Страница:
Из всей семьи Ингстейна дома оказались только женщины и его старший брат, Хёгстейн Однорукий. Его еще звали Маленьким Тюром, поскольку он потерял в какой-то давней битве именно правую руку.
— Конечно, Ингстейн возьмет тебя в дружину, когда вернется! — уверенно сказал Хёгстейн Гейру. Он казался даже удивленным, что ему задали такой вопрос. — Кого же брать, как не таких, как ты! А пока он не вернулся, может быть, ты мне расскажешь, что творится в приграничных землях? А то я в последние дни слышал только бабьи вопли и ни одного толкового рассказа.
Да, Гейр знал, что творится в пограничных областях. По пути сюда Стролингам пришлось повидать немало усадеб, покинутых хозяевами, несколько разграбленных, несколько сожженных. Два раза они натыкались на раудов, но удачно уходили от погони: малочисленные отряды пришельцев не решались преследовать беглецов в незнакомых лесах. Рауды наступали так быстро, как будто хотели пройти весь Квиттинг, не oстанавливаясь. И пока у них получалось. Благодаря «подвигу» Модвида Весло жители приграничных областей не смогли сопротивляться и рауды сумели вбить клинья своих дружин далеко на юг. Теперь даже те хёльды, что не был на злополучной свадьбе, не могли объединиться для отпора, искали друг друга, а натыкались на payдов. Боясь быть перебитыми поодиночке, даже способные сражаться были вынуждены бежать па юг, увеличивая всеобщий страх и растерянность.
— Мы наткнулись на раудов вчера вечером, — закончил Гейр свой короткий и безрадостный рассказ. — Их было всего-то человек тридцать, так что мы их всех перебили. Но, может быть, другие пойдут их искать, так что стоит приготовиться к битве прямо здесь. Мы бежим от войны, но она догоняет.
Это была чистая правда: за время бегства к Стролингам присоединилось население нескольких усадеб, начиная с домочадцев Боргмунда Верзилы, так что Гейр привел к усадьбе хёвдинга целую дружину, где было почти сорок мужчин, способных носить оружие. И уж Гейр не упустил случая посчитаться хоть с кем-то из врагов! Оружие убитых, лошади и кое-что из награбленного раудами добра подтверждало правдивость рассказа. Впрочем, Хёгстейн Однорукий в ней не сомневался.
— Я хорошо знал твоего брата! — с одобрением сказал он и положил руку на плечо Гейру. — Теперь я вижу, что у твоего отца есть и другие сыновья.
«Сын, — мысленно поправил Гейр. — Один. Остальные — были». Все последние дни он старался почаще повторять это самому себе, чтобы привыкнуть и к своему горю, и к обязанности мести, которая теперь лежала на нем одном.
— Тогда ты позволишь, чтобы все люди, которых я собрал, остались под моим началом? — хмуро спросил он.
— Да кто же их у тебя отнимет? — Хёгстейн приподнял брови. — Уж не я, однорукий обрубок! Если они признают тебя своим вождем, значит, так оно и есть.
Гейр хмуро кивнул. Многие прибились к ним с охотой, надеясь, что род Стролингов растерял не всю свою удачу. Зато как-то вечером их не пустили ночевать в одну усадьбу. Хозяин кричал, что лучше сам подожжет свой дом, чем впустит людей, которые разграбили курган Старого Оленя и лишили силы весь Квиттинскпй Север. И Гейра не оставляли мучительные размышления: неужели это действительно так?
— Но, по правде сказать, у меня были еще кое-какие замыслы на твой счет, — сказал Хёгстойн чуть погодя. — Я не знаю, как там дела у моего брата, но боюсь, что своими силами нам не справиться. Этих раудов и правда так много? Гейр пожал плечами:
— Я ведь не видел всех. Но нам хватило.
— Пока мы не соберемся все вместе, нас будет мало. В любом месте — мало, — заметил Хёгстейн. — А пока мы собираемся, неплохо бы попросить помощи у кого-нибудь другого.
— У кого? — удивленно спросил Гейр. Признаться он почти забыл, что у Квиттинга есть и другие земли, кроме севера.
— Я думало обратиться к западному побережью, — разъяснил Хёгстейн. — Фрейвид хёвдинг — не самый любезный человек на свете, но зато дельный и надежный. Раз уж нужно было собирать войско, то он его собрал. Это так же верно, как то, что Середина Зимы придет в свой срок, что бы тут ни натворили люди. Я думаю, он одолжит нам тысячу-другую мечей. Он достаточно умен, чтобы понять: защищать свою землю надо начинать издалека. Чем лучше он поможет нам, тем меньше рауды и фьялли будут топтать западное побережье.
— Да, это верно… — немного растерянно согласился Гейр.
Это рассуждение скорее удивило сто, чем обрадовало. Он так замкнулся на собственных бедах, что привык считать фьяллей и раудов своими личными врагами, всех, сколько есть. И ему показалось даже странным то, что какие-то чужие люди с далекого западного побережья захотят принять участие в этой войне.
— И я как раз подыскиваю надежного человека, который мог бы доехать до Фрейвида хёвдинга и рассказать ему все это, — продолжал Хёгстейн. — И самым подходящим мне кажешься именно ты.
— Я? — изумленно и отчасти возмущенно воскликнул Гейр. Нет уж! Еще раз отослать его подальше от врагов никому не удастся!
— Посуди сам — а кого еще я могу послать? — Хёгстейн отвел в сторону свою единственную руку, как делают, когда хотят развести руками. — Все наши люди ушли с Ингстейном, и только Один знает, жив ли хоть кто-нибудь из них. А тех, кто толчется сейчас возле нашего порога и просит то хлеба, то оружия, я совсем не знаю и не могу доверить им такое важное дело.
— Но и меня ты не слишком-то хорошо знаешь! — пробормотал Гейр. Ему не хотелось спорить со старшим братом хёвдинга, уважаемым человеком, потерявшим руку в битве, но соглашаться не хотелось еще больше. И Гейр был полон решимости стоять на своем до конца.
— Я много лет знал твоего брата! — не отступал Хёгстейн. — А ты уже доказал, что ничуть его не хуже! Сам подумай — кого еще мне послать? Не самому же ехать — из меня плохой ездок и совсем никакой воин.
— Можно найти кого-нибудь другого! — Гейр тоже не сдавался. — Сейчас наберется немало охотников уехать подальше от раудов!
— А такие, кто хочет уехать от раудов, для этого дела не годятся! — горестно отрезал Хёгстейн. Гейр мельком глянул ему в глаза и пожалел своего собеседника: Хёгстейн выглядел гораздо старше своих сорока пяти лет. Трудно жить с сознанием, что отвечаешь за целую четверть страны, а у тебя всего одна рука.
Пообещав зайти еще вечером, Гейр отправился к своим. Домочадцы Стролингов уже успели вырыть поблизости просторную землянку, покрыть ее привезенной из дома парусиной и сложить на полу очаги. Женщины уже хлопотали над горшками с едой. У всех был усталый, но успокоенный вид: люди надеялись, что двигаться дальше им не придется. Не допустит же хёвдинг, чтобы враги подступили к самой его усадьбе!
Когда Арнхильд хозяйка узнала, для какого дела Хёгстейн задержал у себя Гейра, она сперва помолчала, а потом встрепенулась и схватила сына за руку.
— Ты поедешь! — порывисто воскликнула сна, и Гейр удивился: он редко видел мать в таком волнении. Ее глаза заблестели, на строгом и замкнутом лице отразилось такое оживление, словно она наконец-то проснулась от тяжелого сна. — Ты поедешь! И немедленно!
— Я не поеду! — Гейр упрямо тряхнул светлыми кудряшками. За последние дни он научился спорить даже с матерью, поскольку не она, а он водил дружину в победоносную битву. — Место воина — в битвах, а не в гостях у чужого хёвдинга!
— Ты поедешь! — повторила Арнхильд хозяйка, привыкшая, что чуть раньше или чуть позже все делается по ее слову. — Я прекрасно знаю, что ты очень хочешь отомстить за родичей и погибнуть со славой, но это ты еще успеешь сделать! Сначала тебе надо подумать о долге перед родом!
— Я только об этом и думаю! — огрызнулся Гейр. — Разве…
— Я знаю, что ты думаешь о погибших! — перебила его мать, и ее глаза сверкнули острым, режущим холодом, который заменял ей слезы. — А кто подумает о живых? Кто подумает о нас? Обо мне, о Халльдоре? О ребенке, которого она носит?
— А что я для вас сделаю? — угрюмо спросил Гейр.
— Все! Или ты думаешь, что здесь мы нашли свою Валхаллу и до скончания веков нас каждый вечер будет ждать жареный кабан? Или ты думаешь, что сюда рауды уже не придут?
— Вот я и хочу, чтобы они не приходили сюда, —возразил Гейр, но уже не так решительно. Он знал, что его мать не бросает слов на ветер.
— Я гадала, — коротко ответила Арпхильд. — И рунный жезл сказал мне: здесь нам оставаться недолго. Нас еще ждет длинная дорога. А что касается мести…
Гейр вскинул глаза и впился в лицо матери жадным взглядом.
— То найдутся и другие мстители, — закончила она. — Наш род не кончается на тебе. От Стролингов осталось еще трое… или даже четверо. Огонь четвертого то разгорается, то затухает. Как видно, норны не решили, тянуть ли дальше нить его жизни или оборвать. Но трое живы! Они где-то далеко, но их путь лежит в битвы. Они отомстят за тех, кто уже никогда не вернется.
Гейр смотрел на мать со смесью ужаса, священного восторга и недоверия, как если бы с ним внезапно заговорил деревянный Один в святилище. От услышанного ему было разом легко и тяжело: он уже привык, что груз ответственности и мести лежит на нем одном, а теперь вдруг под него подставилось еще три крепких плеча, и к этому следовало заново привыкнуть. И больше всего Гейра занимал вопрос: трое — это считая будущего ребенка Халльдоры или пет?
— А тебе остается позаботиться о пристанище для всех нас! — спокойно закончила Арнхильд, уверенная, что теперь-то сын не станет спорить. — Ты поедешь к Фрейвиду Огниво, а по пути завернешь к Вальгауту Кукушке. Он живет на побережье, почти на самой границе между Севером и западным побережьем. Ты остановишься у него. Он расскажет тебе, как ехать дальше, даст провожатых. Ты попросишь его принять нас, когда мы сумеем до него добраться. И он тебе не откажет.
— Почему — не откажет? — осторожно уточнил Гейр.
— Потому что ты возьмешь с собой ее! — Арнхильд указала на Эльдис.
Девушка сидела на деревянном обрубке возле самого очага, обкяв колени и отрешенно глядя в огонь. Среди толп несчастных беженцев, потерявших все и потерянных судьбой, она чувствовала себя самой несчастной и потерянной.
Почувствовав взгляд и движение Арнхильд, Эльдис слегка вздрогнула и подняла глаза.
— Зачем? — изумился Гейр. — Ей лучше побыть здесь, со всеми…
— Да потому что Вальгаут Кукушка и есть ее отец! — воскликнула Арнхильд, как будто разъясняла непонятливому ребенку очень простую истину. — Она — его дочь! Теперь ты понял, зачем боги надоумили тебя увезти ее с кургана? Ты привезешь ее к Вальгауту и расскажешь… что она выросла у нас в доме, потому что все ее родные давно умерли. И мы будем как бы родичи Вальгауту. Он не сможет отказать нам в помощи!
Гейр потрясенно молчал. Молчала и Эльдис, только теперь узнавшая имя своего настоящего отца. Впрочем, это имя ничего ей не сказало. Она была потрясена уже тем, что такой человек вообще есть на свете. Понятно, что в доме Хроара Безногого о нем не говорили, и Эльдис привыкла думать, что у нее вообще нет отца и не было, будто она родилась от ветра. И вдруг он появился! Такой же живой настоящий человек, как и все, с именем, лицом, нравом, привычками… Но Эльдис не радовалась открытию. Пережитое научило ее осторожности и теперь она боялась любых перемен. У Стролингов ее не слишком жаловали, но и не обижали, она прижилась среди домочадцев и предпочла бы навсегда остаться здесь, чем ехать в неизвестность, к чужим, совсем чужим и неведомым людям.
— Но… как же я скажу? — пробормотал растерявшийся Гейр. — Мы же вовсе… Она не росла у нас в доме… Мы и не дружили с ее родными… Вигмар…
— Ты же спас ее! — перебила Арнхильд. Она умела вовремя понять, когда следует думать о мести, а когда — забыть о ней. — Так надо для рода, — с напором повторила она. — Ты поедешь и все сделаешь так, как я сказала. Иди к Хёгстейну. Пусть он даст тебе припасов на дорогу.
Гейр послушно пошел к двери. Когда он шагнул за порог и поднялся по ступенькам землянки, Арнхильд вдруг проворно выбежала вслед за ним.
— Запомни еще одно, — сказала она, взяв сына за локоть и понизив голос. — Если Вальгаут хорошо вас примет и будет рад девчонке, то ты сможешь посвататься к ней. Конечно, если бы не эта война, то она не годилась бы тебе в жены, но теперь все не так, как прежде. Теперь это пойдет на пользу роду. Иди.
Переваривая на ходу все эти новости, Гейр побрел опять к усадьбе хёвдинга. Последние слова матери не обрадовали его, а скорее раздосадовали. Он ведь вовсе не хотел жениться на Эльдис. Вовсе не из-за какой-то там глупой любви он увез ее с кургана и не захотел оставить в доме Грима Опушки. Проницательная Арнхильд Дочь Ясеня на этот раз ничего не поняла.
Последнюю ночь перед усадьбой хёвдинга Вигмару со всеми спутниками пришлось провести под открытым небом. На пригорке возле стылого озерка стояла небольшая усадьба, ко хозяева даже порота не открыли. В ответ на стук раздалось решительное предложение идти своей дорогой, «а на всяких проходимцев найдется хорошая острая сталь».
— Наверное, им уже нечем кормить гостей, — грустно скатала Рагна-Гейда. За последние дни она попривыкла ночевать без крыши над головой, но это нe значит, что ей нравился такой образ жизни. За месяц до середины зимы в этом мало приятного. — Сколько же народу здесь прошло!
— И бедняги здорово напугались! — согласился Вигмар. — Наверное, сил нет больше слушать про пожары и грабежи.
— Есть такие люди — они думают, что от любой беды стоит только покрепче запереть ворота, она постоит под ними да уйдет ни с чем, — сказал Стейнмод.
Вигмар одобрительно улыбнулся: ему нравился этот сдержанный инеглупый парень.
— Подумаешь — огорчали! — громко воскликнул Гуннвальд, как нельзя вовремя заглушая вздохи женщин. — Подумаешь — поспим еще раз в усадьбе Небесный Свод! Это хорошая усадьба, я не раз проверял.
Но селение «усадьба Блохиммель» расположилась в густом смешанном лесу, на невысоком пригорке, где даже после осенних дождей было довольно-таки сухо. Хирдманы быстро нарубили жердей, покрыли шалаш еловым лапником, женщины устроили себе и детям лежанки, развели костер — и в самом деле, получилось не хуже, чем в настоящем доме. По крайней мере, сейчас, когда смерть и плен ходили совсем близко, живые были довольны уже тем, что живы. И даже Рагна-Гейда, выросшая в богатстве, не помнила, что когда-то некрашеное серое платье и похлебка из сушеного мха с горстью ячменя казались ей подходящими только для рабов. В такое время привыкаешь не заглядывать далеко вперед: сегодня все сыты и одегы, горит огонь и врагов нет поблизости — так чого еще нужно для счастья?
Утром первой проснулась Хладгуд — ахныкал ребенок. Шаря по дорожным мешкам в поисках сухого куска полотна, Хладгуд глянула вверх и тихо охнула — над опушкой леса поднимались густые столбы дыма.
Хладгуд разбудила остальных, и двое хирдманов отправилнсь посмотреть. Прочие быстро свернули свою «усадьбу», оседлали лошадей и в любой миг готовы бежать.
— Там вокруг усадьбы копошатся рауды, — рассказывал вернувшийся вскоре Олейв. — Дома горят, из людей никого не видно. Похоже, они так и остались внутри.
— А они хорошо придумали — не пустить нас ночевать! — попытался пошутить Арингард, но никто не улыбнулся, даже он сам.
— Вся честь принадлежит тебе, Гуннвальд, — заметил Бигмар. — Ты так орал под воротами, что тебл принялл за тролля.
— Пьяного, — добавил Олейв.
— Они заперли ворота и не открыли, — протянул Стейнмод, вспоминал, что говорил вчера. — Но это им не помогло…
— Да хватит вам болтать попусту! — воскликнула Хладгуд, не склонная к шуткам. — Что мы будем делать?
— Сколько там раудов? — спросил Гуннвалъд у Олейва.
Тот пожал плечами:
— Не слишком много — десятка четыре. Или пять. Наверное, передовой отряд. Сёльвар пока остался посмотреть, куда они повернут. Если назад, то мы сможем ехать, а если вперед…
— То нам с ними не по пути! — закончил за него Вигмар.
После зтого недолго стояла тишина, нарушаемая лишь свистом холодного ветра в вершинах голых деревьев и бормотанием Гьёрдис и Хладгуд над детьми.
— Едва ли этих раудов здесь слишком много! — бодро сказал Гуннвальд, опасавшийсл, как бы era «дружина» не слишком загрустила.
— Но побольше, чем нас, — заметил Стейнмод. — Эго была бы славная гибель, но мне казалось, мы искали чего-то другого. Я не ошибся?
— А нам и нет никакой надобности вступать в какую-то битву! — утешил его Вигмар. — Нам только нужно попасть к хёвдингу, а туда ведет много разных дорог. Через долину — короче, но можно пойти и в обход.
— Ты думаешь, нам все еще надо к хёвдингу? — с явным сомнением спросила Гьёрдис. — Даже если там будут рауды?
— Раудов здесь маловато, чтобы биться с хёвдингом. Должен же он собрать хоть какое-то войско! — воскликнул Вигмар, внезапно ощутив раздражение от собственного бесконечного бегства через полуразоренный, перепуганный и беззащитный край. — Если до него добрались все, кто шел к нему впереди нас, то там должно быть войско сотен из трех или четырех!
Ему никто не ответил: спорить не хотелось, но и почти не верилось, что где-то есть сила, способная противостоять захватчикам.
Вернулся Сёльвар.
— Усадьба еще горит, а рауды двинулись на юг, — сказал он. — Как бы они не пришли к хёвдингу раньше нас!
— Все равно нам нужно к хёвдингу! — заговорили хирдманы. — Сколько можно бегать — пора и драться! Хотя бы хёвдинг думает наконец взяться за оружие!
— Может быть, можно как-то предупредить его? — спросила Рагна-Гейда, переводя тревожно-молящий взгляд с Вигмара на Гуннвальда. Она думала не столько о хёвдинге, сколько о своих родных, которые уже должны были до него добраться.
— Я не думаю, что в этом есть надобность, — ответил Вигмар, за руку подводя ее к лошади и помогал подняться в седло. — Ингстейн — ке младенец, он знает, чего следует ждать. Его предупреждало уже сто человек. Я бы на его месте догадался выслать дозорных, и он, я думаю, тоже догадался.
— Ты говорил, что отсюда до его усадьбы меньше дня пути? — напомнил Стейнмод.
Вигмар кивнул:
— Мы были бы там к полудню. Может быть, они и сами увидят дым пожара. Оглядитесь — ничего не забыли? Тогда поехали.
Весь день они шагом ехали по унылому осеннему лесу. Гуннвальд в который уже раз удивлялся, как Вигмар находит дорогу, и в который раз был разочарован полученными ответами. Вигмар сам понятия не имел, почему идти надо именно туда, а не в другую сторону; его вело тайное звериное чутье, не говорящее в полный голос, неслышно шепчущее: туда…
— Это все Грюла! — тайком пояснял Гуннвальду Борре, откуда-то знающий все про всех в округе, — Лисица-великан взяла его под покровительство, еще когда он был подростком. Она помогает ему во всех делах. Вам очень повезло, что вы встретили нас. Ну, а нам повезло, что мы встретили его и он согласился взять нас с собой. Видишь, у него волосы заплетены в пятнадцать кос? Это означает, что Грюла припасла для него целых пятнадцать жизней. И пока он их не исчерпает, его невозможно убить!
Гуннвальд серьезно кивал головой и в самом деле готов был благодарить богов, пославших им такого спутника. Если бы не Вигмар с его чудесным копьем, то они уже давно не досчитались бы Олейва и заблудились в чужих лесах, попали к раудам, пропали бы! Вигмар примерно догадывался, о чем там шепчутся Борре и Гуннвальд. но не вмешивался. Он сам не знал, сколько правды в этих слухах, которые гуляют по округе уже не первый год. Он-то волсе не был уверен, что у него есть в запасе эти самые пятнадцать жизней. А хотелось бы верить!
В полдень пошел снег: мелкие сухие пушинки сыпались с низкого серого неба и скапливались в углублениях бурых и желтых листьев, как грубая мука в ладонях голодных лесных троллей. При взгляде на снег Рагне-Гейде становилось холоднее: боги напоминают, что хватит блуждать, пора обзавестпсь приютом на зиму. А где он, этот приют?
— Не слишком-то весело будет ночевать опять на земле! — бормотали позади Олейв и Сёльвар. — Это уже совсем другая усадьба: не Влохиммель, а Снёхиммель. [48]
— Да, в обход мы сегодня до хёвдинга но доберемся! — обернувшись на ходу, подтвердил Вигмар. — Когда этот лес кончится, надо будет пересечь долину, а на другой ее стороне, западнее, тянется другой лес. По нему мы вернемся и подойдем к долине Трех Ручьев с другой стороны. Не слишком быстро, по надежно. Разгуливать по открытому месту сейчас не слишком умно, верно?
— Веди уж! — гулко крикнул сзади Гуннвалъд, шедший последним. — Не знаю, кто тебя ведет, твое копье или лисица-великан, но мы им верим!
После полудня снег перестал, но серые тяжелые тучи висели так низко, что весь день продолжались сплошные сумерки. Приближался вечер, когда Вигмар вдруг заметил впереди огонек.
— Стойте! — сказал он и предостерегающе поднял руку с копьем. — Там кто-то есть,
— Кто-то уже занял нашу «усадьбу»! — возмутглея Гуннвальд. — Надо пойти разобраться.
— Вот я и пойду! — решил Вигмар. — А вы подождите здесь.
Он исчез за деревьями, а его спутники остались ждать. Это ожидание нельзя было назвать веселым: всех терзали неприятные предчувствия. Хорошо, если это огонек таких же бездомных беглецов или каких-то здешних жителей. А если это рауды? Враги мерещились везде, и им не предвиделось конца, Женщины шепотом жаловались на судьбу и взывали к богам, усталые дети тихо хныкали. Хладгуд часто принималась кашлять, отплевывалась и долго потом не могла отдышаться.
— Да не могут это быть рауды! — шепотом урезонивал женщин Арнагард. — Сколько же их, по-твоему: десять тысяч? Столько во всем Рауденланде не наберется!
— А если это еще один передовой отряд, то нам и туда нельзя! — бормотала Гьёрдис. — Тогда нам всю жизнь придется прожить в этом лесу! И мы сами превратимся в тех лохматых люрвигов, которые чуть не сожрали Олейва!
Вигмар вернулся довольно быстро и поманил к себе Рагну-Гейду:
— Пойдем со мной. Я тебе кое-что покажу.
— Ты выбрал не лучшее время для прогулок с девушкой! — настороженно сказал Гукквальд. — Что там?
— Ничего страшного, — успокоил его Вигмар. —Просто подождите здесь. Это недолго.
Взяв Рагну-Гейду за руку, Вигмар повел ее вниз по склону лесистой горы, у подножия которой мерцал неровный огонек костра.
— А там не тролли? — боязливо спрашивала по дороге Рагна-Гейда. — Мне здесь что-то не правится.
— Мне тоже не нравится. Если бы я был уверен, что это тролли, то звал бы на помощь Поющее Жало, а не тебя. Я хочу, чтобы ты разобралась, тролли это или нет.
— Да как же я разберусь? — от неожиданности Parна-Гейда встала на месте. — Я не умею!
— Умеешь! — уверил ее Вигмар. — Это такие особенные тролли, что именно ты разбираешься в них лучше всех!
В голосе его слышался скрытый смех, и Рагна-Гейда послушно пошла дальше. Вскоре они добрались до большого черного валуна, от которого хорошо была видна полянка у подножия горы, окруженная несколькими такими же валунами. Посередине полянки горел костер, возле лого сидело двое мужчин. Еще одна маленькая фигурка, укрытая косматой медвежьей шкурой, свернулась на охапке лапника.
— Погляди получше — ты их не знаешъ? — шепнул Вигмар.
Рагна-Гейда вгляделась и ахнула. Вигмар сжал ее руку, но она лишь вздрогнула и впилась взглядом в одного из сидящих. Она не верила своим глазам: это был Гейр! В отблесках костра его лицо казалось каким-то другим: слишком повзрослевшим, непривычно суровым и… одиноким. Рагна-Гейда сама не знала, почему ей так подумалось, но этому Гейру было гораздо больше лет, чем тому, с которым она рассталась, уезжая на свадьбу. Гейр, которого она надеялась отыскать на усадьбе хёвдипга, к которому стремилась как к самому дорогому, последнему, что оставила ей злая судьба, сидел возле костра посередине черной холодной ночи, почти один… Это было похоже на видение, на забаву троллей, подглядевших ее мечты.
— Это он! — шепнула Рагна-Гейда и вцепилась в руку Вигмара. — Как он сюда попал? Кто с ним? Где все остальные? Не может быть…
«Не может быть, чтобы больше никто не уцелел!» — хотела она сказать, но не смогла, слезы сдавили ей горло.
— Пойди поговори с ним, — шепнул Вигмар. — Если он увидит меня, то схватится за оружие. Ты все у него узнаешь и уговоришь потерпеть соседство со мной и всеми нашими… — Он кивнул назад, а глубину леса, где их ждали новые «наши», подаренные судьбой взамен прежних.
Рагна-Гейда неохотно выпустила его руку и медленно пошла вперед, на свет огня. Ей было страшно: она боялась, что сейчас это видение развеется и не окажется тут никакого Гейра и даже никакого костра… Но она подходила все ближе, а Гейр оставался Гейром. Сидя на бревне, он угрюмо смотрел в костер и изредка подкидывал в него тонкие веточки. Незнакомый мужчина рядом с ним шевелил в огне палкой.
Расслышав вдруг легкий шорох шагов, незнакомец толкнул Гейра в бок, оглянулся, схватился за копье. Рагна-Гейда вышла из темноты и остановилась под толстой сосной, там, куда едва доставали красноватые отблески огня. Двое мужчин стояли в трех шагах от нее, держа наготове оружие. Гейр глянул на нее и застыл: в лице его отразился ужас. Рагна-Гейда, не в силах сказать ни слова от волнения и щемящей боли в груди, шагнула к нему, но он попятился, гллдя на нее, как на привидение.
— Гейр! — едва сумела выговорить Рагна-Гейда, слыша, каким чужим и незнакомым показался ее голос, — Это я! Ты не узнаешь меня?
— Конечно, Ингстейн возьмет тебя в дружину, когда вернется! — уверенно сказал Хёгстейн Гейру. Он казался даже удивленным, что ему задали такой вопрос. — Кого же брать, как не таких, как ты! А пока он не вернулся, может быть, ты мне расскажешь, что творится в приграничных землях? А то я в последние дни слышал только бабьи вопли и ни одного толкового рассказа.
Да, Гейр знал, что творится в пограничных областях. По пути сюда Стролингам пришлось повидать немало усадеб, покинутых хозяевами, несколько разграбленных, несколько сожженных. Два раза они натыкались на раудов, но удачно уходили от погони: малочисленные отряды пришельцев не решались преследовать беглецов в незнакомых лесах. Рауды наступали так быстро, как будто хотели пройти весь Квиттинг, не oстанавливаясь. И пока у них получалось. Благодаря «подвигу» Модвида Весло жители приграничных областей не смогли сопротивляться и рауды сумели вбить клинья своих дружин далеко на юг. Теперь даже те хёльды, что не был на злополучной свадьбе, не могли объединиться для отпора, искали друг друга, а натыкались на payдов. Боясь быть перебитыми поодиночке, даже способные сражаться были вынуждены бежать па юг, увеличивая всеобщий страх и растерянность.
— Мы наткнулись на раудов вчера вечером, — закончил Гейр свой короткий и безрадостный рассказ. — Их было всего-то человек тридцать, так что мы их всех перебили. Но, может быть, другие пойдут их искать, так что стоит приготовиться к битве прямо здесь. Мы бежим от войны, но она догоняет.
Это была чистая правда: за время бегства к Стролингам присоединилось население нескольких усадеб, начиная с домочадцев Боргмунда Верзилы, так что Гейр привел к усадьбе хёвдинга целую дружину, где было почти сорок мужчин, способных носить оружие. И уж Гейр не упустил случая посчитаться хоть с кем-то из врагов! Оружие убитых, лошади и кое-что из награбленного раудами добра подтверждало правдивость рассказа. Впрочем, Хёгстейн Однорукий в ней не сомневался.
— Я хорошо знал твоего брата! — с одобрением сказал он и положил руку на плечо Гейру. — Теперь я вижу, что у твоего отца есть и другие сыновья.
«Сын, — мысленно поправил Гейр. — Один. Остальные — были». Все последние дни он старался почаще повторять это самому себе, чтобы привыкнуть и к своему горю, и к обязанности мести, которая теперь лежала на нем одном.
— Тогда ты позволишь, чтобы все люди, которых я собрал, остались под моим началом? — хмуро спросил он.
— Да кто же их у тебя отнимет? — Хёгстейн приподнял брови. — Уж не я, однорукий обрубок! Если они признают тебя своим вождем, значит, так оно и есть.
Гейр хмуро кивнул. Многие прибились к ним с охотой, надеясь, что род Стролингов растерял не всю свою удачу. Зато как-то вечером их не пустили ночевать в одну усадьбу. Хозяин кричал, что лучше сам подожжет свой дом, чем впустит людей, которые разграбили курган Старого Оленя и лишили силы весь Квиттинскпй Север. И Гейра не оставляли мучительные размышления: неужели это действительно так?
— Но, по правде сказать, у меня были еще кое-какие замыслы на твой счет, — сказал Хёгстойн чуть погодя. — Я не знаю, как там дела у моего брата, но боюсь, что своими силами нам не справиться. Этих раудов и правда так много? Гейр пожал плечами:
— Я ведь не видел всех. Но нам хватило.
— Пока мы не соберемся все вместе, нас будет мало. В любом месте — мало, — заметил Хёгстейн. — А пока мы собираемся, неплохо бы попросить помощи у кого-нибудь другого.
— У кого? — удивленно спросил Гейр. Признаться он почти забыл, что у Квиттинга есть и другие земли, кроме севера.
— Я думало обратиться к западному побережью, — разъяснил Хёгстейн. — Фрейвид хёвдинг — не самый любезный человек на свете, но зато дельный и надежный. Раз уж нужно было собирать войско, то он его собрал. Это так же верно, как то, что Середина Зимы придет в свой срок, что бы тут ни натворили люди. Я думаю, он одолжит нам тысячу-другую мечей. Он достаточно умен, чтобы понять: защищать свою землю надо начинать издалека. Чем лучше он поможет нам, тем меньше рауды и фьялли будут топтать западное побережье.
— Да, это верно… — немного растерянно согласился Гейр.
Это рассуждение скорее удивило сто, чем обрадовало. Он так замкнулся на собственных бедах, что привык считать фьяллей и раудов своими личными врагами, всех, сколько есть. И ему показалось даже странным то, что какие-то чужие люди с далекого западного побережья захотят принять участие в этой войне.
— И я как раз подыскиваю надежного человека, который мог бы доехать до Фрейвида хёвдинга и рассказать ему все это, — продолжал Хёгстейн. — И самым подходящим мне кажешься именно ты.
— Я? — изумленно и отчасти возмущенно воскликнул Гейр. Нет уж! Еще раз отослать его подальше от врагов никому не удастся!
— Посуди сам — а кого еще я могу послать? — Хёгстейн отвел в сторону свою единственную руку, как делают, когда хотят развести руками. — Все наши люди ушли с Ингстейном, и только Один знает, жив ли хоть кто-нибудь из них. А тех, кто толчется сейчас возле нашего порога и просит то хлеба, то оружия, я совсем не знаю и не могу доверить им такое важное дело.
— Но и меня ты не слишком-то хорошо знаешь! — пробормотал Гейр. Ему не хотелось спорить со старшим братом хёвдинга, уважаемым человеком, потерявшим руку в битве, но соглашаться не хотелось еще больше. И Гейр был полон решимости стоять на своем до конца.
— Я много лет знал твоего брата! — не отступал Хёгстейн. — А ты уже доказал, что ничуть его не хуже! Сам подумай — кого еще мне послать? Не самому же ехать — из меня плохой ездок и совсем никакой воин.
— Можно найти кого-нибудь другого! — Гейр тоже не сдавался. — Сейчас наберется немало охотников уехать подальше от раудов!
— А такие, кто хочет уехать от раудов, для этого дела не годятся! — горестно отрезал Хёгстейн. Гейр мельком глянул ему в глаза и пожалел своего собеседника: Хёгстейн выглядел гораздо старше своих сорока пяти лет. Трудно жить с сознанием, что отвечаешь за целую четверть страны, а у тебя всего одна рука.
Пообещав зайти еще вечером, Гейр отправился к своим. Домочадцы Стролингов уже успели вырыть поблизости просторную землянку, покрыть ее привезенной из дома парусиной и сложить на полу очаги. Женщины уже хлопотали над горшками с едой. У всех был усталый, но успокоенный вид: люди надеялись, что двигаться дальше им не придется. Не допустит же хёвдинг, чтобы враги подступили к самой его усадьбе!
Когда Арнхильд хозяйка узнала, для какого дела Хёгстейн задержал у себя Гейра, она сперва помолчала, а потом встрепенулась и схватила сына за руку.
— Ты поедешь! — порывисто воскликнула сна, и Гейр удивился: он редко видел мать в таком волнении. Ее глаза заблестели, на строгом и замкнутом лице отразилось такое оживление, словно она наконец-то проснулась от тяжелого сна. — Ты поедешь! И немедленно!
— Я не поеду! — Гейр упрямо тряхнул светлыми кудряшками. За последние дни он научился спорить даже с матерью, поскольку не она, а он водил дружину в победоносную битву. — Место воина — в битвах, а не в гостях у чужого хёвдинга!
— Ты поедешь! — повторила Арнхильд хозяйка, привыкшая, что чуть раньше или чуть позже все делается по ее слову. — Я прекрасно знаю, что ты очень хочешь отомстить за родичей и погибнуть со славой, но это ты еще успеешь сделать! Сначала тебе надо подумать о долге перед родом!
— Я только об этом и думаю! — огрызнулся Гейр. — Разве…
— Я знаю, что ты думаешь о погибших! — перебила его мать, и ее глаза сверкнули острым, режущим холодом, который заменял ей слезы. — А кто подумает о живых? Кто подумает о нас? Обо мне, о Халльдоре? О ребенке, которого она носит?
— А что я для вас сделаю? — угрюмо спросил Гейр.
— Все! Или ты думаешь, что здесь мы нашли свою Валхаллу и до скончания веков нас каждый вечер будет ждать жареный кабан? Или ты думаешь, что сюда рауды уже не придут?
— Вот я и хочу, чтобы они не приходили сюда, —возразил Гейр, но уже не так решительно. Он знал, что его мать не бросает слов на ветер.
— Я гадала, — коротко ответила Арпхильд. — И рунный жезл сказал мне: здесь нам оставаться недолго. Нас еще ждет длинная дорога. А что касается мести…
Гейр вскинул глаза и впился в лицо матери жадным взглядом.
— То найдутся и другие мстители, — закончила она. — Наш род не кончается на тебе. От Стролингов осталось еще трое… или даже четверо. Огонь четвертого то разгорается, то затухает. Как видно, норны не решили, тянуть ли дальше нить его жизни или оборвать. Но трое живы! Они где-то далеко, но их путь лежит в битвы. Они отомстят за тех, кто уже никогда не вернется.
Гейр смотрел на мать со смесью ужаса, священного восторга и недоверия, как если бы с ним внезапно заговорил деревянный Один в святилище. От услышанного ему было разом легко и тяжело: он уже привык, что груз ответственности и мести лежит на нем одном, а теперь вдруг под него подставилось еще три крепких плеча, и к этому следовало заново привыкнуть. И больше всего Гейра занимал вопрос: трое — это считая будущего ребенка Халльдоры или пет?
— А тебе остается позаботиться о пристанище для всех нас! — спокойно закончила Арнхильд, уверенная, что теперь-то сын не станет спорить. — Ты поедешь к Фрейвиду Огниво, а по пути завернешь к Вальгауту Кукушке. Он живет на побережье, почти на самой границе между Севером и западным побережьем. Ты остановишься у него. Он расскажет тебе, как ехать дальше, даст провожатых. Ты попросишь его принять нас, когда мы сумеем до него добраться. И он тебе не откажет.
— Почему — не откажет? — осторожно уточнил Гейр.
— Потому что ты возьмешь с собой ее! — Арнхильд указала на Эльдис.
Девушка сидела на деревянном обрубке возле самого очага, обкяв колени и отрешенно глядя в огонь. Среди толп несчастных беженцев, потерявших все и потерянных судьбой, она чувствовала себя самой несчастной и потерянной.
Почувствовав взгляд и движение Арнхильд, Эльдис слегка вздрогнула и подняла глаза.
— Зачем? — изумился Гейр. — Ей лучше побыть здесь, со всеми…
— Да потому что Вальгаут Кукушка и есть ее отец! — воскликнула Арнхильд, как будто разъясняла непонятливому ребенку очень простую истину. — Она — его дочь! Теперь ты понял, зачем боги надоумили тебя увезти ее с кургана? Ты привезешь ее к Вальгауту и расскажешь… что она выросла у нас в доме, потому что все ее родные давно умерли. И мы будем как бы родичи Вальгауту. Он не сможет отказать нам в помощи!
Гейр потрясенно молчал. Молчала и Эльдис, только теперь узнавшая имя своего настоящего отца. Впрочем, это имя ничего ей не сказало. Она была потрясена уже тем, что такой человек вообще есть на свете. Понятно, что в доме Хроара Безногого о нем не говорили, и Эльдис привыкла думать, что у нее вообще нет отца и не было, будто она родилась от ветра. И вдруг он появился! Такой же живой настоящий человек, как и все, с именем, лицом, нравом, привычками… Но Эльдис не радовалась открытию. Пережитое научило ее осторожности и теперь она боялась любых перемен. У Стролингов ее не слишком жаловали, но и не обижали, она прижилась среди домочадцев и предпочла бы навсегда остаться здесь, чем ехать в неизвестность, к чужим, совсем чужим и неведомым людям.
— Но… как же я скажу? — пробормотал растерявшийся Гейр. — Мы же вовсе… Она не росла у нас в доме… Мы и не дружили с ее родными… Вигмар…
— Ты же спас ее! — перебила Арнхильд. Она умела вовремя понять, когда следует думать о мести, а когда — забыть о ней. — Так надо для рода, — с напором повторила она. — Ты поедешь и все сделаешь так, как я сказала. Иди к Хёгстейну. Пусть он даст тебе припасов на дорогу.
Гейр послушно пошел к двери. Когда он шагнул за порог и поднялся по ступенькам землянки, Арнхильд вдруг проворно выбежала вслед за ним.
— Запомни еще одно, — сказала она, взяв сына за локоть и понизив голос. — Если Вальгаут хорошо вас примет и будет рад девчонке, то ты сможешь посвататься к ней. Конечно, если бы не эта война, то она не годилась бы тебе в жены, но теперь все не так, как прежде. Теперь это пойдет на пользу роду. Иди.
Переваривая на ходу все эти новости, Гейр побрел опять к усадьбе хёвдинга. Последние слова матери не обрадовали его, а скорее раздосадовали. Он ведь вовсе не хотел жениться на Эльдис. Вовсе не из-за какой-то там глупой любви он увез ее с кургана и не захотел оставить в доме Грима Опушки. Проницательная Арнхильд Дочь Ясеня на этот раз ничего не поняла.
Последнюю ночь перед усадьбой хёвдинга Вигмару со всеми спутниками пришлось провести под открытым небом. На пригорке возле стылого озерка стояла небольшая усадьба, ко хозяева даже порота не открыли. В ответ на стук раздалось решительное предложение идти своей дорогой, «а на всяких проходимцев найдется хорошая острая сталь».
— Наверное, им уже нечем кормить гостей, — грустно скатала Рагна-Гейда. За последние дни она попривыкла ночевать без крыши над головой, но это нe значит, что ей нравился такой образ жизни. За месяц до середины зимы в этом мало приятного. — Сколько же народу здесь прошло!
— И бедняги здорово напугались! — согласился Вигмар. — Наверное, сил нет больше слушать про пожары и грабежи.
— Есть такие люди — они думают, что от любой беды стоит только покрепче запереть ворота, она постоит под ними да уйдет ни с чем, — сказал Стейнмод.
Вигмар одобрительно улыбнулся: ему нравился этот сдержанный инеглупый парень.
— Подумаешь — огорчали! — громко воскликнул Гуннвальд, как нельзя вовремя заглушая вздохи женщин. — Подумаешь — поспим еще раз в усадьбе Небесный Свод! Это хорошая усадьба, я не раз проверял.
Но селение «усадьба Блохиммель» расположилась в густом смешанном лесу, на невысоком пригорке, где даже после осенних дождей было довольно-таки сухо. Хирдманы быстро нарубили жердей, покрыли шалаш еловым лапником, женщины устроили себе и детям лежанки, развели костер — и в самом деле, получилось не хуже, чем в настоящем доме. По крайней мере, сейчас, когда смерть и плен ходили совсем близко, живые были довольны уже тем, что живы. И даже Рагна-Гейда, выросшая в богатстве, не помнила, что когда-то некрашеное серое платье и похлебка из сушеного мха с горстью ячменя казались ей подходящими только для рабов. В такое время привыкаешь не заглядывать далеко вперед: сегодня все сыты и одегы, горит огонь и врагов нет поблизости — так чого еще нужно для счастья?
Утром первой проснулась Хладгуд — ахныкал ребенок. Шаря по дорожным мешкам в поисках сухого куска полотна, Хладгуд глянула вверх и тихо охнула — над опушкой леса поднимались густые столбы дыма.
Хладгуд разбудила остальных, и двое хирдманов отправилнсь посмотреть. Прочие быстро свернули свою «усадьбу», оседлали лошадей и в любой миг готовы бежать.
— Там вокруг усадьбы копошатся рауды, — рассказывал вернувшийся вскоре Олейв. — Дома горят, из людей никого не видно. Похоже, они так и остались внутри.
— А они хорошо придумали — не пустить нас ночевать! — попытался пошутить Арингард, но никто не улыбнулся, даже он сам.
— Вся честь принадлежит тебе, Гуннвальд, — заметил Бигмар. — Ты так орал под воротами, что тебл принялл за тролля.
— Пьяного, — добавил Олейв.
— Они заперли ворота и не открыли, — протянул Стейнмод, вспоминал, что говорил вчера. — Но это им не помогло…
— Да хватит вам болтать попусту! — воскликнула Хладгуд, не склонная к шуткам. — Что мы будем делать?
— Сколько там раудов? — спросил Гуннвалъд у Олейва.
Тот пожал плечами:
— Не слишком много — десятка четыре. Или пять. Наверное, передовой отряд. Сёльвар пока остался посмотреть, куда они повернут. Если назад, то мы сможем ехать, а если вперед…
— То нам с ними не по пути! — закончил за него Вигмар.
После зтого недолго стояла тишина, нарушаемая лишь свистом холодного ветра в вершинах голых деревьев и бормотанием Гьёрдис и Хладгуд над детьми.
— Едва ли этих раудов здесь слишком много! — бодро сказал Гуннвальд, опасавшийсл, как бы era «дружина» не слишком загрустила.
— Но побольше, чем нас, — заметил Стейнмод. — Эго была бы славная гибель, но мне казалось, мы искали чего-то другого. Я не ошибся?
— А нам и нет никакой надобности вступать в какую-то битву! — утешил его Вигмар. — Нам только нужно попасть к хёвдингу, а туда ведет много разных дорог. Через долину — короче, но можно пойти и в обход.
— Ты думаешь, нам все еще надо к хёвдингу? — с явным сомнением спросила Гьёрдис. — Даже если там будут рауды?
— Раудов здесь маловато, чтобы биться с хёвдингом. Должен же он собрать хоть какое-то войско! — воскликнул Вигмар, внезапно ощутив раздражение от собственного бесконечного бегства через полуразоренный, перепуганный и беззащитный край. — Если до него добрались все, кто шел к нему впереди нас, то там должно быть войско сотен из трех или четырех!
Ему никто не ответил: спорить не хотелось, но и почти не верилось, что где-то есть сила, способная противостоять захватчикам.
Вернулся Сёльвар.
— Усадьба еще горит, а рауды двинулись на юг, — сказал он. — Как бы они не пришли к хёвдингу раньше нас!
— Все равно нам нужно к хёвдингу! — заговорили хирдманы. — Сколько можно бегать — пора и драться! Хотя бы хёвдинг думает наконец взяться за оружие!
— Может быть, можно как-то предупредить его? — спросила Рагна-Гейда, переводя тревожно-молящий взгляд с Вигмара на Гуннвальда. Она думала не столько о хёвдинге, сколько о своих родных, которые уже должны были до него добраться.
— Я не думаю, что в этом есть надобность, — ответил Вигмар, за руку подводя ее к лошади и помогал подняться в седло. — Ингстейн — ке младенец, он знает, чего следует ждать. Его предупреждало уже сто человек. Я бы на его месте догадался выслать дозорных, и он, я думаю, тоже догадался.
— Ты говорил, что отсюда до его усадьбы меньше дня пути? — напомнил Стейнмод.
Вигмар кивнул:
— Мы были бы там к полудню. Может быть, они и сами увидят дым пожара. Оглядитесь — ничего не забыли? Тогда поехали.
Весь день они шагом ехали по унылому осеннему лесу. Гуннвальд в который уже раз удивлялся, как Вигмар находит дорогу, и в который раз был разочарован полученными ответами. Вигмар сам понятия не имел, почему идти надо именно туда, а не в другую сторону; его вело тайное звериное чутье, не говорящее в полный голос, неслышно шепчущее: туда…
— Это все Грюла! — тайком пояснял Гуннвальду Борре, откуда-то знающий все про всех в округе, — Лисица-великан взяла его под покровительство, еще когда он был подростком. Она помогает ему во всех делах. Вам очень повезло, что вы встретили нас. Ну, а нам повезло, что мы встретили его и он согласился взять нас с собой. Видишь, у него волосы заплетены в пятнадцать кос? Это означает, что Грюла припасла для него целых пятнадцать жизней. И пока он их не исчерпает, его невозможно убить!
Гуннвальд серьезно кивал головой и в самом деле готов был благодарить богов, пославших им такого спутника. Если бы не Вигмар с его чудесным копьем, то они уже давно не досчитались бы Олейва и заблудились в чужих лесах, попали к раудам, пропали бы! Вигмар примерно догадывался, о чем там шепчутся Борре и Гуннвальд. но не вмешивался. Он сам не знал, сколько правды в этих слухах, которые гуляют по округе уже не первый год. Он-то волсе не был уверен, что у него есть в запасе эти самые пятнадцать жизней. А хотелось бы верить!
В полдень пошел снег: мелкие сухие пушинки сыпались с низкого серого неба и скапливались в углублениях бурых и желтых листьев, как грубая мука в ладонях голодных лесных троллей. При взгляде на снег Рагне-Гейде становилось холоднее: боги напоминают, что хватит блуждать, пора обзавестпсь приютом на зиму. А где он, этот приют?
— Не слишком-то весело будет ночевать опять на земле! — бормотали позади Олейв и Сёльвар. — Это уже совсем другая усадьба: не Влохиммель, а Снёхиммель. [48]
— Да, в обход мы сегодня до хёвдинга но доберемся! — обернувшись на ходу, подтвердил Вигмар. — Когда этот лес кончится, надо будет пересечь долину, а на другой ее стороне, западнее, тянется другой лес. По нему мы вернемся и подойдем к долине Трех Ручьев с другой стороны. Не слишком быстро, по надежно. Разгуливать по открытому месту сейчас не слишком умно, верно?
— Веди уж! — гулко крикнул сзади Гуннвалъд, шедший последним. — Не знаю, кто тебя ведет, твое копье или лисица-великан, но мы им верим!
После полудня снег перестал, но серые тяжелые тучи висели так низко, что весь день продолжались сплошные сумерки. Приближался вечер, когда Вигмар вдруг заметил впереди огонек.
— Стойте! — сказал он и предостерегающе поднял руку с копьем. — Там кто-то есть,
— Кто-то уже занял нашу «усадьбу»! — возмутглея Гуннвальд. — Надо пойти разобраться.
— Вот я и пойду! — решил Вигмар. — А вы подождите здесь.
Он исчез за деревьями, а его спутники остались ждать. Это ожидание нельзя было назвать веселым: всех терзали неприятные предчувствия. Хорошо, если это огонек таких же бездомных беглецов или каких-то здешних жителей. А если это рауды? Враги мерещились везде, и им не предвиделось конца, Женщины шепотом жаловались на судьбу и взывали к богам, усталые дети тихо хныкали. Хладгуд часто принималась кашлять, отплевывалась и долго потом не могла отдышаться.
— Да не могут это быть рауды! — шепотом урезонивал женщин Арнагард. — Сколько же их, по-твоему: десять тысяч? Столько во всем Рауденланде не наберется!
— А если это еще один передовой отряд, то нам и туда нельзя! — бормотала Гьёрдис. — Тогда нам всю жизнь придется прожить в этом лесу! И мы сами превратимся в тех лохматых люрвигов, которые чуть не сожрали Олейва!
Вигмар вернулся довольно быстро и поманил к себе Рагну-Гейду:
— Пойдем со мной. Я тебе кое-что покажу.
— Ты выбрал не лучшее время для прогулок с девушкой! — настороженно сказал Гукквальд. — Что там?
— Ничего страшного, — успокоил его Вигмар. —Просто подождите здесь. Это недолго.
Взяв Рагну-Гейду за руку, Вигмар повел ее вниз по склону лесистой горы, у подножия которой мерцал неровный огонек костра.
— А там не тролли? — боязливо спрашивала по дороге Рагна-Гейда. — Мне здесь что-то не правится.
— Мне тоже не нравится. Если бы я был уверен, что это тролли, то звал бы на помощь Поющее Жало, а не тебя. Я хочу, чтобы ты разобралась, тролли это или нет.
— Да как же я разберусь? — от неожиданности Parна-Гейда встала на месте. — Я не умею!
— Умеешь! — уверил ее Вигмар. — Это такие особенные тролли, что именно ты разбираешься в них лучше всех!
В голосе его слышался скрытый смех, и Рагна-Гейда послушно пошла дальше. Вскоре они добрались до большого черного валуна, от которого хорошо была видна полянка у подножия горы, окруженная несколькими такими же валунами. Посередине полянки горел костер, возле лого сидело двое мужчин. Еще одна маленькая фигурка, укрытая косматой медвежьей шкурой, свернулась на охапке лапника.
— Погляди получше — ты их не знаешъ? — шепнул Вигмар.
Рагна-Гейда вгляделась и ахнула. Вигмар сжал ее руку, но она лишь вздрогнула и впилась взглядом в одного из сидящих. Она не верила своим глазам: это был Гейр! В отблесках костра его лицо казалось каким-то другим: слишком повзрослевшим, непривычно суровым и… одиноким. Рагна-Гейда сама не знала, почему ей так подумалось, но этому Гейру было гораздо больше лет, чем тому, с которым она рассталась, уезжая на свадьбу. Гейр, которого она надеялась отыскать на усадьбе хёвдипга, к которому стремилась как к самому дорогому, последнему, что оставила ей злая судьба, сидел возле костра посередине черной холодной ночи, почти один… Это было похоже на видение, на забаву троллей, подглядевших ее мечты.
— Это он! — шепнула Рагна-Гейда и вцепилась в руку Вигмара. — Как он сюда попал? Кто с ним? Где все остальные? Не может быть…
«Не может быть, чтобы больше никто не уцелел!» — хотела она сказать, но не смогла, слезы сдавили ей горло.
— Пойди поговори с ним, — шепнул Вигмар. — Если он увидит меня, то схватится за оружие. Ты все у него узнаешь и уговоришь потерпеть соседство со мной и всеми нашими… — Он кивнул назад, а глубину леса, где их ждали новые «наши», подаренные судьбой взамен прежних.
Рагна-Гейда неохотно выпустила его руку и медленно пошла вперед, на свет огня. Ей было страшно: она боялась, что сейчас это видение развеется и не окажется тут никакого Гейра и даже никакого костра… Но она подходила все ближе, а Гейр оставался Гейром. Сидя на бревне, он угрюмо смотрел в костер и изредка подкидывал в него тонкие веточки. Незнакомый мужчина рядом с ним шевелил в огне палкой.
Расслышав вдруг легкий шорох шагов, незнакомец толкнул Гейра в бок, оглянулся, схватился за копье. Рагна-Гейда вышла из темноты и остановилась под толстой сосной, там, куда едва доставали красноватые отблески огня. Двое мужчин стояли в трех шагах от нее, держа наготове оружие. Гейр глянул на нее и застыл: в лице его отразился ужас. Рагна-Гейда, не в силах сказать ни слова от волнения и щемящей боли в груди, шагнула к нему, но он попятился, гллдя на нее, как на привидение.
— Гейр! — едва сумела выговорить Рагна-Гейда, слыша, каким чужим и незнакомым показался ее голос, — Это я! Ты не узнаешь меня?