Страница:
И в глазах тех трийцев, которые встречались им позже, читалась наивная надежда, неразумная вера в то, что если они будут послушны, то их пощадят. Возможно, так оно и было бы, если б кампанию вел Ричиус, но теперь командование в руках Гейла. И как все, что делал Талистан, эта кампания велась жестоко.
Приближаясь к центру деревни, они сбавили скорость. Там, у колодца и деревянной скамьи, отряд легионеров собрал толпу трийских детей. С ними разговаривал взрослый триец: он сдался во время прошлого налета, и сносное владение языком империи обеспечило ему выживание. Таких переводчиков было уже несколько — мужчин, которые предпочитали рабскую жизнь смерти вместе со своими собратьями. Всякий раз, когда армия докатывалась до очередного городка или деревни, переводчики принимались за работу, пытаясь заставить покоренный народ передать им те магические предметы или умения, которыми они обладают. До сей поры все их усилия кончались полным провалом. С точки зрения Динадина, это было единственной светлой стороной мрачной операции. Он с болезненным вниманием наблюдал за тем, как переводчики-трийцы улыбаются детям, пытаясь их успокоить. Но к этому времени Динадин уже наизусть знал весь спектакль.
«С вашими родителями все в порядке. Не беспокойтесь. Просто скажите нам, где магия».
Однако никакой магии не было. Об этом им много месяцев назад говорил Люсилер. Они могут сжечь хоть сто поселений, они могут открыть хоть миллион трийских сундуков и комодов, но ничего не найдут — только кровь. Магию не прячут под кроватью ребенка. Если она вообще существует, то, наверное, в земле и воздухе. И, может быть, в уме. Но Гейл и его советники не верили этому. Они были поглощены данным им поручением: найти и привезти все, что могло бы помочь императору.
— Магия здесь, — говорил им Блэквуд Гейл. — Нам просто надо ее найти.
Но этого никогда не случится. Теперь Динадин точно это знал. Он остановил своего коня примерно в десяти шагах от Троска и наблюдал за тем, как безобразная улыбка полковника становится все шире. Иногда его любовь к войне была до жути очевидна! Здесь он мог дать полную волю своему садизму, утверждая, что лишь выполняет свой долг. Он был идеальным солдатом: закаленным, подтянутым и невыразимо жестоким. Динадин его ненавидел. Ненавидел, как полковник заламывает поля своей шляпы с пером, как смеется над страданиями других, как называет взрослых мужчин ребятами. Если б Динадин мог, он убил бы его.
— Прижми их, гог, — приказал переводчику Троск. — He давай им ничего утаить.
Переводчик тут же начал говорить. Он умолял детей слушать его, угомониться и отвечать на его вопросы. Динадин мысленно присоединился к его мольбам, предвидя, что Троск вот-вот взорвется. Меньше чем за минуту выражение лица полковника переменилось с заинтересованного на скучающее. Острым носком сапога он пнул переводчика в спину.
— Ну, каков ответ?
Переводчик судорожно глотнул.
— По-моему, они ничего не знают. Сказать трудно.
Троск закатил глаза.
— Глупые гоги! — Он знаком велел своим всадникам следовать за ним и нетерпеливо тряхнул поводьями. — Ладно, давайте двигаться, ребята. Нам предстоит выбить немало дверей.
Динадин молча ехал следом. Во рту у него пересохло, как пересохла деревенская дорога. На этот раз ему не избежать бойни. Он пытался унять сердцебиение, проглотить волну тошноты. С его губ сорвалась беззвучная молитва. Он не убийца, но сегодня за ним наблюдает живодер.
Они быстро скакали по улицам, огибая группы солдат и горящие дома. Кричала какая-то женщина: у нее пылали волосы и одежда; отчаянно размахивая руками, она безуспешно пыталась сбить пламя. Когда крики смолкли, они оставили ее уже далеко позади.
Полковник натянул поводья и осадил своего коня. Его всадники остановились за ним. Троск сидел совершенно неподвижно, глядя куда-то вдаль. Динадин проследил за направлением его взгляда и увидел ряд небольших строений из дерева и картона. Там, в узком проходе между двумя домами, оказалась девочка лет тринадцати — она держала в руке что-то блестящее. На лице полковника расплылась похотливая улыбка.
— О, привет! — пророкотал он.
Их глаза на секунду встретились. Девочка прижала к груди какой-то предмет. Троск кончиком языка быстро облизал губы. Девочка ахнула и бросилась в один из домов, захлопнув за собой дверь. Троск мерзко застонал.
— О Боже, ну что за красоточка! — А потом с улыбкой повернулся к своим солдатам, отменно изобразив озорство. — Ну, что скажете, ребята? Готовы повеселиться?
Динадин закрыл глаза. Это было немыслимо. Он пытался что-то сказать — и не смог. Уже раздавались возгласы одобрения. Троск захохотал и пустил коня галопом. Все помчались следом.
«Я не могу допустить такое, — сказал себе Динадин. — Боже, помоги мне!»
Но Бог ему не ответил. Динадин был один — и он понимал это. Он пустил коня вскачь за Троском, надеясь что-то еще придумать. Он поговорит с полковником, заставит осознать весь ужас его намерений. Если это не поможет…
Троск уже был у дома. Он соскочил о лошади и направился к двери. Динадин суетливо спешился и пошел следом. Полковник адресовал ему одну из своих высокомерных улыбок.
— Пора сделать тебя мужчиной, Лоттс, — заявил он.
С этими словами он разгладил поля шляпы и разбил дверь ударом каблука. В доме раздался пронзительный крик. Троск просунул голову в дверь.
— Привет, лапочка! — крикнул он. — Готова встретить Ардоза?
Из— за спины полковника Динадин пытался разглядеть, что происходит в доме. В углу комнаты сжалась девочка. В кулаке она по-прежнему зажимала металлический предмет, но Динадину не видно было, что это такое. Рядом с ней стоял очень дряхлый старик с согбенной спиной и глубокими морщинами. Перед ним лежал тусклый жиктар. Девочка отчаянно цеплялась за его ногу. Троск нахмурился.
— Бросьте ее, — попросил Динадин. — Дело того не стоит. Пойдемте.
Троск злобно оглядел его.
— Пойдемте? А с кем лежат в Арамуре, Лоттс? С овцами? Я не брошу ее из-за какого-то старого гога!
Полковник перешагнул порог, примирительно подняв руки.
— Спокойнее, — ласково произнес он. — Неприятности никому не нужны.
Старик поднял жиктар выше. Троск поколебался, а потом указал на следовавших за ним солдат.
— Нас тут много, а ты всего один, друг. Положи свое оружие, и все останутся целы. Просто, правда?
Старый триец колебался, ясно сознавая безнадежность своего положения. Троск сделал еще шаг вперед.
— Оставьте их, полковник! — взмолился Динадин. — Он может вас ранить.
— Замолчи, осел! — проворчал Троск, не оборачиваясь. — Он меня слушает, разве ты не видишь?
Динадин все прекрасно видел. Он затаил дыхание, когда Троск сделал еще один шаг. Девочка всхлипнула. Металлический предмет в ее кулачке дрожал. Теперь Динадин понял, что это — статуя, золотое и серебряное изображение человеческой фигуры. Полковник тоже разглядел ее сокровище.
— Что это у тебя? — подобострастно спросил он у девочки. — Что-то хорошее? О-о да! Какая красота! И ты тоже красавица. Как тебя зовут, милочка?
Он что— то говорил, приближаясь к ним, пока не оказался в двух шагах от старика. Он смотрел прямо на девочку, когда вдруг его рука взвилась вверх. Из носа старика ударил фонтан крови, и он скорчился, уронив жиктар на пол. Троск понаблюдал, как он пытается встать, и с силой наступил ему на руку. Старик закричал от боли. Троск вдавил каблук в слабую плоть.
— Ну вот, — удовлетворенно заметил он, — так гораздо лучше. Я, талистанский полковник, нахожусь в вашей грязной стране, чтобы спасти нашего императора. И не смей мне угрожать, гог. Никогда.
Он подчеркнул свое «никогда», в последний раз притопнув ногой. Старческие кости трийца громко хрустнули.
Теперь девочка запаниковала. Ее взгляд метался по комнате, но вокруг нее все плотнее смыкалось кольцо нарцев. Она еще крепче прижала к груди статую и в безумном порыве бросилась в небольшое пространство, остававшееся между Троском и Динадином. Динадин шагнул в сторону, чтобы пропустить бегущую девочку, но Троск поймал ее за полу юбки.
— Куда это ты собралась, чертовка? — озлобился он. — Мне из-за тебя пришлось потрудиться, сучка!
Девочка стала царапаться и вырываться. Троск поймал ее за руку и рывком подтащил к себе. Потом схватил за волосы и запрокинул ей голову. Она пронзительно закричала, когда он лизнул ее щеку. Лежавший на полу старик умолял Троска остановиться. Его нос и подбородок были залиты кровью. Троск разорвал на девочке корсаж и впился зубами в обнажившуюся шею. Теперь он уже притиснул ее плечи к голой стене. Старый триец, которому не удавалось подняться, надрывался, стараясь схватить его за ноги.
— Проклятие! — рявкнул Троск, отталкивая старика ногой. — Лоттс, идиот, не стой как статуя. Избавься от этой рвани!
Динадин не шевельнулся.
Троск мгновенно прекратил насиловать девочку. Статуэтка, которую она охраняла, упала к ее ногам. Обхватив ее шею мясистыми пальцами, полковник обернулся к Динадину, угрожающе хмурясь:
— Ты что, оглох, парень? Убей его!
Динадин медленно покачал головой. В глазах Троска вспыхнула ярость, а затем полковник вдруг захохотал.
— Нет? Ты отказываешься выполнить мой приказ, ты, арамурский тролль?
— Я не стану его убивать! — Динадин почувствовал, что его голос вот-вот сорвется. — Боже, он ведь ничего не сделал! Он просто хотел ее защитить.
Троск ухмыльнулся, не реагируя на попытки девочки высвободиться из его хватки. Она задыхалась. Остальные солдаты наблюдали за ними, слишком испуганные или удивленные смелостью Динадина, дабы что-то предпринять. Ухмылка полковника стала совсем зверской.
— Так ты его не убьешь? — процедил он. — Ладно. Посмотрим, что за мужчин делают в Арамуре, Лоттс. — Ухватив девочку за порванный корсаж, он дернул ее вперед и бросил к ногам Динадина, где она осталась лежать, беспомощно рыдая. — Тебе не обязательно убивать этого гога, Лоттс. Можешь просто взять девчонку. Сейчас, на наших глазах.
Девочка скорчилась между Троском и Динадином, ее взгляд испуганно метался от одного к другому. Динадин смотрел на нее. Троск извлек из голенища кинжал с рубином на рукояти.
— Я не стану, — с трудом выговорил Динадин. — Вы меня не можете заставить это сделать.
— Почему? — поинтересовался Троск. — Не любишь дам, Лоттс? Может, ты просто ждал, когда мы найдем смазливого мальчишку? Тебе этого надо? Мальчика?
Полковник пнул девочку, пододвигая ее к Динадину. Она вскрикнула и подползла к нему, цепляясь за его брюки и жалобно скуля. Динадин тоже застонал, пытаясь отстраниться, избавиться от ее страдальческих глаз и мольбы. Ему хотелось убежать, оставить их в этом жалком домишке и спрятаться так, чтобы Троск больше никогда не смог его найти. Но девочка продолжала цепляться за него.
— Действуй! — потребовал Троск. — Возьми ее, если ты настоящий мужчина.
— Нет, я не стану. Вы слышали? Не стану!
Троск продемонстрировал Динадину свой кинжал.
— Советую не отказываться, — предупредил он, наклоняясь. Поднял голову старика и приставил кинжал к горлу. — Или…
— Не надо! — взмолился Динадин. — Пожалуйста, не делайте этого!
— В чем проблема? — гневно вопросил Троск. — Ты ведь мужчина, правда? А она — девчонка. Бери ее!
— Полковник…
— Бери ее, хорек несчастный, или, Бог свидетель, этот гог умрет!
Старик не шевелился. Он смотрел на Динадина сквозь пелену крови. Троск удерживал его разбитую голову. Девочка по-прежнему сидела у ног Динадина, плача и умоляя о пощаде. Динадин протянул к ней руку.
— Перестань, — утешал он ее. — Ради Бога, перестань. Я не буду ничего с тобой делать. Не буду.
— Ну же, Лоттс, — требовал полковник, — давай!
— Нет!
Троск вздохнул.
— Боже, что за упрямец! Ну ладно, как хочешь.
Он провел кинжалом по морщинистой шее старика. Триец потрясенно выпучил глаза. Троск отпустил его голову, и он упал на пол. Пальцы его хватали воздух и тянулись к девочке. Та теперь отчаянно кричала. Тошнота подступила к горлу Динадина. Он заметил, что Троск смотрит на него с отвращением и тянется к девочке. Динадин вознамерился помешать ему, но прежний страх пригвоздил его ноги к полу. Полковник снова сгреб ее волосы и, заставив встать, отбросил к стене.
— Так лучше? — с укоризной спросил он.
Динадин был не в состоянии ответить. Он давился рвотой и вытирал ее рукавом.
— Ты ее не спас, идиот! — рявкнул Троск. — А теперь, я думаю, мы все займемся ею по очереди. Кроме тебя, конечно. Ты можешь пойти и отыскать себе мальчика, если тебе нужен он.
Полковник отвернулся и направился к стене. Рядом с девочкой лежал предмет, который она так усердно пыталась сохранить, — статуэтка из золота и серебра. Троск поднял ее, повертел в руках, а потом вернулся к Динадину и вручил статуэтку ему.
— Держи. Это может оказаться чем-то полезным. Вынеси отсюда и отдай легионерам. Как тебе кажется, справишься с этим?
Динадин мог только молча кивнуть. Он бросил последний взгляд на испуганную девочку, с болью в сердце думая о том, что ее ожидает, потом — на трийца с перерезанным горлом. Старик наконец перестал дергаться. Река крови текла по неровному полу. К Динадину вернулся голос.
— Полковник…
— Убирайся с глаз моих! — бросил Троск, отвернувшись.
Динадин постоял заторможенно, потом попятился. Голова пульсировала нестерпимой болью, и он с трудом нашел дверь. Воздух был полон гари. Снова раздавались леденящие душу мольбы девочки. Динадин бросился прочь от дома, забыв своего коня, зажимая рот рукой. Он мчался к центру деревни, где были легионеры и толпа ребятишек, рыдающих женщин, молчаливых мужчин. Он бежал так стремительно, что не заметил возникшей у него на пути фигуры зеленого с золотом всадника, пока не столкнулся с ним. Динадин поднял голову и взглянул в его лицо.
— Барон Гейл! — пролепетал он. — Извините, милорд. Я вас не заметил.
Блэквуд Гейл презрительно оглядел его.
— Лоттс, кажется?
— Да, сэр, — подтвердил Динадин. — Из Зеленой бригады.
Барон указал на зажатый в руке Динадина предмет.
— Что это?
Динадин замялся. Он не знал, что именно держит в руках, — ведь он даже не посмотрел на статуэтку. Поспешно изучил ее и обнаружил, что на самом деле она воспроизводит мужчину и женщину. Видимо, это были божества.
— Давай сюда! — нетерпеливо приказал Гейл.
Динадин с сожалением передал статуэтку барону. Гейл мимолетно взглянул на нее, царапнул поверхность ногтем и досадливо хмыкнул.
— Очередной трийский хлам, — заключил он. — Тебе известно, что мы тут делаем, Лоттс? Мы пытаемся спасти нашего императора. Это… — он бросил статуэтку в грязь, -…бесполезная дрянь.
И проскакал мимо арамурца, даже не взглянув на него. Динадин подождал, когда барон скроется из виду, затем подобрал статуэтку. Осторожно подняв к солнцу, смахнул с нее грязь. Статуэтка засверкала в лучах: две фигурки, изящные и ослепительные, — одна из золота, вторая из чистейшего серебра. Ради этой святыни девочка рисковала своей жизнью — ради куска драгоценного металла, который в империи не имел цены. Но для Динадина статуэтка имела другую ценность. Он решил, что сохранит ее — и при первой возможности отомстит.
— Я не забуду тебя, девочка, — с трудом выговорил он и поплелся обратно к своему коню.
37
Приближаясь к центру деревни, они сбавили скорость. Там, у колодца и деревянной скамьи, отряд легионеров собрал толпу трийских детей. С ними разговаривал взрослый триец: он сдался во время прошлого налета, и сносное владение языком империи обеспечило ему выживание. Таких переводчиков было уже несколько — мужчин, которые предпочитали рабскую жизнь смерти вместе со своими собратьями. Всякий раз, когда армия докатывалась до очередного городка или деревни, переводчики принимались за работу, пытаясь заставить покоренный народ передать им те магические предметы или умения, которыми они обладают. До сей поры все их усилия кончались полным провалом. С точки зрения Динадина, это было единственной светлой стороной мрачной операции. Он с болезненным вниманием наблюдал за тем, как переводчики-трийцы улыбаются детям, пытаясь их успокоить. Но к этому времени Динадин уже наизусть знал весь спектакль.
«С вашими родителями все в порядке. Не беспокойтесь. Просто скажите нам, где магия».
Однако никакой магии не было. Об этом им много месяцев назад говорил Люсилер. Они могут сжечь хоть сто поселений, они могут открыть хоть миллион трийских сундуков и комодов, но ничего не найдут — только кровь. Магию не прячут под кроватью ребенка. Если она вообще существует, то, наверное, в земле и воздухе. И, может быть, в уме. Но Гейл и его советники не верили этому. Они были поглощены данным им поручением: найти и привезти все, что могло бы помочь императору.
— Магия здесь, — говорил им Блэквуд Гейл. — Нам просто надо ее найти.
Но этого никогда не случится. Теперь Динадин точно это знал. Он остановил своего коня примерно в десяти шагах от Троска и наблюдал за тем, как безобразная улыбка полковника становится все шире. Иногда его любовь к войне была до жути очевидна! Здесь он мог дать полную волю своему садизму, утверждая, что лишь выполняет свой долг. Он был идеальным солдатом: закаленным, подтянутым и невыразимо жестоким. Динадин его ненавидел. Ненавидел, как полковник заламывает поля своей шляпы с пером, как смеется над страданиями других, как называет взрослых мужчин ребятами. Если б Динадин мог, он убил бы его.
— Прижми их, гог, — приказал переводчику Троск. — He давай им ничего утаить.
Переводчик тут же начал говорить. Он умолял детей слушать его, угомониться и отвечать на его вопросы. Динадин мысленно присоединился к его мольбам, предвидя, что Троск вот-вот взорвется. Меньше чем за минуту выражение лица полковника переменилось с заинтересованного на скучающее. Острым носком сапога он пнул переводчика в спину.
— Ну, каков ответ?
Переводчик судорожно глотнул.
— По-моему, они ничего не знают. Сказать трудно.
Троск закатил глаза.
— Глупые гоги! — Он знаком велел своим всадникам следовать за ним и нетерпеливо тряхнул поводьями. — Ладно, давайте двигаться, ребята. Нам предстоит выбить немало дверей.
Динадин молча ехал следом. Во рту у него пересохло, как пересохла деревенская дорога. На этот раз ему не избежать бойни. Он пытался унять сердцебиение, проглотить волну тошноты. С его губ сорвалась беззвучная молитва. Он не убийца, но сегодня за ним наблюдает живодер.
Они быстро скакали по улицам, огибая группы солдат и горящие дома. Кричала какая-то женщина: у нее пылали волосы и одежда; отчаянно размахивая руками, она безуспешно пыталась сбить пламя. Когда крики смолкли, они оставили ее уже далеко позади.
Полковник натянул поводья и осадил своего коня. Его всадники остановились за ним. Троск сидел совершенно неподвижно, глядя куда-то вдаль. Динадин проследил за направлением его взгляда и увидел ряд небольших строений из дерева и картона. Там, в узком проходе между двумя домами, оказалась девочка лет тринадцати — она держала в руке что-то блестящее. На лице полковника расплылась похотливая улыбка.
— О, привет! — пророкотал он.
Их глаза на секунду встретились. Девочка прижала к груди какой-то предмет. Троск кончиком языка быстро облизал губы. Девочка ахнула и бросилась в один из домов, захлопнув за собой дверь. Троск мерзко застонал.
— О Боже, ну что за красоточка! — А потом с улыбкой повернулся к своим солдатам, отменно изобразив озорство. — Ну, что скажете, ребята? Готовы повеселиться?
Динадин закрыл глаза. Это было немыслимо. Он пытался что-то сказать — и не смог. Уже раздавались возгласы одобрения. Троск захохотал и пустил коня галопом. Все помчались следом.
«Я не могу допустить такое, — сказал себе Динадин. — Боже, помоги мне!»
Но Бог ему не ответил. Динадин был один — и он понимал это. Он пустил коня вскачь за Троском, надеясь что-то еще придумать. Он поговорит с полковником, заставит осознать весь ужас его намерений. Если это не поможет…
Троск уже был у дома. Он соскочил о лошади и направился к двери. Динадин суетливо спешился и пошел следом. Полковник адресовал ему одну из своих высокомерных улыбок.
— Пора сделать тебя мужчиной, Лоттс, — заявил он.
С этими словами он разгладил поля шляпы и разбил дверь ударом каблука. В доме раздался пронзительный крик. Троск просунул голову в дверь.
— Привет, лапочка! — крикнул он. — Готова встретить Ардоза?
Из— за спины полковника Динадин пытался разглядеть, что происходит в доме. В углу комнаты сжалась девочка. В кулаке она по-прежнему зажимала металлический предмет, но Динадину не видно было, что это такое. Рядом с ней стоял очень дряхлый старик с согбенной спиной и глубокими морщинами. Перед ним лежал тусклый жиктар. Девочка отчаянно цеплялась за его ногу. Троск нахмурился.
— Бросьте ее, — попросил Динадин. — Дело того не стоит. Пойдемте.
Троск злобно оглядел его.
— Пойдемте? А с кем лежат в Арамуре, Лоттс? С овцами? Я не брошу ее из-за какого-то старого гога!
Полковник перешагнул порог, примирительно подняв руки.
— Спокойнее, — ласково произнес он. — Неприятности никому не нужны.
Старик поднял жиктар выше. Троск поколебался, а потом указал на следовавших за ним солдат.
— Нас тут много, а ты всего один, друг. Положи свое оружие, и все останутся целы. Просто, правда?
Старый триец колебался, ясно сознавая безнадежность своего положения. Троск сделал еще шаг вперед.
— Оставьте их, полковник! — взмолился Динадин. — Он может вас ранить.
— Замолчи, осел! — проворчал Троск, не оборачиваясь. — Он меня слушает, разве ты не видишь?
Динадин все прекрасно видел. Он затаил дыхание, когда Троск сделал еще один шаг. Девочка всхлипнула. Металлический предмет в ее кулачке дрожал. Теперь Динадин понял, что это — статуя, золотое и серебряное изображение человеческой фигуры. Полковник тоже разглядел ее сокровище.
— Что это у тебя? — подобострастно спросил он у девочки. — Что-то хорошее? О-о да! Какая красота! И ты тоже красавица. Как тебя зовут, милочка?
Он что— то говорил, приближаясь к ним, пока не оказался в двух шагах от старика. Он смотрел прямо на девочку, когда вдруг его рука взвилась вверх. Из носа старика ударил фонтан крови, и он скорчился, уронив жиктар на пол. Троск понаблюдал, как он пытается встать, и с силой наступил ему на руку. Старик закричал от боли. Троск вдавил каблук в слабую плоть.
— Ну вот, — удовлетворенно заметил он, — так гораздо лучше. Я, талистанский полковник, нахожусь в вашей грязной стране, чтобы спасти нашего императора. И не смей мне угрожать, гог. Никогда.
Он подчеркнул свое «никогда», в последний раз притопнув ногой. Старческие кости трийца громко хрустнули.
Теперь девочка запаниковала. Ее взгляд метался по комнате, но вокруг нее все плотнее смыкалось кольцо нарцев. Она еще крепче прижала к груди статую и в безумном порыве бросилась в небольшое пространство, остававшееся между Троском и Динадином. Динадин шагнул в сторону, чтобы пропустить бегущую девочку, но Троск поймал ее за полу юбки.
— Куда это ты собралась, чертовка? — озлобился он. — Мне из-за тебя пришлось потрудиться, сучка!
Девочка стала царапаться и вырываться. Троск поймал ее за руку и рывком подтащил к себе. Потом схватил за волосы и запрокинул ей голову. Она пронзительно закричала, когда он лизнул ее щеку. Лежавший на полу старик умолял Троска остановиться. Его нос и подбородок были залиты кровью. Троск разорвал на девочке корсаж и впился зубами в обнажившуюся шею. Теперь он уже притиснул ее плечи к голой стене. Старый триец, которому не удавалось подняться, надрывался, стараясь схватить его за ноги.
— Проклятие! — рявкнул Троск, отталкивая старика ногой. — Лоттс, идиот, не стой как статуя. Избавься от этой рвани!
Динадин не шевельнулся.
Троск мгновенно прекратил насиловать девочку. Статуэтка, которую она охраняла, упала к ее ногам. Обхватив ее шею мясистыми пальцами, полковник обернулся к Динадину, угрожающе хмурясь:
— Ты что, оглох, парень? Убей его!
Динадин медленно покачал головой. В глазах Троска вспыхнула ярость, а затем полковник вдруг захохотал.
— Нет? Ты отказываешься выполнить мой приказ, ты, арамурский тролль?
— Я не стану его убивать! — Динадин почувствовал, что его голос вот-вот сорвется. — Боже, он ведь ничего не сделал! Он просто хотел ее защитить.
Троск ухмыльнулся, не реагируя на попытки девочки высвободиться из его хватки. Она задыхалась. Остальные солдаты наблюдали за ними, слишком испуганные или удивленные смелостью Динадина, дабы что-то предпринять. Ухмылка полковника стала совсем зверской.
— Так ты его не убьешь? — процедил он. — Ладно. Посмотрим, что за мужчин делают в Арамуре, Лоттс. — Ухватив девочку за порванный корсаж, он дернул ее вперед и бросил к ногам Динадина, где она осталась лежать, беспомощно рыдая. — Тебе не обязательно убивать этого гога, Лоттс. Можешь просто взять девчонку. Сейчас, на наших глазах.
Девочка скорчилась между Троском и Динадином, ее взгляд испуганно метался от одного к другому. Динадин смотрел на нее. Троск извлек из голенища кинжал с рубином на рукояти.
— Я не стану, — с трудом выговорил Динадин. — Вы меня не можете заставить это сделать.
— Почему? — поинтересовался Троск. — Не любишь дам, Лоттс? Может, ты просто ждал, когда мы найдем смазливого мальчишку? Тебе этого надо? Мальчика?
Полковник пнул девочку, пододвигая ее к Динадину. Она вскрикнула и подползла к нему, цепляясь за его брюки и жалобно скуля. Динадин тоже застонал, пытаясь отстраниться, избавиться от ее страдальческих глаз и мольбы. Ему хотелось убежать, оставить их в этом жалком домишке и спрятаться так, чтобы Троск больше никогда не смог его найти. Но девочка продолжала цепляться за него.
— Действуй! — потребовал Троск. — Возьми ее, если ты настоящий мужчина.
— Нет, я не стану. Вы слышали? Не стану!
Троск продемонстрировал Динадину свой кинжал.
— Советую не отказываться, — предупредил он, наклоняясь. Поднял голову старика и приставил кинжал к горлу. — Или…
— Не надо! — взмолился Динадин. — Пожалуйста, не делайте этого!
— В чем проблема? — гневно вопросил Троск. — Ты ведь мужчина, правда? А она — девчонка. Бери ее!
— Полковник…
— Бери ее, хорек несчастный, или, Бог свидетель, этот гог умрет!
Старик не шевелился. Он смотрел на Динадина сквозь пелену крови. Троск удерживал его разбитую голову. Девочка по-прежнему сидела у ног Динадина, плача и умоляя о пощаде. Динадин протянул к ней руку.
— Перестань, — утешал он ее. — Ради Бога, перестань. Я не буду ничего с тобой делать. Не буду.
— Ну же, Лоттс, — требовал полковник, — давай!
— Нет!
Троск вздохнул.
— Боже, что за упрямец! Ну ладно, как хочешь.
Он провел кинжалом по морщинистой шее старика. Триец потрясенно выпучил глаза. Троск отпустил его голову, и он упал на пол. Пальцы его хватали воздух и тянулись к девочке. Та теперь отчаянно кричала. Тошнота подступила к горлу Динадина. Он заметил, что Троск смотрит на него с отвращением и тянется к девочке. Динадин вознамерился помешать ему, но прежний страх пригвоздил его ноги к полу. Полковник снова сгреб ее волосы и, заставив встать, отбросил к стене.
— Так лучше? — с укоризной спросил он.
Динадин был не в состоянии ответить. Он давился рвотой и вытирал ее рукавом.
— Ты ее не спас, идиот! — рявкнул Троск. — А теперь, я думаю, мы все займемся ею по очереди. Кроме тебя, конечно. Ты можешь пойти и отыскать себе мальчика, если тебе нужен он.
Полковник отвернулся и направился к стене. Рядом с девочкой лежал предмет, который она так усердно пыталась сохранить, — статуэтка из золота и серебра. Троск поднял ее, повертел в руках, а потом вернулся к Динадину и вручил статуэтку ему.
— Держи. Это может оказаться чем-то полезным. Вынеси отсюда и отдай легионерам. Как тебе кажется, справишься с этим?
Динадин мог только молча кивнуть. Он бросил последний взгляд на испуганную девочку, с болью в сердце думая о том, что ее ожидает, потом — на трийца с перерезанным горлом. Старик наконец перестал дергаться. Река крови текла по неровному полу. К Динадину вернулся голос.
— Полковник…
— Убирайся с глаз моих! — бросил Троск, отвернувшись.
Динадин постоял заторможенно, потом попятился. Голова пульсировала нестерпимой болью, и он с трудом нашел дверь. Воздух был полон гари. Снова раздавались леденящие душу мольбы девочки. Динадин бросился прочь от дома, забыв своего коня, зажимая рот рукой. Он мчался к центру деревни, где были легионеры и толпа ребятишек, рыдающих женщин, молчаливых мужчин. Он бежал так стремительно, что не заметил возникшей у него на пути фигуры зеленого с золотом всадника, пока не столкнулся с ним. Динадин поднял голову и взглянул в его лицо.
— Барон Гейл! — пролепетал он. — Извините, милорд. Я вас не заметил.
Блэквуд Гейл презрительно оглядел его.
— Лоттс, кажется?
— Да, сэр, — подтвердил Динадин. — Из Зеленой бригады.
Барон указал на зажатый в руке Динадина предмет.
— Что это?
Динадин замялся. Он не знал, что именно держит в руках, — ведь он даже не посмотрел на статуэтку. Поспешно изучил ее и обнаружил, что на самом деле она воспроизводит мужчину и женщину. Видимо, это были божества.
— Давай сюда! — нетерпеливо приказал Гейл.
Динадин с сожалением передал статуэтку барону. Гейл мимолетно взглянул на нее, царапнул поверхность ногтем и досадливо хмыкнул.
— Очередной трийский хлам, — заключил он. — Тебе известно, что мы тут делаем, Лоттс? Мы пытаемся спасти нашего императора. Это… — он бросил статуэтку в грязь, -…бесполезная дрянь.
И проскакал мимо арамурца, даже не взглянув на него. Динадин подождал, когда барон скроется из виду, затем подобрал статуэтку. Осторожно подняв к солнцу, смахнул с нее грязь. Статуэтка засверкала в лучах: две фигурки, изящные и ослепительные, — одна из золота, вторая из чистейшего серебра. Ради этой святыни девочка рисковала своей жизнью — ради куска драгоценного металла, который в империи не имел цены. Но для Динадина статуэтка имела другую ценность. Он решил, что сохранит ее — и при первой возможности отомстит.
— Я не забуду тебя, девочка, — с трудом выговорил он и поплелся обратно к своему коню.
37
Через десять дней после отъезда из Фалиндара Ричиус и Дьяна добрались до долины. Во второй половине одиннадцатого дня они перевалили через вершину холма, и их взорам предстал замок Дринг.
Сначала, правда, они увидели не сам замок, а его сторожевую башню, высоко вознесшуюся над кронами деревьев, окружавших ее основание: она тянулась к небу, словно гигантская каменная рука. Для обоих это было долгожданное зрелище, и они любовались бы им, не будь они такими усталыми. Долгий путь из цитадели измотал и воинов — при виде сторожевой башни все облегченно вздохнули.
— Наконец-то! — изрек Ричиус, радостно хлопнув Огня по холке. — Вот она, парень! Мы добрались до места.
Лица окружавших его воинов осветились торжествующими улыбками. Дьяна высунулась из кареты, чтобы лучше видеть башню. Цилиндрическое сооружение блестело вдали, и его многогранная поверхность переливалась, будто драгоцелный камень. Ричиус подскакал к карете.
— Впечатляет, — заметил он. — На какое-то время здесь будет наш дом.
— Надеюсь, не очень надолго. Здесь слишком уныло.
— Ну не знаю, — не согласился он с Дьяной. Ричиус ощущал тепло, исходившее от этого примитивного каменного строения. — Пожалуй, мне эта башня нравится. Она напоминает мой родной дом в Арамуре.
Форис бросал своим людям отрывистые приказы. Один из них выехал из цепочки и галопом понесся вниз по склону. Дьяна увидела на лице Ричиуса недоумение.
— Он сообщит всем, что мы близко, — объяснила она. — Готовься, Ричиус. Нас будут ждать.
— Ждать? Что ты имеешь в виду?
— Не знаю. Форис просто велел ему все приготовить. — Она хитро улыбнулась. — Может, они захотят устроить тебе встречу. Ричиус недоверчиво хмыкнул:
— Как же! А может, мне следовало остаться в Фалиндаре.
Оба рассмеялись, но Ричиус все равно почувствовал, как по телу пробежала нервная дрожь. Он оказался в долине Дринг и вот-вот переступит порог дома Фориса!
— Мне надо проинспектировать линию обороны, — мрачно сказал он. — Проверить, как выполнили люди Фориса то, о чем я просил.
— Завтра, — ответила Дьяна. — Времени на это хватит. Сегодня мы отдыхаем. И в настоящих постелях!
— Гм, звучит заманчиво. Хорошо, тогда завтра. Если у Фориса не будет для меня иных планов.
Дьяна строго посмотрела на него.
— Планы военачальника не имеют значения, Ричиус. Главное — чего хочешь ты. Помни: теперь это твое сражение.
— Но долина по-прежнему принадлежит ему, Дьяна. Я не желаю идти ему наперекор. Тарн предостерегал меня от этого.
— А еще Тарн хотел, чтобы командовал здесь ты. Не давай Форису себя запугать, Ричиус. А он это сделает, если будет возможность.
Ричиус засмеялся:
— Вот как? И откуда тебе столько о нем известно?
— Он — мужчина. Мне этого достаточно.
Ричиус не успел ответить, потому что между ними встал Форис. Он обратился к Дьяне, указывая при этом на башню:
— Изей. Нобата Кэлак хорензей.
Дьяна кивнула, и Форис послал лошадь вниз по склону, в направлении к дому. Когда он уже не мог их слышать, Ричиус спросил:
— Что он сказал?
— Он говорит, что ты должен следовать за ним.
Ричиус напряженно застыл.
— Следовать за ним? Почему?
— Извини, Ричиус, он не сказал.
— Он очень скрытный, да? Хорошо. Если таково его желание…
Он направился следом за военачальником.
Форис спокойно ехал рысью по узкой тропинке, открывшейся перед ними. Ричиус посмотрел на переплетение ветвей у себя над головой, между которыми виднелись просветы голубого неба. Полог листвы скрыл от него сторожевую башню. Дорога превратилась в каменистую тропу; по обеим ее сторонам росли алые цветы и густая высокая трава. Издали доносились журчание ручья и гортанный клич какой-то водяной птицы. Он вновь с изумлением отметил, как эти места похожи на Арамур. Это не была внушающая страх долина Дринг с зарослями таинственных деревьев и глубокими тенями, какой он ее запомнил. Сейчас ему казалось, что он снова попал домой, в какой-то уголок Арамура, которого доселе не видел. Воздух был густой, но невероятно сладкий, наполненный мшистыми запахами вековых природных процессов. Мимо его носа пролетела стрекоза. На деревьях белки гонялись друг за другом, перелетая с ветки на ветку. Они резвились, не обращая внимания на пришельцев, вторгшихся в их девственные владения. Над его головой веселые малиновки высвистывали свои мелодичные песни. У ствола упавшего дерева трудились работящие осы — строили себе причудливое гнездо.
Все это Ричиус впивал в себя как божественный нектар, рассеянно поглаживая холку Огня. Он подумал о Дьяне, медленно ехавшей в карете: как она воспринимает всю эту красоту? Она назвала этот лес унылым! Ричиус тихо засмеялся, не сомневаясь, что она сейчас жалеет о столь поспешной оценке. Ему вдруг захотелось, чтобы она была рядом и они могли вместе любоваться окружающей красотой.
А потом Ричиус услышал первый волчий вой.
Он безжалостно ворвался в его тело, оборвав дыхание на середине вздоха и стерев всю краску с лица. Издали донесся ответный вой, за ним — еще один. Этот призрачный вой пронизал самое сердце леса. Ричиус наклонил голову, прислушиваясь. Ему пришлось успокаивать Огня: конь тревожно заржал. Волков были десятки, и все они вели одну печальную песнь. А хуже всего то, что она раздавалась и на тропинке впереди них. Он посмотрел вперед, ища взглядом Фориса, и увидел красную тунику военачальника, которая мерно покачивалась. Форис продолжал спокойно ехать вперед, игнорируя меланхоличную волчью песнь.
Ричиус медлил. Это были боевые волки, и находились они прямо перед ним в ожидании приближающегося обеда. На лбу у него выступил холодный пот, а во рту так пересохло, что казалось, будто десны засыпаны песком. Форис уже скрывался за завесой деревьев, направляясь к замку. А в следующую секунду вдруг остановился, окликнул Ричиуса через плечо:
— Кэлак! — и помахал ему рукой. — Изей!
— Не смей меня укорять, подонок! — вскипел Ричиус.
Форис продолжал смотреть на него.
— Ладно, — еле слышно молвил Ричиус. — Но я с тобой поквитаюсь.
Он снова пришпорил коня. На этот раз Форис дождался его. По мере приближения Ричиуса песнь волков зазвучала громче, к ней прибавилась нота ликования. И тут лес расступился словно занавес, открывая вид на замок Дринг.
Он был похож на какую-то древнюю нарскую твердыню, возведенную из разномастных камней и острых обломков скал, так ненадежно скрепленных меж собой, что казалось, все строение вот-вот развалится под собственным гигантским весом. На стеклянные окна наслоилась вековая грязь; гранитное основание заметно наклонялось к востоку, придавая всему сооружению явную кривизну. Фасад с его окнами и балконами напоминал лицо дебильного ребенка. Подножие гигантской башни находилось рядом с замком, представляя собой покатую груду крошащегося камня, а на каждой колонне и покосившемся коньке крыши лежал отпечаток лучших времен. Там еще сохранялись архитектурные украшения, некогда придававшие замку вид подобающего жилища знатного военачальника. Поблекшие химеры с отломанными когтями сидели на верхушках круглых башен, безголовые останки скульптурного фонтана стояли, сочась водой, на лужайке у основания сторожевой башни. Обнаженные ступни и икры статуи утопали в желтом лишайнике. Ричиус заметил отсутствие ставен на окнах, поросшие лианами ограды, осыпающиеся переходы и ведущую в никуда лестницу.
Ричиус расхохотался бы, если б не серьезное лицо хозяина замка. Форис продолжал наблюдать за его приближением, и ухмылка, которую он поначалу успешно прятал, с каждой секундой становилась все шире. И тут Ричиус увидел, что творится позади Фориса, на дворе перед замком. Военачальник повел рукой в сторону своего дома и подданных, собравшихся их приветствовать.
— Боната, Кэлак.
Облаченные в красное воины стояли в дальней стороне башни. Их пышные белые волосы были смазаны маслом и сияли в лучах солнца, соперничая с начищенными до блеска жиктарами, которые они держали перед собой. Собранные и подтянутые, они, согласно церемонии, смотрели вперед немигающим взглядом. Рядом обретались боевые волки, эти воющие твари, красноглазые, с желтыми клыками и в прочных ошейниках, скрепленных цепями. Тут было не меньше двухсот воинов и дюжины волков. А на переднем плане фигурировала группа других людей — более высокопоставленных, судя по золотым гербам, вышитым на их одеяниях. Они тоже держали жиктары, украшенные драгоценными камнями и благородными металлами.
«Да, ничего себе возвращение домой!» — подумал Ричиус.
Они были для него призраками, эти дролы долины Дринг с вытянутыми белыми лицами и серыми глазами, созданиями потустороннего мира, который он надеялся навсегда забыть. Он сжал зубы и молча смотрел на них.
— Это ради меня? — саркастически осведомился он у военачальника. — Право, можно было и не затруднять себя.
Форис никак не отреагировал на его слова, ибо не понял их, и направился к замку. Ричиус заставил Огня идти следом — конь подчинился с явной неохотой. Мужчины с золотыми гербами поклонились подъехавшему военачальнику, а потом выпрямились и приветственно подняли жиктары. Воины разразились оглушительным ором.
— Ча Юлан! — выкрикивали они всякий раз, когда жиктары взмывали вверх. — Ча Юлан! Ча Юлан! Ча Юлан!
Форис спешился и поднял руки. На его лице играла широкая праздничная улыбка. Приветственные вопли мгновенно стихли. Военачальник медленно опустился на колени, прижал ладони к суглинистой почве и поцеловал землю своей родины. Воины снова радостно зашумели: теперь они не только кричали, но и свистели и топали ногами. Форис поднялся и торжествующе вознес над головой кулак.
— Джахани! — оглушительно прокричал он. — Джахани Дринг!
Карета Дьяны наконец выехала из леса в сопровождении остальных всадников. Увидев Ричиуса, она приказала кучеру остановиться и спрыгнула на землю, прижимая к груди маленький сверток. Ричиус выразительно поднял брови.
— Этого я не ожидал, — громко произнес он, обращаясь к Дьяне. — Что здесь происходит?
Сначала, правда, они увидели не сам замок, а его сторожевую башню, высоко вознесшуюся над кронами деревьев, окружавших ее основание: она тянулась к небу, словно гигантская каменная рука. Для обоих это было долгожданное зрелище, и они любовались бы им, не будь они такими усталыми. Долгий путь из цитадели измотал и воинов — при виде сторожевой башни все облегченно вздохнули.
— Наконец-то! — изрек Ричиус, радостно хлопнув Огня по холке. — Вот она, парень! Мы добрались до места.
Лица окружавших его воинов осветились торжествующими улыбками. Дьяна высунулась из кареты, чтобы лучше видеть башню. Цилиндрическое сооружение блестело вдали, и его многогранная поверхность переливалась, будто драгоцелный камень. Ричиус подскакал к карете.
— Впечатляет, — заметил он. — На какое-то время здесь будет наш дом.
— Надеюсь, не очень надолго. Здесь слишком уныло.
— Ну не знаю, — не согласился он с Дьяной. Ричиус ощущал тепло, исходившее от этого примитивного каменного строения. — Пожалуй, мне эта башня нравится. Она напоминает мой родной дом в Арамуре.
Форис бросал своим людям отрывистые приказы. Один из них выехал из цепочки и галопом понесся вниз по склону. Дьяна увидела на лице Ричиуса недоумение.
— Он сообщит всем, что мы близко, — объяснила она. — Готовься, Ричиус. Нас будут ждать.
— Ждать? Что ты имеешь в виду?
— Не знаю. Форис просто велел ему все приготовить. — Она хитро улыбнулась. — Может, они захотят устроить тебе встречу. Ричиус недоверчиво хмыкнул:
— Как же! А может, мне следовало остаться в Фалиндаре.
Оба рассмеялись, но Ричиус все равно почувствовал, как по телу пробежала нервная дрожь. Он оказался в долине Дринг и вот-вот переступит порог дома Фориса!
— Мне надо проинспектировать линию обороны, — мрачно сказал он. — Проверить, как выполнили люди Фориса то, о чем я просил.
— Завтра, — ответила Дьяна. — Времени на это хватит. Сегодня мы отдыхаем. И в настоящих постелях!
— Гм, звучит заманчиво. Хорошо, тогда завтра. Если у Фориса не будет для меня иных планов.
Дьяна строго посмотрела на него.
— Планы военачальника не имеют значения, Ричиус. Главное — чего хочешь ты. Помни: теперь это твое сражение.
— Но долина по-прежнему принадлежит ему, Дьяна. Я не желаю идти ему наперекор. Тарн предостерегал меня от этого.
— А еще Тарн хотел, чтобы командовал здесь ты. Не давай Форису себя запугать, Ричиус. А он это сделает, если будет возможность.
Ричиус засмеялся:
— Вот как? И откуда тебе столько о нем известно?
— Он — мужчина. Мне этого достаточно.
Ричиус не успел ответить, потому что между ними встал Форис. Он обратился к Дьяне, указывая при этом на башню:
— Изей. Нобата Кэлак хорензей.
Дьяна кивнула, и Форис послал лошадь вниз по склону, в направлении к дому. Когда он уже не мог их слышать, Ричиус спросил:
— Что он сказал?
— Он говорит, что ты должен следовать за ним.
Ричиус напряженно застыл.
— Следовать за ним? Почему?
— Извини, Ричиус, он не сказал.
— Он очень скрытный, да? Хорошо. Если таково его желание…
Он направился следом за военачальником.
Форис спокойно ехал рысью по узкой тропинке, открывшейся перед ними. Ричиус посмотрел на переплетение ветвей у себя над головой, между которыми виднелись просветы голубого неба. Полог листвы скрыл от него сторожевую башню. Дорога превратилась в каменистую тропу; по обеим ее сторонам росли алые цветы и густая высокая трава. Издали доносились журчание ручья и гортанный клич какой-то водяной птицы. Он вновь с изумлением отметил, как эти места похожи на Арамур. Это не была внушающая страх долина Дринг с зарослями таинственных деревьев и глубокими тенями, какой он ее запомнил. Сейчас ему казалось, что он снова попал домой, в какой-то уголок Арамура, которого доселе не видел. Воздух был густой, но невероятно сладкий, наполненный мшистыми запахами вековых природных процессов. Мимо его носа пролетела стрекоза. На деревьях белки гонялись друг за другом, перелетая с ветки на ветку. Они резвились, не обращая внимания на пришельцев, вторгшихся в их девственные владения. Над его головой веселые малиновки высвистывали свои мелодичные песни. У ствола упавшего дерева трудились работящие осы — строили себе причудливое гнездо.
Все это Ричиус впивал в себя как божественный нектар, рассеянно поглаживая холку Огня. Он подумал о Дьяне, медленно ехавшей в карете: как она воспринимает всю эту красоту? Она назвала этот лес унылым! Ричиус тихо засмеялся, не сомневаясь, что она сейчас жалеет о столь поспешной оценке. Ему вдруг захотелось, чтобы она была рядом и они могли вместе любоваться окружающей красотой.
А потом Ричиус услышал первый волчий вой.
Он безжалостно ворвался в его тело, оборвав дыхание на середине вздоха и стерев всю краску с лица. Издали донесся ответный вой, за ним — еще один. Этот призрачный вой пронизал самое сердце леса. Ричиус наклонил голову, прислушиваясь. Ему пришлось успокаивать Огня: конь тревожно заржал. Волков были десятки, и все они вели одну печальную песнь. А хуже всего то, что она раздавалась и на тропинке впереди них. Он посмотрел вперед, ища взглядом Фориса, и увидел красную тунику военачальника, которая мерно покачивалась. Форис продолжал спокойно ехать вперед, игнорируя меланхоличную волчью песнь.
Ричиус медлил. Это были боевые волки, и находились они прямо перед ним в ожидании приближающегося обеда. На лбу у него выступил холодный пот, а во рту так пересохло, что казалось, будто десны засыпаны песком. Форис уже скрывался за завесой деревьев, направляясь к замку. А в следующую секунду вдруг остановился, окликнул Ричиуса через плечо:
— Кэлак! — и помахал ему рукой. — Изей!
— Не смей меня укорять, подонок! — вскипел Ричиус.
Форис продолжал смотреть на него.
— Ладно, — еле слышно молвил Ричиус. — Но я с тобой поквитаюсь.
Он снова пришпорил коня. На этот раз Форис дождался его. По мере приближения Ричиуса песнь волков зазвучала громче, к ней прибавилась нота ликования. И тут лес расступился словно занавес, открывая вид на замок Дринг.
Он был похож на какую-то древнюю нарскую твердыню, возведенную из разномастных камней и острых обломков скал, так ненадежно скрепленных меж собой, что казалось, все строение вот-вот развалится под собственным гигантским весом. На стеклянные окна наслоилась вековая грязь; гранитное основание заметно наклонялось к востоку, придавая всему сооружению явную кривизну. Фасад с его окнами и балконами напоминал лицо дебильного ребенка. Подножие гигантской башни находилось рядом с замком, представляя собой покатую груду крошащегося камня, а на каждой колонне и покосившемся коньке крыши лежал отпечаток лучших времен. Там еще сохранялись архитектурные украшения, некогда придававшие замку вид подобающего жилища знатного военачальника. Поблекшие химеры с отломанными когтями сидели на верхушках круглых башен, безголовые останки скульптурного фонтана стояли, сочась водой, на лужайке у основания сторожевой башни. Обнаженные ступни и икры статуи утопали в желтом лишайнике. Ричиус заметил отсутствие ставен на окнах, поросшие лианами ограды, осыпающиеся переходы и ведущую в никуда лестницу.
Ричиус расхохотался бы, если б не серьезное лицо хозяина замка. Форис продолжал наблюдать за его приближением, и ухмылка, которую он поначалу успешно прятал, с каждой секундой становилась все шире. И тут Ричиус увидел, что творится позади Фориса, на дворе перед замком. Военачальник повел рукой в сторону своего дома и подданных, собравшихся их приветствовать.
— Боната, Кэлак.
Облаченные в красное воины стояли в дальней стороне башни. Их пышные белые волосы были смазаны маслом и сияли в лучах солнца, соперничая с начищенными до блеска жиктарами, которые они держали перед собой. Собранные и подтянутые, они, согласно церемонии, смотрели вперед немигающим взглядом. Рядом обретались боевые волки, эти воющие твари, красноглазые, с желтыми клыками и в прочных ошейниках, скрепленных цепями. Тут было не меньше двухсот воинов и дюжины волков. А на переднем плане фигурировала группа других людей — более высокопоставленных, судя по золотым гербам, вышитым на их одеяниях. Они тоже держали жиктары, украшенные драгоценными камнями и благородными металлами.
«Да, ничего себе возвращение домой!» — подумал Ричиус.
Они были для него призраками, эти дролы долины Дринг с вытянутыми белыми лицами и серыми глазами, созданиями потустороннего мира, который он надеялся навсегда забыть. Он сжал зубы и молча смотрел на них.
— Это ради меня? — саркастически осведомился он у военачальника. — Право, можно было и не затруднять себя.
Форис никак не отреагировал на его слова, ибо не понял их, и направился к замку. Ричиус заставил Огня идти следом — конь подчинился с явной неохотой. Мужчины с золотыми гербами поклонились подъехавшему военачальнику, а потом выпрямились и приветственно подняли жиктары. Воины разразились оглушительным ором.
— Ча Юлан! — выкрикивали они всякий раз, когда жиктары взмывали вверх. — Ча Юлан! Ча Юлан! Ча Юлан!
Форис спешился и поднял руки. На его лице играла широкая праздничная улыбка. Приветственные вопли мгновенно стихли. Военачальник медленно опустился на колени, прижал ладони к суглинистой почве и поцеловал землю своей родины. Воины снова радостно зашумели: теперь они не только кричали, но и свистели и топали ногами. Форис поднялся и торжествующе вознес над головой кулак.
— Джахани! — оглушительно прокричал он. — Джахани Дринг!
Карета Дьяны наконец выехала из леса в сопровождении остальных всадников. Увидев Ричиуса, она приказала кучеру остановиться и спрыгнула на землю, прижимая к груди маленький сверток. Ричиус выразительно поднял брови.
— Этого я не ожидал, — громко произнес он, обращаясь к Дьяне. — Что здесь происходит?