Страница:
– Нет.
– Думаю, лучше вам это сделать.
– Пусть это останется на совести тех, кто совершил это черное дело, – тихо ответил священник.
С сомнением качнув головой, Тони сказал:
– Ну, хорошо – это ваше личное дело, отец Федерико. Я пришел к вам по другому поводу… Вы помните, где я работаю?
Священник вопросительно поднял брови, а Тони подумал, что тот стареет: раньше отец Федерико неплохо знал семейство Ризо и уж никак не мог бы забыть того, что младший сын синьоры Фагунды, Тонино, служит в комиссариате.
– Я работаю в полиции, отец Федерико, – пояснил инспектор и спросил: – Вы слышали, что случилось сегодня ночью в Санта Марии Аквилонии?
– Нет.
– Несчастье. Большое несчастье с одним из священников… Где мы можем поговорить? – Увидев вопросительно нахмурившийся лоб отца Федерико, Тони добавил: – Мне бы не хотелось говорить об этом здесь. – Он обвел рукой зал церкви. – Может быть, мы выйдем на улицу?
– Нет, – неожиданно резко ответил священник.
– Тогда где?
Немного помедлив, отец Федерико кивнул в сторону алтаря:
– Пойдемте туда.
Они прошли между рядами скамей мимо алтаря, на котором два послушника оттирали ацетоном черную краску со статуи распятого Христа, мимо полукруглой апсиды за алтарем и оказались в небольшом коридорчике, ведущем в заднюю часть церкви. Вскоре они вошли в небольшую комнату с парой шкафов, столом и двумя стульями. Отец Федерико остановился возле шкафа с книгами и объявил:
– Мы можем говорить здесь.
Инспектор огляделся. В этой комнате он не бывал никогда прежде. Очевидно, она была чем-то вроде служебного помещения для священников, где они переодевались, отдыхали между службами и проводили время в ночных бдениях. Под потолком комнаты горела лампочка, но ее света едва хватало на то, чтобы разглядеть детали внутреннего интерьера. Еще Тони отметил, что отец Федерико до сих пор держит руки в рукавах сутаны. «Странно, – подумал инспектор, – что у него с руками?» Потом он сказал:
– Отец Федерико, я не отниму у вас много времени. Я задам вам несколько вопросов и уйду. Хорошо? – Священник слегка кивнул, и Тони продолжил:
– Прежде всего, я хочу узнать, знакомы ли вы с настоятелем Санта Марии Аквилонии отцом Винченцо Бокаччи?
– Конечно. Я его знаю.
– Насколько хорошо?
– Настолько же, насколько и других священнослужителей.
– Вот как… Когда вы его видели в последний раз?
– В начале этой недели.
– Как вам показалось его поведение? Он не был удручен или озабочен чем-либо?
– Нет. – Может быть, наоборот, – чем-то обрадован?
– Он был в обычном настроении, – ответил священник, терпеливо поглядывая на инспектора.
Тот еще раз огляделся по сторонам, бросил взгляд на шкаф с книгами, стол, тахту… перевел его на кажущееся слегка серым в рассеянных лучах света лицо священника и сказал:
– Отец Федерико, сегодня ночью отец Винченцо был убит в церкви Санта Мария Аквилония…
Глядя на человека в сутане, Тони Ризо ждал его реакции. Он был уверен в том, что сейчас тот перекрестится и наскоро прошепчет молитву – все священники, с которыми он успел поговорить до этого, реагировали на известие о смерти настоятеля подобным образом – а потом спросит, как это случилось. Однако реакция отца Федерико оказалась совершенно иной. Несколько секунд он молчал, глядя на инспектора глубоко запавшими глазами, затем, нахмурившись, проговорил:
– Это печально…
Это была вся реакция.
Какое-то время Тони ждал продолжения, но его не последовало. Тогда он кивнул на скрещенные руки священника, спрятанные в рукавах сутаны, и спросил:
– Что у вас с руками?
И снова, прежде чем ответить, священник помедлил… Потом, облизнув губы, сказал:
– Я замарал их в краске.
Тони Ризо почувствовал смутное беспокойство. Он не понимал еще, что именно его беспокоит, но знал, что здесь что-то не так. Что-то в поведении отца Федерико было необычным: его реакция на известие о смерти отца Винченцо, его реакция на простейшие вопросы Тони. Стоящий перед инспектором человек чем-то отличался от того священника, которого он знал раньше. С внешностью у него все было в порядке. Но вот в его поведении…
– Отец Бриганте служит в вашей церкви? – спросил Тони, кивнув в сторону зала.
– Да.
– Вы не будете против, если я поговорю с ним? Это не отнимет у него много времени – всего лишь пара минут.
– Конечно.
– Видите ли, – пояснил Тони, – это моя работа, святой отец. Комиссар дал мне задание переговорить со служителями всех церквей нашего города, поэтому мне приходится делать эту работу. Мне и самому она не по душе, но ничего не поделаешь.
Священник понимающе кивнул.
– Думаю, нам с вами больше не о чем разговаривать. Я сейчас ухожу, но перед этим не могли бы вы расписаться, отец Федерико? Вот здесь – о том, что мы с вами переговорили… Понимаете, ваша подпись мне нужна для отчета.
Тони вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на стол. Затем выудил из того же кармана ручку и пристроил ее рядом с листом.
– Фамилия и подпись, отец Федерико. Больше мне ничего не нужно.
Он разогнулся над столом, давая возможность священнику расписаться. Тот несколько секунд изучающе смотрел на инспектора, но, в конце концов, кивнул:
– Хорошо… Только отойдите со света.
Тони сделал шаг от стола, а священник повернулся к нему спиной и, взяв в руки ручку, склонился над листом.
В тот момент, когда он начал писать, Тони шагнул к столу и бросил взгляд на руки отца Федерико. В следующую секунду из груди его вырвался, вздох изумления:
– Господи, что с вашими руками, святой отец?!
Отец Федерико резко обернулся к инспектору. В свете лампы Тони отчетливо разглядел, что на пальцах священника не было ногтей! Пальцы эти были похожи на толстые сардельки с заостренными концами, и у них не было никакого сходства с человеческими!
Пару секунд отец Федерико пристально смотрел на инспектора, потом отшвырнул ненужную больше ручку в сторону и, облизнув губы, выдохнул:
– Дурная черта – совать нос не в свои дела, брателло!
Прежде чем Тони Ризо успел обдумать увиденное, рука отца Федерико, сжавшись в кулак, вылетела вперед и врезалась ему в грудь. Тони ощутил мощнейший удар в солнечное сплетение и рухнул назад. Шкаф с посудой, принявший на себя человека, загремел всем своим содержимым.
Странный священник шагнул к скорчившемуся от боли инспектору и отчетливо проговорил:
– Меньше знаешь, больше живешь. Верно, сын мой?
Потом он оскалился.
Внезапно Тони увидел, что руки отца Федерико начали изменяться: пальцы на них сжались вместе и начали переплетаться, вытягиваясь из рукавов сутаны. Он судорожно выдохнул и автоматически сунул руку в карман с пистолетом. Тем временем пальцы священника переплелись окончательно и смазались, словно были сделаны из теплого пластилина, превратившись в подобие змеиных хвостов. Эти хвосты все удлинялись, высовываясь из рукавов сутаны, и через короткое время стали похожи на длинные кожаные хлысты. Тони судорожно сглотнул и перевел взгляд на лицо священника. Оно поразило его – застывшее, словно маска древнего фараона, с глазами, светившимися ядовитым тускло-желтым светом. Ни один мускул на лице отца Федерико не шевелился…
Несколько секунд Паола с напряжением всматривалась в лицо стоящего перед ней человека. Почему-то сейчас ей еще больше казалось, что лицо светловолосого напоминает маску резинового манекена, а не лицо человека. И еще ее беспокоили его глаза – они, словно катоды рентгеновского аппарата, просвечивали ее насквозь, и ей казалось, что он, не задавая никаких вопросов, уже знает о том, что рукопись в коричневом переплете лежит в ее рабочем столе. Чувство это не проходило, а, наоборот, с каждой секундой разрасталось и превращало смутное беспокойство, владевшее Паолой, в непонятный ей страх.
– Так ты мне поможешь, сестренка? – повторил парень и еще ближе склонился над стойкой к девушке.
Та бросила быстрый взгляд на синьора Картези, листающего «Кьяккьероне» в паре столов от нее, постаралась взять себя в руки, убеждая себя, что ничего необычного в этом зале не происходит и, вздохнув, протянула:
– Какая именно книга вам нужна?
– Думаю, ты знаешь, – осклабился парень. —Тонкая рукопись в коричневом переплете.
– В нашей библиотеке сто тысяч томов. Вы думаете, я могу найти нужную вам книгу по подобному описанию?
– Но это необычная книга. – Парень продолжал ухмыляться. – Уверяю тебя, весьма необычная…
Паола постаралась оторвать взгляд от гипнотизирующих глаз светловолосого и указала на один из столов с компьютером, стоящих возле окна.
– Если вы не знаете названия книги, сядьте за картотеку и найдите его.
– Да я не умею обращаться с этими штуковинами, – беспечно махнул рукой парень и, подмигнув Паоле, добавил:
– Послушай, сестренка, неужели у вас так много рукописей в коричневых переплетах?.. Поройся у себя в столе – может, там завалялось что-то похожее?
Он придвинулся еще ближе к Паоле, и на мгновение та ощутила испуг. Рой сумасшедших мыслей пронесся у нее в голове: откуда он мог узнать о рукописи в коричневом переплете, лежащей в ее столе? Может быть, он умеет видеть сквозь дерево? Или прочитал об этом в ее сознании?.. Паола отпрянула от стойки, и у нее вырвалось испуганное восклицание:
– Синьор Картези!
Седовласый Эмеральдо Картези оторвался от своего журнала и вопросительно взглянул на Паолу. Потом он посмотрел на замершего возле стойки парня и снова – на Паолу.
– Что, дочка?
Паола чувствовала, что все слова, которые она могла бы сказать, застряли у нее в горле. Парень со светлыми волосами медленно повернул голову в зал, и Паолу поразило то, как он это проделал: тело его осталось неподвижным, повернулась одна голова – словно у курицы… Мгновение светловолосый смотрел на синьора Картези – словно изучая потенциального противника, – затем весело ухмыльнулся и протянул:
– Ничего не случилось, отец! Все в норме!
Эмеральдо Картези перевел взгляд на Паолу. Та виновато улыбнулась – самыми кончиками губ, – словно извиняясь за то, что отвлекла его от изучения «Кьяккьероне». Однако в глазах ее по-прежнему светился испуг, и, похоже, синьор Картези не мог этого не заметить. Он отложил журнал в сторону и спросил:
– Паола, у тебя точно все в порядке?
Та молча кивнула, язык ей по-прежнему не повиновался.
Тем временем парень вернул свою голову в исходное положение, наклонил ее на бок и несколько секунд смотрел на Паолу. Впрочем, у последней сложилось странное впечатление, что хотя глаза его и были устремлены на нее, он словно не видел того, что находится перед ним, прислушиваясь к неслышному ей самой голосу. Глаза светловолосого остекленели, будто каким-то неведомым образом он перенесся из этого тела и оказался за миллионы километров от стойки… Наконец, когда Паоле уже показалось, что этот пугающий посетитель застыл навсегда, он пошевелился. Медленно переведя взгляд на круглые часы, висящие на стене зала (стрелки на них показывали десять минут одиннадцатого), он посмотрел на Паолу, еще раз улыбнулся ей своей жутковатой улыбкой, и отчетливо проговорил:
– Не будем спешить, сестренка, еще рано… Давай подождем полчасика, а потом поговорим как положено… – Парень провел рукой по лицу, но Паоле показалось, что он сымитировал это движение, каким человек стирает со лба испарину, – тем более что на лице светловолосого она не заметила ни капельки пота, а тот продолжал: – Жарко тут у вас. Подожду-ка я на улице… – Он опять перегнулся над стойкой и добавил шепотом: – Но ты будь хорошей девочкой, сестренка, никуда не уходи. Я скоро вернусь.
Парень осклабился, подмигнув ошеломленной Паоле, развернулся и направился к выходу из зала.
Когда шаги его стихли у лестницы, Паола вышла из-за стойки и быстро подошла к окну, выходящему на площадь перед Палаццо ди Алья. Через несколько секунд она увидела светловолосого, остановившегося на крыльце библиотеки. Немного постояв на мраморном крыльце здания, он спустился вниз и не спеша отправился через площадь к кафе-мороженому…
Двенадцать машин, двигавшихся по шоссе от Террено к Морте-Коллине, остановились невдалеке от поворота, ведущего к монастырю. Три машины отделились от общей колонны и двинулись по грунтовке. Через минуту они притормозили в десяти метрах от монастырских ворот. Из передней машины вылез высокий, крепкого сложения мужчина и направился к воротам, не обращая внимания на замершие возле стены автомобили и полтора десятка вооруженных людей за ними. Вскоре он прошел под воротной аркой и остановился на территории монастыря. Два человека, охранявшие ворота, обыскали его и, не найдя оружия, доложили шефу. Армандо Эрба вышел из-за громоздкого здания церкви и приблизился к парламентеру…
Спустя две минуты он вернулся в зал и доложил капо:
– Франческо, Пандора предлагает на время переговоров обменяться заложниками. Нам он предлагает своего племянника.
Борзо поднял глаза на помощника, и на мгновение тому показалось, что в серых глазах капо проскользнуло легкое удивление.
– Похоже, он действительно хочет разговаривать, а не драться, – добавил Эрба, словно ответив на невысказанный вопрос капо.
– Кого он хочет взамен?
– Одного из помощников.
Несколько секунд Франческо всматривался в лицо Эрбы, на котором читалось явное напряжение, потом сказал:
– Позови Луиджи…
Через три минуты Луиджи ле Гранде посадили в одну из подъехавших машин Амелико Пандоры. Автомобиль с тонированными стеклами развернулся и отправился к шоссе, где Пандора ждал результатов обмена, в то же время его племянника, приехавшего на одной из машин, Лука Таллья увел на территорию монастыря и оставил в одном из зданий под охраной двух вооруженных людей.
Когда все формальности предварительного обмена заложниками были соблюдены, Амелико Пандора двинулся к монастырю – восемь машин с его людьми проехали по грунтовке и остановились перед воротами, образовав стальной круг. Затем сам Пандора в сопровождении пятнадцати человек отправился к воротам. На территории монастыря его встретил Армандо Эрба. Они быстро переговорили, после чего Эрба провел Пандору с одним из телохранителей к главному зданию монастыря. Люди Пандоры и Эрбы остались стоять перед входом в церковь, настороженно поглядывая друг на друга.
Когда Пандора и его телохранитель вошли в церковь, Франческо Борзо стоял в центре зала лицом ко входу. Замерший невдалеке от него Бучи Баррио своей мощью и неподвижностью напоминал монолит, впрочем, глаза его внимательно следили за происходящим вокруг. Эрба из-за спины Пандоры кивнул капо, показывая, что снаружи церкви все держится под контролем, развернулся и вышел из зала.
Увидев Пандору, Борзо сделал пару шагов в сторону входа, Амелико Пандора и его телохранитель пошли от входа к среднему нефу, где расположился Франческо… Когда между Пандорой и Борзо оставалось не больше трех метров, они остановились и какое-то время смотрели друг на друга не двигаясь, словно изучая старого, но слегка подзабытого противника. Глядя на Амелико Пандору, Франческо думал о том, что за прошедшие пятнадцать лет Пандора практически не изменился: пятидесятипятилетний человек, которого он впервые увидел сорокалетним самоуверенным крепышом, и сейчас выглядел на все сорок – лишь прибавилось морщин возле глаз, а в самих глазах появилась ничем не скрываемая настороженность. Наконец он сказал:
– Ну, здравствуй, Амелико.
Пандора на приветствие не ответил. Он все так же пристально глядел в глаза Борзо.
– Сегодня хороший день, – продолжил Франческо, – погода, солнце, все в таком роде… Не хотелось бы его портить. Я надеюсь, мы сумеем договориться мирным путем по всем интересующим нас вопросам?
– Я приехал сюда не для того, чтобы говорить с тобой о погоде, – ответил наконец Пандора, голос его прозвучал в пустом зале церкви зловеще. – И у меня только один вопрос: где мой брат?
– Меня тоже интересует этот вопрос, – кивнул Борзо. – Но ответа на него я не знаю… На моей территории Франко нет. Можешь мне верить – мои люди искали его всю ночь.
– Где мой брат? – повторил Пандора, вглядываясь в лицо замершего напротив него человека.
После небольшой паузы, напоминавшей затишье перед бурей, Франческо терпеливо произнес:
– По-моему, ты не слышишь меня, Амелико. Тогда повторю еще раз: на моей территории твоего брата нет.
– Мне не до шуток, – процедил Пандора. – Я приехал сюда, чтобы забрать своего брата. Отдай мне Франко, и мы разойдемся. Я забуду этот случай и не буду предъявлять тебе никаких претензий.
– Претензий?! – Неожиданно Франческо вздернул вверх указательный палец, и от этого движения телохранитель Пандоры двинул рукой. – По-моему, мы не понимаем друг друга… Я повторяю в третий раз, что не знаю, где Франко. А если уж ты заговорил о претензиях, что ж… – глаза капо сузились, превращаясь в две узкие щелки, – у меня найдется к тебе пара штук. Во-первых, это касается Доминика Пальоли…
– При чем здесь Пальоли? – выдавил Пандора.
– При чем здесь Доминик? – вслед за Пандорой, словно эхо, повторил Франческо. – А при том, что сегодня ночью его подстрелили. Кроме того, убили пятерых его человек. Мне интересно знать, кто это сделал… Насколько мне известно, в Террено, кроме нас с тобой, никто не работает. На полицию это тоже не похоже. Какой отсюда следует вывод, Амелико?
На мгновение жесткое лицо Пандоры потеряло свою решительность, но ответил он без заминки:
– Не понимаю, о чем ты говоришь, я впервые слышу об этом деле… Но если твои слова – правда, если твоего помощника действительно подстрелили, то подумай сам: неужели бы я приехал на назначенную тобой встречу?
– Назначенную мной? – выдохнул Франческо. Внезапно уголки его рта изогнулись вниз, а в глазах появилась откровенная злость. – Сегодня утром ко мне приехал Тито Дамаччо и заявил, что ты хочешь встретиться со мной в заброшенном монастыре в половине одиннадцатого. Так что не переводи стрелки, Амелико!
На этот раз лицо Пандоры напряглось, и прежде чем ответить, он немного помедлил.
– Я не видел Тито Дамаччо со вчерашнего вечера и сегодня утром не смог найти его… Я не понимаю, о чем ты говоришь, но…
– Не ври мне! – жестко оборвал Пандору Франческо и шагнул к нему. – Ты послал Дамаччо заманить меня в монастырь! Ты хотел устроить мне встречу, поэтому приехал сюда на полчаса раньше назначенного времени! – Капо взглянул на часы, стрелки которых показывали начало одиннадцатого. – Только ничего у тебя не вышло, так, Амелико?
– Сегодня утром мне позвонили домой от твоего имени, – сухо ответил Пандора, буравя Борзо взглядом немигающих глаз, – и дали поговорить с Франко. Брат сказал мне, что он у тебя в руках и что ты будешь ждать меня в монастыре ровно в десять и передашь его… Я не знаю, что за чушь ты несешь насчет Пальоли и Дамаччо. Я хочу видеть своего брата. Это все!
Пандора замолчал так резко, что тишина, повисшая в пустом зале церкви после его слов, показалась пугающей. Франческо Борзо уставился на Пандору, даже не пытаясь скрыть своего отвращения, вызванного у него словами последнего. Он понимал, что один из них врет. И он знал, кто врет… Не понимал он другого: зачем Пандоре переворачивать все с ног на голову и заявлять, что встречу назначил не он, а Франческо, и говорить, что Франко звонил ему этим утром? Он чувствовал, что замерший за его спиной Баррио напрягся, готовый в любую секунду превратиться в машину, несущую смерть, – переговоры зашли в тупик самым необычным образом, и это понимали не только боссы, но и их телохранители.
– Ты говоришь, что разговаривал сегодня утром со своим братом и он сказал тебе, что я жду тебя в монастыре ровно в десять, – медленно протянул Борзо. – Я же утверждаю, что встречу назначил ты через своего помощника. По-моему, здесь существует маленькая неувязка. Не так ли?
Пандора открыл рот, намереваясь ответить, но заговорить не успел – в этот момент сверху раздался свист рассекаемого воздуха.
Четыре человека машинально подняли головы вверх и увидели, как из-под свода зала стремительно вылетела громоздкая человеческая фигура. Пандора и Борзо инстинктивно отпрянули в стороны, их телохранители схватились за пистолеты… Вылетевший из-под крыши человек за секунду пролетел десять метров, а потом как-то неожиданно вздрогнул, словно наткнулся на невидимую преграду, подпрыгнул на высоте пары метров от пола, несколько раз дернулся и принялся раскачиваться из стороны в сторону, поворачиваясь вокруг оси, словно рождественская игрушка…
Внезапное падение незнакомца не заняло и пары секунд. За это время Франческо не успел почувствовать ничего, кроме легкого удивления… Когда незнакомец подпрыгнул в воздухе и начал раскачиваться из стороны в сторону подобно огромному маятнику, он машинально перевел глаза вверх – с ног неизвестного на его голову – не заметил то, чего не разглядел вначале, – веревку, за которую тот был подвешен. Толстая веревка, уходящая в темноту под самый свод зала, – плотно обхватывала его шею, руки свисали вдоль тела, голова с посиневшим лицом и вывалившимся языком покоилась на груди, отчего в первое мгновение он не разглядел лица человека. Однако то, что он понял сразу, – неизвестный был мертв.
Медленно покачиваясь, покойник обернулся на сто восемьдесят градусов вокруг оси и на какой-то миг замер лицом к Франческо. В следующую секунду тот четко разглядел лицо мертвеца и тут же почувствовал, как из его легких вылетает воздух, – словно в солнечное сплетение ему заехали кулаком! – он вдруг узнал этого человека: на веревке висел Франко Пандора!
Медленно переведя взгляд на стоящего перед ним Амелико, Франческо увидел вспыхнувшую в его глазах ненависть – тот тоже узнал покойного, и во взгляде Пандоры Франческо прочитал все, что тот о нем думал.
– Сука! – медленно, но отчетливо процедил Пандора. – Ты мне заплатишь за эту шутку!
Прежде чем Франческо успел открыть рот, Пандора выкрикнул что-то своему телохранителю и отпрыгнул в сторону, стоящий за Пандорой человек выхватил из-за пояса пистолет и направил его в голову капо. Однако еще раньше сзади Франческо раздался хлопок, и во лбу у телохранителя Пандоры образовалось отверстие…
Парень со светлыми волосами пересек пьяцца дель Пополо и уселся под тент за одним из столов кафе лицом к библиотеке… Паола де Тарцини чувствовала, как колотится ее сердце, и хотя до кафе было больше пятидесяти метров, ее не покидало странное ощущение, что светловолосый смотрит прямо в окно – на нее. Она немного отодвинулась от окна, не сводя при этом глаз с лица парня. Тот, так и не сделав заказ, сидел неподвижно, словно гипсовое изваяние, и смотрел через площадь.
Паола не знала, что это был за человек, почему он вызвал у нее такой панический испуг, но была уверена в одном: она не хотела бы встретиться с ним опять. Перед глазами ее стояло неживое лицо парня и его безумные, гипнотизирующие глаза. Речь его, состоявшая из обычных вроде бы слов, несла в себе скрытую угрозу. Паола поняла это в самом начала, но еще страшнее ей стало в конце. Не будем спешить, сестренка.,. Давай подождем полчасика, а потом поговорим как положено… Паола не знала, что он имел в виду, но понимала, что ничего хорошего. Однако больше всего ее беспокоило то, зачем светловолосый приходил в библиотеку. Ею владела странная уверенность, что приходил он за той самой рукописью, что лежала в ее столе, той рукописью, которую она обещала Андрею. Это казалось невероятным – на протяжении последних трех лет книгу эту никто не брал, теперь же она понадобилась сразу двоим. Паола не могла найти этому объяснения, но чувствовала, что ей это не нравится. Особенно потому, что во время разговора со светловолосым ее не покидало ощущение того, что тот прекрасно осведомлен о том, что нужная ему рукопись находится в метре от него – в столе Паолы. Но откуда он мог узнать об этом? Не из ее же собственных мыслей?
Отойдя от окна, Паола вернулась за стол и вытащила из него рукопись в коричневом переплете. Пару секунд смотрела на нее в полной растерянности не зная, что делать. Затем подошла к дежурному стеллажу, собрала с него несколько сданных ранее книг, спрятала между ними рукопись и направилась к напарнице, до сих пор разговаривавшей по телефону.
– Лучия, отнеси книги в хранилище, – попросила она, останавливаясь рядом с напарницей.
– Ты же видишь, что я разговариваю, – ответила та.
– Лучия, – с нажимом повторила Паола и взяла напарницу за плечо.
Черноволосая девушка бросила на Паолу удивленный взгляд и, оторвавшись от трубки, спросила:
– Да что с тобой?
– Отнеси книги, – повторила Паола. – Положи их рядом с «историческим» стеллажом, но не разбирай. Я сама разложу их перед уходом.
Секунду Лучия с удивлением смотрела на напарницу, но потом кивнула:
– Ладно… Я договорю и отнесу их. Идет?
Она еще раз смерила Паолу удивленным взглядом и возобновила прерванный разговор.
Тем временем Паола вернулась к окну и посмотрела в сторону кафе. Светловолосый парень все так же сидел за столиком, глаза его были прикованы к окнам Палаццо ди Алья.
Паола покосилась на листающего журналы синьора Картези и на мгновение подумала, что лучше бы на его месте сидел Андрей, – тогда бы она чувствовала себя в тысячу раз спокойней. Не будем спешить, сестренка… Давай подождем полчасика, а потом поговорим как положено… Что бы это могло значить?..
– Думаю, лучше вам это сделать.
– Пусть это останется на совести тех, кто совершил это черное дело, – тихо ответил священник.
С сомнением качнув головой, Тони сказал:
– Ну, хорошо – это ваше личное дело, отец Федерико. Я пришел к вам по другому поводу… Вы помните, где я работаю?
Священник вопросительно поднял брови, а Тони подумал, что тот стареет: раньше отец Федерико неплохо знал семейство Ризо и уж никак не мог бы забыть того, что младший сын синьоры Фагунды, Тонино, служит в комиссариате.
– Я работаю в полиции, отец Федерико, – пояснил инспектор и спросил: – Вы слышали, что случилось сегодня ночью в Санта Марии Аквилонии?
– Нет.
– Несчастье. Большое несчастье с одним из священников… Где мы можем поговорить? – Увидев вопросительно нахмурившийся лоб отца Федерико, Тони добавил: – Мне бы не хотелось говорить об этом здесь. – Он обвел рукой зал церкви. – Может быть, мы выйдем на улицу?
– Нет, – неожиданно резко ответил священник.
– Тогда где?
Немного помедлив, отец Федерико кивнул в сторону алтаря:
– Пойдемте туда.
Они прошли между рядами скамей мимо алтаря, на котором два послушника оттирали ацетоном черную краску со статуи распятого Христа, мимо полукруглой апсиды за алтарем и оказались в небольшом коридорчике, ведущем в заднюю часть церкви. Вскоре они вошли в небольшую комнату с парой шкафов, столом и двумя стульями. Отец Федерико остановился возле шкафа с книгами и объявил:
– Мы можем говорить здесь.
Инспектор огляделся. В этой комнате он не бывал никогда прежде. Очевидно, она была чем-то вроде служебного помещения для священников, где они переодевались, отдыхали между службами и проводили время в ночных бдениях. Под потолком комнаты горела лампочка, но ее света едва хватало на то, чтобы разглядеть детали внутреннего интерьера. Еще Тони отметил, что отец Федерико до сих пор держит руки в рукавах сутаны. «Странно, – подумал инспектор, – что у него с руками?» Потом он сказал:
– Отец Федерико, я не отниму у вас много времени. Я задам вам несколько вопросов и уйду. Хорошо? – Священник слегка кивнул, и Тони продолжил:
– Прежде всего, я хочу узнать, знакомы ли вы с настоятелем Санта Марии Аквилонии отцом Винченцо Бокаччи?
– Конечно. Я его знаю.
– Насколько хорошо?
– Настолько же, насколько и других священнослужителей.
– Вот как… Когда вы его видели в последний раз?
– В начале этой недели.
– Как вам показалось его поведение? Он не был удручен или озабочен чем-либо?
– Нет. – Может быть, наоборот, – чем-то обрадован?
– Он был в обычном настроении, – ответил священник, терпеливо поглядывая на инспектора.
Тот еще раз огляделся по сторонам, бросил взгляд на шкаф с книгами, стол, тахту… перевел его на кажущееся слегка серым в рассеянных лучах света лицо священника и сказал:
– Отец Федерико, сегодня ночью отец Винченцо был убит в церкви Санта Мария Аквилония…
Глядя на человека в сутане, Тони Ризо ждал его реакции. Он был уверен в том, что сейчас тот перекрестится и наскоро прошепчет молитву – все священники, с которыми он успел поговорить до этого, реагировали на известие о смерти настоятеля подобным образом – а потом спросит, как это случилось. Однако реакция отца Федерико оказалась совершенно иной. Несколько секунд он молчал, глядя на инспектора глубоко запавшими глазами, затем, нахмурившись, проговорил:
– Это печально…
Это была вся реакция.
Какое-то время Тони ждал продолжения, но его не последовало. Тогда он кивнул на скрещенные руки священника, спрятанные в рукавах сутаны, и спросил:
– Что у вас с руками?
И снова, прежде чем ответить, священник помедлил… Потом, облизнув губы, сказал:
– Я замарал их в краске.
Тони Ризо почувствовал смутное беспокойство. Он не понимал еще, что именно его беспокоит, но знал, что здесь что-то не так. Что-то в поведении отца Федерико было необычным: его реакция на известие о смерти отца Винченцо, его реакция на простейшие вопросы Тони. Стоящий перед инспектором человек чем-то отличался от того священника, которого он знал раньше. С внешностью у него все было в порядке. Но вот в его поведении…
– Отец Бриганте служит в вашей церкви? – спросил Тони, кивнув в сторону зала.
– Да.
– Вы не будете против, если я поговорю с ним? Это не отнимет у него много времени – всего лишь пара минут.
– Конечно.
– Видите ли, – пояснил Тони, – это моя работа, святой отец. Комиссар дал мне задание переговорить со служителями всех церквей нашего города, поэтому мне приходится делать эту работу. Мне и самому она не по душе, но ничего не поделаешь.
Священник понимающе кивнул.
– Думаю, нам с вами больше не о чем разговаривать. Я сейчас ухожу, но перед этим не могли бы вы расписаться, отец Федерико? Вот здесь – о том, что мы с вами переговорили… Понимаете, ваша подпись мне нужна для отчета.
Тони вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и положил его на стол. Затем выудил из того же кармана ручку и пристроил ее рядом с листом.
– Фамилия и подпись, отец Федерико. Больше мне ничего не нужно.
Он разогнулся над столом, давая возможность священнику расписаться. Тот несколько секунд изучающе смотрел на инспектора, но, в конце концов, кивнул:
– Хорошо… Только отойдите со света.
Тони сделал шаг от стола, а священник повернулся к нему спиной и, взяв в руки ручку, склонился над листом.
В тот момент, когда он начал писать, Тони шагнул к столу и бросил взгляд на руки отца Федерико. В следующую секунду из груди его вырвался, вздох изумления:
– Господи, что с вашими руками, святой отец?!
Отец Федерико резко обернулся к инспектору. В свете лампы Тони отчетливо разглядел, что на пальцах священника не было ногтей! Пальцы эти были похожи на толстые сардельки с заостренными концами, и у них не было никакого сходства с человеческими!
Пару секунд отец Федерико пристально смотрел на инспектора, потом отшвырнул ненужную больше ручку в сторону и, облизнув губы, выдохнул:
– Дурная черта – совать нос не в свои дела, брателло!
Прежде чем Тони Ризо успел обдумать увиденное, рука отца Федерико, сжавшись в кулак, вылетела вперед и врезалась ему в грудь. Тони ощутил мощнейший удар в солнечное сплетение и рухнул назад. Шкаф с посудой, принявший на себя человека, загремел всем своим содержимым.
Странный священник шагнул к скорчившемуся от боли инспектору и отчетливо проговорил:
– Меньше знаешь, больше живешь. Верно, сын мой?
Потом он оскалился.
Внезапно Тони увидел, что руки отца Федерико начали изменяться: пальцы на них сжались вместе и начали переплетаться, вытягиваясь из рукавов сутаны. Он судорожно выдохнул и автоматически сунул руку в карман с пистолетом. Тем временем пальцы священника переплелись окончательно и смазались, словно были сделаны из теплого пластилина, превратившись в подобие змеиных хвостов. Эти хвосты все удлинялись, высовываясь из рукавов сутаны, и через короткое время стали похожи на длинные кожаные хлысты. Тони судорожно сглотнул и перевел взгляд на лицо священника. Оно поразило его – застывшее, словно маска древнего фараона, с глазами, светившимися ядовитым тускло-желтым светом. Ни один мускул на лице отца Федерико не шевелился…
Несколько секунд Паола с напряжением всматривалась в лицо стоящего перед ней человека. Почему-то сейчас ей еще больше казалось, что лицо светловолосого напоминает маску резинового манекена, а не лицо человека. И еще ее беспокоили его глаза – они, словно катоды рентгеновского аппарата, просвечивали ее насквозь, и ей казалось, что он, не задавая никаких вопросов, уже знает о том, что рукопись в коричневом переплете лежит в ее рабочем столе. Чувство это не проходило, а, наоборот, с каждой секундой разрасталось и превращало смутное беспокойство, владевшее Паолой, в непонятный ей страх.
– Так ты мне поможешь, сестренка? – повторил парень и еще ближе склонился над стойкой к девушке.
Та бросила быстрый взгляд на синьора Картези, листающего «Кьяккьероне» в паре столов от нее, постаралась взять себя в руки, убеждая себя, что ничего необычного в этом зале не происходит и, вздохнув, протянула:
– Какая именно книга вам нужна?
– Думаю, ты знаешь, – осклабился парень. —Тонкая рукопись в коричневом переплете.
– В нашей библиотеке сто тысяч томов. Вы думаете, я могу найти нужную вам книгу по подобному описанию?
– Но это необычная книга. – Парень продолжал ухмыляться. – Уверяю тебя, весьма необычная…
Паола постаралась оторвать взгляд от гипнотизирующих глаз светловолосого и указала на один из столов с компьютером, стоящих возле окна.
– Если вы не знаете названия книги, сядьте за картотеку и найдите его.
– Да я не умею обращаться с этими штуковинами, – беспечно махнул рукой парень и, подмигнув Паоле, добавил:
– Послушай, сестренка, неужели у вас так много рукописей в коричневых переплетах?.. Поройся у себя в столе – может, там завалялось что-то похожее?
Он придвинулся еще ближе к Паоле, и на мгновение та ощутила испуг. Рой сумасшедших мыслей пронесся у нее в голове: откуда он мог узнать о рукописи в коричневом переплете, лежащей в ее столе? Может быть, он умеет видеть сквозь дерево? Или прочитал об этом в ее сознании?.. Паола отпрянула от стойки, и у нее вырвалось испуганное восклицание:
– Синьор Картези!
Седовласый Эмеральдо Картези оторвался от своего журнала и вопросительно взглянул на Паолу. Потом он посмотрел на замершего возле стойки парня и снова – на Паолу.
– Что, дочка?
Паола чувствовала, что все слова, которые она могла бы сказать, застряли у нее в горле. Парень со светлыми волосами медленно повернул голову в зал, и Паолу поразило то, как он это проделал: тело его осталось неподвижным, повернулась одна голова – словно у курицы… Мгновение светловолосый смотрел на синьора Картези – словно изучая потенциального противника, – затем весело ухмыльнулся и протянул:
– Ничего не случилось, отец! Все в норме!
Эмеральдо Картези перевел взгляд на Паолу. Та виновато улыбнулась – самыми кончиками губ, – словно извиняясь за то, что отвлекла его от изучения «Кьяккьероне». Однако в глазах ее по-прежнему светился испуг, и, похоже, синьор Картези не мог этого не заметить. Он отложил журнал в сторону и спросил:
– Паола, у тебя точно все в порядке?
Та молча кивнула, язык ей по-прежнему не повиновался.
Тем временем парень вернул свою голову в исходное положение, наклонил ее на бок и несколько секунд смотрел на Паолу. Впрочем, у последней сложилось странное впечатление, что хотя глаза его и были устремлены на нее, он словно не видел того, что находится перед ним, прислушиваясь к неслышному ей самой голосу. Глаза светловолосого остекленели, будто каким-то неведомым образом он перенесся из этого тела и оказался за миллионы километров от стойки… Наконец, когда Паоле уже показалось, что этот пугающий посетитель застыл навсегда, он пошевелился. Медленно переведя взгляд на круглые часы, висящие на стене зала (стрелки на них показывали десять минут одиннадцатого), он посмотрел на Паолу, еще раз улыбнулся ей своей жутковатой улыбкой, и отчетливо проговорил:
– Не будем спешить, сестренка, еще рано… Давай подождем полчасика, а потом поговорим как положено… – Парень провел рукой по лицу, но Паоле показалось, что он сымитировал это движение, каким человек стирает со лба испарину, – тем более что на лице светловолосого она не заметила ни капельки пота, а тот продолжал: – Жарко тут у вас. Подожду-ка я на улице… – Он опять перегнулся над стойкой и добавил шепотом: – Но ты будь хорошей девочкой, сестренка, никуда не уходи. Я скоро вернусь.
Парень осклабился, подмигнув ошеломленной Паоле, развернулся и направился к выходу из зала.
Когда шаги его стихли у лестницы, Паола вышла из-за стойки и быстро подошла к окну, выходящему на площадь перед Палаццо ди Алья. Через несколько секунд она увидела светловолосого, остановившегося на крыльце библиотеки. Немного постояв на мраморном крыльце здания, он спустился вниз и не спеша отправился через площадь к кафе-мороженому…
Двенадцать машин, двигавшихся по шоссе от Террено к Морте-Коллине, остановились невдалеке от поворота, ведущего к монастырю. Три машины отделились от общей колонны и двинулись по грунтовке. Через минуту они притормозили в десяти метрах от монастырских ворот. Из передней машины вылез высокий, крепкого сложения мужчина и направился к воротам, не обращая внимания на замершие возле стены автомобили и полтора десятка вооруженных людей за ними. Вскоре он прошел под воротной аркой и остановился на территории монастыря. Два человека, охранявшие ворота, обыскали его и, не найдя оружия, доложили шефу. Армандо Эрба вышел из-за громоздкого здания церкви и приблизился к парламентеру…
Спустя две минуты он вернулся в зал и доложил капо:
– Франческо, Пандора предлагает на время переговоров обменяться заложниками. Нам он предлагает своего племянника.
Борзо поднял глаза на помощника, и на мгновение тому показалось, что в серых глазах капо проскользнуло легкое удивление.
– Похоже, он действительно хочет разговаривать, а не драться, – добавил Эрба, словно ответив на невысказанный вопрос капо.
– Кого он хочет взамен?
– Одного из помощников.
Несколько секунд Франческо всматривался в лицо Эрбы, на котором читалось явное напряжение, потом сказал:
– Позови Луиджи…
Через три минуты Луиджи ле Гранде посадили в одну из подъехавших машин Амелико Пандоры. Автомобиль с тонированными стеклами развернулся и отправился к шоссе, где Пандора ждал результатов обмена, в то же время его племянника, приехавшего на одной из машин, Лука Таллья увел на территорию монастыря и оставил в одном из зданий под охраной двух вооруженных людей.
Когда все формальности предварительного обмена заложниками были соблюдены, Амелико Пандора двинулся к монастырю – восемь машин с его людьми проехали по грунтовке и остановились перед воротами, образовав стальной круг. Затем сам Пандора в сопровождении пятнадцати человек отправился к воротам. На территории монастыря его встретил Армандо Эрба. Они быстро переговорили, после чего Эрба провел Пандору с одним из телохранителей к главному зданию монастыря. Люди Пандоры и Эрбы остались стоять перед входом в церковь, настороженно поглядывая друг на друга.
Когда Пандора и его телохранитель вошли в церковь, Франческо Борзо стоял в центре зала лицом ко входу. Замерший невдалеке от него Бучи Баррио своей мощью и неподвижностью напоминал монолит, впрочем, глаза его внимательно следили за происходящим вокруг. Эрба из-за спины Пандоры кивнул капо, показывая, что снаружи церкви все держится под контролем, развернулся и вышел из зала.
Увидев Пандору, Борзо сделал пару шагов в сторону входа, Амелико Пандора и его телохранитель пошли от входа к среднему нефу, где расположился Франческо… Когда между Пандорой и Борзо оставалось не больше трех метров, они остановились и какое-то время смотрели друг на друга не двигаясь, словно изучая старого, но слегка подзабытого противника. Глядя на Амелико Пандору, Франческо думал о том, что за прошедшие пятнадцать лет Пандора практически не изменился: пятидесятипятилетний человек, которого он впервые увидел сорокалетним самоуверенным крепышом, и сейчас выглядел на все сорок – лишь прибавилось морщин возле глаз, а в самих глазах появилась ничем не скрываемая настороженность. Наконец он сказал:
– Ну, здравствуй, Амелико.
Пандора на приветствие не ответил. Он все так же пристально глядел в глаза Борзо.
– Сегодня хороший день, – продолжил Франческо, – погода, солнце, все в таком роде… Не хотелось бы его портить. Я надеюсь, мы сумеем договориться мирным путем по всем интересующим нас вопросам?
– Я приехал сюда не для того, чтобы говорить с тобой о погоде, – ответил наконец Пандора, голос его прозвучал в пустом зале церкви зловеще. – И у меня только один вопрос: где мой брат?
– Меня тоже интересует этот вопрос, – кивнул Борзо. – Но ответа на него я не знаю… На моей территории Франко нет. Можешь мне верить – мои люди искали его всю ночь.
– Где мой брат? – повторил Пандора, вглядываясь в лицо замершего напротив него человека.
После небольшой паузы, напоминавшей затишье перед бурей, Франческо терпеливо произнес:
– По-моему, ты не слышишь меня, Амелико. Тогда повторю еще раз: на моей территории твоего брата нет.
– Мне не до шуток, – процедил Пандора. – Я приехал сюда, чтобы забрать своего брата. Отдай мне Франко, и мы разойдемся. Я забуду этот случай и не буду предъявлять тебе никаких претензий.
– Претензий?! – Неожиданно Франческо вздернул вверх указательный палец, и от этого движения телохранитель Пандоры двинул рукой. – По-моему, мы не понимаем друг друга… Я повторяю в третий раз, что не знаю, где Франко. А если уж ты заговорил о претензиях, что ж… – глаза капо сузились, превращаясь в две узкие щелки, – у меня найдется к тебе пара штук. Во-первых, это касается Доминика Пальоли…
– При чем здесь Пальоли? – выдавил Пандора.
– При чем здесь Доминик? – вслед за Пандорой, словно эхо, повторил Франческо. – А при том, что сегодня ночью его подстрелили. Кроме того, убили пятерых его человек. Мне интересно знать, кто это сделал… Насколько мне известно, в Террено, кроме нас с тобой, никто не работает. На полицию это тоже не похоже. Какой отсюда следует вывод, Амелико?
На мгновение жесткое лицо Пандоры потеряло свою решительность, но ответил он без заминки:
– Не понимаю, о чем ты говоришь, я впервые слышу об этом деле… Но если твои слова – правда, если твоего помощника действительно подстрелили, то подумай сам: неужели бы я приехал на назначенную тобой встречу?
– Назначенную мной? – выдохнул Франческо. Внезапно уголки его рта изогнулись вниз, а в глазах появилась откровенная злость. – Сегодня утром ко мне приехал Тито Дамаччо и заявил, что ты хочешь встретиться со мной в заброшенном монастыре в половине одиннадцатого. Так что не переводи стрелки, Амелико!
На этот раз лицо Пандоры напряглось, и прежде чем ответить, он немного помедлил.
– Я не видел Тито Дамаччо со вчерашнего вечера и сегодня утром не смог найти его… Я не понимаю, о чем ты говоришь, но…
– Не ври мне! – жестко оборвал Пандору Франческо и шагнул к нему. – Ты послал Дамаччо заманить меня в монастырь! Ты хотел устроить мне встречу, поэтому приехал сюда на полчаса раньше назначенного времени! – Капо взглянул на часы, стрелки которых показывали начало одиннадцатого. – Только ничего у тебя не вышло, так, Амелико?
– Сегодня утром мне позвонили домой от твоего имени, – сухо ответил Пандора, буравя Борзо взглядом немигающих глаз, – и дали поговорить с Франко. Брат сказал мне, что он у тебя в руках и что ты будешь ждать меня в монастыре ровно в десять и передашь его… Я не знаю, что за чушь ты несешь насчет Пальоли и Дамаччо. Я хочу видеть своего брата. Это все!
Пандора замолчал так резко, что тишина, повисшая в пустом зале церкви после его слов, показалась пугающей. Франческо Борзо уставился на Пандору, даже не пытаясь скрыть своего отвращения, вызванного у него словами последнего. Он понимал, что один из них врет. И он знал, кто врет… Не понимал он другого: зачем Пандоре переворачивать все с ног на голову и заявлять, что встречу назначил не он, а Франческо, и говорить, что Франко звонил ему этим утром? Он чувствовал, что замерший за его спиной Баррио напрягся, готовый в любую секунду превратиться в машину, несущую смерть, – переговоры зашли в тупик самым необычным образом, и это понимали не только боссы, но и их телохранители.
– Ты говоришь, что разговаривал сегодня утром со своим братом и он сказал тебе, что я жду тебя в монастыре ровно в десять, – медленно протянул Борзо. – Я же утверждаю, что встречу назначил ты через своего помощника. По-моему, здесь существует маленькая неувязка. Не так ли?
Пандора открыл рот, намереваясь ответить, но заговорить не успел – в этот момент сверху раздался свист рассекаемого воздуха.
Четыре человека машинально подняли головы вверх и увидели, как из-под свода зала стремительно вылетела громоздкая человеческая фигура. Пандора и Борзо инстинктивно отпрянули в стороны, их телохранители схватились за пистолеты… Вылетевший из-под крыши человек за секунду пролетел десять метров, а потом как-то неожиданно вздрогнул, словно наткнулся на невидимую преграду, подпрыгнул на высоте пары метров от пола, несколько раз дернулся и принялся раскачиваться из стороны в сторону, поворачиваясь вокруг оси, словно рождественская игрушка…
Внезапное падение незнакомца не заняло и пары секунд. За это время Франческо не успел почувствовать ничего, кроме легкого удивления… Когда незнакомец подпрыгнул в воздухе и начал раскачиваться из стороны в сторону подобно огромному маятнику, он машинально перевел глаза вверх – с ног неизвестного на его голову – не заметил то, чего не разглядел вначале, – веревку, за которую тот был подвешен. Толстая веревка, уходящая в темноту под самый свод зала, – плотно обхватывала его шею, руки свисали вдоль тела, голова с посиневшим лицом и вывалившимся языком покоилась на груди, отчего в первое мгновение он не разглядел лица человека. Однако то, что он понял сразу, – неизвестный был мертв.
Медленно покачиваясь, покойник обернулся на сто восемьдесят градусов вокруг оси и на какой-то миг замер лицом к Франческо. В следующую секунду тот четко разглядел лицо мертвеца и тут же почувствовал, как из его легких вылетает воздух, – словно в солнечное сплетение ему заехали кулаком! – он вдруг узнал этого человека: на веревке висел Франко Пандора!
Медленно переведя взгляд на стоящего перед ним Амелико, Франческо увидел вспыхнувшую в его глазах ненависть – тот тоже узнал покойного, и во взгляде Пандоры Франческо прочитал все, что тот о нем думал.
– Сука! – медленно, но отчетливо процедил Пандора. – Ты мне заплатишь за эту шутку!
Прежде чем Франческо успел открыть рот, Пандора выкрикнул что-то своему телохранителю и отпрыгнул в сторону, стоящий за Пандорой человек выхватил из-за пояса пистолет и направил его в голову капо. Однако еще раньше сзади Франческо раздался хлопок, и во лбу у телохранителя Пандоры образовалось отверстие…
Парень со светлыми волосами пересек пьяцца дель Пополо и уселся под тент за одним из столов кафе лицом к библиотеке… Паола де Тарцини чувствовала, как колотится ее сердце, и хотя до кафе было больше пятидесяти метров, ее не покидало странное ощущение, что светловолосый смотрит прямо в окно – на нее. Она немного отодвинулась от окна, не сводя при этом глаз с лица парня. Тот, так и не сделав заказ, сидел неподвижно, словно гипсовое изваяние, и смотрел через площадь.
Паола не знала, что это был за человек, почему он вызвал у нее такой панический испуг, но была уверена в одном: она не хотела бы встретиться с ним опять. Перед глазами ее стояло неживое лицо парня и его безумные, гипнотизирующие глаза. Речь его, состоявшая из обычных вроде бы слов, несла в себе скрытую угрозу. Паола поняла это в самом начала, но еще страшнее ей стало в конце. Не будем спешить, сестренка.,. Давай подождем полчасика, а потом поговорим как положено… Паола не знала, что он имел в виду, но понимала, что ничего хорошего. Однако больше всего ее беспокоило то, зачем светловолосый приходил в библиотеку. Ею владела странная уверенность, что приходил он за той самой рукописью, что лежала в ее столе, той рукописью, которую она обещала Андрею. Это казалось невероятным – на протяжении последних трех лет книгу эту никто не брал, теперь же она понадобилась сразу двоим. Паола не могла найти этому объяснения, но чувствовала, что ей это не нравится. Особенно потому, что во время разговора со светловолосым ее не покидало ощущение того, что тот прекрасно осведомлен о том, что нужная ему рукопись находится в метре от него – в столе Паолы. Но откуда он мог узнать об этом? Не из ее же собственных мыслей?
Отойдя от окна, Паола вернулась за стол и вытащила из него рукопись в коричневом переплете. Пару секунд смотрела на нее в полной растерянности не зная, что делать. Затем подошла к дежурному стеллажу, собрала с него несколько сданных ранее книг, спрятала между ними рукопись и направилась к напарнице, до сих пор разговаривавшей по телефону.
– Лучия, отнеси книги в хранилище, – попросила она, останавливаясь рядом с напарницей.
– Ты же видишь, что я разговариваю, – ответила та.
– Лучия, – с нажимом повторила Паола и взяла напарницу за плечо.
Черноволосая девушка бросила на Паолу удивленный взгляд и, оторвавшись от трубки, спросила:
– Да что с тобой?
– Отнеси книги, – повторила Паола. – Положи их рядом с «историческим» стеллажом, но не разбирай. Я сама разложу их перед уходом.
Секунду Лучия с удивлением смотрела на напарницу, но потом кивнула:
– Ладно… Я договорю и отнесу их. Идет?
Она еще раз смерила Паолу удивленным взглядом и возобновила прерванный разговор.
Тем временем Паола вернулась к окну и посмотрела в сторону кафе. Светловолосый парень все так же сидел за столиком, глаза его были прикованы к окнам Палаццо ди Алья.
Паола покосилась на листающего журналы синьора Картези и на мгновение подумала, что лучше бы на его месте сидел Андрей, – тогда бы она чувствовала себя в тысячу раз спокойней. Не будем спешить, сестренка… Давай подождем полчасика, а потом поговорим как положено… Что бы это могло значить?..