Уэллс Герберт. Очерки истории цивилизации

вражде.
История Афин на протяжении многих лет пронизана враждой двух знатных и
влиятельных семейств, Алкмеонидов и Писистратидов. Последние, хоть и
принадлежали к афинским аристократическим фамилиям, опирались на поддержку
беднейшего населения Афин и использовали в своих интересах их недовольство.
Позднее, в VI и V вв. до н. э., этот процесс интриг и мести привел к
исчезновению старых аристократических кланов. Войны наступивших времен были
вызваны разногласиями, связанными с торговлей, и народными волнениями,
подогреваемыми скорее отдельными искателями приключений, чем семейными
вендеттами.
Легко понять, помня о сепаратизме греков, почему ионийцы Малой Азии и
Архипелага с такой готовностью перешли под покровительство Лидийского
царства, а затем персов, когда Кир
сверг Креза, царя Лидии. Со стороны кажется, что они бунтовали только
для того, чтобы быть снова завоеванными. Затем пришел черед и европейской
Греции столкнуться с Персидской державой. Удивительно -- и сами греки не
скрывали своего удивления -- как им удалось избежать владычества персов,
этих варваров-ариев, повелителей древних цивилизаций Западной Азии. Но
прежде чем мы расскажем об этой борьбе, давайте уделим некоторое внимание
самим этим азиатам -- в особенности мидянам и персам, которые к 533г. до
н.э. уже овладели древними цивилизациями Ассирии и Вавилона и намеревались
покорить Египет.

4

Раз мы упомянули о Лидийском царстве, будет уместным, прежде чем мы
продолжим, рассказать о лидийцах. Исконное население большей части Малой
Азии, вероятно, было родственным древним обитателям Греции и Крита. Если это
так, оно также принадлежало к средиземноморской группе. Либо это была еще
одна ветвь изначального ствола смуглокожих народов, от которого отделились
средиземноморские народы на западе и дравиды -- на востоке. Своеобразные
художественные изделия, характерные для Микен и Кносса, встречаются по всей
Малой Азии.
Но как нордические греки, переселившиеся на юг, завоевали и смешались с
местными обитателями, так и другие родственные грекам нордические племена
проникли через Босфор в Малую Азию. В некоторых областях арийские народы
преобладали, став основой населения и сохранив свою арийскую речь. Такими
были македонцы и фригийцы, языки которых были близки греческому. Однако в
других областях арии составляли меньшинство. В Лидии коренному населению
удалось выстоять и сохранить свой язык. Лидийцы были неарийским народом,
говорившим на неарийском языке, из которого в настоящее время известно всего
несколько слов. Их столицей были Сарды.
Их религия была также неарийской. Они поклонялись Великой
Богине-Матери. Фригийцы, хоть и сохранили свой язык, близкий греческому,
прониклись их загадочной религией, и значительная часть тех таинственных
мистерий, которые проникли позднее в Афины, была фригийской либо фракийской
по происхождению.
Поначалу лидийцы удерживали западное побережье Малой Азии, но были
оттеснены ионийскими греками, прибывшими по морю и основавшими свои города.
Правда, впоследствии эти города снова оказались под властью лидийских царей.
История Лидии по-прежнему остается малоизученной. Однако начиная с
правления царя Гига (Гигеса) в VIII в. до н. э. роль Лидии становится более
заметной. Стране, которой правил Гиг, пришлось отражать еще одно арийское
вторжение. Кочевые племена, известные как киммерийцы, хлынули на земли Малой
Азии, и отразить это нашествие Гигу, а затем его сыну и внуку стоило больших
усилий. Эти варвары дважды захватывали и сжигали Сарды.
Из летописей известно, что Гиг платил дань Сарданапалу, и это поможет
нам соотнести роль Лидийского царства с нашими представлениями об истории
Ассирии, Израиля и Египта. Позднее Гиг восстал против Ассирии и послал
войска на помощь Псамметиху I, чтобы освободить Египет от непродолжительного
правления ассирийцев.
Внук Гига Алиатт превратил Лидию в сильную державу. За его семилетнее
правление большинство ионийских городов Малой Азии признали свое зависимое
положение. Страна превратилась в центр оживленной торговли между Азией и
Европой. В Лидии издавна добывали золото, и лидийский царь приобрел
репутацию самого богатого царя Азии.
Оживленные торговые пути связывали в те времена Черное и Средиземное
моря, Восток и Запад. Считается, что Лидия была первой страной в мире, где
начали чеканить монеты и открывать постоялые дворы для торговцев и
путешественников. Лидийская царская династия, по всей видимости, была
торговой династией того же типа, что и минойская династия на Крите, где
обороту и накоплению денег уделялось особое внимание.
Итак, в то время как одни арийские племена обосновались в Великой
Греции и по побережью Черного моря, другие арийские племена, вероятно,
частично смешавшись с монголоидами, распространялись и оседали по северным и
восточным окраинам Вавилонского и Ассирийского царств.
Мы уже говорили о прародине нордических арийских народов, охватывавшей,
словно дуга, северные побережья Черного и Каспийского морей. Двигаясь на юг
и юго-восток, индоиранские народы начали постепенно заселять территорию
нынешней Персии и распространились, с одной стороны, на восток в Индию (во
II тысячелетии до н. э.), а с другой -- расселялись по Иранскому нагорью,
пока не стали достаточно сильны, чтобы напасть сначала на Ассирию (605 г. до
н. э.), а затем на Вавилон (539 г. до н. э.).
Пока еще много неясного в том, как менялся климат в Евразии последние
10 тыс. лет. Льды последнего ледникового периода отступили, сменившись
длительным периодом степных, похожих на прерии, условий на большей части
евразийских равнин.
Около 10--12 тысяч лет назад, как принято теперь считать, степи стали
уступать место лесам. Мы уже обращали внимание, как на смену охотникам на
диких лошадей пришли рыбаки и охотники на лесных оленей. Их в свою очередь
сменили неолитические скотоводы и земледельцы. На протяжении нескольких
тысяч лет европейский климат, по всей вероятности, был мягче и теплее, чем
сейчас. Огромное море простиралось от берегов Балканского полуострова,
занимая значительную часть Средней Азии, до центральной России на севере.
Пересыхание этого моря и последовавшее за этим изменение климата южной
России и юго-западной Азии в сторону более засушливого происходило
одновременно с развитием первых цивилизаций речных долин.
Множество фактов со всей очевидностью указывают на существование более
мягкого климата и на большее изобилие растительной жизни в Европе и Западной
Азии 3--4 тысячи лет назад, чем теперь. Южная Россия и западный Туркестан,
где сейчас преобладают степи и пустыни, тогда были покрыты лесами. С другой
стороны, аралокаспийский регион был, вероятно, засушливее, а сами моря --
меньше, чем в настоящее время.
В этой связи следует отметить, что фараон Тутмос III (в XV в. до н. э.)
во время своей экспедиции по ту сторону Евфрата охотился в этом регионе на
слонов, стадо которых насчитывало 120 особей. На микенском кинжале ахейской
эпохи, датируемом приблизительно 2000 г. до н. э., изображена сцена охоты на
львов. Охотники, вооруженные копьями и большими щитами, выстроились в ряд
один за другим. Первый из них ударяет льва копьем и, когда раненый зверь
прыгает на него, падает на землю, прикрываясь своим большим щитом. В это
время наносит удар второй человек -- и так далее, пока лев не погибает под
ударами копий. Такой способ охоты практикуют современные масаи (в Кении и
Танзании): он мог быть придуман только обитателями тех земель, где львы
водились в изобилии. Но львам необходима добыча, а это, в свою очередь,
означает изобилие растительности и травоядных животных в тех местах.
Около 2000 г. до н. э. климат в центральных областях Старого Света,
сменившись на более суровый, заставил кочевников-ариев обратить свои взоры
на юг, где обитали оседлые и более цивилизованные народы.
Что касается львов, то они встречались на Балканах вплоть до IV в. до
н.э., если не позже. Слоны, вероятно, исчезли из западной Азии к VIII в. до
н.э. Львы (значительно более крупные, чем
современные разновидности) водились в южной Германии вплоть до эпохи
неолита. Леопарды были в Греции, южной Италии и южной Испании в начале
исторического периода (около 1000 г. до н. э.).
Переселение арийских народов из восточно-каспийского региона и их
появление на исторической сцене относится примерно к тому периоду, когда
Микены, Троя и Кносс пали под натиском греков. Непросто отличить различные
племена и народности в том многообразии названий, под которыми они впервые
появляются в древних хрониках и надписях. К счастью, это не особенно важно
для нашего исторического очерка.
Народ, который называли киммерийцами, появился в районе озер Урмия и
Ван вскоре после того, как арии распространились по Иранскому нагорью. С IX
в. до н. э. в ассирийских надписях начинает упоминаться такой народ, как
мидяне -- ближайшие родственники персов, жившие к востоку от последних.
Тиглатпаласар III и Саргон II, имена которых уже знакомы нам по предыдущим
главам, заявляли, будто бы они заставили эти племена платить дань. В
ассирийских надписях о них говорится как об "опасных мидянах". Этот народ
все еще сохранял родоплеменную систему, не объединившись под властью одного
царя.
Около VII в. до н. э. Элам и эламиты, столицей которых был город
Сузы,-- народ, обладавший традицией и цивилизацией, по меньшей мере, такими
же древними, как и шумерская,-- внезапно исчезают с исторической арены. Нам
неизвестно, что стало тому причиной. По всей видимости, они были завоеваны и
ассимилированы персами. Сузы также оказались в руках у персов.
Четвертый народ, родственный этим арийским племенам, о жизни которых
рассказывает Геродот,-- скифы. Какое-то время ассирийским правителям
удавалось подкупом настраивать друг против друга эти родственные народы --
киммерийцев, мидян, персов и скифов. Ассирийских царевен (например, дочь
Асархаддона) отдавали замуж за скифских вождей. Навуходоносор Великий (в
конце VII в.), со своей стороны, сам взял в жены дочь Киаксара, "царя всех
мидян".
Так арии-скифы стали союзниками семитов-ассирийцев, а арии-мидяне стали
союзниками семитов-вавилонян. В 606 г. до н. э. именно Киаксар взял Ниневию,
столицу Ассирии, и освободил вавилонян от ассирийского гнета. Далее
последовало образование Ново-Вавилонского царства под правлением халдеев. С
этого времени союзники ассирийцев скифы больше не вмешиваются в ход
дальнейших событий. Они продолжают жить своей жизнью на северных окраинах
Междуречья, лишь изредка вступая в контакты с народами, обитавшими южнее.
Взглянув на
карту Центральной Азии того периода, мы увидим, как за две трети
столетия мидийский лев, словно ягненка, зажал в лапах Второе Вавилонское
царство.
Мы не будем вдаваться здесь в подробности той внутренней борьбы,
которая шла между мидянами и персами и которая в конечном итоге привела к
тому, что трон мидянина Киаксара достался персу Киру в 558 г. до н. э.
(правил до 530 г. до н. э.). В этот год Кир принял царство, которое
простиралось от Лидии на западе до Индии на востоке. Набонид, последний из
вавилонских правителей, в это время изучал исторические летописи и строил в
Вавилоне храмы.
Впрочем, один из соседних царей отдавал себе отчет в той угрозе,
которая исходила от крепнущей на его границах новой силы. Это был Крез, царь
Лидии (годы правления 560--546 до н. э.). Его сын погиб, и на какие-то время
Крез в своей глубокой скорби забыл обо всем. Послушаем, что рассказывает об
этом Геродот:
"И так два года провел Крез в великой скорби по своему сыну. Но по
прошествии того времени, за которое Кир лишил власти сына Киаксара и еще
больше выросло величие Персии, Крезу довелось оставить свой траур и
задуматься о том, как укротить персов, если он имел для этого возможность,
пока их сила еще росла и они не стали непобедимы".
Крез принимает решение обратиться за советом к оракулам.
"Индийцам, которые должны были отнести дары оракулам, Крез поручил
спросить у них следующее: стоит ли Крезу выступить против персов, и если
так, то следует ли объединить его армию с армией его друзей. И когда лидийцы
прибыли туда, куда отправил их царь, и принесли обещанные подношения, они
обратились к оракулам и сказали: "Крез, царь лидийцев и других народов,
рассудив, что это единственные подлинные оракулы, известные людям, подносит
вам эти дары, которые заслужили вы своими прорицаниями,-- ответьте же,
следует ли ему выступить против персов, и если так, взять ли ему с собой
другие воинства, как своих союзников?" Таким был вопрос, и ответы обоих
оракулов сошлись в одном, объявив Крезу, что если он выступит против персов,
то разрушит великое царство...
Когда же оба ответа были доставлены Крезу и он услышал их, то был очень
обрадован пророчествами оракулов. Ожидая, что ему действительно суждено
разрушить царство Кира, он снова послал дары пифии, а жителям Дельф, выяснив
их количество, даровал по два статира золота каждому. В ответ на это
дельфийцы установили за Крезом и всеми лидийцами первенство в обращении к
оракулу и освободили от всякой платы за это и право на передние места на
всех играх, сохранив за ними эти привилегии на все времена, а также чтобы
каждому из лидийцев, кто пожелает, позволено было стать гражданином Дельф".
Итак, Крез заключил оборонительный союз с Лакедемоном и Египтом.
"И пока Крез готовился выступить против персов,-- продолжает Геродот,--
один из лидиицев, который и до этого почитался среди них как мудрец,
обратился к Крезу со следующим советом: "О царь, готовишься ты пойти на
народ, одеяние которого -- штаны из кожи, и прочее их одеяние также из кож,
и едят они не то, что пожелают, но то, что смогут добыть, живя в суровом
краю. И больше того, не знают они вина, но пьют воду, и не могут порадовать
себя ни смоквами, ничем другим, столь же приятным. С одной стороны, если ты
победишь, что возьмешь у них, видя, что нет у них ничего? А если потерпишь
поражение, подумай, сколь многих прекрасных вешей лишишься. Ибо, однажды
попробовав то, что есть у нас, они быстро привыкнут к этому, и невозможно
будет их прогнать. Сам же я не перестаю благодарить богов за то, что они не
надоумили персов пойти на лидиицев". Так он говорил, не убедив Креза; но это
правда, что персы до того, как покорили лидиицев, не знали роскоши и не
имели никаких богатств".
Крез и Кир сразились возле Птерии, но победа не досталась ни одной из
сторон. Крез отступил к своей столице, и Кир, последовав за ним, дал бой в
окрестностях Сард.
Главной силой лидийцев была конница. Искусные, хоть и не слишком
дисциплинированные всадники были вооружены длинными копьями.
"Кир, увидев, как лидийцы занимают боевой порядок, и опасаясь их
всадников, поступил, как посоветовал ему один из мидян, Гарпагос, а именно:
всех верблюдов, которые были в его обозе, груженных провизией и разной
поклажей, он собрал вместе и, сняв с них их ношу, посадил на них воинов,
вооруженных, как конница. И, так подготовив их, он повелел им идти впереди
его армии на всадников Креза. За передним рядом верблюдов шла пехота, а за
пехотой он поместил всю свою конницу. Затем, когда его люди стали в боевом
порядке, он приказал им не щадить никого из лидиицев, убивая всех, кто
попадется им на пути, но самого Креза не убивать, даже если он окажет
сопротивление, будучи пойманным. Таким был его приказ; а верблюдов он
поставил против конницы по той причине, что лошадь боится верблюда и не
выносит ни его вида, ни запаха. Для того была задумана эта уловка, чтобы
сделать бесполезной конницу Креза, на которую лидийский царь и полагался
более всего. И когда они сходились на поле боя, только лишь лошади почуяли
запах верблюдов и увидели их, так сразу же понесли прочь, и надежды Креза
вмиг обернулись в ничто".
Через четырнадцать дней Сарды пали и Крез был взят в плен.
Итак, персы, захватив Креза, привели его к Киру. Он же сложил огромный
костер и заставил закованного Креза взойти на него и вместе с ним дважды по
семь сыновей лидийских -- то ли потому, что намеревался таким образом
пожертвовать первые плоды своей победы какому-то богу или хотел исполнить
какую-то клятву. А может быть, прослышав, что Крез всегда чтил волю богов,
заставил его взойти на костер, желая убедиться, что кто-то из богов спасет
Креза, чтобы не быть ему сожженным заживо. Вот так, как рассказывают, решил
поступить Кир.
Крезу же, стоявшему на костре, хотя он был и в смертельной опасности,
вспомнились слова Солона, что никто из живущих
не может быть назван счастливым, доколе не известно, какой смертью ему
суждено умереть.
И когда эта мысль пришла ему на ум, все увидели, как он глубоко
вздохнул, а затем горько заплакал, хотя до этого долгое время хранил
молчание, и трижды произнес имя Солона. Услышав это, Кир повелел
переводчикам спросить Креза, кто был тот человек, чье имя он упомянул. И те
приблизились и спросили его об этом. Крез, как рассказывают, в ответ только
молчал, но персы не отступали. Тогда он сказал: "Хотел бы я, чтобы каждый из
правителей, вместо того, чтобы искать богатств, поговорил бы с этим
человеком". Персы же, поскольку смысл этих слов остался им неясен, не
отступали с расспросами и не давали ему покоя. Тогда Крез рассказал, как
однажды афинянин Солон посетил его и, осмотрев все его богатства, нимало не
поразился, обратившись к Крезу с такими-то и такими то словами; и как все
обернулось с ним так, как говорил Солон, хотя тот вовсе не имел в виду
Креза, а говорил о человечестве в целом, и в особенности о тех, кто почитал
себя счастливым человеком.
Пока Крез говорил обо всем этом, уже зажгли огонь и пламя со всех
сторон/охватило костер. Но тут все увидели, как Кир, услышав от переводчиков
то, о чем поведал Крез, изменил свое решение. Рассудив, что он, тоже всего
лишь смертный, подвергает другого человека, который однажды был не менее
счастлив, чем он, сожжению заживо, Кир устрашился возмездия. Поэтому, как
передают, он повелел немедля загасить огонь, который уже охватил весь
костер, и свести Креза и тех, кто был с ним, на землю. Но, как ни старались,
укротить бушевавшее пламя они уже были не в силах. Тогда, по словам
лидийцев, когда Крез понял, что Кир изменил свое намерение, и, видя, что все
пытаются загасить огонь, но уже не могут справиться с ним, воскликнул,
призывая Аполлона. Если какой из его даров был угоден богу, говорил он, то
он придет к нему на помощь и избавит от той беды, что обрушилась на него.
Так он со слезами взывал к богу, и внезапно, так говорят, хотя стояла тихая
погода и небо было ясным, собрались тучи и налетел вихрь, обрушившийся на
землю неистовым ливнем, и костер был погашен.
Затем Кир, убедившись, что Крез был добрым человеком и к нему
благоволят боги, повелел свести его с костра и обратился к нему со
следующими словами: "Крез, скажи мне, кто был тот человек, что убедил тебя
пойти на нас войной и так стать моим врагом, вместо того чтобы быть мне
другом?" И тот отвечал: "О царь, на счастье тебе и на свою беду я поступил
так, и причиной этому был бог эллинов, который побудил меня выступить во
главе моей армии. Ибо никто по своей воле не бывает столь бесчувственным,
чтобы предпочесть войну миру, поскольку в мирное время сыно-
вья хоронят своих отцов, но на войне отцы хоронят сыновей. Но так,
полагаю, было угодно богам, чтобы все завершилось таким образом".
Когда Лидия была покорена, Кир обратил свой взор на Вавилонское царство
Набонида. Он нанес поражение вавилонской армии в окрестностях города, а
затем осадил Вавилон. Содействие жрецов Бела, как мы уже говорили, вероятно,
помогло Киру войти в город (538 г. до н. э.).
Киру наследовал его сын Камбиз (правил в 529--522 до н. э.), который
привел свои войска в Египет (525 г. до н. э.). В дельте Нила произошло
сражение, в котором греческие наемники принимали участие с обеих сторон.
Геродот сообщает, что ему довелось видеть кости убитых, которые спустя
пятьдесят или шестьдесят лет все еще лежали на поле битвы. И, кстати,
отмечает, что черепа персов показались ему слишком тонкими -- Геродот и тут
не упускает возможности выразить свое отношение к персам. После этого
сражения Камбиз получил Мемфис и большую часть Египта.
В Египте, как мы узнаем, у Камбиза стали появляться первые признаки
безумия. Он очень вольно обходился с египетскими святынями; в Мемфисе он
задержался, "чтобы вскрывать древние гробницы и исследовать останки
умерших". Еще до того как двинуться на Египет, он убил Креза, бывшего царя
Лидии, и своего брата Смердиса. Умер Камбиз в Сирии, на пути в Сузы
(тогдашнюю столицу Персидской державы), случайно нанеся самому себе рану
мечом, оказавшуюся смертельной. У него не осталось прямых наследников, и
персидский трон занял Дарий (правил с 522 по 486 до н. э.), сын Гистаспа,
одного из главных советников Кира.
Царство Дария I было больше, чем какое-либо из прежде существовавших
государств, возникновение и развитие которых мы прослеживали на предыдущих
страницах. Оно включало всю Малую Азию и Сирию, иначе говоря, древние
Лидийское и Хеттское царства, все земли Ассирийского и Вавилонского царств,
Египет, Кавказский и Каспийский регионы, Мидию, Персию и, вероятно, часть
Индии до реки Инд. Кочевые арабы, единственные из всех народов Ближнего
Востока, не платили в те времена дань сатрапам (наместникам провинций)
Дария.
Персидское царство отличалось, по всей видимости, гораздо большей
организованностью, чем ему предшествовавшие. Провинции соединялись друг с
другом магистральными дорогами.
Была налажена система царского почтового сообщения. Через определенные
промежутки пути стояли наготове почтовые лошади, предназначенные доставлять
царского посланника или путешественника, если у него было разрешение от
властей, до следующей остановки на маршруте. Мощеные дороги, видимо,
существовали еще у хеттов задолго до персов; но это первый пример
организации почтового сообщения, известный нам.
Если не считать главенства центральной власти персидского царя и
необходимости платить дань, местная власть пользовалась значительной
степенью свободы. Персы не допускали никаких междоусобиц, что тоже пошло ей
на пользу. Поначалу и греческие города на азиатском побережье платили дань и
были частью Персидской державы.
Напасть на греков в Европе подстрекал Дария некий греческий лекарь при
его дворе, который любой ценой хотел вернуться в Грецию. Дарий уже составлял
планы похода в Европу, однако не на Грецию, а севернее. Переправившись через
Босфор я Дунай, он хотел вторгнуться в земли северного Причерноморья,
которые, по его убеждению, были родиной скифов-кочевников, угрожавших его
северным и северо-восточным границам. Но к нашептываниям лекаря-грека он
тоже не остался равнодушным и отправил своих лазутчиков в Грецию.
Этот великий поход, предпринятый Дарием, открывает для нас много
нового. Он поднимет завесу над теми балканскими землями за пределами Греции,
о которых мы еще не имели возможности рассказать. Вместе с армией Дария мы
отправимся к Дунаю и перейдем его.
Ядро этой армии составляли войска, вышедшие вместе с Дарием из Суз,
обраставшие пополнениями по пути к Босфору. Там его греческие союзники --
ионийские греки Малой Азии -- построили понтонный мост.
Пока войска Дария переправлялись по нему, союзники-ионийцы на своих
кораблях вошли в устье Дуная и в двух днях пути вверх по течению построили
еще один понтонный мост. Тем временем Дарий и его воинство двигались вдоль
берега современной Болгарии, тогдашней Фракии. Войска переправились через
Дунай и приготовились дать бой скифской армии и взять города скифов.
Но у скифов не было городов, и от сражений они предпочитали уклоняться.
Победоносный поход на деле оказался изматывающим и совершенно безуспешным
преследованием неуловимых и вездесущих врагов. Кочевники испортили колодцы и
уничтожили пастбища. Скифские всадники постоянно висели на флангах огромного
войска. Скифы, как могли, старались убедить ионийцев, которые построили и
охраняли мост через Ду-
най, разрушить его и тем самым обеспечить поражение Дария. Но пока
Дарий продолжал наступать, греческие союзники предпочитали быть на его
стороне.
Однако лишения, усталость и болезни слишком измотали персидскую армию.
Дарий потерял много людей и лишился припасов и, наконец, пришел к
неутешительному выводу, что единственный способ спасти свою армию от
окончательного истощения -- это отступление через Дунай.
Чтобы незаметно отвести свои войска, Дарий решил пожертвовать больными
и ранеными. Он объявил им, что атакует скифов после полуночи. Под этим
предлогом он вывел лучшую часть своей армии из лагеря и двинулся на юг,
оставив за своей спиной лагерь с его кострами и обычными для стоянки шумом и
суетой.
На следующий день люди, брошенные в лагере, поняли, как поступил с ними
их владыка, и сдались на милость скифов.
Дарию удалось выиграть время, и он оказался у моста раньше, чем
преследователи настигли его. Скифская конница была более подвижна, чем
отряды Дария, однако в темноте скифы упустили свою добычу. Но у реки
отступающих персов "ожидало зрелище, наполнившее их невыразимым ужасом". Они