрели, как уборщица, выставив здоровенную корму и причитая, вылизывала уже черным от грязи языком лестницу. Двум наиболее впечатлительным сотрудницам стало плохо и они, борясь с рвотой, кинулись к выходу. Остальные пошли смотреть в кухонный блок. Здесь не сдержались еще пару брезгливых и пулей вылетели из детдома. Дородная повариха вылизывала тарелки с оставшимися от ужина объедками и тут же давилась дурнотой. Потом бралась за следующую тарелку, и –всё повторялось. Толстый закормленный котище, растопырив лапы, словно через силу тыкался мордой в лежащую в миске кашу, делал судорожный глоток и тоже задыхался от рвоты. По тому, как он закатывал глаза, было видно, что и этот выкормыш переживает самые ужасные минуты в своей жизни.