Марко Джон. Нарский Шакал

   Часовой подманил принца к себе и, приблизив губы к самому его уху, прошептал:
   — Бьяджио.
   Ричиус удивленно раскрыл глаза. В хорошей компании после имени Бьяджио всегда наступало уважительное молчание. Это имя в империи имело особую власть. Ричиус снова посмотрел на трех всадников. Двое талистанцев по-прежнему наблюдали за ним. Он поспешно спрятал раненую руку в складках потрепанной куртки.
   — Что ему нужно? Ты не знаешь?
   — Он хотел поговорить с вами, милорд. Я не знаю, о чем.
   — Ты отвел его к Джоджастину?
   — Почти час назад. Он велел остальным ждать снаружи.
   — Слава Богу! — выдохнул Ричиус.
   У Бьяджио хотя бы хватило ума не позволить талистанцам зайти с ним в замок. Оскорблением было уже то, что они вообще оказались в Арамуре. Что до третьего человека (Ричиус принял его за телохранителя), то, похоже, Бьяджио решил, что здесь будет в безопасности без него. Ричиус поморщился. Последнее время Арамур ни для кого не представлял угрозы.
   — Бьяджио! — возмутился Петвин. — Что этот пес делает так далеко от дома?
   — Да, интересно, — кивнул Ричиус.
   Как глава Рошанна Бьяджио был одним из приближенных советников Аркуса, членом так называемого Железного Круга. На древнем языке Нара Рошанн означало порядок, и Бьяджио имел поручение поддерживать именно его. Каждая тюрьма, каждый лагерь для заключенных, каждое расследование подрывной деятельности подпадали под его юрисдикцию, и каждая публичная казнь через повешение в Черном Городе совершалась по его приказу. Ходили слухи, что Рошанн имел осведомителей при каждом дворе империи — даже в Арамуре. И каким бы абсурдным — ни казалось это утверждение, Ричиус втайне признавался себе, что никто не мог быть уверен в том, что это не так. Относительно Рошанна он твердо знал одно: его люди были повсюду.
   — Фэрен, отведи коня в конюшню, — распорядился Ричиус. — Петвин, идем со мной.
   — Ричиус, но твоя рука! — запротестовал Петвин. — Ее нужно перевязать как следует. Бьяджио подождет.
   — Да, милорд, — поддержал его Фэрен, принимая у Петвина поводья Мотылька. — А я пока доложу Джоджастину, что вы вернулись.
   — Нет. Я не хочу, чтобы обо мне докладывали. И не говори Джоджастину о моей ране. Не говори никому, Фэрен. — я не хочу лишней суеты,
   Великан кивнул:
   — Понимаю, милорд.
   — Проклятие, Ричиус, — проворчал Петвин тихо, чтобы никто не услышал. — Бьяджио приехал из столицы. Он может подождать еще немного, пока тебе сделают нормальную перевязку!
   — Нет. У Бьяджио ни для кого не бывает хороших новостей, Петвин. Видимо, он хочет поговорить о моем отце. Если это так, я не хочу, чтобы Джоджастин объяснял все один. Это мое дело. — Он повернулся и зашагал к замку. — Ты идешь?
   — Да, — скрепя сердце ответил Петвин, следуя за Ричиусом через двор.
   Талистанцы по-прежнему наблюдали за ними. Оба приветствовали хозяина легким ироническим поклоном.
   — Добрый вечер, принц Ричиус, — сказал один из них.
   Принц не ответил, только гневно взглянул на заносчивую пару. Прошло больше двадцати лет с тех пор, как талистанские солдаты ступали на землю Арамура, и Ричиусу казалось, будто эти два негодяя чувствуют себя первопроходцами. Что до третьего всадника, которого Ричиус теперь ясно видел, то он, похоже, их торжества не разделял. Он держался абсолютно прямо, ослепляя блеском черных доспехов. На его широкие плечи был наброшен черный плащ с алой изнанкой, с шеи свисала золотая цепь. Он только на секунду повернулся к Ричиусу, но этого оказалось достаточно, чтобы различить шлем в виде черного черепа. Этот безмолвный прекрасный призрак был Ангелом Теней.
   «Как же, телохранитель!» — подумал Ричиус и судорожно вздохнул.
   Ангелы Теней были личными охранниками Аркуса, элитной группой солдат, прославившихся своим умением и преданностью. Являясь лучшими бойцами империи, отборным полком фанатиков, они никогда ни с кем не заговаривали, если этого не приказывал их господин. Ричиус видел одного из них только однажды — и это было так давно, что едва мог его вспомнить.
   Сейчас, оказавшись с этим солдатом лицом к лицу, он подумал, сколько Арамур смог бы продержаться против Нара.
   — Пойдем, Ричиус! — Петвин потянул его за рукав. — Идем в замок.
   Прежде они вошли в прихожую — небольшое помещение, где путник мог очистить с сапог грязь, а потом уж пройти в парадные помещения. Петвин с пристрастием осмотрел Ричиуса и снова проверил его руку. Она была перевязана тряпками, оторванными от многострадальной куртки. Повязка промокла под дождем, пропиталась кровью и грязью. Когда Петвин пощупал ее пальцем, Ричиус вскрикнул:
   — Уй, больно!
   — Еще бы, — проворчал Петвин. — Не задерживайся, хорошо? Тебе надо поскорее сделать настоящую перевязку.
   Ричиус отдернул руку.
   — Хватит. Ничего с ней не случится, поверь мне. — Он снял со спины ножны, а потом стал освобождаться от куртки, осторожно сдвигая рукав с раненой руки. — Дай мне свою куртку, — сказал он.
   — Куртку? Зачем?
   — Потому что я не хочу, чтобы мою руку заметили. Если Дженна узнает, что я ранен…
   Как раз в эту минуту послышалось:
   — Ричиус!
   Принц помрачнел, узнав этот голос. Дженна бросилась к нему, перепуганная, встревоженная. Посмотрела на его перевязанную руку и прижала ладони к щекам.
   — Господи, — воскликнула она, — что с тобой случилось?
   — Волки, — объяснил Петвин. — Они напали на нас на северной дороге.
   — И ты таким образом представляешь себе перевязку? — Она бросила на Петвина возмущенный взгляд. — Она же грязная! Тебе надо поскорее промыть рану и заново перевязать.
   — Нет! — возразил Ричиус. — Мне надо найти Джоджастина. Где он, Дженна? С Бьяджио?
   Девушка кивнула и взяла Ричиуса за руку, пытаясь осмотреть рану.
   — Нехорошее дело, Ричиус. Идем со мной, и…
   — Они в зале совета? — нетерпеливо спросил принц.
   — Да, но ты не можешь идти туда в таком виде!
   — Я должен. Мне надо знать, что происходит. Петвин?
   Он протянул руку за курткой. Петвин неохотно отдал, и Ричиус с трудом натянул ее, особенно на перевязанную руку. Стряхнул с колен грязь; радуясь хотя бы тому, что куртка достаточно длинная, дабы прикрыть побольше тела, и зашагал по коридору. Дженна умоляла его остановиться, но он не стал слушать. О своей ране он позаботится потом.
   — Может, мне доложить, что ты пришел? — беспокоился Петвин. — Я не хочу врываться к ним без предупреждения.
   — Это наш дом, Петвин, а не Бьяджио. Мы здесь не привыкли к церемониям. Если Бьяджио хочет любезностей, пусть возвращается в Черный Город.
   Зал совета находился на первом этаже, в конце длинного пустынного коридора. Им редко пользовались, как и тронным залом. Дариус Вентран был скромным королем, а большинство проблем, которые ему приходилось решать, не требовали собраний и хитроумных планов. Он управлял страной коневодов и фермеров, и его не интересовали внешние атрибуты власти. Хотя трон у него все-таки был, он отличался скромностью, и король редко на нем восседал. В основном это происходило в торжественные моменты, когда надо было произвести впечатление на послов и важных персон. Но на дальнем севере империи значительные события случались не так часто.
   Дверь в зал совета оказалась плотно закрытой. Ричиус приложил ухо к замочной скважине. До него донеслись голоса — негромкие, вежливые, сдержанные. Он вздохнул с облегчением, не услышав криков вспыльчивого Джоджастина.
   — Они там, — прошептал он Петвину. — Готов?
   Петвин нервно кивнул.
   — Да.
   Ричиус ободряюще улыбнулся другу.
   — Не волнуйся, — чуть слышно сказал он и тихо приоткрыл дверь.
   — … сохранит полное управление Арамуром, так?
   Голос принадлежал Джоджастину. Удивленный вторжением, старик повернулся к двери — и тут же забыл о госте, сидящем напротив за столом.
   — Ричиус! Я рад, что ты вернулся. У нас гость.
   Граф Бьяджио сразу же встал и воззрился на принца ярко-сапфировым взглядом. В несколько стремительных шагов он пересек зал.
   — Принц Вентран! — Граф протянул ему руку. — Я счастлив наконец познакомиться с вами!
   Ричиус взял протянутую руку и опасливо ее пожал. Многочисленные кольца Бьяджио больно впились в кожу.
   — Спасибо, — неуклюже ответил он.
   — Я — граф Ренато Бьяджио, — представился он с ослепительной улыбкой. — Надеюсь, вы обо мне слышали.
   — Да. — Ричиус поспешно отпустил руку гостя. Пальцы Бьяджио неожиданно оказались ледяными.
   — Извините, что рука такая холодная, принц Ричиус. День студеный, а я не очень здоров и потому особенно чувствителен к холоду. Эти морозные страны неприветливы с нами, уроженцами Кроута.
   Ричиус кивнул. Родиной Бьяджио был Кроут — остров на юге империи. Как и у всех его жителей, у Бьяджио была темная атласная кожа, и — как и все островитяне — он питал явное отвращение к ненастной погоде. Долгие дни, проведенные на солнце, придали его волосам янтарный цвет. Даже его речь наводила на мысли о каких-то дальних странах. В его интонации ощущалось некое щегольство или чрезмерное дружелюбие, от чего Ричиус испытывал неловкость. И глаза у графа были необычные: сверкающие и прозрачные, как у ребенка или у кошки, они напоминали два ограненных камня.
   — Вы очень далеко от дома, граф, — сказал Ричиус. Эта фраза невольно прозвучала как вопрос: «Почему?» Джоджастин тоже встал и подошел к ним. На лице старого управляющего читалось нескрываемое возбуждение.
   — У графа для тебя новости, Ричиус, — сообщил он. — Почему бы нам не сесть и не выслушать их? Ваше мнение, граф?
   — Конечно, — согласился Бьяджио. — А у принца вид просто-таки несчастный. Ему следует сесть и, возможно, выпить немного вина. Разрешите мне, пожалуйста. — Бьяджио вернулся к столу и взял графин с вином. Затем, налив в собственный стакан щедрую порцию, протянул его Ричиусу. — Вам, принц Ричиус. Надо дать стакан и вашему спутнику. Кто этот молодой человек?
   Ричиус жестом попросил Петвина подойти ближе.
   — Это Петвин, граф. Друг. — Петвин поклонился.
   — Солдат?
   — Да, милорд, — ответил Петвин. — Гвардеец. — Бьяджио понимающе улыбнулся.
   — А, один из героев Люсел-Лора! Император просил меня выразить вам благодарность за все, что вы там сделали. Он очень гордится каждым из вас.
   — Правда? — удивился Петвин.
   — Конечно. Все вы храбро сражались. Императору это известно. — Бьяджио устремил свои странные глаза на Ричиуса. — Он знает: вы сделали для него все, что было в ваших силах.
   — Это так, — подтвердил Джоджастин. — Приятно слышать, что император ценит их самопожертвование.
   — О, он очень высоко ценит то, что они сделали, — повторил Бьяджио. — А для вас у него есть особая награда, принц Ричиус. Садитесь, я все вам расскажу.
   Принц посмотрел на Джоджастина. На лице старика сияла многозначительная улыбка, означавшая: «А что я тебе говорил?» Бьяджио подошел к столу и выдвинул для Ричиуса стул. Неужели Джоджастин прав? Это казалось невероятным — но это было так! Скоро у Арамура будет новый король. Когда наконец все сели за стол, Бьяджио занял место напротив Ричиуса. Он подался вперед и положил подбородок на сцепленные руки.
   — У меня есть для вас нечто особое, принц Ричиус. Бесценный дар от самого императора.
   — О, и что же это?
   Бьяджио запустил руку под плащ и вытащил оттуда тонкий желтый пергамент.
   — Вот это.
   Ричиус бережно взял пергамент и ногтем подцепил восковую печать. Это была прекрасная плотная бумага: на такой пишутся тексты государственных договоров. Он развернул свиток и начал читать:
   Ричиусу Вентрану
   Смерть твоего великого отца печалит меня. Ты должен явиться в Нашу столицу в тридцатый день зимы на церемонию коронации в качестве короля Арамура.
   Послание было подписано просто: Аркус .
   Ричиус застыл, глядя на императорский приказ. Он оказался совсем не таким, какой он ожидал, особенно — похвальный отзыв об отце. Император и король были заклятыми врагами, постоянно вели споры по поводу любой мелочи в управлении Арамуром. Хотя король в этих спорах всегда проигрывал, это не мешало ему затевать все новые и новые. Ричиуса весьма озадачило проявленное императором великодушие. Как он мог назвать его отца великим? Подпись тоже выглядела странно. Аркус подписался одним только именем, ничего к нему не добавив. Что за дружеский жест?
   «Он слишком доброжелателен, — с подозрением подумал Ричиус. — Как и Бьяджио». Он передал письмо Петвину, и тот поспешно его принял.
   — Ну, мой мальчик, — спросил Джоджастин, — что ты об этом думаешь?
   — Я польщен, — солгал Ричиус.
   Он торопливо подсчитал, что до тридцатого дня зимы осталось всего два месяца. Достаточный срок, чтобы добраться до Черного Города.
   — Печально, что это должно было случиться при таких обстоятельствах, — сказал Бьяджио. — Ваш отец был великим королем. Уверяю вас, во всем Наре остро ощущают его гибель. Император особенно глубоко ранен ею.
   Ричиус поежился. Бьяджио до отвращения неприкрыто лукавил.
   — Прошу вас поблагодарить императора за его любезное предложение, граф, — молвил он. — Оно стало для меня неожиданностью.
   — Вот как? — театрально произнес Бьяджио. — Почему же? Вы ведь должны были знать, что являетесь наследником трона, принц Ричиус.
   — Несомненно. Ричиус удивлен тем, как быстро все произошло, — вмешался Джоджастин. — В конце концов, подобное известие удивит кого угодно! — Тут он исподтишка взглянул на принца. — Правда, Ричиус?
   — Да, я удивлен, — тотчас согласился он. — И, как я уже говорил, прошу вас выразить императору мою благодарность за это великодушное предложение.
   — Вы сами можете ему это сказать при встрече. Ему хочется обсудить с вами очень много вопросов. Но, пожалуйста, не называйте это предложением. Император предпочитает называть это даром. — На секунду глаза Бьяджио вспыхнули. — И, боюсь, у вас нет иного выбора, как только принять его.
   В комнате внезапно воцарилась тишина. Наконец Ричиус произнес, глядя прямо в зоркие глаза графа:
   — Но с чего бы я мог поступить иначе, граф? Я почитаю за честь занять место отца.
   — Рад это слышать, принц Ричиус. Есть еще люди, которым не хочется идти дорогой Нара. Таковым людям в империи приходится нелегко. Чтобы быть хорошим королем, необходимо мужество.
   — Ричиусу мужества не занимать, — вдруг заявил Петвин. — Вы не сомневались бы в этом, если б воевали рядом с ним в Люсел-Лоре, милорд. Мы все уверены — он будет прекрасным королем!
   Бьяджио бросил на Петвина иронический взгляд.
   — Боже, какая преданность! Столь верные подданные делают вам честь, принц Вентран. Но на самом деле я не подвергал сомнению вашу стойкость. Мы все слышали рассказы из Люсел-Лора о том, как тяжело вам приходилось. — Бьяджио облизнул губы. — Там царило настоящее зверство, правда, принц Ричиус?
   — Да, — бесстрастно подтвердил принц. — Настоящее зверство.
   — И тот огонь, что пронесся по Экл-Наю… Расскажите мне о нем.
   — Я мало что могу рассказать.
   — Некоторые говорят, это была магическая буря. Вы тоже так считаете, принц Ричиус?
   Он не мог ответить, хотя действительно был убежден в том, что именно магическая буря уничтожила Эдгарда и его отряд и украла у него Дьяну. Но что ему сказать Бьяджио? Он даже не мог понять, почему граф его об этом расспрашивает.
   — Люсел-Лор полон странных явлений, милорд. Даже погода там не похожа на ту, что у нас в империи. Возможно, я видел просто грозу.
   Бьяджио пожал плечами, но его явно не удовлетворил такой ответ.
   — Эту бурю видели не только вы, принц Ричиус. Некоторые талистанцы рассказывали о сильнейших, необычных бурях, которые совершенно не походили на что-либо виденное прежде. — Он откинулся на спинку стула, пристально наблюдая за Ричиусом. — Это были противоестественные, безбожные бури. Как вы думаете, что могло создать такие мощные явления?
   — Понятия не имею, — хладнокровно молвил Ричиус.
   — Вы служили с кем-нибудь из трийцев? — спросил Бьяджио.
   — Только с одним.
   — Вы когда-нибудь видели, чтобы он прибегал к волшебству?
   — Никогда, — категорично заявил Ричиус. — А почему вы спрашиваете?
   — Вполне понятно, что императору хочется понять, почему война была проиграна, — объяснил граф. — Если, как вы говорите, дролы не прибегали к волшебству…
   Бьяджио выразительно умолк, не отрывая от Ричиуса странных глаз. У принца вновь засосало под ложечкой. Ему хотелось избежать этой темы, но он попался в ловушку, словно кролик. Теперь ему стало ясно, почему Аркус прислал к нему этого человека. С подобной миссией вполне мог справиться любой мальчишка-посыльный, но только Бьяджио был способен передать такое послание.
   — Моя задача состояла в том, чтобы захватить долину Дринг, граф, — сказал Ричиус, не отводя взгляд. — Там я волшебства не видел. Возможно, в Таттераке прибегали к магии — по этому поводу я ничего сказать не могу. Те земли должны были удерживать талистанцы. Возможно, ваши вопросы следует задавать им.
   — Большинство из них погибли под Годоном, защищая дэгога. А те, кому удалось выжить, клянутся мне, что там использовалась магия. Даже ваш собственный боевой герцог погиб во время необычной бури. Разве он не принимал участия в кампании по удержанию Таттерака?
   — Принимал.
   — И вы видели его гибель, правда?
   Ричиус кивнул.
   — Ну вот, — заявил Бьяджио, непринужденно развалившись за столом. — Я это объяснить не могу. А вы можете?
   — Нет.
   Бьяджио улыбнулся, и на секунду Ричиусу показалось, будто невидимые пальцы графа копаются в его мыслях.
   «Джоджастин прав, — подумал он, — они знают про отца».
   Его захлестнула душная волна чувств: гнев, уверенность, что его предали, одиночество — и на одно постыдное мгновение Ричиус возненавидел отца за то, что тот заставил его сидеть здесь, напротив этого интригана. Но теперь ход событий уже не остановить: все карты открыты, и все могли видеть голые факты. Правду. Он положил пальцы на руку и незаметно потер ее. Волчий укус отчаянно пульсировал.
   — Мы сделали все что могли, — сказал он наконец. — Арамур — маленькая страна. Было абсолютным безумием вести войну с такими немногочисленными отрядами, даже когда нам помогал Талистан. Возможно, если б мы получали подкрепление из Черного Города, дролам не удалось бы захватить Люсел-Лор. — Он говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово. — И в то же время я уверен, что империя послала бы нам войска, если б такая возможность существовала. Видимо, война с Лиссом потребовала от Нара напряжения всех его сил.
   Одного упоминания о Лиссе оказалось достаточно, чтобы стереть с лица Бьяджио высокомерную ухмылку. Джоджастин уцепился за представившийся ему шанс.
   — А как идет война с Лиссом, граф? — дипломатично спросил он. — Пожалуйста, расскажите нам. Мы в Арамуре так мало слышим о том, что происходит в сердце империи! Каково там положение дел?
   Бьяджио снова улыбнулся.
   — Лисс получает то, что следует.
   — Они там настоящие дьяволы, это точно, — не унимался Джоджастин. — Никто из нас и предположить не мог, что война так затянется. А правда, что их корабли начали совершать нападения на южное побережье? Я слышал это от торговца.
   — Это ложь! — безапелляционно заявил Бьяджио. — Наш флот полностью контролирует те воды. Я сам никогда бы не допустил подобного.
   Ричиус понимающе вздохнул.
   — Да, конечно! Если б это было правдой, то опасность угрожала бы и Кроуту! Я слышал, корабли Лисса даже превосходят императорские дредноуты. И количеством — тоже.
   — И опять-таки это чепуха. Право, принц Ричиус, откуда вы только получаете такого рода сведения? Император считает, что Лисс падет в ближайший год. И тогда мы увидим, чьи корабли лучше.
   Принц задумался об отважном союзе островов, называемом Лиссом. Конечно, в итоге Лисс будет раздавлен мощью империи: несмотря на личную храбрость и превосходство их флота, Лиссу не удастся вечно противостоять армаде Аркуса. Как это ни удивительно, Лисс выдерживал блокаду уже десять лет, топя военные корабли империи в тысячах проливов, составлявших лабиринт, в котором могли ориентироваться только островитяне. И они с исключительным вызовом провозгласили себя «последним свободным народом мира». Ричиус не знал, как к ним относятся в Талистане, но в Арамуре жителей Лисса уважали. Когда наступит черный день их поражения, Арамур будет их оплакивать.
   — Сколько разговоров о войне! — сказал Джоджастин. — А ведь день такой знаменательный! Нам следовало бы праздновать.
   — Да, — согласился Петвин, дружески хлопнув Ричиуса по плечу. — Это — великий день для Арамура. И для тебя, Ричиус. Я буду почитать за высшую честь называть тебя моим королем.
   — И моим, — добавил Джоджастин. — Я постараюсь служить тебе так же хорошо, как служил твоему отцу, мальчик.
   — А вы будете хорошо служить императору, — серьезно сказал Бьяджио. — Я в этом уверен.
   — Буду делать все, что в моих силах, — произнес Ричиус.
   В дверь постучали. Радуясь возможности отвлечься, принц сразу же встал и пошел к двери. Дженна стояла в коридоре, и на ее лице была написана робость. Она вошла в зал, сделав всего один маленький шажок.
   — Извините меня, милорды, — тихо молвила девушка, не поднимая глаз. — Я подумала, что вы могли проголодаться. Время обеда давно миновало, а граф проделал немалый путь. — Ее голос слегка дрожал. — Может, что-нибудь принести вам?
   — Да, граф, — поддержал ее Джоджастин, — почему бы вам с нами не отобедать? Я распорядился, чтобы для вас и вашего спутника приготовили комнаты. Вы можете переночевать в замке.
   Бьяджио протестующе поднял унизанные перстнями руки.
   — Нет, спасибо. Ваше предложение весьма любезно, но мне действительно надо отправляться.
   — Как так? — добродушно возразил Джоджастин. — Вам не следует находиться в дороге в такую ночь. Я и слышать об этом не хочу! Император сочтет нас самым негостеприимным народом во всей империи. Право, вы должны остаться — хотя бы на ночь.
   Бьяджио встал из-за стола.
   — Простите, но я никак не могу. У меня еще есть дела, и я уже составил планы на вечер. Гейлы в Талистане ждут моего скорого возвращения. Они встревожатся, если я не вернусь.
   — С чего им тревожиться? — не отступал Джоджастин. В отличие от графа он все еще сидел за столом. — Просто отправьте домой тех двух всадников, и пусть они скажут, что вы ночуете у нас. Дорога до Талистана длинная, граф. А в такую погоду…
   — Право, нет, — стоял на своем Бьяджио. — Мне в Талистане будет удобнее.
   Джоджастин посуровел.
   — Понимаю, — ледяным голосом сказал он, поднимаясь на ноги. — Хорошо. Возможно, тогда мы увидимся в Наре.
   — Совершенно определенно. Император желает, чтобы коронация стала событием. Он приглашает в Нар всех королей империи.
   — Неужели? — удивился Ричиус. — А зачем столько народу? Я полагал, что это будет скромная церемония, только для близких друзей.
   — О нет, принц Ричиус! Возможно, вы не поняли, какую честь вам оказывают. Вы будете первым новым королем Нара за шесть лет. Император желает, чтобы это стало событием для всей империи. Съедутся представители всех правящих династий Нара. Будут приготовлены блюда и вина, приличествующие вашему коронованию. Будет музыка — подобной вы никогда не слышали. Это будет великолепно — и все ради вас.
   — Мне это кажется очень хлопотным делом, — заметил Ричиус. — Возможно, император слишком щедр. Такие излишества…
   — Нет-нет, — прервал его Бьяджио. — Таков замысел императора.
   Ричиус с трудом удержался, чтобы не выказать своих чувств.
   — Я польщен, — просто сказал он. — Я буду в Наре в назначенный день.
   — Превосходно! Император будет очень доволен. Я немедленно отправлю ему гонца с сообщением о вашем приезде. Помните, принц Ричиус: тридцатый день зимы.
   — Я приеду, — повторил Ричиус, провожая Бьяджио к двери. — Я могу привезти с собой сопровождающих? Путешествие будет длинным, и мне могут понадобиться советы.
   — Конечно, — закивал Бьяджио. — Это же будет празднество! Привезите с собой столько людей, сколько пожелаете. И, если хотите, я могу найти для вас транспорт. В Талистане есть порт. Я могу вызвать корабль Черного флота.
   Ричиус обдумал это предложение. Корабль был бы, конечно, самым быстрым видом транспорта, но поездка верхом позволит ему и посмотреть другие части империи.
   — Благодарю вас, граф, — ответил он. — Думаю, мы сможем проделать этот путь верхом. Мы не будем спешить, увидим принадлежащие империи земли. — Он повернулся к другу. — Что скажешь, Петвин? Готов ехать так далеко?
   — Если ты захочешь меня взять, — улыбнулся он.
   — Чудесно, — расплылся в улыбке Бьяджио. Он перевел взгляд на управляющего. — Я могу надеяться увидеть вас там, сэр Джоджастин?
   — Мне трудно выбраться отсюда, граф, — с некоторой апатией промолвил старик. — Замок сам о себе не позаботится. И, как сказал Ричиус, дорога длинная. Я приеду, если смогу.
   — Право, вам следует приехать, — настаивал Бьяджио. — Император станет вас ждать. Он будет очень разочарован, если вы не приедете.
   — Посмотрим, — сказал Джоджастин.
   Он вывел Бьяджио в коридор и молча проводил его до заляпанной грязью прихожей. Ричиус и Петвин шли следом. Дверь замка была открыта, и в нее залетал пронизывающий ветер; укрепленные на стенах факелы мигали, отбрасывая рваные тени. На улице дождь усилился, и талистанские солдаты неуклюже стояли под ливнем. Мундиры на них промокли, а на лицах уже не было насмешливого выражения. Казалось, только Ангел Теней остался невозмутимым. Он наблюдал, как приближается к нему его господин, но не произнес ни слова и не шевелился. Бьяджио плотнее закутался в свой прекрасный плащ.