Страница:
— Будь ты проклят, Шохар! — прошипел Люсилер. — Будь ты проклят!
— Ваш приказ! — потребовал Пракстин-Тар. — Мы с ними?
Поток огня вырвался с одной из башен, ударив среди бегущих воинов и воспламенив землю. Через несколько секунд выстрелил второй огнемет. Трое всадников позади Шохара упали: под ними провалилась почва. Шохар продолжал скакать так, словно ничто на свете не могло его остановить.
— Люсилер! — крикнул Пракстин-Тар. — Мы должны к ним присоединиться! Сейчас же!
Люсилер закрыл глаза, пытаясь справиться с гневом.
— Я вас слышу, Пракстин-Тар. Я вас слышу.
Ему хотелось оставить Шохара умирать, ему хотелось, чтобы череп самого Шохара стал чьим-то трофеем… Но у него по-прежнему оставалась главная цель — и он отдал приказ.
Карлаз ждал, сидя на своем гигантском боевом льве. Его бронзовая кожа и песочная шкура льва помогали им оставаться незаметными среди скал. Он поднялся высоко в Железные горы — извилистая дорога Сакцен лежала далеко внизу, солнце обжигало тело. С ним было еще пятьдесят львиных всадников: все оставались в седлах, перетянутые ремнями и готовые к бою. На противоположной стороне дороги в засаде находились еще пятьдесят таких же всадников, но они прятались так же хорошо, как и сам Карлаз, а потому военачальнику трудно было разглядеть их среди камней. К востоку от него, дальше по дороге, ожидал военачальник Нанг — существо, напоминавшее Карлазу какое-то чудовище, а не человека. Нангу, как и ему самому, было поручено захватить и удержать дорогу. Эта задача как нельзя лучше подходила крепким полуголым воинам из Огненных степей. Карлаз и его львы перевезли воинов Нанга через самые трудные участки гор, но дальше те пошли сами — босиком.
Со своего каменистого поста Карлаз наблюдал за городом. Это было уродливое место — обожженное пожаром, с неуравновешенными, странными зданиями. Карлазу никогда не приходилось видеть столь высоких сооружений. Он слышал о Фалиндаре, но никогда его не видел и теперь недоумевал: неужели дворец дэгога казался таким же возмутительным, как это порождение Нара? Его лев, Анака, тихо зарычал. Зверь чуял приближение битвы и беспокоился в предвкушении крови. Карлаз подался вперед и, успокаивая, запустил пальцы в его гриву. Анака был самцом — самым мощным из всех боевых львов, но, несмотря на внушительные размеры, прекрасно реагировал на легкое прикосновение. Лев перестал рычать и, утихомиренный, чуть опустил голову. Он тоже наблюдал за городом.
А потом его уши насторожились: он что-то уловил. По обеим сторонам дороги все львы и их всадники подняли головы. Карлаз внимательно прислушался. Голоса. Крики. Он сжал зубы, сожалея, что план Люсилера провалился. У горизонта пролетела оранжевая молния, потом — вторая. Раздался отдаленный гром. Львы взревели, радуясь шуму. Карлаз напрягся, крепче удерживая Анаку. Это был тот сигнал, которого он опасался. Он вывел Анаку из укрытия, чтобы все его товарищи могли их видеть, и неохотно отдал приказ наступать.
Генерал Кассиус нашел своего коня в центре города. Как и было приказано, Марлайл собрал пятьдесят кавалеристов, призванных его охранять. Отсюда он сможет в безопасности наблюдать за ходом боя и командовать войсками — хотя бы некоторое время. И тут он будет на виду у солдат, которых призывает умирать за него. На башнях открыли огонь дальнобойные огнеметы, но их было всего два. Кассиус огляделся, высматривая Марлайла. Он заметил полковника на улице у края города: тот громко отдавал какие-то приказы взводу пехотинцев, охранявших дорогу. У них было всего два ручных огнемета, и, похоже, Марлайл объяснял, как их следует применять. Кассиус читал его мысли. Он велит огнеметчикам производить короткие залпы, экономить горючее и вести перекрестный огонь по диагонали. Действительно, огнеметчики заняли позиции на противоположных сторонах улицы. Кассиус рысью подъехал к полковнику.
— Марлайл, я же приказал вам быть рядом со мной! Сейчас же отправляйтесь в центр!
Адъютант тотчас направился к нему, проталкиваясь сквозь толпы легионеров, спешивших к границе города. Лицо у него стало пунцовым, взгляд испуганно метался.
— Докладывайте! — приказал Кассиус.
— Первая волна уже у границы города, — пропыхтел Марлайл. — Я отправил им навстречу взвод кавалерии…
Загрохотал ближайший дальнобойный огнемет, и Марлайл инстинктивно пригнулся. Кассиус бросил на него раздраженный взгляд.
— А третий огнемет?
— Еще не действует. Я послал туда несколько инженеров: они попытаются наладить подачу горючего через шланги, снятые с ручных огнеметов. Но на это нужно время.
— У нас нет времени! — зарычал Кассиус. — Поставьте на башню несколько лучников. Сию минуту! И разместите батарею лучников у западной улицы. Проследите, чтобы они полностью ее перекрыли. Пусть там установят баррикаду, чтобы гоги не смогли прорваться. Если они это сделают, начнется рукопашная!
Полковник промычал что-то невнятное и ускакал. Кассиус подъехал к группе солдат, которой только что занимался Марлайл. Он увидел, как в самом конце улицы встретились армии: гоги начали пробиваться в Экл-Най. Следом за первой волной с холма хлынули другие отряды трийцев. Следующий выстрел огнемета попал в их ряды. Несущиеся в атаку кони при приближении к городу разделились на два потока. Лучники, выстроившиеся вдоль западной баррикады, осыпали поле боя стрелами. Трийские лучники отвечали, и стрелы их со свистом падали на город. Вскоре улицы осветятся пламенем: откроют огонь ручные огнеметы. Кассиус поскакал к относительно спокойному центру города, под защиту конной гвардии.
Люсилер бросил своего коня в схватку. Он спешил за Шохаром, но безумный военачальник уже ворвался на улицы города и сносил головы в бронированных шлемах, не обращая внимания на взрывы пламени вокруг него. За считанные минуты, прошедшие с начала атаки, фанатики Шохара добились поразительного успеха: они оттеснили первую линию защитников и смяли отряд кавалерии, высланный остановить их. Воины Таттерака и Рийна вступили в бой и сражались бок о бок с людьми Шохара; по окраинам города пронеслась неудержимая орда. Люсилер приказал отряду лучников сосредоточиться на баррикадах. Надо было их ослабить, чтобы облегчить продвижение вперед. Однако башенные огнеметы начали стрелять по лучникам, мгновенно сократив их численность. Люсилер понял, что им предстоит воевать не на поле боя — сражение будет проходить в каменных джунглях.
Хакан и остальные воины Таттерака заняли позиции около западных баррикад и начали пробиваться к центру города. Люсилер оторвался от них, чтобы догнать Шохара. Он заметил, как военачальник скачет по узким улицам. По нему вели огонь из двух ручных огнеметов. Шохар не реагировал на пламя, словно это был легкий дождик. Двадцать его всадников готовы были изрубить защитников города своими окровавленными жиктарами.
— Черепа! — вопил военачальник. — Черепа для Люсел-Лора!
Ослепленный яростью, Люсилер мчался следом за ним. Улица озарилась оранжевым пламенем. Огромный конь Шохара отскочил в сторону, увернувшись от огненного удара, который поразил сразу троих воинов. Солдаты, стоявшие в конце улицы, приготовились отражать атаку. Они взялись за мечи и снова нажали гашетки. И снова не попали по Шохару, который выскочил на середину улицы, торжествующе поднял жиктар и с наслаждением наблюдал за тем, как его воины схватились с легионерами. Огнеметчики были повержены в считанные минуты: трийские жиктары разрубили их на куски. Из перебитых шлангов потек керосин, орудия упали на мощеную мостовую. Шохар смеялся как от щекотки.
— Шохар! — крикнул Люсилер. — Проклятие!
Он подскакал к военачальнику и выбил его из седла. Ошеломленный Шохар упал на землю и воззрился на Люсилера безумным взглядом.
— Как вы посмели! — бросил ему командир.
Шохар небрежно поднял жиктар, игнорируя кипящий вокруг него бой, и низко поклонился Люсилеру.
— Так уж оно есть, Люсилер из Фалиндара. И так оно должно быть.
— Я этого не хотел! — взревел Люсилер. — И Тарн тоже! Как вы посмели меня ослушаться?
Шохар улыбнулся.
— Можете отрубить мне голову, когда бой закончится. Но сначала я наберу себе черепов. — Военачальник снова вскочил в седло. — Вы еще скажете мне за это спасибо — и вы, и Тарн.
С этим он уехал, послав коня в глубину города. Люсилер остался один посреди следов бойни. Он проводил Шохара взглядом. У него над головой грохотали жаркие выстрелы башенных огнеметов. Мимо пролетела стрела — за ней еще сотня. Люсилер как будто ничего не замечал. Сегодня они отомстят за ту бойню, которую нарцы учинили в Экл-Нае, и он не сможет остановить кровопролитие. Вскоре в бой вступит Карлаз со своими львами, и зверей Чандаккара сдержать будет невозможно. Они станут пировать, пока не набьют себе брюхо. А если кому-то из нарцев удастся спастись бегством и они доберутся до дороги Сакцен, там их будет ждать не менее страшное животное: военачальник Нанг.
Люсилер почувствовал себя странно одиноким. Он медленно развернул коня и поехал обратно к своим воинам.
— Они взяли западные баррикады! — Марлайл задыхался и не скрывал паники. — Гоги смяли всю оборону, захватили четвертую и пятую улицы. Первая и вторая еще держатся, но их хватит ненадолго. Нам надо отступать, сэр!
Генерал Кассиус с трудом подавил страх. Он уже отступил, насколько это было возможно. Еще немного — и они окажутся на дороге Сакцен. Всего в полумиле от них защитники города сражались с трийцами, заполонившими город. Там царил хаос. На окраинах начались пожары, и огромные кучи мусора посылали к небу столбы маслянистого дыма. Кавалерия, брошенная Кассиусом против гогов, была почти полностью уничтожена, и оставшиеся без всадников кони метались по улицам, обезумев от огня и крови. Марлайл оценивал количество уцелевших конников всего в три сотни. Меньше чем за час они потеряли половину своих солдат.
— Нам надо укрываться в зданиях, — сказал Марлайл. — На открытой местности находиться нельзя.
Кассиус покачал головой.
— Возьмите половину моих гвардейцев и перекройте эту улицу. Мы займем оборону здесь. При необходимости отсюда мы еще сможем отступить по дороге. Отзовите сюда и огнеметчиков. Они нам понадобятся для обороны наших позиций.
— Сэр, если мы отзовем огнеметчиков, гоги просто продвинутся еще дальше. Сейчас их удерживают только ручные огнеметы.
Кассиус не слушал возражений.
— Прикажите, чтобы башни сосредоточили огонь перед улицами один и два. Они не доберутся до нас, если не смогут пройти по этим улицам.
Кассиус развернул коня и приказал двадцати своим гвардейцам выдвинуться вперед. Кавалеристы выполнили приказ без возражений и вопросов и стремительно скрылись за углом. Марлайл не сдвинулся с места.
— Полковник, не притворяйтесь глухим. Выполняйте мои приказы!
— Сэр, если мы не найдем укрытия, то погибнем! Разве вы не слышали, что я говорил? Гоги направляются сюда. Какой смысл…
Марлайл смолк на середине фразы. Расширенными глазами он смотрел вдаль. Кассиус обернулся — зрелище, которое заставило умолкнуть его адъютанта, ужаснуло его столь же сильно. Через руины западной городской стены переваливало войско странных животных — подобных Кассиусу видеть еще не приходилось. Габаритами они могли сравниться с григенами, но двигались в сто раз быстрее и напоминали доисторических горных львов. При виде солдат они прижали уши к голове и злобно зашипели.
— О Боже, — прошептал Кассиус, — что это такое?
— Чандаккар! — ахнул Марлайл. — Львы…
Теперь паникой был охвачен и Кассиус. Перед ним предстала тысяча злобных трийцев, готовых вырвать сердце у него из груди. Он полагал, что сможет отступить по дороге Сакцен, но теперь эта возможность испарилась. Он оказался в окружении — и мысль об этом повергла его в трепет.
— Марлайл, — грозно приказал он, — дайте им бой!
— Что?
— Дайте им бой! — рявкнул Кассиус. Он обнажил меч, указывая им на приближающихся львов. — В атаку! Сию минуту!
— Генерал, нет! — запротестовал Марлайл. — Как? Мы не можем с ними сражаться!
Генерал Кассиус подъехал вплотную к своему адъютанту. Его глаза горели ненавистью, накопившейся за всю его жизнь.
— Солдат, я не приказываю тебе сражаться, — изрек он. — Я приказываю тебе умереть.
Люсилер взобрался на вершину холма и сидел на траве, в одиночестве предаваясь печальным мыслям о сражении при Экл-Нае. Будто сторонний зритель, он наблюдал, как во второй раз пылает этот город, и слышал хриплые крики умирающих. Он предполагал, что некоторые из них были воинами Кронина, но от этого не испытывал волнения. Его воины жаждали этой битвы, так же как люди Шохара и Пракстина. Эти воины были совсем не похожи на него. Люсилер посвятил свою жизнь защите дэгога, но сегодня он надеялся, что ему удастся загладить хотя бы часть своих прежних ошибок. Это благотворно повлияло бы на его дальнейшую жизнь.
— Ах, Ричиус, — вздохнул он, — как я рад, что тебя здесь нет, мой друг!
Ричиус пришел бы в ужас. Несмотря на все свои разговоры о мести, он был человеком глубоко порядочным. Именно из-за этого у Люсилера было к нему особое отношение — да и у Тарна тоже. Добродетельный нарец — какая диковина! Люсилер засмеялся и прилег, опираясь на локоть. На холме веяло прохладой, и ему было хорошо. Сражение может продлиться всю ночь, но утром они отправятся по домам. Шохар прибавит к своей коллекции еще сотню черепов, Пракстин-Тар сможет похваляться очередной бойней. Карлаз успокоит себя тем, что отомстил за свою деревню. А Нанг? Люсилер пожал плечами. Это чудовище будет жалеть о том, что на его долю осталось так мало.
Немного успокаивала Люсилера только мысль, что Блэквуд Гейл сейчас горит вместе с городом. На этот раз барону не удастся от них уйти. Он надеялся, что талистанца найдет Шохар. Собиратель черепов мог бы отрезать ему голову и, позолотив, подарить ее Ричиусу в качестве трофея. И Тарн, наверное, его за это похвалит.
Люсилер лег на землю, сорвал травинку и зажал в зубах. А потом словно ребенок стал глядеть в небо, отыскивая в облаках разные фигуры.
Наконец воцарилась тишина, словно весь мир остался позади.
Кассиус опасливо оглянулся. Город нищих исчез — скрылся за горами, его окружавшими. По-прежнему видны были столбы дыма, возносящиеся в небо, но запаха уже не ощущалось, и отчаянные крики перестали разноситься эхом по склонам. Он пустил коня немного медленнее. Животное было взмылено и измучено бешеной скачкой. Кассиус поднес руку к губам и обнаружил, что они дрожат.
Он это сделал. Боже — он действительно это сделал! Марлайл все видел, но Марлайл уже погиб — устроил изжогу одной из тех гигантских кошек. Кассиус ускользнул из города, когда Марлайл с гвардейцами атаковал львов. Если у его предательства были еще какие-то свидетели, то все они уже погибли. Как погиб и сам Кассиус. Он приедет в Талистан, подкупит какого-нибудь крестьянина — и генерал Барло Кассиус исчезнет навсегда. Он останется одним из героев битвы за Экл-Най — одним из тех, кто погиб и скоро будет забыт. Как и другие члены его гарнизона.
— Пропади ты пропадом, Аркус! — бросил он.
Его проклятие эхом прокатилось по ущелью. Здесь оно было очень узкое, и скалы усиливали каждый звук. Кассиус слышал собственное дыхание и топот конских копыт — больше никаких звуков. Как великолепна тишина! Он наслаждался ею. Он был жив!
— Пропади ты пропадом, Аркус! — снова крикнул он уже громче и расхохотался.
Может, он вернется в Нар и плюнет на могилу старика. Но нет — Аркус никогда не умрет. За него умирают другие. Так всегда бывает с правителями. Кассиус понимал, что сам никогда не станет правителем, но это его не огорчало. Он станет фермером. Или, может быть, кузнецом. Он уедет из Талистана и поселится в Криисе или Горкнее — где-нибудь подальше. Там, где его никто не узнает. И он спрячет свой меч. Или, может, продаст. Кассиус устал убивать. Он отдал свой последний приказ и убил человека, которого считал своим другом, если у легионеров вообще бывают друзья. Немного поразмыслив, он решил, что друзей у него никогда не было, и из-за этого его прежнее существование стало ему еще более противным.
Он продолжал путь, представляя свою будущую жизнь. Его конь первым услышал посторонний звук. Какое-то царапанье выше по склону. Конь вздрогнул, а следом за ним и Кассиус. Он устремил взгляд вверх, откуда донесся странный звук. Или, может, он раздался совсем не там? Кассиус тихо выругался. В горах водятся звери. Он однажды видел медведя. Он положил руку на рукоять меча и прислушался.
Вниз полетела стрела, потом еще одна. Кассиус выкрикнул проклятие. Его конь хрипло заржал и рухнул: из его шеи торчали две стрелы. Кассиус скатился на землю, больно стукнувшись о каменистую дорогу. От удара у него перехватило дыхание. Запаниковав, он попытался вскочить — и в эту минуту что-то большое и белое спрыгнуло со склона. Кассиус поднял голову. Это оказался человек — и в то же время не человек. Он был обнажен и покрыт татуировкой, с совершенно голой белой головой, если не считать змеи волос, стянутых в хвост. Кассиус попятился, споткнулся об упавшего коня и опрокинулся на спину. Странное существо двинулось на него. Со склонов спрыгнули еще несколько таких же тварей. Кассиус потянулся за мечом, но самый рослый дикарь наступил ему на руку. Кассиус замер.
— Ладно, — дрожащим голосом вымолвил он. — Успокойся. Успокойся. Триец, да? Ты — триец?
Татуированный мужчина улыбнулся, обнажив зубы, подпиленные в виде клыков. Он с любопытством наклонился над Кассиусом и стал рассматривать его своими звериными глазами. Кассиус позволил дикарю провести пальцем по своему лицу, словно тот доверял осязанию больше, нежели зрению. Дикарь яростно захохотал и ткнул пальцем себе в грудь.
— Нанг! — рявкнул он. — Нанг!
Кассиус пытался справиться со страхом.
— Ты только успокойся, — попросил он, надеясь, что его тон усмирит странного человека. — Я — никто. Я просто еду домой. Ладно? Я отступаю.
Дикарь продолжал склоняться над ним и разглядывать его лицо. Он провел рукой по голове Кассиуса, исследуя ее форму, изучая ее зоркими глазами.
— M-м, Шохар, — сказал он. — Шохар мин така.
Кассиус с ужасом смотрел, как клыкастый триец вынул из-за пояса нож. Он попытался подняться на ноги, но был схвачен сразу несколькими руками, удержавшими его на земле. Он закричал и начал лягаться, но никто не обратил на это внимания. Дикарь с ножом медленно наклонился еще ниже, приставил лезвие к его горлу и начал аккуратно отрезать генералу голову.
51
— Ваш приказ! — потребовал Пракстин-Тар. — Мы с ними?
Поток огня вырвался с одной из башен, ударив среди бегущих воинов и воспламенив землю. Через несколько секунд выстрелил второй огнемет. Трое всадников позади Шохара упали: под ними провалилась почва. Шохар продолжал скакать так, словно ничто на свете не могло его остановить.
— Люсилер! — крикнул Пракстин-Тар. — Мы должны к ним присоединиться! Сейчас же!
Люсилер закрыл глаза, пытаясь справиться с гневом.
— Я вас слышу, Пракстин-Тар. Я вас слышу.
Ему хотелось оставить Шохара умирать, ему хотелось, чтобы череп самого Шохара стал чьим-то трофеем… Но у него по-прежнему оставалась главная цель — и он отдал приказ.
Карлаз ждал, сидя на своем гигантском боевом льве. Его бронзовая кожа и песочная шкура льва помогали им оставаться незаметными среди скал. Он поднялся высоко в Железные горы — извилистая дорога Сакцен лежала далеко внизу, солнце обжигало тело. С ним было еще пятьдесят львиных всадников: все оставались в седлах, перетянутые ремнями и готовые к бою. На противоположной стороне дороги в засаде находились еще пятьдесят таких же всадников, но они прятались так же хорошо, как и сам Карлаз, а потому военачальнику трудно было разглядеть их среди камней. К востоку от него, дальше по дороге, ожидал военачальник Нанг — существо, напоминавшее Карлазу какое-то чудовище, а не человека. Нангу, как и ему самому, было поручено захватить и удержать дорогу. Эта задача как нельзя лучше подходила крепким полуголым воинам из Огненных степей. Карлаз и его львы перевезли воинов Нанга через самые трудные участки гор, но дальше те пошли сами — босиком.
Со своего каменистого поста Карлаз наблюдал за городом. Это было уродливое место — обожженное пожаром, с неуравновешенными, странными зданиями. Карлазу никогда не приходилось видеть столь высоких сооружений. Он слышал о Фалиндаре, но никогда его не видел и теперь недоумевал: неужели дворец дэгога казался таким же возмутительным, как это порождение Нара? Его лев, Анака, тихо зарычал. Зверь чуял приближение битвы и беспокоился в предвкушении крови. Карлаз подался вперед и, успокаивая, запустил пальцы в его гриву. Анака был самцом — самым мощным из всех боевых львов, но, несмотря на внушительные размеры, прекрасно реагировал на легкое прикосновение. Лев перестал рычать и, утихомиренный, чуть опустил голову. Он тоже наблюдал за городом.
А потом его уши насторожились: он что-то уловил. По обеим сторонам дороги все львы и их всадники подняли головы. Карлаз внимательно прислушался. Голоса. Крики. Он сжал зубы, сожалея, что план Люсилера провалился. У горизонта пролетела оранжевая молния, потом — вторая. Раздался отдаленный гром. Львы взревели, радуясь шуму. Карлаз напрягся, крепче удерживая Анаку. Это был тот сигнал, которого он опасался. Он вывел Анаку из укрытия, чтобы все его товарищи могли их видеть, и неохотно отдал приказ наступать.
Генерал Кассиус нашел своего коня в центре города. Как и было приказано, Марлайл собрал пятьдесят кавалеристов, призванных его охранять. Отсюда он сможет в безопасности наблюдать за ходом боя и командовать войсками — хотя бы некоторое время. И тут он будет на виду у солдат, которых призывает умирать за него. На башнях открыли огонь дальнобойные огнеметы, но их было всего два. Кассиус огляделся, высматривая Марлайла. Он заметил полковника на улице у края города: тот громко отдавал какие-то приказы взводу пехотинцев, охранявших дорогу. У них было всего два ручных огнемета, и, похоже, Марлайл объяснял, как их следует применять. Кассиус читал его мысли. Он велит огнеметчикам производить короткие залпы, экономить горючее и вести перекрестный огонь по диагонали. Действительно, огнеметчики заняли позиции на противоположных сторонах улицы. Кассиус рысью подъехал к полковнику.
— Марлайл, я же приказал вам быть рядом со мной! Сейчас же отправляйтесь в центр!
Адъютант тотчас направился к нему, проталкиваясь сквозь толпы легионеров, спешивших к границе города. Лицо у него стало пунцовым, взгляд испуганно метался.
— Докладывайте! — приказал Кассиус.
— Первая волна уже у границы города, — пропыхтел Марлайл. — Я отправил им навстречу взвод кавалерии…
Загрохотал ближайший дальнобойный огнемет, и Марлайл инстинктивно пригнулся. Кассиус бросил на него раздраженный взгляд.
— А третий огнемет?
— Еще не действует. Я послал туда несколько инженеров: они попытаются наладить подачу горючего через шланги, снятые с ручных огнеметов. Но на это нужно время.
— У нас нет времени! — зарычал Кассиус. — Поставьте на башню несколько лучников. Сию минуту! И разместите батарею лучников у западной улицы. Проследите, чтобы они полностью ее перекрыли. Пусть там установят баррикаду, чтобы гоги не смогли прорваться. Если они это сделают, начнется рукопашная!
Полковник промычал что-то невнятное и ускакал. Кассиус подъехал к группе солдат, которой только что занимался Марлайл. Он увидел, как в самом конце улицы встретились армии: гоги начали пробиваться в Экл-Най. Следом за первой волной с холма хлынули другие отряды трийцев. Следующий выстрел огнемета попал в их ряды. Несущиеся в атаку кони при приближении к городу разделились на два потока. Лучники, выстроившиеся вдоль западной баррикады, осыпали поле боя стрелами. Трийские лучники отвечали, и стрелы их со свистом падали на город. Вскоре улицы осветятся пламенем: откроют огонь ручные огнеметы. Кассиус поскакал к относительно спокойному центру города, под защиту конной гвардии.
Люсилер бросил своего коня в схватку. Он спешил за Шохаром, но безумный военачальник уже ворвался на улицы города и сносил головы в бронированных шлемах, не обращая внимания на взрывы пламени вокруг него. За считанные минуты, прошедшие с начала атаки, фанатики Шохара добились поразительного успеха: они оттеснили первую линию защитников и смяли отряд кавалерии, высланный остановить их. Воины Таттерака и Рийна вступили в бой и сражались бок о бок с людьми Шохара; по окраинам города пронеслась неудержимая орда. Люсилер приказал отряду лучников сосредоточиться на баррикадах. Надо было их ослабить, чтобы облегчить продвижение вперед. Однако башенные огнеметы начали стрелять по лучникам, мгновенно сократив их численность. Люсилер понял, что им предстоит воевать не на поле боя — сражение будет проходить в каменных джунглях.
Хакан и остальные воины Таттерака заняли позиции около западных баррикад и начали пробиваться к центру города. Люсилер оторвался от них, чтобы догнать Шохара. Он заметил, как военачальник скачет по узким улицам. По нему вели огонь из двух ручных огнеметов. Шохар не реагировал на пламя, словно это был легкий дождик. Двадцать его всадников готовы были изрубить защитников города своими окровавленными жиктарами.
— Черепа! — вопил военачальник. — Черепа для Люсел-Лора!
Ослепленный яростью, Люсилер мчался следом за ним. Улица озарилась оранжевым пламенем. Огромный конь Шохара отскочил в сторону, увернувшись от огненного удара, который поразил сразу троих воинов. Солдаты, стоявшие в конце улицы, приготовились отражать атаку. Они взялись за мечи и снова нажали гашетки. И снова не попали по Шохару, который выскочил на середину улицы, торжествующе поднял жиктар и с наслаждением наблюдал за тем, как его воины схватились с легионерами. Огнеметчики были повержены в считанные минуты: трийские жиктары разрубили их на куски. Из перебитых шлангов потек керосин, орудия упали на мощеную мостовую. Шохар смеялся как от щекотки.
— Шохар! — крикнул Люсилер. — Проклятие!
Он подскакал к военачальнику и выбил его из седла. Ошеломленный Шохар упал на землю и воззрился на Люсилера безумным взглядом.
— Как вы посмели! — бросил ему командир.
Шохар небрежно поднял жиктар, игнорируя кипящий вокруг него бой, и низко поклонился Люсилеру.
— Так уж оно есть, Люсилер из Фалиндара. И так оно должно быть.
— Я этого не хотел! — взревел Люсилер. — И Тарн тоже! Как вы посмели меня ослушаться?
Шохар улыбнулся.
— Можете отрубить мне голову, когда бой закончится. Но сначала я наберу себе черепов. — Военачальник снова вскочил в седло. — Вы еще скажете мне за это спасибо — и вы, и Тарн.
С этим он уехал, послав коня в глубину города. Люсилер остался один посреди следов бойни. Он проводил Шохара взглядом. У него над головой грохотали жаркие выстрелы башенных огнеметов. Мимо пролетела стрела — за ней еще сотня. Люсилер как будто ничего не замечал. Сегодня они отомстят за ту бойню, которую нарцы учинили в Экл-Нае, и он не сможет остановить кровопролитие. Вскоре в бой вступит Карлаз со своими львами, и зверей Чандаккара сдержать будет невозможно. Они станут пировать, пока не набьют себе брюхо. А если кому-то из нарцев удастся спастись бегством и они доберутся до дороги Сакцен, там их будет ждать не менее страшное животное: военачальник Нанг.
Люсилер почувствовал себя странно одиноким. Он медленно развернул коня и поехал обратно к своим воинам.
— Они взяли западные баррикады! — Марлайл задыхался и не скрывал паники. — Гоги смяли всю оборону, захватили четвертую и пятую улицы. Первая и вторая еще держатся, но их хватит ненадолго. Нам надо отступать, сэр!
Генерал Кассиус с трудом подавил страх. Он уже отступил, насколько это было возможно. Еще немного — и они окажутся на дороге Сакцен. Всего в полумиле от них защитники города сражались с трийцами, заполонившими город. Там царил хаос. На окраинах начались пожары, и огромные кучи мусора посылали к небу столбы маслянистого дыма. Кавалерия, брошенная Кассиусом против гогов, была почти полностью уничтожена, и оставшиеся без всадников кони метались по улицам, обезумев от огня и крови. Марлайл оценивал количество уцелевших конников всего в три сотни. Меньше чем за час они потеряли половину своих солдат.
— Нам надо укрываться в зданиях, — сказал Марлайл. — На открытой местности находиться нельзя.
Кассиус покачал головой.
— Возьмите половину моих гвардейцев и перекройте эту улицу. Мы займем оборону здесь. При необходимости отсюда мы еще сможем отступить по дороге. Отзовите сюда и огнеметчиков. Они нам понадобятся для обороны наших позиций.
— Сэр, если мы отзовем огнеметчиков, гоги просто продвинутся еще дальше. Сейчас их удерживают только ручные огнеметы.
Кассиус не слушал возражений.
— Прикажите, чтобы башни сосредоточили огонь перед улицами один и два. Они не доберутся до нас, если не смогут пройти по этим улицам.
Кассиус развернул коня и приказал двадцати своим гвардейцам выдвинуться вперед. Кавалеристы выполнили приказ без возражений и вопросов и стремительно скрылись за углом. Марлайл не сдвинулся с места.
— Полковник, не притворяйтесь глухим. Выполняйте мои приказы!
— Сэр, если мы не найдем укрытия, то погибнем! Разве вы не слышали, что я говорил? Гоги направляются сюда. Какой смысл…
Марлайл смолк на середине фразы. Расширенными глазами он смотрел вдаль. Кассиус обернулся — зрелище, которое заставило умолкнуть его адъютанта, ужаснуло его столь же сильно. Через руины западной городской стены переваливало войско странных животных — подобных Кассиусу видеть еще не приходилось. Габаритами они могли сравниться с григенами, но двигались в сто раз быстрее и напоминали доисторических горных львов. При виде солдат они прижали уши к голове и злобно зашипели.
— О Боже, — прошептал Кассиус, — что это такое?
— Чандаккар! — ахнул Марлайл. — Львы…
Теперь паникой был охвачен и Кассиус. Перед ним предстала тысяча злобных трийцев, готовых вырвать сердце у него из груди. Он полагал, что сможет отступить по дороге Сакцен, но теперь эта возможность испарилась. Он оказался в окружении — и мысль об этом повергла его в трепет.
— Марлайл, — грозно приказал он, — дайте им бой!
— Что?
— Дайте им бой! — рявкнул Кассиус. Он обнажил меч, указывая им на приближающихся львов. — В атаку! Сию минуту!
— Генерал, нет! — запротестовал Марлайл. — Как? Мы не можем с ними сражаться!
Генерал Кассиус подъехал вплотную к своему адъютанту. Его глаза горели ненавистью, накопившейся за всю его жизнь.
— Солдат, я не приказываю тебе сражаться, — изрек он. — Я приказываю тебе умереть.
Люсилер взобрался на вершину холма и сидел на траве, в одиночестве предаваясь печальным мыслям о сражении при Экл-Нае. Будто сторонний зритель, он наблюдал, как во второй раз пылает этот город, и слышал хриплые крики умирающих. Он предполагал, что некоторые из них были воинами Кронина, но от этого не испытывал волнения. Его воины жаждали этой битвы, так же как люди Шохара и Пракстина. Эти воины были совсем не похожи на него. Люсилер посвятил свою жизнь защите дэгога, но сегодня он надеялся, что ему удастся загладить хотя бы часть своих прежних ошибок. Это благотворно повлияло бы на его дальнейшую жизнь.
— Ах, Ричиус, — вздохнул он, — как я рад, что тебя здесь нет, мой друг!
Ричиус пришел бы в ужас. Несмотря на все свои разговоры о мести, он был человеком глубоко порядочным. Именно из-за этого у Люсилера было к нему особое отношение — да и у Тарна тоже. Добродетельный нарец — какая диковина! Люсилер засмеялся и прилег, опираясь на локоть. На холме веяло прохладой, и ему было хорошо. Сражение может продлиться всю ночь, но утром они отправятся по домам. Шохар прибавит к своей коллекции еще сотню черепов, Пракстин-Тар сможет похваляться очередной бойней. Карлаз успокоит себя тем, что отомстил за свою деревню. А Нанг? Люсилер пожал плечами. Это чудовище будет жалеть о том, что на его долю осталось так мало.
Немного успокаивала Люсилера только мысль, что Блэквуд Гейл сейчас горит вместе с городом. На этот раз барону не удастся от них уйти. Он надеялся, что талистанца найдет Шохар. Собиратель черепов мог бы отрезать ему голову и, позолотив, подарить ее Ричиусу в качестве трофея. И Тарн, наверное, его за это похвалит.
Люсилер лег на землю, сорвал травинку и зажал в зубах. А потом словно ребенок стал глядеть в небо, отыскивая в облаках разные фигуры.
Наконец воцарилась тишина, словно весь мир остался позади.
Кассиус опасливо оглянулся. Город нищих исчез — скрылся за горами, его окружавшими. По-прежнему видны были столбы дыма, возносящиеся в небо, но запаха уже не ощущалось, и отчаянные крики перестали разноситься эхом по склонам. Он пустил коня немного медленнее. Животное было взмылено и измучено бешеной скачкой. Кассиус поднес руку к губам и обнаружил, что они дрожат.
Он это сделал. Боже — он действительно это сделал! Марлайл все видел, но Марлайл уже погиб — устроил изжогу одной из тех гигантских кошек. Кассиус ускользнул из города, когда Марлайл с гвардейцами атаковал львов. Если у его предательства были еще какие-то свидетели, то все они уже погибли. Как погиб и сам Кассиус. Он приедет в Талистан, подкупит какого-нибудь крестьянина — и генерал Барло Кассиус исчезнет навсегда. Он останется одним из героев битвы за Экл-Най — одним из тех, кто погиб и скоро будет забыт. Как и другие члены его гарнизона.
— Пропади ты пропадом, Аркус! — бросил он.
Его проклятие эхом прокатилось по ущелью. Здесь оно было очень узкое, и скалы усиливали каждый звук. Кассиус слышал собственное дыхание и топот конских копыт — больше никаких звуков. Как великолепна тишина! Он наслаждался ею. Он был жив!
— Пропади ты пропадом, Аркус! — снова крикнул он уже громче и расхохотался.
Может, он вернется в Нар и плюнет на могилу старика. Но нет — Аркус никогда не умрет. За него умирают другие. Так всегда бывает с правителями. Кассиус понимал, что сам никогда не станет правителем, но это его не огорчало. Он станет фермером. Или, может быть, кузнецом. Он уедет из Талистана и поселится в Криисе или Горкнее — где-нибудь подальше. Там, где его никто не узнает. И он спрячет свой меч. Или, может, продаст. Кассиус устал убивать. Он отдал свой последний приказ и убил человека, которого считал своим другом, если у легионеров вообще бывают друзья. Немного поразмыслив, он решил, что друзей у него никогда не было, и из-за этого его прежнее существование стало ему еще более противным.
Он продолжал путь, представляя свою будущую жизнь. Его конь первым услышал посторонний звук. Какое-то царапанье выше по склону. Конь вздрогнул, а следом за ним и Кассиус. Он устремил взгляд вверх, откуда донесся странный звук. Или, может, он раздался совсем не там? Кассиус тихо выругался. В горах водятся звери. Он однажды видел медведя. Он положил руку на рукоять меча и прислушался.
Вниз полетела стрела, потом еще одна. Кассиус выкрикнул проклятие. Его конь хрипло заржал и рухнул: из его шеи торчали две стрелы. Кассиус скатился на землю, больно стукнувшись о каменистую дорогу. От удара у него перехватило дыхание. Запаниковав, он попытался вскочить — и в эту минуту что-то большое и белое спрыгнуло со склона. Кассиус поднял голову. Это оказался человек — и в то же время не человек. Он был обнажен и покрыт татуировкой, с совершенно голой белой головой, если не считать змеи волос, стянутых в хвост. Кассиус попятился, споткнулся об упавшего коня и опрокинулся на спину. Странное существо двинулось на него. Со склонов спрыгнули еще несколько таких же тварей. Кассиус потянулся за мечом, но самый рослый дикарь наступил ему на руку. Кассиус замер.
— Ладно, — дрожащим голосом вымолвил он. — Успокойся. Успокойся. Триец, да? Ты — триец?
Татуированный мужчина улыбнулся, обнажив зубы, подпиленные в виде клыков. Он с любопытством наклонился над Кассиусом и стал рассматривать его своими звериными глазами. Кассиус позволил дикарю провести пальцем по своему лицу, словно тот доверял осязанию больше, нежели зрению. Дикарь яростно захохотал и ткнул пальцем себе в грудь.
— Нанг! — рявкнул он. — Нанг!
Кассиус пытался справиться со страхом.
— Ты только успокойся, — попросил он, надеясь, что его тон усмирит странного человека. — Я — никто. Я просто еду домой. Ладно? Я отступаю.
Дикарь продолжал склоняться над ним и разглядывать его лицо. Он провел рукой по голове Кассиуса, исследуя ее форму, изучая ее зоркими глазами.
— M-м, Шохар, — сказал он. — Шохар мин така.
Кассиус с ужасом смотрел, как клыкастый триец вынул из-за пояса нож. Он попытался подняться на ноги, но был схвачен сразу несколькими руками, удержавшими его на земле. Он закричал и начал лягаться, но никто не обратил на это внимания. Дикарь с ножом медленно наклонился еще ниже, приставил лезвие к его горлу и начал аккуратно отрезать генералу голову.
51
Чтобы прийти к решению, Ричиусу понадобилось больше недели, но выбор показался ему совершенно естественным. Он хотел сражаться с Наром — Тарн не позволил ему этого сделать. Однако существовал на земле уголок, куда он мог отправиться и где Тарн не имел влияния. Там нашлось бы место для человека с репутацией изгнанника. Он сознавал, что в долине Дринг не придется ко двору. Кроме того, с момента возвращения Тарна он виделся с Дьяной только за трапезами. Она снова исполняла роль печальной респектабельной жены, и Ричиус понимал, что бесполезно пытаться ее менять. Муж ее оказался жив — возможно, он даже бессмертен. Пора отступиться.
В день принятия решения он проснулся с мрачной улыбкой. Его ждали хлопоты, надо было сделать приготовления. Придется просить Тарна, чтобы он назначил военачальником Джарру. Что еще хуже, придется попрощаться с Дьяной и Шани. Тем утром он позавтракал в одиночестве, продумывая за едой свои прощальные слова. Он даже не знал, заметили ли его отсутствие за общим столом. Скорее всего заметили. Это было единственное время, когда Дьяна могла по-настоящему с ним разговаривать — или хотя бы тайком подмигивать ему у Тарна за спиной. Его решение, конечно, ее разочарует. Возможно, она даже будет умолять его ехать с ними в Фалиндар. Но Фалиндар не был ему домом — и никогда им не станет. У Вентрана может быть только один дом — Арамур.
Доев завтрак, он оставил тарелку на кровати, а потом надел чистую рубашку и брюки, пошитые для него женщинами замка. С момента его прискорбного превращения в правителя к нему стали относиться с непривычной почтительностью. Он решил повидаться с Тарном раньше, чем с Дьяной. Он попросит у искусника разрешения поговорить с его женой без посторонних. Он надеялся, что малышка будет с ней и он сможет сказать ей настоящие — хоть и непонятные ей — слова прощания. Но еще до Тарна ему хотелось увидеться с одним человеком, о котором он почти забыл после возвращения искусника.
Как всегда, он нашел ее за чтением — на этот раз в саду. Заметив его приближение, Прис улыбнулась.
— Кэлак! — весело крикнула она и спрыгнула с треснувшего бортика фонтана, на котором только что сидела.
Закрыв книгу, она энергично замахала рукой, торопя Ричиуса. Он улыбнулся ей издали и поспешил к ней по садовой дорожке. Он души не чаял в этой девочке. Ему хотелось, чтобы его Шани стала именно такой, когда вырастет. Прис возбужденно кивала ему своей белой головкой.
— Тебя не было за завтраком, — укорила его она. — Почему?
— Значит, я теперь обязан во всем тебе отчитываться? — засмеялся он. — Ты со своим отцом была столь же непочтительна?
Прис нахмурилась. Ричиус понял — она медленна расшифровывает его фразы.
— «Отчитываться» значит рассказывать, — объяснил он. — А «непочтительная» значит невежливая.
— Отец никогда не разрешал мне так с ним говорить, — призналась она. — Но ты не похож на отца.
— Верно. — Ричиус опустился на край фонтана. — Я был занят этим утром, Прис. Мне надо кое-что тебе сказать. Не знаю, что ты по этому поводу подумаешь.
Прис снова устроилась на бортике фонтана и заглянула ему в лицо.
— Плохое? — спросила она.
— Не слишком, — успокоил он ее. — Я уезжаю. Я больше не буду здесь военачальником.
Девочка широко раскрыла глаза.
— Уезжаешь? Куда ты уезжаешь?
— Ты когда-нибудь слышала о Лиссе?
— Да, отец один раз мне о нем рассказывал. Это очень далеко, на острове. Ты собрался туда?
Ричиус кивнул.
— Вроде бы. У них вокруг Люсел-Лора корабли — они нам помогают. Они воюют с Наром. Теперь я намерен помогать им.
— Нет, нет! — запротестовала Прис. — Тебе нельзя уезжать. Отец сделал тебя военачальником. Он тебя выбрал, Кэлак. Ты ему нравился.
— А он нравился мне, — печально молвил Ричиус. — Но это вышло случайно, Прис. Просто, когда твой отец умирал, рядом оказался только я, а он думал в ту минуту о тебе и твоих близких, о том, что кто-то должен позаботиться о вас. Я понимаю, он выбрал бы думаку Джарру, если бы смог, но у него не было времени. Я просто делаю то, что сделал бы он сам. Тарн вернулся, так что он все уладит. Он назначит Джарру военачальником.
— А он будет о нас заботиться?
— Я в этом совершенно уверен. Он хороший человек, и твой отец ему доверял. Нет сомнений в том, что он прекрасно о вас позаботится и что твоя мать захотела бы именно этого. В конце концов, я ведь не триец. Вам нужен правитель, который бы представлял ваш народ.
— Я за тебя боюсь, — понурила голову Прис. — Бхапо говорит, что теперь ты в безопасности, больше не будешь воевать. А если ты поедешь на войну, тебя могут убить. Как отца.
— Прис, — мягко произнес Ричиус, обнимая девочку за худенькие плечи, — твой отец погиб, защищая свой дом. Именно это обязан сделать и я. Даже если я погибну, моя смерть не будет бессмысленной. Но если я останусь, моя жизнь потеряет смысл. Я должен попытаться. Ты можешь это понять?
— Нет. — Она подняла голову и грустно посмотрела на него. — Не понимаю. Я не понимаю, почему умер отец. И остальные. Теперь все женщины плачут. Мать плачет. Почему, Кэлак?
Ричиус долго молчал.
— Потому что они тоскуют по тем, кого любят, вот почему, — наконец сказал он, вздохнув. — Но мне нравится думать, что мертвые, где бы они ни находились, видят наши слезы и знают, что нам их не хватает.
Казалось, его ответ ошеломил девочку.
— Мне не хватает отца. И будет не хватать тебя.
— Ах, Прис, — воскликнул Ричиус, — я тоже буду по тебе скучать! — Он наклонился и нежно поцеловал ее в макушку — Я буду здесь еще денек-другой. Я увижусь с тобой перед отъездом. Скажи матери от моего имени, что я решил. Скажи ей, что я сожалею обо всем. Она поймет, о чем речь.
— Я ей скажу.
— Хорошо. — Ричиус встал. — Увидимся позже, за ужином.
Прис больше ничего не сказала, и Ричиус оставил ее. Направляясь к замку, он старался быть твердым. Предстоял разговор с Тарном. Он рассчитывал найти искусника в тех комнатах, которые тот выбрал себе сам и где обычно сидел над бумагами и картами. После отъезда Карлаза с львиными всадниками у Тарна не осталось дел — он только отдыхал и занимал мысли чтением книг, взятых у Прис. Ричиус подумал, что эти двое удивительно похожи. Прис была скорее дочерью Тарна, чем Фориса. Однако Прис отнеслась к известию о его отъезде на удивление спокойно. Ричиус предвидел, что со стороны Тарна встретит большее сопротивление. Не то чтобы это имело значение. Тарн легко может помешать его участию в войне на территории Люсел-Лора, но море и лиссцы находятся вне сферы его влияния. Ричиус решил проявить не меньшее упрямство, чем Тарн.
Он тихо вошел в замок через чугунные ворота. Комнаты Тарна располагались наверху, и он направился к лестнице. Именно там он услышал крик, похожий на блеяние ягненка. Но потом он стал сильнее — и Ричиус понял, что кричит Прис.
В день принятия решения он проснулся с мрачной улыбкой. Его ждали хлопоты, надо было сделать приготовления. Придется просить Тарна, чтобы он назначил военачальником Джарру. Что еще хуже, придется попрощаться с Дьяной и Шани. Тем утром он позавтракал в одиночестве, продумывая за едой свои прощальные слова. Он даже не знал, заметили ли его отсутствие за общим столом. Скорее всего заметили. Это было единственное время, когда Дьяна могла по-настоящему с ним разговаривать — или хотя бы тайком подмигивать ему у Тарна за спиной. Его решение, конечно, ее разочарует. Возможно, она даже будет умолять его ехать с ними в Фалиндар. Но Фалиндар не был ему домом — и никогда им не станет. У Вентрана может быть только один дом — Арамур.
Доев завтрак, он оставил тарелку на кровати, а потом надел чистую рубашку и брюки, пошитые для него женщинами замка. С момента его прискорбного превращения в правителя к нему стали относиться с непривычной почтительностью. Он решил повидаться с Тарном раньше, чем с Дьяной. Он попросит у искусника разрешения поговорить с его женой без посторонних. Он надеялся, что малышка будет с ней и он сможет сказать ей настоящие — хоть и непонятные ей — слова прощания. Но еще до Тарна ему хотелось увидеться с одним человеком, о котором он почти забыл после возвращения искусника.
Как всегда, он нашел ее за чтением — на этот раз в саду. Заметив его приближение, Прис улыбнулась.
— Кэлак! — весело крикнула она и спрыгнула с треснувшего бортика фонтана, на котором только что сидела.
Закрыв книгу, она энергично замахала рукой, торопя Ричиуса. Он улыбнулся ей издали и поспешил к ней по садовой дорожке. Он души не чаял в этой девочке. Ему хотелось, чтобы его Шани стала именно такой, когда вырастет. Прис возбужденно кивала ему своей белой головкой.
— Тебя не было за завтраком, — укорила его она. — Почему?
— Значит, я теперь обязан во всем тебе отчитываться? — засмеялся он. — Ты со своим отцом была столь же непочтительна?
Прис нахмурилась. Ричиус понял — она медленна расшифровывает его фразы.
— «Отчитываться» значит рассказывать, — объяснил он. — А «непочтительная» значит невежливая.
— Отец никогда не разрешал мне так с ним говорить, — призналась она. — Но ты не похож на отца.
— Верно. — Ричиус опустился на край фонтана. — Я был занят этим утром, Прис. Мне надо кое-что тебе сказать. Не знаю, что ты по этому поводу подумаешь.
Прис снова устроилась на бортике фонтана и заглянула ему в лицо.
— Плохое? — спросила она.
— Не слишком, — успокоил он ее. — Я уезжаю. Я больше не буду здесь военачальником.
Девочка широко раскрыла глаза.
— Уезжаешь? Куда ты уезжаешь?
— Ты когда-нибудь слышала о Лиссе?
— Да, отец один раз мне о нем рассказывал. Это очень далеко, на острове. Ты собрался туда?
Ричиус кивнул.
— Вроде бы. У них вокруг Люсел-Лора корабли — они нам помогают. Они воюют с Наром. Теперь я намерен помогать им.
— Нет, нет! — запротестовала Прис. — Тебе нельзя уезжать. Отец сделал тебя военачальником. Он тебя выбрал, Кэлак. Ты ему нравился.
— А он нравился мне, — печально молвил Ричиус. — Но это вышло случайно, Прис. Просто, когда твой отец умирал, рядом оказался только я, а он думал в ту минуту о тебе и твоих близких, о том, что кто-то должен позаботиться о вас. Я понимаю, он выбрал бы думаку Джарру, если бы смог, но у него не было времени. Я просто делаю то, что сделал бы он сам. Тарн вернулся, так что он все уладит. Он назначит Джарру военачальником.
— А он будет о нас заботиться?
— Я в этом совершенно уверен. Он хороший человек, и твой отец ему доверял. Нет сомнений в том, что он прекрасно о вас позаботится и что твоя мать захотела бы именно этого. В конце концов, я ведь не триец. Вам нужен правитель, который бы представлял ваш народ.
— Я за тебя боюсь, — понурила голову Прис. — Бхапо говорит, что теперь ты в безопасности, больше не будешь воевать. А если ты поедешь на войну, тебя могут убить. Как отца.
— Прис, — мягко произнес Ричиус, обнимая девочку за худенькие плечи, — твой отец погиб, защищая свой дом. Именно это обязан сделать и я. Даже если я погибну, моя смерть не будет бессмысленной. Но если я останусь, моя жизнь потеряет смысл. Я должен попытаться. Ты можешь это понять?
— Нет. — Она подняла голову и грустно посмотрела на него. — Не понимаю. Я не понимаю, почему умер отец. И остальные. Теперь все женщины плачут. Мать плачет. Почему, Кэлак?
Ричиус долго молчал.
— Потому что они тоскуют по тем, кого любят, вот почему, — наконец сказал он, вздохнув. — Но мне нравится думать, что мертвые, где бы они ни находились, видят наши слезы и знают, что нам их не хватает.
Казалось, его ответ ошеломил девочку.
— Мне не хватает отца. И будет не хватать тебя.
— Ах, Прис, — воскликнул Ричиус, — я тоже буду по тебе скучать! — Он наклонился и нежно поцеловал ее в макушку — Я буду здесь еще денек-другой. Я увижусь с тобой перед отъездом. Скажи матери от моего имени, что я решил. Скажи ей, что я сожалею обо всем. Она поймет, о чем речь.
— Я ей скажу.
— Хорошо. — Ричиус встал. — Увидимся позже, за ужином.
Прис больше ничего не сказала, и Ричиус оставил ее. Направляясь к замку, он старался быть твердым. Предстоял разговор с Тарном. Он рассчитывал найти искусника в тех комнатах, которые тот выбрал себе сам и где обычно сидел над бумагами и картами. После отъезда Карлаза с львиными всадниками у Тарна не осталось дел — он только отдыхал и занимал мысли чтением книг, взятых у Прис. Ричиус подумал, что эти двое удивительно похожи. Прис была скорее дочерью Тарна, чем Фориса. Однако Прис отнеслась к известию о его отъезде на удивление спокойно. Ричиус предвидел, что со стороны Тарна встретит большее сопротивление. Не то чтобы это имело значение. Тарн легко может помешать его участию в войне на территории Люсел-Лора, но море и лиссцы находятся вне сферы его влияния. Ричиус решил проявить не меньшее упрямство, чем Тарн.
Он тихо вошел в замок через чугунные ворота. Комнаты Тарна располагались наверху, и он направился к лестнице. Именно там он услышал крик, похожий на блеяние ягненка. Но потом он стал сильнее — и Ричиус понял, что кричит Прис.