Марко Джон. Нарский Шакал

   — Прекрати! — решительно сказала Дьяна. — Тебе необходимо отдыхать. Может, ты и чувствуешь себя лучше, но ты еще не поправился. Боль вернется.
   — Но есть еще лекарство, да? Я могу просто смазать рану новой порцией.
   — Да, но это не ускорит заживления. Для этого тебе нужен покой — по крайней мере еще день полежать в постели. Вечером я вернусь, посмотрю, как у тебя дела. Но ты не должен переутомляться. И отложи эту книгу. Постарайся поспать.
   — Поспать… — мечтательно протянул он.
   Уже в течение нескольких дней он не спал больше часа подряд. Это слово подействовало на него словно заклинание: веки начали слипаться.
   И тут в дверях возникла тень Фориса. Дьяна ахнула и разбудила Ричиуса — тот сразу же сел в постели.
   — Форис! — воскликнул он.
   Дьяна почувствовала, как к ее щекам приливает кровь. Она опустила голову и поздоровалась с военачальником.
   — Добро пожаловать домой, лорд Форис.
   Он устало ей кивнул. В руках у него был жиктар, покрытый грязью. На рукояти виднелись красные пятна. Глаза у военачальника потухли и потемнели, испачканная одежда свисала с плеч лохмотьями. Одно предплечье было перевязано грязным бинтом, другое пестрело болячками — точно такие же покрывали спину Ричиуса. Форис прошел в комнату, тяжело ступая. Он был так измучен, что казалось, вот-вот упадет. Однако нашел в себе силы криво улыбнуться Ричиусу.
   — Как он? — спросил военачальник.
   — Он хотел поспать. Ваша жена помогала мне за ним ухаживать.
   Форис подошел к кровати и осмотрел раны.
   — Где моя жена?
   Ричиус выпрямился.
   — Дьяна, что он говорит?
   — Она в лесу около замка, собирает листья для обожженных, — ответила Дьяна Форису. — Ей очень не терпится снова вас увидеть.
   — А мне — ее. — Форис продолжал смотреть на Ричиуса. — Раз он проснулся, скажи этому мальчишке, какой он дурак. Скажи, мне следовало убить его за то, что он пытался меня спасти.
   В голосе военачальника не было ничего, кроме добродушия. У Дьяны в глазах запрыгали смешинки.
   — Военачальник благодарит тебя, Ричиус, — сказала она. Это было не совсем верно, но она знала: их обоих это не смутит. — Он говорит, ты поступил бесстрашно.
   — Я вижу по его глазам, что он сказал совсем не это. Но ты можешь передать ему: не стоит благодарности. Если я правильно помню, он сделал для меня то же самое.
   — Мне не нравится цвет его кожи, — заметил Форис. — И почему он такой худой?
   — Он не мог есть из-за боли. Не беспокойтесь: я прослежу, чтобы сегодня вечером он поел как следует.
   — Да, позаботься о нем. — Форис весело посмотрел на Ричиуса. — Он будет нужен нам, как только поправится. Но не слишком рано, слышишь? Только когда он действительно сможет.
   — Спроси его, что происходит, Дьяна, — нетерпеливо попросил Ричиус. — Как дела? Почему он вернулся?
   Дьяна усмехнулась.
   — У него масса вопросов, милорд.
   — Он услышит ответы позже. Я только что вернулся. Я устал и голоден, и я хочу увидеться с женой. — Форис направился к выходу. — Проследи, чтобы он ел. Ему нужно набираться сил.
   — Да, милорд.
   — Что он сказал, Дьяна?
   — Потом, Ричиус. Сейчас спи.
   — Но я хочу рассказать ему о моем плане!
   — Он только что вернулся, Ричиус. И ему тоже надо отдохнуть.
   Словно почувствовав беспокойство раненого, Форис вернулся к кровати.
   — Все идет неплохо, Кэлак. И ты не единственный, кого я приехал повидать. У меня семья, Кэлак. Кафиф.
   — Кафиф, Ричиус. Помнишь? Он хочет повидаться с семьей.
   Ричиус кивнул.
   — Кэлаку нужен отдых, — сказал Форис. Со странным выражением лица он указал Дьяне взглядом на дверь. — Выйди со мной в коридор. Я хочу поговорить.
   Она замерла.
   «Наджир, ты меня уже предала?»
   Но нет — Форис еще не виделся с женой. Что ему могло понадобиться? Она пошла к двери, бросив Ричиусу ободряющую улыбку.
   — Я приду вечером с едой. Спи.
   Ричиус проводил их взглядом.
   Только в коридоре Дьяна отважилась снова посмотреть на Фориса. Он пристально смотрел на нее. Устало взмахнув рукой, велел ей идти по коридору. Она старалась идти как можно медленнее — хотела оттянуть время разговора, дабы сообразить, что могло понадобиться от нее военачальнику.
   — Как я вижу, ты хорошо заботилась о Кэлаке.
   — Я сделала что могла, милорд.
   — Хорошо. Тарн этого хотел бы. Наш долг — позаботиться, чтобы с ним ничего не случилось. Это и мой долг, и твой. Ты это знаешь, да?
   Дьяна притормозила.
   — Конечно.
   Военачальник подозрительно сощурился.
   — Ты смелая, да? Прекрасно. Тогда скажи мне правду. Я видел вас с Кэлаком вместе. Я видел, как вы друг на друга смотрите. Ты считаешь, что твой муж умер, женщина?
   Кошмар. Дьяна едва справилась с собой, чтобы не выказать потрясения.
   — Умер, милорд? Почему вы меня об этом спрашиваете?
   — Я очень устал, женщина, и мне не до игр. Ты считаешь Тарна погибшим? Говори правду. Я пойму, если ты солжешь.
   — Милорд, в чем вы меня обвиняете?
   — Не пытайся лгать, чтобы спасти Кэлака, — прямо сказал Форис. — Это не угроза, как тебе могло показаться. Я хочу знать, томишься ли ты по нарцу. Я уже обвинял тебя в этом. Я должен знать, так ли это.
   Дьяна отвела взгляд, притворившись оскорбленной.
   — Право, милорд, вам следовало бы осторожнее говорить со мной. Если б Тарн был здесь, разве вы позволили бы себе такие речи?
   Форис бросил на нее испепеляющий взгляд.
   — Я знаю Тарна почти столько же, сколько ты, женщина. Не пытайся испугать меня его именем.
   Дьяна не сдалась.
   — Тогда почему вы задаете мне такие постыдные вопросы? Если вы столько всего про нас знаете, то почему бы не оставить нас в покое?
   Форис ничего не ответил, но в глазах его вспыхнули какие-то необычные искры. Смеется, что ли? Он несколько секунд молча смотрел на нее, потом моргнул и отвернулся. Она осталась в коридоре, а он отправился к тому выходу из замка, что был обращен в сторону леса, — видимо, там он собирался найти свою жену.
   Дьяну охватила тошнотворная тревога. Она проклинала себя за неосторожность. Бессильно привалилась к холодной стене, подняла взгляд к растрескавшемуся потолку. Что теперь предпримет Форис?

42

   Тарн проснулся от собственного мерзкого хрипа. Он обнаружил себя в комнате — или в чем-то, походившем на комнату: в доме из примитивного полотна. Голова кружилась. Когда он открыл глаза, по лицу его ножом полоснула боль. Секунду у него двоилось в глазах, но потом они привыкли к полумраку.
   И вдруг Тарн понял: не глаза, а глаз! Он поднес дрожащую руку к лицу и ощупал повязку, которая покрывала всю левую сторону, лишив его половины зрения. Стоило ему прикоснуться к своей плоти, как он почувствовал новый взрыв боли.
   Он находился один в полутемном помещении. Мягкий матрас из плетеной травы баюкал его саднящее тело. Сверху он был укрыт мягким одеялом, а на земле рядом с его ложем стояла миска с водой и лежал кусок ткани — окровавленные…
   — Что?…
   Он пытался заговорить, но из горла вырвался только невнятный крик. Он повторил попытку — стало еще больнее. Он превратился в сплошную боль. Надо бы разобраться во всех своих ощущениях. Горела не только голова — сильная боль ощущалась в руке и груди. И это были не те боли, что обычно его преследовали. Совершенно новые муки впивались в его плоть, словно тысячи жал. Где он находится? Где остальные? Он был в карете — а потом вдруг оказался здесь…
   К нему вернулось воспоминание о льве. Лев бросился на него?
   — Ох, Лоррис, — с трудом выдавил он, — помоги мне…
   Он опять вознамерился пошевелиться, но смог только бессильно перекатиться на бок. Парализованная рука тоже оказалась перебинтованной. При движении с него сползло одеяло: он увидел, что лежит в постели голый. Не считая свежих бинтов на груди и руке, он был открыт миру — и зрелище это ужасало. Его взгляд метнулся по помещению. Кто-то выстирал его одежду и аккуратно разложил на стуле. Рядом со стулом стояли его ботинки — специально сшитые по его изуродованным ногам. Их тоже привели в порядок: соскребли с них всю грязь, так что коричневая кожа засияла. Тарн попытался добраться до своих вещей, волоча тело по каменному полу. Он продвинулся всего на шаг, и силы оставили его.
   — Проклятие! — прошептал он.
   Он тяжело дышал. От этого небольшого усилия у него отчаянно заболела голова. Тело обмякло, он почувствовал, как к нему приближается мрак забытья.
   — Помогите! — вскрикнул он. — Рейг, Награ, помогите!
   Награ стремительно вбежал в комнату и, увидев распростертого на полу Тарна, испуганно ахнул.
   — Господин! — воскликнул он, бросаясь на помощь Тарну. — Перестаньте! Что вы делаете?
   Искусник пробормотал:
   — Награ… где…
   — Вам нельзя говорить! — Молодой священнослужитель легонько приподнял Тарна под плечи и бережно уложил обратно на матрас, стараясь удобнее устроить его истерзанные конечности. Тарн закрыл глаза от усталости и боли, которую причиняли ему эти манипуляции. Наконец Награ положил руку ему на лоб, ощутив покрытую струпьями кожу. От прикосновения Тарн судорожно вздохнул.
   — Жар еще есть, — отметил Награ, обращаясь не столько к Тарну, сколько к себе. Опустившись на колени, он пристально посмотрел в единственный глаз искусника. — Господин, вы меня слышите?
   — Да, — в изнеможении прошептал Тарн. — Где мы?
   — Ш-ш! — Награ нежно провел рукой по его щеке, словно мать, успокаивающая больного ребенка. — Господин, не надо. Вы очень больны. Но теперь вы поправитесь.
   — Что со мной? — вырвался жалкий хрип. У Тарна было столько вопросов, что они буквально сыпались из него. — Что случилось?
   — Потом, — ответил Награ.
   — Сейчас! — потребовал Тарн. — Награ, скажи, где мы?
   Молодой человек недовольно поморщился.
   — Господин, вам надо лежать тихо. Мы можем поговорить позже.
   Это была настоящая пытка — не только боль, но и это обращение с ним как с неразумным ребенком. Тарн стиснул зубы, ухватился за край одеяния Нагры и прошипел:
   — Говори!
   — Ладно, — сдался молодой человек, осторожно отцепляя пальцы калеки от своей одежды. — Мы в Чандаккаре.
   — Все? Остальные целы?
   — Мы все целы, господин. Благодаря. Карлазу. Это его деревня.
   — Лев! — воскликнул Тарн. — Что случилось?
   Награ помрачнел.
   — Простите, господин. Это я виноват. Я потревожил зверя. Вы ударили его, и он бросился на вас. Вы это помните?
   Тарн углубился в воспоминания — и всплыла довольно туманная картина. Он помнил, как молился и как увидел льва. После этого — провал. Он покачал головой.
   — Нет, — признался он, — толком не помню. Я в плохом состоянии, Награ?
   — Были в плохом. Но теперь вы поправитесь.
   — Карлаз. Он здесь?
   — Мы находимся в его деревне, — повторил Награ медленно и отчетливо, так что на этот раз Тарн как следует расслышал. — Кажется, это был его лев. Он вышел с ним на равнину. Когда лев набросился на вас, он остановил его, заставил отойти.
   — Несколько поздно, — проворчал Тарн. — Что со мной случилось? Мое лицо?
   — Он набросился на вас, господин, когда вы его ударили. У вас была сильно разодрана грудь, вытекло много крови. Но рана на лице не очень страшная.
   — Конечно, — с горечью молвил Тарн. — Страшнее уже некуда, так? Но где Карлаз сейчас? Где остальные? Найди их, Награ. Приведи сюда. Нам надо поговорить.
   — Вам нужен покой, господин. Произошло много такого, о чем вы не знаете. Я все вам объясню, но не сейчас. Когда вы немного окрепнете…
   — У нас нет времени! — возразил Тарн. — Карлаз здесь. Нам надо спешить. Дорога Сакцен…
   — Я уже сказал ему про дорогу, господин. Он знает, почему мы здесь. Он ждет, когда вы придете в себя, чтобы можно было поговорить с вами.
   — Он нам поможет?
   — Господин, он отказывается со мной разговаривать. Только с вами.
   — Тогда приведи его сюда! — приказал Тарн. Он снова попытался привстать. — Проклятие, парень, хватит пускать время на ветер. И вообще — сколько я здесь лежу?
   Награ поморщился.
   — Три дня.
   Единственный глаз Тарна изумленно моргнул.
   — Я спал три дня подряд?
   — В основном спали. Вы хотите есть?
   Тарн вдруг осознал, что просто умирает от голода.
   — Да. И пить.
   — Я принесу вам поесть. — Награ собрался уйти.
   — Приведи ко мне Карлаза!
   — Я скажу остальным, что вы очнулись, господин. Если Карлаз сможет прийти, он придет.
   Награ вышел из комнаты через низенькую дверь, за которой Тарн успел увидеть день. Однако с едой и питьем вернулся не он. Несколько минут спустя в комнату вошла какая-то женщина с двумя мисками, от которых шел пар. Она оказалась старше Тарна, невысокая и крепенькая, с быстрым уклончивым взглядом, не желающим встречаться с глазами искусника. Одежда на ней была простая и без украшений — в основном сшитая из телячьих шкур и плотно облегающая тело. Тарн решил, что она соответствует этому простому жилищу. Женщина подошла к нему и поставила на пол миски: одна была полна теплого отвара, вторая — густой зернистой каши. Она указала ему на еду, и он улыбнулся.
   — Спасибо, но мне нужна помощь.
   Она уже поняла это и поднесла к его губам ложку отвара. Он жадно проглотил его, наслаждаясь тем, как горячая влага скользит по горлу. Она кормила его молча. Когда миска опустела, — он в знак благодарности поднял руку.
   — Ты очень добра, — сказал он. — Кто ты? Как тебя зовут?
   Женщина не ответила. Тарн нахмурился.
   — Ты говоришь на моем языке? — спросил он. — Я — Тарн.
   Она кивнула, но продолжала отводить взгляд. Тарн видел, что она его поняла. Она взяла миску с кашей и поднесла ему немного на ложке. Еда тоже принесла наслаждение. Однако, съев половину, он отказался от очередной ложки.
   — Поговори со мной, — попросил он. — Кто ты?
   — Я — никто, — ответила она. — Еще?
   Тарн покачал головой.
   — Нет, больше не надо. Ты из народа Карлаза?
   Женщина снова не ответила. Она поднялась с пола и ушла, предоставив ему гадать, почему она молчала. Тарн упал на матрас. Желудок у него был полон, но чувства оскорблены. Она явно могла говорить на его языке. Ощущалась небольшая разница в диалектах — только и всего. Он с досадой вздохнул. Где Награ?
   Примерно через полчаса в дверях возникла новая фигура. Тарна одолевала дремота, однако наружность визитера тотчас прогнала сон. Это был великан — широкогрудый и мощный, с копной волос, в которой трийская белизна сочеталась с блеклым золотом. Его плечи и грудь были украшены перевязями из тканого шелка, красного и зеленого, испещренного львиными клыками. На толстых пальцах блестела целая коллекция серебряных колец, из ушей свисали длинные серьги с драгоценными камнями. Тарн сразу же понял, что это Карлаз, военачальник Чандаккара. Искусник сел, пытаясь выглядеть солидно, невзирая на наготу. Повелитель львов вошел в комнату и, нависая над Тарном, пронзил его острым как лезвие взглядом.
   — Ты — Тарн, — прогудел он. — Я — Карлаз.
   Тарн учтиво кивнул.
   — Да, Карлаз, я Тарн. Я… э-э… благодарю тебя за то, что ты пришел. И за то, что спас меня. Мой спутник, Награ, сказал мне, что ты для меня сделал. — Он чуть устыдился своего нагого тела и натянул на себя слишком маленькое одеяло. — Я благодарен.
   Казалось, Карлаз не умеет улыбаться.
   — Награ говорит, ты здоров. Достаточно здоров, чтобы разговаривать.
   — Я в порядке. Я могу говорить. И нам необходимо поговорить, Карлаз. Мне надо побеседовать с тобой, попросить тебя о помощи…
   Карлаз прервал его:
   — Я знаю, о чем ты станешь просить. Твои люди все мне объяснили.
   — Значит, ты мне поможешь? — с чувством спросил Тарн. — Великий Карлаз, мне нужны ты и твои люди. Вы нужны всему Люсел-Лору. Если…
   Карлаз повернулся и пошел к двери. Она оставалась открытой, и на его лицо упал солнечный свет. Долгие секунды он смотрел на улицу, потом на Тарна — и снова на улицу. Переполненный любопытством, Тарн вытянул шею, надеясь разглядеть что-то позади великана, но Карлаз заслонил собою вход.
   — Что ты знаешь? — спросил повелитель львов.
   — Что? Извини, я не понимаю. Я мало что помню, если ты это имеешь в виду.
   Лицо гиганта было непроницаемым. Он стоял, глядя на нечто таинственное за стенами дома, и его молчание тревожило Тарна все сильнее.
   — Где мои искусники? — осведомился он. — Я ожидал увидеть их здесь.
   — Они здоровы, — ответил Карлаз. — Не беспокойся о них.
   Но Тарн волновался. Поведение военачальника внушало ему беспокойство. От него веяло отчуждением, словно его мысли были заняты тысячью других дел. Тарн откашлялся, чтобы привлечь внимание Карлаза.
   — Я хотел бы их увидеть, — вежливо промолвил он.
   — Нет. Их не может быть здесь потому, что я не хотел, чтобы они были здесь. Мы будем говорить одни.
   — Хорошо, — согласился Тарн. — Но, пожалуйста, подойди ближе. — Он поднес руку к лицу. — Мои глаза…
   Карлаз пристально посмотрел на него, но подошел. Тарну казалось, будто он тонет в тени, отбрасываемой великаном.
   — Ты — Тарн, — снова объявил он. — Даже здесь, в Чандаккаре, мы слышали о Творце Бури. Но кое-что мне непонятно. Почему человек с даром Небес приходит ко мне за помощью?
   — Великий Карлаз, я не тот, за кого ты меня принимаешь. Я простой человек.
   Карлаз скептически хмыкнул:
   — Не простой человек. Искусник. Ты призываешь облака. Я знаю эти вещи, дрол. Я знаю, на что ты способен. Так почему ты этого не сделаешь?
   — Это — не путь Небес, Карлаз. Не мой путь. Теперь — нет. У меня есть дар Небес, это правда. Но я не могу использовать его для того, чтобы убивать. Даже нарцев. Я сделал это один раз. — Тарн снял с себя одеяло и явил свое изуродованное тело. — Ты видишь результат.
   Во взгляде великана промелькнуло отвращение.
   — Ты в это веришь?
   — Я в этом уверен! — заявил Тарн. — Боги дали мне это бремя. Я уничтожил бы нарцев, если б мог. Но я не могу. Один — не могу. Мне нужны ты и твой народ. — Тарн потянулся к военачальнику, искренне предлагая ему руку. — Пожалуйста, Карлаз! Я проделал дальний путь. Не отправляй меня обратно без твоей помощи.
   Карлаз не принял протянутой руки.
   — Еще неделю назад тебя бы здесь не приняли, Творец Бури. Мы не дролы и не хотим к вам присоединяться. Хотел бы я знать, что тебе о нас известно, если ты осмелился обратиться к нам с такой просьбой.
   — Карлаз, — сурово произнес Тарн, — я не прошу об одолжении. Не только моей жизни угрожает опасность, но и твоей тоже. Нар угрожает всем трийцам, даже тем, что живут здесь, в Чандаккаре. Если мы не захватим дорогу Сакцен, если мы не остановим нарских солдат, то все погибнем. И если ты этому не веришь, значит, ты глуп.
   В глазах Карлаза вспыхнула ярость.
   — Ты можешь ходить? — грубо спросил он.
   — Нет, — ответил Тарн.
   Карлаз подошел к стулу, на котором была разложена одежда праведника. Взяв плащ, протянул его Тарну.
   — Одевайся! — приказал он.
   Тарн поморщился.
   — Не могу. Мне нужна помощь.
   — Дай мне руку.
   Наклонившись, Карлаз протянул Тарну свои громадные пальцы — и тот опасливо вытянул руку. Карлаз взялся за нее и одним рывком поднял Тарна на ноги. От резкого движения искусник жутко взвыл, но Карлаз не обратил на это внимания. Голый Тарн стоял подобно кукле только благодаря поддержке великана. Карлаз набросил ему на плечи плащ, словно большую шаль.
   — Что ты делаешь? — Тарн задыхался: — Карлаз, постой…
   Но тот его не слушал. Презрев мольбу искусника, он взял его на руки и направился к двери. Когда они вышли за порог, Карлаз поставил Тарна на землю, удерживая его за плечи.
   — Смотри! — потребовал военачальник. — Смотри и не читай мне нотаций!
   В солнечном свете перед Тарном предстала деревня. Он поднял руку, заслоняясь от солнца, — и лишь тогда разглядел ужасающие разрушения. Большинство жилищ было сожжено, повсюду валялся мусор — сломанные палки, оружие и обломки домов, выгоревших, с провалившимися крышами. Среди развалин обретались люди, похожие на Карлаза, — трийцы с бронзовой кожей, бело-золотыми волосами, печальными и серьезными лицами. У своих ног Тарн заметил переломленное огнекопье.
   — Лоррис, — ахнул он, — что случилось?
   — Видишь, дрол, — яростно молвил Карлаз, — я тоже знаю Нар.
   Тарн был потрясен. Он мгновенно забыл о своих болях и недугах.
   — Карлаз, что здесь произошло? Расскажи мне.
   — Они приплыли, — ответил повелитель львов, — на своих черных кораблях, с огненным оружием. Они застигли нас здесь врасплох. Они… — У него прервался голос. — Они избивали нас. Мы ничего не знали. Они появились слишком неожиданно. — Он закрыл глаза и застонал. — И я не мог их остановить. У меня не было времени вызвать львов.
   — Когда это произошло? — требовательно вопросил Тарн. — Где они сейчас?
   — Они появились пять дней назад. С моря, ночью. Когда мы спали!
   — И что было дальше? Расскажи мне все!
   — Что рассказывать, дрол? У тебя остался один глаз. Смотри! — Свободной рукой Карлаз обвел поселение. — Все это сделали они. Мы пытались сражаться, но они подавляли числом, а мы были не готовы. Они исторгали ярость, словно Неудержимый шторм, который крушит все на своем пути. Они что-то искали. Я не знаю что.
   — Но вы смогли их прогнать, — сказал Тарн. — Как?
   — Мы бежали в долину львов, где я нашел тебя. Я позвал львов, но, когда мы вернулись, нарцев уже не было.
   — Не было? Ты хочешь сказать — они ушли? Тогда они вернутся, Карлаз. Тебе надо…
   — Они не вернутся, — возразил он. — Их корабли ушли из наших вод.
   Тарн покачал головой. Она снова отчаянно болела.
   — Карлаз, я ничего не могу понять. Почему нарцы ушли? Что с ними случилось?
   — В дом! — приказал великан. — Я тебе скажу.
   Военачальник увел Тарна обратно в дом — один из немногих, не тронутых огнем, — и бесцеремонно усадил на матрас. Тарн сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь прийти в себя. Его тошнило, он был на грани обморока — но он сумел отогнать забытье.
   — Ну, что же случилось с нарцами? Куда делись их корабли?
   Карлаз улыбнулся.
   — Когда мы вернулись со львами, в деревне был один мужчина. Странный. Худой. Не такой, как ты и я. Не похож ни на кого из тех, что я видел. Кажется, он говорил на языке Нара. С ним были другие. Люди моря. Мы не могли разговаривать друг с другом, но я понял, что он хотел мне сказать.
   Тарн слушал его рассказ и изумлялся.
   — Мужчина? Кто?
   — Пракна, — ответил Карлаз. — Он назвался Пракной. Он повел меня к воде, где стояли его корабли. Показал, где они напали на черные корабли. Но его корабли были совсем другие. — Улыбка военачальника вдруг стала безмятежной. — Они походили на золотых драконов. Водяные демоны, но прекрасные. И большие. Это были корабли Пракны.
   — Пракна, — повторил Тарн. И тут к нему пришло воспоминание. Он действительно слышал это имя — от посла Лисса. Пракна командовал флотом Ста Островов Лисса. — Боги, это были лиссцы! Лиссцы, Карлаз! Они это тебе сказали?
   — Я не понимал их языка. Но они появились с моря. Они напали на нарские корабли и отогнали их. Пракна поплыл за ними.
   — Откуда ты знаешь?
   — Потому что Пракна сделал вот так. — Карлаз ладонью изобразил плывущий по морю корабль. Когда его пальцы устремились вниз, Тарн понял. — Он пустит их на дно, как обещал, — добавил военачальник. — С ним было много кораблей. Нарцы струсили и обратились в бегство.
   Тарн пришел в восторг. В самых смелых мечтах он все-таки не мог надеяться на то, что лиссцы так быстро придут к ним на помощь. Ему хотелось найти этого Пракну, расцеловать его, благодарно преклонить перед ним колени. Теперь у них был союзник, который, возможно, остановит вторжение.
   — Карлаз, слушай меня внимательно. Раз лиссцы охраняют наши берега, нарцы больше не сумеют подвозить подкрепление по морю. Им придется идти по дороге Сакцен. Это значит, все их войска будут направлены именно туда. Они уже захватили горный перевал и Экл-Най. Нам не отбить его без твоей помощи. — Единственный глаз Тарна был полон мольбы. — Карлаз, нам нужны твои львы!
   Лицо повелителя львов оставалось непроницаемым.
   — Неделю назад я отправил бы тебя ни с чем, Творец Бури. Мы здесь живем хорошо, и твоя революция нас не касается. Но все изменилось. Теперь мое сердце жаждет мщения.
   — Значит, ты мне поможешь?
   — Мы призовем львов и воинов из других деревень. Но мы заключим с тобой сделку, дрол. Когда дело будет сделано, ты уедешь из Чандаккара. Здесь не должно быть дролов — никогда.
   Тарн мрачно кивнул.
   — Договорились.
   — Теперь отдыхай. Ты сможешь уехать отсюда только через много дней. И пройдет еще много дней, прежде чем соберутся другие воины. Отдыхай, а я буду готовиться.
   — Тогда зови своих львов, военачальник, — сказал напоследок Тарн. — Ты получишь свое отмщение.

43

   Частый дождь шел всю ночь не переставая. Форис Волк пригибался к раскисшей земле, пряча свою белую кожу и горящие глаза за занавесом ветвей. Позади него ждали думака Джарра и трое воинов, окутанные ночной тьмой. Форис двигался бесшумно, раздвигая ветки с большой осторожностью. На дороге перед ним стоял боевой фургон, одно колесо у него сломалось и криво висело на оси, остальные увязли в глубокой грязи. Пять легионеров нетерпеливо расхаживали вокруг, пытаясь успокоить испуганного григена, который по-прежнему был впряжен в фургон. Солдаты высматривали в лесу своих невидимых врагов. Один держал наготове огнемет. Форис видел под шлемами встревоженные глаза. Солдатам было страшно. Военачальник улыбнулся. Подняв палец, он поманил к себе Джарру. Старик проскользнул по грязи и опустился на колени рядом со своим господином.