Страница:
Через двадцать секунд картина у ворот не изменилась. Не изменилась она ни через минуту, ни через две… Когда прошло три минуты, Марио понял, что люди, сидящие в «вольво» и «БМВ», ждут. «Но чего они ждут?» – подумал он и посмотрел на часы: было уже без пяти одиннадцать – оставалось совсем немного до самого жаркого часа дня – полудня…
Подцепив выпавший пистолет носком ботинка, Андрей подтянул его к себе, осторожно нагнулся, не упуская при этом из виду сидящего за рулем комиссара, подобрал пистолет и протянул его Аз Гохару.
Тот взял оружие в левую руку и наставил через решетку на Гольди.
– Джей, давайте-ка поменяемся местами, – предложил Андрей. – Вы сядете на мое место, а я на ваше – нам с комиссаром надо кое о чем поговорить.
Неожиданно он подмигнул женщине и добавил:
– Ничего плохого, Джей. Мы просто потолкуем, возможно, вам это тоже будет интересно.
Выслушав Андрея, Джей Адамс колебалась не больше секунды. Несмотря на все события последнего часа, желания бросить все и убежать отсюда у нее не возникло. Она быстро обошла машину и оказалась у задней двери, откуда минуту назад выскочил Андрей. Тем временем сам Андрей обогнул капот «ланчи» и, оказавшись у открытой двери, сел на переднее сиденье. Положив автомат на колени, он направил его дуло в живот комиссару и прикрыл дверь.
– Вот так, – сказал он. – Не надо привлекать к себе излишнее внимание посторонних, не так ли, комиссар?
Гольди опустил поднятые руки на колени, на мгновение взглянул в лицо держащего автомат человека и перевел взгляд на дорогу.
Тенистая улочка, по обеим сторонам которой росли шестиметровые вязы, сейчас была абсолютно пуста. В шестидесяти метрах от машины виднелся угол городской ратуши. Между углом ратуши и деревьями по левую сторону улицы оставалось свободное пространство, через которое он мог видеть кусок фонтана, сооруженного посреди пьяцца дель Фуоко, огромную часть площади, освещенную солнцем, а еще дальше – главный вход полицейского управления. До комиссариата было не больше ста двадцати метров. Про себя Гольди хмыкнул: положение было глупейшим – он сидел в ста метрах от комиссариата, даже видел его, но ничего не мог сделать под дулом направленного на себя оружия.
– Чего вы хотите? – спросил он наконец, переводя взгляд на Андрея.
– Ничего… Ничего, что бы повредило вам, комиссар. Мы просто поговорим. Ведь об этом мы и просили вас с самого начала.
Андрей посмотрел назад – Джей Адамс, усевшись рядом с Аз Гохаром, поставила левую ногу на дорогу, так что теперь дверь, не могла захлопнуться. Он удовлетворенно кивнул: эта женщина все делает правильно.
– О чем вы хотите говорить? – спросил Гольди. – Мы уже разговаривали с вами два раза. И вы даже убедили меня вызвать карабинеров из Милана. Разве не так?
– Все верно, – кивнул Андрей. – Но для того чтобы сделать это, мне пришлось врать. А я не люблю врать, понимаете, комиссар?
– Что значит: врать? Эти люди, расстрелянные в монастыре…
– Вот именно об этом мы и поговорим, – быстро вставил Андрей. – О тех, кто убил всех этих людей. Ведь вы хотите это узнать?
– Вы сказали, что они члены организации, проповедующей культ насилия, – нахмурился Гольди. – Теперь вы будете утверждать, что это не правда?
– Знаете, комиссар, иногда, чтобы добиться желаемого результата, приходится смягчать краски – чтобы не напугать человека. Так вот, мне пришлось смягчить краски, потому что правда вас напугала уже в самом начале… Бен, вы в порядке? – Андрей повернул голову и посмотрел через решетку.
Сейчас Аз Гохар сидел, откинувшись на сиденье, держа пистолет в левой руке и направив его на Гольди. Кровь из простреленного плеча у него уже не шла. Он кивнул, показывая Андрею, что с ним все в порядке.
– Сможете объяснить комиссару, что происходит в этом городе, или это сделать мне?
– Я сделаю это, – прошептал Аз Гохар и внезапно, придвинувшись к самой решетке, заглянул в лицо комиссара.
Повернув голову, Гольди увидел глаза старика – бездонные и пронзительные, холодные, словно ледяные колодцы в раскаленной пустыне, – и неожиданно ощутил легкое оцепенение. Он почувствовал, как какая-то сила затягивает его в эти колодцы, лишая воли, делая неспособным пошевелить даже пальцем руки. Несколько мгновений он смотрел в глаза старика, видя разгорающиеся в них сумасшедшие огоньки, а потом Аз Гохар проговорил сухим голосом, похожим на шелест песка:
– Три тысячи лет назад великий тахши Аб Нусир записал Пророчество на языке гулов. Все, что происходит в Террено сейчас, было предсказано им тогда: он предвидел рождение Вассаха, появление тысяч гулов в цветущем городе и его гибель…
На мгновение старик сделал паузу, а затем принялся говорить, не останавливаясь уже ни на секунду:
– Двести лет назад в окрестностях этого города родился гул. Ему повезло – при рождении кахмары не нашли его и не смогли уничтожить, пока он был слаб, поэтому он смог окрепнуть и стать сильным. Гул не ушел от того места, где родился, – земля питала его, давая силы, и он прислушивался к ней, надеясь, что она родит его братьев, но их время еще не пришло… Шли годы, и все это время он оставался здесь: то появляясь, то уходя в тень. Он должен был быть в этом городе на тот случай, если бы земля разродилась Ими… Вскоре он стал Вассахом. Он набрал силу и стал известен среди людей. Никто из них не знал его истинной сущности, он же пользовался этим. Первое, что он сделал, получив власть в Террено: уничтожил собак, ибо собаки чувствуют гулов первыми…
Слушая Аз Гохара, Гольди не мог оторваться от глаз старика – словно живые магниты, они приковывали его к себе и заставляли смотреть. Он даже не удивлялся его странной речи, пестревшей необычными словами, – голос старика, похожий на журчание лесного ручья, завораживал его, и смысл речи проникал в мозг комиссара, с удивительной ясностью отпечатываясь в сознании. Пожалуй, автомат в руке Андрея был сейчас бесполезен – Гольди и без него готов был слушать старика, и никакая сила не могла бы оторвать его от этих глаз. Когда же он услышал о собаках, то напрягся на сиденье и еще пристальнее впился в лицо Аз Гохара.
– Шло время. С каждым годом Вассах становился сильнее, но гулы не появлялись. Однако терпение Рожденного землей происходит от земли – оно беспредельно. Он знал, что однажды они придут, и ждал. Через какое-то время он ушел из Террено и наблюдал за городом со стороны, затем опять появлялся в нем и прислушивался, но тщетно. Кругом бушевали войны, в мире рождались и умирали люди, а он все ждал, зная, что однажды они придут… И в конце концов это случилось. Однажды в темноте ночи раздался звук. Он услышал его и понял, что их время пришло. Он нашел Вновь Рожденного и спрятал его от людей, защитил, пока тот был слаб, дал первые знания. Но этот гул не был единственным. Так долго терпевшая земля разродилась ими: теперь они рождались каждую ночь и во все большем количестве. Вассах научил их находить себе подобных и прятать от людских глаз. Вскоре их стало много. Они окрепли, стали сильны и начали действовать. Они приезжали на кладбища и увозили Рожденных землей уже днем. Людей они не боялись, ибо никто уже не смог бы им помешать… И все-таки они действовали осторожно – этому научил их Вассах, без него они бы совершили ошибку. Вассах имел мудрость веков и вел их. У него, был план, и он чувствовал, что земля готова родить тысячи. Наконец, их стало так много, что он решил действовать. Первое, что он сделал: уничтожил воинов – людей, способных держать оружие и защитить жителей города. Когда это было сделано, он приказал убить тех, кто еще остался…
Внезапно Аз Гохар замолчал. Сделал он это так резко, словно у него кончился запас энергии. Свои слова он проговорил на одном дыхании, находясь в некоем трансе, – как человек, озабоченный какой-то идеей, не дающей ему покоя ни днем, ни ночью, возможно, состояние его усугубила полученная им рана.
Когда он замолчал, Андрей перевел взгляд на Гольди и сказал:
– Ну, что же, несколько сумбурно, но тем не менее… Переводя на понятный вам язык, комиссар, в вашем городе появились гулы. Вряд ли вы даже слышали о подобных существах раньше, но это ничего не меняет, они появились в Террено, и это факт… Возглавляет их Вассах – предводитель гулов. Цель этих созданий – уничтожить жителей Террено, чтобы иметь достаточное число мертвых тел, из которых могут родиться новые гулы. И поверьте мне, они могут это сделать: каждый из гулов – дьявольски сильное существо, которое не берут пули, им не нужны пища и воздух, – они способны читать человеческие мысли, поразительно быстро учатся всему новому и мимикрируют, чтобы быть похожими на людей. Именно эти создания убили две сотни человек в заброшенном монастыре и собираются уничтожить остальных жителей Террено в ближайшие сутки… – Облизнув губы, Андрей закончил:
– Вот такие дела, комиссар. Что скажете?
Гольди выслушал Андрея, не отрывая глаз от лица Аз Гохара. Пока он слушал старика, в его голове носились сотни мыслей – он вспоминал все события, происшедшие в Террено за последние две недели, и чем дольше слушал, тем больше находил совпадений: закон об уничтожении собак в Террено и поразительная смерть настоятеля Санта Марии Аквилонии, исчезнувшие с кладбища покойники, унесенные неизвестными, похитившими жену смотрителя загадочные убийства бродяг и людей Пальоли, совершенные с дьявольской силой… Он чувствовал, что клубок загадок, мучающих его последние дни, под действием слов старика распутывается с поразительной скоростью, но понимал, что для того, чтобы полностью поверить его словам, ему необходимо какое-то неопровержимое доказательство – то, что отметет последние его сомнения прочь… И такое доказательство представил Андрей. Глядя в напрягшееся лицо Гольди, он сказал:
– Я вижу, что вы все-таки не до конца верите нашему рассказу, комиссар… – Неожиданно он повернулся назад и обратился к Борзо, все это время безмолвно сидевшему справа от Аз Гохара:
– Послушайте, я не знаю вашего имени, но вы были в монастыре, когда там стреляли. Вы видели гулов, видели, что они делали. Расскажите об этом комиссару. Скажите, что вы видели.
Борзо посмотрел на Андрея, потом – на комиссара. Несколько секунд он глядел на него, но ничего не сказал. Однако напряжение, сохранившееся на его лице с того времени, когда они встретились у монастыря, и блеск глаз лучше всяких слов сказали Гольди, что все, рассказанное этими людьми, – правда…
На мгновение комиссар ощутил себя полностью опустошенным, все мысли оставили его, и только слова Аз Гохара звучали в сознании с силой адского молота: в вашем городе появились дьявольские создания… Он попытался собрать свои мысли, чтобы ответить хоть что-то, и в этот момент пискнула рация.
Рука Гольди автоматически протянулась к микрофону приемника, однако Андрей упреждающе поднял «скорпио», положил свободную руку на кисть комиссара и спросил:
– Кто это?
Гольди замер.
Постаравшись избавиться от легкого оцепенения, вызванного словами Аз Гохара, взглянул на панель: на ней горел голубой индикатор – следовательно, вызов шел из одной из машин.
– Я не знаю. Может быть, Протти?.. – Заметив непонимание в глазах Андрея, Гольди пояснил: – Человек, с которым я разговаривал пять минут назад, это он заметил тех людей: священника и двух других.
Андрей кивнул и, не опуская оружие, сказал:
– Ответьте, комиссар, только без глупостей. Если вы выдадите нас, я выстрелю. Поверьте мне, жизни отдельных людей в Террено сейчас не стоят гроша.
Комиссар снял микрофон и, глядя в глаза Андрея, сказал:
– Гольди.
В следующую секунду из динамика рации раздался резкий, с хриплым придыханием, голос:
– Это Плацци, Гольди… Где вы находитесь?
Услышав голос начальника полиции, комиссар невольно напрягся, автоматически переведя взгляд с лица Андрея на панель приборов, и, прежде чем ответить, сделал секундную паузу… Хотя он сам просил диспетчера связаться с Плацци и рассказать ему о своем разговоре с Миланом, он не ждал, что тот захочет переговорить с ним немедленно, комиссара удивил этот вызов. Кроме того, голос Плацци заставил его нахмуриться – по интонациям в нем он понял, что начальник полиции рассержен, и представил его искаженное лицо.
– На пути в комиссариат, – ответил он наконец.
– Почему так долго? Вы уже должны были допросить Борзо, – выдохнул динамик.
– Небольшая поломка машины, – проговорил Гольди, глядя на оружие в руке Андрея. – Но скоро я там буду.
– Что за поломка?
Гольди протянул неопределенное:
– Досадное недоразумение, – и повторил: – Скоро я там буду, доктор.
На короткое время в рации повисла тишина, затем Плацци сказал:
– Три минуты назад диспетчер связал меня с дежурной службой Миланского комиссариата – они уже знают о происшедшем в Террено и выслали нам две роты карабинеров. Гольди, они сказали, что это вы передали им о случившемся?
– Да, я посчитал, что медлить в сложившейся ситуации было бы опасно…
– В какой ситуации?
Гольди нахмурился, пораженный неприкрытой резкостью в голосе Плацци. Андрей приложил палец к губам и, показав на себя и Аз Гохара, качнул головой.
– Люди, устроившие бойню в монастыре, скрылись, – ответил комиссар. – Я исходил из предположения худшего – того, что они могут попытаться повторить ее в городе. Своих сил у нас недостаточно, поэтому я решил, что лучше будет подстраховаться.
– Прежде чем делать это, вы должны были переговорить со мной. Ни мэр города, ни магистратура не поставлены в известность.
– Но, доктор, речь идет о жизнях людей! В данной ситуации преступно медлить и тратить время на официальные формальности!
Гольди замолчал, ожидая ответа Плацци. Однако ответ последовал не сразу. Несколько секунд в рации висела тишина, затем Плацци сказал:
– Со мной разговаривал командир окружного отделения карабинеров. Две роты их людей повернули в Террено. Они будут у нас через пятнадцать минут… Куда вы сказали им прибыть?
– На площадь перед комиссариатом.
– Хорошо, я выезжаю в управление и встречу их лично… И еще, комиссар. Когда я подъеду к комиссариату, я хочу, чтобы вы тоже там были. Мне нужно переговорить с вами.
– Да, доктор, – ответил Гольди, озадаченный быстрой сменой в настроении Плацци.
– Будьте в комиссариате и никуда не уезжайте. Также я хочу поговорить с этим человеком… Борзо.
Чувствуя, что через секунду разговор оборвется, Гольди спросил:
– Послушайте, доктор, что происходит в монастыре?
Какой-то миг из динамика не раздавалось ни звука, потом Плацци ответил:
– В монастыре все держится под контролем, Гольди. Вам не о чем волноваться…
Вслед за этим в динамике раздался звук, похожий на легкий смешок. Впрочем, скорее всего это были помехи связи. Через секунду после последних слов Плацци голубой индикатор погас.
– Это был начальник полиции, – пояснил Гольди, вешая микрофон.
– Вы хорошо справились со своей ролью, – сказал Андрей. Посмотрев на Аз Гохара, он спросил:
– Как вы, Бен?
Старик молча кивнул и поправил шнур, перетягивающий его руку.
– Итак, что вы думаете обо всем услышанном? – спросил Андрей, поворачиваясь к Гольди.
Комиссар, на время отвлекшийся от того, что услышал минуту назад, вернулся к действительности. В сознании его всплыло короткое слово – гулы, сверкнули полыхающие древней верой глаза Аз Гохара и зазвучали его слова, подобно раскаленным гвоздям пробивающие ткань реальности и выбрасывающие его по ту сторону Сумеречной зоны…
Вопрос человека с автоматом был прост: верит ли комиссар в то, что в Террено появились дьявольские создания? Вопрос был прост, а вот ответить на него было не так-то легко даже себе. Одно дело, анализируя необычные происшествия, подспудно думать о мистике: вампирах, поднимающихся из могил, темных чудовищах, живущих за кладбищенской оградой, другое – поверить во все это перед лицом неопровержимых доказательств. Он чувствовал, что достаточно ему сказать «да», и прежняя жизнь окажется навсегда перечеркнутой – не будет больше железной определенности, незыблемости земных законов, всего, что составляет нормальную жизнь. Появится вера во что-то запредельное, соседствующее с этим миром, существующее рядом с ним и в нем. И этот переход будет бесповоротным. Так что он ответит?
Сидя под дулом направленного на себя оружия, Гольди чувствовал противную опустошенность. Как бы он хотел оказаться сейчас далеко от этого города – в Риме: с женой и сыном, и не знать того, что происходит в Террено. Но не знать этого он не мог, как не мог и забыть картины, открывшейся перед ним недавно в заброшенном монастыре…
– Уберите автомат, – устало попросил он.
Андрей раздумывал не дольше секунды – одного взгляда на лицо комиссара ему хватило, чтобы понять, что оружие им больше не понадобится. Он убрал автомат и кивнул Аз Гохару – старик опустил пистолет.
Гольди положил руки на руль и впервые в жизни пожалел, что не курит, – наверное, это помогло бы ему сейчас, ведь говорят, что одна выкуренная сигарета успокаивает нервы лучше всяких лекарств. Он вытащил из кармана платок и, проведя им по лбу, спросил:
– Кто вы такие? Чем вы занимаетесь в Террено? Я имею в виду – на самом деле?
– Я уже вам отвечал, – сказал Андрей. – Я – демонолог, Аз Гохар – потомственный истребитель гулов.
– Ну, да. Потомственный истребитель!..
Сочетание этих слов заставило Гольди скривиться. На мгновение он опять почувствовал нереальность происходящего – этот разговор был каким-то несерьезным, похожим на диалог двух героев уличной пьески, хотя и велся вполне серьезно. Качнув головой, он спросил:
– Если вы потомственный истребитель адских созданий и знали, что происходит в Террено, почему вы не пришли к властям сразу и не заявили, что вам известно?
Он повернулся назад и посмотрел на Аз Гохара. Под взглядом комиссара старик вытащил из кармана пачку сигарет, достал из нее тонкую, длинную сигарету и прикурил от маленькой зажигалки. Через секунду в салоне «ланчи» повис сладковатый запах анаши.
Сделав пару затяжек, Аз Гохар проговорил голосом, в котором не было уже ничего от того свистящего шепота, каким он говорил недавно, повествуя о гулах («Наверное, анаша помогает ему выйти из транса», – машинально отметил Гольди):
– Мне ответить на ваш вопрос, комиссар, или, подумав, вы ответите на него сами?.. – Заметив дрогнувшие брови Гольди, старик продолжал: – Нам потребовалось двадцать минут, свидетельства четырех человек и оружие, чтобы убедить вас в правоте своих слов. Кроме того, вы вряд ли поверили бы нам, если бы сами не побывали в монастыре… – Глубоко затянувшись, он спросил: – Так неужели вы думаете, что, если бы я пришел в ваш комиссариат пару дней назад и выложил все, что знаю, меня бы не упрятали в психушку или не выслали из страны? Особенно после того, как я предложил бы вам способ борьбы с этими существами?
– А что это за способ? – вырвалось у Гольди.
– Об этом вы узнаете чуть позже… – Уголки жесткого рта Аз Гохара изогнулись вниз. – Кроме того, я не мог идти в полицию до тех пор, пока не узнал, под видом кого скрывается Вассах. Не исключено было, что я мог попасть к нему в руки, а этот вариант меня не устраивал.
– Вассах, – медленно повторил комиссар. – Насколько я понял, это существо, управляющее всеми гулами, так?
– Да, нечто вроде сказочного короля вампиров. Только Вассах не сказочное и далеко не романтичное существо. Он заботится об одном: чтобы возле него было как можно больше гулов. Любое препятствие на своем пути он уничтожает, не задумываясь.
– Так теперь вы узнали, кто Вассах?
– Почти да.
– Почти?
Аз Гохар кивнул и сделал еще одну затяжку. Внезапно Джей Адамс протянула к старику руку, и тот, поняв ее желание, передал ей сигарету. Джей жадно затянулась.
– Я знаю, что Вассах – официальное лицо города, занимающее в нем одно из самых высоких положений, но не знаю, кто именно. Вчера днем я получил фотографии нескольких людей, среди которых есть и Вассах. Я пытался вычислить его вчера вечером, но к сожалению, мне этого сделать не удалось – люди, которым я показывал фотографии, его не узнали…– Неожиданно глаза Аз Гохара сверкнули, и Гольди опять поразился этому фанатичному блеску. – Но вы, комиссар, вхожи в высшие круги Террено и должны знать всех, кто в них вращается. Я думаю, что вы мне поможете.
Старик вытащил из внутреннего кармана куртки пачку листов и протянул их через прутья решетки Гольди.
– Взгляните на это, – выдохнул он, – и скажите, кто из этих людей вам известен.
Комиссар взял фотографии, но прежде чем смотреть их, спросил:
– Откуда это у вас?
– Вчера мне помог достать их один священник.
– Священник? – повторил Гольди и невольно нахмурился. В сознании его промелькнуло видение мертвого настоятеля Санта Марии Аквилонии, и он спросил: – А этого священника звали не Винченцо Бокаччи?
– Да… Вы его знаете?
Комиссар вздрогнул и на мгновение замер, глядя в лицо Аз Гохара. Секунду он сидел неподвижно, а после сказал:
– Сегодня ночью его убили – раскололи голову, словно орех.
Джей Адамс выпустила изо рта сигарету и посмотрела на комиссара затуманенным взглядом, Андрей с беспокойством пошевелился на месте, Аз Гохар же плотно сжал губы и кивнул:
– Без сомнения, его убил гул. – Он повернул голову к Джей:
– Точно так же, как и вашего мужа, синьора. Я слышал ваши слова – вашего мужа убил один из них.
Он помедлил еще и сказал:
– Но продолжайте, комиссар. Узнаете вы кого-нибудь из этих людей?
Гольди с трудом оторвал взгляд от лица старика и посмотрел на сжатые в своих пальцах листы. Это были обычные листы с черно-белыми ксерокопиями фотографий, снятых с газет. Со снимков на него глядели люди, одетые в старинные пиджаки, некоторые из них были в шляпах с отвислыми полями, многие носили усы. Кое-кто из людей был сфотографирован на фоне улиц, по которым ехали запряженные коляски, а место современных люминесцентных ламп занимали газовые фонари. На одной из фотографий его внимание привлекла деталь: на стене дома, на фоне которого был сфотографирован приземистый толстяк в котелке, висело прямоугольное полотно, на котором большие рукописные буквы возвещали: «Выборы городского совета самоуправления 1912 года».
Гольди перевел взгляд на Аз Гохара и спросил:
– Если не ошибаюсь, это снимки людей, живших в начале века?
Старик кивнул и невозмутимо произнес:
– Продолжайте, комиссар. Пусть вас не смущает вид этих людей.
Гольди перевернул еще один лист и еще. Никто из изображенных на снимках людей ему знаком не был…
Когда он просмотрел половину листов и взглянул на очередной снимок, то увидел фотографию, на которой были изображены три человека. Двое из них были ему хорошо знакомы по этикеткам на бутылках вина, производимого в Террено, – это были знаменитые братья Ганини, положившие начало производству одноименного вина, прославившего Террено в Ломбардии и Пьемонте. Между братьями стоял мужчина с большими усами. Гольди бросил на него взгляд и хотел уже было перевернуть лист, но что-то заставило его задержать этот взгляд подольше. Он присмотрелся к фотографии внимательнее и вздрогнул – ему вдруг показалось, что лицо этого человека ему смутно знакомо. Он поднял лист и вгляделся в фотографию пристальнее. Без сомнения он никогда не видел этих усов. Но если бы не усы…
Внезапно он почувствовал, как ледяная пурга пронеслась по его внутренностям, и понял, кто перед ним. Но это же было абсолютно невозможно – человек, глядящий на него из глубины времени, не мог оказаться на этом снимке!
– О Господи! – прошептал Гольди.
Он перевел ошеломленный взгляд с фотографии на пристально глядящего на него Аз Гохара и судорожно сглотнул…
В начале двенадцатого Паола де Тарцини ощутила естественный позыв уменьшить вес тела. Поднявшись из-за стола, за которым последние двадцать минут перебрасывалась ничего не значащими фразами с Лучией, вышла из читального зала и направилась в левое крыло библиотеки, где находилась уборная.
Проходя по длинному коридору, ведущему из правого конца здания в вестибюль, и дальше – по точно такому же коридору, прорезающему левое крыло Пафлаццо ди Алья, Паола и не заметила, что за минутой три раза взглянула на часы. Если бы она могла видеть себя в эти моменты со стороны, то ужаснулась бы поняв, что выглядит как человек, ненавидящий время! Впрочем, это соответствовало действительности: время, по ее ощущению, тянулось сейчас непозволительно медленно. Последний час растянулся в нечто кошмарное, напоминающее кусок расплавленного битума прилипшего к каблуку и не желающего от него отцепляться. Паоле казалось, что за последний час прошли как минимум три. Она листала журналы, болтала с Лучией, периодически подходила к стеллажам и поправляла лежащие на них газеты, но всякий раз, взгляд ее останавливался на циферблате круглых часов, висящих на стене зала, маленькая стрелка на них располагалась между отметками в десять и одиннадцать часов утра… Паола знала причину столь странного поведения времени, но от этого ей не становилось легче. Мысли ее крутились вокруг Андрея, прошедшей ночи и их будущей поездки к Морте-Коллине. Она уже твердо решила, что после обеда они поедут на пляж. К этому располагали две вещи: погода (солнце висело в абсолютно безоблачном небе, уличный термометр показывал плюс двадцать семь) и ее собственное настроение. Последнее, пожалуй, было самым решающим. Ей не терпелось расслабиться, сбросить с себя легкое напряжение, сковывающее тело, и забыть возле Андрея о неприятном инциденте, происшедшем в читальном зале библиотеки, – воспоминание о светловолосом парне, интересовавшемся рукописью в коричневом переплете, доставляло ей неприятное ощущение, похожее на посасывание под ложечкой. Теперь – через час после случившегося – она еще больше была убеждена в том, что слова светловолосого несли в себе скрытую угрозу. Она не знала, что именно он имел в виду, заявив, что подождет, а потом поговорит с ней «как положено», но была рада увидеть, что он убрался из кафе-мороженого…
Подцепив выпавший пистолет носком ботинка, Андрей подтянул его к себе, осторожно нагнулся, не упуская при этом из виду сидящего за рулем комиссара, подобрал пистолет и протянул его Аз Гохару.
Тот взял оружие в левую руку и наставил через решетку на Гольди.
– Джей, давайте-ка поменяемся местами, – предложил Андрей. – Вы сядете на мое место, а я на ваше – нам с комиссаром надо кое о чем поговорить.
Неожиданно он подмигнул женщине и добавил:
– Ничего плохого, Джей. Мы просто потолкуем, возможно, вам это тоже будет интересно.
Выслушав Андрея, Джей Адамс колебалась не больше секунды. Несмотря на все события последнего часа, желания бросить все и убежать отсюда у нее не возникло. Она быстро обошла машину и оказалась у задней двери, откуда минуту назад выскочил Андрей. Тем временем сам Андрей обогнул капот «ланчи» и, оказавшись у открытой двери, сел на переднее сиденье. Положив автомат на колени, он направил его дуло в живот комиссару и прикрыл дверь.
– Вот так, – сказал он. – Не надо привлекать к себе излишнее внимание посторонних, не так ли, комиссар?
Гольди опустил поднятые руки на колени, на мгновение взглянул в лицо держащего автомат человека и перевел взгляд на дорогу.
Тенистая улочка, по обеим сторонам которой росли шестиметровые вязы, сейчас была абсолютно пуста. В шестидесяти метрах от машины виднелся угол городской ратуши. Между углом ратуши и деревьями по левую сторону улицы оставалось свободное пространство, через которое он мог видеть кусок фонтана, сооруженного посреди пьяцца дель Фуоко, огромную часть площади, освещенную солнцем, а еще дальше – главный вход полицейского управления. До комиссариата было не больше ста двадцати метров. Про себя Гольди хмыкнул: положение было глупейшим – он сидел в ста метрах от комиссариата, даже видел его, но ничего не мог сделать под дулом направленного на себя оружия.
– Чего вы хотите? – спросил он наконец, переводя взгляд на Андрея.
– Ничего… Ничего, что бы повредило вам, комиссар. Мы просто поговорим. Ведь об этом мы и просили вас с самого начала.
Андрей посмотрел назад – Джей Адамс, усевшись рядом с Аз Гохаром, поставила левую ногу на дорогу, так что теперь дверь, не могла захлопнуться. Он удовлетворенно кивнул: эта женщина все делает правильно.
– О чем вы хотите говорить? – спросил Гольди. – Мы уже разговаривали с вами два раза. И вы даже убедили меня вызвать карабинеров из Милана. Разве не так?
– Все верно, – кивнул Андрей. – Но для того чтобы сделать это, мне пришлось врать. А я не люблю врать, понимаете, комиссар?
– Что значит: врать? Эти люди, расстрелянные в монастыре…
– Вот именно об этом мы и поговорим, – быстро вставил Андрей. – О тех, кто убил всех этих людей. Ведь вы хотите это узнать?
– Вы сказали, что они члены организации, проповедующей культ насилия, – нахмурился Гольди. – Теперь вы будете утверждать, что это не правда?
– Знаете, комиссар, иногда, чтобы добиться желаемого результата, приходится смягчать краски – чтобы не напугать человека. Так вот, мне пришлось смягчить краски, потому что правда вас напугала уже в самом начале… Бен, вы в порядке? – Андрей повернул голову и посмотрел через решетку.
Сейчас Аз Гохар сидел, откинувшись на сиденье, держа пистолет в левой руке и направив его на Гольди. Кровь из простреленного плеча у него уже не шла. Он кивнул, показывая Андрею, что с ним все в порядке.
– Сможете объяснить комиссару, что происходит в этом городе, или это сделать мне?
– Я сделаю это, – прошептал Аз Гохар и внезапно, придвинувшись к самой решетке, заглянул в лицо комиссара.
Повернув голову, Гольди увидел глаза старика – бездонные и пронзительные, холодные, словно ледяные колодцы в раскаленной пустыне, – и неожиданно ощутил легкое оцепенение. Он почувствовал, как какая-то сила затягивает его в эти колодцы, лишая воли, делая неспособным пошевелить даже пальцем руки. Несколько мгновений он смотрел в глаза старика, видя разгорающиеся в них сумасшедшие огоньки, а потом Аз Гохар проговорил сухим голосом, похожим на шелест песка:
– Три тысячи лет назад великий тахши Аб Нусир записал Пророчество на языке гулов. Все, что происходит в Террено сейчас, было предсказано им тогда: он предвидел рождение Вассаха, появление тысяч гулов в цветущем городе и его гибель…
На мгновение старик сделал паузу, а затем принялся говорить, не останавливаясь уже ни на секунду:
– Двести лет назад в окрестностях этого города родился гул. Ему повезло – при рождении кахмары не нашли его и не смогли уничтожить, пока он был слаб, поэтому он смог окрепнуть и стать сильным. Гул не ушел от того места, где родился, – земля питала его, давая силы, и он прислушивался к ней, надеясь, что она родит его братьев, но их время еще не пришло… Шли годы, и все это время он оставался здесь: то появляясь, то уходя в тень. Он должен был быть в этом городе на тот случай, если бы земля разродилась Ими… Вскоре он стал Вассахом. Он набрал силу и стал известен среди людей. Никто из них не знал его истинной сущности, он же пользовался этим. Первое, что он сделал, получив власть в Террено: уничтожил собак, ибо собаки чувствуют гулов первыми…
Слушая Аз Гохара, Гольди не мог оторваться от глаз старика – словно живые магниты, они приковывали его к себе и заставляли смотреть. Он даже не удивлялся его странной речи, пестревшей необычными словами, – голос старика, похожий на журчание лесного ручья, завораживал его, и смысл речи проникал в мозг комиссара, с удивительной ясностью отпечатываясь в сознании. Пожалуй, автомат в руке Андрея был сейчас бесполезен – Гольди и без него готов был слушать старика, и никакая сила не могла бы оторвать его от этих глаз. Когда же он услышал о собаках, то напрягся на сиденье и еще пристальнее впился в лицо Аз Гохара.
– Шло время. С каждым годом Вассах становился сильнее, но гулы не появлялись. Однако терпение Рожденного землей происходит от земли – оно беспредельно. Он знал, что однажды они придут, и ждал. Через какое-то время он ушел из Террено и наблюдал за городом со стороны, затем опять появлялся в нем и прислушивался, но тщетно. Кругом бушевали войны, в мире рождались и умирали люди, а он все ждал, зная, что однажды они придут… И в конце концов это случилось. Однажды в темноте ночи раздался звук. Он услышал его и понял, что их время пришло. Он нашел Вновь Рожденного и спрятал его от людей, защитил, пока тот был слаб, дал первые знания. Но этот гул не был единственным. Так долго терпевшая земля разродилась ими: теперь они рождались каждую ночь и во все большем количестве. Вассах научил их находить себе подобных и прятать от людских глаз. Вскоре их стало много. Они окрепли, стали сильны и начали действовать. Они приезжали на кладбища и увозили Рожденных землей уже днем. Людей они не боялись, ибо никто уже не смог бы им помешать… И все-таки они действовали осторожно – этому научил их Вассах, без него они бы совершили ошибку. Вассах имел мудрость веков и вел их. У него, был план, и он чувствовал, что земля готова родить тысячи. Наконец, их стало так много, что он решил действовать. Первое, что он сделал: уничтожил воинов – людей, способных держать оружие и защитить жителей города. Когда это было сделано, он приказал убить тех, кто еще остался…
Внезапно Аз Гохар замолчал. Сделал он это так резко, словно у него кончился запас энергии. Свои слова он проговорил на одном дыхании, находясь в некоем трансе, – как человек, озабоченный какой-то идеей, не дающей ему покоя ни днем, ни ночью, возможно, состояние его усугубила полученная им рана.
Когда он замолчал, Андрей перевел взгляд на Гольди и сказал:
– Ну, что же, несколько сумбурно, но тем не менее… Переводя на понятный вам язык, комиссар, в вашем городе появились гулы. Вряд ли вы даже слышали о подобных существах раньше, но это ничего не меняет, они появились в Террено, и это факт… Возглавляет их Вассах – предводитель гулов. Цель этих созданий – уничтожить жителей Террено, чтобы иметь достаточное число мертвых тел, из которых могут родиться новые гулы. И поверьте мне, они могут это сделать: каждый из гулов – дьявольски сильное существо, которое не берут пули, им не нужны пища и воздух, – они способны читать человеческие мысли, поразительно быстро учатся всему новому и мимикрируют, чтобы быть похожими на людей. Именно эти создания убили две сотни человек в заброшенном монастыре и собираются уничтожить остальных жителей Террено в ближайшие сутки… – Облизнув губы, Андрей закончил:
– Вот такие дела, комиссар. Что скажете?
Гольди выслушал Андрея, не отрывая глаз от лица Аз Гохара. Пока он слушал старика, в его голове носились сотни мыслей – он вспоминал все события, происшедшие в Террено за последние две недели, и чем дольше слушал, тем больше находил совпадений: закон об уничтожении собак в Террено и поразительная смерть настоятеля Санта Марии Аквилонии, исчезнувшие с кладбища покойники, унесенные неизвестными, похитившими жену смотрителя загадочные убийства бродяг и людей Пальоли, совершенные с дьявольской силой… Он чувствовал, что клубок загадок, мучающих его последние дни, под действием слов старика распутывается с поразительной скоростью, но понимал, что для того, чтобы полностью поверить его словам, ему необходимо какое-то неопровержимое доказательство – то, что отметет последние его сомнения прочь… И такое доказательство представил Андрей. Глядя в напрягшееся лицо Гольди, он сказал:
– Я вижу, что вы все-таки не до конца верите нашему рассказу, комиссар… – Неожиданно он повернулся назад и обратился к Борзо, все это время безмолвно сидевшему справа от Аз Гохара:
– Послушайте, я не знаю вашего имени, но вы были в монастыре, когда там стреляли. Вы видели гулов, видели, что они делали. Расскажите об этом комиссару. Скажите, что вы видели.
Борзо посмотрел на Андрея, потом – на комиссара. Несколько секунд он глядел на него, но ничего не сказал. Однако напряжение, сохранившееся на его лице с того времени, когда они встретились у монастыря, и блеск глаз лучше всяких слов сказали Гольди, что все, рассказанное этими людьми, – правда…
На мгновение комиссар ощутил себя полностью опустошенным, все мысли оставили его, и только слова Аз Гохара звучали в сознании с силой адского молота: в вашем городе появились дьявольские создания… Он попытался собрать свои мысли, чтобы ответить хоть что-то, и в этот момент пискнула рация.
Рука Гольди автоматически протянулась к микрофону приемника, однако Андрей упреждающе поднял «скорпио», положил свободную руку на кисть комиссара и спросил:
– Кто это?
Гольди замер.
Постаравшись избавиться от легкого оцепенения, вызванного словами Аз Гохара, взглянул на панель: на ней горел голубой индикатор – следовательно, вызов шел из одной из машин.
– Я не знаю. Может быть, Протти?.. – Заметив непонимание в глазах Андрея, Гольди пояснил: – Человек, с которым я разговаривал пять минут назад, это он заметил тех людей: священника и двух других.
Андрей кивнул и, не опуская оружие, сказал:
– Ответьте, комиссар, только без глупостей. Если вы выдадите нас, я выстрелю. Поверьте мне, жизни отдельных людей в Террено сейчас не стоят гроша.
Комиссар снял микрофон и, глядя в глаза Андрея, сказал:
– Гольди.
В следующую секунду из динамика рации раздался резкий, с хриплым придыханием, голос:
– Это Плацци, Гольди… Где вы находитесь?
Услышав голос начальника полиции, комиссар невольно напрягся, автоматически переведя взгляд с лица Андрея на панель приборов, и, прежде чем ответить, сделал секундную паузу… Хотя он сам просил диспетчера связаться с Плацци и рассказать ему о своем разговоре с Миланом, он не ждал, что тот захочет переговорить с ним немедленно, комиссара удивил этот вызов. Кроме того, голос Плацци заставил его нахмуриться – по интонациям в нем он понял, что начальник полиции рассержен, и представил его искаженное лицо.
– На пути в комиссариат, – ответил он наконец.
– Почему так долго? Вы уже должны были допросить Борзо, – выдохнул динамик.
– Небольшая поломка машины, – проговорил Гольди, глядя на оружие в руке Андрея. – Но скоро я там буду.
– Что за поломка?
Гольди протянул неопределенное:
– Досадное недоразумение, – и повторил: – Скоро я там буду, доктор.
На короткое время в рации повисла тишина, затем Плацци сказал:
– Три минуты назад диспетчер связал меня с дежурной службой Миланского комиссариата – они уже знают о происшедшем в Террено и выслали нам две роты карабинеров. Гольди, они сказали, что это вы передали им о случившемся?
– Да, я посчитал, что медлить в сложившейся ситуации было бы опасно…
– В какой ситуации?
Гольди нахмурился, пораженный неприкрытой резкостью в голосе Плацци. Андрей приложил палец к губам и, показав на себя и Аз Гохара, качнул головой.
– Люди, устроившие бойню в монастыре, скрылись, – ответил комиссар. – Я исходил из предположения худшего – того, что они могут попытаться повторить ее в городе. Своих сил у нас недостаточно, поэтому я решил, что лучше будет подстраховаться.
– Прежде чем делать это, вы должны были переговорить со мной. Ни мэр города, ни магистратура не поставлены в известность.
– Но, доктор, речь идет о жизнях людей! В данной ситуации преступно медлить и тратить время на официальные формальности!
Гольди замолчал, ожидая ответа Плацци. Однако ответ последовал не сразу. Несколько секунд в рации висела тишина, затем Плацци сказал:
– Со мной разговаривал командир окружного отделения карабинеров. Две роты их людей повернули в Террено. Они будут у нас через пятнадцать минут… Куда вы сказали им прибыть?
– На площадь перед комиссариатом.
– Хорошо, я выезжаю в управление и встречу их лично… И еще, комиссар. Когда я подъеду к комиссариату, я хочу, чтобы вы тоже там были. Мне нужно переговорить с вами.
– Да, доктор, – ответил Гольди, озадаченный быстрой сменой в настроении Плацци.
– Будьте в комиссариате и никуда не уезжайте. Также я хочу поговорить с этим человеком… Борзо.
Чувствуя, что через секунду разговор оборвется, Гольди спросил:
– Послушайте, доктор, что происходит в монастыре?
Какой-то миг из динамика не раздавалось ни звука, потом Плацци ответил:
– В монастыре все держится под контролем, Гольди. Вам не о чем волноваться…
Вслед за этим в динамике раздался звук, похожий на легкий смешок. Впрочем, скорее всего это были помехи связи. Через секунду после последних слов Плацци голубой индикатор погас.
– Это был начальник полиции, – пояснил Гольди, вешая микрофон.
– Вы хорошо справились со своей ролью, – сказал Андрей. Посмотрев на Аз Гохара, он спросил:
– Как вы, Бен?
Старик молча кивнул и поправил шнур, перетягивающий его руку.
– Итак, что вы думаете обо всем услышанном? – спросил Андрей, поворачиваясь к Гольди.
Комиссар, на время отвлекшийся от того, что услышал минуту назад, вернулся к действительности. В сознании его всплыло короткое слово – гулы, сверкнули полыхающие древней верой глаза Аз Гохара и зазвучали его слова, подобно раскаленным гвоздям пробивающие ткань реальности и выбрасывающие его по ту сторону Сумеречной зоны…
Вопрос человека с автоматом был прост: верит ли комиссар в то, что в Террено появились дьявольские создания? Вопрос был прост, а вот ответить на него было не так-то легко даже себе. Одно дело, анализируя необычные происшествия, подспудно думать о мистике: вампирах, поднимающихся из могил, темных чудовищах, живущих за кладбищенской оградой, другое – поверить во все это перед лицом неопровержимых доказательств. Он чувствовал, что достаточно ему сказать «да», и прежняя жизнь окажется навсегда перечеркнутой – не будет больше железной определенности, незыблемости земных законов, всего, что составляет нормальную жизнь. Появится вера во что-то запредельное, соседствующее с этим миром, существующее рядом с ним и в нем. И этот переход будет бесповоротным. Так что он ответит?
Сидя под дулом направленного на себя оружия, Гольди чувствовал противную опустошенность. Как бы он хотел оказаться сейчас далеко от этого города – в Риме: с женой и сыном, и не знать того, что происходит в Террено. Но не знать этого он не мог, как не мог и забыть картины, открывшейся перед ним недавно в заброшенном монастыре…
– Уберите автомат, – устало попросил он.
Андрей раздумывал не дольше секунды – одного взгляда на лицо комиссара ему хватило, чтобы понять, что оружие им больше не понадобится. Он убрал автомат и кивнул Аз Гохару – старик опустил пистолет.
Гольди положил руки на руль и впервые в жизни пожалел, что не курит, – наверное, это помогло бы ему сейчас, ведь говорят, что одна выкуренная сигарета успокаивает нервы лучше всяких лекарств. Он вытащил из кармана платок и, проведя им по лбу, спросил:
– Кто вы такие? Чем вы занимаетесь в Террено? Я имею в виду – на самом деле?
– Я уже вам отвечал, – сказал Андрей. – Я – демонолог, Аз Гохар – потомственный истребитель гулов.
– Ну, да. Потомственный истребитель!..
Сочетание этих слов заставило Гольди скривиться. На мгновение он опять почувствовал нереальность происходящего – этот разговор был каким-то несерьезным, похожим на диалог двух героев уличной пьески, хотя и велся вполне серьезно. Качнув головой, он спросил:
– Если вы потомственный истребитель адских созданий и знали, что происходит в Террено, почему вы не пришли к властям сразу и не заявили, что вам известно?
Он повернулся назад и посмотрел на Аз Гохара. Под взглядом комиссара старик вытащил из кармана пачку сигарет, достал из нее тонкую, длинную сигарету и прикурил от маленькой зажигалки. Через секунду в салоне «ланчи» повис сладковатый запах анаши.
Сделав пару затяжек, Аз Гохар проговорил голосом, в котором не было уже ничего от того свистящего шепота, каким он говорил недавно, повествуя о гулах («Наверное, анаша помогает ему выйти из транса», – машинально отметил Гольди):
– Мне ответить на ваш вопрос, комиссар, или, подумав, вы ответите на него сами?.. – Заметив дрогнувшие брови Гольди, старик продолжал: – Нам потребовалось двадцать минут, свидетельства четырех человек и оружие, чтобы убедить вас в правоте своих слов. Кроме того, вы вряд ли поверили бы нам, если бы сами не побывали в монастыре… – Глубоко затянувшись, он спросил: – Так неужели вы думаете, что, если бы я пришел в ваш комиссариат пару дней назад и выложил все, что знаю, меня бы не упрятали в психушку или не выслали из страны? Особенно после того, как я предложил бы вам способ борьбы с этими существами?
– А что это за способ? – вырвалось у Гольди.
– Об этом вы узнаете чуть позже… – Уголки жесткого рта Аз Гохара изогнулись вниз. – Кроме того, я не мог идти в полицию до тех пор, пока не узнал, под видом кого скрывается Вассах. Не исключено было, что я мог попасть к нему в руки, а этот вариант меня не устраивал.
– Вассах, – медленно повторил комиссар. – Насколько я понял, это существо, управляющее всеми гулами, так?
– Да, нечто вроде сказочного короля вампиров. Только Вассах не сказочное и далеко не романтичное существо. Он заботится об одном: чтобы возле него было как можно больше гулов. Любое препятствие на своем пути он уничтожает, не задумываясь.
– Так теперь вы узнали, кто Вассах?
– Почти да.
– Почти?
Аз Гохар кивнул и сделал еще одну затяжку. Внезапно Джей Адамс протянула к старику руку, и тот, поняв ее желание, передал ей сигарету. Джей жадно затянулась.
– Я знаю, что Вассах – официальное лицо города, занимающее в нем одно из самых высоких положений, но не знаю, кто именно. Вчера днем я получил фотографии нескольких людей, среди которых есть и Вассах. Я пытался вычислить его вчера вечером, но к сожалению, мне этого сделать не удалось – люди, которым я показывал фотографии, его не узнали…– Неожиданно глаза Аз Гохара сверкнули, и Гольди опять поразился этому фанатичному блеску. – Но вы, комиссар, вхожи в высшие круги Террено и должны знать всех, кто в них вращается. Я думаю, что вы мне поможете.
Старик вытащил из внутреннего кармана куртки пачку листов и протянул их через прутья решетки Гольди.
– Взгляните на это, – выдохнул он, – и скажите, кто из этих людей вам известен.
Комиссар взял фотографии, но прежде чем смотреть их, спросил:
– Откуда это у вас?
– Вчера мне помог достать их один священник.
– Священник? – повторил Гольди и невольно нахмурился. В сознании его промелькнуло видение мертвого настоятеля Санта Марии Аквилонии, и он спросил: – А этого священника звали не Винченцо Бокаччи?
– Да… Вы его знаете?
Комиссар вздрогнул и на мгновение замер, глядя в лицо Аз Гохара. Секунду он сидел неподвижно, а после сказал:
– Сегодня ночью его убили – раскололи голову, словно орех.
Джей Адамс выпустила изо рта сигарету и посмотрела на комиссара затуманенным взглядом, Андрей с беспокойством пошевелился на месте, Аз Гохар же плотно сжал губы и кивнул:
– Без сомнения, его убил гул. – Он повернул голову к Джей:
– Точно так же, как и вашего мужа, синьора. Я слышал ваши слова – вашего мужа убил один из них.
Он помедлил еще и сказал:
– Но продолжайте, комиссар. Узнаете вы кого-нибудь из этих людей?
Гольди с трудом оторвал взгляд от лица старика и посмотрел на сжатые в своих пальцах листы. Это были обычные листы с черно-белыми ксерокопиями фотографий, снятых с газет. Со снимков на него глядели люди, одетые в старинные пиджаки, некоторые из них были в шляпах с отвислыми полями, многие носили усы. Кое-кто из людей был сфотографирован на фоне улиц, по которым ехали запряженные коляски, а место современных люминесцентных ламп занимали газовые фонари. На одной из фотографий его внимание привлекла деталь: на стене дома, на фоне которого был сфотографирован приземистый толстяк в котелке, висело прямоугольное полотно, на котором большие рукописные буквы возвещали: «Выборы городского совета самоуправления 1912 года».
Гольди перевел взгляд на Аз Гохара и спросил:
– Если не ошибаюсь, это снимки людей, живших в начале века?
Старик кивнул и невозмутимо произнес:
– Продолжайте, комиссар. Пусть вас не смущает вид этих людей.
Гольди перевернул еще один лист и еще. Никто из изображенных на снимках людей ему знаком не был…
Когда он просмотрел половину листов и взглянул на очередной снимок, то увидел фотографию, на которой были изображены три человека. Двое из них были ему хорошо знакомы по этикеткам на бутылках вина, производимого в Террено, – это были знаменитые братья Ганини, положившие начало производству одноименного вина, прославившего Террено в Ломбардии и Пьемонте. Между братьями стоял мужчина с большими усами. Гольди бросил на него взгляд и хотел уже было перевернуть лист, но что-то заставило его задержать этот взгляд подольше. Он присмотрелся к фотографии внимательнее и вздрогнул – ему вдруг показалось, что лицо этого человека ему смутно знакомо. Он поднял лист и вгляделся в фотографию пристальнее. Без сомнения он никогда не видел этих усов. Но если бы не усы…
Внезапно он почувствовал, как ледяная пурга пронеслась по его внутренностям, и понял, кто перед ним. Но это же было абсолютно невозможно – человек, глядящий на него из глубины времени, не мог оказаться на этом снимке!
– О Господи! – прошептал Гольди.
Он перевел ошеломленный взгляд с фотографии на пристально глядящего на него Аз Гохара и судорожно сглотнул…
В начале двенадцатого Паола де Тарцини ощутила естественный позыв уменьшить вес тела. Поднявшись из-за стола, за которым последние двадцать минут перебрасывалась ничего не значащими фразами с Лучией, вышла из читального зала и направилась в левое крыло библиотеки, где находилась уборная.
Проходя по длинному коридору, ведущему из правого конца здания в вестибюль, и дальше – по точно такому же коридору, прорезающему левое крыло Пафлаццо ди Алья, Паола и не заметила, что за минутой три раза взглянула на часы. Если бы она могла видеть себя в эти моменты со стороны, то ужаснулась бы поняв, что выглядит как человек, ненавидящий время! Впрочем, это соответствовало действительности: время, по ее ощущению, тянулось сейчас непозволительно медленно. Последний час растянулся в нечто кошмарное, напоминающее кусок расплавленного битума прилипшего к каблуку и не желающего от него отцепляться. Паоле казалось, что за последний час прошли как минимум три. Она листала журналы, болтала с Лучией, периодически подходила к стеллажам и поправляла лежащие на них газеты, но всякий раз, взгляд ее останавливался на циферблате круглых часов, висящих на стене зала, маленькая стрелка на них располагалась между отметками в десять и одиннадцать часов утра… Паола знала причину столь странного поведения времени, но от этого ей не становилось легче. Мысли ее крутились вокруг Андрея, прошедшей ночи и их будущей поездки к Морте-Коллине. Она уже твердо решила, что после обеда они поедут на пляж. К этому располагали две вещи: погода (солнце висело в абсолютно безоблачном небе, уличный термометр показывал плюс двадцать семь) и ее собственное настроение. Последнее, пожалуй, было самым решающим. Ей не терпелось расслабиться, сбросить с себя легкое напряжение, сковывающее тело, и забыть возле Андрея о неприятном инциденте, происшедшем в читальном зале библиотеки, – воспоминание о светловолосом парне, интересовавшемся рукописью в коричневом переплете, доставляло ей неприятное ощущение, похожее на посасывание под ложечкой. Теперь – через час после случившегося – она еще больше была убеждена в том, что слова светловолосого несли в себе скрытую угрозу. Она не знала, что именно он имел в виду, заявив, что подождет, а потом поговорит с ней «как положено», но была рада увидеть, что он убрался из кафе-мороженого…