Уэллс Герберт. Очерки истории цивилизации

никакой благоприятной мутации, особи этого вида могут быть истреблены. Но
если мутация окажется полезной и хватит времени, чтобы она могла широко
распространиться, эти животные смогут пережить трудное время и
адаптироваться, поколение за поколением, к новым условиям. Этот процесс
приспособления к меняющимся условиям называется изменчивостью видов.
Вернемся к нашему примеру. Возможно, что эта перемена климата не
затронет всей территории, на которой обитает данный вид, скажем, произойдет
на одной стороне обширного морского залива или горной гряды, или любой
подобной естественной преграды, и не случится на другой. Какое-нибудь теплое
океаническое течение наподобие Гольфстрима может изменить направление, неся
с собой тепло только на одну сторону такого барьера, оставляя другую
по-прежнему холодной. Тогда с холодной стороны у животных одного вида мех
будет становиться, по возможности, все более густым и белым, тогда как с
другой стороны мех у того же вида животных будет изменяться в сторону более
коричневой окраски и меньшей густоты.
Одновременно с этим будут происходить и другие видоизменения, например,
появление различий в строении лапы, потому что одним животным --
представителям этого вида -- придется разгребать лапами снег в поисках пищи,
в то время как другие большую часть года будут бегать по голой земле. Скорее
всего разница в климате повлечет за собой отличия в питании, что в свою
очередь отразится на зубах и пищеварительных органах этих животных. Кроме
того, могут измениться вслед за изменением меха потовые и сальные железы, а
это повлияет на строение выделительных органов и всего обменного процесса в
организме
И так -- во всем строении организма. Может наступить момент, когда два
отдельных представителя прежде единого вида будут настолько непохожи друг на
друга, что их со всей определенностью можно будет отнести к разным видам. И
причина этому -- накопление индивидуальных и мутационных признаков. Подобное
ветвление видов на протяжении нескольких поколений на два вида или более
называется разделением видов.
В том юном мире, когда пылающее солнце поднималось и садилось за треть
нынешнего дня, когда теплые моря огромными приливами накатывались на
песчаные и илистые берега каменистых земель, а воздух был плотным от
испарений и облаков, ранняя жизнь неизбежно должна была видоизменяться, и
появление новых видов происходило с большой скоростью. Жизнь, вероятно, была
такой же быстрой и короткой, как те дни и годы. Новые поколения, отсеваемые
естественным отбором, чередовались друг с другом в более высоком темпе, чем
в нашу эпоху.
У людей естественный отбор происходит значительно медленнее, чем у
любого другого существа. Чтобы вырасти и обзавестись потомством, среднему
западноевропейцу требуется двадцать и более лет. В животном мире в
большинстве случаев потомство появляется уже через год после рождения и даже
менее. Однако у простейших живых организмов, которые появились в первобытных
морях, рост и размножение были делом нескольких коротких часов или даже
нескольких коротких минут. Соответственно видоизменение и разделение видов
также было исключительно быстрым. Жизнь уже успела сложиться во множестве
разнообразных форм к тому моменту, когда она смогла оставить первые следы на
ископаемых породах.
Летопись окаменелостей, таким образом, не начинается с какой-либо
группы тесно связанных форм, от которой произошли все последующие
существующие формы живых существ. Она берет свое начало в Море, в котором
уже представлены почти все основные деления животного царства. Растения уже
в то время были растениями, а животные -- животными.
Брахиоподы, которые питались в основном той же пищей, что и современные
мидии и устрицы, уже успели обзавестись панцирем; огромные водяные
ракоскорпионы ползали среди водорослей; прятались, спасаясь от опасности, в
свои раковины трилобиты. В те древние времена прибрежная тина так же кишела
инфузориями и другой микроскопической живностью, как и любая нынешняя лужа.
В океане, как и сейчас, обитало великое множество крошечных прозрачных,
зачастую фосфоресцирующих живых существ.
Но суша за линией приливов по-прежнему оставалась каменистой пустыней
без каких-либо признаков жизни.

Глава третья. ЖИЗНЬ И КЛИМАТ

1. Жизнь и вода: водные растения.
2. Появление наземных животных. 3. Почему жизнь должна постоянно
изменяться

1

Повсюду, куда доходила береговая линия, была жизнь, и эта жизнь
продолжалась в воде, около воды и с водой -- ее домом, ее средой обитания и
основополагающей потребностью.
Первичные формы жизни, студенистые и незащищенные, погибали, оказавшись
вне воды, как высыхает и погибает медуза, выброшенная волной на пляж.
Высыхание в те дни было фатальной угрозой для жизни, от которой поначалу у
нее не было защиты. Но в мире дождевых заводей, мелководья и приливов любые
отклонения и проявления изменчивости, которые помогали организму
продержаться на время отлива или пересыхания водоема и сохранить жидкость в
своей структуре, сохранялись и усиливались с течением времени. В те времена
в любой момент живые существа рисковали быть выброшенными на берег или
оказаться в пересыхающем водоеме. Но, с другой стороны, им приходилось
держаться поблизости от берегов и отмелей, потому что им необходим был
воздух (конечно, растворенный в воде) и свет.
Без воды ни одно живое существо не может дышать, не может переваривать
пишу. Мы говорим, что для дыхания необходим воздух, но в действительности
для дыхания всему живому необходим кислород, растворенный в воде. Воздух,
которым мы с вами дышим, сначала должен раствориться в жидкости внутри наших
легких; также и пища, которую мы съедаем, прежде разжижается, а затем
усваивается. Водные животные, которые всегда живут в воде, дышат посредством
свободного колебания открытых жабр, которыми они извлекают воздух,
растворенный в этой воде.
Но животное, которое в любой момент может оказаться вне воды, должно
каким-то образом защитить свое тело и дыхательный орган от пересыхания.
Прежде чем морские водоросли смог-
ли выбраться из раннепалеозойских морей на приливную линию побережья,
им пришлось создать более плотный внешний покров для сохранения жидкости.
Прежде чем предок ракоскорпиона смог выжить, оказавшись на берегу после
отлива, ему пришлось приобрести свой защитный панцирь. Трилобиты же
обзавелись плотной оболочкой и научились сворачиваться в первую очередь для
защиты от пересыхания и уж потом -- друг от друга и от врагов. И когда
вскоре (как мы заметим, поднимаясь вверх по напластованиям палеозойских
отложений) появились рыбы -- первые из позвоночных животных, некоторые из
них уже успели приспособиться к риску временно оказаться на суше, защитив
свои жабры жаберными покрышками и обзаведясь примитивным плавательным
пузырем.
В это же время водоросли и другие растения, которые пытались
адаптироваться к приливной среде, также подбирались и к области более яркого
света. Свет для растений имеет первостепенную важность. Любое изменение в их
строении, которое удерживало и направляло бы их к свету вместо того, чтобы
во время прилива бесформенным комком катиться обратно в воду, было бы
огромным преимуществом. И мы обнаруживаем, что у растений начинают
появляться корневая система и волокнистая структура, а затем и древесная
кора.
Ранние растения размножались спорами, которые выпускались в воду,
разносились водой и могли прорастать только под водой. Они, подобно
большинству современных низших растений, были привязаны условиями своего
жизненного цикла к водной среде. Но и здесь огромную выгоду принесло
появление у спор защитной оболочки, предохранявшей их от пересыхания. Теперь
растения могли размножаться в воздушной среде, не рассевая споры
непосредственно в воду. Как только эта способность закрепилась у растений,
они расстались с мелководьем и начали освоение суши, купаясь в солнечном
свете, далеко от морских штормов и волнений.
Основные видовые отличия у высших растений указывают на те стадии,
которые они прошли, освобождаясь от необходимости жить в воде. В этом не
последнюю роль сыграла появившаяся у растений древесина, а также способ
воспроизводства, предотвращающий угрозу высыхания. Низшие растения
по-прежнему остаются узниками водной стихии. Низшим мхам приходится жить в
сырости, и даже появление спор у папоротников требует на определенной стадии
исключительной влажности. Высшим растениям удалось вырваться на свободу;
чтобы жить и размножаться, им достаточно того, чтобы почва была лишь немного
влажной. Они полностью справились с задачей жить вне воды.
Эта задача в основном решалась на протяжении всей эры протерозоя и в
раннем палеозое природным методом проб и ошибок.
Затем, постепенно, но в огромном множестве, новые разновидности
растений начали выбираться из моря и распространяться по прибережным
низинам, все еще держась болотистых берегов и заливов, а также вдоль течения
и в устьях рек.

2

Следом за растениями наступает черед животных осваивать сушу.
Нет ни одного наземного животного на нашей планете, как и ни одного
наземного растения, строение которого не было бы изначально строением
водного организма, при помощи разделения и изменчивости видов
приспособившегося к существованию вне воды. Эта адаптация достигалась
различными способами. В случае ракоскорпиона жаберные пластины этого
примитивного морского обитателя были скрыты в теле, чтобы защитить
дыхательные ткани от быстрого испарения. Жабры ракообразных, таких как краб,
которые свободно перемещаются на суше, защищены жаберными покрышками на
нижнем панцире или щитке. Предки насекомых обзавелись системой трахеальных
каналов, которые проводят воздух по всему телу, прежде чем он полностью
растворится. А у позвоночных наземных животных жабры древних рыб были
сначала дополнены, а затем замещены похожим на мешок выростом у горла --
примитивным легочным плавательным пузырем.
До сегодняшнего дня существуют определенные виды рыб, на примере
которых мы можем представить, что же помогло позвоночным наземным животным
выбраться из воды. Эти рыбы (например, австралийский илистый прыгун) обитают
в тропических регионах, где сезоны дождей чередуются с последующими сезонами
засухи. Реки в этот период превращаются в лужицы ссохшейся грязи. Во время
сезона дождей эти рыбы плавают и дышат жабрами, как обычные рыбы. Но когда
вода из рек испаряется, они зарываются в грязь, их жабры перестают работать,
и, пока не вернется вода, они выживают, заглатывая воздух, который попадает
прямо в легочный плавательный пузырь. Такая двоякодышащая рыба, оказавшись
после пересыхания рек в застойных озерцах с затхлой и бедной кислородом
водой, всплывает на поверхность л глотает воздух. Так же поступают и тритоны
в прудах.
Эти животные все еще остаются на переходной стадии -- на той стадии,
когда предки высших животных пытались вырваться из ограничений жизни в
водной среде, но не смогли сделать этого в полной мере.
Земноводные (лягушки, тритоны, саламандры и т. д.) могут служить
примером последовательности, в которой проходили стадии этого освобождения.
Для размножения им по-прежнему необходима вода, их икринки должны быть
отложены в теплую прогреваемую солнцем воду, где они могут развиваться.
Молодой головастик дышит перистыми выростами-жабрами, которые колышутся в
воде. Затем над ними вырастают жаберные покрышки, образуя жаберную камеру.
Когда у головастика появляются лапки и втягивается хвост, он начинает
пользоваться легкими, а его жабры вырождаются и исчезают. Головастик может
постоянно жить в глубине водоема. Взрослая же лягушка способна всю
оставшуюся жизнь провести на суше, но задохнется, если держать ее только под
водой.
Поднимаясь выше по эволюционной лестнице, мы замечаем, что уже у
пресмыкающихся яйцо защищено от испарения плотной скорлупой. Из этого яйца
появляется потомство, которое, едва вылупившись, уже дышит легкими.
Рептилии, как и семенные растения, полностью освободились от необходимости
проводить какую-либо из стадий своего жизненного цикла под водой. Более
того, как и земноводное, рептилия погибнет, надолго оказавшись под водой.
Поздние палеозойские отложения в Северном полушарии дают нам достаточно
материала, чтобы представить это постепенное распространение жизни на суше.
Географически это была эпоха лагун и неглубоких морей, весьма благоприятная
для такого вторжения. Вполне возможно, что тогда даже не было глубоких
морей, подобно нынешним океанам. Теперь, когда у новых видов растений
появилась возможность покорить и воздушную среду, они дали начало
исключительному богатству и разнообразию современных форм.
В то время еще не было подлинных цветковых растений, ни трав, ни
деревьев, сбрасывающих листву зимой. Первичная "флора" состояла из огромных
древовидных папоротников, гигантских хвощей и подобных типов растительности.
Стебли этих растений вырастали до огромных размеров. Множество таких стволов
в окаменелом виде сохранились до наших дней. Некоторые из этих деревьев
достигали в высоту пятидесяти метров. Их стволы, которые росли прямо из
воды, были покрыты толстой порослью мягких мхов, зеленой слизью и
грибовидными наростами, которые почти не сохранились. Мягкая растительная
масса, которой изобиловали первые болотистые леса, со временем образовала
основной пласт угольных отложений.
Среди этой буйной примитивной растительности ползали, парили и летали
первые насекомые. Это были первые жесткокрылые, зачастую очень большие
существа. Каждое из их четырех крыльев доходило до пятнадцати сантиметров в
длину. Ши-
роко распространены были стрекозы -- у одной такой, найденной в
угольных отложениях Бельгии, размах крыльев составлял свыше семидесяти
сантиметров! Существовало и множество летающих разновидностей насекомых
семейства тараканов.
Во множестве водились также скорпионы и некоторые виды ранних пауков.
Прядильные органы у этих пауков отсутствовали или были очень просты,
неразвиты, поэтому они или не плели паутину, или плели очень простую. В эту
же эпоху появились наземные улитки и сделали первый свой шаг по земле наши
непосредственные предки -- амфибии (земноводные). Поднимаясь к верхним
уровням позднепалеозойской эры, мы обнаруживаем, что процесс адаптации к
воздушной среде продвинулся настолько, что среди изобилия разнообразных форм
амфибий заняли свое место и подлинные рептилии.
Летопись Окаменелостей похожа на пространную книгу, с которой
обращались крайне небрежно. Все ее страницы порваны, истрепаны и скомканы, а
многих и вовсе недостает. То последовательное изложение, которое мы в общих
чертах представили здесь, складывалось медленно и очень непросто, в ходе
длительного изучения, все еще далекого от завершения. Отложения
каменноугольного периода, "угольные пласты", дают нам представление о первом
значительном распространении жизни на влажных низинных землях.* Затем идут
вырванные страницы пермских пород (их можно считать концом палеозойской
эры), в которых сохранилось очень мало следов существ, что жили на Земле в
ту пору. Лишь после долгого временного промежутка жизнь снова возвращается к
изобилию и многообразию своих форм.
Пермские отложения указывают на суровый и опустошительный период в
истории нашего мира. Они обозначают этап перехода от палеозойского века рыб
и амфибий к мезозойскому веку рептилий.
Не стоит забывать и о том, что климат той эпохи также был подвержен
значительным переменам, которые иногда способствовали, а иногда ставили
преграды на пути развития жизни. Все виды живых существ постоянно, все более
и более тонко, приспосабливаются к изменению жизненных условий, которое не
прекращается никогда.
Не существует предела для адаптации, есть только постоянная потребность
изменяться и совершенствоваться.
Впрочем, мы можем обнаружить и такие существа низшего порядка, которые
с самого начала смогли настолько приспособиться к несложным и
распространенным условиям, что избежа-
Около 450 млн. лет назад; в современной геохронологии это событие от
носят к силурийскому периоду (средний палеозой).
ли значительного видоизменения, замещения или исчезновения. Например,
существует маленькая панцирная рыба лингула, которая приспособилась к
неприметной малоподвижной жизни в южных морях. Этот вид рыб просуществовал
без заметных изменений на протяжении всего геологического цикла.
С другой стороны, геологи могут представить нам целые собрания
ископаемых остатков, в которых можно проследить видоизменения, произошедшие
лишь за несколько тысячелетий, связанные с изменениями климата, питания и
появлением новых врагов.
Здесь, пожалуй, необходимо сказать несколько слов о том, чем же вызваны
эти изменения климатических условий, которые никогда не прекращались на
поверхности Земли. Эти перемены не носят регулярный характер, а скорее
являются постепенными перепадами от периода потепления к периоду
похолодания, и обратно. У читателя не должно сложиться представление, что
если наши Солнце и Земля однажды были раскаленными, то климатическая история
мира представляет собой простое остывание мира. Безусловно, центр Земли и
теперь очень горячий, но мы не ощущаем этот внутренний жар на поверхности. С
тех пор как произошло отвердение земной коры, этот внутренний жар
проявляется, скажем, в вулканической деятельности или в активности
геотермальных источников.
Но даже в архейских и протерозойских отложениях есть следы ледников и
другие признаки периодов исключительного похолодания. Подобные волны
похолодания периодически проходили повсюду, сменяясь более теплыми
условиями. Кроме того, на Земле случались периоды повышенной влажности и
повышенной засухи. Они зависят от астрономических и геофизических колебаний
исключительной сложности, в которые мы здесь не будем вдаваться.
Соответственно и Летопись Окаменелостей открывает нам, что случались
продолжительные периоды распространения и развития жизни, когда она
процветала, ширилась и множилась, и суровые времена, когда исчезали и
вымирали целые виды, роды и классы живых организмов. Те же, кто уцелел,
получали от жизни суровый урок выживания.
Вполне вероятно, что благоприятные и теплые полосы в земной истории
были значительно длиннее по отношению к холодным. Наш сегодняшний мир тоже
не сразу выбрался из долгой полосы трудных и неблагоприятных условий. А еще
через полмиллиона лет мир, возможно, забудет, что такое зима, и даже на
полюсах будут расти деревья и зеленеть травы. Пока что мы не можем со всей
уверенностью прогнозировать, что ожидает нас в будущем, но наши знания о
Вселенной растут, и когда-нибудь человечество сможет составлять планы на
тысячелетия вперед, навстречу вызовам грядущих эпох.

Глава четвертая. ЭПОХА РЕПТИЛИЙ

1. Жизнь на поверхности Земли.
2. Ящеры. 3. Первые птицы. 4. Период гибели видов. 5. Появление меха и
перьев

1

Мы знаем, что многие сотни тысяч лет на земле в большинстве мест
преобладали влажные и теплые условия. Изобилие неглубоких заводей
способствовало обширным накоплениям растительной массы, которая со временем
стала основой для образования каменного угля. Правда, существовали и
холодные периоды, однако они были не настолько продолжительны, чтобы
уничтожить растительный мир.
Затем, после долгой эпохи изобилия первобытных растений, на какое-то
время на Земле наступил длительный период всемирного похолодания и вымирания
преобладавших тогда растительных форм. Так закончился Первый том в истории
жизни на нашей планете.
Без сомнения, мезозойские низины были покрыты огромными зарослями
древовидных папоротников и плаунов и походили на джунгли. Но в это время не
было ни травы, ни дерна и никаких цветковых растений вообще -- ни больших,
ни малых. Растительность в мезозое в целом отличалась невыразительной
окраской. Очевидно, во влажное время года она была зеленой, а в сухое --
пурпурной и коричневой. Пожалуй, ей далеко было до той красоты, которой
отличаются леса и чащи в наши дни. Не было ни ярких цветов, ни живописных
оттенков листвы перед наступлением листопада, потому что и листьев, которые
бы могли опадать, еще не было. А на возвышенностях над заболоченными
низинами по-прежнему простирался голый каменистый мир, не прикрытый никакой
растительностью, доступный всем прихотям непогоды.
Когда мы говорим о хвойных растениях в мезозойском периоде, перед
мысленным взором сразу встают сосны и ели, которые теперь покрывают горные
склоны. Но на самом деле речь идет
лишь о вечнозеленой растительности болотных низин. Горы оставались
такими же открытыми и безжизненными, как и прежде. Однообразие горных
пространств нарушалось лишь оттенками открытых горных пород, многоцветием
различных напластований, что и теперь делает, например, таким неповторимым
горный ландшафт Колорадо.
Среди животных, распространившихся к тому времени в низинных местах, на
первый план вышли рептилии, которые там обитали в огромном количестве и
многообразии. К тому времени они в большинстве своем превратились в
исключительно наземных животных.
Между рептилиями и амфибиями существуют определенные различия в
анатомическом строении. Эти различия были заметны уже в каменноугольный
период верхнего палеозоя, когда амфибии преобладали над всеми наземными
животными. Однако главное, что здесь имеет для нас значение,-- амфибии
должны были возвращаться в воду для икрометания и на ранней стадии развития
жить в воде и под водой.
Рептилии же в своем жизненном цикле избавились от стадии головастика.
Точнее говоря, головастик у рептилии завершает свое развитие до того, как
молодая особь проклюнется из яйца.
Точно так же земноводные избавились и от своей зависимости от водной
среды. Некоторые из них, правда, вернулись к ней,-- как у млекопитающих
гиппопотамы или выдры. Тем не менее, произошло это в ходе дальнейшего
развития этих организмов как результат длительного и сложного процесса,
который нет необходимости детально излагать в наших "Очерках".
В палеозойскую эру, как мы уже говорили, жизнь на Земле еще не вышла за
пределы заболоченных низин вдоль течения рек, приливных морских лагун и т.
д. Однако жизнь в мезозое уже смогла куда лучше приспособиться к менее
плотной воздушной среде и упорно продвигалась вперед, покоряя открытые
равнины и подбираясь к склонам невысоких гор. Размышляя над историей
человечества, и в особенности над его будущим, нельзя не обратить особого
внимания на этот факт.
У наиболее ранних из известных нам рептилий, как и у их сородичей --
амфибий, был такой же большой живот и не очень сильные ноги. Большую часть
жизни они проводили, очевидно, ползая в жидкой грязи, как современные
крокодилы. Но в мезозое они уже уверенно стояли и передвигались на всех
четырех лапах. Другие же, не менее многочисленные их виды научились
уравновешивать тело хвостом, стоя на задних лапах, как нынешние кенгуру, для
того, чтобы передние конечности могли хватать добычу.
Кости одной весьма примечательной разновидности рептилий, которая
по-прежнему передвигалась на четырех лапах, во мно-
жестве находят в мезозойских отложениях на территории Южной Африки и
России. По ряду признаков, в частности, по строению челюсти и зубов, эти
остатки приближаются к скелету млекопитающих. Из-за такого сходства с
млекопитающими этот отряд рептилий получил название териодонты (зверозубые
ящеры).
Другой отряд рептилий представлен крокодилами; еще одна разновидность
рептилий со временем превратилась в пресноводных и морских черепах. Две
группы рептилий не оставили живых представителей -- ихтиозавры и
плезиозавры. Это были огромные существа, которые, подобно китам, вернулись
жить в море. Плезиозавр, один из самых крупных водоплавающих той эпохи,
иногда достигал в длину тринадцати метров -- если брать от головы до кончика
хвоста -- и добрая половина его длины приходилась на шею! А ихтиозавры
представляли собой огромных дельфиноподобных морских ящеров. Но самой
обширной группой мезозойских рептилий, давшей наибольшее число
разновидностей, были динозавры.
Многие из них достигали совершенно невероятных размеров. В этом
отношении динозавры, которые жили на суше, так и остались непревзойденными,
хотя и теперь морские обитатели -- киты -- не уступают им в размерах.
Некоторые из динозавров были травоядными. Они питались листьями и молодыми
побегами папоротникообразных деревьев и кустарников, а иногда, встав на
задние лапы и обхватив передними ствол дерева, объедали его крону. Один из
таких травоядных динозавров, диплодок, достигал длины в двадцать восемь
метров. А гигантозавр, скелет которого был раскопан в 1912 году учеными
немецкой экспедиции в Восточной Африке, был и того больше -- свыше тридцати