Страница:
Оки помолчали, потом Рагна-Гейда тихо спросила:
— Куда мы пойдем?
На самом деле ей никуда не хотелось трогаться из этого оврага. Здесь было сыро и холодно, но здесь никто не требовал у них ответов, которых все равно нет.
Вигмар пожал плечами:
— На побережье говорят: поплывем между морем и небом. То есть, куда глаза глядят.., А куда ты хочешь попасть? Да, домой, наверное. Если люди Модвида туда еще не успели…
— Ты думаешь? — тревожно ахнула Рагна-Гейда Ей вспомнился Гейр, оставшийся дома, представилась мать, царапающая лицо в отчаянии, и оцепенение стало понемногу таять. У нее еще были люди, которых она любила, поэтому ей было куда стремится.
— Я теперь ничего не думаю, — устало ответил Вигмар, и это была чистая правда. — Мы пойдем к Боргтруд. Я заберу оттуда Эльдис и оставлю тебя там. Пусть Грим проводит тебя домой. Тогда я буду с вами в расчете. Эггбранд за моего отца, ты за Эльдис. Но все же я не так глуп, чтобы показываться на глаза твоим родичам. Твой отец убит, а у братьев хватит ума обвинить в зтом меня. Но это не я.
«Я не успел>>, — хотел добавить Вигмар, но Рагна-Гейда судорожно всхлипнула и залилась слезами. Напряжение прошедших суток наконец прорвалось при этом последнем известии, и она зарыдала. Вигмар сначала удивился, а потом сообразил: она же не знала об этом. Она не видела тела своего отца и еще не знает, во что ей обошлось избавление от Атли.
Вигмар молча смотрел в угасающий костер, слушая всхлипывания Рагны-Гейды. Он не стремился ее утешать: так и было нужно. Ему казалось, что она оплакивает весь мир, весь Квиттинский Север, который уже никогда не будет таким, как прежде.
Небо постепенно светлело, но в лесу еще стояла тьма, как неподвижная серая вода. Влажное дыхание осеннего леса, полное горьковатого запаха гниющих листьев, гладило их лица, глубоко в чаще кто-то вздыхал, жалея девушку, потерявшую разом почти всю семью. Вигмару казалось, что они остались вдвоем на всем свете, и от этого делалось легче. Все нити были порваны, они остались свободными от всего прежнего. Свободны, как две щепки в бурном море.
Наконец Рагна-Гейда наплакалась и успокоилась. Вигмар расстегнул пояс, стянул с плеч меховую накидку, снял с Рагны-Гейды пропахший дымом чужой плащ и бросил свою накидку ей на колени.
— Одевай, — коротко велел он. — Замерзнешь, нам еще далеко идти.
Вытирая лицо платком, Рагна-Гейда послушно просунула голову в разрез накидки. На груди ее звенели золотые цепочки из кургана: Стролинги постарались побогаче убрать свою единственную в этом поколении невесту. И если она окажется последней, то им не придется краснеть за нее перед богами и предками.
С дуба на вершине Оленьей горы вся долина была хорошо видна. Гейр видел, как большой отряд, не меньше двух сотен человек, окружил усадьбу. Отчаяние рвало его изнутри: враги окружают родной дом, а он ничего не может сделать! Откуда Модвид взял столь-ко народу?..
Но это был не Модвид! Вглядевшись, Гейр рассмотрел, что у нападавших волосы разделены па две части и заплетены в косы над ушами. Это фьялли.
Не сразу, но постепенно до Гейра дошло. Это война. Та самая война с фьяллями, о которой все давно знали, которую ждали и к которой готовились. Несколько дней назад у Стролипгов был Ингстейн хёвдинг, жалел, что не может поехать с ними на свадьбу, потоку что должен посмотреть, как дальние усадьбы готовят людей в войско. И где же оно теперь, это войско? Может быть, Ингстейн хёвдинг и успеет кого-то собрать и разбить хотя бы зтот передовой отряд, но Стролинги из Оленьей Рощи не помогут ему ни единым человеком.
Впрочем, один, может быть, и будет. Слезая с дуба, Гейр точно знал, что им теперь делать.
— В нашей усадьбе фьялли, — сказал он женщинам, ждавшим его в ложбине на заднем склоне горы. — Двести чэловек, не меньше. Уже внутри. Нам надо уходить.
— Не хнычьте! — прикрикнула Арнхильд хозяйка на женщин, снова начавших причитать вполголоса. — От судьбы не уйдешь! Забудьте все, что у вас было, и думайте о том, что осталось!
Это был мудрый совет, и его приняли хотя бы потому, что ничего другого не оставалось, Гейр первым оценил правоту матери. Шагая впереди своей «дружины», он старался думать только о том, как довести всех невредимыми до усадьбы Боргмунда Верзилы, а потом до Ингстейна хёвдинга. Прошлого как бы не было. Пропавшего не вернешь. Утешали его мечты о том, как он отдаст мать и прочих под защиту хёвдинга, а сам наконец-то пойдет в битвы. И отец из Валхаллы увидит, что вырастил всех сыновей достойными людьми!
Переночевав в лесу, возле слабо тлеющих костерков, домочадцы Оленьей Рощи за следующий день прошли весь лес и к ночи надеялись уже быть у Боргмунда Верзилы. Здесь были еще знакомые места.. Вон за той долиной живет Грим Опушка, и уже в следующей будет последний лесок, по которому можно дойти прямо до усадьбы Перелесок… Гейру вспомнилось: в последний раз он проезжал здесь глухой осенней ночью, когда вез Эльдис к Боргтруд.
Гейр старался прогнать воспоминание, от .которого его сильнее мучило чувство вины перед родом, но каждый шаг давался все труднее. Наконец он не выдержал и махнул рукой:
— Идите прямо по солнцу, тут не заблудитесь. Я вас скоро догоню.
— Что ты задумал? — удивленно спросила Арнхильд хозяйка.
— Я скоро вас догоню, — повторил Гейр, отводя глаза, и вскочил на коня.
Может быть, он сам много в чем виноват. Но Эльдис не виновата ни в чем и ни перед кем.
Отдохнувший за время медленного лесного перехода конь быстро донес его до Гримова двора. Боргтруд возилась с корытом возле дверей свинарника и вопросительно обернулась, услышав стук копыт.
— Пришли фьялли! — вместо приветствия сказал ей Гейр. — Они уже захватили нашу усадьбу, и мы уходим к хёвдингу. Идете с нами? Наши женщины уже почти возле усадьбы Боргмунда Верзилы, но вы еще догоните. Эту ночь мы проведем там.
— Зайди в дом, раз уж еще есть целая ночь, — ответила Боргтруд и вытерла руки пучком соломы. Она не удивилась и не испугалась.
Гейр оставил коня возле ворот и вошел в дом. Эльдис и Гюда, сидевшие с шитьем возле очага, разом вскочили на ноги. Гюда поклонилась, а Эльдис посмотрела на Гейра с тревогой. Он заметил, что ока сильно переменилась: похудела, стала казаться выше ростом и вообще взрослее. Теперь она не щебетала, не кидалась навстречу, не дергала за рукав и не приставала с расспросами, а молча смотрела серьезными светло-карими глазами. Они не виделись с той ночи похорон, и Гейр казался Эльдис вестником ее судьбы. Наверное, так оно и было.
— Собирайся, — сказал он ей. — На днях здесь будут фьялли. Мы едем к хёвдингу.
— Как — фьялли? — ахнула Гюда.
Немногочисленные домочадцы Грима столпились вокруг Гейра. Ему не слишком хотелось углубляться в воспоминания, и он в нескольких словах пересказал события последних дней. Его слушали в молчании.
— Я уверен, что Ингстейн хёвдннг соберет войско и мы разобьем фьяллей, — закончил Гейр. — Если едете с нами, то собирайтесь быстрее. Ждать некогда.
— А ты сильно повзрослел, — сказала вдруг Боргтруд, внимательно смотревшая ему в лицо во время рассказа.
Эльдис закивала: лицо Гейра, непривычно суровое, с маленькими жесткими складками в уголках рта и между бровями, казалось каким-то новым.
— Я теперь — старший брат, — угрюмо ответил он. — И единственный… Так вы едете?
— Мы не поедем, — подавляя вдох, Грим покачал головок. — Спасибо тебе, Гейр хёльд, но… Мы не слишком богаты, чтобы выжить в чужих местах. Мне некого дать в войско. У меня есть два молодых работника, но их убьют раньше, чем они поймут, в какой руке держать меч. Если фьяллям понадобится мой дом, ну, что же…
— Лучше нам умереть здесь, чем скитаться, — сказала Боргтруд. — А ее ты возьми.
Боргтруд кивнула на Эльдис, которая тревожно теребила в руках какую-то тряпку и переводила взгляд с одного говорившего на другого. Ей совсем не хотелось оставаться в доме, куда вот-вот придут фьялли. Разве для этого Вигмар когда-то не дал Хроару выбросить ее в лес? Разве для этого Гейр увез ее с кургана? Она хотела жить.
Гейр вопросительно посмотрел на нее. Пожелай и она умереть в родных местах, он не стал бы ее уговаривать. От всех потрясений и потерь чувство детской жалости притупилось, и самым справедливым в его глазах стало дать каждому возможность решать за себя самому.
Эльдис с лихорадочной поспешностью кивнула несколько раз, словно боялась, что Гейр откажется от нее .
— Я поеду, да, — торопливо сказала она. — Мне и собираться недолго. Чего мне собирать? Я сейчас! Сейчас!
Она засуетилась по дому, хватая то одну вещь, то другую, не зная, в какой мешок сунуть гребень и две-три рубашки, подаренные ей Боргтруд. Гюда пришла ей на помощь, и очень скоро Грим уже вывел из хлева небольшого, но крепкого пегого конька.
— Ой, что ты, оставь себе! — почти в ужасе ахнула Эльдис. Она понимала, какую ценность сейчас представляет любая здоровая лошадь.
— Возьми, — ответил Грим, седлая конька. — Иначе его возьмут фьялли. Для пахоты у нас еще есть Пятнашка… Если весной нам еще доведется пахать.
— Поехали, — хмуро сказал Гейр, опасаясь, что сейчас будет долгое прощание с разливанным морем слез. — А то не догоним.
Эльднс взобралась на своего Пегашку. Лнцо у нее было удивленное и растерянное. Она тоже понимала, что уезжает навсегда.
— Послушай, а твои родичи… — неуверенно начала она, выехав вслед за Гейром за ворота двора. — Они не подумают, что я привидение? Или не захотят меня… обратно туда?
Гейр хмуро мотнул головой:
— Что о том тужить, чего нельзя воротить? Моя мать тебя не тронет… Как-никак, я теперь старший мужчина в семье… Вообще старший.
Но встреча, которую им устроили на усадьбе Борг-мунда, превзошла все ожидания Гейра. Увидев рядом с ним Эльдис, фру Арнхильд изменилась в лице и изумленно вскрикнула, но быстро взяла себя в руки.
— Она живая? — деловито спросила она у сына. Гейр кивнул. Мать бросила на него короткий взгляд, и он проникся уверенностью, что она поняла все.
— Это хорошо, — неожиданно сказала Арнхильд. — Ты зря не веришь своим предчувствиям. Ты должен им верить! Они тебя не обманывают, и твои величайшие глупости оборачиваются величайшими удачами!
— А где тут удача? — озадаченно спросил Гейр. Он ожидал долгой брани, всевозможных попреков и собирался отвечать лишь угрюмым молчанием. К похвалам он не был готов!
— Только Один и Фригг знают, куда нам придется зайти и где мы найдем приют! — ответила Арнхильд и посмотрела на Эльдис. — А ведь отец этой козочки — знатный и могущественный человек!
— Что? — Гейр не понял. При упоминании отца Эльдис ему вспомнилось пожарище Серого Кабана. Какое уж тут могущество!
— Она ведь не дочь Хроара Безногого! — напомнила Арнхильд с таким торжеством, словно это было делом ее рук. — Ее отец — совсем другой человек. Даже она сама не знает, кто он! А я знаю! Может быть, он хоть отчасти заменит нам тех, кого мы потеряли!
— А нам можно туда идти? — спросила Рагна-Гейда, когда между деревьями опушки впереди стали видны знакомые ворота Гримова двора.
— Туда, я думаю, можно, — ответил Вигмар. — Грим не из тех, кто будет рад снять с меня голову и продать ее твоим родичам.
— Тогда пойдем, — подавляя вздох, сказала Рагна-Гейда. — Мне кажется, я целый год прожила в лесу.
— Хорошо бы, если бы прошел уже год! — для самого себя непонятно ответил Вигмар.
Они шагом проехали через опушку и постучались в ворота. Каждому из них следовало думать сейчас о своих родичах, о тех, на встречу с кем еще оставалась надежда. Но против воли оба они думали о другом: в последний раз они были у Грима и Боргтруд в тот самый день, когда заклинали Поющее Жало…
Ворота им открыла Боргтруд.
— Ну, вот! — удозлетворешю сказала она. — А эта глупая курица: фьялли, фьялли! Заходите.
— Какие фьялли? — от удивления Вигмар забыл даже поздороваться. И больше всего его удивило именно то, что Боргтруд не удивилась их появлению.
— А те самые, которые захватили усадьбу Стролингов. А может, уже и другие, я не знаю. Мы их ждем к себе в гости.
Рагна-Гейда вскрикнула.
— Ваши мужчины остались защищать усадьбу, а ваши женщины ушли к Ингстейну хёвдингу, — продолжала старуха, ведя обоих гостей в дом и обращаясь поочередно к тому и другому. — Мне это все рассказал твой младший брат, который вчера был у меня и забрал твою сестру.
— Гейр? — вскрикнула Рагна-Гейда.
— Эльдис была здесь? — одновременно воскликнул Вигмар.
— Да, — ответила Боргтруд обоим сразу. — Она жила у меня с тех пор, как он отбил ее у свартальвов и привез сюда. А потом ему выпало по жребию проводить женщин Оленьей Рощи в безопасное место, и он решил забрать Эльдис тоже. У тебя хороший брат, красавица. Он ничего не делает наполовину.
Рагна-Гейда не ответила. Она стояла у стены, прижимая руку к груди, и по лицу ее бежали слезы. На сей раз это были слезы облегчения: если бы ее спросили, кого из родичей она больше всех хочет увидеть живым, она выбрала бы Гейра. И если уж судьба решила оставить ей только одного из братьев, хорошо, что это Гейр!
А Вигмар молчал, не зная, как отнестись ко всем этим новостям.
— Значит, Эльдис у Стролингов? — переспросил он, не понимая, радоваться этому или огорчаться.
Это гораздо лучше, чем быть в Нифльхейме, и даже лучше, чем попасть к фьяллям. Но и Стролинги все же не были теми людьми, которым он охотно доверил бы свою сестру.
— Да, я же тебе говорю: он забрал ее еще вчера. Он сказал, что ночевать все они будут у Верзилы, но утром они собирались ехать дальше, к хёвдингу. Едва лн вы их там застанете. Впрочем, попробуйте. Ты ведь и сам не знаешь, на что способен.
Вигмар криво усмехнулся, и Рагна-Гейда мимоходом подумала, что эта усмешка становится ей привычна.
— Нет, добрая женщина, я теперь знаю, на что способен, — ответил Вигмар. — Я убил своего собственного вождя, которому клялся в верности, ради женщины из семьи моих кровных врагов. В древности были герои совершившие нечто подобное, но для полного сходства с ними мне нужно погибнуть как-нибудь по-особому ужасно. Наверное, это я тоже сумею сделать. А что мне еще остается?
— Ну, что ж! — насмешливо отозвалась Боргтруд, глядя на Вигмара с притворной проницательностью. — Каждый по-своему хочет прославиться!
— Прославиться! — Впгмар негромко засмеялся, и в этом смехе промелькнула искра безумия. — Если бы я хотел прославиться! Но я этого не хотел! Я хотел просто жить, как я сам хочу, хотел сам выбирать, кого мне любить. И старой славы мне было не нужно! Но ее-то я и получил! Никто не уйдет от того, что назначено! Я прославился так, что Сигурд и Сторкад позавидуют! Но только я сам себе совсем не завидую! Нисколько!
Вигмар смеялся, как одержимый троллями, и Рагне-Гейде стало страшно. Она подалась к Вигмару и положила руки ему на плечи.
— Не надо! — умоляюще воскликнула она, вглядываясь в заострившиеся, жесткие черты его лица и стараясь разглядеть того человека, которого любила когда-то. — Не говори так! Может быть, еще все сложится…
— Сложится! — с издевательским весельем передразнил Вкгмар, взяв ее за плечи и слегка тряхнув. —Все уже сложилось: мой отец лежит, и твой отец лежит, и парочка братьев, и Модвид, и Атли… Только нас с тобой не хватает! Недолго ты была замужем, о Хильд пламени моря! Ты погубила уже двух человек, которые хотели взять тебя в жены. Остался только я. Погуби меня. пожалуйста, я очень тебя прошу!
Р.агна-Гейда слушала эти безумные речи, и в глзах ее выступили слезы ужаса; весь мир с оглушительным грохотом и треском рушился вокруг лее. Не оставалось ничего: ни рода, пи любви; холодные волны захлестывали ее с головой, и ни обычай, ни сердце не помогали удержаться.
При виде ее слез Внгмар немного опомнился. Рагна-Гейда хотела отстраниться, но он с силой обнял ее, прислонил ее голову к своему плечу и прижался губами к ее волосам. Они пахли дымом и горьковатым духом палой листвы. Рагыа-Гейда затихла, а Вигмар глубоко вздохнул, стараясь прийти в себя и вернуть хоть немного из прежней бодрости и веры. Он тоже чувствовал, что они вдвоем стоят под лавиной обломков гибнущего мира. Вигмар не знал, чего желать, чего просить у богов и от чего отказываться. Среди разбитого на куски мира не угадаешь, что тебя погубит, а что спасет.
— Все не так уж плохо, — заметила Боргтруд. — У ее брата в руках твоя сестра, а у тебя — его. Ты можешь догнать Гейра и обменять одну на другую.
Вигмар молча кивнул. Образы будущего оставались скрыты густым туманом, и ему не хотелось даже ради сестры снова ехать куда-то, с кем-то встречаться, доказывать свою правоту, взыскивать за какие-то вины, размышлять о долге и чести. Он так устал от всего этого, что ему хотелось окаменеть и навсегда остаться стоять вот так, как сейчас, обнимая Рагну-Гейду и не думая, кто перед кем виноват.
Усадьба Перелесок, когда Вигмар и Рагна-Гейда добрались до нее, оказалась пустой и носила следы поспешных сборов. Приоткрытые створки ворот покачивались на ветру и равномерно, тоскливо поскрипывали.
— А там не может быть фьяллей? — боязливо спросила Рагна-Гейда, придержав коня шагов за двадцать до усадьбы.
— Нет. — Вигмар копотко качнул головой. — Там нет совсем никого, Я слышу.
Он действительно слышал: голос скрипящей двери был голосом покинутого и пустого дома.
Они въехали в ворота, оставили коней во дворе и прошлись но усадьбе. В хозяйском доме и в дружинном, в сараях и конюшнях было одно и то же: всюду валялись разбросанные вещи, всяческая утварь, клочки соломы и сена, рассыпанный овес. И ни единой живой души, если не считать двух или трех кур в курятнике. Должно быть, их не успели поймать в суматохе сборов.
— Ах, да! — вспомнила вдруг Рагна-Гейда. — Я не подумала раньше. Ведь Боргмунд Верзила с сыном тоже были на сва… ну, там. Я только сейчас вспомнила. Наверное, они тоже… А даже если и живы, то поняли, что оставаться здесь нечего…
— Это они верно поняли, — задумчиво согласился Вигмар. — Оставаться здесь теперь, я бы сказал, неумно… Это если сказать вежливо… Ладно! — Вигмар махнул рукой и вовремя вспомнил подходящую пословицу. — Что о том тужить, чего нельзя воротить! Иди, о Фрейя пряжи, в девичью и поищи там себе накидку. Едва ли здешние женщины успели забрать с собой все, что имели. И каких-нибудь рубашек… ну, чего там еще тебе нужно? Сейчас только Один и Фригг смогли бы тебе рассказать, скоро ли мы догоним твоих родичей и вообще попадем к людям, которые нам хоть чем-нибудь помогут. Так что будем надеяться на себя.
С этими словами Вигмар повернулся и пошел в дружинный дом с той же самой целью — пошарить по лежанкам и сундучкам в поисках чего-нибудь полезного. А Рагна-Гейда пошла в девичью. Пустой дом с раскрытыми дверями, разбросанными вещами, опрокинутыми лавками и неубранной золой в очагах почти не напоминал ту зажиточную усадьбу Перелесок, в которой она нередко бывала раньше. Но сейчас это было даже к лучшему. Подбирая разбросанное тряпье, Рагна-Гейда находила рубаху или платье, встряхивала, прикладывала к себе, чтобы убедиться, не мало ли и нет ли больших дыр, и откладывала подходящие в сторонку. Сказали бы ей раньше, что она станет копаться в чужих ларчиках и мешочках, радуясь каждому пустяку: иголкам и ниткам, гребешку с обломанным зубчиком, простым бронзовым застежкам на платье — не расхаживать же с теми золотыми, которые украшали ее свадебный наряд! Был, правда, в глубокой древности один такой герой, которому под старость надоело жить и он вышел прогуляться с золотой гривной на шее, надеясь встретить грабителя. Но Рагна-Гейда была не такова: выжив среди огня, она теперь хотела жить дальше. Так, веретено ни к чему, а вот пара крепких башмаков очень даже пригодится… даже с ремешками, какая удача! Хорошо бы еще ножницы найти… Ну, ладно, можно и ножом отрезать, если что… За последние сутки в душе Рагны-Гейды произошел перелом: она привыкла к мысли, что прежний ее мир разрушен и не вернется. Конечно, высокородной деве из усадьбы Оленья Роща не пристало рыться в чужих обносках, но ведь усадьбы Оленья Роща больше нет, так о чем здесь говорить?
— Нам не помешала бы третья лошадь, — заметил Вигмар, созерцая довольно приличную кучу тряпья и прочих пожитков, которые, по мнению Рагны-Гейды, могли пригодиться в дороге. На самом верху кучи, как поминальный камень на вершине кургана, возвышался небольшой железный котел с цепями, чтобы вешать над очагом. — Правда, ты такая легкая, что на твою лошадь можно нагрузить еще столько же… Я там нашел мешок вяленой рыбы и полмешка ячменя. Но, пожалуй, жернова мы не будем брать? Боюсь, нам не встретится великанша, которая согласится их повертеть. [44]
— Смеешься? — Рагна-Гейда покосилась на него с недоверчивой обидой. — Я и не думала тащить сюда эти жернова, они просто лежали на полу.
— Смеюсь! — со вздохом согласился Внгмар. — А что нам еще остается? А вот котел мы действительно возьмем.
Таким образом, с усадьбы Перелесок Вигмар и Рагна-Гейда уехали уже гораздо богаче, чем приехали. «Мы им заплатим, если догоним, — утешала себя Рагна-Гейда, думая о хозяевах усадьбы. — В моем свадебном наряде было не меньше пяти марок золота. На него можно купить стадо коров». Впрочем, она понимала, что в такое время, как теперь, ячмень будет дорожать, а золото — дешеветь. Трех забытых хозяевами куриц они тоже взяли. «Не оставлять же фьяллям!» — мудро заметил Вигмар, и на душе у Рагны-Гейды сразу полегчало. Им обоим делалось легче, когда они думали о простых вещах и забывали о том, что с ними случилось. Раны души похожи на раны тела: их следует прикрыть, перевязать и предоставить жизненным силам природы делать свое таинственное непостижимое дело заживлении. А потом однажды найдешь на месте зияющей кровавой раны гладкую свежую кожу. А шрамы… Они и на разбитой коленке остаются, не только на душе.
После полудня Вигмар и Рагна-Гейда въехали в узкую длинную долину, ведущую прямо на юг, что сейчас было не только удобно, но и прямо-таки необходимо. Здесь было уже достаточно далеко от родных мест, и Рагна-Гейда не знала, как называется эта долина. По обеим сторонам темнел неприветливый еловый лес. Наверняка за темно-зелеными развесистыми лапами скрывается болотистая земля, поросшая высокой, жесткой, высохшей до белизны травой.
Вдруг Вигмар резко натянул поводья и сделал Рагне-Гейде знак остановиться. Он услышал… нет, не услышал, а каким-то звериным чувством почуял впереди людей. Много-много чужих людей.
— В лес! — вполголоса приказал он и повернул коня к ельнику.
Рагна-Гейда послушно последовала за ним. В груди ее зашевелилось что-то холодное: она старалась держать себя в руках и не поддаваться страху, просто закрыть дверь и не пускать его в сознание, но он стучался слишком настойчиво.
Заехав на несколько шагов в глубь ельника, Вигмар соскочил с коня и забросил повод на сучок.
— Сиди здесь, — шепнул он. — Я пойду посмотрю.
«Не ходи!» — хотела попросить Рагка-Гейда, потому что слишком страшно было оставаться одной, но не попросила. Вигмар лучше знал, что делать.
Но не успел он сделать и двух шагов, как еловые лапы впереди закачались, обозначая чье-то движение, и из-за толстого бурого ствола показалась человечоская фигура. Вигмар мгновенно выставил вперед копье и приготовился к защите; натолкнувшись взглядом на: сверкающий наконечник Поющего Жала, человечек замур, в ужасе выпучив глаза и нелепо подняв перед грудью ладони. Он был один и вид имел вовсе не воинственный.
— Тьфу, ты! — с досадой и облегчением выбранился Вигмар, разглядев своего «противника».
Тот оказался маленьким и щуплым, его морщинистое коричневое лицо заросло жидкой бородкой, и трудно было определить, сорок ему лет или шестьдесят. Одет он был бедно, а коротко, неровно обрезанные пегие волосы недвусмысленно указывали на то, что это раб. Из оружия при нем был короткий нож, больше подходящий для потрошения рыбы, чем для драки.
Несколько мгновений человечек не дышал, впившись в лицо Вигмара расстерянным и испуганным взглядом, а потом перевел дух.
— А.,, я… — начал он, сам, как видно, не зная, что бы такое убедительное сказать для начала.
— Ты кто такой? — Вигмар не зря славился как хороший скальд и подходящие слова нашел быстрее.
— Не ходи туда, Вигмар хёльд, — сказал в ответ человечек и поправился, бегло глянув на Рагну-Гейду: — Не ходите. Там рауды.
Язык его еще немного заплетался, но видно было, что Вигмара он испугался только от неожиданности и настоящий его страх остался позади.
— Где? — спросил Вигмар. Рагка-Гейда осторожно тронула лошадь и подъехала поближе.
— Там. — Человечек махнул рукой назад, к перевалу долины. — Там рауды, большая дружина, человек сто или сто пятьдесят.
— А нe десять пли пятнадцать? — па всякий случай уточнил Вигмар.
— Нет, я много лет пасу скотину и умею считать, — не обидевшись, заверил человечек. — Вернее, пас… Мы из усадьбы Березовый Склон…
— Далековато же вы зашли! — сказала Рагна-Гейда. Она не знала, где находится усадьба Березовый Склон, но поблизости не виднелось ни одной березы.
— Верно, йомфру, мы шли целую ночь и все утро, — грустно кивнул человечек. — Мы шли бы и дальше, но те рауды перерезали нам путь. Наверное, им не нужны два жалких раба, но мы решили посидеть в лесу, пека они проедут.
— Куда мы пойдем?
На самом деле ей никуда не хотелось трогаться из этого оврага. Здесь было сыро и холодно, но здесь никто не требовал у них ответов, которых все равно нет.
Вигмар пожал плечами:
— На побережье говорят: поплывем между морем и небом. То есть, куда глаза глядят.., А куда ты хочешь попасть? Да, домой, наверное. Если люди Модвида туда еще не успели…
— Ты думаешь? — тревожно ахнула Рагна-Гейда Ей вспомнился Гейр, оставшийся дома, представилась мать, царапающая лицо в отчаянии, и оцепенение стало понемногу таять. У нее еще были люди, которых она любила, поэтому ей было куда стремится.
— Я теперь ничего не думаю, — устало ответил Вигмар, и это была чистая правда. — Мы пойдем к Боргтруд. Я заберу оттуда Эльдис и оставлю тебя там. Пусть Грим проводит тебя домой. Тогда я буду с вами в расчете. Эггбранд за моего отца, ты за Эльдис. Но все же я не так глуп, чтобы показываться на глаза твоим родичам. Твой отец убит, а у братьев хватит ума обвинить в зтом меня. Но это не я.
«Я не успел>>, — хотел добавить Вигмар, но Рагна-Гейда судорожно всхлипнула и залилась слезами. Напряжение прошедших суток наконец прорвалось при этом последнем известии, и она зарыдала. Вигмар сначала удивился, а потом сообразил: она же не знала об этом. Она не видела тела своего отца и еще не знает, во что ей обошлось избавление от Атли.
Вигмар молча смотрел в угасающий костер, слушая всхлипывания Рагны-Гейды. Он не стремился ее утешать: так и было нужно. Ему казалось, что она оплакивает весь мир, весь Квиттинский Север, который уже никогда не будет таким, как прежде.
Небо постепенно светлело, но в лесу еще стояла тьма, как неподвижная серая вода. Влажное дыхание осеннего леса, полное горьковатого запаха гниющих листьев, гладило их лица, глубоко в чаще кто-то вздыхал, жалея девушку, потерявшую разом почти всю семью. Вигмару казалось, что они остались вдвоем на всем свете, и от этого делалось легче. Все нити были порваны, они остались свободными от всего прежнего. Свободны, как две щепки в бурном море.
Наконец Рагна-Гейда наплакалась и успокоилась. Вигмар расстегнул пояс, стянул с плеч меховую накидку, снял с Рагны-Гейды пропахший дымом чужой плащ и бросил свою накидку ей на колени.
— Одевай, — коротко велел он. — Замерзнешь, нам еще далеко идти.
Вытирая лицо платком, Рагна-Гейда послушно просунула голову в разрез накидки. На груди ее звенели золотые цепочки из кургана: Стролинги постарались побогаче убрать свою единственную в этом поколении невесту. И если она окажется последней, то им не придется краснеть за нее перед богами и предками.
С дуба на вершине Оленьей горы вся долина была хорошо видна. Гейр видел, как большой отряд, не меньше двух сотен человек, окружил усадьбу. Отчаяние рвало его изнутри: враги окружают родной дом, а он ничего не может сделать! Откуда Модвид взял столь-ко народу?..
Но это был не Модвид! Вглядевшись, Гейр рассмотрел, что у нападавших волосы разделены па две части и заплетены в косы над ушами. Это фьялли.
Не сразу, но постепенно до Гейра дошло. Это война. Та самая война с фьяллями, о которой все давно знали, которую ждали и к которой готовились. Несколько дней назад у Стролипгов был Ингстейн хёвдинг, жалел, что не может поехать с ними на свадьбу, потоку что должен посмотреть, как дальние усадьбы готовят людей в войско. И где же оно теперь, это войско? Может быть, Ингстейн хёвдинг и успеет кого-то собрать и разбить хотя бы зтот передовой отряд, но Стролинги из Оленьей Рощи не помогут ему ни единым человеком.
Впрочем, один, может быть, и будет. Слезая с дуба, Гейр точно знал, что им теперь делать.
— В нашей усадьбе фьялли, — сказал он женщинам, ждавшим его в ложбине на заднем склоне горы. — Двести чэловек, не меньше. Уже внутри. Нам надо уходить.
— Не хнычьте! — прикрикнула Арнхильд хозяйка на женщин, снова начавших причитать вполголоса. — От судьбы не уйдешь! Забудьте все, что у вас было, и думайте о том, что осталось!
Это был мудрый совет, и его приняли хотя бы потому, что ничего другого не оставалось, Гейр первым оценил правоту матери. Шагая впереди своей «дружины», он старался думать только о том, как довести всех невредимыми до усадьбы Боргмунда Верзилы, а потом до Ингстейна хёвдинга. Прошлого как бы не было. Пропавшего не вернешь. Утешали его мечты о том, как он отдаст мать и прочих под защиту хёвдинга, а сам наконец-то пойдет в битвы. И отец из Валхаллы увидит, что вырастил всех сыновей достойными людьми!
Переночевав в лесу, возле слабо тлеющих костерков, домочадцы Оленьей Рощи за следующий день прошли весь лес и к ночи надеялись уже быть у Боргмунда Верзилы. Здесь были еще знакомые места.. Вон за той долиной живет Грим Опушка, и уже в следующей будет последний лесок, по которому можно дойти прямо до усадьбы Перелесок… Гейру вспомнилось: в последний раз он проезжал здесь глухой осенней ночью, когда вез Эльдис к Боргтруд.
Гейр старался прогнать воспоминание, от .которого его сильнее мучило чувство вины перед родом, но каждый шаг давался все труднее. Наконец он не выдержал и махнул рукой:
— Идите прямо по солнцу, тут не заблудитесь. Я вас скоро догоню.
— Что ты задумал? — удивленно спросила Арнхильд хозяйка.
— Я скоро вас догоню, — повторил Гейр, отводя глаза, и вскочил на коня.
Может быть, он сам много в чем виноват. Но Эльдис не виновата ни в чем и ни перед кем.
Отдохнувший за время медленного лесного перехода конь быстро донес его до Гримова двора. Боргтруд возилась с корытом возле дверей свинарника и вопросительно обернулась, услышав стук копыт.
— Пришли фьялли! — вместо приветствия сказал ей Гейр. — Они уже захватили нашу усадьбу, и мы уходим к хёвдингу. Идете с нами? Наши женщины уже почти возле усадьбы Боргмунда Верзилы, но вы еще догоните. Эту ночь мы проведем там.
— Зайди в дом, раз уж еще есть целая ночь, — ответила Боргтруд и вытерла руки пучком соломы. Она не удивилась и не испугалась.
Гейр оставил коня возле ворот и вошел в дом. Эльдис и Гюда, сидевшие с шитьем возле очага, разом вскочили на ноги. Гюда поклонилась, а Эльдис посмотрела на Гейра с тревогой. Он заметил, что ока сильно переменилась: похудела, стала казаться выше ростом и вообще взрослее. Теперь она не щебетала, не кидалась навстречу, не дергала за рукав и не приставала с расспросами, а молча смотрела серьезными светло-карими глазами. Они не виделись с той ночи похорон, и Гейр казался Эльдис вестником ее судьбы. Наверное, так оно и было.
— Собирайся, — сказал он ей. — На днях здесь будут фьялли. Мы едем к хёвдингу.
— Как — фьялли? — ахнула Гюда.
Немногочисленные домочадцы Грима столпились вокруг Гейра. Ему не слишком хотелось углубляться в воспоминания, и он в нескольких словах пересказал события последних дней. Его слушали в молчании.
— Я уверен, что Ингстейн хёвдннг соберет войско и мы разобьем фьяллей, — закончил Гейр. — Если едете с нами, то собирайтесь быстрее. Ждать некогда.
— А ты сильно повзрослел, — сказала вдруг Боргтруд, внимательно смотревшая ему в лицо во время рассказа.
Эльдис закивала: лицо Гейра, непривычно суровое, с маленькими жесткими складками в уголках рта и между бровями, казалось каким-то новым.
— Я теперь — старший брат, — угрюмо ответил он. — И единственный… Так вы едете?
— Мы не поедем, — подавляя вдох, Грим покачал головок. — Спасибо тебе, Гейр хёльд, но… Мы не слишком богаты, чтобы выжить в чужих местах. Мне некого дать в войско. У меня есть два молодых работника, но их убьют раньше, чем они поймут, в какой руке держать меч. Если фьяллям понадобится мой дом, ну, что же…
— Лучше нам умереть здесь, чем скитаться, — сказала Боргтруд. — А ее ты возьми.
Боргтруд кивнула на Эльдис, которая тревожно теребила в руках какую-то тряпку и переводила взгляд с одного говорившего на другого. Ей совсем не хотелось оставаться в доме, куда вот-вот придут фьялли. Разве для этого Вигмар когда-то не дал Хроару выбросить ее в лес? Разве для этого Гейр увез ее с кургана? Она хотела жить.
Гейр вопросительно посмотрел на нее. Пожелай и она умереть в родных местах, он не стал бы ее уговаривать. От всех потрясений и потерь чувство детской жалости притупилось, и самым справедливым в его глазах стало дать каждому возможность решать за себя самому.
Эльдис с лихорадочной поспешностью кивнула несколько раз, словно боялась, что Гейр откажется от нее .
— Я поеду, да, — торопливо сказала она. — Мне и собираться недолго. Чего мне собирать? Я сейчас! Сейчас!
Она засуетилась по дому, хватая то одну вещь, то другую, не зная, в какой мешок сунуть гребень и две-три рубашки, подаренные ей Боргтруд. Гюда пришла ей на помощь, и очень скоро Грим уже вывел из хлева небольшого, но крепкого пегого конька.
— Ой, что ты, оставь себе! — почти в ужасе ахнула Эльдис. Она понимала, какую ценность сейчас представляет любая здоровая лошадь.
— Возьми, — ответил Грим, седлая конька. — Иначе его возьмут фьялли. Для пахоты у нас еще есть Пятнашка… Если весной нам еще доведется пахать.
— Поехали, — хмуро сказал Гейр, опасаясь, что сейчас будет долгое прощание с разливанным морем слез. — А то не догоним.
Эльднс взобралась на своего Пегашку. Лнцо у нее было удивленное и растерянное. Она тоже понимала, что уезжает навсегда.
— Послушай, а твои родичи… — неуверенно начала она, выехав вслед за Гейром за ворота двора. — Они не подумают, что я привидение? Или не захотят меня… обратно туда?
Гейр хмуро мотнул головой:
— Что о том тужить, чего нельзя воротить? Моя мать тебя не тронет… Как-никак, я теперь старший мужчина в семье… Вообще старший.
Но встреча, которую им устроили на усадьбе Борг-мунда, превзошла все ожидания Гейра. Увидев рядом с ним Эльдис, фру Арнхильд изменилась в лице и изумленно вскрикнула, но быстро взяла себя в руки.
— Она живая? — деловито спросила она у сына. Гейр кивнул. Мать бросила на него короткий взгляд, и он проникся уверенностью, что она поняла все.
— Это хорошо, — неожиданно сказала Арнхильд. — Ты зря не веришь своим предчувствиям. Ты должен им верить! Они тебя не обманывают, и твои величайшие глупости оборачиваются величайшими удачами!
— А где тут удача? — озадаченно спросил Гейр. Он ожидал долгой брани, всевозможных попреков и собирался отвечать лишь угрюмым молчанием. К похвалам он не был готов!
— Только Один и Фригг знают, куда нам придется зайти и где мы найдем приют! — ответила Арнхильд и посмотрела на Эльдис. — А ведь отец этой козочки — знатный и могущественный человек!
— Что? — Гейр не понял. При упоминании отца Эльдис ему вспомнилось пожарище Серого Кабана. Какое уж тут могущество!
— Она ведь не дочь Хроара Безногого! — напомнила Арнхильд с таким торжеством, словно это было делом ее рук. — Ее отец — совсем другой человек. Даже она сама не знает, кто он! А я знаю! Может быть, он хоть отчасти заменит нам тех, кого мы потеряли!
— А нам можно туда идти? — спросила Рагна-Гейда, когда между деревьями опушки впереди стали видны знакомые ворота Гримова двора.
— Туда, я думаю, можно, — ответил Вигмар. — Грим не из тех, кто будет рад снять с меня голову и продать ее твоим родичам.
— Тогда пойдем, — подавляя вздох, сказала Рагна-Гейда. — Мне кажется, я целый год прожила в лесу.
— Хорошо бы, если бы прошел уже год! — для самого себя непонятно ответил Вигмар.
Они шагом проехали через опушку и постучались в ворота. Каждому из них следовало думать сейчас о своих родичах, о тех, на встречу с кем еще оставалась надежда. Но против воли оба они думали о другом: в последний раз они были у Грима и Боргтруд в тот самый день, когда заклинали Поющее Жало…
Ворота им открыла Боргтруд.
— Ну, вот! — удозлетворешю сказала она. — А эта глупая курица: фьялли, фьялли! Заходите.
— Какие фьялли? — от удивления Вигмар забыл даже поздороваться. И больше всего его удивило именно то, что Боргтруд не удивилась их появлению.
— А те самые, которые захватили усадьбу Стролингов. А может, уже и другие, я не знаю. Мы их ждем к себе в гости.
Рагна-Гейда вскрикнула.
— Ваши мужчины остались защищать усадьбу, а ваши женщины ушли к Ингстейну хёвдингу, — продолжала старуха, ведя обоих гостей в дом и обращаясь поочередно к тому и другому. — Мне это все рассказал твой младший брат, который вчера был у меня и забрал твою сестру.
— Гейр? — вскрикнула Рагна-Гейда.
— Эльдис была здесь? — одновременно воскликнул Вигмар.
— Да, — ответила Боргтруд обоим сразу. — Она жила у меня с тех пор, как он отбил ее у свартальвов и привез сюда. А потом ему выпало по жребию проводить женщин Оленьей Рощи в безопасное место, и он решил забрать Эльдис тоже. У тебя хороший брат, красавица. Он ничего не делает наполовину.
Рагна-Гейда не ответила. Она стояла у стены, прижимая руку к груди, и по лицу ее бежали слезы. На сей раз это были слезы облегчения: если бы ее спросили, кого из родичей она больше всех хочет увидеть живым, она выбрала бы Гейра. И если уж судьба решила оставить ей только одного из братьев, хорошо, что это Гейр!
А Вигмар молчал, не зная, как отнестись ко всем этим новостям.
— Значит, Эльдис у Стролингов? — переспросил он, не понимая, радоваться этому или огорчаться.
Это гораздо лучше, чем быть в Нифльхейме, и даже лучше, чем попасть к фьяллям. Но и Стролинги все же не были теми людьми, которым он охотно доверил бы свою сестру.
— Да, я же тебе говорю: он забрал ее еще вчера. Он сказал, что ночевать все они будут у Верзилы, но утром они собирались ехать дальше, к хёвдингу. Едва лн вы их там застанете. Впрочем, попробуйте. Ты ведь и сам не знаешь, на что способен.
Вигмар криво усмехнулся, и Рагна-Гейда мимоходом подумала, что эта усмешка становится ей привычна.
— Нет, добрая женщина, я теперь знаю, на что способен, — ответил Вигмар. — Я убил своего собственного вождя, которому клялся в верности, ради женщины из семьи моих кровных врагов. В древности были герои совершившие нечто подобное, но для полного сходства с ними мне нужно погибнуть как-нибудь по-особому ужасно. Наверное, это я тоже сумею сделать. А что мне еще остается?
— Ну, что ж! — насмешливо отозвалась Боргтруд, глядя на Вигмара с притворной проницательностью. — Каждый по-своему хочет прославиться!
— Прославиться! — Впгмар негромко засмеялся, и в этом смехе промелькнула искра безумия. — Если бы я хотел прославиться! Но я этого не хотел! Я хотел просто жить, как я сам хочу, хотел сам выбирать, кого мне любить. И старой славы мне было не нужно! Но ее-то я и получил! Никто не уйдет от того, что назначено! Я прославился так, что Сигурд и Сторкад позавидуют! Но только я сам себе совсем не завидую! Нисколько!
Вигмар смеялся, как одержимый троллями, и Рагне-Гейде стало страшно. Она подалась к Вигмару и положила руки ему на плечи.
— Не надо! — умоляюще воскликнула она, вглядываясь в заострившиеся, жесткие черты его лица и стараясь разглядеть того человека, которого любила когда-то. — Не говори так! Может быть, еще все сложится…
— Сложится! — с издевательским весельем передразнил Вкгмар, взяв ее за плечи и слегка тряхнув. —Все уже сложилось: мой отец лежит, и твой отец лежит, и парочка братьев, и Модвид, и Атли… Только нас с тобой не хватает! Недолго ты была замужем, о Хильд пламени моря! Ты погубила уже двух человек, которые хотели взять тебя в жены. Остался только я. Погуби меня. пожалуйста, я очень тебя прошу!
Р.агна-Гейда слушала эти безумные речи, и в глзах ее выступили слезы ужаса; весь мир с оглушительным грохотом и треском рушился вокруг лее. Не оставалось ничего: ни рода, пи любви; холодные волны захлестывали ее с головой, и ни обычай, ни сердце не помогали удержаться.
При виде ее слез Внгмар немного опомнился. Рагна-Гейда хотела отстраниться, но он с силой обнял ее, прислонил ее голову к своему плечу и прижался губами к ее волосам. Они пахли дымом и горьковатым духом палой листвы. Рагыа-Гейда затихла, а Вигмар глубоко вздохнул, стараясь прийти в себя и вернуть хоть немного из прежней бодрости и веры. Он тоже чувствовал, что они вдвоем стоят под лавиной обломков гибнущего мира. Вигмар не знал, чего желать, чего просить у богов и от чего отказываться. Среди разбитого на куски мира не угадаешь, что тебя погубит, а что спасет.
— Все не так уж плохо, — заметила Боргтруд. — У ее брата в руках твоя сестра, а у тебя — его. Ты можешь догнать Гейра и обменять одну на другую.
Вигмар молча кивнул. Образы будущего оставались скрыты густым туманом, и ему не хотелось даже ради сестры снова ехать куда-то, с кем-то встречаться, доказывать свою правоту, взыскивать за какие-то вины, размышлять о долге и чести. Он так устал от всего этого, что ему хотелось окаменеть и навсегда остаться стоять вот так, как сейчас, обнимая Рагну-Гейду и не думая, кто перед кем виноват.
Усадьба Перелесок, когда Вигмар и Рагна-Гейда добрались до нее, оказалась пустой и носила следы поспешных сборов. Приоткрытые створки ворот покачивались на ветру и равномерно, тоскливо поскрипывали.
— А там не может быть фьяллей? — боязливо спросила Рагна-Гейда, придержав коня шагов за двадцать до усадьбы.
— Нет. — Вигмар копотко качнул головой. — Там нет совсем никого, Я слышу.
Он действительно слышал: голос скрипящей двери был голосом покинутого и пустого дома.
Они въехали в ворота, оставили коней во дворе и прошлись но усадьбе. В хозяйском доме и в дружинном, в сараях и конюшнях было одно и то же: всюду валялись разбросанные вещи, всяческая утварь, клочки соломы и сена, рассыпанный овес. И ни единой живой души, если не считать двух или трех кур в курятнике. Должно быть, их не успели поймать в суматохе сборов.
— Ах, да! — вспомнила вдруг Рагна-Гейда. — Я не подумала раньше. Ведь Боргмунд Верзила с сыном тоже были на сва… ну, там. Я только сейчас вспомнила. Наверное, они тоже… А даже если и живы, то поняли, что оставаться здесь нечего…
— Это они верно поняли, — задумчиво согласился Вигмар. — Оставаться здесь теперь, я бы сказал, неумно… Это если сказать вежливо… Ладно! — Вигмар махнул рукой и вовремя вспомнил подходящую пословицу. — Что о том тужить, чего нельзя воротить! Иди, о Фрейя пряжи, в девичью и поищи там себе накидку. Едва ли здешние женщины успели забрать с собой все, что имели. И каких-нибудь рубашек… ну, чего там еще тебе нужно? Сейчас только Один и Фригг смогли бы тебе рассказать, скоро ли мы догоним твоих родичей и вообще попадем к людям, которые нам хоть чем-нибудь помогут. Так что будем надеяться на себя.
С этими словами Вигмар повернулся и пошел в дружинный дом с той же самой целью — пошарить по лежанкам и сундучкам в поисках чего-нибудь полезного. А Рагна-Гейда пошла в девичью. Пустой дом с раскрытыми дверями, разбросанными вещами, опрокинутыми лавками и неубранной золой в очагах почти не напоминал ту зажиточную усадьбу Перелесок, в которой она нередко бывала раньше. Но сейчас это было даже к лучшему. Подбирая разбросанное тряпье, Рагна-Гейда находила рубаху или платье, встряхивала, прикладывала к себе, чтобы убедиться, не мало ли и нет ли больших дыр, и откладывала подходящие в сторонку. Сказали бы ей раньше, что она станет копаться в чужих ларчиках и мешочках, радуясь каждому пустяку: иголкам и ниткам, гребешку с обломанным зубчиком, простым бронзовым застежкам на платье — не расхаживать же с теми золотыми, которые украшали ее свадебный наряд! Был, правда, в глубокой древности один такой герой, которому под старость надоело жить и он вышел прогуляться с золотой гривной на шее, надеясь встретить грабителя. Но Рагна-Гейда была не такова: выжив среди огня, она теперь хотела жить дальше. Так, веретено ни к чему, а вот пара крепких башмаков очень даже пригодится… даже с ремешками, какая удача! Хорошо бы еще ножницы найти… Ну, ладно, можно и ножом отрезать, если что… За последние сутки в душе Рагны-Гейды произошел перелом: она привыкла к мысли, что прежний ее мир разрушен и не вернется. Конечно, высокородной деве из усадьбы Оленья Роща не пристало рыться в чужих обносках, но ведь усадьбы Оленья Роща больше нет, так о чем здесь говорить?
— Нам не помешала бы третья лошадь, — заметил Вигмар, созерцая довольно приличную кучу тряпья и прочих пожитков, которые, по мнению Рагны-Гейды, могли пригодиться в дороге. На самом верху кучи, как поминальный камень на вершине кургана, возвышался небольшой железный котел с цепями, чтобы вешать над очагом. — Правда, ты такая легкая, что на твою лошадь можно нагрузить еще столько же… Я там нашел мешок вяленой рыбы и полмешка ячменя. Но, пожалуй, жернова мы не будем брать? Боюсь, нам не встретится великанша, которая согласится их повертеть. [44]
— Смеешься? — Рагна-Гейда покосилась на него с недоверчивой обидой. — Я и не думала тащить сюда эти жернова, они просто лежали на полу.
— Смеюсь! — со вздохом согласился Внгмар. — А что нам еще остается? А вот котел мы действительно возьмем.
Таким образом, с усадьбы Перелесок Вигмар и Рагна-Гейда уехали уже гораздо богаче, чем приехали. «Мы им заплатим, если догоним, — утешала себя Рагна-Гейда, думая о хозяевах усадьбы. — В моем свадебном наряде было не меньше пяти марок золота. На него можно купить стадо коров». Впрочем, она понимала, что в такое время, как теперь, ячмень будет дорожать, а золото — дешеветь. Трех забытых хозяевами куриц они тоже взяли. «Не оставлять же фьяллям!» — мудро заметил Вигмар, и на душе у Рагны-Гейды сразу полегчало. Им обоим делалось легче, когда они думали о простых вещах и забывали о том, что с ними случилось. Раны души похожи на раны тела: их следует прикрыть, перевязать и предоставить жизненным силам природы делать свое таинственное непостижимое дело заживлении. А потом однажды найдешь на месте зияющей кровавой раны гладкую свежую кожу. А шрамы… Они и на разбитой коленке остаются, не только на душе.
После полудня Вигмар и Рагна-Гейда въехали в узкую длинную долину, ведущую прямо на юг, что сейчас было не только удобно, но и прямо-таки необходимо. Здесь было уже достаточно далеко от родных мест, и Рагна-Гейда не знала, как называется эта долина. По обеим сторонам темнел неприветливый еловый лес. Наверняка за темно-зелеными развесистыми лапами скрывается болотистая земля, поросшая высокой, жесткой, высохшей до белизны травой.
Вдруг Вигмар резко натянул поводья и сделал Рагне-Гейде знак остановиться. Он услышал… нет, не услышал, а каким-то звериным чувством почуял впереди людей. Много-много чужих людей.
— В лес! — вполголоса приказал он и повернул коня к ельнику.
Рагна-Гейда послушно последовала за ним. В груди ее зашевелилось что-то холодное: она старалась держать себя в руках и не поддаваться страху, просто закрыть дверь и не пускать его в сознание, но он стучался слишком настойчиво.
Заехав на несколько шагов в глубь ельника, Вигмар соскочил с коня и забросил повод на сучок.
— Сиди здесь, — шепнул он. — Я пойду посмотрю.
«Не ходи!» — хотела попросить Рагка-Гейда, потому что слишком страшно было оставаться одной, но не попросила. Вигмар лучше знал, что делать.
Но не успел он сделать и двух шагов, как еловые лапы впереди закачались, обозначая чье-то движение, и из-за толстого бурого ствола показалась человечоская фигура. Вигмар мгновенно выставил вперед копье и приготовился к защите; натолкнувшись взглядом на: сверкающий наконечник Поющего Жала, человечек замур, в ужасе выпучив глаза и нелепо подняв перед грудью ладони. Он был один и вид имел вовсе не воинственный.
— Тьфу, ты! — с досадой и облегчением выбранился Вигмар, разглядев своего «противника».
Тот оказался маленьким и щуплым, его морщинистое коричневое лицо заросло жидкой бородкой, и трудно было определить, сорок ему лет или шестьдесят. Одет он был бедно, а коротко, неровно обрезанные пегие волосы недвусмысленно указывали на то, что это раб. Из оружия при нем был короткий нож, больше подходящий для потрошения рыбы, чем для драки.
Несколько мгновений человечек не дышал, впившись в лицо Вигмара расстерянным и испуганным взглядом, а потом перевел дух.
— А.,, я… — начал он, сам, как видно, не зная, что бы такое убедительное сказать для начала.
— Ты кто такой? — Вигмар не зря славился как хороший скальд и подходящие слова нашел быстрее.
— Не ходи туда, Вигмар хёльд, — сказал в ответ человечек и поправился, бегло глянув на Рагну-Гейду: — Не ходите. Там рауды.
Язык его еще немного заплетался, но видно было, что Вигмара он испугался только от неожиданности и настоящий его страх остался позади.
— Где? — спросил Вигмар. Рагка-Гейда осторожно тронула лошадь и подъехала поближе.
— Там. — Человечек махнул рукой назад, к перевалу долины. — Там рауды, большая дружина, человек сто или сто пятьдесят.
— А нe десять пли пятнадцать? — па всякий случай уточнил Вигмар.
— Нет, я много лет пасу скотину и умею считать, — не обидевшись, заверил человечек. — Вернее, пас… Мы из усадьбы Березовый Склон…
— Далековато же вы зашли! — сказала Рагна-Гейда. Она не знала, где находится усадьба Березовый Склон, но поблизости не виднелось ни одной березы.
— Верно, йомфру, мы шли целую ночь и все утро, — грустно кивнул человечек. — Мы шли бы и дальше, но те рауды перерезали нам путь. Наверное, им не нужны два жалких раба, но мы решили посидеть в лесу, пека они проедут.