Марко Джон. Нарский Шакал

41

   — Вот, Дьяна, — сказала Наджир. — Тебе нужны такие листья.
   Дьяна посмотрела через плечо женщины. Листья были небольшие, но толстенькие, покрытые мягким пушком. Наджир сорвала один листик с куста и разломила пополам. Из разъединенных половинок потянулись липкие нити сока.
   — Видишь? Как я тебе говорила. Это ему поможет.
   Дьяна ткнула пальцем в нити — они порвались словно паутинки. На ощупь они оказались прохладными. У Дьяны немного отлегло от сердца: наконец она сможет помочь Ричиусу. Четыре дня он лежал, парализованный болью, и вот теперь появилась надежда на какое-то облегчение.
   — Сколько нам понадобится? — спросила Дьяна, обрывая листья с куста.
   — Не спеши, — предупредила ее Наджир. — Не мни листья, иначе сок вытечет. И не обрывай куст целиком. Лекарство сохраняется недолго, оно понадобится нам и для других.
   «Конечно, — подумала Дьяна, — и для других».
   Их уже насчитывались десятки, у многих ожоги были такими же тяжелыми, как у Ричиуса. Однако Наджир говорила, что это растение не единственное. Вот и прекрасно. Тогда эти целебные листья будут отданы Ричиусу. Под наблюдением Наджир она обрывала их и складывала в корзинку. К счастью, им не пришлось уходить далеко от замка. Значит, свежие листья сразу же пойдут в дело. Наджир присоединилась к ней. Ее руки двигались размеренно, листья аккуратно ложились в корзинку. Дьяна улыбнулась.
   — Спасибо тебе большое, Наджир. Ты не пожалеешь.
   Женщина смущенно кивнула.
   — Я делаю только то, чего хочет мой муж, — ответила она. — Он велел, чтобы я помогла тебе ухаживать за Кэлаком. Я так и делаю.
   Дьяна с трудом сдержалась от грубого ответа. Меньше чем за неделю жена Фориса из незнакомки превратилась в подругу. Они жили в одной комнате — обычно женщины в таких обстоятельствах начинают делиться друг с другом своими секретами. И хотя Дьяна ничего не рассказывала ей о прошлом, она сознавала, что Наджир все равно догадывается, о чем она думает. Эта женщина обладала почти сверхъестественной проницательностью. Дьяна пока не могла понять, нравится ли ей Наджир, но в эту минуту, собирая спасительные листья, точно знала одно: она глубоко признательна Наджир за то, что она проявила участие, пусть даже и неохотно.
   — Когда Форис вернется, я поблагодарю его за твою помощь, Наджир. Ему следует об этом знать.
   Комплимент явно пришелся Наджир по сердцу. Как и все дролки, она была беззаветно преданна мужу, которого считала центром вселенной. Глубоко религиозная, Наджир вставала каждый день на рассвете и в течение часа молилась с другими женщинами замка, готовилась к услужению своему мужчине. Эту суровую жизнь Наджир принимала с радостью, потому что любила Фориса, а его любовь составляла смысл ее жизни. Она уже произвела на свет трех дочерей и сына — и мечтала подарить мужу еще детей. Она была хорошей матерью и всегда охотно помогала Дьяне ухаживать за Шани, но обе понимали, что совершенно не похожи друг на друга. Наджир была примерной дролкой, а Дьяна, с точки зрения дролов, — шлюхой.
   — Мой муж скоро будет дома, — сказала Наджир. — Он может пожелать увидеть Кэлака. Тогда ты и расскажешь ему о моей помощи, если захочешь.
   — Если он вернется сегодня, я с радостью ему это скажу, — пообещала Дьяна.
   Форис отсутствовал уже три дня — с тех пор как привез в замок раненого Ричиуса. Осада долины продолжалась, и Наджир постоянно тревожилась о муже.
   — Сегодня он приедет, — уверенно заявила она. — Я это чувствую, Дьяна. Он хочет снова быть рядом со мной.
   — Я в этом не сомневаюсь. Уверена, он вернется, как только сможет. Если не сегодня, то завтра.
   Наджир состроила кислую мину.
   — Он должен приехать сегодня. Мне невыносимо его отсутствие. Да сжалится надо мной Прис, мне так его не хватает! И я беспокоюсь.
   Дьяна прервала сбор листьев и сочувственно посмотрела на женщину.
   — Не тревожься. Он вернется.
   — Ох, Дьяна, наверное, я кажусь тебе такой дурочкой! Его нет меньше недели, а я плачу, словно девчонка. А ты не виделась с мужем гораздо дольше. Как ты это выносишь?
   Этой ловушки Дьяна ждала давно.
   — Я не беспокоюсь, как ты, Наджир, — пожала она плечами. — Тарн очень мудрый. Я знаю, он за мной вернется.
   — Но вы расстались так давно, а он один в Чандаккаре. Упаси Прис, чтобы я была права, Дьяна, но, возможно, он уже погиб. Разве тебя это не пугает?
   Дьяна тщательно обдумывала ответ. Она не сомневалась, что Наджир рассчитывает услышать от нее какие-нибудь опрометчивые признания.
   — Конечно, я за него боюсь. Но он сильнее, чем ты думаешь. Он может о себе позаботиться.
   — Ты такая сильная! — заметила Наджир. — Нетрудно понять, почему он выбрал тебя. Мужчине нужна сильная жена.
   — Не он меня выбирал, — резко ответила Дьяна. — Родители помолвили нас, когда мы оба были слишком юные, чтобы понимать что к чему.
   — И все равно ему повезло с тобой. — Наджир села на пятки, пристально вглядываясь в Дьяну. — Ты очень красивая. Думаю, ты могла бы выбрать любого мужчину, какого пожелала бы.
   — Возможно.
   — И тебе тоже с ним повезло, — добавила Наджир. — Ты об этом не думала?
   — Он очень добр ко мне, если ты это имеешь в виду. Мои родители могли сделать и менее удачный выбор.
   — Дьяна, — вдруг вскричала Наджир, — как ты можешь так плохо отзываться о муже? Он — повелитель всех дролов. Освободитель, любимец богов. А ты говоришь о нем так, словно он простой фермер!
   — Он — человек справедливый. Он добр ко мне. Большего я от мужа ожидать не могу. А насчет того, что он дрол, то он знает, что я к его вере не отношусь, и уважает это. И я благодарна ему. Разве я говорю что-то ужасное, Наджир?
   — Конечно, нет. Но разве ты не знаешь, что он тебя любит, Дьяна? Он говорил о тебе все эти годы, всякий раз, когда приезжал к нам в долину. Многие женщины так и не видят любви своего мужа. Неужели ты не понимаешь, как тебе повезло?
   Этот разговор стал утомительным. Дьяна неспешно выпрямилась, потерла поясницу и ответила:
   — Я знаю, мне посчастливилось больше, чем многим женщинам, несмотря на то что я не смогла выбрать себе мужа. Но я не стала бы женой Тарна, если б могла этого избежать. И тебе это известно.
   Старшая подруга улыбнулась.
   — Мы женщины, Дьяна. Не нам принимать решения. Когда я была совсем юная, я считала своего мужа просто ужасным человеком. Я слышала, что он покорил долину, слышала о его жестокости. И когда мы узнали, что он ищет жену, все наши девушки испугались. Нам сказали, что он проедет через нашу деревню в поисках жены, и родители заставили нас нарядиться и стоять на улице, чтоб он мог нас рассмотреть. Мы все молились, чтобы он нас не выбрал. И знаешь, что случилось?
   — А догадаться я не смогу?
   Наджир рассмеялась.
   — Я была моложе тебя, когда мы поженились. И мне было так страшно! Но когда я стала старше, то поняла: он знает, что мне больше всего нужно, и выбрал меня не случайно. Так же как Тарн выбрал тебя, веришь ты в это или нет.
   — Наджир, — мягко молвила Дьяна, — я не такая, как ты. Я рада, что ты счастлива с Форисом, но считаю, женщины должны иметь возможность сами делать такой важный выбор. Почему я должна была следовать решению отца, если он принял его, когда я была еще маленькой девочкой?
   — Ш-ш, Дьяна, не произноси такие слова! По-моему, ты слишком много времени провела с этим нарцем. Он отравил твой разум.
   — Нет, — возразила Дьяна, — я всегда была другой. Не вини Ричиуса в том, что тебя во мне не устраивает.
   Похоже, Наджир немного обиделась, но она положила Дьяне руку на плечо и сказала:
   — Неужели я такая суровая? Если так, прости меня, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. И ты мне нравишься, Дьяна. По правде говоря, мне очень приятно, что мы живем с тобой в одной комнате. Я снова чувствую себя молоденькой девушкой, которая болтает с сестрой.
   Дьяна поставила корзинку на землю и вздохнула
   — Тогда к чему столько вопросов, Наджир? Почему ты разговариваешь со мной так, словно я какая-то дурочка?
   — Потому что я за тебя тревожусь и боюсь, что ты можешь сделать неправильный выбор, Дьяна. Выбор бывает опасным для женщины.
   — О чем ты?
   Наджир подалась к ней.
   — Ребенок не Тарна, — прошептала она.
   Дьяна вздрогнула.
   — Тебе это сказал Форис?
   — Моему мужу не обязательно говорить мне такие очевидные вещи. У Шани глаза отца. Глаза Кэлака.
   Подобного обвинения Дьяна не ожидала. Прежде Наджир не осмеливалась так говорить. Дьяна рассеянно подняла корзинку.
   — Этого достаточно? — натянуто спросила она.
   Наджир кивнула:
   — Должно хватить.
   — И как им пользоваться? Просто потереть ему спину соком?
   — Да, только осторожно. Но, Дьяна, пожалуйста, выслушай меня!
   Протянув руку, женщина поймала ее за запястье.
   — Нет, Наджир. — Дьяна рывком освободилась от ее пальцев. — Пожалуйста! Я все это уже слышала — от Тарна, от моей прислуги в Фалиндаре, от всех! Я больше не хочу об этом говорить.
   Она направилась обратно к замку.
   — Дьяна, постой!
   Наджир выхватила у нее корзинку, и оттуда выпала горсть листьев. Дьяна упала на колени и стала торопливо подбирать их. Наджир стояла над ней, дожидаясь, когда она выпрямится.
   — Отдай мне корзинку! — потребовала Дьяна. — Мне надо скорее вернуться к нему.
   — Время есть. Сначала я хочу с тобой поговорить.
   — Потом.
   Дьяна потянулась за корзинкой, но Наджир ее отстранила.
   — Еще до твоего приезда ходили слухи, что жена Тарна родила ребенка не от него. Мы все считали, что тебя изнасиловали, но это не так, правда? Это был Кэлак.
   Дьяна зажала уши руками.
   — Прекрати!
   — Я это вижу, когда ты на него смотришь. Даже Форис знает. Ты в него влюблена.
   — Мне надо идти. Пожалуйста…
   Но Наджир по-прежнему не отдавала ей корзинку.
   — Он же нарец, Дьяна! Убийца. Кэлак убил моего сына!
   — Это ложь! Ричиус ни за что не стал бы убивать твоего сына. По крайней мере сознательно.
   Лицо Наджир жалко сморщилось. Она медленно вернула корзинку Дьяне.
   — Значит, это правда. Ты его защищаешь. Ты действительно любишь Кэлака.
   Дьяна не знала, как на это реагировать. Она взяла корзинку и бросила туда подобранные с земли листья. Наджир больше не пыталась отнять у нее драгоценное снадобье.
   — Ты была с ним близка? — спросила она.
   — Нет.
   — Хорошо. Пусть и дальше так будет. Если Форис узнает…
   — Форис знает все, что ему следует знать, — холодно ответила Дьяна. — И ничего не будет. Ты должна мне верить, Наджир.
   — Я верю. Но твоя любовь обречена. Кэлак — нарец, а ты уже замужем за искусником-дролом. Тебя могут убить за чувство, которое ты к нему питаешь.
   Дьяна горько засмеялась:
   — Убить за то, что я чувствую? И такую жизнь ты выбираешь для своих дочерей? Наджир, я не создана для того, чтобы прислуживать мужчине. Даже такому великому человеку, как Тарн.
   — Но ты можешь быть счастлива, Дьяна! Я счастлива.
   Дьяна села на траву и обхватила колени руками. Подняв голову, заглянула Наджир в лицо.
   — Счастлива? Я никогда не была счастлива. С тех пор как перестала быть ребенком. С тех пор как поняла, что значит стать женщиной. Именно это нас с тобой и различает. Ты можешь быть счастливой, оставаясь рабыней, а я — нет. Даже имея справедливого и доброго мужа. А Ричиус… — Она помолчала и улыбнулась. — Ты его не знаешь, Наджир. Никто его здесь не знает. Он особенный. Я это поняла, стоило мне только его увидеть. С ним я чувствую себя равной. Я чувствую, что мы принадлежим друг другу.
   — Это грезы, — укоризненно покачала головой Наджир. — Ты молода и влюблена. Я уверена, ты значишь для него не больше, чем любая другая женщина.
   — Ты ошибаешься! — оскорбилась Дьяна. — Ради меня он отказался от всего. В Наре было достаточно женщин, с которыми он мог бы переспать, но он вернулся за мной.
   — Значит, он тоже влюблен. Он не намного старше тебя — по крайней мере молод для того, чтобы ослепнуть от любви. Не отказывайся ради него от всего, что у тебя есть, Дьяна. Он не будет с тобой вечно, и подумай о ребенке. Какая у нее может быть жизнь с отцом-нарцем? Она никогда…
   — Наджир, я вовсе не собиралась изменять Тарну. Ему нужна только моя верность, и я своего слова не нарушу. Я знаю, что никогда не смогу быть с Ричиусом.
   Наджир опустила глаза.
   — Я его ненавижу, — прошептала она. — Но я не могу ненавидеть тебя. Тебя мне жалко.
   — Меня не надо жалеть. — Дьяна встала. — И ты заблуждаешься на его счет, Наджир. Мне жаль, что ты этого не понимаешь. Мне жаль, что твой муж этого не понимает. Он — хороший человек. Он заслужил большего, нежели твоя ненависть.
   — После смерти Тала у меня не осталось ничего, кроме ненависти, — просто ответила Наджир. — Не отнимай ее у меня.
   На это Дьяне нечего было ответить. Она кивком поблагодарила женщину и удалилась, предоставив своей подруге в одиночестве искать другие целебные растения. Дьяна осторожно ступала по тропинке и через несколько минут вышла из леса. Прямо перед ней вознесся высоко в небо замок Дринг, бросая густую тень на двор. Когда она проходила мимо обитательниц замка, те странно на нее поглядывали и начинали перешептываться друг с другом. Дьяна сделала вид, что не замечает этого. Из всех женщин, которые жили в замке, одна Наджир проявляла к ней хоть немного дружелюбия. Пока остальные ухаживали за воинами долины, Дьяна заботилась об одном Ричиусе. Она знала: многие недоумевают, видя, сколько внимания она уделяет нарцу. Тем не менее она предприняла попытку присоединиться к ним. Когда с фронта вернулись первые раненые, она предложила свою помощь — но все ее отталкивали. И теперь, четыре дня спустя, она не собиралась объяснять свои поступки сборищу сплетниц, которые предпочли бы, чтоб их мужчины умерли, но не получили помощь от рук шлюхи.
   К счастью, коридор, ведущий в комнату Ричиуса, оказался пустым. Она задрожала от волнения. Ричиус обрадуется, что ей удалось найти целебные листья. Теперь, когда его спина стала достаточно жесткой, чтобы до нее можно было дотронуться, лесное снадобье принесет ему облегчение. Она постучала в дверь и тихо окликнула его:
   — Ричиус?
   Ей ответил хриплый голос человека, давно лишенного сна.
   — Войдите.
   Она открыла дверь. Ричиус лежал на животе, его обожженная спина оставалась открытой. Он приподнимался на локтях, держа в руках перо, и возился с какой-то книжицей. Волосы у него слиплись. В нос Дьяне ударил запах пота. Но когда он узнал ее, его усталые глаза просветлели.
   — Дьяна, — прохрипел он, — ты их нашла?
   Она продемонстрировала ему корзинку.
   — Ох, слава Богу! — вздохнул он. — Слава Богу.
   — Наджир мне их показала. — Дьяна подошла к кровати. — Она уверена, это поможет. Надеюсь, она не ошиблась.
   — Я тоже. Только осторожнее, хорошо? Кожа у меня все еще горит огнем.
   — Я буду осторожна.
   Она села на кровать и осмотрела его спину. Таких страшных ожогов она никогда не видела. Даже следы плети на спине Тарна по сравнению с ними казались пустяком. От плеч до пояса тянулись извилистые борозды, которые ненасытная кислота проела в его плоти.
   — Я сейчас до тебя дотронусь, — предупредила она. — Готовься.
   Она бережно прикоснулась к спине Ричиуса одним пальцем. Он сразу же напрягся. Когда он пришел в себя в замке, то плакал, как ребенок. Наджир пыталась усыпить его, сжигая травяные благовония, но боль оказалась слишком сильной. Даже перевязок он не мог вынести, поэтому женщины оставили его раны открытыми в надежде, что они подсохнут. Конечно, рубцов не избежать, как и мучительной боли. Даже само дыхание превратилось в тяжкий труд. Ричиус продолжал бой после ожога, чем вызвал уважение Фориса и других воинов. Однако кислота — это страшное оружие Нара — коварна, и ее последствия проявляются спустя много часов после поражения. В ту первую ночь Дьяна вообще не спала.
   — Больно? — спросила она, чуть-чуть прижимая пальцем кожу.
   Ричиус поморщился.
   — Больно.
   Дьяна внутренне содрогнулась, но сказала ободряюще:
   — Не тревожься. Наджир знает, как действенно это снадобье.
   Она взяла из корзинки один листок, разломила его пополам и обрызгала спину тягучим соком. Затем решительно взяла второй и повторила процедуру.
   — Холодный, — отметил Ричиус. — Приятно.
   — А станет еще лучше, когда я его вотру.
   Продолжая окроплять спину драгоценным соком, Дьяна указала подбородком на книжку. На открытой странице толпились кривые строки и кое-как набросанные схемы. В центре оказалось некое подобие карты.
   — Что ты делаешь? — спросила она.
   — Это мой дневник. Я тут кое-что обдумывал. Хорошо, что ты пришла — обсудим с тобой мои планы.
   Она потихоньку выжала на спину новую порцию сока.
   — Это карта?
   — Карта долины. Послушай, Дьяна, у меня есть кое-какие идеи: надо заставить нарцев отступить.
   Она разломила последний листок и намазала липким соком свои руки.
   — Готов?
   Ричиус напрягся.
   — Да.
   Он положил дневник на пол и опустил голову.
   — Я осторожно.
   Улыбка у него получилась перекошенная. Дьяна бережно положила ладони ему на спину. В этот миг все его тело судорожно напряглось. Она инстинктивно отдернула руки.
   — Извини, Ричиус, я не хочу делать тебе больно… — пролепетала она.
   Он помотал головой.
   — Продолжай. Делай что надо.
   Она снова положила руки на спину. Теперь липкое вещество стало холоднее. Она почувствовала, как холод проникает ей под ногти. Она постепенно сдвигала ладони вниз по спине, втирая остатки сока, проводила пальцами по болячкам и отслаивавшимся чешуйкам засохшего гноя. Ричиус облегченно вздохнул.
   — Действует! — тихо молвил он. — Боже милосердный, действует!
   Он закрыл глаза, и она массировала его изодранную плоть, и все время разговаривала с ним, словно с ребенком, которого надо отвлекать. Липкая мазь приятно холодила руки, напоминая ласковую осень. Ей нравилось это ощущение, как и скольжение пальцев по телу, которым она наслаждалась. Пострадавшее в бою, оно все равно оставалось прекрасным.
   Ее руки застыли на месте.
   Ричиус открыл глаза.
   — Почему ты остановилась?
   — Потому что закончила, — ответила она. — Стало лучше?
   Ричиус потянулся:
   — Да, намного лучше. Это было невыносимо… Спасибо тебе, Дьяна.
   Она чуть было не прикоснулась к его щеке — но задержала руку.
   — В чем дело, Дьяна? Что-нибудь случилось?
   Она покачала головой:
   — Нет, все в порядке. Я скажу Наджир, что листья тебе помогли. Она будет довольна.
   — Сомневаюсь. Но все равно поблагодари ее от моего имени.
   — Ты теперь сможешь повернуться?
   Он осторожно лег на бок. Дьяна увидела, как сильно он похудел. Кожа на лице и груди стала болезненно бледной, ключицы неестественно выпирали. Он отказывался от пищи с тех пор как его привезли с фронта. Пора возвращать ему силы.
   — Ты должен есть. — Она взяла тряпочку, лежавшую возле умывального тазика, и вытерла руки. — Разреши мне что-нибудь тебе принести.
   — Подожди! — попросил он. — Сначала я хочу с тобой поговорить.
   Он спустил руку с кровати и попытался достать с пола свою книжку. Дьяна тотчас вернулась и дала ему дневник.
   — Не надо слишком много двигаться, Ричиус, — пожурила она его. — Может, ты и почувствовал себя лучше, но для того, чтобы все зажило, нужно время.
   — У меня нет времени, Дьяна. — Он взял у нее дневник и стал быстро листать страницы. — Именно поэтому я и занимаюсь составлением плана. Вот, дай я его тебе покажу.
   Дьяна опустилась на колени рядом с кроватью — так близко, что почувствовала на щеке его жаркое дыхание.
   — Тебе следует отдохнуть, — сказала она. — Но раз у тебя хватает сил, чтобы писать, мы можем начать твои уроки.
   — Завтра, — пообещал Ричиус. — Или, если хочешь, сегодня — но позже. Сначала я хочу показать тебе вот это.
   Он остановился на одной странице и предложил Дьяне посмотреть. Это оказалась карта долины Дринг — плохо начерченная, но узнаваемая. Небольшими черными значками были помечены нарцы, окружившие долину. В центре долины торчала сторожевая башня и замок Дринг, а в самом низу листка шел ряд каракуль. Дьяна не могла догадаться, что именно они призваны были изображать. Она кивком указала на них.
   — А это что?
   — Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. На юге долины есть болота, верно?
   — Так это — болота?
   Ричиус бросил на нее обиженный взгляд.
   — Я был болен… Короче — я не ошибся насчет болот, правильно? Я слышал, весь район — от самого конца долины и до истока Шез — покрыт болотами.
   — Наджир знает об этом лучше меня. Но, кажется, это так. И что?
   — Я придумывал способ отбросить легионеров назад сейчас, когда они уже пробрались в лес. — Он посмотрел на нее и неожиданно спросил: — У тебя нет для меня никаких новостей?
   — Нет, — заверила его она. Даже когда Ричиус был в крайне плачевном состоянии, он постоянно спрашивал, как идут дела, все время хотел оставаться в курсе событий. — Форис еще не возвращался. И думака Джарра тоже. Но раненые по-прежнему говорят, что пока держатся. Ты был прав насчет капканов в лесу. Они замедлили продвижение противника. Наши говорят, что отступили совсем не намного.
   — А как насчет Кронина? Из Таттерака не было вестей?
   — Ричиус, еще и недели не прошло!
   Он безрадостно кивнул.
   — Форису и его людям не удастся держаться вечно. Гейл заставит легионеров убрать с пути ловушки. И как только он введет свою конницу в лес, мы не сможем помешать им добраться до замка. Я знаю его тактику, Дьяна. Он захватит позиции вдоль лесной тропы, а потом станет атаковать. Нам надо придумать нечто такое, что позволит опередить их.
   — Так вот чем ты занимался? — удивилась она. — Составлял план, чтобы их победить?
   — Да, и он связан со здешними болотами. Подумай об этом. Мы не можем сражаться с конницей, потому что она в открытой степи. Нам нужно заманить их в лес, прежде чем они подготовят себе пути. Или… — он указал на каракули в нижней части карты, -… загнать их в болота. Там на них можно было бы напасть из засады. Лошади завязнут, и даже легионеры не смогут передвигаться. Мы смогли бы там навязать им свой ход сражения — и разбить.
   Ричиус улыбнулся Дьяне в ожидании ответа. Однако у нее возник очевидный вопрос, который несколько притушил ее энтузиазм.
   — Да, это очень хорошо, — сдержанно промолвила она. — Но как мы сможем заманить их в болота?
   — Это будем делать не мы, — лукаво сказал Ричиус, — а Кронин.
   — Кронин? Ох, Ричиус, тебе следует еще подумать. Возможно, это не очень удачная мысль.
   — Но я уже много об этом думал. — Ричиус сел на кровати. — И знаю: план осуществим. Гейл не ожидает, что на него нападут еще какие-то отряды. Поэтому мы смогли бы оттеснить его на юг с такой скоростью, что он не успеет сообразить что к чему. А когда он завязнет в трясине, будем его поджидать — на деревьях и повсюду, как сейчас. Только они не смогут двигаться. Им не удастся отступить. Они будут в наших руках, Дьяна!
   — Спокойнее. Я только хотела сказать, ты напрасно надеешься, что Кронин сюда придет. Возможно, он думает так же, как Форис. И если он решит…
   Тут она опомнилась и замолчала.
   — Если он решит — что?
   Ричиус потребовал продолжения.
   — Нет, ничего, — зачастила Дьяна. — Извини. Это не важно.
   — Я всегда вижу, когда ты говоришь неправду, — усмехнулся он. — Говори. Что ты собиралась сказать?
   Она замялась.
   — Кронин может не прийти, он решит, что в этом нет необходимости.
   — Нет необходимости? Почему он может так решить? Если посланец Фориса скажет ему, сколько здесь нарских солдат, он поймет, что нам нужна помощь.
   — Я имею в виду не это, — потупилась Дьяна. — Кронин и Форис прекратили свои распри только потому, что Тарн приказал им помириться. Но от Тарна уже много недель нет известий. — Она закрыла глаза. — Кронин может не захотеть помочь нам, если подумает, что Тарн погиб.
   Вот, она произнесла эти слова. Она напряглась, ожидая, что спальня озарится молниями Тарна. Наджир сказала бы, что она втайне именно этого и хочет. В ней поднялось темное облако стыда. Может быть, это действительно так? Но рядом раздался мягкий, успокаивающий голос Ричиуса.
   — Дьяна, посмотри на меня.
   Она открыла глаза. Он улыбался ей — как обычно, когда она нуждалась в его поддержке.
   — Не оплакивай человека, который не погиб, — ласково произнес Ричиус. — Тарн жив, Дьяна. Я в этом уверен.
   — Правда?
   Порой Ричиус не ошибался в самых безнадежных случаях.
   — Да, я это чувствую. Он слишком силен и упрям, чтобы погибнуть в тот момент, когда Нар пытается захватить Люсел-Лор. Поверь мне.
   — О, я тебе верю! — выдохнула она. — Верю. — Она проглотила стоявший в горле ком. — Да, ты прав. Конечно, прав. Прости меня. Я дура.
   — Ты просто беспокоишься о нем, вот и все. Честно говоря, и я тоже. Но мы скоро получим от него вести — как только он сможет их нам послать. Не тревожься.
   Она вымученно улыбнулась.
   — Не буду. Но я все равно не ошибаюсь, Ричиус. Наджир сказала мне, будто и другие стали сомневаться в том, что Тарн жив. Если Кронин решит, что Тарн погиб, он может не прийти сюда.
   — Он придет, — повторил Ричиус. — Если сможет. Он — человек чести. И, по-моему, он будет думать, что должен это сделать ради меня. Если нарский флот по-прежнему высаживает отряды на побережье, возможно, он просто не сможет нам помочь. Мы здесь слепы, Дьяна. Мы не знаем, что происходит. Возможно, Тарн уже прислал известия в Фалиндар, или лиссцы отбили Черный флот…