Страница:
Антарктикой, который захочет узнать что-нибудь и про Индию, и про Африку, и
про Филиппинские острова?
Да зачем ходить так далеко? Что дадим мы школьникам, которые захотят
узнать что-нибудь основательное о нашей Родине - о Кавказе и Алтае, о Волге
и Урале?
У нас есть отдельные географические книги, но если мы попробуем
нарисовать карту земного шара на основании тех материалов, которые
предлагает нам Детиздат, то все части света будут представлять собой на этой
карте почти сплошные белые пятна. И даже наша Родина покажется
малоисследованной страной {В последние годы Детиздат начал выпускать
сборники "Глобус". Цель издания, очевидно, в том, чтобы удовлетворить самые
разнообразные интересы юных географов. Это очень полезное начинание, но, к
сожалению, значительная часть материала в первом сборнике несколько
суховата, очерки и статьи не объединены отчетливым художественным замыслом
качество их очень различно. (Прим. автора.)}.
Но перечислять здесь все, чего не хватает детской библиотеке,
невозможно. Ведь так же, если не хуже, обстоит дело и в области исторической
книги, где еще почти и не начата сколько-нибудь серьезная работа по отбору
замечательных произведений писателей разных времен, по созданию новых
исторических повестей, романов, очерков и маленьких исследований, которые
приучали бы детей основательно знакомиться с материалом, относиться к нему
критически и делать самостоятельные выводы.
Над Ич^торическими темами работает у нас несколько талантливых
писателей - Виктор Шкловский, Георгий Шторм, Т. Богданович. В "Пионере"
печатались очерки такого замечательного историка, как акад. Е. В. Тарле
[6].Профессор С. Лурье несколько лет назад написал для детей интересный
очерк исследовательского характера - "Письмо греческого мальчика" [7]. В
детской библиотеке заняли заметное место книги Сергея Григорьева, Елены
Данько, Степана Злобина.
Но все это, вместе взятое, с придачей немногих книжек из старой
литературы, переизданных в последние годы, даже в малой степени не создав! у
ребенка исторической перспективы. Да и могут ли создать перспективу
разрозненные книги, глухо перекликающиеся друг с другом из различных веков и
стран.
А естествознание? До сих пор оно представлено в детской литературе
очень узко. По-настоящему повезло одним только зверям. О зверях у нас
написано немало хороших книжек для самых разных возрастов.
Если бы естествознание исчерпывалось одной зоологией, - нам нечего было
бы особенно жаловаться. Но ведь есть еще много областей, которые даже и не
затронуты детской литературой. А главное, у нас почти нет широких,
обобщающих естествоведческих книг, таких книг, которые образуют
мировоззрение человека и помогают ему осознать свое место в природе.
Между тем именно книги большого кругозора являются основой
принципиально построенной библиотеки, способной воспитать человека. Нам
нужно множество книг на самые разнообразные темы, но все это может оказаться
россыпью, если мы сосредоточим свою заботу только на количестве книг и на их
разнообразии и не сумеем хотя бы в нескольких из них подняться на высоту
настоящих обобщений - философских и поэтических.
Недаром Горький, отбирая то, что нужно и полезно читателям-детям,
останавливал свое внимание на таких существенных для мировоззрения книгах,
как "Место человека во вселенной" Уоллеса, "Химическая история свечи"
Фарадея или "Жизнь растения" Тимирязева8.
Книги этого рода примечательны не только тем, что они обобщают большой
человеческий опыт и выполняют серьезнейшую воспитательную задачу. Именно
потому-то они и способны выполнять свою задачу, что, обогащая человека
сведениями, они вместе с тем самым настоятельным образом обращаются к его
воле и воображению. Другими словами - эти книги воздействуют на человека так
же, как воздействуют на него произведения искусства.
<> V <>
Значит, выходит, что дела в нашей детской литературе обстоят далеко не
благополучно? Строится она как будто довольно случайно. В самых важных
областях - пробелы. Это и верно и неверно.
Конечно, нам еще очень далеко до создания стройной и цельной
энциклопедической библиотеки. Но нельзя сказать, что у нас ничего не
делается для того, чтобы она в конце концов сложилась. То в одном, то в
другом ее разделе наблюдается усиленная, напряженная жизнь, поиски новых
путей, нового материала, новых жанров.
Часто мы не замечаем этого оживления. Раскрывая новую книгу, мы иной
раз даже не даем себе труда сопоставить ее с ее предшественницами, с книгами
той же категории.
Возьмем, скажем, раздел познавательной литературы. В старой детской
библиотеке научно-популярных книг было, пожалуй, значительно больше, чем
теперь (разумеется, в названиях, а не в тиражах). Но книги с крупной,
самостоятельной задачей научного и литературного характера были в ней все же
редкостью, да и попадали они к детям по большей части из взрослой
библиотеки. Основная же масса детских научно-популярных книг была вне
подлинного литературного искусства, хотя и поставляла ребятам довольно много
сведений, иной раз достоверных, а иной раз и сомнительных.
Найти в ней такую живую, горячую, характерную и образную книгу, как те,
например, которые оставил детям Борис Житков, было бы нелегко. О чем бы он
ни писал - о плотничьем ли ремесле, о пароходе или о типографии, - ему не
только удавалось обогатить своего читателя основательным запасом сведений,
доброкачественных и запоминающихся. Он умел передавать романтику всякого
дела, умел так рассказывать о любой работе, что читатель невольно влюблялся
и в материал, и в инструмент, и в того искусного, ловкого и бережного
мастера, который ими орудует.
Борис Житков писал для детей не одни только научно-популярные книги. Он
- автор многих повестей и рассказов, очень интересных, талантливых, всегда
своеобразных.
Одно из его замечательных свойств заключалось именно в том, что книжку
о паровозе или о телеграфе он писал с тем же поэтическим запалом, с той же
страстностью, с какой создавал свои романтические морские истории или
повесть о цирке.
Позиции, завоеванные Борисом Житковым, надо не только охранять. С этих
позиций надо вести наступление в нашей войне за эмоциональную,
художественную книгу о человеческом труде, о мастерстве.
В старой детской библиотеке было не слишком много таких смелых по
замыслу книг, какие написаны М. Ильиным.
Ильин начал свою литературную работу с истории самых обыкновенных
вещей, с "путешествия по комнате". Он обратил внимание читателей на то, что
у каждой вещи, которую они видят перед собой или берут в руки, есть своя
биография, что достаточно заинтересоваться этой вещью чуть-чуть поглубже - и
мы узнаем очень много нового из самых разных областей: из истории, из
физики, химии, техники.
У вещей, которые обычно лежат рядом, оказывается разный возраст,
различная судьба и родина.
С первых, самых простых и коротких своих книжек Ильин проявил
способность к обобщениям, к охвату множества явлений. Чем дальше, тем шире
становились круги его Энциклопедических тем. От хозяйства, которое умещается
в одной комнате, он пришел к социалистическому хозяйству нашей страны, от
истории предметов домашнего обихода - к истории человека и его культуры.
Книги Бориса Житкова и М. Ильина - вовсе не единственные удачи в
литературе этого рода. Научно-популярная литература для детей - это очень
широкая область с многообразными жанрами, методами, направлениями. Здесь мы
останавливаемся лишь на работе тех писателей, которые явственнее других
определили свой путь в деле создания научно-художественной детской книги.
<> VI <>
В библиотеке, которая должна ответить на все запросы читателей - детей
и подростков, беллетристической книге принадлежит, разумеется, одно из самых
значительных мест.
Никому не нужно объяснять, как велика ее роль, как много она может дать
человеку в ту пору, когда определяются его вкусы и наклонности.
Нельзя сказать, что наша беллетристика для детей достаточно
разнообразна и полновесна. Такие книги, которые бы вполне соответствовали
возрасту читателя, привлекали его интерес и в то же время были бы подлинно
идейными и подлинно художественными, до сих пор насчитываются у нас
единицами. То появится хорошая повесть из времен гражданской войны, то живые
и поэтические воспоминания о детстве какого-нибудь писателя, то достойная
внимания повесть о школьниках нашего времени. Но в серии эти книги еще не
слагаются. Еще нечем нам утолить жадную требовательность наших бесчисленных
читателей.
Однако же нет никакого сомнения в том, что и в области беллетристики мы
стали за последнее время много богаче.
Не будем забывать, что еще совсем недавно библиотечные полки,
отведенные для повестей и рассказов, были заполнены у нас весьма
поверхностной и схематичной литературой, со всей точностью отражавшей ошибки
и уклоны школьной практики своего времени.
Повести о школе были чаще всего похожи на какие-то инвентарные книги. В
них можно было найти классные доски, парты, чернильницы, плакаты с лозунгами
- все, кроме живых людей.
Лишь немногие писатели и тогда создавали для ребят книги, основанные на
пристальном наблюдении, нагруженные пережитыми чувствами, передуманными
мыслями.
Сейчас таких повестей становится все больше и больше, и они постепенно
вытесняют безвкусную смесь лжепедагогики и псевдобеллетристики, которая
занимала столько места в литературе для детей. Все больше людей самого
разного писательского возраста и разного жизненного опыта овладевают
искусством детской повести.
Одну из лучших книг о детстве дал нашим ребятам писатель, которого до
сих пор никто не считал детским, - Валентин Катаев. Повесть его носит
романтическое название "Белеет парус одинокий". И название это соответствует
ей. Самые реальные бытовые подробности не принижают ее романтического тона.
В этой книге есть и взрослый герой - матрос с "Потемкина", и маленький герой
- Гаврик, внук одесского рыбака.
Удача книги Катаева в том, что она внесла в детскую литературу нечто
такое, чего в ней существенно не хватало - свободное сочетание событий,
приключений с лирическими воспоминаниями детства, с просторным пейзажем.
Когда-то один из юных корреспондентов Горького обратился к писателям с
такой просьбой:
"Пишите для нас покороче, пояснее, попроще, посложнее".
"Попроще, посложнее" - это следовало бы сделать лозунгом нашей
детскойбеллетристики. Для того чтобы действительность предстала перед
маленькими читателями во всем своем богатстве, надо, чтобы повести наши были
сложны по материалу; ясность же и простота их зависят от умения писателя
соединить множество разнообразных нитей в единую, плотную ткань.
К сожалению, у нас еще немало повестей и рассказов, в которых вместо
настоящей художественной ткани дается только реденькая сетка - три нитки
долевых, три поперечных.
Писателей, умело владеющих сюжетом, фабулой, в детской литературе не
так уже много, но почему-то фабула зачастую перевешивает все остальное,
фабульный каркас выпирает из книг чуть ли не на каждой странице. Иногда этот
каркас искусственно, нарочито покрывают беллетристическими украшениями -
описаниями природы, бытовыми сценами, отступлениями. Но от этого вещь
становится не богаче, а только многословнее. Ведь даже самый сжатый,
лаконический рассказ, на первый взгляд целиком подчиненный фабуле, может
говорить о сложных чувствах и отношениях. Для этого нужно, чтобы за каждым
самым простым поступком героя читатель чувствовал сложную - то есть
жизненную - подоплеку, чтобы в каждой детали пейзажа угадывался весь пейзаж.
За примерами ходить недалеко. Если бегло проглядеть какой-нибудь из
рассказов Л. Пантелеева - "Часы" или "Пакет", - может показаться, что автор
занят главным образом развитием своего сюжета, всегда напряженного, полного
неожиданностей, крутых и резких поворотов.
Но ни в "Часах", ни в "Пакете" никогда не сквозит голая фабула. Автор
рассказывает как будто бы только о приключениях Петьки Валета, только о том,
как зарыл он во дворе детдома краденые часы и ради этих часов, похороненных
под штабелями поленьев, поневоле остался зимовать в детдоме. Но за всеми
этими приключениями встает и город того времени, и детдом, незаметно
переделывающий Петьку, и множество людей с различными характерами и
голосами, людей смешных, трогательных и всегда живых.
"Пакет" - рассказ с еще более волнующим сюжетом. Чуть ли не на
протяжении всего рассказа дело идет о жизни и смерти человека - буденновца
Петра Трофимова, попавшего в плен к белым. Одни только головокружительные
повороты в судьбе героя могли бы занять читателя целиком. Но и здесь автор
не ограничивается внешней фабулой. Мы все время чувствуем лирическую глубину
повествования, и все, что видит перед собой Трофимов, ожидая расстрела, -
тополя, небо, крылечко околотка, солдаты на ступеньках, - все это врезается
в память, не мешая действию, а только усиливая его какими-то чертами
художественного правдоподобия.
Чувство настоящей реальности создается у читателя только тогда, когда
ему показывают действительность с разных сторон, в нескольких измерениях.
Самый острый сюжет вполне убедителен лишь в том случае, если автор
разыгрывает его на настоящей сцене, а не в театре теней. Это в такой же мере
относится к бытовым повестям, как и к романам приключений и даже к
фантастическим рассказам и повестям. Недаром же в мировой литературе
авторами самых смелых фантасмагорий были Гоголь, Гофман - люди,
чувствовавшие реальность, быт, свою эпоху с необычайной силой и остротой.
Но если даже фантастическая повесть в главных своих чертах основывается
на реальности, и что же говорить о тех книгах, в которых читатель ищет
героев, похожих на себя, ищет ту обстановку, которая окружает его самого.
За это чувство реальности, столь редкое в детских книгах, читатель
всегда бывает благодарен. Но при этом ему еще нужно, чтобы герои, похожие на
него, все-таки были героями по всей форме, чтобы знакомая ему обстановка не
была слишком будничной и плоской.
Среди наших детских писателей есть такие, которые это понимают ясно.
К ним принадлежит Аркадий Гайдар. Ребята читают и перечитывают его
повесть "Школа" - о мальчике, жизненной школой которого была гражданская
война. Да и другие его книжки пользуются у них постоянным успехом.
Дети любят Гайдара за то, что в книгах у него всегда происходит много
событий, за то, что во многих его повестях детям отведена почетная роль
героев. И может быть, более всего за то, что у Гайдара есть вполне
явственный и определенный идеал советского человека, мужественного, прямого,
преданного своей родине.
Но все это доходило бы до читателя в гораздо меньшей степени, если бы
Гайдар, при всем своем юношеском романтизме, не чувствовал точного времени и
реальной обстановки.
Правда, бывают случаи, когда Гайдар, увлекаясь движением сюжета, только
скользит по поверхности явлений.
Не так давно вышла его повесть "Судьба барабанщика".
Тема ее серьезна и ответственна. Она рассказывает о настоящей трагедии,
пережитой мальчиком лет четырнадцати. Мальчик остался совсем один. Его отца,
которым он так гордился, которого он считал мужественным и прямым человеком,
арестовали. Арестовали за растрату. Мачеха, молодая и красивая женщина, ради
которой и было совершено преступление, выходит замуж за другого. Герой
предоставлен самому себе, он одинок, растерян, делает ошибку за ошибкой.
Когда читаешь эту повесть, ждешь, что она и в самом деле охватит судьбу
человека во всей ее сложности, поможет читателю разобраться в трудной для
него и для героя книги ситуации. Но эти надежды не сбываются. Повесть
незаметно сворачивает на путь довольно поверхностной авантюры, чуть ли не
детектива.
А между тем в "Судьбе барабанщика" есть и настоящие удачи. Вспомним
хотя бы о дружбе мальчика с отцом, рассказы отца о гражданской войне,
"солдатскую" песню, которую он поет сыну:
Горные вершины
Спят во тьме ночной,
Тихие долины
Полны свежей мглой.
Отец утверждает, что это настоящая походная песня. Усталые бойцы шагают
по дороге. Скоро привал - желанный отдых...
В книге немало трогательных подробностей.
Но заслуга Гайдара, хоть он и не достиг полной удачи, не только в
трогательных подробностях.
Важно то, что он не побоялся взяться за трудную психологическую тему.
<> X <>
{Главы VII-IX, переработанные в статью "Истоки чувств" (см. настоящий
том), опущены. (Прим. ред.)}
Во всех разделах детской литературы, независимо от того, насколько они
богаты и разнообразны, уже можно найти книги, прокладывающие пути или, по
крайней мере, представляющие собою интересные попытки, которые сулят удачи в
будущем.
С этой точки зрения, особого внимания заслуживают те книги, которые
появляются у нас в разделе биографическом. Это очень важный раздел.
Биографии занимают большое и существенное место в деле воспитания
подрастающих людей. Трудно указать книгу, которая вернее воспитывала бы
вдетях чувство преемственности, чем хорошее жизнеописание, строгое, точное и
в то же время полное характерных и метких подробностей.
Каждая эпоха создает портретные галереи своих выдающихся деятелей. А
наше время ставит перед нами эту задачу с особой настойчивостью. Воспитывать
героев можно только на героических примерах.
Когда Горький обратился к детям нашей страны с вопросом, какие книги
они хотели бы прочитать, - сотни и даже тысячи его маленьких корреспондентов
просили рассказать им в детских книжках о Ленине, о том, как воевали
Ворошилов и Буденный, как жил и учился Максим Горький.
Ответить книгой на последний вопрос было Горькому легче всего - им уже
было написано "Детство", "В людях", "Мои университеты". Для тех же детей,
которым трудно справиться с трилогией Горького, Илья Груздев написал еще при
жизни Алексея Максимовича книгу, озаглавленную "Жизнь и приключения Максима
Горького" [9].
Это была одна из первых биографических повестей в нашей детской
литературе.
Настоящим событием было появление повести Юрия Тынянова "Кюхля". Это
книга о жизни Вильгельма Кюхельбекера, которому Пушкин посвятил такие
взволнованные строки:
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?
Повесть Тынянова - большая удача. В ней отразились со всей глубиной
сложная и трагическая судьба поэта-декабриста, отразилось время, создавшее и
погубившее Пушкина и многих его друзей.
Написанная для юношества, повесть Тынянова стала одной из лучших книг в
советской исторической библиотеке.
С тех пор раздел биографий у нас значительно расширился.
Это далось не сразу и не слишком легко. Требования, которые мы
предъявляем к биографиям, предназначенным для юных читателей, гораздо
сложнее и серьезнее, чем те, которые предъявлял к себе когда-то старик
Авенариус, писавший для гимназистов и гимназисток шаловливо-чинные повести о
лицеисте Пушкине и гимназисте Гоголе.
Для нас биография деятеля и героя - даже в книге для младшего возраста
- это не только его жизнеописание. Это биография времени, среды, выдвинувшей
человека, о котором мы рассказываем. Но, разумеется, стремясь к этому, мы
никоим образом не должны подменять человеческую судьбу, характер, подлинные
биографические факты какими-то общими историко-социологическими формулами,
поглощающими и людей, и события, и время.
Нечего и говорить, книги о временах и людях писать труднее, чем
нанизывать на хронологическую нитку отдельные случаи и происшествия,
имеющиеся в запасе у биографа. Да к "тому же дело осложняется у нас еще и
тем, что биографии людей нашей эпохи приходится зачастую писать не на
основании уже готовых и проверенных биографических трудов, как писало их
когда-то большинство присяжных биографов-популяризаторов. Нет, авторам,
пишущим для наших детей, сплошь и рядом приходится самим добывать для себя
материалы, проверять их доброкачественность, сопоставлять их с тем, что уже
известно, - словом, выступать чуть ли не в роли исследователей.
Именно этими трудностями объясняется то, что книги биографического
характера, которые вошли за последнее время в нашу детскую библиотеку,
представляют собой нечто весьма разнородное по своей литературной сущности и
качеству.
Для того чтобы познакомить ребят с жизнью замечательных людей нашей
эпохи - вождей, деятелей, героев, ученых, - у нас прибегают к самым
различным способам. Самый простой, конечно, - это подбор уже опубликованных
очерков, воспоминаний, статей, речей. Так, например, построен сборник
"Рассказы о Ленине", составленный Н. И. Крутиковой (Детиздат, 1939 г.).
Сборники такого рода, несомненно, полезны. Они дают возможность
показать героя книги в разные времена, в разных условиях. Они сообщают
читателю много сведений документального характера. Больше того, они дают
образ героя, отраженный в сознании людей, особенно близко знавших его,
сподвижников его труда и борьбы, участников его жизни.
И все же эти сборники не могут заменить собой поэтически цельной книги,
которая не только обогащает читателя фактами, но вводит его в самую жизнь
героя, в реальную обстановку, превращает прошлое в настоящее.
В какой-то мере приближаются к этой цели книги, являющиеся более или
менее свободной литературной обработкой "свидетельского" материала -
воспоминаний и устных рассказов.
Таковы, например, "Рассказы о Ленине" А. Кононова (Детиздат, 1939 г.).
Несмотря на то, что почти весь материал, использованный А. Кононовым,
входит в нашу литературу не впервые, Эта тоненькая книжка в сером переплете
никому не покажется повторением чего-то уже известного.
Что же в этой книжке пенного?
Пожалуй, самое ценное то, что при всей своей скромности и сдержанности
она насыщена заботливо выбранными подробностями. Автор не позволил себе
дополнить воображением или догадкой художника те материалы, которыми он
располагал. Но зато он не проронил и не упустил ни одной мелочи, которая
способна приблизить образ Ленина к читателю-ребенку. В книге нет настоящего
сюжета, но она не кажется бесформенной. Ее объединяет хорошо найденный
повествовательный тон, неторопливый и достойный. Отдельные рассказы кажутся
главами маленькой повести.
И, однако, наряду с живыми, образными страницами в книге нередко
встречаются какие-то пробелы, места, на которые автор не потратил ни
воображения, ни чувства, ни наблюдений. Пока он рассказывает о том, как
устроен был ленинский шалаш, или о двух озерах - светлом и темном, - среди
которых Ленин жил, скрываясь от преследования, или о том, как был собран и
как выглядел знаменитый паровоз "У-127", на котором Ленин числился почетным
машинистом, - стиль книги достаточно конкретен, точен, а иногда даже и
поэтичен. Но как только заходит речь о вещах более сложных, например о
революционных событиях, непосредственно предшествовавших Октябрю, - в
повествование вторгается какой-то другой стиль, отвлеченный и бесцветный.
Вот два отрывка, разделенные всего шестью строчками:
"...Самое любимое его место было у большого пня среди ивовых кустов.
Ленин садился там на землю, клал на пень листы бумаги и писал. Ивовые кусты
закрывали его со всех сторон".
Это первый отрывок. А вот второй:
"В Петрограде не прекращалась борьба. Рабочие рвались в бой против
своих врагов - буржуазии и помещиков..."
К сожалению, это довольно обычный недостаток детских книг. Большой
исторический фон почему-то не умещается в повествовании. Он остается где-то
за скобками. О нем говорят служебным языком ремарок. Чем это объясняется?
Быть может, авторы полагают, что детям младшего возраста невозможно
рассказать о крупных событиях исторического характера? Это и в самом деле
трудно. Но если с детьми этого возраста вообще можно разговаривать о Ленине,
то почему нельзя найти какие-то конкретные и точные слова для того, чтобы
по-настоящему показать, за что боролся Ленин и в какой это происходило
обстановке. А. Кононов стремится решить эту задачу, но она не всегда ему
удается.
Под тем же названием, что и книга А. Кононова ("Рассказы о Ленине"),
вышла недавно и другая книга, написанная М. 3ощенко.
Она предназначена для детей того же возраста и тоже представляет собой
литературную обработку воспоминаний или рассказов, ходящих в народе. Но с
материалом своим Зощенко обращается гораздо смелее. Эта смелость нисколько
не мешает ему бережно относиться к фактам из жизни Ленина. М. Зощенко
доводит их до читателя во всей их неприкосновенности, ничего из них не
утрачивая, ничего к ним не присочиняя. Однако повествование его свободно и
прихотливо.
Несмотря на особую значительность темы, на необходимость очень большой
простоты (ведь книга написана для маленьких), Зощенко сумел всюду остаться
самим собой. Мы узнаем склад его речи в любом рассказе, в любой строке, -
пишет ли он о том, как Володя Ульянов вместе с другими детьми распевает
про Филиппинские острова?
Да зачем ходить так далеко? Что дадим мы школьникам, которые захотят
узнать что-нибудь основательное о нашей Родине - о Кавказе и Алтае, о Волге
и Урале?
У нас есть отдельные географические книги, но если мы попробуем
нарисовать карту земного шара на основании тех материалов, которые
предлагает нам Детиздат, то все части света будут представлять собой на этой
карте почти сплошные белые пятна. И даже наша Родина покажется
малоисследованной страной {В последние годы Детиздат начал выпускать
сборники "Глобус". Цель издания, очевидно, в том, чтобы удовлетворить самые
разнообразные интересы юных географов. Это очень полезное начинание, но, к
сожалению, значительная часть материала в первом сборнике несколько
суховата, очерки и статьи не объединены отчетливым художественным замыслом
качество их очень различно. (Прим. автора.)}.
Но перечислять здесь все, чего не хватает детской библиотеке,
невозможно. Ведь так же, если не хуже, обстоит дело и в области исторической
книги, где еще почти и не начата сколько-нибудь серьезная работа по отбору
замечательных произведений писателей разных времен, по созданию новых
исторических повестей, романов, очерков и маленьких исследований, которые
приучали бы детей основательно знакомиться с материалом, относиться к нему
критически и делать самостоятельные выводы.
Над Ич^торическими темами работает у нас несколько талантливых
писателей - Виктор Шкловский, Георгий Шторм, Т. Богданович. В "Пионере"
печатались очерки такого замечательного историка, как акад. Е. В. Тарле
[6].Профессор С. Лурье несколько лет назад написал для детей интересный
очерк исследовательского характера - "Письмо греческого мальчика" [7]. В
детской библиотеке заняли заметное место книги Сергея Григорьева, Елены
Данько, Степана Злобина.
Но все это, вместе взятое, с придачей немногих книжек из старой
литературы, переизданных в последние годы, даже в малой степени не создав! у
ребенка исторической перспективы. Да и могут ли создать перспективу
разрозненные книги, глухо перекликающиеся друг с другом из различных веков и
стран.
А естествознание? До сих пор оно представлено в детской литературе
очень узко. По-настоящему повезло одним только зверям. О зверях у нас
написано немало хороших книжек для самых разных возрастов.
Если бы естествознание исчерпывалось одной зоологией, - нам нечего было
бы особенно жаловаться. Но ведь есть еще много областей, которые даже и не
затронуты детской литературой. А главное, у нас почти нет широких,
обобщающих естествоведческих книг, таких книг, которые образуют
мировоззрение человека и помогают ему осознать свое место в природе.
Между тем именно книги большого кругозора являются основой
принципиально построенной библиотеки, способной воспитать человека. Нам
нужно множество книг на самые разнообразные темы, но все это может оказаться
россыпью, если мы сосредоточим свою заботу только на количестве книг и на их
разнообразии и не сумеем хотя бы в нескольких из них подняться на высоту
настоящих обобщений - философских и поэтических.
Недаром Горький, отбирая то, что нужно и полезно читателям-детям,
останавливал свое внимание на таких существенных для мировоззрения книгах,
как "Место человека во вселенной" Уоллеса, "Химическая история свечи"
Фарадея или "Жизнь растения" Тимирязева8.
Книги этого рода примечательны не только тем, что они обобщают большой
человеческий опыт и выполняют серьезнейшую воспитательную задачу. Именно
потому-то они и способны выполнять свою задачу, что, обогащая человека
сведениями, они вместе с тем самым настоятельным образом обращаются к его
воле и воображению. Другими словами - эти книги воздействуют на человека так
же, как воздействуют на него произведения искусства.
<> V <>
Значит, выходит, что дела в нашей детской литературе обстоят далеко не
благополучно? Строится она как будто довольно случайно. В самых важных
областях - пробелы. Это и верно и неверно.
Конечно, нам еще очень далеко до создания стройной и цельной
энциклопедической библиотеки. Но нельзя сказать, что у нас ничего не
делается для того, чтобы она в конце концов сложилась. То в одном, то в
другом ее разделе наблюдается усиленная, напряженная жизнь, поиски новых
путей, нового материала, новых жанров.
Часто мы не замечаем этого оживления. Раскрывая новую книгу, мы иной
раз даже не даем себе труда сопоставить ее с ее предшественницами, с книгами
той же категории.
Возьмем, скажем, раздел познавательной литературы. В старой детской
библиотеке научно-популярных книг было, пожалуй, значительно больше, чем
теперь (разумеется, в названиях, а не в тиражах). Но книги с крупной,
самостоятельной задачей научного и литературного характера были в ней все же
редкостью, да и попадали они к детям по большей части из взрослой
библиотеки. Основная же масса детских научно-популярных книг была вне
подлинного литературного искусства, хотя и поставляла ребятам довольно много
сведений, иной раз достоверных, а иной раз и сомнительных.
Найти в ней такую живую, горячую, характерную и образную книгу, как те,
например, которые оставил детям Борис Житков, было бы нелегко. О чем бы он
ни писал - о плотничьем ли ремесле, о пароходе или о типографии, - ему не
только удавалось обогатить своего читателя основательным запасом сведений,
доброкачественных и запоминающихся. Он умел передавать романтику всякого
дела, умел так рассказывать о любой работе, что читатель невольно влюблялся
и в материал, и в инструмент, и в того искусного, ловкого и бережного
мастера, который ими орудует.
Борис Житков писал для детей не одни только научно-популярные книги. Он
- автор многих повестей и рассказов, очень интересных, талантливых, всегда
своеобразных.
Одно из его замечательных свойств заключалось именно в том, что книжку
о паровозе или о телеграфе он писал с тем же поэтическим запалом, с той же
страстностью, с какой создавал свои романтические морские истории или
повесть о цирке.
Позиции, завоеванные Борисом Житковым, надо не только охранять. С этих
позиций надо вести наступление в нашей войне за эмоциональную,
художественную книгу о человеческом труде, о мастерстве.
В старой детской библиотеке было не слишком много таких смелых по
замыслу книг, какие написаны М. Ильиным.
Ильин начал свою литературную работу с истории самых обыкновенных
вещей, с "путешествия по комнате". Он обратил внимание читателей на то, что
у каждой вещи, которую они видят перед собой или берут в руки, есть своя
биография, что достаточно заинтересоваться этой вещью чуть-чуть поглубже - и
мы узнаем очень много нового из самых разных областей: из истории, из
физики, химии, техники.
У вещей, которые обычно лежат рядом, оказывается разный возраст,
различная судьба и родина.
С первых, самых простых и коротких своих книжек Ильин проявил
способность к обобщениям, к охвату множества явлений. Чем дальше, тем шире
становились круги его Энциклопедических тем. От хозяйства, которое умещается
в одной комнате, он пришел к социалистическому хозяйству нашей страны, от
истории предметов домашнего обихода - к истории человека и его культуры.
Книги Бориса Житкова и М. Ильина - вовсе не единственные удачи в
литературе этого рода. Научно-популярная литература для детей - это очень
широкая область с многообразными жанрами, методами, направлениями. Здесь мы
останавливаемся лишь на работе тех писателей, которые явственнее других
определили свой путь в деле создания научно-художественной детской книги.
<> VI <>
В библиотеке, которая должна ответить на все запросы читателей - детей
и подростков, беллетристической книге принадлежит, разумеется, одно из самых
значительных мест.
Никому не нужно объяснять, как велика ее роль, как много она может дать
человеку в ту пору, когда определяются его вкусы и наклонности.
Нельзя сказать, что наша беллетристика для детей достаточно
разнообразна и полновесна. Такие книги, которые бы вполне соответствовали
возрасту читателя, привлекали его интерес и в то же время были бы подлинно
идейными и подлинно художественными, до сих пор насчитываются у нас
единицами. То появится хорошая повесть из времен гражданской войны, то живые
и поэтические воспоминания о детстве какого-нибудь писателя, то достойная
внимания повесть о школьниках нашего времени. Но в серии эти книги еще не
слагаются. Еще нечем нам утолить жадную требовательность наших бесчисленных
читателей.
Однако же нет никакого сомнения в том, что и в области беллетристики мы
стали за последнее время много богаче.
Не будем забывать, что еще совсем недавно библиотечные полки,
отведенные для повестей и рассказов, были заполнены у нас весьма
поверхностной и схематичной литературой, со всей точностью отражавшей ошибки
и уклоны школьной практики своего времени.
Повести о школе были чаще всего похожи на какие-то инвентарные книги. В
них можно было найти классные доски, парты, чернильницы, плакаты с лозунгами
- все, кроме живых людей.
Лишь немногие писатели и тогда создавали для ребят книги, основанные на
пристальном наблюдении, нагруженные пережитыми чувствами, передуманными
мыслями.
Сейчас таких повестей становится все больше и больше, и они постепенно
вытесняют безвкусную смесь лжепедагогики и псевдобеллетристики, которая
занимала столько места в литературе для детей. Все больше людей самого
разного писательского возраста и разного жизненного опыта овладевают
искусством детской повести.
Одну из лучших книг о детстве дал нашим ребятам писатель, которого до
сих пор никто не считал детским, - Валентин Катаев. Повесть его носит
романтическое название "Белеет парус одинокий". И название это соответствует
ей. Самые реальные бытовые подробности не принижают ее романтического тона.
В этой книге есть и взрослый герой - матрос с "Потемкина", и маленький герой
- Гаврик, внук одесского рыбака.
Удача книги Катаева в том, что она внесла в детскую литературу нечто
такое, чего в ней существенно не хватало - свободное сочетание событий,
приключений с лирическими воспоминаниями детства, с просторным пейзажем.
Когда-то один из юных корреспондентов Горького обратился к писателям с
такой просьбой:
"Пишите для нас покороче, пояснее, попроще, посложнее".
"Попроще, посложнее" - это следовало бы сделать лозунгом нашей
детскойбеллетристики. Для того чтобы действительность предстала перед
маленькими читателями во всем своем богатстве, надо, чтобы повести наши были
сложны по материалу; ясность же и простота их зависят от умения писателя
соединить множество разнообразных нитей в единую, плотную ткань.
К сожалению, у нас еще немало повестей и рассказов, в которых вместо
настоящей художественной ткани дается только реденькая сетка - три нитки
долевых, три поперечных.
Писателей, умело владеющих сюжетом, фабулой, в детской литературе не
так уже много, но почему-то фабула зачастую перевешивает все остальное,
фабульный каркас выпирает из книг чуть ли не на каждой странице. Иногда этот
каркас искусственно, нарочито покрывают беллетристическими украшениями -
описаниями природы, бытовыми сценами, отступлениями. Но от этого вещь
становится не богаче, а только многословнее. Ведь даже самый сжатый,
лаконический рассказ, на первый взгляд целиком подчиненный фабуле, может
говорить о сложных чувствах и отношениях. Для этого нужно, чтобы за каждым
самым простым поступком героя читатель чувствовал сложную - то есть
жизненную - подоплеку, чтобы в каждой детали пейзажа угадывался весь пейзаж.
За примерами ходить недалеко. Если бегло проглядеть какой-нибудь из
рассказов Л. Пантелеева - "Часы" или "Пакет", - может показаться, что автор
занят главным образом развитием своего сюжета, всегда напряженного, полного
неожиданностей, крутых и резких поворотов.
Но ни в "Часах", ни в "Пакете" никогда не сквозит голая фабула. Автор
рассказывает как будто бы только о приключениях Петьки Валета, только о том,
как зарыл он во дворе детдома краденые часы и ради этих часов, похороненных
под штабелями поленьев, поневоле остался зимовать в детдоме. Но за всеми
этими приключениями встает и город того времени, и детдом, незаметно
переделывающий Петьку, и множество людей с различными характерами и
голосами, людей смешных, трогательных и всегда живых.
"Пакет" - рассказ с еще более волнующим сюжетом. Чуть ли не на
протяжении всего рассказа дело идет о жизни и смерти человека - буденновца
Петра Трофимова, попавшего в плен к белым. Одни только головокружительные
повороты в судьбе героя могли бы занять читателя целиком. Но и здесь автор
не ограничивается внешней фабулой. Мы все время чувствуем лирическую глубину
повествования, и все, что видит перед собой Трофимов, ожидая расстрела, -
тополя, небо, крылечко околотка, солдаты на ступеньках, - все это врезается
в память, не мешая действию, а только усиливая его какими-то чертами
художественного правдоподобия.
Чувство настоящей реальности создается у читателя только тогда, когда
ему показывают действительность с разных сторон, в нескольких измерениях.
Самый острый сюжет вполне убедителен лишь в том случае, если автор
разыгрывает его на настоящей сцене, а не в театре теней. Это в такой же мере
относится к бытовым повестям, как и к романам приключений и даже к
фантастическим рассказам и повестям. Недаром же в мировой литературе
авторами самых смелых фантасмагорий были Гоголь, Гофман - люди,
чувствовавшие реальность, быт, свою эпоху с необычайной силой и остротой.
Но если даже фантастическая повесть в главных своих чертах основывается
на реальности, и что же говорить о тех книгах, в которых читатель ищет
героев, похожих на себя, ищет ту обстановку, которая окружает его самого.
За это чувство реальности, столь редкое в детских книгах, читатель
всегда бывает благодарен. Но при этом ему еще нужно, чтобы герои, похожие на
него, все-таки были героями по всей форме, чтобы знакомая ему обстановка не
была слишком будничной и плоской.
Среди наших детских писателей есть такие, которые это понимают ясно.
К ним принадлежит Аркадий Гайдар. Ребята читают и перечитывают его
повесть "Школа" - о мальчике, жизненной школой которого была гражданская
война. Да и другие его книжки пользуются у них постоянным успехом.
Дети любят Гайдара за то, что в книгах у него всегда происходит много
событий, за то, что во многих его повестях детям отведена почетная роль
героев. И может быть, более всего за то, что у Гайдара есть вполне
явственный и определенный идеал советского человека, мужественного, прямого,
преданного своей родине.
Но все это доходило бы до читателя в гораздо меньшей степени, если бы
Гайдар, при всем своем юношеском романтизме, не чувствовал точного времени и
реальной обстановки.
Правда, бывают случаи, когда Гайдар, увлекаясь движением сюжета, только
скользит по поверхности явлений.
Не так давно вышла его повесть "Судьба барабанщика".
Тема ее серьезна и ответственна. Она рассказывает о настоящей трагедии,
пережитой мальчиком лет четырнадцати. Мальчик остался совсем один. Его отца,
которым он так гордился, которого он считал мужественным и прямым человеком,
арестовали. Арестовали за растрату. Мачеха, молодая и красивая женщина, ради
которой и было совершено преступление, выходит замуж за другого. Герой
предоставлен самому себе, он одинок, растерян, делает ошибку за ошибкой.
Когда читаешь эту повесть, ждешь, что она и в самом деле охватит судьбу
человека во всей ее сложности, поможет читателю разобраться в трудной для
него и для героя книги ситуации. Но эти надежды не сбываются. Повесть
незаметно сворачивает на путь довольно поверхностной авантюры, чуть ли не
детектива.
А между тем в "Судьбе барабанщика" есть и настоящие удачи. Вспомним
хотя бы о дружбе мальчика с отцом, рассказы отца о гражданской войне,
"солдатскую" песню, которую он поет сыну:
Горные вершины
Спят во тьме ночной,
Тихие долины
Полны свежей мглой.
Отец утверждает, что это настоящая походная песня. Усталые бойцы шагают
по дороге. Скоро привал - желанный отдых...
В книге немало трогательных подробностей.
Но заслуга Гайдара, хоть он и не достиг полной удачи, не только в
трогательных подробностях.
Важно то, что он не побоялся взяться за трудную психологическую тему.
<> X <>
{Главы VII-IX, переработанные в статью "Истоки чувств" (см. настоящий
том), опущены. (Прим. ред.)}
Во всех разделах детской литературы, независимо от того, насколько они
богаты и разнообразны, уже можно найти книги, прокладывающие пути или, по
крайней мере, представляющие собою интересные попытки, которые сулят удачи в
будущем.
С этой точки зрения, особого внимания заслуживают те книги, которые
появляются у нас в разделе биографическом. Это очень важный раздел.
Биографии занимают большое и существенное место в деле воспитания
подрастающих людей. Трудно указать книгу, которая вернее воспитывала бы
вдетях чувство преемственности, чем хорошее жизнеописание, строгое, точное и
в то же время полное характерных и метких подробностей.
Каждая эпоха создает портретные галереи своих выдающихся деятелей. А
наше время ставит перед нами эту задачу с особой настойчивостью. Воспитывать
героев можно только на героических примерах.
Когда Горький обратился к детям нашей страны с вопросом, какие книги
они хотели бы прочитать, - сотни и даже тысячи его маленьких корреспондентов
просили рассказать им в детских книжках о Ленине, о том, как воевали
Ворошилов и Буденный, как жил и учился Максим Горький.
Ответить книгой на последний вопрос было Горькому легче всего - им уже
было написано "Детство", "В людях", "Мои университеты". Для тех же детей,
которым трудно справиться с трилогией Горького, Илья Груздев написал еще при
жизни Алексея Максимовича книгу, озаглавленную "Жизнь и приключения Максима
Горького" [9].
Это была одна из первых биографических повестей в нашей детской
литературе.
Настоящим событием было появление повести Юрия Тынянова "Кюхля". Это
книга о жизни Вильгельма Кюхельбекера, которому Пушкин посвятил такие
взволнованные строки:
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?
Повесть Тынянова - большая удача. В ней отразились со всей глубиной
сложная и трагическая судьба поэта-декабриста, отразилось время, создавшее и
погубившее Пушкина и многих его друзей.
Написанная для юношества, повесть Тынянова стала одной из лучших книг в
советской исторической библиотеке.
С тех пор раздел биографий у нас значительно расширился.
Это далось не сразу и не слишком легко. Требования, которые мы
предъявляем к биографиям, предназначенным для юных читателей, гораздо
сложнее и серьезнее, чем те, которые предъявлял к себе когда-то старик
Авенариус, писавший для гимназистов и гимназисток шаловливо-чинные повести о
лицеисте Пушкине и гимназисте Гоголе.
Для нас биография деятеля и героя - даже в книге для младшего возраста
- это не только его жизнеописание. Это биография времени, среды, выдвинувшей
человека, о котором мы рассказываем. Но, разумеется, стремясь к этому, мы
никоим образом не должны подменять человеческую судьбу, характер, подлинные
биографические факты какими-то общими историко-социологическими формулами,
поглощающими и людей, и события, и время.
Нечего и говорить, книги о временах и людях писать труднее, чем
нанизывать на хронологическую нитку отдельные случаи и происшествия,
имеющиеся в запасе у биографа. Да к "тому же дело осложняется у нас еще и
тем, что биографии людей нашей эпохи приходится зачастую писать не на
основании уже готовых и проверенных биографических трудов, как писало их
когда-то большинство присяжных биографов-популяризаторов. Нет, авторам,
пишущим для наших детей, сплошь и рядом приходится самим добывать для себя
материалы, проверять их доброкачественность, сопоставлять их с тем, что уже
известно, - словом, выступать чуть ли не в роли исследователей.
Именно этими трудностями объясняется то, что книги биографического
характера, которые вошли за последнее время в нашу детскую библиотеку,
представляют собой нечто весьма разнородное по своей литературной сущности и
качеству.
Для того чтобы познакомить ребят с жизнью замечательных людей нашей
эпохи - вождей, деятелей, героев, ученых, - у нас прибегают к самым
различным способам. Самый простой, конечно, - это подбор уже опубликованных
очерков, воспоминаний, статей, речей. Так, например, построен сборник
"Рассказы о Ленине", составленный Н. И. Крутиковой (Детиздат, 1939 г.).
Сборники такого рода, несомненно, полезны. Они дают возможность
показать героя книги в разные времена, в разных условиях. Они сообщают
читателю много сведений документального характера. Больше того, они дают
образ героя, отраженный в сознании людей, особенно близко знавших его,
сподвижников его труда и борьбы, участников его жизни.
И все же эти сборники не могут заменить собой поэтически цельной книги,
которая не только обогащает читателя фактами, но вводит его в самую жизнь
героя, в реальную обстановку, превращает прошлое в настоящее.
В какой-то мере приближаются к этой цели книги, являющиеся более или
менее свободной литературной обработкой "свидетельского" материала -
воспоминаний и устных рассказов.
Таковы, например, "Рассказы о Ленине" А. Кононова (Детиздат, 1939 г.).
Несмотря на то, что почти весь материал, использованный А. Кононовым,
входит в нашу литературу не впервые, Эта тоненькая книжка в сером переплете
никому не покажется повторением чего-то уже известного.
Что же в этой книжке пенного?
Пожалуй, самое ценное то, что при всей своей скромности и сдержанности
она насыщена заботливо выбранными подробностями. Автор не позволил себе
дополнить воображением или догадкой художника те материалы, которыми он
располагал. Но зато он не проронил и не упустил ни одной мелочи, которая
способна приблизить образ Ленина к читателю-ребенку. В книге нет настоящего
сюжета, но она не кажется бесформенной. Ее объединяет хорошо найденный
повествовательный тон, неторопливый и достойный. Отдельные рассказы кажутся
главами маленькой повести.
И, однако, наряду с живыми, образными страницами в книге нередко
встречаются какие-то пробелы, места, на которые автор не потратил ни
воображения, ни чувства, ни наблюдений. Пока он рассказывает о том, как
устроен был ленинский шалаш, или о двух озерах - светлом и темном, - среди
которых Ленин жил, скрываясь от преследования, или о том, как был собран и
как выглядел знаменитый паровоз "У-127", на котором Ленин числился почетным
машинистом, - стиль книги достаточно конкретен, точен, а иногда даже и
поэтичен. Но как только заходит речь о вещах более сложных, например о
революционных событиях, непосредственно предшествовавших Октябрю, - в
повествование вторгается какой-то другой стиль, отвлеченный и бесцветный.
Вот два отрывка, разделенные всего шестью строчками:
"...Самое любимое его место было у большого пня среди ивовых кустов.
Ленин садился там на землю, клал на пень листы бумаги и писал. Ивовые кусты
закрывали его со всех сторон".
Это первый отрывок. А вот второй:
"В Петрограде не прекращалась борьба. Рабочие рвались в бой против
своих врагов - буржуазии и помещиков..."
К сожалению, это довольно обычный недостаток детских книг. Большой
исторический фон почему-то не умещается в повествовании. Он остается где-то
за скобками. О нем говорят служебным языком ремарок. Чем это объясняется?
Быть может, авторы полагают, что детям младшего возраста невозможно
рассказать о крупных событиях исторического характера? Это и в самом деле
трудно. Но если с детьми этого возраста вообще можно разговаривать о Ленине,
то почему нельзя найти какие-то конкретные и точные слова для того, чтобы
по-настоящему показать, за что боролся Ленин и в какой это происходило
обстановке. А. Кононов стремится решить эту задачу, но она не всегда ему
удается.
Под тем же названием, что и книга А. Кононова ("Рассказы о Ленине"),
вышла недавно и другая книга, написанная М. 3ощенко.
Она предназначена для детей того же возраста и тоже представляет собой
литературную обработку воспоминаний или рассказов, ходящих в народе. Но с
материалом своим Зощенко обращается гораздо смелее. Эта смелость нисколько
не мешает ему бережно относиться к фактам из жизни Ленина. М. Зощенко
доводит их до читателя во всей их неприкосновенности, ничего из них не
утрачивая, ничего к ним не присочиняя. Однако повествование его свободно и
прихотливо.
Несмотря на особую значительность темы, на необходимость очень большой
простоты (ведь книга написана для маленьких), Зощенко сумел всюду остаться
самим собой. Мы узнаем склад его речи в любом рассказе, в любой строке, -
пишет ли он о том, как Володя Ульянов вместе с другими детьми распевает