Подвойская Леонида. Предтечи Зверя. Книга первая. Максим

   -Да так, поспорили о воспитании…
   -Детей?
   -Взрослых, папуля.
   -Ну ты даешь. Тему нашел, – хохотнул отец в трубку. – Ну ладно, сынок. Завтра встретимся, тогда и расскажешь о вашем диспуте.
   -Так что, берем, пап? – на всякий случай уточнил Макс.
   -"Берем", –передразнил отец. –Как хомяка на птичьем рынке.
   -Ну… это… будешь … удочерять?
   -Попытаемся, – почему-то вздохнул Белый Леонид. –Ну, до встречи. Удачи тебе в финале.
 
 
 

 
Глава 35
 
 
Разрывая наплывающую тишину, под балконом зло взревел ублюдок харлеевской династии. Что-то горланя друг другу его владелец в коже и шлеме, больше похожем на немецкую каску, и такая же кожаная пассажирка угнездились на седлах. Байкер добавил реву и "Харлей" рванулся с места. Максим поморщился – романтику лунного свидания словно ветром сдуло.
 

   -Ну, погоди, –прошипел он, направляя вдогонку две волны. От первой, ударившей по электропроводке, заглох мотоцикл. От второй, направленной уже непосредственно по его владельцу, незадачливый байкер согнулся в три погибели, затем, всё так же согнувшись и странно раскорячившись, бросился домой, не обращая внимания на матюки подруги.
   -Это ты? Что ты с ним сделал? – забеспокоилась Татьяна.
   -Да ничего страшного, –успокоил ее Макс. –Он просто… Ну, не сдержал своего желания.
   -Какого еще желания? – недопоняла девушка.
   -Неожиданно возникшего. В общем, обделал он свою кожу, – более конкретно объяснил Максим. Девушка сначала фыркнула, затем расхохоталась.
   -Самое интересное, –продолжил поощренный этим смехом юноша, что теперь у него этот синдром навсегда – как только загрохочет своей железякой, так сразу и…
   -А мотоцикл? –уже отсмеявшись, поинтересовалась девушка.
   -Нет, он – не навсегда. Я не знаю как, но просто подавил в нем искру. Что-то с проводкой.
   -Ты уверен? – настороженно уточнила Татьяна. – Попробуй еще.

 
Недолго думая, Максим сосредоточился на проезжающем внизу такси, и –оно остановилось. Через некоторое время водитель вышел и, озадаченно покачивая головой, поднял капот.
 

   -Ну вот, видишь? – прошептал юноша. – А теперь отпустим. – Таксист, во что-то потыкав, вернулся в кабину, и двигатель ровно загудел.
   -А ведь ты очень опасный тип, –полушутя, полусерьезно сказала подружка, провожая задумчивым взглядом удаляющуюся машину. – Ты ведь так не только с мопедиками расправляться можешь? А если придет блажь с самолетиком поиграться? – сощурилась она.
   -Ты что? Я и не думал даже. И не подумаю… Это всё-таки… –испуганно стал оправдываться Максим.
   -Ладно-ладно. И всё же осторожнее. А пока – выведи, пожалуйста, тараканов из моей комнаты. Боюсь я их до смерти. Спать не буду.
   -Куда вывести? – озадаченно уточнил Максим, занятый совсем другими мыслями.
   -Ну, хотя бы на пятый этаж. Там всё равно до утра гуляют. Пусть и прусаки порезвятся.
   -Может, и мы до утра, а? Ну неужели ты хочешь спать? – спросил Макс.
   -Ты же видел, не удалась наша "гулянка".

 
Девушка была права. Во-первых, она не прошла в финал и еще сегодня порывалась уехать. Только данное обещание (а может и собственное желание) сходить на областную, продвинутую по сравнению с их болотцем, дискотеку, удержало ее. Но она разочаровала. То же, только большего масштаба. Да, некоторые па были неожиданны, и девушка уже предвкушала, какой произведет эффект в своих кругах. А так, никто не обратил внимания на двух скромных провинциалов. Но и не это главное. Было страшно от количества стеклянных или бешеных глаз.
 

   -Пойдем отсюда, – потянула Татьяна на улицу своего кавалера.
   -Треть пьяных, треть обкурившихся, – констатировал на обратном пути Максим.
   -А последняя треть?
   -Сексуально озабоченных неудачников.
   -Почему неудачников?
   -Удачники уже разбрелись. По квартирам, по кустам…
   -Дурак, –вспыхнула девушка.
   -Ай, да брось ты. Это жизнь. Всё просто, как во всей природе, –философствовал Макс. –Встретились. Захотелось. Трахнулись. А если одному не захотелось, то другой, вон, обкурился или укололся и –все дела.
   -А ты что, тоже в таких случаях обкуриваешься?
   -У меня таких случаев не было.
   -Каких таких? Каких таких? – даже остановилась от возмущения девушка.
   -Во, уже пришли. Еще пройдемся?
   -Нет охоты. Так ты о каких случаях намекал?

 
?Давай поговорим на нашем балконе, а?
 

   -О всяческих "траханиях" говорить не расположена – мотнула длинной гривой девушка и исчезла в своем номере.

 
Конечно, она пришла, и вот сейчас также не клеился разговор.
 

   -Ты же приедешь. Вас же всё-таки отпустят до столицы? – Перешла от чудес на более приземленные темы девушка. Вот там и…
   -Как же, опять твои старики начнут полицию нравов разыгрывать.
   -Не говори так. После Светки они сами не свои. Как-то мы быстро про нее забыли… Один только Патрик. Красиво написал, правда?

 
Не тронет время облика Светланы,
И тысячи свечей
В помин любви моей
Зажгли сегодня старые каштаны, – продекламировала она. –Красиво… Знаешь, возвращаясь к теме. Секс сексом, но любая девушка вначале хочет любви. Любви! А секса, как… как… кульминации любви.
 

   -Ну, ты про всех-то не расписывайся.
   -А что Стервоза только секса хотела?
   -Ты про Ирину так не говори, – вспыхнул Максим.
   -Ого? Ирину? Ирину… Вот тебе "Ирину!" – вдруг сорвалась она на истерику. –Вот! Вот! Вот! – и как в прошлый раз девушка наградила Макса увесистыми оплеухами. Но на теперь во дворе с засыпающими звуками они прозвучали уж очень звонко, а с соседнего балкончика крикнули: "Круто!" и зааплодировали. Татьяна моментально испарилась, а менее стеснительный юноша, уже привычно пожав плечами, для солидности еще некоторое время подышал ночной свежестью. Он знал – ложиться спать рано…
   -На тебе, как… Вроде бы вчера губу тебе чуть не разорвала. Чувствовала, полночи вкус крови чувствовала. А теперь –словно ничего и не было, – провела утром Татьяна губами по губам Максима. – А насчет…ночи – ты не зазнавайся. Просто я очень-очень тебя люблю. И боюсь… И тебя боюсь и что без тебя останусь, боюсь. Вот и решила, чтобы именно ты… –мучительно подбирала она слова. –Чтобы никогда не жалеть о том, что могло быть и не случилось… Ты чего ухмыляешься, зазнайка, а? – соскочила с патетики она.
   -Просто счастлив.
   -Брось. Глупо. "Счастлив"! Будешь хвалиться дружкам? Серому?
   -А ты? Сама говорила, что хвалитесь друг другу!
   -Ну, не этим же! Скажи… всё-таки. Тогда, со Стервозой…
   -Когда ты меня встретила? Клянусь, тогда её лечил, – с легким сердцем поклялся Максим. Действительно, лечил же. В ту ночь.
   – А что у тебя с Котом? – перехватил он инициативу.
   -Кот… Котище… Вредный Котяра… –заулыбалась девушка, с неожиданной нежностью произнося вариации клички. – Знаешь, – решилась она: – Кот – это моя любовь… лежи-лежи, –мягко толкнула она назад в постель подхватившегося юношу. –Это та любовь, которая и должна у меня быть. И будет, когда ты уйдешь.
   -Куда это я?..
   -Ты уйдешь, мой милый Максимушка. Ты уже уходишь. Куда? Не знаю. К своим. Богам, ангелам, чертям, –не знаю. Ты не признаешься, а я не знаю. Но уходишь. Мы же вместе никогда не будем!
   -Ну почему же? – слабо возразил потрясенный юноша. – И зачем тогда…
   -Просто потому, что мы уже разные. Тебе со мной уже почти и неинтересно… И если серьёзно – ты прослушал главное. Я очень тебя люблю. И давно-давно. Помнишь, в первом классе мы собрали грибов там, на стадионе? Сами наварили и съели. А потом решили, что это бледные поганки. Обнялись и легли умирать. Я ведь… Максим, думала, что всё предрешено. Ты в училище, я – в авиационный. А потом – вся жизнь – друг другу и небу. Ну, разве плохая судьба, скажи? А теперь ты уходишь. И времени не остается. Точнее, почти не осталось. Я хотела, чтобы ты был у меня первый. И стал. И я, вот я – счастлива… Почти.
   -Тогда иди сюда, если "почти" – потянул ее к себе Максим. –Ещё только шесть утра.
   -Ты не так понял мое "почти", –попыталась уточнить девушка. –А может, и так, –вздохнула она, все еще неумело обнимая возлюбленного.

 
Расстались они второпях, уверенные, что ненадолго. Из окна электрички она по– новому, по-женски рассматривала юношу, время от времени краснея от своих потаенных мыслей. И что дальше? Как дальше? – мучили ее вопросы. И кто он, всё-таки? Мой Макс. Мой? Она вдруг погрозила ему пальцем, затем кулаком, затем показала, что награждает его оплеухами. Он, конечно, понял, за что, но настолько сконфузился, что у Татьяны защемило сердце. А когда электричка рванулась, и он замахал рукой, почувствовала – всё. Он не уходит. Уже ушел.
Вечером ликующий Кот рассказывал, как неожиданно появился дома отец. Что с него сняты все обвинения. Так что, и без помощи нашего "Электроника" обошлись.
"Сделал, значит. И не сказал. И там вылечил, – и не сказал. Скромняга. Да, конечно, скромняга. И если бы я ночью сама не… ", – думала Татьяна.
 

   – Ай, ну зачем это? – отстранилась она от Кота. – Не надо! Знаешь, –начала, было, девушка исповедь, но, вспомнив удаляющуюся фигуру с машущей рукой, вновь почувствовала – Максим ушел.
   -Потом расскажешь, – опять потянулся к ней парень.

 
"Подло это… и я же Максу не рассказала, что мы с Валерой уже целовались. А теперь ему не расскажу про Макса", – укоряла себя святая простота, чувствуя совсем другие, но очень реальные юношеские губы.
"Ну и пусть. Прощай, волшебник. Не судьба", – сделала окончательный выбор девушка. И где-то не близко, на знакомом ей балкончике другой юноша вдруг скривился, словно от боли. "Вот как?" – прошептал он. "Наверное, так и надо. Спасибо тогда за всё", – попытался он дотянуться тоскливыми мыслями до своей девчонки.
Три дня, предоставленные победителю для сборов в столицу, она избегала появляться на улице. Только когда по утрам Максим выходил "на подзарядку", девушка тоже выходила на балкон. После всего происшедшего и сказанного, Макс не навязывался, понимал – выбор сделан. Посылал голубя с цветком, и Татьяна этот подарок принимала. И вся романтика. Наверное, если бы не уже полученный опыт, Максим не быстро бы перебесился. Но права же она, права! Кто я? Что же со мной? На второй день он, собираясь с мыслями, пошел на речку, на свое заветное место. Быстрое течение постоянно углубляло русло. И в отдельных местах после обрывистого берега следовал низкий каменный бережок, а в излучинах в таких случаях намывался и песок. Со стороны реки такая излучина скрадывалась каменными наносами, со стороны дороги – обрывистым берегом. Здесь их компания проводила выходные в купаниях и ловле рыбы. Здоровенные подусты с маленькими ротиками клевали на малюсеньких водяных рачков, которых на самый маленький крючок надо штук шесть. Но зато если клюнет!
Максим пришел без удочки. Он просто сел на любимую их коряжищу и засмотрелся на хрустально чистый сегодня поток. "Что же это со мной на самом деле, а?" – пытался разобраться он. Но разбираться было страшно, словно угадывать у себя симптомы неизлечимой болезни. И он облегченно вздохнул, услышав радостные приветствия своих друзей.
 

   -Что нам не звякнул? Решил сам всё захапать? Э, да ты и без снасти? – пожимая ему руку, тараторил Ванятка.
   – Мы и не знали, что ты объявился. Вот, порыбачить собрались, –объяснял очевидное Пенчо. – Ну и как там? Всех надрал?
   -Да нормально. Всех. Послезавтра в столицу на республиканские.
   -Ну и молоток. А Мышка? Не прошла? Ну да, у нее другое на уме. А Котиного батьку выпустили. Говорят, все обвинения сняли. А ты знаешь, моя-то уезжает. Косточка то есть. Батька за папахой едет, –делился новостями Юрка. А Серый уже. С мамашей.
   -Ни хрена себе новости, – прокомментировал Макс услышанное. И пока ребята рассказывали о новостях помельче, переваривал сказанное. Серый. Лучший друг. И вот так просто, даже ничего не сказав. Даже не звякнул.
   -А что Серый, будто драпанул? – поинтересовался он.
   -Влез в дерьмо по уши. Продулся Гриню, а тот, знаешь, с ножом к горлу. Вот мамаша и дернула с сыночком на край света. Точнее, она и раньше собиралась, а теперь – припекло.

 
"Что я с ним сделаю? Что я с ним сделаю?" – раздумывал Макс, пока ему рассказывали о других гарнизонных новостях..
 

   -А твоя… Скоро? – хрипло спросил он.
   -Ну, она другое дело. Отец на полковничью должность едет. Пока здесь дела сдаст, пока там примет, Косточка ещё побудет. Прощальный вечер закатывает. Ты в доле? Мы хотим ей на память мобилу. Знаешь, с видео. Соскучилась, вызвонила, посмотрела.
   -На того, у кого такой же, –подначил Пенчо Ванятка.
   -Куплю. Напрягусь и куплю!

 
Так переговариваясь, друзья принялись за подготовку наживки – ловлю обожаемых голавлями кузнечиков.
 

   -А если серьёзно, ты что без удочки? – поинтересовался Ванятка, насаживая зеленых попрыгунчиков на двойник. Проколотые вдоль нежного брюшца, бедолаги только дергали лапками и усами. И Максим вдруг услышал их не воспринимаемый обычным человеческим ухом писк мучительной боли.
   -Не надо, ребята, а? Я руками вам наловлю.
   -Круто! Очередной прикол, –ухмыльнулся Пенчо, когда Макс решительно разделся и двинулся к заводи.
   -Тихо! Не распугайте! – уже по пояс в воде шикнул на развеселившихся друзей странный рыбак. Он сосредоточился и начал улавливать… нет, не мысли и не чувства, а что– то похожее на дуновение чувств, как чувствуется в душной комнате слабый сквознячок. Они были здесь, рядом, на своем излюбленном месте – за перекатом. Настроиться на волну этих красивых хищных рыб было даже труднее, чем на волну майских жуков. Уж очень большие отличия в жизни нашего и подводного миров. Но вскоре Максим вник в их несложные чувства и, подчиняясь его командам… нет, точнее, парализованные его волей, рыбины замерли на месте, лишь пошевеливая плавниками. Максим аккуратно брал их под жабры и выбрасывал на берег. Четыре, шесть, восемь…двенадцать. Все. Здесь все. Вся стайка.
   -Я думаю, на сегодня хватит? – поинтересовался у оторопевших друзей выбравшийся из реки одноклассник.
   -Ну… Ты даешь. Действительно, круто. Расскажу –не поверят, – первым прокомментировал увиденное Пенчо.
   -Жаль, аппарата не взял. На первую страницу "Охоты и рыбалки"!
   -Да ладно вам, –заулыбался Максим. –Это такое место попалось.
   -Что-то тут нечисто. Они не того… Не травленные какие-нибудь? – сосредоточенно рассматривал улов недоверчивый Пенчо.

 
Бьющаяся на зеленой траве рыба начала задыхаться и замирать. И опять, но более явственно, услышал Максим тоскливый стон – на этот раз стон смерти этих красивых живых существ. Не выдержав, он начал хватать голавлей и быстро бросать в их родную стихию.
 

   -Ты что? Ты что? – попытался остановить подростка более крупный и крепкий Пенчо, но Макс оттолкнул его и зашвырнул в быстрое течение последнего красавца. Только тогда отпустил душу ледянящий тоскливый стон.
   -Извини, Юрка. Ты прав. Наверное, травленные. Боялся, что не послушаешь. Не дай Бог какая зараза. А я потом отвечай. Извини.
   -Проехали, – принял друг его извинения. –Может, сегодня вообще не стоит рыбачить?

 
Они растянулись на песке и, загорая, продолжали делиться новостями. Максим с присущим ему юморком расписал олимпиаду, Погорелов и Пенчо рассказали не менее занятные новости и слухи.
 

   -Рост теперь только руками шевелит. И мычит. А Боб исчез… Да, ты в курсе, что нашли тех, кто Светку? Наркота хренова. Кстати, обоим уже хана. Не в курсе? В камере повесился. А водила, ну, тот хозяин тачки, который помогал – от инфаркта. Так что, всё – подвел итог Юрка.
   – Да, и ментовский начальник по радио выступал. Всё, говорит. Не бойтесь теперь. "Спи спокойно, страна!".
   -Даже так? А эти, наши местные зечары никак не вяжутся?
   -Забудь! Троих порезали, половина куда-то испарилась, остальные тише воды ниже травы. Они, вроде, бабки за наркоту заныкали, вот серьезные дяди их и пощипали. И "шакалят" заодно. Так что, тишь и гладь и Божья благодать, –подытожил Ванятка, переворачиваясь на другой бок. – Тебя, кстати, Пушка опять искала, –сменил он тему.
   – Да ну его, –вскоре решили ребята. Они уже несколько раз искупались во всегда прохладной здесь стремительной воде. А валяться на песке более получаса казалось в их возрасте скучным и никчемным занятием. Тем более, что сегодня назревало событие – районная футбольная команда наконец-то могла прорваться в первую лигу. И некоторые фанаты с горящими глазами уже доказывали на площади, что команда областного центра вот-вот станет чемпионом республики, а районная – призером. И находились раззявы, покорно выслушивавшие эти пространные разглагольствования. Наши ребята к таким не относились, но пофанатничать, почти как в большом мире, – это было что-то. Поорать, повыстебываться на стадион собиралась вся молодежь города. И только здесь приходило временное единение городских и гарнизонных подростков. Если не единение, то по крайней мере перемирие. Здесь завязывались знакомства с самыми продвинутыми девчатами, влекущие впоследствии новые драки, здесь заявляли о себе новые группки созревающего шакалья, здесь в драках после матчей они пробовали вкус чужой крови. Не пойти на решающую игру сезона было просто невозможно. Поэтому было решено после обеда встретиться в парке, посмотреть, как Патрик поучаствует в сеансе одновременной игры в шахматы со знаменитым гроссмейстером, заглянуть в "Ветерок", и –на футбол. У Максима, оторванного друзьями от самокопания, появились и другие планы.
 
 
 

 
Глава 36
 
 
Анюта встретила юношу по-деловому. Видимо, решила, что такое поведение наиболее соответствующим между спасенной и непрошенным спасителем. Ни к чему пока не обязывающим и не унижающим гордости и самолюбия четырнадцатилетней девушки.
 

   -Я теперь знаю, что это ты. Я тебе, конечно, благодарна и всё такое. Но знаешь, ты же сам вызвался, правда? Я же не напрашивалась.
   -Ну ты тогда вообще не могла разговаривать. Ты и дышать-то не очень могла…
   -Помню. То есть, знаю теперь. Но не просила, правда? И не прошу ничего ни у кого. Для себя. А вот… Если сможешь… А ты сможешь, знаю. Мою маму. Я … я никогда себе не прощу и просто не смогу жить, если всё так останется. Это же из-за меня. Хотя это не я за рулём. Но всё равно. Я не могу. И отец, вон, совсем… –у гордой девушки навернулись слёзы. – Помоги, а? Я думала, это тот парень, Хома. Но оказалось – нет.
   -Ты поэтому о нём у меня и спрашивала?
   -Ну конечно, за чем же ещё? – искренне изумилась девушка.
   -Пошли, – решился Максим.
   -Куда?
   -К маме твоей, куда же ещё.

 
Удар обезобразил ещё молодую женщину, перекривил миловидное от природы лицо, парализовал правую сторону, резко посеребрил волосы. Тронутый страданием, Максим немедленно протянул над больной руки, закрыл глаза, сосредоточился. Картина болезни была нерадостная. Но обнадеживающая. Были черные пропасти разрывов, какие-то плотные, словно наросты на дереве, уплотнения спекшейся крови и начинающие умирать от кислородного голодания клеточки. Но не было опухолей, не было переродившихся, враждебно настроенных клеток, не было врага с его паутиной. Поэтому боль должна быть средненькой, терпимой. Макс приготовился терпеть и взялся за кропотливую работу, расчищая в первую очередь канальчики питания клеток мозга.
 

   -Вот так, –под вечер закончил он первый сеанс. – Я, правда, привык ночью, ничто не отвлекает.
   -Завтра как раз ночные полёты… А "медведи" не отвлекают?
   -Да нет, –улыбнулся Масим. – Пока.
   -А…поможет? – уже напоследок поинтересовалась девушка.
   -Должно… То есть, наверняка.

 
Так и произошло. Уже под утро следующей ночи Макс видел, что справился. Из жалости, сочувствия к этой женщине, так исстрадавшейся и вдруг постаревшей, он даже позанимался над её внешностью, вспомнив "побочный эффект" излечения Элен. Для закрепления достигнутого он обдал женщину своей золотой волной, затем, вспомнив вдруг что говорила об этой волне Ирина-"Стервоза", засмущался.
 

   -Ну вот и всё, Марина Станиславовна. Вы здоровы. Вставайте. И потихоньку начинайте двигаться. У вас всё-всё прошло. Думаю, что, может, даже эта седина пройдёт. Всё закончилось. Езжайте на моря, как говорил Дмитрий… ну, дядя Дима, –забыл он отчество Анютиного отца.

 
Макс и девушка помогли исцеленной встать и сделать первые шаги.
 

   -Не бойтесь, идите смело. Медленно, но уверенно, –подбадривал он Анютину мать. – Ну вот, теперь без меня… А чего вы молчите? – вдруг насторожился он. Немедленно скажите что-нибудь!
   – Ч-чудо, – робко и хрипло выдавила из себя Марина Станиславовна, садясь в кресло напротив юноши. – Я… же…знаю, что такое инсульт, –всё более уверенно начала говорить женщина. – И когда всё это случилось, понимала – "всё". И тут… Не верится. Я ещё пройдусь, можно? Думала… Доченька, как же это? Это он? Вот отец-то порадуется… Нет, не то… Что мы можем для тебя, Максим?

 
"Ну, сейчас надумается бухнуться на колени", – решил Макс, предупредительно вскакивая. Но ошибся. Женщина притянула его к себе и как-то по-хорошему, по-доброму, словно мать сына, обняла.
 

   -Как мы можем тебя отблагодарить? – заглянула она юноше в глаза.
   -Пообещайте молчать обо мне, – высказал Макс заранее обдуманную просьбу. – Ведь если узнают, житья мне не будет.
   -Это почему? – встряла в разговор Пушкарева-младшая.
   -Сколько больных на свете? А я ещё жить хочу. И в горы, и на рыбалку, и на танцы…
   -На танцы обещаю. Завтра же. И весь вечер с тобой. И молчать –тоже. А ты, мама?
   -На танцы, не обещаю, а вот молчать навсегда. Только… –она выпустила Макса из своих объятий.
   -Что? – насторожился целитель.
   -Ну, мужу то я должна рассказать, правда?
   -Пусть даст слово офицера, что будет молчать.
   -Ну, Максим, это уже театральщина какая-то. Будь проще, –вновь вмешалась Анюта.
   -Он даст слово, – пообещала более серьёзная Марина Станиславовна.
   -А ты знаешь, что того парня, ну, Хому, убили? Растерзали? – уже на лестничной площадке поинтересовалась Анюта.

 
Макс, спускаясь по лестнице, только помотал отрицательно головой. Уже выйдя и переварив сказанное, опустился на знакомую скамейку у пышной клумбы Донихи.
Эта новость потрясла его. Юноша вновь столкнулся со звериной жестокостью, царящей в этом мире, за пределами уютного, заповедных нравов военного городка.
 

   -Ну я им… Ну я им… –цедил сквозь зубы Макс, сжимая подарок теперь уже мертвого Хомы. Не верилось, что тот, спасенный им парнишка так страшно был убит. "Растерзали", –вспомнил Макс слова Анюты и набрал номер Холеры.
   -Слушаю Максим, –тотчас отозвался экс– мент.
   -Григорий Григорьевич, недавно убили парня. Хома его зовут. Фамилии не знаю. Но убили как– то страшно, а это у нас редко бывает.
   -Узнаю.
   -И ёще…
   -Деньги?
   -Да.
   -Хорошо, передам. Где встретимся?
   -Нет, это я Вам. Еще. На хранение.
   -Ты, парень, увлекся накопительством. Шучу. Давай там, где впервые встретились.
   -Там??? Ну, хорошо.

 
Лес встретил юношу тишиной и свежестью. Максим вдруг осознал его, как одно огромное, доброе живое существо. Прикоснувшись к одной из сосен, он почувствовал медленное течение её жизни – соков от корней к кроне и тепла от листьев кроны вниз по стволу. Это была удивительная, непохожая на нашу жизнь, со своими горестями и радостями, проблемами и болью.
"Почему я не думал об этом раньше? Почему никто не думает и сейчас? Наверное, просто невыгодно считать деревья живыми, потому что тогда их вырубку можно считать убийством? Ну и что? В конце концов, животных-то мы считаем живыми, но строим мясокомбинаты или там птицефабрики – целые конвейеры смерти. Но если так задуматься, дальше, то и любая травинка живая. Вон –радуются солнцу и теплу. Любой кочан капусты или там картофелина живые. Значит, чтобы не убивать, надо… не есть вообще? Как я после своих … сеансов – только светом питаться? А почему бы и нет? В конце концов, те же деревья или трава – никого не убивают и живут. И вообще", – вдруг осенило его. – "Может, на Земле существуют две формы жизни – своя, "лучевая", получающая энергию от Солнца, и вторая, хищная, пожирающая первую. Эта, вторая, появилась позже, из какой-то мировой тьмы, где не было такой лучевой энергии. И теперь пожирает и "лучевую" жизнь и себе подобных. Но эта первая, древнейшая, не сможет долго с этим мириться и… и что? Ну, к примеру, ядовитые растения… А почему не все ядовитые? Может, они жертвуют собой для того, чтобы приспособиться? Через гены более подвижных хищников создать новый, более продвинутый вид "лучевой" жизни? Как сейчас говорят, "полевой"? Может и я…?"
 

   -Загрустил? – прервал на самом интересном месте его размышления Холера.
   -Добрый день. Нет, задумался. Она погибла не здесь, поэтому само это место… просто неприятные воспоминания.
   -А некоторые из твоих приходят довольно часто. Вон –цветы не успевают завянуть, – кивнул Холера в сторону места, где обнаружили мертвую девушку. Там действительно лежали две довольно свежие розы.
   -Убивать одних, чтобы чтить память других, –вздохнул Максим.
   -Что? Это кого ещё? – насторожился бывший опер.
   -Да нет. Я про цветы. Так, навеяло. Тоже ведь трупы.
   -Не задумывался. Получается, что и ёлка? Значит, Новый год мы встречаем с трупом?
   -С разлагающимся трупом. Даже нет. Знаете, деревья умирают медленнее. Сначала с умирающим, потом – с трупом.