Кириенко Сергей. Гулы

   – Значит, предки Бен Аз Гохара пронесли веру через тысячи лет, – протянул комиссар.
   Нахмурившись, словно озадаченный чем-то, он какое-то время молчал, перед тем как сказать: – Но, по-моему, сделать это было не просто – особенно последнюю тысячу лет, – в Азии сейчас господство ислама, а многие мусульмане не жалуют чужие религии?..
   – Верно, – кивнул Андрей, снова поднимая бинокль.
   – Тем более, если ты живешь в мусульманской стране. Кстати, ведь Эт-Таиф, о котором говорил Аз Гохар, находится в Аравии?
   – В пятидесяти километрах от Мекки.
   – От Мекки? Но это священный город ислама!.. – Пораженный услышанным, Гольди умолк. – Так как же им удалось это сделать?
   Несколько секунд демонолог молчал. В какой-то миг он напрягся – словно увидел что-то на площади, – потом немного расслабился и, передвинув бинокль, сказал:
   – Ответ на ваш вопрос заключен в «Зенд-Авесте», комиссар. Главная идея маздеизма состоит в конечной победе добра над злом. При этом последователи маздеизма имеют то, в чем отказывают человеку все современные религии, – полную свободу выбора. По «Авесте», человек может на время встать на любую сторону – добра или зла – при условии, что в конечном итоге коллективное добро победит. И эту идею используют люди из рода Аз Гохар – они делают то, что никогда не сделает ни один христианин, мусульманин или иудей: создают видимость приверженности той религии, которая им подходит в данный момент: в католическом храме они католики, в мечети – правоверные мусульмане. Они всегда маскируют свои истинные убеждения, чтобы не вступать в конфликт с людьми другой веры, потому что их конечная цель – уничтожение гулов. И ради того, чтобы добраться до них, они иногда становятся на сторону зла… Кстати, – на мгновение демонолог отвернулся от площади, – по этому поводу могу привести вам пример. Впервые о людях из рода Аз Гохар я узнал восемь лет назад в Рединге, в архиве центральной библиотеки. Я разбирал там церковные записи и наткнулся на один документ, датированный серединой шестнадцатого века. Составил его, насколько я помню, управляющий поместьем лорда Честертона. Так вот, в той бумаге рассказывалось о странной истории, связанной с двумя христианами-проповедниками – в конце августа того года, которым был датирован документ, в Честертон пришли два монаха. Они прожили в местном трактире два дня, а вечером третьего раскопали на кладбище могилу старого лорда. Далее в документе приводились странные факты: на кладбище, куда за монахами пошли местные жители во главе с молодым лордом, было убито несколько человек, сам лорд Честертона едва не погиб, но главное состояло в другом – те монахи вытащили из фамильного склепа семьи лордов Балмеров не истлевший труп, а живое создание, как две капли воды похожее на старого лорда, и вот это-то существо заставило людей схватиться за мечи. Они не убили друг друга лишь потому, что монахи успели сжечь существо. На следующее утро, когда жители Честертона вернулись на кладбище, они нашли возле склепа только обугленные останки, а сами монахи из Честертона ушли и больше их там ни разу не видели. Но той ночью на кладбище они назвали лорду Честертону свои имена. Как вы думаете, комиссар, кто были эти монахи?
   – Предки Бен Аз Гохара? – выдохнул Гольди.
   – Точно, – кивнул демонолог. – Два человека из рода Аз Гохар пришли в Честертон, чтобы найти родившегося на местном кладбище гула, прежде чем тот сумеет выбраться из могилы, при этом они воспользовались Библией, чтобы расположить к себе местных жителей. И так они поступали всегда: направляясь в Европу, брали с собой Библию и распятие, оказываясь в Азии, прибегали к силе Корана. Они выбрали меньшее зло – видимый отказ от истинных убеждений, – чтобы бороться со злом большим – гулами.
   Когда Андрей замолчал, Гольди перевел взгляд на Паолу – похоже, она заканчивала дорисовывать план, а значит, у них практически не было времени, – и все-таки оставался вопрос, ответ на который был ему неизвестен, и он задал его:
   – И все-таки, синьор Белов, одну вещь я так и не понял… Жизнь Аз Гохара посвящена борьбе с гулами, вы тоже знаете о них предостаточно. В то же время в целом мире о гулах ничего не известно – например, я до сегодняшнего дня никогда не слышал о них… Так как же так вышло, что в мире ничего не знают о гулах?
   Коротко взглянув на него, Андрей проговорил:
   – А почему вы решили, комиссар, что в мире о гулах ничего не известно?.. Возможно, о них не знает «западная цивилизация», но ведь это не весь мир – поверьте мне: в Азии о гулах знают достаточно. Поезжайте в Сирию или Иран, зайдите в любую чайную, и вы услышите множество историй о духах пустынь – их рассказывают уже много веков, и по большей части они связаны с гулами. Видите ли, Бен вам кое-чего не сказал – по неизвестной причине гулы предпочитают рождаться в сухой земле жарких стран. Пустыни Аравии и Северной Африки подходят для этого как нельзя лучше, и легенды о злобных духах пустынь – всего лишь пересказ редких кочевников, переживших встречу с «пустынными» гулами.
   Андрей снова направил бинокль на площадь, закончив:
   – Так что в мире о гулах знают, комиссар, уж вы мне поверьте…
 
   Сильный ветер изгибал уличный указатель и раскачивал кроны деревьев. Сидя в машине, припаркованной в двадцати метрах от кольцевого шоссе, Франческо смотрел на зеленую стену, окружающую центр Террено. Замерший рядом Пальоли своей неподвижностью напоминал каменный монумент. Свинцовое небо было настолько низким, что, казалось, в любой момент могло рухнуть на землю. На часах Франческо было уже без пяти пять и секундная стрелка продолжала свой бег, но теперь время играло против людей.
   Теперь оба знали, что предложение Доминика убить Вассах Гула, казавшееся не таким уж бредовым на пустой улице южной окраины, в действительности неосуществимо. Это они поняли, когда, выехав на кольцевую дорогу с виа Мугетто, поравнялись с южной аллеей парковой зоны и на расстоянии двухсот метров от себя увидели кусок площади перед комиссариатом. В течение минуты они наблюдали за площадью и заметили, как несколько гулов проследовали друг за другом с интервалом в двадцать секунд – было похоже, что эти создания, словно часовые, обходят площадь по кругу. Для Доминика это открытие явилось неожиданностью, однако Франческо нечто подобное ждал. Понаблюдав за гулами еще с полминуты, он решил, что оставаться здесь дальше опасно, и двинулся по кольцевой дороге на запад, через сорок метров свернул на узкую улочку, параллельную виа ди Сета, и остановился за разбитым фургоном. Через минуту по кольцевой дороге проехал полицейский автомобиль. Франческо и Доминик сразу же поняли, что в нем сидит гул, а первый решил, что направляется тот к чимитеро ди Джовани. Мысль эта появилась у него в первый же миг, а когда машина свернула на идущую к кладбищу улицу, она превратилась в уверенность… Последовавшие за этим минуты оба молча смотрели на стену деревьев – ни один не знал, что делать теперь, – однако продолжали сидеть, словно в самом ожидании было какое-то действие…
   Когда стрелки часов показывали без четырех пять, Франческо сказал:
   – Нам нужно принимать какое-то решение, Дик. Сидеть здесь без действий бессмысленно. До Вассаха мы добраться не сможем – гулы сторожат площадь, – ловить же их поодиночке тоже нет смысла. Мне кажется, надо все-таки найти телефон!
   Переведя взгляд на капо, Доминик выдохнул:
   – Но ведь телефоны сейчас не работают?
   – Я имею в виду аппарат, работающий через спутник. Он обязательно должен быть где-то в городе. Мы должны найти такой телефон и связаться с Миланом – сами мы ничего сделать не сможем.
   Выслушав капо, Доминик какое-то время сидел неподвижно. Глядя на него сбоку, Франческо понимал, что творится в душе Доминика, – словно сама идея переложить на других право уничтожать гулов казалась помощнику кощунственной. Сейчас на нем уже не было больничного халата, но и в просторной рубахе он выглядел не лучше, чем четверть часа назад.
   Доминик провел пальцами по лицу, словно прощаясь с мыслью отомстить тем, кто был виновен в смерти жены, и уже собрался ответить, когда, увидев что-то на кольцевой дороге, застыл.
   Повернув голову, Франческо перевел взгляд туда же, куда смотрел Доминик, и заметил спортивный автомобиль – голубой родстер катил по дороге: за рулем его сидел светловолосый водитель, рядом примостилось существо в форме карабинера. Словно подражая помощнику, он замер, превращаясь в гранит – лицо его мгновенно стало похожим на маску, живыми остались только глаза, – стараясь не шевелиться, капо следил за машиной, быстро перемещавшейся на фоне деревьев: в считанные секунды родстер доехал до улочки, на которой замерли люди, не останавливаясь проследовал дальше и через короткое время свернул на улицу, идущую к Кальва-Монтанья.
   Пару секунд после того, как дорога вновь опустела, в машине висела полная тишина. Нарушил ее Доминик:
   – Я знаю этого типа!
   Франческо бросил на помощника непонимающий взгляд – перед глазами его все еще стоял голубой родстер, – а тот продолжал:
   – Я видел этого типа вчера – какой-то американец сбил его на машине. После такого удара он должен был умереть, но вместо этого умудрился подняться и принялся угрожать янки, а позже смылся, когда приехал патруль…
   Доминик повернул голову, и в его глазах Франческо увидел уверенность.
   – Я уверен, что это был он. Вчера утром мне показалось знакомым его лицо. До обеда я пытался вспомнить, где его видел, и в конце концов вспомнил – это тот тип, подружка которого два года назад застрелила Бьянки Гарроту, и которых парни Армандо расстреляли из автоматов и закопали на Кальва-Монтанья. Вчера вечером мы раскопали могилу, но не нашли в ней костей. Теперь я уверен, что оба они стали гулами…
   Слушая Доминика, Франческо вспомнил вдруг то, что на какое-то время забыл – словно ненужную вещь, которую до поры бросают в чулан – в сознании его всплыла сцена в машине: это произошло после того, как комиссар свернул с кольцевого шоссе на корсо Чентрале и подобрал девушку, бежавшую по проспекту, – она говорила что-то о светловолосом созданье, убившем в библиотеке людей, черноволосая американка и Гольди тоже упоминали о нем. Тогда он не придал их словам большого значения, но сейчас они обретали зловещий оттенок, усиленные рассказом Пальоли.
   – По-моему, я тоже кое-что знаю о нем, – выдавил капо, когда Доминик замолчал. – В полдень о нем говорил комиссар. По словам Гольди, это он убивал тех бродяг, которых находили задушенными, а сегодня ночью прикончил мужа американки…
   По мере того как говорил капо, лицо помощника становилось бордовым. Когда Франческо закончил, Доминик выдохнул:
   – Похоже, этот тип один из главных персонажей спектакля?
   Франческо кивнул:
   – Похоже на то… – Он помолчал и добавил: – И кажется, я знаю, куда он едет сейчас.
   Заметив напряжение в глазах Доминика, пояснил:
   – Сегодня утром светловолосый гул задушил в библиотеке двоих человек – по словам той девчонки, которую подобрал комиссар, без всяких причин, – но думаю, это не соответствует действительности: эти твари ничего не делают без причин. – Он указал на табличку с названием улицы, на которую свернул родстер: – Если не ошибаюсь, эта улица ведет к пьяцца дель Пополо?
   Переведя взгляд на металлический указатель, Доминик прочитал буквы – «Виа ди Сета» – и бросил:
   – Думаешь, мы можем его достать?
   – Сто к одному, он едет к библиотеке, – уголки рта Франческо изогнула гримаса.
   Мгновение Доминик сидел молча, затем согласно кивнул, Франческо же протянул руку, поворачивая ключ зажигания…
   Через двадцать секунд, вывернув от фургона, «пежо» проехал по улочке, свернул на кольцевую дорогу и оказался на виа ди Сета. Капо притормозил и, когда машина ткнулась колесом в бордюр тротуара, бросил взгляд вдоль домов – голубой родстер виднелся далеко впереди.
   – Сто к одному, он едет к библиотеке! – повторил он, переводя взгляд на помощника.
   – Согласен, – Доминик погладил лежащее на коленях ружье.
   Через пару секунд голубой родстер превратился в синюю точку, Франческо снова нажал педаль газа, и машина медленно двинулась по виа ди Сета…
 
   Осмотрев площадь, Андрей опустил бинокль.
   – Между прочим, есть одна вещь, комиссар, о которой Бен вам не сказал на горе – полагаю, у него были на это причины, – наверное, он не хотел вас пугать. Однако не думаю, что после всего происшедшего это вас напугает… Так вот, то, что поразило меня при исследовании гулов больше всего, – теория исчезнувшего материка. Я узнал о ней четыре года назад.
   Теория эта, конечно же, не может претендовать на конечную истину, но таковую мы вряд ли когда-то узнаем…
   Слушая слова демонолога, дробящимися осколками разлетающиеся по депо, комиссар взглянул на часы – было уже без трех минут пять – оставалось совсем немного до встречи с Бен Аз Гохаром, а они даже не приступили к поиску рукописи.
   – Так вот, это теория об исчезнувшем материке, – говорил демонолог. Думаю, вы слышали о затоплении Атлантиды? О том, почему она утонула, ходит множество версий: от простого землетрясения и падения астероида до гнева богов, наславших потоп на человеческий род. Полагаю, вы знаете, что последняя версия отражена в Библии – Бог наслал потоп на людей, сохранив жизни Ною и его сыновьям. В других религиях потоп также упоминается и обыгрывается по-своему, но суть его везде остается одна – гнев богов на провинившихся людей. Та, теория, о которой говорю я, также объясняет гибель материка действием бога, однако суть ее совершенно в другом. Дело в том, что в маздеизме верховный бог любит людей, и невозможно, чтобы он убивал их, даже если они провинились. Причина потопа объясняется этой теорией по-иному: он уничтожил материк, чтобы спасти людей…
   Комиссар, смотревший на площадь и прислушивавшийся к словам демонолога лишь краем уха, перевел на него взгляд, удивленный явным противоречием его слов, а тот продолжал:
   – Так вот теория эта гласит, что Ахриману однажды удалось одержать верх над народом Ормазда, и суть ее состоит в следующем. На материке, который мы называем Атлантидой, некогда существовала человеческая цивилизация. Гулы существовали уже тогда и, как и сейчас, пытались захватить землю. Были в Атлантиде и свои воины, охранявшие людей от этих существ. Сражение с гулами они вели много веков, однако однажды проиграли одно: произошло то, что происходит в Террено сейчас, – в одном из селений гулы победили воинов света и увеличили свое число в тысячи раз. После этого они рассеялись по материку и растворились среди людей. Воины Ормазда искали их долгие годы, очень многих нашли, но все равно гулов оставалось еще несколько тысяч. И вот однажды Ахриман бросил их на решающий бой: во всех городах Атлантиды Вассахи, в которых превратились уцелевшие гулы, повели новых гулов на сражение с людьми, и исход этой битвы был уже предрешен: воинов света было в сотни раз меньше и они просто не смогли помешать гулам – в нескольких городах они уничтожили детей Ахримана, но в тысячах других произошло то, что не могло не произойти: практически все жители Атлантиды было убиты и превратились в адских существ, осталось не больше тысячной части прежнего населения, но у этих людей не было уже шансов спастись. И вот тогда Ормазд решил сделать единственное, чем можно было сохранить свой народ: он позволил оставшимся в живых людям сесть в лодки и за одну ночь опустил материк на дно океана. Атлантида погрузилась в пучину, гулы, попав в море, погибли в считанные часы, а остатки людей, переплыв океан, выбрались на новые земли и дали начало новым цивилизациям.
   Глядя в глаза комиссара, в которых читалось явное недоверие, Андрей продолжал:
   – Повторяю, что это всего лишь теория, комиссар, и ее невозможно проверить. Однако зная ее и то, что происходит в Террено, вы можете попять, что имел в виду Бен, говоря, что гулам нельзя дать шанса довести начатое в Террено до конца. Если сегодня им удастся увеличить свое число в тысячи раз, через пару веков, когда родившиеся в Террено гулы станут Вассахами, в мире повторится то, что произошло когда-то на погибшем материке, только на этот раз гулы захватят весь мир целиком и бежать спасшимся людям будет попросту некуда.
   Когда Андрей замолчал, Гольди какое-то время задумчиво смотрел на него. Рассказ демонолога был прежде всего неожиданным, однако содержал в себе и нечто другое. Какой-то миг он пытался понять, что вызвало у него беспокойство, а потом вдруг подумал, что тревожит его достоверность – история о погибшем материке, захваченном гулами, на фоне того что произошло в этом городе, была невероятно похожа на правду. И еще он подумал: а не специально ли старик умолчал о ней на горе, а демонолог рассказал ее здесь, чтобы создать больший эффект, – ведь именно сейчас, когда они спустились в Террено и увидели лежащие на улицах трупы, история эта подействовала на него так, как не подействовала бы на смотровой станции?.. Невольно нахмурившись, комиссар бросил взгляд сквозь стекло – свинцовое небо, похожее на опрокинувшийся океан, было низким и почти касалось метровых статуй на крыше библиотеки, создавая иллюзию огромного склепа, в который превратился Террено.
   В тот момент, когда он собирался спросить демонолога, где он услышал эту теорию, Паола бросила:
   – У меня все!
   На мгновение комиссар замер, словно решая, что сделать теперь – продолжить разговор с демонологом или отложить его на потом? Впрочем, он уже понимал, что в действительности здесь никакого выбора нет – время разговоров ушло.
   Повернувшись, он пошел к девушке и через пару секунд остановился возле нее. Паола протянула листок комиссару, тот бросил взгляд на бумагу и увидел схематичное изображение здания, расчерченное на прямоугольники комнат, коридоров, окон… Все это было обведено одним огромным квадратом, вдоль которого тянулись стрелки в сопровождении мелких цифр и букв. Какое-то время он молча изучал план, а потом спросил:
   – Синьор Белов, не хотите взглянуть?
   – Нет, пускай Паола опишет библиотеку – думаю, мне не стоит прекращать наблюдение.
   – Согласен… – Комиссар вернул листок девушке: – Паола, обрисуйте нам устройство библиотеки. Скажите, где, по-вашему, может находиться рукопись в данный момент, как вы предлагаете попасть внутрь здания, и можно ли это сделать, не встретившись с гулами?
   Комиссар замолчал, и Паола какое-то время смотрела на лист, наконец принялась говорить:
   – Читальный зал находится слева от входа – из вестибюля в него можно пройти по главному коридору. Напротив вестибюля расположен выход в книгохранилище. Сегодня утром я просила Лучию отнести книги туда, и если рукопись еще в библиотеке, то она там… В хранилище можно попасть также из читального зала – там есть проход. Само хранилище состоит из трех комнат, но они соединены друг с другом дверьми…
   – В какой, по-вашему, комнате находится рукопись? – перебил ее Гольди.
   – В средней… Там находится «исторический» стеллаж – я просила Лучию отнести книги туда.
   – Дверь в вестибюле открывается в среднюю комнату?
   – Да.
   – Продолжайте.
   – Из вестибюля вправо по коридору можно пройти в картотеку, служебную комнату и лестницу на верхний этаж. На втором этаже находится газетное хранилище и зал архивных материалов.
   – Они представляют для нас интерес?
   – Нет.
   – Хорошо, тогда на них мы останавливаться не будем. Каким образом вы предлагаете попасть внутрь здания?
   Паола потерла висок.
   – В библиотеке два входа: главный и запасной. Главный ведет в вестибюль, запасной находится с противоположной стороны здания, но он закрыт на замок и без ключа его не открыть. Через главный вход идти слишком опасно – в вестибюль выходит три двери, – кроме того, крыльцо главного входа просматривается из большинства комнат. Однако в библиотеку можно пробраться через окно.
   – Через окно? – Гольди нахмурился, вспомнив виденную в бинокль картину: окна первого этажа были закрыты решетками. – Но ведь они заперты?
   – Да, в библиотеке много ценных изданий, ночью ее охраняет один сторож, поэтому для надежности окна забрали решетками. Но днем мы открываем несколько окон – чтобы проветрить этаж.
   Гольди кивнул, поняв, что имеет в виду Паола, тем временем она продолжала:
   – На противоположной стороне здания правая угловая комната – служебная: там мы переодеваемся и отдыхаем. Обычно мы в ней открываем окно, чтобы не было душно.
   – Это окно открыто сейчас?
   – Да. – Палец девушки опустился на лист. – Через него можно попасть в эту комнату, а из нее – в коридор, ведущий к хранилищу.
   – Сколько от комнаты до хранилища?
   – Около двадцати метров.
   – Понятно. А что находится здесь? – Гольди указал на примыкающий к комнате прямоугольник.
   – Туалет.
   – А почему в нем не указаны окна?
   – В туалете нет окон – только вентиляционная шахта.
   – Вот как? – нахмурился комиссар. Мгновение он стоял неподвижно, а потом проговорил: – Хорошо… Значит, если мы окажемся в служебной комнате, то сможем пройти по коридору в хранилище. Паола, вы говорите, что дверь в вестибюле открывается в его среднюю часть. Из читального зала можно попасть в первую комнату. И остается последняя – в ней есть отдельная дверь?
   – Нет, эта комната изолирована – в нее можно пройти только из средней.
   Кивнув, Гольди какой-то миг медлил, перед тем как сказать:
   – Если гул находится в библиотеке, то отсюда следует вывод, что рукописи он до сих пор не нашел. В то же время, из ваших слов, Паола, следует, что имеется лишь одно место, где она может находиться, – средняя комната книгохранилища. И здесь возникает вопрос: как могло получиться, что гул не нашел этой рукописи? Ведь наверняка он первым делом обшарил хранилище?
   Над ответом Паола думала не дольше секунды:
   – Там есть небольшая тумбочка возле двери – с зеркальными дверцами, иногда мы кладем книги в нее, чтобы потом разобрать. Лучия могла положить рукопись в тумбочку. Если же не знать, как она устроена, на нее можно не обратить внимания.
   Выслушав девушку, Гольди нахмурился – объяснение ее было слишком простым, но именно поэтому могло оказаться и верным.
   – Хорошо, – повторил он. – Мы проникнем в библиотеку через окно, пройдем коридор и окажемся в средней комнате хранилища. Если рукопись там, где вы говорите, Паола, мы возьмем ее и уйдем тем же путем… Синьор Белов, как вам подобный план?
   Андрей молча кивнул, не отрываясь от площади.
   – Единственная опасность состоит в том, что мы можем наткнуться на гула, – продолжал комиссар. – Но думаю, с ним мы как-нибудь справимся. Теперь о другом – как нам подобраться к окну. – Он указал на квадрат, обводящий на рисунке строение. – Насколько я понимаю это изгородь вокруг здания?
   – Верно.
   – И она сплошная?
   – Да, пройти можно только через ворота центрального входа.
   Какой-то миг Гольди думал: идти через ворота было опасно – в окна фасада находящийся в здании гул мог их заметить, гораздо безопаснее было подойти к библиотеке с торца – там, где и находится служебная комната.
   – Какова высота изгороди, Паола? Метра два?
   – Два с половиной.
   – Значит, придется лезть через изгородь.
   Держа в руке лист, комиссар еще какой-то миг всматривался в прямоугольники комнат, в которых они должны были оказаться через короткое время, и словно пытался увидеть, что их ждет впереди. Теперь, когда они полностью уяснили картину, пришло время действовать. Взглянув на часы – было уже начало шестого, – он сказал:
   – Ну, что же, оттягивать время нет смысла – нам все равно придется идти туда, – поэтому предлагаю следующий план… Сейчас мы выходим отсюда через восточный проход, огибаем депо, проходим через внутренние дворы справа от площади, пересекаем виа ди Сета и оказываемся в переулке возле библиотеки. После этого нам останется только перебраться через ограду и подняться в окно – надеюсь, гула не окажется с той стороны, – ну, а там уже будем действовать по обстановке.
   Гольди перевел взгляд на Паолу, которая молча кивнула и встала со стула, и обернулся к Андрею. Мгновение он смотрел на него, ожидая ответа, однако внезапно для него демонолог напрягся:
   – Комиссар, идите сюда! Быстрее!..
   Обеспокоенный его поведением, Гольди сделал шаг к демонологу, бросил взгляд сквозь стекло и заметил движение – вдоль фасада библиотеки катилась машина. Комиссар рывком поднял бинокль, наводя его на библиотеку, Андрей же сделал знак Паоле.
   Гольди потребовалась секунда, чтобы поймать в окуляры машину – голубой родстер ехал по площади, за рулем его сидел светловолосый парень, рядом замер мужчина неопределенного возраста. Через мгновение после того, как комиссар разглядел сидящих в машине, родстер остановился напротив ворот. Что-то шевельнулось в сознании комиссара, когда он отметил шевелюру водителя, а в этот миг Андрей протянул Паоле свой бинокль, и та подняла его, наводя на машину.
   Остановившись у ворот, незнакомцы выбрались на дорогу, светловолосый обогнул родстер и двинулся по дорожке к библиотеке. Отметив его уверенный шаг, Гольди подумал, что вряд ли так может ходить сейчас человек, и хотел уже сказать это вслух, но внезапно услышал: