Страница:
— Лоттс! — крикнул он через плечо. — Быстрее, дурень! Нам надо отвести фургоны в безопасное место!
Рослый арамурец подошел ближе и остановился не менее чем в двадцати шагах от раненого григена. Троск протянул руки к чудовищу.
— Успокойся, идиотина. Мне просто надо, чтобы ты подвинулся.
Если тварь его и услышала, то повиноваться не стала. Григен просто выл от боли и бился на земле, превращая упавшую лошадь в месиво. Троск бросил взгляд вверх. Им оставались считанные секунды.
— Двигайся, будь ты проклят! — крикнул он и тут же попятился от животного, ставшего мишенью для трийских лучников.
Динадин подошел к нему как раз в тот миг, когда вокруг дождем посыпались стрелы. Фургон мгновенно вспыхнул, а его огромные мехи вдруг раздулись. Языки пламени лизнули зад григена и воспламенили масло на его спине. Григен с воем рванул вперед. Троск вскрикнул и споткнулся. Тьма возникла в его поле зрения: григен сделал несколько тяжелых шагов, а потом его передние лапы подкосились, и он рухнул на землю всем своим колоссальным весом. Троск изогнулся, дабы увернуться от падающего чудовища. Он больно ударился о землю лицом и грудью, успев увидеть испуганное лицо Лоттса, а потом у него снова потемнело в глазах, и он почувствовал такую неописуемую боль, что потерял способность дышать.
Григен лежал на ногах полковника, выплевывая сгустки крови, и пытался ползти, вдавливая человека в землю и круша его кости.
— Лоттс! — взвизгнул Троск. Кровь наполнила его живот и выплеснулась изо рта. — Лоттс, помоги мне!
Арамурец не пошевелился. Он просто стоял рядом, скрывая свое лицо за уродливой маской демона, и наблюдал, как полковник тянет к нему руки. Несчастного охватил леденящий душу страх. Он не мог сдвинуться с места!
— Лоттс, идиот, помоги мне! У меня придавлены ноги! Помоги мне, черт подери!
Динадин продолжал стоять неподвижно. Троск выгнул шею и увидел охваченный дымным пламенем фургон. Григен затих. Но теперь пришли в движение мехи кислотоброса: они раздувались, превращаясь в гигантский шар.
— Лоттс, пожалуйста! — По лицу Троска бежали слезы ужаса. Мехи издали странный жуткий вой. — Пожалуйста! — завопил он. — Лоттс, я дам тебе все что хочешь! Все что угодно!
Арамурец шагнул к нему. В сердце полковника затеплилась надежда.
— Ты помнишь девочку? — раздался из-под маски нечеловеческий голос. — Мне нужно только одно, Троск. И это я получаю именно сейчас.
Не сказав больше ни слова, Лоттс повернулся и ушел. Троск снова выгнулся и сквозь пламя увидел раздувшиеся до немыслимых размеров мехи. Из разрыва выбилась струйка желтого пара. Дыра с треском увеличилась, выплюнув облако едких испарений.
Это было последнее, что увидел Троск, прежде чем у него лопнули глаза.
Первым, что увидел Люсилер, было небо. В висках гулко стучало, а небо оказалось невероятно ярким и обжигающим. Лицо горело. Руки тоже горели. Его окликали мужские голоса. Собственное имя донеслось до него откуда-то издалека. А еще он услышал, что зовут Кронина.
Кронин. Где он?
Люсилер с трудом повернулся на бок. Рядом с ним на траве лежал человек с неестественно вывернутыми конечностями. Люсилер прижал руку к щеке и вспомнил удар огнемета, сбросивший его с коня. Лицо болело. Левый рукав синей куртки превратился в лохмотья, белая кожа оказалась опаленной. Боль была невыносимой. Люсилер пополз к лежащему человеку, опираясь на здоровую руку. Раздвинул высокую траву: Кронин лежал в грязи лицом вниз. Волосы военачальника сгорели до скальпа. На спине зиял огромный разрыв, который прошел через одежду и пожрал плоть — из раны торчали белые звенья позвоночника. Кронин не двигался, не дышал.
— Ох, нет, нет! — простонал Люсилер и упал на труп военачальника.
К ним подъехали Хакан и еще один воин. Воцарилось долгое, полное горя молчание, а потом глашатай потрясенно сказал:
— Кронин убит! Он убит…
Вокруг них царил оглушительный топот: воины Таттерака мчались навстречу своим врагам. Люсилер не поднимал головы. Он лежал поверх погибшего военачальника, ощущая тепло, исходящее от окровавленной спины Кронина, не реагируя на то, что кровь пропитывает его одежду. Он рыдал, сам не понимая почему. Неужели Кронин стал ему таким близким другом? Люсилер едва сумел подняться с неподвижного тела. В глазах Хакана стояла неизбывная печаль.
— Мы отомстим за него! — процедил сквозь зубы Люсилер. — Мы дадим бой этим ублюдкам и оттесним их в болота. И мы утопим их там.
— Уйди с меня, пакость! — шипел Ричиус, просовывая кончик кинжала под присоску пиявки.
Он надеялся, что эта тварь — последняя. Ее он каким-то образом прозевал. Форис не счел нужным предупредить его, что болота кишат этими скользкими паразитами, — и последние несколько часов Ричиус нетерпеливо удалял их кинжалом со своего тела. Не считая этой. Она от него улизнула, взобралась по брюкам и впилась в спину. До последней минуты он ее не чувствовал.
Они пересекли самую заросшую часть болот, по пояс погружаясь в жижу, пока не нашли деревья, которые могли бы выдержать их вес. А когда забрались в укрытия, началась тошнотворная работа по удалению паразитов. Это была отвратительная и требовавшая точности операция; Ричиус спешил покончить с ней как можно скорее — и многочисленные порезы у него на ногах свидетельствовали о его поспешности. Но он сумел избавиться почти от всех.
Закусив губу, он выгнулся, удерживаясь на ветке с помощью одной руки, а вторую завел за спину, пытаясь убрать присосавшуюся тварь. Он ощупал склизкое тело, нашел присоску, поддел ее кинжалом и резко дернул, отхватив при этом часть собственной плоти.
— Ах, ты…
Но пиявка отвалилась. Ричиус сжал ее пальцами так сильно, что она лопнула, а потом бросил в воду, под дерево. Форис засмеялся. Устроившись на соседнем дереве, военачальник потешался над ужимками Ричиуса. Тот убрал кинжал в испачканные тиной ножны и кисло улыбнулся Форису.
— Спасибо, что предупредил меня насчет пиявок, — проворчал он, застегивая рубашку.
Джессикейн висел на соседней ветке на расстоянии вытянутой руки. Приближались сумерки. Над болотами стояла странная тишина. До Ричиуса доносились едва слышные разговоры трийцев, прятавшихся на деревьях вокруг него. Дневная жара стала спадать, но гнилостный запах болота остался. Над водой плавали желтоватые испарения; они поднимались из трясины огромными пузырями. Из зарослей неслась гортанная песня лягушек. Издали долетел истошный крик какой-то водоплавающей птицы, утянутой под воду невидимым хищником. Воздух был плотный, затхло-влажный. Сырая одежда липла к телу. Лицо и кожа под волосами зудели от бесчисленных комариных укусов. Ричиусу невыносимо хотелось домой.
Где бы он ни был, этот дом.
К Дьяне. К Шани. Ему хотелось быть с ними, где бы они ни находились. Где угодно, где бы он вновь смог стать человеком, а не затаившимся в ветвях хищником. Он перестал быть шакалом. Он превратился в ягуара, ожидающего, когда добыча пройдет под его укрытием, чтобы прыгнуть на нее и сломать ей шею. Едят ли ягуары людей?
Над болотами разнеслись новые звуки. Какой-то воин шлепал по воде, направляясь в их сторону. Он что-то кричал, показывая себе за спину. Ричиус замер. Можно было не сомневаться, что именно означает этот сигнал. Он взглянул на Фориса.
— Они приближаются?
Военачальник кивнул, а потом отодвинулся ближе к стволу и исчез в листве.
Динадин пришпорил коня, вынуждая животное углубиться в болото. Его доспехи превратились в печку. Впереди, едва видимый за пленкой пота, застилавшего глаза, Гейл вел вереницу всадников в темноту. Он сыпал проклятиями, поторапливая своих людей. Воины Кронина вот-вот настигнут их — уже слышались звуки погони. Они сражались с яростными трийцами, сколько могли. И тогда Гейл скомандовал отступление. Однако барон уводил их к чему-то более страшному.
— Иди, проклятый! — прикрикнул Динадин на коня.
Животное фыркнуло и побрело дальше. Болотная жижа доставала ему уже до колен — и уровень ее стремительно поднимался. Черные пиявки буквально облепили коню ноги и брюхо. Динадин ударил коня пятками по бокам. Ему не хотелось здесь умереть…
Позади раздался хруст веток. Воины были уже совсем близко. Они шли пешком. Это оказалась ловушка — и в нее их завел Гейл! Динадин проклинал себя, а заодно и Гейла с Троском. Он снова вытащил из ножен меч и повернул голову — посмотреть, что делается у него за спиной. Вода двигалась, деревья начали шевелиться. Они приближались.
— Ну ладно, гоги, — зарычал Динадин, — я больше не стану отступать!
Не успел он обнажить свой меч, как в начале колонны всадников раздался отчаянный крик. Он резко обернулся и увидел, как с дерева на спину ехавшему перед ним кавалеристу прыгает огромный человек в красном. Вскоре сверху свалился еще один, и еще… Они сбрасывали талистанцев с коней в вонючую воду. Динадин запаниковал. Он взглянул на крону дерева как раз в тот миг, когда на него набросился один из тех, в красном. Его объяла темнота, и он ощутил удар, от которого перехватило дыхание. Динадин почувствовал, как из его ослабевших пальцев выскальзывают поводья. Он хотел крикнуть, но рот был полон чего-то густого и теплого.
Он оказался под водой.
Захлебываясь, он инстинктивно забился, сбросил навалившегося воина и вынырнул из трясины. Его меч утонул! Человек в красном снова бросился на него.
— Нет! — Он сорвал с головы шлем и замахнулся.
Шлем стукнул дрола по голове, и нападавший отлетел назад. Динадин попытался бежать, но по пояс завяз в цепкой жиже. Она засасывала его, тянула вниз, сковывала движения. Каждый вдох давался с трудом. Динадин впал в панику. Оставшись без оружия, он проталкивался мимо сражающихся. Воины-дролы продолжали спрыгивать с деревьев. Всадники кричали, вслепую замахиваясь на красных призраков. И тут он увидел Гейла: соскользнув с коня и улегшись животом на болото, он полз в сумерках мимо побоища, так что над водой видна была только серебряная маска.
— Гейл, — крикнул Динадин, — я тебя вижу, подонок! Я тебя вижу!
Он бросился к барону, забыв о дролах, прыгающих с деревьев, о преследующих их по пятам воинах Таттерака. Он уже не сомневался, что умрет в этом болоте, но прежде ему предстояло сквитаться еще с одним человеком.
— Трус, — закричал он, — вернись!
Но Гейл успел оторваться от преследователей. Динадин рванулся следом, раскачиваясь из стороны в сторону, смахивая с рук вязкую грязь. Он может его поймать — поймать и убить…
Еще одна фигура в красном упала с небес, ударив Динадина по плечу. Он поскользнулся и упал на колени. В рот хлынула грязная вода. Он силился удержаться, снова встать на ноги, но этот дрол оказался великаном. Он схватил Динадина за шею и бросил в воду. Под слоем ряски все было мутно-зеленым. Динадин устремил взгляд вверх, на ленты солнечного света и поднимающиеся с поверхности пузыри собственного дыхания.
Бой продолжался не больше часа.
Ричиус привалился к стволу дерева и медленно осел на колени. По плечам струилась окровавленная вода. Он снова был покрыт пиявками. То же произошло с трупами, которые плавали вокруг него лицом вниз. На другой стороне болота он заметил Фориса: тот выносил на руках из гнусной жижи на грязный берег кого-то из воинов. Он видел, как измученные воины Таттерака обвисали на крепких руках дролов. Спустившиеся сумерки принесли с собой странную жару и вонь от гниения и разлагающейся плоти. Рядом с Ричиусом водяная змея вгрызалась в рану мертвого талистанца. Громадное насекомое вползало в открытый рот отсеченной головы трийца. По воде шлепали воины, онемевшие от вида бойни и невыразимой усталости. Безрадостные победители взялись за мрачную работу по сбору трупов своих собратьев.
У Ричиуса не было сил двигаться. Кислотные ожоги на спине чудовищно болели. Талистанский меч задел лоб, и по лицу бежала струйка крови. Ненасытные пиявки жадно впивались в его плоть. Он покачнулся и чуть не упал лицом в грязь, а когда выпрямился, его вывернуло прямо в воду. Он опять свалился бы, если б не услышал рядом знакомый голос.
Над болотом пронесся оклик:
— Ричиус!
Ему удалось приподнять голову — к нему направлялся Люсилер. Лицо трийца было покрыто сажей, одежда превратилась в лохмотья. Алые следы лопнувших сосудов пролегли по руке и плечу. Он двигался неуверенно, словно пьяный, но, задыхаясь, продолжал брести через болото.
— Люсилер! — ахнул Ричиус, ковыляя навстречу боевому товарищу.
Они встретились посередине топи, погруженные в нее по колено, и Ричиус упал в объятия Люсилера, чувствуя, что его покидают последние силы.
— Нам все удалось! — сказал триец. — Ричиус, все получилось — они разбиты!
— Разбиты. — Ричиус едва мог говорить, но эти слова влили в него новые силы. — Боже, просто не верится!
— Поверь, дружище, — улыбнулся Люсилер, но тут же помрачнел. — Ты ранен! Нам надо вывезти тебя отсюда.
— Нет, — ответил Ричиус, освобождаясь из объятий друга. — Мне надо увидеться с Кронином. С ним и Форисом одновременно. Где он, Люсилер?
Триец побледнел. Ричиус закрыл глаза.
— О нет! — простонал он. — Погиб?
— Еще на равнине. Огнемет.
Ричиус потянулся к раненой руке Люсилера — но вовремя остановился.
— И тебе тоже досталось?
— Мы оба были на моем коне. Я слишком поздно заметил огнемет. Извини, Ричиус. Но ты должен знать: он сделал это ради тебя. Он так мне сказал.
— Об этом следует сообщить Форису. Пусть он знает, что Кронин погиб, спасая и его тоже.
Люсилер хмуро улыбнулся.
— Это не поздно сделать и потом. А сейчас нам надо выбраться из этой трясины.
— Я еще не могу уходить, Люсилер. Мне нужно найти Гейла. Он мертв? Ты его видел?
Люсилер осмотрел жуткое собрание трупов.
— Не знаю. Я вообще его не видел, когда мы оказались в болотах.
Ричиус сжал кулаки.
— Не говори мне этого, Люсилер! Он должен быть здесь. Должен…
— Если он здесь, мы его найдем, — заверил его триец. — Он не мог от нас ускользнуть. Но пиявки…
— Забудь о пиявках! — огрызнулся Ричиус. — Я хочу найти Гейла!
Он побрел через лабиринт трупов, тыча в тела талистанцев острием меча. Трупы легко переворачивались, устремляя на него мертвые глаза. На некоторых еще оставались шлемы — Ричиус с остервенением их сдирал и отбрасывал за спину.
— Ричиус, успокойся. На нем не было шлема. Только маска.
— Его здесь нет, Люсилер! — прорычал Ричиус. — Будь все проклято, его здесь нет!
Но осмотра требовали другие трупы — десятки тел. Ричиус оставил Люсилера позади и снова вернулся на более глубокое место, где его вырвало. Там просматривалось тело — достаточно крупное, чтобы это мог оказаться Гейл. Оно было наполовину скрыто под переплетением мшистых растений. Ричиус прошлепал к нему, не обращая внимания на протесты Люсилера. Он не мог допустить мысли, что Гейлу удалось уйти. Добравшись до тела в зарослях, он схватил его за обутые в сапоги ноги и потянул на себя.
— Гейл, сукин ты сын, — взревел он, — скажи, что это ты!
Но это был не Блэквуд Гейл. Убитый выглядел гораздо моложе — настоящий юнец. Болотная грязь окрасила его волосы в коричневый цвет, кожа покрылась волдырями от укусов насекомых. Страшный удар развалил доспехи на животе, и на распухшие внутренности попала влажная отрава трясины. Когда Ричиус резко дернул талистанца за ноги, тот застонал и, открыв глаза, устремил на Ричиуса непонимающий взгляд. В его глазах едва теплилась жизнь — и какое-то странное, молчаливое узнавание. Ричиус вмиг отпустил его щиколотки.
— Боже милосердный! — прошептал он и попятился, невольно прижав руку к животу. Его переполнял ужас. — Люсилер! — воскликнул он. — Люсилер, иди скорее сюда! Это Динадин!
Динадин заморгал, и на его лице появилась необычная улыбка. Он продолжал удерживать свой меч. Крупные пальцы судорожно сжались на рукояти, когда он попытался привстать.
— Ричиус?
Это походило на кошмарный сон. Кожа у Динадина была пепельно-серой, из раны на животе лилась кровь. Ричиус бросился к другу, уронив рядом с ним Джессикейн. Вложил пальцы в рану и попытался убрать раздувшиеся внутренности. Подсунув вторую руку Динадину под шею, приподнял его голову и снова встретился с его обезумевшим взглядом.
— Это я, Динадин! — пролепетал Ричиус. — Это я. Я здесь. — Повернувшись, он снова крикнул: — Люсилер, иди скорее сюда!
Триец уже спешил к ним. Динадин улыбался.
— Люсилер тоже здесь? — слабо прошептал он. — Люсилер умер…
— Нет, Динадин, он жив. Мы все живы. Все трое.
— Как раньше…
— Держись, Динадин. Пожалуйста. Ты только продержись немного. Я тебя отсюда вытащу.
— Мы в долине…
— Да, — подтвердил Ричиус, осторожно прижимая его живот.
Старый друг бредил, нес какую-то невнятицу, а он мог только соглашаться с ним и успокаивать. Люсилер, задыхаясь, подошел к ним и уставился на Динадина, удивленно расширив серые глаза.
— Боги! — ахнул Люсилер. — Что случилось?
Динадин улыбался знакомой, чуть кривой улыбкой.
— Ты жив! — прохрипел он. — Люсилер…
— Он бредит, — торопливо объяснил Ричиус. — Нам надо увезти его отсюда. Как можно скорее. Помоги мне.
Триец взглянул на рану Динадина и побледнел.
— Ричиус, нет никакого шанса…
— Проклятие, помоги мне с ним, слышишь! Он умрет в этой дыре, если мы его отсюда не вывезем.
— Ричиус, он уже умер. Господи, да ты только посмотри на него!
— О Боже, Люсилер, — простонал Ричиус, — просто помоги мне. Пожалуйста!
Он попытался приподнять Динадина, но у того бессильно моталась голова, а измученный Ричиус не смог его даже сдвинуть с места.
— Я позову Фориса, — сказал Люсилер. — У него хватит силы.
Триец бросился в глубину болот, а Ричиус остался с Динадином — придерживал его голову и пытался не дать внутренностям вывалиться из раны. Когда Динадин увидел, что Люсилер уходит, лицо его жалко сморщилось.
— Куда… — прошептал он, — Люсилер?
— Он достанет коня, чтобы вывезти тебя отсюда, — спокойно ответил Ричиус. — Не беспокойся, Динадин. Только держись, ладно? Мы вывезем тебя отсюда в безопасное место.
— Я болен?
Этот вопрос был настолько нелеп, что Ричиус растерялся, не зная, что ответить.
— У тебя все будет хорошо!
Он старался, чтобы голос его не дрогнул, но Динадин все равно как будто ничего не понимал. Его глаза смотрели куда-то, словно он заблудился в темной комнате и не может найти выхода. И при каждом ударе сердца внутренности его дрожали, напоминая, о том, как непрочно он держится за жизнь. Необходимо увезти Динадина из болота. Немедленно!
— Форис! — крикнул Ричиус, обернувшись назад. — Форис, помоги!
Военачальник тяжело зашагал по болоту. Динадин напряженно замер.
— Форис? — зло прошипел он.
— Успокойся, — ласково молвил Ричиус. — Мы тебя отсюда вывезем. В безопасное место.
Форис подошел к нему, тяжело дыша. Он посмотрел сначала на Ричиуса, потом — на Динадина, и на его лице отразилось недоумение.
— Кэлак?
— Это не я, — поспешно ответил Ричиус на его безмолвный вопрос и кивком указал на Динадина. — Он. Нам надо его отсюда вывезти. Мне нужна твоя помощь. Он слишком тяжелый. Слишком большой, мне не поднять. Слишком большой.
Казалось, военачальник его понял. Он наклонился ниже и посмотрел на рану. Затем перевел взгляд на Ричиуса и печально покачал головой.
— Я знаю, он плох, — сказал Ричиус. — Но мы должны попытаться. Ты мне поможешь, да? Поможешь?
Форис хмыкнул и потянулся было за Динадином, но Ричиус его остановил, подняв руки.
— Нет. Нам нужна лошадь. Лошадь. Люсилер ищет. Мы подождем. Подождем Люсилера.
Ричиус говорил очень быстро и сомневался, что Форис его понимает. Однако военачальник попятился и стал послушно ждать. Ричиус продолжал зажимать рану, приговаривая что-то успокаивающее. Дыхание Динадина участилось. Он уставился на Фориса, дрожа и недоумевая.
— Форис, — мрачно забормотал он. — Форис…
— Тише, Динадин. Не пытайся разговаривать. Успокойся. Ты очень скоро отсюда выберешься. И мы увезем тебя в безопасное место. Ты будешь в безопасности, понимаешь? Только держись.
Ричиус услышал у себя за спиной какой-то шум и обернулся. Люсилер тащил за поводья облепленного пиявками коня. Конь испуганно ржал, но Люсилер не выпускал поводья, подтаскивая животное все ближе. Это был один из громадных коней Талистана, а они повиновались приказам, только когда их отдавали с хлыстом в руке. Конь встал на дыбы и опасно замахнулся копытами, так что Люсилеру пришлось поднять обе руки, чтобы с ним справиться.
— Ричиус, — крикнул триец, — помоги мне с этим чудовищем!
Конь вырвался на свободу, и Ричиус чертыхнулся. Осторожно положив голову Динадина на тростники, он зашлепал к Люсилеру, который уже принялся ловить бьющегося в трясине коня. Триец бросился к поводьям и поймал их, сильно потянув удила. Когда Ричиусу удалось наконец до них добраться, животное уже настырно уперло ноги.
— Проклятая тварь не желает двигаться! — возмутился Люсилер. Он согнулся и, морщась, баюкал раненую руку.
— Он испугался, — объяснил Ричиус. — Прекрати на него кричать и дай мне поводья.
Люсилер передал ему поводья, а потом вдруг замер, в ужасе распахнув глаза. Ричиус стремительно обернулся и увидел, что Форис стоит в воде, наблюдая за тем, как они пытаются справиться с конем. Позади него оказался Динадин — на ногах. Он ковылял к военачальнику с занесенным над головой грязным Джессикейном. Тень меча упала на Фориса. Меч начал движение вниз, прежде чем Ричиус успел закричать:
— Нет!
Клинок опустился. На лице Фориса отразилось изумление. Фонтан крови ударил из его плеча, у основания шеи заалела огромная рана. Динадин упал лицом вниз, свалив Фориса в воду. Ричиус и Люсилер бросились к ним, забыв про коня. Они наполовину бежали, наполовину плыли.
— Форис! — крикнул Ричиус.
Он схватил Динадина и стащил его с военачальника. Люсилер приподнял голову Фориса над водой. Изо рта военачальника лилась вода, из раны на шее — кровь. Форис давился и пытался дышать, прижимая руку к ране. Его била крупная дрожь, и Люсилер с трудом удерживал его. Динадин почти не шевелился. Ричиус оттащил его в сторону.
— Форис, — возопил он, — ты меня слышишь? Это я, Кэлак.
Форис открыл глаза и посмотрел на Ричиуса.
— Кэлак?
— Я здесь.
Люсилер положил голову Фориса себе на колени и пытался зажать ему рану рукой, однако кровь пробивалась между пальцами. Каждый удар сердца исторгал новый фонтан. Лицо военачальника стремительно покрывалось мертвенной бледностью.
— Кафиф, Кэлак, — с трудом выговорил он. — Кафиф. Кафиф…
— Что? — спросил Ричиус. — Я не понимаю. Что ты говоришь?
И Фориса не стало. Его глаза просто закрылись, и он безжизненно обмяк у Люсилера на коленях.
Ричиуса трясло как в лихорадке.
— О Боже, Динадин, — простонал он, — что ты наделал!
Позади него раздался истерический смех Динадина.
— Я это сделал! — возгласил он, выплюнув сгусток крови. — Я убил Волка! Теперь нам ничто не угрожает. Мы можем возвращаться домой…
ИТОГИ
Из дневника Ричиуса Вентрана
Рослый арамурец подошел ближе и остановился не менее чем в двадцати шагах от раненого григена. Троск протянул руки к чудовищу.
— Успокойся, идиотина. Мне просто надо, чтобы ты подвинулся.
Если тварь его и услышала, то повиноваться не стала. Григен просто выл от боли и бился на земле, превращая упавшую лошадь в месиво. Троск бросил взгляд вверх. Им оставались считанные секунды.
— Двигайся, будь ты проклят! — крикнул он и тут же попятился от животного, ставшего мишенью для трийских лучников.
Динадин подошел к нему как раз в тот миг, когда вокруг дождем посыпались стрелы. Фургон мгновенно вспыхнул, а его огромные мехи вдруг раздулись. Языки пламени лизнули зад григена и воспламенили масло на его спине. Григен с воем рванул вперед. Троск вскрикнул и споткнулся. Тьма возникла в его поле зрения: григен сделал несколько тяжелых шагов, а потом его передние лапы подкосились, и он рухнул на землю всем своим колоссальным весом. Троск изогнулся, дабы увернуться от падающего чудовища. Он больно ударился о землю лицом и грудью, успев увидеть испуганное лицо Лоттса, а потом у него снова потемнело в глазах, и он почувствовал такую неописуемую боль, что потерял способность дышать.
Григен лежал на ногах полковника, выплевывая сгустки крови, и пытался ползти, вдавливая человека в землю и круша его кости.
— Лоттс! — взвизгнул Троск. Кровь наполнила его живот и выплеснулась изо рта. — Лоттс, помоги мне!
Арамурец не пошевелился. Он просто стоял рядом, скрывая свое лицо за уродливой маской демона, и наблюдал, как полковник тянет к нему руки. Несчастного охватил леденящий душу страх. Он не мог сдвинуться с места!
— Лоттс, идиот, помоги мне! У меня придавлены ноги! Помоги мне, черт подери!
Динадин продолжал стоять неподвижно. Троск выгнул шею и увидел охваченный дымным пламенем фургон. Григен затих. Но теперь пришли в движение мехи кислотоброса: они раздувались, превращаясь в гигантский шар.
— Лоттс, пожалуйста! — По лицу Троска бежали слезы ужаса. Мехи издали странный жуткий вой. — Пожалуйста! — завопил он. — Лоттс, я дам тебе все что хочешь! Все что угодно!
Арамурец шагнул к нему. В сердце полковника затеплилась надежда.
— Ты помнишь девочку? — раздался из-под маски нечеловеческий голос. — Мне нужно только одно, Троск. И это я получаю именно сейчас.
Не сказав больше ни слова, Лоттс повернулся и ушел. Троск снова выгнулся и сквозь пламя увидел раздувшиеся до немыслимых размеров мехи. Из разрыва выбилась струйка желтого пара. Дыра с треском увеличилась, выплюнув облако едких испарений.
Это было последнее, что увидел Троск, прежде чем у него лопнули глаза.
Первым, что увидел Люсилер, было небо. В висках гулко стучало, а небо оказалось невероятно ярким и обжигающим. Лицо горело. Руки тоже горели. Его окликали мужские голоса. Собственное имя донеслось до него откуда-то издалека. А еще он услышал, что зовут Кронина.
Кронин. Где он?
Люсилер с трудом повернулся на бок. Рядом с ним на траве лежал человек с неестественно вывернутыми конечностями. Люсилер прижал руку к щеке и вспомнил удар огнемета, сбросивший его с коня. Лицо болело. Левый рукав синей куртки превратился в лохмотья, белая кожа оказалась опаленной. Боль была невыносимой. Люсилер пополз к лежащему человеку, опираясь на здоровую руку. Раздвинул высокую траву: Кронин лежал в грязи лицом вниз. Волосы военачальника сгорели до скальпа. На спине зиял огромный разрыв, который прошел через одежду и пожрал плоть — из раны торчали белые звенья позвоночника. Кронин не двигался, не дышал.
— Ох, нет, нет! — простонал Люсилер и упал на труп военачальника.
К ним подъехали Хакан и еще один воин. Воцарилось долгое, полное горя молчание, а потом глашатай потрясенно сказал:
— Кронин убит! Он убит…
Вокруг них царил оглушительный топот: воины Таттерака мчались навстречу своим врагам. Люсилер не поднимал головы. Он лежал поверх погибшего военачальника, ощущая тепло, исходящее от окровавленной спины Кронина, не реагируя на то, что кровь пропитывает его одежду. Он рыдал, сам не понимая почему. Неужели Кронин стал ему таким близким другом? Люсилер едва сумел подняться с неподвижного тела. В глазах Хакана стояла неизбывная печаль.
— Мы отомстим за него! — процедил сквозь зубы Люсилер. — Мы дадим бой этим ублюдкам и оттесним их в болота. И мы утопим их там.
— Уйди с меня, пакость! — шипел Ричиус, просовывая кончик кинжала под присоску пиявки.
Он надеялся, что эта тварь — последняя. Ее он каким-то образом прозевал. Форис не счел нужным предупредить его, что болота кишат этими скользкими паразитами, — и последние несколько часов Ричиус нетерпеливо удалял их кинжалом со своего тела. Не считая этой. Она от него улизнула, взобралась по брюкам и впилась в спину. До последней минуты он ее не чувствовал.
Они пересекли самую заросшую часть болот, по пояс погружаясь в жижу, пока не нашли деревья, которые могли бы выдержать их вес. А когда забрались в укрытия, началась тошнотворная работа по удалению паразитов. Это была отвратительная и требовавшая точности операция; Ричиус спешил покончить с ней как можно скорее — и многочисленные порезы у него на ногах свидетельствовали о его поспешности. Но он сумел избавиться почти от всех.
Закусив губу, он выгнулся, удерживаясь на ветке с помощью одной руки, а вторую завел за спину, пытаясь убрать присосавшуюся тварь. Он ощупал склизкое тело, нашел присоску, поддел ее кинжалом и резко дернул, отхватив при этом часть собственной плоти.
— Ах, ты…
Но пиявка отвалилась. Ричиус сжал ее пальцами так сильно, что она лопнула, а потом бросил в воду, под дерево. Форис засмеялся. Устроившись на соседнем дереве, военачальник потешался над ужимками Ричиуса. Тот убрал кинжал в испачканные тиной ножны и кисло улыбнулся Форису.
— Спасибо, что предупредил меня насчет пиявок, — проворчал он, застегивая рубашку.
Джессикейн висел на соседней ветке на расстоянии вытянутой руки. Приближались сумерки. Над болотами стояла странная тишина. До Ричиуса доносились едва слышные разговоры трийцев, прятавшихся на деревьях вокруг него. Дневная жара стала спадать, но гнилостный запах болота остался. Над водой плавали желтоватые испарения; они поднимались из трясины огромными пузырями. Из зарослей неслась гортанная песня лягушек. Издали долетел истошный крик какой-то водоплавающей птицы, утянутой под воду невидимым хищником. Воздух был плотный, затхло-влажный. Сырая одежда липла к телу. Лицо и кожа под волосами зудели от бесчисленных комариных укусов. Ричиусу невыносимо хотелось домой.
Где бы он ни был, этот дом.
К Дьяне. К Шани. Ему хотелось быть с ними, где бы они ни находились. Где угодно, где бы он вновь смог стать человеком, а не затаившимся в ветвях хищником. Он перестал быть шакалом. Он превратился в ягуара, ожидающего, когда добыча пройдет под его укрытием, чтобы прыгнуть на нее и сломать ей шею. Едят ли ягуары людей?
Над болотами разнеслись новые звуки. Какой-то воин шлепал по воде, направляясь в их сторону. Он что-то кричал, показывая себе за спину. Ричиус замер. Можно было не сомневаться, что именно означает этот сигнал. Он взглянул на Фориса.
— Они приближаются?
Военачальник кивнул, а потом отодвинулся ближе к стволу и исчез в листве.
Динадин пришпорил коня, вынуждая животное углубиться в болото. Его доспехи превратились в печку. Впереди, едва видимый за пленкой пота, застилавшего глаза, Гейл вел вереницу всадников в темноту. Он сыпал проклятиями, поторапливая своих людей. Воины Кронина вот-вот настигнут их — уже слышались звуки погони. Они сражались с яростными трийцами, сколько могли. И тогда Гейл скомандовал отступление. Однако барон уводил их к чему-то более страшному.
— Иди, проклятый! — прикрикнул Динадин на коня.
Животное фыркнуло и побрело дальше. Болотная жижа доставала ему уже до колен — и уровень ее стремительно поднимался. Черные пиявки буквально облепили коню ноги и брюхо. Динадин ударил коня пятками по бокам. Ему не хотелось здесь умереть…
Позади раздался хруст веток. Воины были уже совсем близко. Они шли пешком. Это оказалась ловушка — и в нее их завел Гейл! Динадин проклинал себя, а заодно и Гейла с Троском. Он снова вытащил из ножен меч и повернул голову — посмотреть, что делается у него за спиной. Вода двигалась, деревья начали шевелиться. Они приближались.
— Ну ладно, гоги, — зарычал Динадин, — я больше не стану отступать!
Не успел он обнажить свой меч, как в начале колонны всадников раздался отчаянный крик. Он резко обернулся и увидел, как с дерева на спину ехавшему перед ним кавалеристу прыгает огромный человек в красном. Вскоре сверху свалился еще один, и еще… Они сбрасывали талистанцев с коней в вонючую воду. Динадин запаниковал. Он взглянул на крону дерева как раз в тот миг, когда на него набросился один из тех, в красном. Его объяла темнота, и он ощутил удар, от которого перехватило дыхание. Динадин почувствовал, как из его ослабевших пальцев выскальзывают поводья. Он хотел крикнуть, но рот был полон чего-то густого и теплого.
Он оказался под водой.
Захлебываясь, он инстинктивно забился, сбросил навалившегося воина и вынырнул из трясины. Его меч утонул! Человек в красном снова бросился на него.
— Нет! — Он сорвал с головы шлем и замахнулся.
Шлем стукнул дрола по голове, и нападавший отлетел назад. Динадин попытался бежать, но по пояс завяз в цепкой жиже. Она засасывала его, тянула вниз, сковывала движения. Каждый вдох давался с трудом. Динадин впал в панику. Оставшись без оружия, он проталкивался мимо сражающихся. Воины-дролы продолжали спрыгивать с деревьев. Всадники кричали, вслепую замахиваясь на красных призраков. И тут он увидел Гейла: соскользнув с коня и улегшись животом на болото, он полз в сумерках мимо побоища, так что над водой видна была только серебряная маска.
— Гейл, — крикнул Динадин, — я тебя вижу, подонок! Я тебя вижу!
Он бросился к барону, забыв о дролах, прыгающих с деревьев, о преследующих их по пятам воинах Таттерака. Он уже не сомневался, что умрет в этом болоте, но прежде ему предстояло сквитаться еще с одним человеком.
— Трус, — закричал он, — вернись!
Но Гейл успел оторваться от преследователей. Динадин рванулся следом, раскачиваясь из стороны в сторону, смахивая с рук вязкую грязь. Он может его поймать — поймать и убить…
Еще одна фигура в красном упала с небес, ударив Динадина по плечу. Он поскользнулся и упал на колени. В рот хлынула грязная вода. Он силился удержаться, снова встать на ноги, но этот дрол оказался великаном. Он схватил Динадина за шею и бросил в воду. Под слоем ряски все было мутно-зеленым. Динадин устремил взгляд вверх, на ленты солнечного света и поднимающиеся с поверхности пузыри собственного дыхания.
Бой продолжался не больше часа.
Ричиус привалился к стволу дерева и медленно осел на колени. По плечам струилась окровавленная вода. Он снова был покрыт пиявками. То же произошло с трупами, которые плавали вокруг него лицом вниз. На другой стороне болота он заметил Фориса: тот выносил на руках из гнусной жижи на грязный берег кого-то из воинов. Он видел, как измученные воины Таттерака обвисали на крепких руках дролов. Спустившиеся сумерки принесли с собой странную жару и вонь от гниения и разлагающейся плоти. Рядом с Ричиусом водяная змея вгрызалась в рану мертвого талистанца. Громадное насекомое вползало в открытый рот отсеченной головы трийца. По воде шлепали воины, онемевшие от вида бойни и невыразимой усталости. Безрадостные победители взялись за мрачную работу по сбору трупов своих собратьев.
У Ричиуса не было сил двигаться. Кислотные ожоги на спине чудовищно болели. Талистанский меч задел лоб, и по лицу бежала струйка крови. Ненасытные пиявки жадно впивались в его плоть. Он покачнулся и чуть не упал лицом в грязь, а когда выпрямился, его вывернуло прямо в воду. Он опять свалился бы, если б не услышал рядом знакомый голос.
Над болотом пронесся оклик:
— Ричиус!
Ему удалось приподнять голову — к нему направлялся Люсилер. Лицо трийца было покрыто сажей, одежда превратилась в лохмотья. Алые следы лопнувших сосудов пролегли по руке и плечу. Он двигался неуверенно, словно пьяный, но, задыхаясь, продолжал брести через болото.
— Люсилер! — ахнул Ричиус, ковыляя навстречу боевому товарищу.
Они встретились посередине топи, погруженные в нее по колено, и Ричиус упал в объятия Люсилера, чувствуя, что его покидают последние силы.
— Нам все удалось! — сказал триец. — Ричиус, все получилось — они разбиты!
— Разбиты. — Ричиус едва мог говорить, но эти слова влили в него новые силы. — Боже, просто не верится!
— Поверь, дружище, — улыбнулся Люсилер, но тут же помрачнел. — Ты ранен! Нам надо вывезти тебя отсюда.
— Нет, — ответил Ричиус, освобождаясь из объятий друга. — Мне надо увидеться с Кронином. С ним и Форисом одновременно. Где он, Люсилер?
Триец побледнел. Ричиус закрыл глаза.
— О нет! — простонал он. — Погиб?
— Еще на равнине. Огнемет.
Ричиус потянулся к раненой руке Люсилера — но вовремя остановился.
— И тебе тоже досталось?
— Мы оба были на моем коне. Я слишком поздно заметил огнемет. Извини, Ричиус. Но ты должен знать: он сделал это ради тебя. Он так мне сказал.
— Об этом следует сообщить Форису. Пусть он знает, что Кронин погиб, спасая и его тоже.
Люсилер хмуро улыбнулся.
— Это не поздно сделать и потом. А сейчас нам надо выбраться из этой трясины.
— Я еще не могу уходить, Люсилер. Мне нужно найти Гейла. Он мертв? Ты его видел?
Люсилер осмотрел жуткое собрание трупов.
— Не знаю. Я вообще его не видел, когда мы оказались в болотах.
Ричиус сжал кулаки.
— Не говори мне этого, Люсилер! Он должен быть здесь. Должен…
— Если он здесь, мы его найдем, — заверил его триец. — Он не мог от нас ускользнуть. Но пиявки…
— Забудь о пиявках! — огрызнулся Ричиус. — Я хочу найти Гейла!
Он побрел через лабиринт трупов, тыча в тела талистанцев острием меча. Трупы легко переворачивались, устремляя на него мертвые глаза. На некоторых еще оставались шлемы — Ричиус с остервенением их сдирал и отбрасывал за спину.
— Ричиус, успокойся. На нем не было шлема. Только маска.
— Его здесь нет, Люсилер! — прорычал Ричиус. — Будь все проклято, его здесь нет!
Но осмотра требовали другие трупы — десятки тел. Ричиус оставил Люсилера позади и снова вернулся на более глубокое место, где его вырвало. Там просматривалось тело — достаточно крупное, чтобы это мог оказаться Гейл. Оно было наполовину скрыто под переплетением мшистых растений. Ричиус прошлепал к нему, не обращая внимания на протесты Люсилера. Он не мог допустить мысли, что Гейлу удалось уйти. Добравшись до тела в зарослях, он схватил его за обутые в сапоги ноги и потянул на себя.
— Гейл, сукин ты сын, — взревел он, — скажи, что это ты!
Но это был не Блэквуд Гейл. Убитый выглядел гораздо моложе — настоящий юнец. Болотная грязь окрасила его волосы в коричневый цвет, кожа покрылась волдырями от укусов насекомых. Страшный удар развалил доспехи на животе, и на распухшие внутренности попала влажная отрава трясины. Когда Ричиус резко дернул талистанца за ноги, тот застонал и, открыв глаза, устремил на Ричиуса непонимающий взгляд. В его глазах едва теплилась жизнь — и какое-то странное, молчаливое узнавание. Ричиус вмиг отпустил его щиколотки.
— Боже милосердный! — прошептал он и попятился, невольно прижав руку к животу. Его переполнял ужас. — Люсилер! — воскликнул он. — Люсилер, иди скорее сюда! Это Динадин!
Динадин заморгал, и на его лице появилась необычная улыбка. Он продолжал удерживать свой меч. Крупные пальцы судорожно сжались на рукояти, когда он попытался привстать.
— Ричиус?
Это походило на кошмарный сон. Кожа у Динадина была пепельно-серой, из раны на животе лилась кровь. Ричиус бросился к другу, уронив рядом с ним Джессикейн. Вложил пальцы в рану и попытался убрать раздувшиеся внутренности. Подсунув вторую руку Динадину под шею, приподнял его голову и снова встретился с его обезумевшим взглядом.
— Это я, Динадин! — пролепетал Ричиус. — Это я. Я здесь. — Повернувшись, он снова крикнул: — Люсилер, иди скорее сюда!
Триец уже спешил к ним. Динадин улыбался.
— Люсилер тоже здесь? — слабо прошептал он. — Люсилер умер…
— Нет, Динадин, он жив. Мы все живы. Все трое.
— Как раньше…
— Держись, Динадин. Пожалуйста. Ты только продержись немного. Я тебя отсюда вытащу.
— Мы в долине…
— Да, — подтвердил Ричиус, осторожно прижимая его живот.
Старый друг бредил, нес какую-то невнятицу, а он мог только соглашаться с ним и успокаивать. Люсилер, задыхаясь, подошел к ним и уставился на Динадина, удивленно расширив серые глаза.
— Боги! — ахнул Люсилер. — Что случилось?
Динадин улыбался знакомой, чуть кривой улыбкой.
— Ты жив! — прохрипел он. — Люсилер…
— Он бредит, — торопливо объяснил Ричиус. — Нам надо увезти его отсюда. Как можно скорее. Помоги мне.
Триец взглянул на рану Динадина и побледнел.
— Ричиус, нет никакого шанса…
— Проклятие, помоги мне с ним, слышишь! Он умрет в этой дыре, если мы его отсюда не вывезем.
— Ричиус, он уже умер. Господи, да ты только посмотри на него!
— О Боже, Люсилер, — простонал Ричиус, — просто помоги мне. Пожалуйста!
Он попытался приподнять Динадина, но у того бессильно моталась голова, а измученный Ричиус не смог его даже сдвинуть с места.
— Я позову Фориса, — сказал Люсилер. — У него хватит силы.
Триец бросился в глубину болот, а Ричиус остался с Динадином — придерживал его голову и пытался не дать внутренностям вывалиться из раны. Когда Динадин увидел, что Люсилер уходит, лицо его жалко сморщилось.
— Куда… — прошептал он, — Люсилер?
— Он достанет коня, чтобы вывезти тебя отсюда, — спокойно ответил Ричиус. — Не беспокойся, Динадин. Только держись, ладно? Мы вывезем тебя отсюда в безопасное место.
— Я болен?
Этот вопрос был настолько нелеп, что Ричиус растерялся, не зная, что ответить.
— У тебя все будет хорошо!
Он старался, чтобы голос его не дрогнул, но Динадин все равно как будто ничего не понимал. Его глаза смотрели куда-то, словно он заблудился в темной комнате и не может найти выхода. И при каждом ударе сердца внутренности его дрожали, напоминая, о том, как непрочно он держится за жизнь. Необходимо увезти Динадина из болота. Немедленно!
— Форис! — крикнул Ричиус, обернувшись назад. — Форис, помоги!
Военачальник тяжело зашагал по болоту. Динадин напряженно замер.
— Форис? — зло прошипел он.
— Успокойся, — ласково молвил Ричиус. — Мы тебя отсюда вывезем. В безопасное место.
Форис подошел к нему, тяжело дыша. Он посмотрел сначала на Ричиуса, потом — на Динадина, и на его лице отразилось недоумение.
— Кэлак?
— Это не я, — поспешно ответил Ричиус на его безмолвный вопрос и кивком указал на Динадина. — Он. Нам надо его отсюда вывезти. Мне нужна твоя помощь. Он слишком тяжелый. Слишком большой, мне не поднять. Слишком большой.
Казалось, военачальник его понял. Он наклонился ниже и посмотрел на рану. Затем перевел взгляд на Ричиуса и печально покачал головой.
— Я знаю, он плох, — сказал Ричиус. — Но мы должны попытаться. Ты мне поможешь, да? Поможешь?
Форис хмыкнул и потянулся было за Динадином, но Ричиус его остановил, подняв руки.
— Нет. Нам нужна лошадь. Лошадь. Люсилер ищет. Мы подождем. Подождем Люсилера.
Ричиус говорил очень быстро и сомневался, что Форис его понимает. Однако военачальник попятился и стал послушно ждать. Ричиус продолжал зажимать рану, приговаривая что-то успокаивающее. Дыхание Динадина участилось. Он уставился на Фориса, дрожа и недоумевая.
— Форис, — мрачно забормотал он. — Форис…
— Тише, Динадин. Не пытайся разговаривать. Успокойся. Ты очень скоро отсюда выберешься. И мы увезем тебя в безопасное место. Ты будешь в безопасности, понимаешь? Только держись.
Ричиус услышал у себя за спиной какой-то шум и обернулся. Люсилер тащил за поводья облепленного пиявками коня. Конь испуганно ржал, но Люсилер не выпускал поводья, подтаскивая животное все ближе. Это был один из громадных коней Талистана, а они повиновались приказам, только когда их отдавали с хлыстом в руке. Конь встал на дыбы и опасно замахнулся копытами, так что Люсилеру пришлось поднять обе руки, чтобы с ним справиться.
— Ричиус, — крикнул триец, — помоги мне с этим чудовищем!
Конь вырвался на свободу, и Ричиус чертыхнулся. Осторожно положив голову Динадина на тростники, он зашлепал к Люсилеру, который уже принялся ловить бьющегося в трясине коня. Триец бросился к поводьям и поймал их, сильно потянув удила. Когда Ричиусу удалось наконец до них добраться, животное уже настырно уперло ноги.
— Проклятая тварь не желает двигаться! — возмутился Люсилер. Он согнулся и, морщась, баюкал раненую руку.
— Он испугался, — объяснил Ричиус. — Прекрати на него кричать и дай мне поводья.
Люсилер передал ему поводья, а потом вдруг замер, в ужасе распахнув глаза. Ричиус стремительно обернулся и увидел, что Форис стоит в воде, наблюдая за тем, как они пытаются справиться с конем. Позади него оказался Динадин — на ногах. Он ковылял к военачальнику с занесенным над головой грязным Джессикейном. Тень меча упала на Фориса. Меч начал движение вниз, прежде чем Ричиус успел закричать:
— Нет!
Клинок опустился. На лице Фориса отразилось изумление. Фонтан крови ударил из его плеча, у основания шеи заалела огромная рана. Динадин упал лицом вниз, свалив Фориса в воду. Ричиус и Люсилер бросились к ним, забыв про коня. Они наполовину бежали, наполовину плыли.
— Форис! — крикнул Ричиус.
Он схватил Динадина и стащил его с военачальника. Люсилер приподнял голову Фориса над водой. Изо рта военачальника лилась вода, из раны на шее — кровь. Форис давился и пытался дышать, прижимая руку к ране. Его била крупная дрожь, и Люсилер с трудом удерживал его. Динадин почти не шевелился. Ричиус оттащил его в сторону.
— Форис, — возопил он, — ты меня слышишь? Это я, Кэлак.
Форис открыл глаза и посмотрел на Ричиуса.
— Кэлак?
— Я здесь.
Люсилер положил голову Фориса себе на колени и пытался зажать ему рану рукой, однако кровь пробивалась между пальцами. Каждый удар сердца исторгал новый фонтан. Лицо военачальника стремительно покрывалось мертвенной бледностью.
— Кафиф, Кэлак, — с трудом выговорил он. — Кафиф. Кафиф…
— Что? — спросил Ричиус. — Я не понимаю. Что ты говоришь?
И Фориса не стало. Его глаза просто закрылись, и он безжизненно обмяк у Люсилера на коленях.
Ричиуса трясло как в лихорадке.
— О Боже, Динадин, — простонал он, — что ты наделал!
Позади него раздался истерический смех Динадина.
— Я это сделал! — возгласил он, выплюнув сгусток крови. — Я убил Волка! Теперь нам ничто не угрожает. Мы можем возвращаться домой…
ИТОГИ
Из дневника Ричиуса Вентрана
Мы нашли коня Динадина среди других талистанских животных. В седельной сумке оказалось его письмо отцу. У меня не было сил читать его, поэтому мне его прочел Люсилер. Если б я знал, в каком ужасном положении пребывал мой друг, я нашел бы возможность что-то сделать. Но теперь его нет, и я могу только хранить его письмо и надеяться, что когда-нибудь смогу передать его отцу и объяснить мое ужасное предательство. Я знаю, иным путем это письмо по назначению не попадет. Даже Динадин это понимал. Он обличал Гейла в самых невероятных жестокостях и умолял отца помочь ему. Потом убрал письмо в седельную сумку, чтобы его никто не увидел.
Но я его увидел, мой друг. Я тебя не забуду. Немного утешает то, что хотя бы перед смертью ты увидел Люсилера.
Статуэтка, найденная нами, — жалкая вещь, последнее напоминание о девочке, которую Динадин пытался спасти. Как это на него похоже — держаться за какую-то безделушку. И как это было для него ужасно — не иметь возможности прийти ей на помощь. Его письмо полно неизбывного горя. Я поставил статуэтку у себя в спальне, и она будет находиться там, пока не придет время уезжать отсюда. У меня больше ничего не осталось на память о Динадине. Коней мы возьмем себе. Нас теперь совсем мало, а лошадей и того меньше. Они понадобятся нам, если Нар нападет снова.
Я не сказал Наджир, как погиб Форис. Если б она узнала, то ни за что не разрешила бы похоронить Динадина поблизости от него. Даже Дьяна не знает всей правды, и я не собираюсь ей рассказывать. Она так и не вспомнила Динадина, даже после того, как я объяснил ей, что она видела его тогда, в Экл-Нае. Мне это забвение кажется ужасно несправедливым. Теперь он стал тайной для Дьяны и Наджир — просто участком свежевскопанной земли в саду. Вскоре она зарастет лишайником, и только его могила останется неведомой. Здесь, в Люсел-Лоре, о Динадине скоро забудут, но где-то далеко, в Арамуре, его отец будет гадать, почему он не возвращается. Лоттс обратится к Гейлам за ответом, а они только пожмут плечами и с идиотским бессердечием скажут, что Динадин был одним из множества погибших в той стране.
Но я его увидел, мой друг. Я тебя не забуду. Немного утешает то, что хотя бы перед смертью ты увидел Люсилера.
Статуэтка, найденная нами, — жалкая вещь, последнее напоминание о девочке, которую Динадин пытался спасти. Как это на него похоже — держаться за какую-то безделушку. И как это было для него ужасно — не иметь возможности прийти ей на помощь. Его письмо полно неизбывного горя. Я поставил статуэтку у себя в спальне, и она будет находиться там, пока не придет время уезжать отсюда. У меня больше ничего не осталось на память о Динадине. Коней мы возьмем себе. Нас теперь совсем мало, а лошадей и того меньше. Они понадобятся нам, если Нар нападет снова.
Я не сказал Наджир, как погиб Форис. Если б она узнала, то ни за что не разрешила бы похоронить Динадина поблизости от него. Даже Дьяна не знает всей правды, и я не собираюсь ей рассказывать. Она так и не вспомнила Динадина, даже после того, как я объяснил ей, что она видела его тогда, в Экл-Нае. Мне это забвение кажется ужасно несправедливым. Теперь он стал тайной для Дьяны и Наджир — просто участком свежевскопанной земли в саду. Вскоре она зарастет лишайником, и только его могила останется неведомой. Здесь, в Люсел-Лоре, о Динадине скоро забудут, но где-то далеко, в Арамуре, его отец будет гадать, почему он не возвращается. Лоттс обратится к Гейлам за ответом, а они только пожмут плечами и с идиотским бессердечием скажут, что Динадин был одним из множества погибших в той стране.