Дворецкая Елизавета. Спящее золото

   — В усадьбе Оленья Роща. Это неподалеку от границы с раудами.
   — А побратимы?
   — В нашей округе нет, а у хёвдинга… Я ничего не слышал, чтобы Эггбранд успел обзавестись побратимами в дружине Ингстейна.
   — А сестер у них нет? — как нарочно, вспомнил фьялль. Вигмар молча смотрел ему в лицо. Под его тяжелым взглядом Эрнольв смутился, но закончил: — Ведь если амулет… ну, что-нибудь золотое или серебряное скорее возьмет женщина.
   — Сестра у них есть, — медленно и четко выговорил Вигмар. — Но я сомневаюсь, чтобы она взяла у него хоть что-нибудь.
   Эрнольв удивленно посмотрел ему в лицо и вдруг сообразил. Словно кто-то шепнул ему, словно он сам на миг стал квиттом: он понял всю эту сагу и даже устыдился своих расспросов, которые были очень неприятны его собеседнику.
   — Так это… это о ней ты складывал те злосчастные стихи? — спросил он.
   Вигмар криво усмехнулся и кивнул. Это тоже не составляло тайны.
   — Так что ты можешь быть уверен: чести кюн-флинны Ингирид мои стихи ничем не грозят! — добавил он. — Передай это ее будущему мужу, если вести о нашем состязании дойдут и до него.
   — Не нужно. — Эрнольв неопределенно махнул рукой. — Ее будущий муж — это я.
   Он поднялся и медленно побрел в хозяйский дом. Вигмар молча провожал его глазами. Этот одноглазый каждый раз находил, чем его удивить.
 
   Тем временем Ульвхедин ярл прошел в гридницу, где Бьяртмар конунг скучал в ожидании вечернего пира. Рядом с ним пристроилась Ингирид, обиженная, что старшие не взяли ее на соколиную охоту. Появление сводного брата она встретила только хмурым взглядом. Зато Бьяртмар конунг оживился.
   — Вот ты и вернулся, Ульвхедин! — радостно воскликнул он, выпрямившись на подушке сидения и потирая бледные ручки. — Кто из вас набил больше гусей: ты или Эрнольв? Или Ульврунн? Она ведь не так легко дает себя обскакать, верно? Будет у нас сегодня гусиный пир!
   — У нас были заботы поважнее, чем считать гусей, — сурово ответил Ульвхедин, остановившись перед сидением конунга. — Наш союз с фьяллями, указанный богами, находится под угрозой!
   Бьяртмар конунг изменился в лице, люди вокруг него тревожно загудели.
   — Сами боги указали нам путь, и если мы теперь откажемся от войны, гнев Асов обрушится на нас! — грозно продолжал Ульвхедин.
   — Но что случилось? — Бьяртмар конунг был так встревожен, что не нашел в этом ничего забавного. Ингирид, с горящими любопытством бессовестными глазами, придвинулась поближе, чтобы ничего не пропустить. — Что может помешать нашему союзу?
   — Мои люди видели в дальнем конце пролива, напротив Виндсея, корабль с рогатой волчьей головой на штевне, — сказал Ульвхедин, приберегавший эту новость для важного случая. — Это корабль Стюрмира Метельного Великана, конунга квиттов.
   — Стюрмир конунг здесь? — воскликнуло разом несколько голосов. — Как он сюда попал? Зачем?
   — Нетрудно догадаться. У квиттов тоже был тинг. И они тоже знают, что скоро их ждет война. Наверняка Стюрмир собирается просить помощи у слэттов.
   Бьяртмар конунг охнул и переменился в лице. Фьялли и рауды против квиттов — это одно дело, а квитты и слэтты против фьяллей и раудов — совсем другое. Да Стюрмир конунг и Хильмир конунг, если боги позволят им заключить союз, зажмут несчастных раудов, как в клещах, и перебьют всех до одного!
   — Боги не простят нам, если мы закроем глаза на знамение, нарушим их волю! — решительно и грозно продолжал Ульвхедин, отлично знавший те мысли, которые должны прийти в голову отца при этом известии. — Они пошлют на нас напасть похуже разбойных морских конунгов или даже великана! Поход должен состояться, но Эрнольв ярл и с ним Торбранд конунг не слишком-то поверят нашей дружбе, если узнают, что мы принимаем у себя конунга квиттов!
   — Но мы и не думаем его принимать! — воскликнул Бьяртмар, как будто уже оправдывался перед богами. — Я даже не знаю, где стоит его корабль!
   — Он пережидает противный ветер, чтобы плыть через пролив. Он не хочет, чтобы мы о нем знали. А чтобы Торбранд конунг и все фьялли верили, что мы действительно верны им, нужно отдать в жены Эрнольву ярлу твою дочь Ингирид!
   Люди в гриднице охнули, и громче всех сама Ингирид.
   — Да ты что? — завопила она, мигом вскочив с места. — Мне выходить замуж за этого одноглазого урода! Ты рехнулся! Да он… Да я…
   Задыхаясь от возмущения, Ингирид не находила слов, но все ее чувства были написаны на покрасневшем лице.
   — Так нужно! — отчеканила Ульврунн, глядя не на сестру, а на Бьяртмара. — Подумай, конунг, что будет, если на нас двинутся разом квитты и слэтты, а у нас не будет надежной поддержки!
   — Я на это никогда не соглашусь! Никогда! Вот еще выдумали! Сами за него выходите, если он вам так нравится! — кричала Ингирид, но ее никто не слушал.
   — Надо подумать! — бормотал Бьяртмар конунг, озабоченно шлепая верхней губой, словно пробуя каждое слово на вкус. — Это слишком сложное дело! Слишком…
   — А пока мы будем думать, остальные пусть молчат о том, что узнали! — Ульвхедин ярл обвел всех грозным взглядом. — Мы должны принять решение как можно быстрее и справить свадьбу в ближайшие дни.
   Ингирид хотела еще что-то сказать, но молча выбежала из гридницы. Она уже поняла, что ее желания здесь никого не интересуют.
 
   Ночью, когда все в конунговой усадьбе уже спали, кто-то тронул Вигмара за плечо.
   — Там какая-то девчонка просит тебя выйти в сени, — зевая, сообщил ему хирдман из тех, что стояли на страже в эту ночь. — Говорит, что очень важное дело.
   Хирдман хотел ухмыльнуться, но ухмылку поглотил зевок.
   — Что еще за дрянь? — пробормотал недовольный спросонья Вигмар. — Я никого не звал.
   — Иди, иди. — Хирдман, как видно, получил что-то в уплату за настойчивость. — Выйди к девушке, что тебе, трудно? Меня бы позвали, я бы…
   Вигмар стал на ощупь одеваться. Сонливость проходила, пробуждалось удивление. Он догадывался, что это как-то связано с Ингирид. Потомок эльденландских троллих был прав: ее любовь опаснее ее вражды. Но в любом случае лучше знать, что именно она задумала.
   Одевшись и подойдя к дверям, Вигмар ненадолго замер и прислушался. Вроде бы он не успел приобрести здесь врагов, но ожидать можно всего. От того же Оддульва, например. Но врагами не пахло. Вигмар сам не знал, какого из чувств здесь заслуга, но был уверен: ожидай его в сенях пара мужчин с мечами наготове, он бы их услышал.
   Он толкнул заскрипевшую дверь и оказался в темных сенях. Тут же к нему скользнула чья-то стройная фигурка: Вигмар мгновенно перехватил ее, взял за плечи и отодвинул от себя.
   — Кто здесь? — шепотом спросил он, уже узнав Ингирид.
   — Это я! — ответил знакомый голос, сердитый и обиженный. — Пусти.
   Вигмар отпустил ее. Ингирид помолчала.
   — Ты позвала меня молчать? — Вигмар не стал ждать слишком долго. — Сейчас не лучшее время для этого. Молчать мы могли бы и во сне. Каждый у себя.
   — Ты знаешь о том, что меня хотят выдать замуж? — враждебно спросила Ингирид.
   — Не… — начал Вигмар, но вспомнил последние слова фьялля. — Знаю. За одноглазого…
   — Вот именно! — пылко, как обвинение, шепотом выкрикнула Ингирид. — За одноглазого рябого урода! Которому годится в жены только троллиха! А выдают меня! Это ты виноват!
   — Я?! — от изумления Вигмар выкрикнул это в полный голос, но тут же опомнился и продолжал шепотом. — При чем здесь я? Ты, липа застежек, говоришь загадками. И мне твои загадки совсем не нравятся!
   — А сочинять стихи тебе нравилось? — возмущенно отозвалась Ингирид. — Из-за твоих стихов мой отец конунг подумал тролли знают что и теперь торопится выдать меня замуж. За первого встречного, как будто я рабыня из свинарника!
   В голосе Ингирид дрожали слезы благородного негодования. Она была преисполнена обиды и жалости к себе.
   — Ну, не так все страшно! — подбодрил ее Вигмар. — Твой жених уже знает всю правду — я сам ему рассказал. И он не попрекнет тебя моими стихами, можешь не бояться. И никакой он не первый встречный. Он родич конунга, да и ты знакома с ним десять лет. Тебе сотни девушек позавидуют. А что он не слишком хорош — не беда. Для мужчины красота не главное. Я вон тоже — не светлый Бальдр…
   — Пусть другие девушки подавятся! — решительно перебила его Ингирид, которая и во время этой недолгой речи молчала с трудом. — Я не хочу за него выходить и не выйду. Ты виноват в этом, и ты должен меня избавить от такого жениха.
   — Как это? — Вигмар принял бы это все за глупую шутку, если бы не знал, что Ингирид не умеет шутить.
   — Ты должен увезти меня отсюда! — гордо заявила Ингирид.
   — Куда? — спросил Вигмар, даже не пытаясь принять умный вид.
   — Куда хочешь! — отрезала отважная девица. — Я уж лучше стану твоей женой, чем выйду за этого тролля!
   Вигмар прислонился к стене и прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Весь этот ночной разговор был нелеп до крайности. Вот он опять оказался тем, кого нареченная невеста предпочитает своему жениху, но разница между первым случаем и нынешним была больше, чем между небом и землей. Рагна-Гейда любила его, и было бы оскорбительно даже ставить ее любовь рядом с упрямым тщеславием Ингирид и ее бездумной жаждой приключений.
   — Нет, кюн-флинна, ничего не выйдет! — стараясь говорить серьезно и не смеяться, ответил наконец Вигмар. — Мне некуда тебя везти. У себя дома я — вне закона. Я не хочу оказаться вне закона еще и здесь, где есть единственные люди, давшие мне приют. Получить мою голову отдельно от тела уже мечтает довольно много могущественных людей, и я не хочу, чтобы к ним присоединились Ульвхедин ярл и Бьяртмар конунг. Вот-вот начнется война, я сам не знаю, где я буду. Тащить с собой еще и тебя — прости, но я не Хедин, а ты не Хильд. Едва ли ты умеешь оживлять убитых, так что бросим этот глупый разговор и пойдем спать.
   — Глупый? — возмущенно ответила Ингирид. — Сам ты глупый!
   — Это верно, — быстро согласился Вигмар, пока она не передумала, и незаметно отступил к двери спального покоя. — Я очень глупый. Мне и родичи говорили…
   — Дочь конунга предлагает тебе свою руку, а ты боишься… Ты боишься! — напав на новую мысль, воодушевленно воскликнула Ингирид. — Боишься, что тебя опять будут гнать, как зайца! Наверное, до сих пор не опомнишься от страха, как убегал с Квиттинга! Наверное, ту женщину ты был непрочь прихватить с собой! Она была для тебя достаточно хороша! Настоящая Хильд! А я, значит, нет!
   — Перестань, кюн-флинна! — устало сказал Вигмар. При всех воспоминаниях о Стролингах он теперь ощущал усталость: слишком долго и напряженно он о них думал и слишком мало полезного надумал в итоге. — Иди спать. У тебя будет хороший муж. А вне закона проще жить одному.
   — Мне все равно! — воскликнула Ингирид. Метнувшись к Вигмару, она положила руки ему на плечи и прижалась к нему, стараясь разглядеть в темноте сеней его лицо. — Я люблю тебя! Я хочу быть с с тобой!
   В голосе ее было что-то такое, что даже Вигмар… не то чтобы дрогнул, но усомнился. В этот миг Ингирид верила в то, о чем говорила. Любовь дочери конунга к чужеземному изгнаннику накануне войны была бы достойна одной из самых ужасных и впечатляющих песен, а Ингирид очень хотела попасть в песнь. И песнь эта так хорошо складывалась в ее воображении, что она сама поверила в нее. Она просто не умела понять, какая суровая жизненная основа лежит под звонкими строчками.
   Но Вигмар умел. Он уже примерил на свои плечи кольчугу древнего героя и убедился, что для нынешних людей она тяжеловата. И ему даже не было за это стыдно: времена меняются, и человеческая доблесть меняется тоже. Он не хотел быть прославляем за неимоверное количество бед, которые его «высокий дух» принесет окружеющим. Поэтому он аккуратно снял руки Ингирид со своих плеч и отступил на шаг.
   — Не зови любовь, кюн-флинна, — тихо и серьезно ответил он. — Боги задумали ее как проклятье — для тех, кто способен ее испытывать, не находится места на земле. Я знаю. Без нее проще жить. Делай то, что велит тебе отец, и ты еще будешь счастливой. А моего счастья здесь нет, и я буду искать его один.
   Не дожидаясь ответа, он шагнул в спальный покой и опустил засов. Не то чтобы он ждал, что отважная дева примется колотить кулаками в дверь, но ему хотелось положить между ней и собой какую-то более прочную преграду. Он тоже верил в то, что сказал. Их с Рагной-Гейдой любовь — проклятие. Им с этой любовью нет места на земле, потому что понимают ее только они двое. Боги уже не раз указали ему на это: в своих родных местах любовь к Рагне-Гейде сделала его убийцей, а здесь, у раудов, одно воспоминание об этой любви чуть не подставило его голову под секиры.
   Ингирид осталась одна в темных сенях. Ее возмущение угасло, а душой вновь овладели обида и жалость к себе. В силу своей необычности Вигмар был для нее интереснее и привлекательнее всех остальных, и его отказ связать с ней судьбу казался изменой. Но и гневаться на него она почему-то не могла. В тех словах, которые он сказал ей о любви, была недосказанная тайна: он предостерегал ее от любви, а ей казалось, что какая-то прекрасная дорога к счастью закрыта для нее, как закрыта эта темная дверь. Вне закона! Дочь конунга — и чужеземный беглец-убийца… «Мне некуда тебя увезти»… По щекам Ингирид текли слезы, а перед глазами сиял пламенный меч валькирии. Если бы взмахнуть этим мечом и снести сразу все, весь этот глупый мир, полный дурацких запретов, обстоятельств, заставляющих отказывать себе в самых простых желаниях! Стать валькирией, для которой нет никаких запретов и которая сама выбирает себе возлюбленных, никого не спрашивая… Как Альвкара, которая увидела героя, сидящего на кургане, и полюбила его. Увидела — и полюбила. Это же так просто! Ну, и он ее, конечно, полюбил. Куда же деваться от судьбы?
   Ингирид неслышно всхлипнула и вытерла глаза рукавом. Образ пламенного меча помог: она взяла себя в руки и ощутила прилив злости на всех вокруг. И это было гораздо лучше печали, потому что печаль ослабляет, а злость делает сильнее. Гораздо сильнее! «Еще посмотрим, не выйдет ли из меня Хильд!» — с каким-то злым азартом подумала Ингирид, погрозила кулаком темной двери и пошла в женский покой. Она уже знала, кому первому снесет голову ее сияющий меч.
 
   Утро Бальдвига Окольничьего началось с неожиданности: когда он проснулся, Вигмар уже сидел на краю лежанки, одетый и задумчивый.
   — Не думается ли тебе, что нам пора прощаться со всеми этими достойными людьми и ехать домой? — сказал он Бальдвигу, встретив его удивленный взгляд.
   — А за ночь ты успел с кем-нибудь подраться? — хрипло спросил Бальдвиг.
   Вигмар покачал головой. Его ночное свидание с Ингирид нельзя было назвать дракой, но оно навело на мысль, которая давно уже зрела: что ему совершенно нечего делать на тинге раудов.
   — Я не думал, что тебе скоро захочется домой. Поближе к родным местам, — с намеком сказал Бальдвиг. — Как там было в твоей замечательной висе: плеском стали встретят скальда братья Бранда? Так?
   — Так. — Вигмар кивнул. — Но разве перед началом войны ты знаешь какие-то места получше, чем родные?
   Бальдвиг сел на лежанке и внимательно посмотрел на Вигмара.
   — Знаешь, многие люди на твоем месте нанялись бы на службу к Ульвхедину ярлу, — осторожно начал он, словно шаг за шагом ступал по тонкому льду. — С таким вождем можно вернуться туда, где ты убил десять человек и ни за одного не заплатил виры. Ты смог бы отличиться… По правде сказать, многие люди боятся идти на Квиттинг. Многие помнят того великана, который сюда однажды приходил. Человек вроде тебя был бы очень полезен Ульвхедину ярлу. А он умеет платить за службу. Ты мог бы получить… твою Фрейю запястий ты точно смог бы получить. А может быть, и усадьбу ее отца в придачу.
   Вигмар усмехнулся. Почему-то это рассуждение показалось ему забавным. Даже Бальдвиг, его лучший друг на сегодняшний день, надежный и умный человек, совершенно не понимал его.
   — Это был бы хороший способ отомстить, если бы я посватался, а мне отказали, — сказал он, не зная, как это объяснить. — Если не дают добром — бери силой, и прославишься как герой. Но мне не нужна усадьба ее отца, мне нужна ее любовь. А если бы я явился с чужим ярлом разорять родные места, то получил бы усадьбу, но с надеждами на любовь пришлось бы распрощаться навсегда.
   Не желая продолжать разговор об этом, Вигмар поднялся и вышел из спального покоя. Бальдвиг смотрел ему вслед и чувствовал, что мало чего понимает.
 
   Когда Эрнольв шел от колодца назад в дом, на ходу вытирая лицо рукавами рубахи (о полотенце он и дома вечно забывал, привыкнув, что мать или Свангерда держат его наготове), кто-то вдруг тронул его за локоть. Отняв рукав от лица, Эрнольв увидел Ингирид.
   — Пойдем. — Она повелительно кивнула ему в сторону. — Поговорим.
   Удивленный Эрнольв послушно пошел за ней. Он ждал криков, бури возмущения, но Ингирид держалась спокойно и даже величественно. Как видно, известие о собственном обручении так на нее подействовало, что она разом повзрослела. Но это были перемены к лучшему, и Эрнольв заинтересованно ждал продолжения.
   — Я согласна выйти за тебя, — объявила Ингирид, отведя его к углу конюшни, где сейчас никого не было и никто их не слышал. — Но только при одном условии.
   Эрнольв двинул бровями, стараясь уяснить себе ее слова. Она говорила так, как будто он вчера весь день стоял на коленях, умоляя ее о любви. Вот уж чего не было! Раньше, дома, Ингирид любила его поддразнивать влюбленностью в разных женщин: в Свангерду, в Эренгерду дочь Кольбейна, самую красивую девушку в Аскрфьорде, даже в маленькую Сольвейг, но не в себя саму. Молчаливо подразумевалось, что о ней Эрнольв и мечтать не смеет.
   — Чего же ты хочешь? — спросил Эрнольв, поскольку Ингирид неприступно молчала и ждала его вопроса.
   — Я требую необычный свадебный дар, — гордо отчеканила Ингирид. — Такой, что о нем будут долго рассказывать! Я хочу получить голову Стюрмира конунга!
   — Конунга квиттов! — Эрнольв по старой привычке протер глаза, хотя левый все равно ничего не видел. Ему тоже казалось, что это нелепый сон — как видно, Ингирид владела способностью превращать самый будничный день в самую захватывающую сагу. — Это может быть не так уж и скоро! А твои родичи желают справить нашу свадьбу в ближайшие дни. Я бы предпочел не торопиться… — добавил он, умолчав о надежде, что со временем боги пошлют для Ингирид другого жениха.
   — Это можно сделать сегодня! — надменно заявила она. — За ним не надо далеко ходить. Его корабль стоит на берегу, и я знаю где.
   — Корабль Стюрмира конунга?
   — Ну, да! — Ингирид отлично разыгрывала невозмутимость. Можно было подумать, что в Островном Проливе каждый день стоят корабли двух-трех чужеземных конунгов. — Его корабль носит на штевне рогатую волчью голову и называется «Рогатый Волк», не так ли?
   Эрнольв потрясенно кивнул. Лучший корабль Стюрмира, как и вообще все изделия знаменитого мастера Эгиля Угрюмого, были известны по всему Морскому Пути.
   — Возьми своих людей, отправляйся туда и привези мне его голову! — уверенно приказала Ингирид. Куда девалась легкомысленная девчонка — в нее словно вселился дух Гудрун дочь Гьюки, той самой, что погубила всю свою родню.
   — Послушай, Ингирид! — справившись с удивлением, Эрнольв взял ее за плечи. Ингирид оскорбленно дернулась, но он держал крепко. — Если это опять твои выдумки…
   — Это никакие не выдумки! — враждебно ответила Ингирид, подняв голову и глядя прямо ему в глаз. — Никакая не шуточка! Он действительно там стоит и ждет, пока спадет противный ветер! Сама судьба привела его! И я не выйду за тебя, если ты мне не привезешь его голову! Прямо сейчас!
   Ингирид снова дернулась, и Эрнольв отпустил ее. Голова у него шла кругом, как бывало уже не раз за последние дни. Стюрмир конунг! Впервые в жизни Ингирид подала правильную мысль — если все это правда, конечно. Едва ли у Стюрмира с собой большая дружина. Убить его — и без головы окажутся все квитты. Тут даже непримиримый Хродмар сын Кари не сможет обвинить его в недостатке верности и мужества. Да ну его к троллям — тогда вся война сложится для фьяллей гораздо легче, потому что как же квитты будут воевать без конунга? Тут и без раудов можно обойтись… Но только они от войны никуда не денутся, потому что конунг квиттов будет убит на их земле! Тогда и жениться необязательно!
   И едва сумбурный вихрь, гудящий в голове Эрнольва, достиг этой мысли, как он сорвался с места и бросился к хозяйскому дому.
   — Стой! — Ингирид догнала его и вцепилась в локоть. — Никто из них не должен знать об этом! И поклянись, что не поедешь без меня! Я хочу сама все видеть!
   — Ладно, ладно! — Эрнольву было не до клятв. Отодрав от рукава пальцы Ингирид, он со всех ног кинулся одеваться.
 
   Войдя в сени большого дома, Ингирид успела заметить мелькнувший в переходе знакомый рыжий хвост из тринадцати косичек. И какая-то сила толкнула ее следом: ее распирало желание немедленно объяснить Вигмару, как он в ней ошибался.
   — Вигмар! — окликнула она.
   Вигмар услышал, но не подал вида, надеясь, что кюн-флинна не побежит догонять. После ночной беседы ему хотелось видеть Ингирид еще меньше, чем обычно. Потянув за бронзовое кольцо, он открыл дверь одного из многочисленных малых покойчиков в доме Бьяртмара и уже шагнул за порог, как знакомые тонкие пальцы крепко вцепились в его локоть.
   — А, дошел все-таки! — При виде Вигмара Сторвальд, хозяин покойчика, шагнул ему навстречу. — А я думал, без меня ты заблудишься… Э, да ты не один!
   — Я один! — поспешно успокоил его Вигмар и обернулся к Ингирид: — О ветвь огня волны, чего ты еще от меня хочешь? Если нас увидят вместе, я не знаю, как буду оправдываться перед твоим женихом!
   — Нас никто не увидит! — Ингирид решительно втолкнула его в покойчик и шагнула следом. — А если у кого-то окажется слишком длинный язык, то он лишится не только волос! — ядовито добавила она, заметив Сторвальда.
   Но его присутствие ее не смутило: из всего рода человеческого для нее существовал только Вигмар, а все остальные были что деревья в лесу.
   — Скоро ты узнаешь, как сильно ошибся! — горячо сказала Ингирид не без тайной мысли, что у него еще есть время передумать. — Я сумею отомстить за тебя получше, чем это сделал ты сам!
   — Отомстить, за меня? — Напрасно Вигмар думал, что ей уже нечем его удивить. — Меня никто не обижал!
   — А как же объявление вне закона? Не ты ли вчера жалел об этом? Так вот знай же: того, кто объявил тебя вне закона, сегодня к вечеру не будет в живых!
   — Кого? — Вигмар совершенно ничего не понимал.
   — Стюрмира конунга! Сегодня вечером мне подарят его голову!
   — Да где же ее возьмут?
   — Он не так уж далеко — напротив Виндсея, на берегу! Я потребовала его голову от Эрнольва, и он мне ее принесет! Будь спокоен! И тогда никто не скажет, что я — не Хильд! — с торжеством закончила Ингирид, напоминая его вчерашние слова. — И я поеду с ним и покажу ему дорогу! Я сама хочу видеть, как свершится моя месть за тебя!
   На миг Вигмару показалось, что у него остановилось сердце. А потом силы вскипели ключом — откуда что взялось! Кто-то другой, не думая, не прикидывая и не рассуждая, приказал ему, крикнул в ухо: скорей!
   Одной рукой прихлопнув дверь покоя, другой он мгновенно зажал рот Ингирид и кивнул Сторвальду. Тот с проворством и готовностью, как будто они заранее обговорили все до мелочей, бросил ему какое-то полотенце, а сам откинул крышку сундука и выхватил целый ворох разноцветных ремней: узких и широких, с серебряными бляшками и бронзовыми цепочками. Ингирид пыталась визжать и вырываться, обнаружив удивительную для девушки силу, но против квиттинского оборотня и потомка эльденландских троллих ей было невозможно выстоять. Через считанные мгновения она уже простерлась на лежанке Сторвальда, с концом полотенца во рту, опутанная ремнями по рукам и ногам.
 
   Затягивая поясной ремень, Эрнольв вдруг судорожно вздохнул и привалился к стене. Его охватила слабость, все силы из него ушли куда-то, как вода из разбитого кувшина. Даже голова закружилась, перед глазами вспыхнули огненные пятна.
   — Что с тобой? — Хрольв, один из его хирдманов, озабоченно тронул его за плечо. — Ты здоров?
   — Да, — с трудом разжав зубы, упрямо выдохнул Эрнольв. — Это так… Сейчас… Уже все.
   Действительно, внезапное нездоровье прошло, он был вполне способен идти. Решительно затянув ремень, он набросил на плечи плащ и устремился к дверям, на ходу возясь с застежкой. У него было странное ощущение: как будто он тянет сеть, за второй конец которой держится кто-то другой. Не менее сильный.
 
   — И что теперь? — заинтересованно спросил Сторвальд, когда последний ремень был завязан.
   — Ты же хотел ей отомстить? — напомнил Вигмар. — Вот тебе отличный случай. Она очень хочет получить голову моего конунга, а я хочу, чтобы эта голова осталась у него на плечах. Решай быстро, с кем ты
   — С тобой, — очень быстро решил Сторвальд. — Она меня опозорила, а ты дал возможность оправдаться… когда сложил песнь похуже моей, — с ехидным удовольствием окончил он.
   Но Вигмару было не до обид.
   — Вот и славно. Тогда пошли. Ты знаешь, где этот троллиный Виндсей?
   — Вот я и говорю: без меня ты заблудишься!
 
   Держа на поводу оседланного коня, Эрнольв нетерпеливо оглядывался. Ингирид должна была ждать его во дворе, но ее не было.
   — Хрольв, сходи к женскому покою, посмотри, не там ли она, — попросил он хирдмана.