Марко Джон. Нарский Шакал

   — Тогда вы должны понимать, что желаете невозможного. Форис никогда не станет моим соратником.
   — Станет, потому что я так приказал, — отрезал Тарн. — Он сделает так, как я скажу. Поверьте мне, он лучше, чем вам кажется. И вы ему нужны. Долина Дринг играет слишком важную роль. Если мы ее потеряем, то и война будет проиграна. Вы должны помочь нам, Ричиус. Должны! Мы все должны объединиться.
   — Успокойтесь, — промолвил Ричиус, взяв протянутую ему руку, и жестом попросил няньку подойти. Она нерешительно поддержала Тарна. — Возвращайтесь на совет. Я подумаю над вашими словами.
   — Нет, прежде я хочу услышать ваш ответ. Дьяна считает вас человеком сильным. Может быть, вы сейчас продемонстрируете нам какую-то силу? Отправляйтесь в Дринг. Обороняйте долину. Отомстите тем самым вашему императору.
   — Это не получится…
   — Получится, — настаивал искусник. — Только вам придется отбросить чувства, как это сделал я. Как вы думаете: мне хочется отправлять Дьяну с вами? Не хочется. Но она вам нужна, а я не могу оставить ее здесь. Я не доверяю вам, но у меня нет выбора. Видите, даже я ограничен в своих планах. Но знайте одно: я — дрол. Я не допущу, чтобы вы меня опозорили. И Форис будет наблюдать за вами.
   — Это похоже на угрозу, — хлестко выговорил Ричиус. — Вам не следует угрожать тому, от кого вы хотите получить услугу.
   — Вы будете оборонять долину потому, что так правильно, а не потому, что об этом вас попросил я. Что касается Дьяны, я не думаю, чтобы она рискнула быть с вами. Она знает, что я ее люблю. Называйте это одержимостью, если хотите, но я не могу подавить в себе чувство. Я никогда не мог этого сделать, хоть и пытался. Вы испытываете то же самое, правда?
   Ричиус грустно взглянул на него.
   — Да.
   Тарн ему улыбнулся.
   — Я не питаю к вам ненависти, Ричиус Вентран. По-моему, моя жена правильно вас оценивает. Но не пытайтесь стать моим соперником. В том, что касается ее, я не в силах себя сдержать.
   Это было мрачным предостережением, и Ричиус неохотно его принял. Он уже убедился, на что способен искусник, дабы завладеть Дьяной, и у него не было желания вновь спровоцировать такой взрыв. Особенно если это могло затронуть и Шани.
   — Возвращайтесь к остальным, Тарн, — сказал он. — Дайте мне хотя бы ночь на размышление.
   Искусник едва заметно кивнул, а потом велел няньке увести его вниз по винтовой лестнице.
   Несколько долгих секунд Ричиус стоял один в коридоре. У него все еще болел бок от удара Фориса, но это была отдаленная, едва заметная боль. Он подумал было, не пойти ли ему к Дьяне, пока Тарн занят на совете, но это показалось ему бесчестным. Тарн ее любит. Это было так же очевидно, как лунный свет. Ричиус посмотрел в конец коридора на закрытую дверь Дьяны, понимая, что она так же обеспокоена и озадачена, как и он сам. Кому-то следовало объяснить ей, что происходит, и он сделает это.
   Но только не сегодня.
   На следующее утро Дьяна проснулась с мыслью высказать Тарну все, что она думает о его приказе. Теперь, после военного совета, у него должно найтись время для нее, решила она. Но даже если он занят, она заставит его принять ее. Уже рассвело, и она возилась с Шани: кормила ее и пеленала в ожидании няньки, чтобы оставить ей дочь и отправиться разыскивать Тарна.
   Все в ней протестовало. Она не только получила приказ, словно собака, но вдобавок на нее возложили невыполнимую задачу: научить Ричиуса их языку. А более всего ее страшила перспектива вернуться в суровую долину Дринг. Прошел почти год, как она покинула те ужасные места, улизнула оттуда с Фалгером и другими беженцами, поклявшись, что никогда не вернется — по крайней мере пока там властвуют дролы. А теперь муж приказывает ей отправиться туда, и Дьяна не могла бы сказать, что ей более ненавистно: чувство бессилия — ведь ею распоряжаются, или осознание того, что ей придется жить с Форисом.
   — Будь он проклят, — прошептала она, укладывая Шани в кроватку.
   Тарн умел быть непредсказуемым. Когда она думала о нем как о самой доброте, он вдруг снова превращался в аспида. И на этот раз его укус оказался очень болезненным. Прошлой ночью в его взгляде она увидела нечто необузданное, пугающую одержимость. Какими бы таинственными соображениями он ни руководствовался для достижения своей цели, решение было принято. Ей придется ехать в долину Дринг. Но она просто так не сдастся, она предпримет попытку сопротивления.
   Как только появилась нянька, Дьяна вышла из комнаты и устремилась к лестнице, ведущей в рабочий кабинет мужа. Тарн всегда просыпался до восхода солнца и целый час посвящал молитве, а потом остаток утра проводил за книгами. Он не любил, когда его отрывали от чтения, и не раз наказывал прислугу за то, что ему помешали. Дьяна понимала: его раздражительность связана с болезнью, и обычно не тревожила его до тех пор, пока он сам не выходил из кабинета.
   Но только не сегодня. Сегодня у нее разговор к хозяину Фалиндара, и ей нет дела до его драгоценного уединения. Она уже почти спустилась с лестницы, когда на ее пути возник Форис. Она остановилась. Форис тоже застыл на месте.
   — Женщина, — прохрипел он, — я шел поговорить с тобой.
   Дьяна гордо вскинула голову.
   — Какая наглость! Там наверху мои личные покои.
   — То, что мне надо тебе сказать, нельзя говорить при людях. — Военачальник взмахнул рукой, приказывая ей развернуться. — Возвращайся обратно в свою комнату. Мы будем говорить там.
   — Не будем! — возмутилась Дьяна. — Что вам нужно, лорд Форис? У вас поручение от моего мужа?
   У Фориса исказилось лицо.
   — То, что я должен тебе сказать, я скажу от себя одного, женщина. И если ты предпочитаешь выслушивать мои оскорбления на лестнице, так тому и быть. — Военачальник сделал еще один шаг и оказался лицом к лицу с Дьяной. — Я должен буду увезти тебя в мой дом. Я должен буду тебя защищать. Тебе об этом сказали?
   — Сказали, — подтвердила Дьяна, не скрывая своего отвращения. — Ну и что?
   — Я хочу тебя предостеречь. Я знаю, ты питаешь чувства к Шакалу. Я знаю, ребенок от него. Но вот что я тебе скажу. Я не позволю тебе позорить своего мужа с этим преступником. Не позволю, пока ты под моей охраной. Тарн посылает тебя со мной, чтобы я мог тебя защищать, но я намерен защищать и его тоже. Теперь его честь в моих руках. Я не допущу, чтобы ты его позорила.
   Дьяна заскрипела зубами.
   — Что вы себе позволяете? — задохнулась она. — Не смейте говорить мне, о чем я должна думать, военачальник. Я — совершеннолетняя женщина.
   Форис расхохотался.
   — Да, вот он — огонь, о котором я наслышан. Ох, Тарн всегда был в тебя влюблен. Не могу понять почему. Для меня ты просто злобная шлюха.
   — Убирайтесь с моей дороги! — Дьяна попыталась пройти мимо него.
   Форис схватил ее за руку и прижал к стене.
   — Я еще не закончил разговор!
   — Закончили! — бросила Дьяна, вырываясь. — И не смейте больше ко мне прикасаться!
   — А ты не смей дозволять, чтобы к тебе прикасался этот нарский пес, жена Тарна. Если он только попробует, я об этом узнаю. В моей долине мне известно все.
   — Тогда вам следовало бы знать, что я не собираюсь сходиться с нарцем, — заявила Дьяна. — Мне известно, кто мой муж.
   — Вот как? — рявкнул Форис. — Тарн слишком тебе доверяет. Я много лет предостерегал его на твой счет, но он отказывался меня слушать. А теперь он говорит мне, что я тебя не знаю, что ты женщина добродетельная. Но я не хочу тебя знать, шлюха. Я не хочу слышать твою отраву и не желаю, чтобы ты распространяла ее по моей долине.
   — Можете не беспокоиться. У меня нет желания встречаться с вашими людьми.
   — Вот и хорошо. Смотри, чтобы мои подозрения не оказались правдой. Если ты опозоришь Тарна — клянусь, я убью Шакала, даст мне Тарн свое благословение или нет. — Форис вперил в нее яростный взгляд. — И могу то же сделать и с тобой!
   Не успела Дьяна ответить, как Форис Волк повернулся на ступеньке и сошел вниз, оставив ее одну. Она тоже сделала шаг вниз — и остановилась в растерянности: что она скажет Тарну? Иногда она забывала о своем положении пленницы, но стоило произойти чему-то вроде этого, как она снова начинала видеть решетку. Тарн останется равнодушен к ее жалобам. Он — хороший человек. В этом она не обманула Ричиуса. Он проявляет доброту, заботится о ней. Но он — ее владелец, и изменить это она бессильна.
   И Дьяна медленно вернулась наверх, в свою просторную позолоченную клетку.

33

   Дни накануне отъезда из Фалиндара Ричиус целиком посвятил разработке планов обороны долины Дринг. Он работал у себя в комнате до глубокой ночи. При тусклом свете свечи набрасывал карты и листал свой дневник, дабы учесть прошлые ошибки.
   Тарн дал ему нелегкое задание: они с Форисом избегали друг друга, поэтому Ричиус вынужден был воспроизводить план местности, полагаясь исключительно на свою память. Но так как большую часть времени он провел в траншеях в самом центре долины, он ни разу не видел ее целиком. Даже в замке Дринг, находившемся там же, он никогда не был. Знал только, что траншеи окружены густым и неприветливым лесом, где всадники Гейла и боевые фургоны не будут представлять особой опасности. На юге раскинулись болота и топи — нарские войска определенно будут их сторониться. Форис со своими людьми получит там преимущество. А вот окраины долины, по большей части равнинные, открытые для всадников и григенов, оборонять будет нелегко. Эту территорию они, по-видимому, быстро потеряют.
   Однако не следует отказываться и от защиты окраин, поэтому Ричиус начал разрабатывать сложную систему траншей и капканов для боевых фургонов и кавалерии. Противостоять всадникам возможно с помощью длинных копий, а от пламени огнеметов — прятаться за щитами. Во всех траншеях надо разместить лучников — они могли бы стрелять по пехоте, а боевым волкам Фориса не позавидуешь: им предстоит сражаться с чудовищными григенами. Ричиус записал все соображения на бумаге и отдал ее Тарну для вручения Форису. Однако военачальник долины Дринг хоть и не стал подвергать сомнению его планы, с явной неохотой передал их своим людям и отправил нескольких воинов домой с приказом начать работы, которые наметил Ричиус. Конечно, такая реакция Фориса на все происходящее накануне их отъезда в долину вызвала у Ричиуса глухое раздражение.
   Тем утром он простился с Люсилером, который по приказу Тарна собрал воинов, остававшихся в крепости, и направился в отдаленные районы Таттерака, чтобы разыскать и уничтожить нарцев, высадившихся на их берегах. Прощание было грустным, и Ричиус расстроился еще сильнее. День он провел у себя в комнате: делал записи в дневник, скучал по дому и беспокоился о том, как Дьяна и Шани перенесут долгий путь. Она окажется единственной женщиной в их отряде, и ей нужно будет кормить девочку. Его очень тревожила проблема ее комфорта. Неприятные размышления прервал стук в дверь.
   — Кто там? — Он отложил перо в сторону.
   В ответ снова постучали. Ричиус застонал, поднимаясь с кресла, и открыл дверь. В коридоре стоял мрачный дрол-искусник, один из последователей Тарна. Он отдал Ричиусу записку и удалился, не сказав ни слова. Текст ее оказался очень простым: «Приходите поговорить со мной прямо сейчас». Подписи не было, но корявый почерк, который едва можно было разобрать, подсказал Ричиусу, что ее написал Тарн.
   — Куда? — подумал Ричиус вслух.
   Сунув записку в карман, он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Скорее всего Тарн у себя в кабинете, изучает собственное собрание карт и книг. Он шагал по узкому коридору, ловя себя на мысли, что послание Тарна его удивило, но не обеспокоило. Утром искусник также собирался уехать и, вероятно, пожелал узнать, как далеко Ричиус продвинулся в своей подготовке. Ричиус не сомневался, что его планы удовлетворят дрола.
   Завидев Ричиуса, дролские священнослужители, дежурившие в коридоре у дверей Тарна, расступились. Со времени совета в замке кипела бурная деятельность, так что редко можно было не натолкнуться в каком-нибудь коридоре хотя бы на одного вездесущего праведника. Теперь они окружали Тарна словно занавес и не позволяли никому отвлекать правителя, если только не были предупреждены о визите к нему. Ричиус прошел мимо, не обращая на них никакого внимания. Дверь в кабинет Тарна была закрыта. Оттуда доносились голоса. Ричиус наклонил голову и прислушался. Тарн что-то хрипло говорил по-трийски. Он задержался еще на секунду, гадая, кто может быть в комнате, и по-детски надеясь, что это окажется Дьяна. Но искусники наблюдали за ним, а потому он негромко постучал в дверь. Разговор мгновенно прекратился.
   — Тарн, — вежливо молвил он, — это Ричиус. Послышалось какое-то шуршание и вслед за ним голос Тарна:
   — Входите.
   Ричиус опасливо открыл дверь. Тарн сидел за письменным столом перед кипой пергаментов и покосившейся стопкой книг. Повелитель дролов поднял голову и слабо улыбнулся. На его лицо падала тень человека, стоявшего у окна. Ричиус открыл дверь шире — его взору предстал Форис. Увидев Ричиуса, военачальник поморщился и презрительно скрестил руки на груди.
   — Входите, — сказал Тарн. — И закройте дверь, пожалуйста.
   В комнате воцарилась напряженная тишина. Ричиус ждал, когда Тарн заговорит, и с любопытством взглянул на Фориса. Военачальник пристально наблюдал за ним. Тарн вздохнул и указал Ричиусу на небольшой стул. Ричиус продолжал стоять.
   — Ну хорошо, — нетерпеливо промолвил Тарн. Он сдул со лба прядь волос и откинулся на спинку кресла. — Ричиус, вы знаете, почему вы здесь?
   — Нет. Скажите, пожалуйста. Мне уже не терпится уйти.
   Тарн невесело засмеялся.
   — Рядом с вами с каждым днем становится все холоднее. Почему бы вам не сесть? У нас есть дела.
   — Я постою, спасибо.
   — Тогда я останусь сидеть, — заявил Тарн, — а вы с Форисом можете устраивать себе какие угодно трудности. Но только не деритесь, пожалуйста. Я для этого слишком устал.
   Ричиус помимо воли улыбнулся. К сожалению, в последнее время Тарн ему нравился, из-за чего сердиться на него было трудно.
   — Мы все устали, Тарн, — жизнерадостно ответил он. — Если ваш друг не будет вновь на меня бросаться, я обещаю не выбрасывать его в окно.
   — Если вы хотите умереть, выберите что-нибудь ценное. — Он снова указал на стул. — А теперь, пожалуйста…
   Ричиус сдался: выдвинул стул из-за стола и сел. Положил ногу на ногу и откинулся на спинку, стараясь казаться совершенно спокойным.
   — А теперь, — осведомился он, кивая на Фориса, — скажите, что он здесь делает?
   Форис как будто догадался, о чем речь, шагнул к Тарну и разразился гневной тирадой, тыча пальцем Ричиусу в лицо. Тот отшатнулся от его пальца и вскочил, готовясь к новой стычке. Он не заметил, как Тарн взмахнул палкой, пока она не врезалась ему в щиколотку. Форис тоже не успел попятиться — палка взвилась снова и ударила военачальника по икре.
   Оба отпрянули с возмущенными криками. Ричиус рухнул на стул, растирая ногу, чтобы заглушить боль. Он хмуро посмотрел на Тарна, но тот лишь ухмыльнулся.
   — А теперь мы можем говорить, — сказал Тарн. — Вы будете слушать, верно?
   Ричиус кивнул.
   Тарн поманил к себе Фориса потерявшей гибкость рукой. Военачальник вздохнул, однако повиновался. После этого Тарн продолжил разговор.
   — Утром мы все уезжаем, — серьезно объявил он. — И я хочу, чтобы сейчас прозвучало все, что нужно. Ричиус, Форис высказал мне кое-какие предложения.
   — Не сомневаюсь.
   — Выслушайте меня. Он недоволен вашими планами по обороне долины. Он с ними не согласен.
   — Не согласен? — Ричиус выпрямился. — У него было четыре дня для того, чтобы со мной не соглашаться. Почему он говорит об этом только сейчас?
   — Он хочет, чтобы были внесены изменения.
   — Нет, — решительно заявил Ричиус, — никаких изменений. Предполагалось, что он отдаст приказ о начале работ, которые я наметил. Они еще не начались?
   Тарн взмахнул здоровой рукой.
   — Он направил нескольких воинов вперед. Оборонительные сооружения, о которых вы упомянули, уже возводятся.
   — Хорошо. Тогда в чем же проблема?
   — Нет планов нападения, — ответил Тарн. — Он хочет видеть планы атак.
   — Никакого плана атак нет. Вы просили меня помочь в обороне долины Дринг. Я это делаю. Если вам так необходимо нападение, попросите о нем его самого.
   — Он уже мне его приготовил. Я хочу услышать ваши соображения по этому вопросу.
   Тарн с трудом изменил позу и взял со стола небольшую карту. Протянул ее Ричиусу. Это была карта долины Дринг. На западе несколько расплывшихся чернильных линий изображали приближающиеся силы Нара. На востоке проходил ряд вертикальных линий. Ричиус понял, что это — его оборонительные траншеи. Он пожал плечами и бросил карту обратно на стол.
   — И?…
   Форис снова заговорил, обращаясь прямо к Тарну. Выслушав его, дрол кивнул.
   — Ричиус, Форис хочет атаковать нарцев. Он считает, что это будет для них неожиданностью и что с многочисленным отрядом их можно будет догнать. Вы с этим согласны?
   Ричиус подавился смехом.
   — Напасть на них? Он серьезно? С чем? Чтобы справиться с такими силами, ему понадобится целая армия!
   — Он предлагает воспользоваться для удара всеми своими воинами и волками. Он говорит, неожиданность уравняет силы.
   — Он ошибается, Тарн. Их всех перебьют. Даже если им удастся застигнуть неприятеля врасплох, у имперцев наготове слишком много людей. Нападение на них равносильно самоубийству.
   Тарн перевел слова Ричиуса. Военачальник запальчиво возразил.
   — Форис говорит, что с тех пор, как вы ушли из долины Дринг, он нарастил свои силы, и теперь у него свыше двух тысяч человек. Он говорит — достаточно, чтобы вас уничтожить.
   Ричиус улыбнулся.
   — Это — прошлое. И потом, на этот раз ему противостоят не просто арамурцы. Господи, неужели вы ему этого не объяснили? Если он схватится с ними на равнине, то ему придется иметь дело с боевыми фургонами и всадниками! — Он бросил на Фориса озорной взгляд. — И если б мы применили кавалерию, мы бы его победили.
   Налитые кровью глаза Тарна поднялись к небу.
   — Умоляю, хватит! А теперь ответьте мне: вы это поддерживаете или нет?
   — Не поддерживаю. Это опрометчиво и опасно. Даю вам слово: ничего хорошего из этого не выйдет.
   — Ричиус, — задумчиво молвил Тарн, — прежде чем принимать решение, вам следует учесть все факты. Тот всадник, которого вы ненавидите, будет находиться на равнинах. Возможно, иным путем вы до него не доберетесь.
   — Знаю. — Ричиус уже оценил все шансы добраться до Блэквуда Гейла в лесистой и негостеприимной долине. Но это ничего не меняло. — Я остаюсь при своем. А вы меня поддержите?
   Тарн мрачно улыбнулся и что-то сказал Форису, не поворачиваясь к нему. Лицо военачальника покрылось багровыми пятнами. Он снова разразился гневной речью, скрестив руки и гордо подняв голову. Искусник нахмурился и не стал переводить.
   — Ну, — поинтересовался Ричиус, — что он сказал?
   — Он говорит, что вы — трус. Он говорит, что ваш план — это план труса. — Тарн рассеянно потер немощную руку. — Вы боитесь умереть, Ричиус? — спросил он. — Форис считает, что боитесь. Вы должны знать, что ему не страшна смерть.
   — Я не трус, — заявил Ричиус. — Но если Форис не боится смерти, то разрешите ему осуществить его глупый план. Он умрет в первый же час. А его долина от этого не станет лучше защищена.
   Тарн опустил голову.
   — А нам нужно именно это, не так ли? Хорошо. Вы знаете, что я не считаю вас трусом, Ричиус. Но, возможно, вам придется убедить в этом Фориса. Вы должны понять: он — военачальник Люсел-Лора. То, что я попросил его сделать, равносильно бесчестью. Но он верен мне — и повинуется.
   — Вот как? — усомнился Ричиус. — Я хочу сказать — он действительно повинуется вам? Только никаких ваших отговорок, Тарн. Я хочу услышать правду. Не отправляйте меня в долину Дринг только для того, чтобы он смог перерезать мне горло.
   — Вы будете в безопасности. Я не отправил бы Дьяну с вами, если б так не думал. Я только предупреждаю вас: не раздражайте его. Меня не будет в долине, чтобы заступиться за вас, и если он сочтет, что вы — не тот, о ком я ему говорил…
   — Понимаю, — сказал Ричиус, осознав, что Тарн добивается от него уступки, и добавил: — Я постараюсь его не злить.
   Форис с подозрением слушал их разговор. Он нетерпеливо толкнул сапогом ножку кресла, в котором сидел Тарн, и тот пересказал ему суть диалога. Военачальник казался удовлетворенным. Он хитро улыбнулся Ричиусу.
   — А теперь скажите ему, чтобы он забыл о своем плане атаки, — потребовал Ричиус. — Скажите ему, чтобы он поступал по-моему.
   Это Форис нашел менее забавным. Он издал звук, похожий на всхлип. Но, как ни странно, оспаривать данное решение не стал. Он только поклонился Тарну и вышел из кабинета, даже не глянув в сторону Ричиуса. Дверь за собой он оставил открытой. Ричиус поднялся и закрыл ее.
   — Вы ему сказали?
   Тарн устало кивнул.
   — Вам многое придется наглядно ему доказать, Ричиус. Будьте осторожны.
   — Постараюсь. Но ему придется меня слушать. Форис ошибается, замышляя нападение на нарцев. Если вы сами мне не верите…
   — Я вам верю, — перебил его Тарн. — Мне только хотелось услышать ваш ответ. Форис — человек с сильной волей. Ему всегда кажется, что он должен действовать. А вы просите, чтобы он ничего не предпринимал.
   — Не ничего. Я прошу его оборонять долину. И для разнообразия поработать своей головой. Даже он не может не понимать, насколько глупа его идея. Он просто воображает, будто власть по-прежнему в его руках. — Ричиус равнодушно пожал плечами. — Если это столь важно для него, вероятно, следовало оставить власть за ним.
   — Нет, — возразил Тарн, — решать должны вы. Только вы знаете, что будет противостоять долине Дринг.
   — Я не знаток, Тарн. Не забывайте: я ведь вырос в Арамуре. Что касается долины Дринг, то никто не знает ее лучше, чем Форис. Пожалуй, вам следовало бы изменить свое решение.
   — Нет необходимости. Вы убедили меня в том, что я и хотел услышать.
   — И что же это?
   — Вы — сильный, как и Форис, но умнее. Я беспокоился, что вы захотите атаковать нарцев, дабы иметь возможность добраться до барона Гейла. Вы меня удивили. Я доволен.
   Ричиус печально опустил взгляд.
   — Вы принимаете хорошие новости плохо, — с удивлением отметил искусник. — Почему?
   — Из-за Сабрины, — признался Ричиус. — Она заслуживает, чтобы за нее отомстили. Может быть, Форис прав насчет меня. Может быть, я действительно боюсь.
   — Я солгал. Он боится за свою долину и свою семью. Он боится и за свое достоинство. Вам кажется, будто он сумасшедший, но это не так. Вы просто его не знаете.
   — Но по крайней мере он готов сам искать стычки с Гейлом. А Гейл не убивал его жену.
   Тарн сделал рукой протестующий жест.
   — Эти ваши сомнения — просто чепуха. Настоящий мужчина защищает людей, которые ему дороги. Именно это пытается осуществить Форис. И вы хотите того же. Я попросил вас оборонять долину Дринг. Делая это, вы защищаете Дьяну и малышку. Вы правы, отвергая идею атаковать всадника. Он и его разбойники убили бы вас.
   — Ладно, — согласился Ричиус, — вы меня убедили.
   — Вот и хорошо. — Тарн усмехнулся. — И не тревожьтесь. Придет время, когда вы сможете добраться до вашего всадника. И когда оно наступит, вы это почувствуете.
   «Возможно, — подумал Ричиус. — Надеюсь только, что буду к этому готов».
   Тарн снова перекладывал бумаги на столе. Здоровой рукой он искал что-то под стопкой книг.
   — Я хочу кое-что вам показать. Нечто очень интересное.
   Наконец он отыскал потрепанный кусок пергамента и с загоревшимися глазами протянул его Ричиусу. Тот не проявил к нему особого интереса. Листок был не больше страницы его дневника, а начертанные на нем трийские письмена побледнели и кое-где размылись. Сам пергамент выглядел странно: он весь покорежился, как от сырости.
   — Что это? — спросил Ричиус, разглядывая непонятные слова. Письмо было немногословным, но подобная краткость ничего не значила для Ричиуса.
   — Видите подпись? — спросил искусник.
   — Я не читаю по-трийски, Тарн. Мне очень жаль. О чем тут говорится?
   Дрол протянул руку и провел пожелтевшим ногтем по надписи. Затем очень медленно произнес:
   — Ча Юлан.
   — Ча Юлан? — повторил Ричиус. — Что это значит?
   Но внезапно он понял, что это значит. Прежний боевой клич дролов из долины Дринг. Ча Юлан. Волк.
   — Это письмо от Фориса, да? — осведомился он. Тарн не ответил. Ричиус бросил пергамент на стол. — Почему вы мне его показываете?
   — Это письмо пришло ко мне два года назад, когда война еще не закончилась. Вы тогда находились в долине Дринг.
   Ричиус снова взял письмо, пытаясь угадать слово, которое читается как «Кэлак».
   — О чем в нем говорится?
   — Тут написано: «Мой сын мертв. Я убью человека из Нара».
   Ричиус закрыл глаза. Письмо в его руке еле заметно дрожало.
   — Мой сын? — спросил он. — Чей сын? Фориса?
   — Его звали Тал. Когда он умер, ему было четырнадцать лет. Он только что стал воином. Это было в долине.
   — Ох, нет! — простонал Ричиус. — Пожалуйста, не говорите мне этого! Его сына убили? Я даже не знал, что у него был сын!
   — Один сын. Три дочери. Они остались живы. Тал умер.
   — Проклятие! — прошипел Ричиус, он смял письмо в кулаке и ударил им по столу. — Он поэтому так меня ненавидит? Потому что обвиняет меня в убийстве своего сына? Бог мой, как я мог что-то знать? Я убил много людей, Тарн. Слишком много.