Страница:
– Значит, он пришел…
От одной этой фразы на отца Винченцо повеяло чем-то древним и злым. Он почувствовал себя стоящим на краю Вечности. А эти глаза на лице создания с лицом Карло Маллони были колодцами в преисподнюю.
– Где тахши? – спросило существо, сидящее в теле Карло, медленно и спокойно. – Где Аз Гохар?
Священник сглотнул. Несколько секунд существо изучало его лицо, потом ослабило хватку, прошептав: «Ты ничего не знаешь, святоша…» Его глаза опять закатились, по телу пробежала дрожь, края порезов на лице сжались… Через секунду в тело Карло Маллони вернулось прежнее существо – дикое, злобное, неуправляемое. Оно подняло свободную руку и обхватило голову отца Винченцо, сжав пальцы с такой силой, что священник услышал треск костей собственного черепа. В глазах его полыхнули красные молнии.
– Ну, вот, святоша, мы все узнали и без тебя! – протянул «Карло». – А теперь пришло время умирать… Как ты говоришь? In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti?.. Amen. (Во имя Отца и Сына и Святого Духа?.. Аминь (лат.)).
Существо убрало руку с горла священника и, стиснув его голову между ладоней, сжало их. Послышался хруст ломающихся костей, и часть черепа отца Винченцо провалилась внутрь. Из образовавшегося отверстия брызнула кровь. Осколок распятия выпал из руки священника и упал на скамейку, гулко ударившись о ее деревянную поверхность. Существо отпустило безжизненное тело отца Винченцо, и оно повалилось между скамей, словно тряпичная кукла. «Карло Маллони» развернулся, прошел к боковой двери церкви и вышел на улицу.
Когда за ним захлопнулась дверь, в церкви повисла могильная тишина. Мягко горели лампады над алтарем. Свет их преломлялся в сотнях осколков, усыпающих статую Святой Марии, алтарь и красный ковер на полу. В противоположном конце церкви свет лампады падал на мертвое лицо отца Винченцо. Красные капли, стекавшие с его подбородка, падали на вывернутую руку и собирались в ладони священника, словно в жертвенной чаше. Под действием крови мельчайшие линии на ней проступили по-особенному четко. Зловещая звезда смерти, которую Бен Аз Гохар заметил на руке священника сегодня днем, приобрела пурпурно-красный оттенок и светилась на ладони отца Винченцо, похожая на кровавую розу…
В половине первого Кавио Гольди и Тони Ризо раскопали вторую могилу на чимитеро Нуово. Когда из земли показались осколки гробов, Скала спрыгнул в могилу и быстро осмотрел трупы. Спустя две минуты, он разогнулся над дном ямы и сказал:
– Комиссар, здесь то же самое. Ни одной кости.
Гольди посмотрел на Санти Эстебане, сидящего недалеко от могилы, на плите одного из надгробий. Руки инспектора были крепко сжаты в замок, губы – похожи на тонкий операционный шов, замутненный взгляд устремлен в темноту, словно мысленно Санти находился за тысячу миль отсюда.
– Комиссар, будем раскапывать другие могилы? – спросил Ризо.
– Нет. – Интуитивно Гольди уже чувствовал, что и в других могилах их ждут такие же «взорванные» гробы и остатки разорванных на части человеческих тел. – Умберто, собирайте образцы… Тони, давай в машину.
Ризо кивнул и, собрав лопаты, отнес их в «фольксваген». Потом он помог Санти забраться в салон машины – вести автомобиль Эстебане был сейчас не в состоянии.
Тем временем доктор вытащил из своего чемодана целлофановые пакеты и принялся складывать в, них куски дерева и части человеческих тел. Все время, пока он работал, его не покидало странное ощущение, что из темноты за ними следят.
Наконец, он закончил собирать материалы. Комиссар помог доктору отнести пакеты в автобус. Ризо забрался за руль, Гольди и Скала сели в машину, и «фольксваген», развернувшись между надгробиями, покатил к воротам.
Пока они ехали по кладбищу, Скала не отрываясь смотрел на дорогу, освещенную ярким светом фар, и выхватываемые из темноты гранитные плиты. Почему-то ему казалось, что вот сейчас из-за одного из надгробий навстречу машине метнется нечто темное и зловещее, несущее смерть…
Через минуту автобус подъехал к сторожке смотрителя. Ризо направил фары на стены домика и остановил машину. Гольди выскочил из автомобиля и размашистым шагом направился к сторожке. Вскоре он оказался перед дверью домика и толкнул ее. Дверь оказалась запертой. Гольди стукнул в деревянную панель. Грохот удара прокатился над оградой и донесся до сидящих в машине, но никакого действия не вызвал. Ризо выбрался из машины и тоже подошел к домику. Гольди еще пару раз ударил в дверь, но никто ее не открыл.
– Думаете, он ушел, комиссар? – спросил Ризо.
Гольди поднял палец, показывая инспектору замолчать, и прислушался. Ему показалось, что за дверью раздаются какие-то скребущие звуки. Неожиданно он услышал легкое позвякивание, которое почти сразу же прекратилось. Он понял, что в доме кто-то есть. Но почему этот «кто-то» не открывает им дверь?
Комиссар достал пистолет, Ризо последовал его примеру. Затем оба встали с двух сторон двери. Гольди еще раз громко стукнул в нее и крикнул:
– Старик, открывай! Мы знаем, что ты внутри!
Они подождали несколько секунд, но им никто не ответил.
Тогда Гольди встал напротив двери и, примерившись, ударил в нее ногой. Протяжно ухнули петли, и дверь, сорванная с косяка, влетела в сторожку, наполовину загородив проход. Держа в одной руке пистолет, а в другой – фонарь, Гольди шагнул в дом и осветил его единственную комнату ярким лучом.
За столом у окошка сидел человек – тот самый смотритель, что открывал им ворота. Сейчас он застыл за столом, навалившись на него грудью. Одна рука старика лежала на столе, другая плетью свисала вниз.
– Он мертв? – спросил Ризо, заглядывая через плечо Гольди в комнату.
– Вряд ли, – проворчал комиссар и указал на бутылку, валяющуюся на полу, недалеко от старика. – Помоги!
Вдвоем они вытащили выбитую дверь из домика, после чего Гольди шагнул в сторожку и, подхватив смотрителя под мышки, выволок его на улицу. Голова старика болталась, словно у тряпичного Пьерро, но то, что он был жив, сомнений у комиссара не вызывало. Он усадил старика на землю, прислонив спиной к стене дома, и позвал:
– Умберто, принесите нашатыря!
Пока доктор искал лекарство, Ризо вышел из домика и показал Гольди пустую бутылку из-под пшеничного виски. Бутылка была литровая, с яркой этикеткой, изображавшей веселого пахаря в соломенной шляпе.
– Еще свежая, комиссар. Кажется, он выпил ее один?
– Похоже на то.
– Если так, мы вряд ли от него чего-то добьемся?
Вместо ответа Гольди приподнял голову смотрителя и, встряхнув его, спросил:
– Старик, ты меня слышишь?
На мгновение смотритель поднял голову и промычал что-то нечленораздельное.
В этот момент к домику подошел Скала и протянул Гольди пузырек с нашатырным спиртом. Комиссар вытащил пробку и поднес бутылочку к носу смотрителя. Некоторое время старик словно не обращал внимания на резко пахнущую жидкость, потом дернул головой и ударился затылком о стену. Гольди увидел, как расширились зрачки старика.
– Ты меня слышишь, – повторил он, – старик?
Глаза смотрителя медленно обежали освещенную дорожку перед домом и остановились на комиссаре. Гольди показалось, что старик его видит, и попытался еще раз:
– Куда делись кости покойников, которых мы закопали позавчера?
Старик снова промычал что-то невнятное.
– Он вас не понимает, комиссар, – сказал Скала, с беспокойством оглядываясь по сторонам. – Лучше отвезти его в комиссариат. Когда он проспится, то сможет отвечать.
Словно не слыша слов доктора, Гольди встряхнул смотрителя и повторил:
– Старик, куда делись кости? Ты знаешь?
Он снова поднес к его носу бутылку с нашатырем. Внезапно в глазах старика промелькнуло осмысленное выражение. Он посмотрел на комиссара так, словно на мгновение выскользнул из той ямы, в которую погрузила его бутылка виски. В следующую секунду он разлепил губы и прошептал:
– Они унесли их…
– Что? – Гольди придвинулся вплотную к старику. – О ком ты говоришь? Кто унес кости?
– Я их не знаю, – прошептал смотритель.
– Когда они вытащили кости?
– Вчера ночью…
– Почему ты позволил им это сделать, старик? Кто они такие? – Гольди заглядывал в самую глубину глаз смотрителя, стараясь увидеть ответ. – Кто эти люди, стащившие кости? Кто они?
Неожиданно лицо старика исказила гримаса – оно сморщилось, словно от давней боли, из глаз смотрителя хлынули слезы. Гольди, не ожидавший этого, отпрянул назад. Блестящие капли скользнули из глаз смотрителя и по глубоким морщинам в выдубленной годами коже потекли вниз.
– Они забрали мою жену, мою Мару… – всхлипнул старик. – Они сказали, что убьют ее, если я не буду молчать… Они сказали, что, если я обращусь в полицию, они пришлют мне ее голову… Голову моей Мары… Они сказали, что отрежут ей голову и пришлют мне…
Слезы из глаз старика текли все быстрее, речь его становилась невнятной. Ризо метнул быстрый взгляд на комиссара и прошептал:
– А дело-то серьезное, комиссар!
Гольди еще раз встряхнул смотрителя и спросил:
– Старик, когда они забрали твою жену? Кто это сделал? Ты меня слышишь?
Однако на этот раз смотритель ничего не ответил. Он только всхлипывал, бормоча что-то под нос.
– Комиссар, вы больше от него ничего не добьетесь, – сказал Скала. – Нужно уезжать отсюда. В управлении он протрезвеет, тогда вы сможете его допросить.
Несколько секунд Гольди разглядывал съежившуюся у стены фигуру, потом бросил Ризо:
– Ладно… Тащи его в машину, Тони!
Ризо подхватил смотрителя под мышки и поволок к автобусу. Сам Гольди вошел в сторожку смотрителя, быстро осмотрел стол, стоящий в углу шкаф, взял лежащий на полке ключ и вышел наружу.
Когда он открыл замок и распахнул ворота, «фольксваген» выехал за ограду кладбища. Гольди навесил замок с наружной стороны ворот и запер его. Ключ от замка он положил себе в карман, забрался в машину и бросил:
– Поехали.
– Комиссар, может, стоит вызвать пару патрульных? Пусть последят за могилами. – Ризо кивнул в сторону кладбища.
Гольди обернулся и посмотрел на ворота, освещенные тусклым светом раскачивающегося фонаря. На мгновение сгустившаяся за оградой темнота показалась ему чем-то живым и огромным, затаившимся, словно древний дракон, и ждущим своего часа. То, что они нашли на этом кладбище, всего лишь частичка кожи этого дракона, пронеслось у него в голове. Древнее чудовище спит, но оно еще оживет и отомстит тем, кто решился нарушить его вековой покой…
Гольди вздрогнул, пораженный пришедшей ему на ум мыслью, и, облизнув губы, сказал:
– Не надо. Ночь постоит без охраны – ничего с ним не случится.
– Ладно. – Ризо пожал плечами и переключил скорость. – И все-таки лучше бы вызвать пару патрульных.
Гольди ничего не ответил. Ризо нажал педаль газа, и машина двинулась в сторону «американского» квартала. Вскоре кладбище растворилось в темноте и автобус покатил между домами Рионе Нуово по направлению к комиссариату…
Текст был написан по-итальянски. Буквы, составляющие слова, были крупными, похожими на буквы ребенка. На двух страницах вмещались неполные три абзаца, впрочем, их содержание стоило десяти.
«…Кахмары уничтожили десять тысяч наших собратьев. Они убили их спящими. Пустили огненные колесницы, и пламя пожрало их тела. Ноан видел колесницу кахмаров и их самих – чудовищных созданий из гниющей плоти. А я видел их глазами Ноана… Охранники не смогли остановить колесницы – они едва не погибли. Одного из кахмаров удалось уничтожить, но второй, убивший пять тысяч наших собратьев, ушел…»
– Это похоже на описание битвы богов Олимпа с титанами, – улыбнулся Андрей.
– Читай дальше, – кивнула Паола.
– Хорошо…
«…Все мы, уцелевшие от огня колесниц, соберемся на священной площади Найди. Мы сядем в повозки и уедем на юг. Кахмары нас там не найдут. Мы растворимся среди банту, сольемся с ними и будем ждать. Когда придет наше время, мы вернемся, чтобы покарать убийц наших братьев – и месть наша будет страшной…
Единственное, что тревожит меня, – я не вижу четко нашего будущего. Два кахмара – сильных и злобных – отправились на священную площадь, чтобы помешать нам. Я послал Ншеда и десять воинов убить кахмаров, но я не вижу и их будущего. Это страшит меня. Впрочем… Я не верю, что кахмары одолеют воинов…»
В этом месте запись оканчивалась.
Некоторое время Андрей смотрел на листки. Потом еще раз перечитал написанное и положил их на тумбочку у кровати.
– Что ты об этом думаешь? – спросила Паола.
– Это забавно.
– Забавно?
– Да.
Он наклонился и, обхватив губами сосок девушки, начал ласкать его.
– Что ты делаешь? – прошептала Паола.
– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя фигура эллинской богини? – спросил Андрей, не прекращая своего занятия.
– Нет.
– Значит, я первый.
Паола чувствовала, как соски ее начинают твердеть. Внезапно она ощутила волнующее тепло, разливающееся от груди, и прошептала:
– Ты не ответил на мой вопрос. Что ты думаешь о рукописи?
– Очень интересно, – пробормотал Андрей. – Принеси завтра всю книгу.
– Не могу. Это против правил.
– Но никакие правила между нами уже не действуют.
Он оторвался от груди Паолы и заглянул ей в глаза.
– Ты принесешь книгу?
Мгновение Паола всматривалась в его лицо, состоящее из кусков света и провалов теней, и кивнула:
– Да, я принесу ее… Я сворую ее для тебя!
– Прекрасно!
Андрей наклонился и с минуту целовал шею девушки. Он чувствовал, как под его губами все тело Паолы распаляется и начинает испускать волны желания. В тот момент, когда она откинулась на подушку и раскрыла перед ним свое тело, он спросил:
– Ты знаешь, что завтра проспишь?
– Да.
– И тебя это не беспокоит?
– Нисколечки, – прошептала Паола хриплым от волнения голосом. – Иди ко мне…
Рука гула, отсеченная от тела, скользнула вниз и повисла на веревке, словно рождественская игрушка. Гул зашипел. Аз Гохар поднял нож и, не дав гулу опомниться, отрубил ему вторую руку. Потом он перерезал веревку, крепившую руки гула к его горлу, и отшвырнул их на пол. Руки шлепнулись на каменную плиту, словно гнилые поленья.
– Ты сдохнешь, человек! – завопил гул.
Аз Гохар развернулся и, не обращая внимания на крики скорчившегося у стены существа, подошел к рукам. Вытащив из кармана брюк серую фляжку он открутил колпачок, нажал на головку разбрызгивателя и направил вырвавшуюся из фляжки струю на отрубленные конечности. Беловатая масса с тяжелым запахом бензола облепила руки. Аз Гохар вернул фляжку на место и подошел к гулу.
– Сейчас я тебе кое-что покажу, – сказал он. – Тебе это понравится, создание ада.
Он взял гула за волосы, рывком поднял его на ящике и наклонил вперед.
– Приготовься смотреть, – сказал Аз Гохар и сорвал повязку с единственного глаза гула.
Тот опять зашипел. Стоя позади существа, Аз Гохар вытащил из кармана армейские спички, отломил одну из них и зажег. Яркое пламя осветило разнесенный пулей череп гула. Аз Гохар прицелился и точным движением послал спичку в полет. Огненный светлячок пролетел над полом и упал на одну из отрубленных рук. Раздался резкий хлопок, словно взорвался напалм, – и обе руки вспыхнули ярким огнем.
– Смотри, как они горят, – прошептал Аз Гохар на ухо гулу, – это горит часть твоего тела…
Внезапно отрубленные конечности начали извиваться. Пальцы заскребли по полу, словно пытались убежать от пламени, но убежать они не могли. Руки горели необычайно быстро – раствор из фляжки заставлял полыхать их с ошеломительной скоростью.
Аз Гохар чувствовал перемены, происходящие в гуле. То, что владело им секунду назад, – яростное бешенство и желание уничтожить его, начало сменяться сомнением и страхом. Когда он увидел, что его руки сгорают, как сухие поленья, он словно забыл о стоящем позади человеке и даже прекратил шипеть. Он смотрел на полыхающие на полу руки не отрываясь.
Между тем раствор делал свое дело: вскоре сухая воскообразная плоть, горевшая с легким потрескиванием, исчезла в языках пламени. Через минуту на месте рук лежали обугленные кости.
– Ну вот и все, – сказал Аз Гохар, когда пламя погасло. Он надел на глаз гула повязку и отпустил его голову. – Похоже, тот, кто тебя учил, научил тебя неверно?
Гул промолчал. Аз Гохар чувствовал его страх, смешанный с яростью. Сейчас они уравновешивали друг друга. Настал момент, когда гул мог заговорить, и Аз Гохар решил использовать этот момент.
– Послушай, – начал он, – я отпущу тебя, если ты ответишь на мой вопрос… Кто Вассах, и где он сейчас?
Гул высунул язык и провел им по губам.
– Ты меня не отпустишь.
– Я всегда держу свое слово.
– Ты меня не отпустишь, – повторил гул.
– Послушай, если ты не ответишь, то просто сгоришь. И никто тебе не поможет. Даже твой Вассах. Ты понимаешь это?
Аз Гохар чувствовал страх, исходящий от скорчившегося у стены гула. Но, похоже, больше смерти он боялся своего темного повелителя. Аз Гохар понял, что это существо ничего не скажет ему о Вассахе.
– Ладно, – сказал он. – Тогда ответь на другой вопрос: что вы задумали? Здесь, в Террено?
Гул вздрогнул. Подавшись всем телом в сторону Аз Гохара, он прошипел:
– Если я отвечу, ты отпустишь меня?
– Да.
– Точно?
– Можешь не сомневаться, – кивнул Аз Гохар. – Так что вы задумали?
– Ладно, – прошептал гул. – Ты все равно уже ничему не можешь помешать, человек. Завтра утром, в заброшенном монастыре…
Внезапно он замолчал. Тело гула сотрясла крупная дрожь, и он выгнулся, едва не упав с ящика. Остатки зубов скрипнули, словно проржавевшие ножницы. Несколько секунд по его телу прокатывалась волна судороги, словно через него пропускали ток… Наконец, он затих.
Аз Гохар придвинулся к самому лицу гула и спросил:
– Так что будет в монастыре?
Неожиданно губы существа исказила ухмылка. Аз Гохар почувствовал, как волна злости, исходящая от гула, увеличилась в тысячи раз – словно в пламя тлеющего костра плеснули бензин. Внезапно он понял, кто перед ним, и, вздрогнув, попятился…
Далекие образы и полузабытые воспоминания поднимались из глубины его памяти, словно утопленники, всплывающие со дна озера. Это были странные мысли, похожие на раздувшихся от жары мертвецов. Они навевали тоску и отчаяние, странное чувство, похожее на злобную радость. Воспоминания были похожи на яркие картинки, которые он видел в детстве в «волшебной трубе». Они появлялись из темноты, на секунду вспыхивали яркими красками, заставляя его пережить несколько мгновений из прошлого, и исчезали. Им на смену тут же приходили другие… Большинство воспоминаний были смазанными, словно испорченные негативы, другие четкими, словно на несколько мгновений он действительно переносился в прошлое. Некоторые эпизоды были по-особенному яркими. Так, он вспомнил, что однажды Доминик Пальоли приказал ему последить за одним типом. Сандро мотался за тем парнем по Террено часа три, облазил половину города, а закончилось все тем, что, заметив слежку, тип свернул в подворотню недалеко от пьяцца дель Пополо и, когда Сандро сунулся туда, разбил ему голову, выбив пару зубов… В другой раз, по приказу босса, Сандро сидел в кафетерии напротив ювелирного магазина Каретти и наблюдал за отгрузкой товара. Банковские машины въезжали и выезжали из ворот магазина в течение пары часов. Все это время Сандро приходилось заказывать кофе, чтобы не привлекать к себе внимание карабинеров, дежуривших у ворот. Он выпивал одну чашку а двадцать минут, и все-таки к концу последнего часа его уже тошнило от кофеина. Долго после этого он не мог пить ничего, кроме чая… А сколько раз, по приказу Черри или Пальоли, он ждал в машине, просиживая задницу и наблюдая за кем-то, мерз в подворотне зимой, мотался по раскаленным улицам Террено летом или отбивал кулаки о тупые морды зеленщиков. Да и сегодняшний случай на Кальва-Монтанья: босс заставил его рыть яму вместе с Джованни Карбуччи – как какого-то сопляка, который в его отряде без году неделя!..
Мысли в голове Сандро метались, как стая обезумевших летучих мышей. Одной половиной сознания он понимал, что все неприятные воспоминания, связанные с этими случаями, – лишь элементы его работы, и он не должен обращать на них большого внимания, однако другая половина нашептывала, что во всех его неприятностях виноваты Просперо Черри и Доминик Пальоли. Сандро не мог понять, что заставляет его думать подобным образом, но чем больше он вспоминал, тем больше в нем нарастала злость. Больше того, злость эта перерастала в ярость и желание убить этих людей. Сандро пытался сопротивляться этим мыслям, но кто-то невидимый продолжал давить на его волю, и ярость разгоралась в нем, как пламя костра. Она застилала разум и отметала все логические возражения прочь. Рука Сандро снова скользнула в карман брюк и обхватила рукоять пистолета.
– Минута прошла. – Доминик Пальоли выключил секундомер и щелкнул кремнем зажигалки. – Посмотрим, как ты горишь, урод.
Он поднял руку и поднес зажигалку с танцующим над ней голубым огоньком к плечу длинноволосого. Однако на этот раз существо не проявило ни малейших признаков страха – по губам его расползлась язвительная ухмылка, и он сказал:
– Умри, фрателло!
В полупустом помещении звук пистолетного выстрела раскатился пушечным громом. Пуля, выпущенная из пистолета Чиголо, вошла в плечо Доминика над правой лопаткой и вышла из него чуть ниже ключицы. Она швырнула Доминика вперед, и тот рухнул на стену, обдавая ее кровавым фонтаном.
Просперо Черри обернулся на выстрел. В следующую секунду пистолет в руке Сандро прыгнул еще пару раза, и на груди Черри появились два красных пятна.
Когда Просперо упал на пол, Нино Альбани сглотнул и медленно повернулся к Чиголо. Глаза Сандро заставили его почувствовать, как холодная волна страха прокатывается по позвоночнику, – они были мутными, как глаза сомнамбулы. Через мгновение эти глаза остановились на нем. Несколько томительно долгих секунд Чиголо смотрел на Альбани. Наконец, разлепил губы и протянул:
– Мы поступили неправильно, Нино… Мы совершили ошибку… Его нужно развязать, – свободная рука Чиголо качнулась в сторону длинноволосого.
– Ты что, Сандро? – Альбани снова сглотнул, не сводя глаз с направленного на него пистолета. – Надо кончить его, а потом…
– Нужно освободить его, – повторил Сандро, словно не слыша Альбани. – Сними с него наручники и ошейник.
Несколько секунд Нино Альбани лихорадочно размышлял: почему Сандро застрелил босса и Черри? Господи, зачем он сделал это? Ведь все шло так хорошо… Внезапно взгляд его уперся в сидящее на стуле существо, и Нино почувствовал, как холодная волна страха сменяется ледяной волной ужаса, – неожиданно он понял, что Сандро находится под властью длинноволосого. «Это тварь заставила его выстрелить в босса, – подумал он. – Точно. Иначе бы он ни за что не стал стрелять в своих…» Нужно вывести его из-под воздействия существа, мелькнуло в голове Нино. Но как?..
Неожиданно он увидел самое простое решение и кивнул:
– Ладно, Сандро. Я освобожу его.
Он повернулся спиной к Чиголо и шагнул к длинноволосому. «Нужно достать пистолет и размозжить этой твари голову», – подумал он. Тогда Сандро станет прежним… Нино сделал движение, словно собирался расстегнуть наручники. При этом он откинул полу куртки в сторону, освобождая доступ к пистолету. Одно движение, подумал он, и все будет кончено…
– У него пистолет, фрателло, – протянул длинноволосый и подмигнул Чиголо. – Похоже, он хочет меня застрелить!
Оружие в руке Сандро прыгнуло, и затылок Нино Альбани превратился в кашу из костей и мозгов. Капли крови попали на лицо и грудь длинноволосого. Нино рухнул на стул и, перевернувшись, упал возле Черри. Длинноволосый слизнул своим неправдоподобно длинным языком кровавые капли, попавшие ему на лицо, и, сплюнув на землю, приказал:
– Освободи меня!
Некоторое время Сандро стоял посреди склада, устремив взгляд поверх существа. Потом шагнул к длинноволосому и расстегнул ошейник. Существо поднялось со стула и нетерпеливо выпалило:
– Наручники!
Ключ от наручников был у Черри. Но Сандро не стал обыскивать труп Просперо. Подняв пистолет, он выстрелил в стальную цепочку, и пуля перебила ее словно шнурок от ботинка.
– Молодец! – прошипел длинноволосый.
Он быстро оглядел лежащие на полу склада тела – ни один из упавших на землю людей не шевелился. Потом существо посмотрело на застывшего напротив него человека.
Несколько секунд оно изучающе смотрело в глаза Сандро, замутненные пленкой, – Чиголо не шевелился и был похож на суслика, загипнотизированного удавом.
– Человек, – прошептал длинноволосый, – создание слабое и уязвимое.
Уголки его рта дрогнули, образовывая ухмылку. Затем он поднял ту руку Чиголо, в которой был зажат пистолет, и направил его дуло в сердце Сандро.
– Скажи «упс», фрателло! – выдохнул длинноволосый и нажал на курок.
Грохнул выстрел, и в груди Сандро Чиголо образовалось отверстие.
Когда Сандро упал, ударившись затылком о стул, длинноволосый еще раз оглядел помещение. У входа в зал он заметил шкаф, в котором лежала одежда. Подойдя к шкафу, длинноволосый вытащил из него легкий свитер и надел его. Затем приоткрыл дверцу шкафа со встроенным в ней зеркалом и посмотрел на свое отражение – свитер надежно скрыл обезображенную ранами грудь. Длинноволосый наклонился к самому зеркалу, стер несколько капель крови, застывших на его лице, и, повернувшись, вышел из склада.
От одной этой фразы на отца Винченцо повеяло чем-то древним и злым. Он почувствовал себя стоящим на краю Вечности. А эти глаза на лице создания с лицом Карло Маллони были колодцами в преисподнюю.
– Где тахши? – спросило существо, сидящее в теле Карло, медленно и спокойно. – Где Аз Гохар?
Священник сглотнул. Несколько секунд существо изучало его лицо, потом ослабило хватку, прошептав: «Ты ничего не знаешь, святоша…» Его глаза опять закатились, по телу пробежала дрожь, края порезов на лице сжались… Через секунду в тело Карло Маллони вернулось прежнее существо – дикое, злобное, неуправляемое. Оно подняло свободную руку и обхватило голову отца Винченцо, сжав пальцы с такой силой, что священник услышал треск костей собственного черепа. В глазах его полыхнули красные молнии.
– Ну, вот, святоша, мы все узнали и без тебя! – протянул «Карло». – А теперь пришло время умирать… Как ты говоришь? In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti?.. Amen. (Во имя Отца и Сына и Святого Духа?.. Аминь (лат.)).
Существо убрало руку с горла священника и, стиснув его голову между ладоней, сжало их. Послышался хруст ломающихся костей, и часть черепа отца Винченцо провалилась внутрь. Из образовавшегося отверстия брызнула кровь. Осколок распятия выпал из руки священника и упал на скамейку, гулко ударившись о ее деревянную поверхность. Существо отпустило безжизненное тело отца Винченцо, и оно повалилось между скамей, словно тряпичная кукла. «Карло Маллони» развернулся, прошел к боковой двери церкви и вышел на улицу.
Когда за ним захлопнулась дверь, в церкви повисла могильная тишина. Мягко горели лампады над алтарем. Свет их преломлялся в сотнях осколков, усыпающих статую Святой Марии, алтарь и красный ковер на полу. В противоположном конце церкви свет лампады падал на мертвое лицо отца Винченцо. Красные капли, стекавшие с его подбородка, падали на вывернутую руку и собирались в ладони священника, словно в жертвенной чаше. Под действием крови мельчайшие линии на ней проступили по-особенному четко. Зловещая звезда смерти, которую Бен Аз Гохар заметил на руке священника сегодня днем, приобрела пурпурно-красный оттенок и светилась на ладони отца Винченцо, похожая на кровавую розу…
В половине первого Кавио Гольди и Тони Ризо раскопали вторую могилу на чимитеро Нуово. Когда из земли показались осколки гробов, Скала спрыгнул в могилу и быстро осмотрел трупы. Спустя две минуты, он разогнулся над дном ямы и сказал:
– Комиссар, здесь то же самое. Ни одной кости.
Гольди посмотрел на Санти Эстебане, сидящего недалеко от могилы, на плите одного из надгробий. Руки инспектора были крепко сжаты в замок, губы – похожи на тонкий операционный шов, замутненный взгляд устремлен в темноту, словно мысленно Санти находился за тысячу миль отсюда.
– Комиссар, будем раскапывать другие могилы? – спросил Ризо.
– Нет. – Интуитивно Гольди уже чувствовал, что и в других могилах их ждут такие же «взорванные» гробы и остатки разорванных на части человеческих тел. – Умберто, собирайте образцы… Тони, давай в машину.
Ризо кивнул и, собрав лопаты, отнес их в «фольксваген». Потом он помог Санти забраться в салон машины – вести автомобиль Эстебане был сейчас не в состоянии.
Тем временем доктор вытащил из своего чемодана целлофановые пакеты и принялся складывать в, них куски дерева и части человеческих тел. Все время, пока он работал, его не покидало странное ощущение, что из темноты за ними следят.
Наконец, он закончил собирать материалы. Комиссар помог доктору отнести пакеты в автобус. Ризо забрался за руль, Гольди и Скала сели в машину, и «фольксваген», развернувшись между надгробиями, покатил к воротам.
Пока они ехали по кладбищу, Скала не отрываясь смотрел на дорогу, освещенную ярким светом фар, и выхватываемые из темноты гранитные плиты. Почему-то ему казалось, что вот сейчас из-за одного из надгробий навстречу машине метнется нечто темное и зловещее, несущее смерть…
Через минуту автобус подъехал к сторожке смотрителя. Ризо направил фары на стены домика и остановил машину. Гольди выскочил из автомобиля и размашистым шагом направился к сторожке. Вскоре он оказался перед дверью домика и толкнул ее. Дверь оказалась запертой. Гольди стукнул в деревянную панель. Грохот удара прокатился над оградой и донесся до сидящих в машине, но никакого действия не вызвал. Ризо выбрался из машины и тоже подошел к домику. Гольди еще пару раз ударил в дверь, но никто ее не открыл.
– Думаете, он ушел, комиссар? – спросил Ризо.
Гольди поднял палец, показывая инспектору замолчать, и прислушался. Ему показалось, что за дверью раздаются какие-то скребущие звуки. Неожиданно он услышал легкое позвякивание, которое почти сразу же прекратилось. Он понял, что в доме кто-то есть. Но почему этот «кто-то» не открывает им дверь?
Комиссар достал пистолет, Ризо последовал его примеру. Затем оба встали с двух сторон двери. Гольди еще раз громко стукнул в нее и крикнул:
– Старик, открывай! Мы знаем, что ты внутри!
Они подождали несколько секунд, но им никто не ответил.
Тогда Гольди встал напротив двери и, примерившись, ударил в нее ногой. Протяжно ухнули петли, и дверь, сорванная с косяка, влетела в сторожку, наполовину загородив проход. Держа в одной руке пистолет, а в другой – фонарь, Гольди шагнул в дом и осветил его единственную комнату ярким лучом.
За столом у окошка сидел человек – тот самый смотритель, что открывал им ворота. Сейчас он застыл за столом, навалившись на него грудью. Одна рука старика лежала на столе, другая плетью свисала вниз.
– Он мертв? – спросил Ризо, заглядывая через плечо Гольди в комнату.
– Вряд ли, – проворчал комиссар и указал на бутылку, валяющуюся на полу, недалеко от старика. – Помоги!
Вдвоем они вытащили выбитую дверь из домика, после чего Гольди шагнул в сторожку и, подхватив смотрителя под мышки, выволок его на улицу. Голова старика болталась, словно у тряпичного Пьерро, но то, что он был жив, сомнений у комиссара не вызывало. Он усадил старика на землю, прислонив спиной к стене дома, и позвал:
– Умберто, принесите нашатыря!
Пока доктор искал лекарство, Ризо вышел из домика и показал Гольди пустую бутылку из-под пшеничного виски. Бутылка была литровая, с яркой этикеткой, изображавшей веселого пахаря в соломенной шляпе.
– Еще свежая, комиссар. Кажется, он выпил ее один?
– Похоже на то.
– Если так, мы вряд ли от него чего-то добьемся?
Вместо ответа Гольди приподнял голову смотрителя и, встряхнув его, спросил:
– Старик, ты меня слышишь?
На мгновение смотритель поднял голову и промычал что-то нечленораздельное.
В этот момент к домику подошел Скала и протянул Гольди пузырек с нашатырным спиртом. Комиссар вытащил пробку и поднес бутылочку к носу смотрителя. Некоторое время старик словно не обращал внимания на резко пахнущую жидкость, потом дернул головой и ударился затылком о стену. Гольди увидел, как расширились зрачки старика.
– Ты меня слышишь, – повторил он, – старик?
Глаза смотрителя медленно обежали освещенную дорожку перед домом и остановились на комиссаре. Гольди показалось, что старик его видит, и попытался еще раз:
– Куда делись кости покойников, которых мы закопали позавчера?
Старик снова промычал что-то невнятное.
– Он вас не понимает, комиссар, – сказал Скала, с беспокойством оглядываясь по сторонам. – Лучше отвезти его в комиссариат. Когда он проспится, то сможет отвечать.
Словно не слыша слов доктора, Гольди встряхнул смотрителя и повторил:
– Старик, куда делись кости? Ты знаешь?
Он снова поднес к его носу бутылку с нашатырем. Внезапно в глазах старика промелькнуло осмысленное выражение. Он посмотрел на комиссара так, словно на мгновение выскользнул из той ямы, в которую погрузила его бутылка виски. В следующую секунду он разлепил губы и прошептал:
– Они унесли их…
– Что? – Гольди придвинулся вплотную к старику. – О ком ты говоришь? Кто унес кости?
– Я их не знаю, – прошептал смотритель.
– Когда они вытащили кости?
– Вчера ночью…
– Почему ты позволил им это сделать, старик? Кто они такие? – Гольди заглядывал в самую глубину глаз смотрителя, стараясь увидеть ответ. – Кто эти люди, стащившие кости? Кто они?
Неожиданно лицо старика исказила гримаса – оно сморщилось, словно от давней боли, из глаз смотрителя хлынули слезы. Гольди, не ожидавший этого, отпрянул назад. Блестящие капли скользнули из глаз смотрителя и по глубоким морщинам в выдубленной годами коже потекли вниз.
– Они забрали мою жену, мою Мару… – всхлипнул старик. – Они сказали, что убьют ее, если я не буду молчать… Они сказали, что, если я обращусь в полицию, они пришлют мне ее голову… Голову моей Мары… Они сказали, что отрежут ей голову и пришлют мне…
Слезы из глаз старика текли все быстрее, речь его становилась невнятной. Ризо метнул быстрый взгляд на комиссара и прошептал:
– А дело-то серьезное, комиссар!
Гольди еще раз встряхнул смотрителя и спросил:
– Старик, когда они забрали твою жену? Кто это сделал? Ты меня слышишь?
Однако на этот раз смотритель ничего не ответил. Он только всхлипывал, бормоча что-то под нос.
– Комиссар, вы больше от него ничего не добьетесь, – сказал Скала. – Нужно уезжать отсюда. В управлении он протрезвеет, тогда вы сможете его допросить.
Несколько секунд Гольди разглядывал съежившуюся у стены фигуру, потом бросил Ризо:
– Ладно… Тащи его в машину, Тони!
Ризо подхватил смотрителя под мышки и поволок к автобусу. Сам Гольди вошел в сторожку смотрителя, быстро осмотрел стол, стоящий в углу шкаф, взял лежащий на полке ключ и вышел наружу.
Когда он открыл замок и распахнул ворота, «фольксваген» выехал за ограду кладбища. Гольди навесил замок с наружной стороны ворот и запер его. Ключ от замка он положил себе в карман, забрался в машину и бросил:
– Поехали.
– Комиссар, может, стоит вызвать пару патрульных? Пусть последят за могилами. – Ризо кивнул в сторону кладбища.
Гольди обернулся и посмотрел на ворота, освещенные тусклым светом раскачивающегося фонаря. На мгновение сгустившаяся за оградой темнота показалась ему чем-то живым и огромным, затаившимся, словно древний дракон, и ждущим своего часа. То, что они нашли на этом кладбище, всего лишь частичка кожи этого дракона, пронеслось у него в голове. Древнее чудовище спит, но оно еще оживет и отомстит тем, кто решился нарушить его вековой покой…
Гольди вздрогнул, пораженный пришедшей ему на ум мыслью, и, облизнув губы, сказал:
– Не надо. Ночь постоит без охраны – ничего с ним не случится.
– Ладно. – Ризо пожал плечами и переключил скорость. – И все-таки лучше бы вызвать пару патрульных.
Гольди ничего не ответил. Ризо нажал педаль газа, и машина двинулась в сторону «американского» квартала. Вскоре кладбище растворилось в темноте и автобус покатил между домами Рионе Нуово по направлению к комиссариату…
Текст был написан по-итальянски. Буквы, составляющие слова, были крупными, похожими на буквы ребенка. На двух страницах вмещались неполные три абзаца, впрочем, их содержание стоило десяти.
«…Кахмары уничтожили десять тысяч наших собратьев. Они убили их спящими. Пустили огненные колесницы, и пламя пожрало их тела. Ноан видел колесницу кахмаров и их самих – чудовищных созданий из гниющей плоти. А я видел их глазами Ноана… Охранники не смогли остановить колесницы – они едва не погибли. Одного из кахмаров удалось уничтожить, но второй, убивший пять тысяч наших собратьев, ушел…»
– Это похоже на описание битвы богов Олимпа с титанами, – улыбнулся Андрей.
– Читай дальше, – кивнула Паола.
– Хорошо…
«…Все мы, уцелевшие от огня колесниц, соберемся на священной площади Найди. Мы сядем в повозки и уедем на юг. Кахмары нас там не найдут. Мы растворимся среди банту, сольемся с ними и будем ждать. Когда придет наше время, мы вернемся, чтобы покарать убийц наших братьев – и месть наша будет страшной…
Единственное, что тревожит меня, – я не вижу четко нашего будущего. Два кахмара – сильных и злобных – отправились на священную площадь, чтобы помешать нам. Я послал Ншеда и десять воинов убить кахмаров, но я не вижу и их будущего. Это страшит меня. Впрочем… Я не верю, что кахмары одолеют воинов…»
В этом месте запись оканчивалась.
Некоторое время Андрей смотрел на листки. Потом еще раз перечитал написанное и положил их на тумбочку у кровати.
– Что ты об этом думаешь? – спросила Паола.
– Это забавно.
– Забавно?
– Да.
Он наклонился и, обхватив губами сосок девушки, начал ласкать его.
– Что ты делаешь? – прошептала Паола.
– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя фигура эллинской богини? – спросил Андрей, не прекращая своего занятия.
– Нет.
– Значит, я первый.
Паола чувствовала, как соски ее начинают твердеть. Внезапно она ощутила волнующее тепло, разливающееся от груди, и прошептала:
– Ты не ответил на мой вопрос. Что ты думаешь о рукописи?
– Очень интересно, – пробормотал Андрей. – Принеси завтра всю книгу.
– Не могу. Это против правил.
– Но никакие правила между нами уже не действуют.
Он оторвался от груди Паолы и заглянул ей в глаза.
– Ты принесешь книгу?
Мгновение Паола всматривалась в его лицо, состоящее из кусков света и провалов теней, и кивнула:
– Да, я принесу ее… Я сворую ее для тебя!
– Прекрасно!
Андрей наклонился и с минуту целовал шею девушки. Он чувствовал, как под его губами все тело Паолы распаляется и начинает испускать волны желания. В тот момент, когда она откинулась на подушку и раскрыла перед ним свое тело, он спросил:
– Ты знаешь, что завтра проспишь?
– Да.
– И тебя это не беспокоит?
– Нисколечки, – прошептала Паола хриплым от волнения голосом. – Иди ко мне…
Рука гула, отсеченная от тела, скользнула вниз и повисла на веревке, словно рождественская игрушка. Гул зашипел. Аз Гохар поднял нож и, не дав гулу опомниться, отрубил ему вторую руку. Потом он перерезал веревку, крепившую руки гула к его горлу, и отшвырнул их на пол. Руки шлепнулись на каменную плиту, словно гнилые поленья.
– Ты сдохнешь, человек! – завопил гул.
Аз Гохар развернулся и, не обращая внимания на крики скорчившегося у стены существа, подошел к рукам. Вытащив из кармана брюк серую фляжку он открутил колпачок, нажал на головку разбрызгивателя и направил вырвавшуюся из фляжки струю на отрубленные конечности. Беловатая масса с тяжелым запахом бензола облепила руки. Аз Гохар вернул фляжку на место и подошел к гулу.
– Сейчас я тебе кое-что покажу, – сказал он. – Тебе это понравится, создание ада.
Он взял гула за волосы, рывком поднял его на ящике и наклонил вперед.
– Приготовься смотреть, – сказал Аз Гохар и сорвал повязку с единственного глаза гула.
Тот опять зашипел. Стоя позади существа, Аз Гохар вытащил из кармана армейские спички, отломил одну из них и зажег. Яркое пламя осветило разнесенный пулей череп гула. Аз Гохар прицелился и точным движением послал спичку в полет. Огненный светлячок пролетел над полом и упал на одну из отрубленных рук. Раздался резкий хлопок, словно взорвался напалм, – и обе руки вспыхнули ярким огнем.
– Смотри, как они горят, – прошептал Аз Гохар на ухо гулу, – это горит часть твоего тела…
Внезапно отрубленные конечности начали извиваться. Пальцы заскребли по полу, словно пытались убежать от пламени, но убежать они не могли. Руки горели необычайно быстро – раствор из фляжки заставлял полыхать их с ошеломительной скоростью.
Аз Гохар чувствовал перемены, происходящие в гуле. То, что владело им секунду назад, – яростное бешенство и желание уничтожить его, начало сменяться сомнением и страхом. Когда он увидел, что его руки сгорают, как сухие поленья, он словно забыл о стоящем позади человеке и даже прекратил шипеть. Он смотрел на полыхающие на полу руки не отрываясь.
Между тем раствор делал свое дело: вскоре сухая воскообразная плоть, горевшая с легким потрескиванием, исчезла в языках пламени. Через минуту на месте рук лежали обугленные кости.
– Ну вот и все, – сказал Аз Гохар, когда пламя погасло. Он надел на глаз гула повязку и отпустил его голову. – Похоже, тот, кто тебя учил, научил тебя неверно?
Гул промолчал. Аз Гохар чувствовал его страх, смешанный с яростью. Сейчас они уравновешивали друг друга. Настал момент, когда гул мог заговорить, и Аз Гохар решил использовать этот момент.
– Послушай, – начал он, – я отпущу тебя, если ты ответишь на мой вопрос… Кто Вассах, и где он сейчас?
Гул высунул язык и провел им по губам.
– Ты меня не отпустишь.
– Я всегда держу свое слово.
– Ты меня не отпустишь, – повторил гул.
– Послушай, если ты не ответишь, то просто сгоришь. И никто тебе не поможет. Даже твой Вассах. Ты понимаешь это?
Аз Гохар чувствовал страх, исходящий от скорчившегося у стены гула. Но, похоже, больше смерти он боялся своего темного повелителя. Аз Гохар понял, что это существо ничего не скажет ему о Вассахе.
– Ладно, – сказал он. – Тогда ответь на другой вопрос: что вы задумали? Здесь, в Террено?
Гул вздрогнул. Подавшись всем телом в сторону Аз Гохара, он прошипел:
– Если я отвечу, ты отпустишь меня?
– Да.
– Точно?
– Можешь не сомневаться, – кивнул Аз Гохар. – Так что вы задумали?
– Ладно, – прошептал гул. – Ты все равно уже ничему не можешь помешать, человек. Завтра утром, в заброшенном монастыре…
Внезапно он замолчал. Тело гула сотрясла крупная дрожь, и он выгнулся, едва не упав с ящика. Остатки зубов скрипнули, словно проржавевшие ножницы. Несколько секунд по его телу прокатывалась волна судороги, словно через него пропускали ток… Наконец, он затих.
Аз Гохар придвинулся к самому лицу гула и спросил:
– Так что будет в монастыре?
Неожиданно губы существа исказила ухмылка. Аз Гохар почувствовал, как волна злости, исходящая от гула, увеличилась в тысячи раз – словно в пламя тлеющего костра плеснули бензин. Внезапно он понял, кто перед ним, и, вздрогнув, попятился…
Далекие образы и полузабытые воспоминания поднимались из глубины его памяти, словно утопленники, всплывающие со дна озера. Это были странные мысли, похожие на раздувшихся от жары мертвецов. Они навевали тоску и отчаяние, странное чувство, похожее на злобную радость. Воспоминания были похожи на яркие картинки, которые он видел в детстве в «волшебной трубе». Они появлялись из темноты, на секунду вспыхивали яркими красками, заставляя его пережить несколько мгновений из прошлого, и исчезали. Им на смену тут же приходили другие… Большинство воспоминаний были смазанными, словно испорченные негативы, другие четкими, словно на несколько мгновений он действительно переносился в прошлое. Некоторые эпизоды были по-особенному яркими. Так, он вспомнил, что однажды Доминик Пальоли приказал ему последить за одним типом. Сандро мотался за тем парнем по Террено часа три, облазил половину города, а закончилось все тем, что, заметив слежку, тип свернул в подворотню недалеко от пьяцца дель Пополо и, когда Сандро сунулся туда, разбил ему голову, выбив пару зубов… В другой раз, по приказу босса, Сандро сидел в кафетерии напротив ювелирного магазина Каретти и наблюдал за отгрузкой товара. Банковские машины въезжали и выезжали из ворот магазина в течение пары часов. Все это время Сандро приходилось заказывать кофе, чтобы не привлекать к себе внимание карабинеров, дежуривших у ворот. Он выпивал одну чашку а двадцать минут, и все-таки к концу последнего часа его уже тошнило от кофеина. Долго после этого он не мог пить ничего, кроме чая… А сколько раз, по приказу Черри или Пальоли, он ждал в машине, просиживая задницу и наблюдая за кем-то, мерз в подворотне зимой, мотался по раскаленным улицам Террено летом или отбивал кулаки о тупые морды зеленщиков. Да и сегодняшний случай на Кальва-Монтанья: босс заставил его рыть яму вместе с Джованни Карбуччи – как какого-то сопляка, который в его отряде без году неделя!..
Мысли в голове Сандро метались, как стая обезумевших летучих мышей. Одной половиной сознания он понимал, что все неприятные воспоминания, связанные с этими случаями, – лишь элементы его работы, и он не должен обращать на них большого внимания, однако другая половина нашептывала, что во всех его неприятностях виноваты Просперо Черри и Доминик Пальоли. Сандро не мог понять, что заставляет его думать подобным образом, но чем больше он вспоминал, тем больше в нем нарастала злость. Больше того, злость эта перерастала в ярость и желание убить этих людей. Сандро пытался сопротивляться этим мыслям, но кто-то невидимый продолжал давить на его волю, и ярость разгоралась в нем, как пламя костра. Она застилала разум и отметала все логические возражения прочь. Рука Сандро снова скользнула в карман брюк и обхватила рукоять пистолета.
– Минута прошла. – Доминик Пальоли выключил секундомер и щелкнул кремнем зажигалки. – Посмотрим, как ты горишь, урод.
Он поднял руку и поднес зажигалку с танцующим над ней голубым огоньком к плечу длинноволосого. Однако на этот раз существо не проявило ни малейших признаков страха – по губам его расползлась язвительная ухмылка, и он сказал:
– Умри, фрателло!
В полупустом помещении звук пистолетного выстрела раскатился пушечным громом. Пуля, выпущенная из пистолета Чиголо, вошла в плечо Доминика над правой лопаткой и вышла из него чуть ниже ключицы. Она швырнула Доминика вперед, и тот рухнул на стену, обдавая ее кровавым фонтаном.
Просперо Черри обернулся на выстрел. В следующую секунду пистолет в руке Сандро прыгнул еще пару раза, и на груди Черри появились два красных пятна.
Когда Просперо упал на пол, Нино Альбани сглотнул и медленно повернулся к Чиголо. Глаза Сандро заставили его почувствовать, как холодная волна страха прокатывается по позвоночнику, – они были мутными, как глаза сомнамбулы. Через мгновение эти глаза остановились на нем. Несколько томительно долгих секунд Чиголо смотрел на Альбани. Наконец, разлепил губы и протянул:
– Мы поступили неправильно, Нино… Мы совершили ошибку… Его нужно развязать, – свободная рука Чиголо качнулась в сторону длинноволосого.
– Ты что, Сандро? – Альбани снова сглотнул, не сводя глаз с направленного на него пистолета. – Надо кончить его, а потом…
– Нужно освободить его, – повторил Сандро, словно не слыша Альбани. – Сними с него наручники и ошейник.
Несколько секунд Нино Альбани лихорадочно размышлял: почему Сандро застрелил босса и Черри? Господи, зачем он сделал это? Ведь все шло так хорошо… Внезапно взгляд его уперся в сидящее на стуле существо, и Нино почувствовал, как холодная волна страха сменяется ледяной волной ужаса, – неожиданно он понял, что Сандро находится под властью длинноволосого. «Это тварь заставила его выстрелить в босса, – подумал он. – Точно. Иначе бы он ни за что не стал стрелять в своих…» Нужно вывести его из-под воздействия существа, мелькнуло в голове Нино. Но как?..
Неожиданно он увидел самое простое решение и кивнул:
– Ладно, Сандро. Я освобожу его.
Он повернулся спиной к Чиголо и шагнул к длинноволосому. «Нужно достать пистолет и размозжить этой твари голову», – подумал он. Тогда Сандро станет прежним… Нино сделал движение, словно собирался расстегнуть наручники. При этом он откинул полу куртки в сторону, освобождая доступ к пистолету. Одно движение, подумал он, и все будет кончено…
– У него пистолет, фрателло, – протянул длинноволосый и подмигнул Чиголо. – Похоже, он хочет меня застрелить!
Оружие в руке Сандро прыгнуло, и затылок Нино Альбани превратился в кашу из костей и мозгов. Капли крови попали на лицо и грудь длинноволосого. Нино рухнул на стул и, перевернувшись, упал возле Черри. Длинноволосый слизнул своим неправдоподобно длинным языком кровавые капли, попавшие ему на лицо, и, сплюнув на землю, приказал:
– Освободи меня!
Некоторое время Сандро стоял посреди склада, устремив взгляд поверх существа. Потом шагнул к длинноволосому и расстегнул ошейник. Существо поднялось со стула и нетерпеливо выпалило:
– Наручники!
Ключ от наручников был у Черри. Но Сандро не стал обыскивать труп Просперо. Подняв пистолет, он выстрелил в стальную цепочку, и пуля перебила ее словно шнурок от ботинка.
– Молодец! – прошипел длинноволосый.
Он быстро оглядел лежащие на полу склада тела – ни один из упавших на землю людей не шевелился. Потом существо посмотрело на застывшего напротив него человека.
Несколько секунд оно изучающе смотрело в глаза Сандро, замутненные пленкой, – Чиголо не шевелился и был похож на суслика, загипнотизированного удавом.
– Человек, – прошептал длинноволосый, – создание слабое и уязвимое.
Уголки его рта дрогнули, образовывая ухмылку. Затем он поднял ту руку Чиголо, в которой был зажат пистолет, и направил его дуло в сердце Сандро.
– Скажи «упс», фрателло! – выдохнул длинноволосый и нажал на курок.
Грохнул выстрел, и в груди Сандро Чиголо образовалось отверстие.
Когда Сандро упал, ударившись затылком о стул, длинноволосый еще раз оглядел помещение. У входа в зал он заметил шкаф, в котором лежала одежда. Подойдя к шкафу, длинноволосый вытащил из него легкий свитер и надел его. Затем приоткрыл дверцу шкафа со встроенным в ней зеркалом и посмотрел на свое отражение – свитер надежно скрыл обезображенную ранами грудь. Длинноволосый наклонился к самому зеркалу, стер несколько капель крови, застывших на его лице, и, повернувшись, вышел из склада.