Дюма Александр. Сальватор

   Произошла недолгая заминка, когда было неизвестно, кто уступит первым: незнакомец выпустит штаны Баболена или Баболен перестанет держаться за оконную перекладину. Господин из Монружа, готовый поверить скорее в крепость перекладины, нежели в прочность штанов, решил подстраховаться.
   - Друг мой! - сказал он. - Ты получишь пять франков, если...
   Незнакомец замолчал; он знал цену тому, что принято называть скрытым смыслом.
   Баболен в то же мгновение выпустил перекладину и повис на штанах, за которые крепко держал его незнакомец.
   - Если что? - спросил мальчишка.
   - Если сведешь меня с Розочкой.
   - Где деньги? - спросил предусмотрительный Баболен.
   - Пожалуйста, - проговорил господин, вкладывая ему монету в руку.
   - Настоящие пять франков? - вскричал мальчишка.
   - Взгляни сам, - предложил господин.
   Баболен посмотрел на лежавшую у него в кулаке монету, но, не веря собственным глазам, прибавил:
   - Послушаем, как она звенит.
   И он уронил на пол монету, отозвавшуюся серебристым звоном.
   - Вы сказали, что хотите видеть Розочку?
   - Да.
   - Вы не причините ей зла?
   - Наоборот!
   - Тогда пошли!
   Баболен отворил дверь и устремился на лестницу.
   - Пошли! - согласился господин, шагавший через ступеньки с таким воодушевлением, словно лестница вела в райские кущи.
   Скоро они уже стояли перед дверью Розочки. Незнакомец зачерпнул из фарфоровой табакерки щепоть табаку и опустил очки на нос.
   XIII
   Зачем в действительности приходил господин из Монружа к Броканте
   Вто время как господин из Монружа, словно курица, проскользнул вслед за Баболеном в приотворенную дверь, пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о дверной наличник, Розочка сидела за лакированным столиком - подарком Регины - и раскрашивала цветы - подарок Петруса. - Слушай-ка, Розочка, обратился к ней Баболен - Это господин из Монружа, он хочет с тобой поговорить.
   - Со мной? - поднимая голову, переспросила Розочка.
   - С тобой, с тобой.
   - Да, именно с вами, милая девочка, - вмешался незнакомец, подняв на лоб синие очки, чтобы получше рассмотреть девочку: похоже, очки только мешали ему.
   Розочка встала. За три последних месяца она сильно выросла. Теперь это была не болезненная и чахлая девочка, которую мы встречали на улице Трипре, а бледная худая девушка, еще слабенькая - что верно, то верно, но худоба и бледность объяснялись тем, что она сильно вытянулась. Перенесенная в более благоприятные условия, девочка развилась; теперь она стала похожа на молодой кустик, тонкий и гибкий, еще готовый согнуться под любым ветром, но уже в цвету.
   Она поздоровалась с господином из Монружа и, подняв на него широко раскрытые от удивления глаза, спросила:
   - Что вы хотели мне сказать, сударь?
   - Дитя мое! - начал незнакомец как можно ласковее. - Меня послало лицо, которое очень вас любит.
   - Фея Карита? - вскрикнула девочка.
   - Нет, я незнаком с феей Каритой, - с улыбкой возразил незнакомец.
   - Господин Петрус?
   - И не господин Петрус.
   - Тогда, должно быть, господин Сальватор, - продолжала Розочка.
   - Совершенно точно! - обрадовался господин из Монружа. - Меня прислал господин Сальватор.
   - А-а, мой добрый друг Сальватор! Что-то он меня совсем забыл: я не видела его уже недели две! - воскликнула девочка.
   - Вот поэтому я и пришел. "Сударь мой! - сказал он мне. - Навестите Розочку; передайте, что я здоров, и попросите ее ответить на вопросы, которые вы зададите от моего имени".
   - Значит, господин Сальватор чувствует себя хорошо? - переспросила Розочка, словно не слыша последних его слов.
   - Очень хорошо!
   - Когда я его увижу?
   - Завтра; может быть, послезавтра... Сейчас он очень занят, вот почему я пришел вместо него.
   - Садитесь, сударь, - предложила Розочка, подвигая стул господину из Монружа.
   Видя, что Розочка разговаривает с другом Сальватора, Баболен решил, что никакая опасность ей не угрожает; он сгорал от любопытства, мечтая узнать, что стало с Карамелькой, Бабиласом, другими собаками, Фаресом и Брокантой. Пока господин из Монружа усаживался, нацеплял на нос очки и нюхал табак, мальчишка незаметно исчез.
   Незнакомец убедился, что дверь за Баболеном закрылась, и продолжал:
   - Как я вам сказал, дитя мое, господин Сальватор поручил мне задать вам несколько вопросов.
   - Пожалуйста, сударь.
   - Вы обещаете отвечать искренне?
   - Раз вы пришли от господина Сальватора... - молвила Розочка.
   - Вы помните свое детство?
   Розочка пристально посмотрела на незнакомца.
   - Что вы имеете в виду, сударь?
   - Помните ли вы, к примеру, своих родственников?
   - Каких? - уточнила Розочка.
   - Отца и мать.
   - Отца помню очень смутно, маму не помню вовсе.
   - А дядю?
   Розочка изменилась в лице.
   - Какого дядю? - пролепетала она.
   - Вашего дядю Жерара.
   - Дядю Жерара?
   - Да. Вы смогли бы его узнать при встрече?
   У Розочки задрожали руки и ноги.
   - Да, - сказала она, - разумеется... А вы о нем что-нибудь знаете?
   - Знаю! - отвечал незнакомец.
   - Так он жив?
   - Жив.
   - И?..
   Девушка медлила. Было заметно, что ей стоит подавить отвращение.
   - А госпожу Жерар вы помните? - спросил г-н из Монружа, снова подняв на лоб очки и вперив в нее пронзительный взгляд маленьких глазок, обладавших, казалось, гипнотической силой.
   Но при имени г-жи Жерар девочка вскрикнула, опрокинулась назад и, скользнув со стула, упала на пол: с ней случился нервный припадок.
   - Вот черт! - выругался господин из Монружа, посадив очки на нос. - Кто бы мог подумать, что у этой цыганки нервы, словно у принцессы?
   Он попытался усадить ее на стул, но девочка выгибалась, будто на нее напал столбняк.
   - Хм! - обронил незнакомец и стал озираться. - Дело принимает нежелательный оборот!
   Его взгляд упал на кровать. Он поднял Розочку на руки и отнес на постель.
   - Мерзавка! - приходя в еще большее замешательство, бросил он. Виданное ли дело? Остановиться на самом интересном месте!
   Он вынул из кармана флакон и поднес ей к лицу. Однако, похоже, ему пришла в голову другая мысль. Он поспешил отнять руку с флаконом.
   - Ага! - заметил он. - Кажется, ей лучше.
   И действительно, девочка стала успокаиваться, конвульсии сменились обыкновенным обмороком.
   Незнакомец дождался, пока Розочка перестала вздрагивать и затихла на кровати.
   - Ну что ж, извлечем выгоду из обстоятельств! - сказал он.
   И, оставив неподвижно лежавшую Розочку на кровати, он подошел к двери и отворил ее.
   - Туалетная комната второго выхода не имеет, - отметил он.
   Потом открыл окно и высунулся:
   - Метра четыре!..
   Наконец направился ко входной двери, вынул одной рукой ключ из замка, а другой - комочек воска из кармана и сделал слепок с ключа.
   - Как повезло с обмороком! - проговорил он. - Не то пришлось бы делать на глаз, а это всегда ненадежно... зато теперь...
   Он взглянул на слепок и сравнил его с ключом.
   - ...зато теперь будем действовать наверняка! - закончил он.
   Он убрал слепок в карман, вставил ключ в замочную скважину и снова закрыл дверь со словами:
   - Как тут не вспомнить славного господина де Вольтера:
   "Все к лучшему в этом лучшем из миров!" Впрочем...
   Незнакомец почесал за ухом, как человек, находящийся во власти противоречивых чувств. Доброе чувство - что случается крайне редко! взяло верх над дурным.
   - Впрочем, не могу же я оставить девочку в таком состоянии!- - молвил он.
   В эту минуту в дверь постучали.
   - Кто бы вы ни были, входите, черт вас побери! - пригласил незнакомец.
   Дверь распахнулась, на пороге стоял Людовик.
   - А-а, браво! - воскликнул господин из Монружа. - Вы пришли как нельзя более кстати, дорогой эскулап, и если когданибудь доктор отвечал на зов, то это вы, радуйтесь!
   - Господин Жакаль! - изумился Людовик.
   - К вашим услугам, дорогой господин Людовик, - отозвался полицейский, предлагая молодому доктору щепоть табаку
   Но Людовик отвел руку г-на Жакаля и подошел к кровати.
   - Сударь! Что вы сделали с девочкой? - спросил он, будто имел право задавать вопросы.
   - Я, сударь? - мягко проговорил тот. - Абсолютно ничего!
   Похоже, у нее бывают спазмы.
   - Конечно, сударь, но не без причины.
   Намочив платок в кувшине с водой, Людовик промокнул лоб и виски девушки.
   - Что вы ей сказали? Что вы с ней сделали?
   - Сделал? Ничего... Сказал? Ничего особенного, - лаконично отвечал г-н Жакаль.
   - И все-таки?..
   - Дорогой господин Людовик! Вы же знаете, что нищие, колдуны, некроманты, фокусники, цыгане и гадалки состоят на учете в полиции...
   - Да.
   - Переехав вместе со своими собаками и вороном, Броканта забыла сообщить свой новый адрес, и мне пришлось направить по ее следу своих людей. Они установили, что старуха живет на Уяьмской улице, и подали мне рапорт. И так как я знаю, что Броканта - добрая знакомая господина Сальватора, которого я люблю от всего сердца, то я не приказал ее арестовать и препроводить в Сен-Мартен, как повелевал мне мой долг, а поспешил зайти к ней сам. Но она только что выскочила через окошко вместе с собаками и вороном: дом опустел, дверь осталась незаперта. Я отправился на ее поиски. Заметив лестницу, я поднялся и постучал в какую-то дверь. Как несколько минут назад я вам сказал: "Войдите!" - точно так же пригласили и меня, с той лишь разницей, что я застал Розочку не без памяти, а сидевшей за столом: она раскрашивала гравюры. Матери ее не было, и я подумал: не расспросить ли мне пока девчонку! И вот когда она стала вспоминать о своих детских годах, о родителях, о некой госпоже Жерар, приходившейся ей уж не знаю кем, девчонка упала без чувств... Я поднял ее на руки, перенес на кровать, осторожно уложил в постель, как вы видите, дорогой господин Людовик, а тут счастливый случай привел и вас!
   Все это казалось таким простым и естественным, что Людовик ни на мгновение не усомнился в том, что именно так все и произошло.
   - Ну что ж, сударь, - сказал он. - Если у вас еще остались сомнения относительно Броканты, мы с господином Сальватором готовы за нее поручиться. Впредь обращайтесь, пожалуйста, к нам.
   Господин Жакаль поклонился.
   - С такими поручителями, господин Людовик... - начал он было. - Мне кажется, девочка шевельнулась.
   - Да, в самом деле, - подтвердил Людовик, продолжая промокать Розочке лоб, - мне тоже кажется, что она вот-вот откроет глаза.
   - В таком случае, - проговорил г-н Жакаль, - я удаляюсь!
   Возможно, мое присутствие будет ей неприятно... Передайте девочке, господин Людовик, мои извинения за то, что я послужил невольной причиной подобного несчастья.
   Еще раз предложив Людовику табаку, от которого молодой доктор снова отказался, г-н Жакаль вышел из комнаты, всем своим видом стараясь показать, как он огорчен, причинив беспокойство в доме, принадлежащем приятельнице Людовика и Сальватора.
   XIV
   Фантазия на два голоса и четыре руки о воспитании людей и собак
   Вто время как г-н Жакаль торопливо спускался по лестнице из полуэтажа, занимаемого Розочкой, постоянные жильцы Броканты еще не вернулись в свою комнату, зато там появился гость.
   Давайте вернемся немного назад.
   Среди всеобщего смятения, причиной которого послужило бегство Бабиласа, хозяин Карамельки - знакомый нам пока только по резкому голосу, до смерти напугавшему Бабиласа, - увидел, как его собачка свернула за угол, как за ней бросился Бабилас, как потом выскочила из окошка Броканта, как за Брокантой полетел Фарес, как другие собаки последовали за вороном, а пять минут спустя шествие уже замыкал Баболен. То ли хозяин Карамельки сам подготовил (возможно, нам еще предстоит узнать, какую цель он преследовал) свидание двух влюбленных, то ли он нимало не интересовался помолвкой своей воспитанницы, но он вошел к Броканте через дверь сразу после того, как Баболен вылез через окно.
   В квартире не было ни души, что ничуть не удивило посетителя.
   Засунув руки в широкие карманы редингота, он с равнодушным видом прошелся по комнате Броканты. Равнодушие, благодаря которому он напоминал англичанина, посещающего музей, словно ветром сдуло, когда он увидел очаровательный эскиз Петруса; на нем были изображены три колдуньи из "Макбета", совершавшие дьявольский обряд вокруг своего котла.
   Он торопливо подошел к картине, снял ее со стены, стал рассматривать сначала с удовольствием, потом с любовью; он тщательно обтер пыль рукавом и снова стал всматриваться в мельчайшие детали, причем на его лице можно было прочитать восхищение сродни тому, с каким влюбленный юноша изучает портрет своей невесты; наконец пришелец спрятал эскиз в широкий карман, чтобы, вероятно, насладиться шедевром дома в свое удовольствие.
   Господин Жакаль вошел в комнату Броканты как раз в тот момент, как картина исчезла в кармане незнакомца.
   - Жибасье! - воскликнул г-н Жакаль, стараясь не показать удивления перед подчиненным. - Вы здесь? А я думал, что вы на Почтовой улице...
   - Там сейчас Карамелька с Бабиласом, - с поклоном доложил прославленный граф Баньер де Тулон. - Я сделал все, как вы велели, и подумал, что могу пригодиться вашему превосходительству здесь, а потому и пришел.
   - Благодарю вас за доброе намерение, однако я уже знаю все, что хотел узнать... Идемте, дорогой Жибасье, нам здесь больше нечего делать.
   - Вы правы, - согласился Жибасье, хотя по его глазам было ясно, что думает он как раз наоборот. - Верно! Делать здесь больше нечего.
   Но большой любитель живописи приметил на противоположной стене картину таких же размеров, что и первая; она изображала путешествие Фауста и Мефистофеля. Он почувствовал, что его непреодолимо тянет к "Фаусту", как недавно привлекли к себе "Колдуньи".
   Тем не менее Жибасье прекрасно умел владеть собой, чему был обязан силе своего разума. Он остановил себя, пробормотав сквозь зубы:
   - В конце концов, кто мне мешает вернуться сюда в один из ближайших дней? Было бы глупо не иметь пару, когда дают такую хорошую цену! Зайду завтра или послезавтра.
   Уверив себя на этот счет, Жибасье догнал г-на Жакаля, который уже отворил входную дверь и, не слыша шагов своего приспешника, обернулся спросить о причине его задержки.
   Жибасье отлично понял беспокойство начальника.
   - Я здесь, - доложил он.
   Господин Жакаль кивнул подчиненному, проследил за тем, чтобы тот плотно притворил дверь, и, уже выйдя на Ульмскую улицу, заметил:
   - А знаете, Жибасье, у вас бесценная собачка, по-настоящему редкий зверек!
   - Собаки как дети, ваше превосходительство, - нравоучительно ответил Жибасье. - Если вовремя за них взяться, можно сделать и из тех, и из других абсолютно все, что вам хочется, то есть по желанию воспитать их послушными или бунтовщиками, святыми или негодяями, идиотами или умниками. Главное - взяться вовремя. Если вы не вдолбите им с раннего детства самые строгие принципы, ничего стоящего из них не выйдет; в три года собаку уже не исправить, как и ребенка в пятнадцать лёт. Ведь вы знаете, ваше превосходительство, что способности у человека и инстинкт у животного развиваются из расчета продолжительности их жизни.
   - Да, Жибасье, знаю. Но в ваших устах самые банальные истины приобретают совершенно новое звучание. Вы - светоч.
   Жибасье!
   Жибасье скромно опустил голову.
   - Мое образование началось в семинарии, ваше превосходительство, сказал он, - а закончил я его под наблюдением опытных теологов... или, точнее, я его еще не завершил, потому что пополняю свои познания ежедневно. Но должен сказать, что особенно старательно я изучал принципы, способы и системы воспитания и развращения юношества. О, в этой области поднаторели мои учителя-иезуиты! Я даже не всегда мог следовать их урокам! Но хотя я порой и расходился с ними во взглядах на воспитание, я очень много почерпнул из их учения. И если мне суждено стать министром народного просвещения, я начну с полного, радикального, абсолютного преобразования нашей воспитательной системы, имеющей тысячи недостатков.
   - Не совсем разделяя ваше мнение по этому вопросу, Жибасье, - сказал г-н Жакаль, - я все же считаю, что это серьезное дело заслуживает всяческого внимания. Но позвольте вам заметить, что меня сейчас занимает не столько воспитание детей, сколько вопрос о том, как вам удалось выдрессировать вашу Карамельку.
   - О, очень просто, ваше превосходительство!
   - А все-таки?
   - Как можно меньше ласкал и как можно больше бил.
   - Как давно у вас эта собака, Жибасье?
   - С тех пор как умерла маркиза.
   - Кого вы называете маркизой?
   - Свою любовницу, ваше превосходительство, которая и была первой хозяйкой Карамельки.
   Господин Жакаль приподнял очки и взглянул на Жибасье.
   - Вы любили маркизу, Жибасье? - спросил он.
   - Она, во всяком случае, меня любила, ваше превосходительство, скромно промолвил Жибасье.
   - Настоящая маркиза?
   - Не могу поручиться, ваше превосходительство, что она когда-нибудь ездила в королевских каретах... но я видел ее титулы.
   - Примите мои поздравления, Жибасье, и в то же время соболезнования, раз вы сообщаете мне и о существовании, и о кончине этой аристократической особы... Так она умерла?
   - Так она, во всяком случае, утверждает.
   - Вас, стало быть, не было в Париже, когда случилась трагедия, Жибасье?
   - Нет, ваше превосходительство, я находился на юге.
   - Где поправляли свое здоровье, как я имел честь от вас слышать?
   - Да, ваше превосходительство... Однажды утром ко мне прибежала Карамелька, немой, если не слепой свидетель нашей любви. К ее хвосту было привязано письмо, в котором маркиза мне сообщала, что находится при смерти в соседнем городе и посылает мне с Карамелькой последний привет.
   - О-о, от вашего рассказа слезы наворачиваются на глаза! - заметил г-н Жакаль и громко высморкался, словно бросая вызов хорошим манерам. - И вы удочерили Карамельку?
   - Да, ваше превосходительство. Около восьми месяцев тому назад я взялся за ее воспитание и продолжил его с того, на чем остановился. Она стала мне подругой, наперсницей, и через неделю у меня уже не было от нее тайн.
   - Трогательная дружба! - молвил г-н Жакаль.
   - Да, действительно, очень трогательная, ваше превосходительство, потому что в наш век интересы вытеснили чувства, и приятно видеть, что хотя бы животные оказывают нам знаки внимания, в которых нам отказывают люди.
   - Замечание ваше горькое, но верное, Жибасье!
   - Углубленное изучение показало, - продолжал Жибасье, что Карамелька умна и чувствительна. И я решил испытать ее ум и пустить в дело ее чувствительность. Сначала я научил ее отличать хорошо одетых людей от нищего сброда. Она за двести шагов распознавала деревенщину и джентльмена, аббата и нотариуса, солдата и банкира. Но инстинктивный ужас, который мне так и не удалось в ней изжить, ей внушал жандарм. Напрасно я говорил ей, что эти охранители общества - любимые дети правительства: стоило ей почуять кого-нибудь из них еще издали, пешего или верхового, в штатском или в форме, как она возвращалась ко мне, испуганно поджав хвост и косясь в ту сторону, откуда должен был показаться ее враг. Тогда, не желая причинять несчастному животному излишнее беспокойство, я менял направление и находил какое-нибудь убежище, куда не мог проникнуть взгляд естественного врага моей бедной собачки. Я вернулся из Тулона в Париж со всеми предосторожностями...
   - И все ради нее, разумеется?
   - Ну конечно, ради нее! Зато ее признательность не знала границ, она не могла мне ни в чем отказать, даже если дело затрагивало ее честь.
   - Объясните понятнее вашу мысль, Жибасье. Когда я увидел, что она вытворяла с Бабиласом, у меня зародился некоторый план, касающийся Карамельки...
   - Для Карамельки всегда будет большой честью помочь вам в осуществлении планов вашего превосходительства.
   - Я слушаю.
   - Вот одна из услуг, оказанных мне этим прелестным существом...
   - Одна из сотни?
   - Из тысячи, ваше превосходительство! В провинциальном городишке, где мы жили с ней еще неделю тому назад, - мне нет нужды называть этот город: все провинциальные города, как некрасивые женщины, похожи друг на друга так вот, в захолустном городишке, через который мы проезжали и волею случая, о чем я расскажу позже, застряли на несколько дней, жила старая богатая вдова в обществе еще более старого мопса. Эти две развалины снимали первый этаж дома, расположенного на одной из пустыннейших улиц города - все равно что у нас Упьмская улица. Однажды утром прохожу я мимо этого дома и вижу маркизу, вышивающую на пяльцах, а мопс сидит на подоконнике, положив передние лапы на оконную перекладину...
   - Вы не путаете с собакой Броканты?
   - Ваше превосходительство! Можете мне поверить, что в минуты просветления, то есть когда дует восточный ветер, я способен, как Гамлет, отличить сокола от совы, а уж тем более пуделя от мопса.
   - Я был не прав, когда перебил вас, Жибасье. Продолжайте, друг мой. Вы поистине отец своих открытий и изобретатель своих изобретений.
   - Я бы поставил себе это в заслугу, ваше превосходительство, если бы благодаря своей просвещенности, которую вам угодно мне приписать, я не знал бы, какой печальный конец ждет всех изобретателей.
   - Не стану настаивать.
   - А я с вашего позволения, ваше превосходительство, закончу свою историю.
   - Заканчивайте, Америк Жибасье.
   - Прежде всего я убедился, что в доме живут трое: мопс, маркиза и старая служанка; кроме того, проходя, я увидел через окно столовую... Вы, может быть, не знаете, что я большой любитель живописи?
   - Нет, но от этого мое уважение к вам только возрастает,
   Жибасье.
   Жибасье поклонился.
   - И вот через окно я увидел в столовой две прелестные картины Ватто, представлявшие сценки из итальянской комедии...
   - Вы любите и итальянскую комедию?
   - В живописи - да, ваше превосходительство... Об этих двух картинах я думал весь день, они же занимали мое воображение всю ночь. Я посоветовался с Карамелькой, потому что без ее помощи был бессилен.
   "Ты видела мопса богатой вдовы?" - спросил я ее.
   Она жалостливо поморщилась.
   "Он омерзителен", - продолжал я.
   "О да!" - без малейшего колебания подхватила она.
   "Я с тобой согласен, Карамелька, - сказал я. - Но каждый день в свете ты можешь видеть, как обворожительные девушки выходят замуж за безобразных мопсов; это называется брак по расчету. Когда мы приедем в Париж, я свожу тебя в театр ее высочества на пьесу господина Скриба на эту тему. Мы, кстати сказать, находимся сейчас отнюдь не в долине слез, где растет один пырей, которым нам приходится питаться с утра до вечера! Если бы мы могли заниматься только тем, что нам по душе, милочка, мы ничего бы не делали. Значит, придется закрыть глаза на внешность маркизова мопса и пару раз состроить ему глазки, на что твоя хозяйка была большая мастерица. Когда мопс будет покорен, ты немного пококетничаешь, потом выманишь его из дома вместе с хозяйкой, а я себе позволю строго наказать его за самодовольство".
   Этот последний довод произвел на Карамельку необычайное впечатление. Она на минуту задумалась, потом сказала:
   "Идемте!"
   И мы пошли.
   - И все произошло так, как вы предсказали?
   - В точности так.
   - И вы стали владельцем обоих полотен?
   - Владельцем... Но поскольку рамы могли меня выдать, я в трудную минуту их продал.
   - Да, чтобы купить новые за те же деньги?
   Жибасье кивнул.
   - Стало быть, пьеса, которую только что исполнила Карамелька... продолжал г-н Жакаль.
   - ...разыгрывается не в первый, а во второй раз.
   - И вы полагаете, Жибасье, - спросил г-н Жакаль схватив за руку философа-моралиста, - что в случае необходимости она даст и третье представление?
   - Теперь, когда она твердо знает роль, ваше превосходительство, я в ней не сомневаюсь.
   Не успел Жибасье договорить, как все домочадцы Броканты, за исключением Бабиласа, появились на углу Почтовой улицы; к ним присоединились все мальчишки квартала с Баболеном впереди.
   В ту самую минуту г-н Жакаль и Жибасье свернули на улицу Урсулинок.
   - Вовремя мы управились! - отметил г-н Жакаль. - Если бы нас узнали, мы рисковали бы вызвать неудовольствие всей этой милой компании.
   - Не ускорить ли нам шаг, ваше превосходительство?
   - Да нет. Впрочем, вы, очевидно, беспокоитесь за Карамельку? Меня волнует судьба этой интересной собачки; мне, возможно, понадобится ее помощь, чтобы соблазнить одного моего знакомого пса.
   - Что же вас волнует?
   - Как она вас найдет?
   - О-о, это пусть вас не тревожит! Она в надежном месте.
   - Где?
   - У Барбетты в Виноградном тупике, куда она и заманила Бабиласа.
   - Да-да-да, у Барбетты... Скажите, это случаем не та знакомая Овсюга, что сдает стулья внаем?
   - А также и моя знакомая, ваше превосходительство.
   - Вот уж не знал, что вы набожны, Жибасье!
   - А как же иначе, ваше превосходительство? Я с каждым днем старею: пора подумать о спасении души.
   - Аминь! - проговорил г-н Жакаль, зачерпнул огромную щепоть табаку и с шумом втянул ее в себя.
   Собеседники спустились по улице Сен-Жак, на углу улицы Вьей-Эстрапад г-н Жакаль сел в карету, отпустив Жибасье, а тот кружным путем снова вышел на Почтовую и вошел к Барбетте, где мы его и оставим.
   XV
   Миньон и Вильгельм Мейстер
   Розочка совершенно пришла в себя и пристально посмотрела на Людовика ясными глазами. Девочка выглядела обеспокоенной и печальной. Она открыла было рот, чтобы поблагодарить молодого человека или рассказать ему о причинах обморока. Но Людовик, ни слова ни говоря, приложил ей свою руку ко рту, боясь, очевидно, развеять ее сонливость, которая, как правило, сопровождала приступы.
   - Поспи, Розочка, - ласково шепнул он. - После таких приступов, как сегодня, тебе необходимо немного отдохнуть. Спи!