Ордубади Мамед. Тавриз туманный

   - Поездка национального героя не была волей народа. В настоящее время господин сардар прибывает не как герой революции, а как государственный служащий. Таких поездок у него будет много. И разве надо будет каждый раз устраивать ему торжественные встречи?!
   - Как то есть господин сардар служащий? - изумился Бала-Таги.
   - На содержание своих вооруженных сил господин сардар ежемесячно получает от Мухбириссалтане четыре тысячи туманов и потому обязан выполнять распоряжения правительства. С другой стороны, господин сардар едет не с победой, а с поражением. После бегства из Ардебиля торжественная встреча может быть воспринята как насмешка. Сейчас господин сардар не является вождем революции. Он служащий, и потому вопрос об организации встречи - дело правительства. Мысль об организации встречи без санкции правительства ошибочна. Думаю, что и сам господин сардар не ждет этого, да это и не к лицу нам.
   С моими предложениями согласились. После этого было решено принять меры против самочинных выступлений Багир-хана и Али-Мусье.
   Заняв Ардебиль, Рахим-хан совместно с шахсеванами, при посредстве царского консула, отправил русскому императору Николаю II письмо с просьбой содействовать приезду в Ардебиль и вступлению на престол Мамед-Али шаха.
   Одновременно они предлагали поставить во главе ардебильского правительства бывшего губернатора Ардебиля - Рашидульмулька.
   Письмо это было принято министерством иностранных дел неблагосклонно, и 23 октября русскому консулу в Тавризе было сообщено об отправке в Ардебиль через Астару русских войск.
   Не получая ответа на письмо, отправленное Николаю II, Рахим-хан вторично обратился к царскому консулу, заявляя, что население Ардебиля ждет русскую армию, и ходатайствует о подчинении захваченных районов России.
   Как раз в эту смутную пору, когда в стране господствовала анархия, царский консул пригласил к себе губернатора Азербайджана Мухбириссалтане, его заместителя Назимульмулька и нескольких купцов, в том числе и меня.
   С первых же слов заверив с присущей ему напыщенностью в прочности дружеских взаимоотношений, существующих между Россией и Ираном, консул перешел к вопросу об Ардебиле.
   - Мы написали нашему ардебильскому консулу и поручили предложить Рахим-хану очистить Ардебиль и укрепить там авторитет азербайджанского правительства. Было бы лучше, если бы господин губернатор своевременно постарался назначить туда достойного человека. Со своей стороны, мы рекомендуем Рашидульмулька. Кроме него, мы не видим никого кто мог бы войти в переговоры с Рахим-ханом и шахсеванами и водворить в стране порядок. Находясь у дел, Фатехуссултан не сумел проявить достаточную активность.
   В свою очередь, и Мухбириссалтане коснулся искренней дружбы, соединяющей соседние страны, и не возражал против назначения Рашидульмулька губернатором Ардебиля.
   - Царское правительство недовольно обезличением азербайджанского правительства, - начал консул, переходя к вопросу о вооруженных силах Саттар-хана и Багир-хана. Саттар-хан и Багир-хан нарушают права не только местного населения, но и русских подданных. В деле водворения в стране порядка и спокойствия вопрос об объединении вооруженных сил и подчинении их военной дисциплине является вопросом первостепенной важности.
   Я крайне заинтересовался ответом Мухбириссалтане.
   - Пока, Саттар-хан и Багир-хан с их федаистами не будут удалены из Тавриза, порядка быть не может, - не обращая внимания на окружающих, начал Мухбириссалтане. - Это обыкновенная разбойничья шайка.
   Беседа консула и Мухбириссалтане показывала, какой оборот принимает вопрос о Саттар-хане. Я еще не виделся с Саттар-ханом после его поражения в Ардебиле и приезда в Тавриз. Да и ни к чему это было. Он не принял бы наших предложений.
   Между тем, был самый подходящий момент создать гарантии для будущего. Если бы, согласившись на наши предложения, Саттар-хан формально разоружил и распустил свои отряды, мы могли бы снова вооружить их и держать их незаметно для местного правительства и консульства. В таком случае Саттар-хан, при желании, снова мог бы стать во главе своих людей. Не могло быть сомнений, что в будущем нам снова понадобятся вооруженные силы нашей незмие и его намерение разоружить ее. Без сомнения, в этом случае столкновение с царской армией было неминуемо.
   Принимая все это во внимание, мы пришли к решению в последний раз повидаться с Саттар-ханом.
   Вернувшись от Гаджи-Али, я нашел на письменном столе небольшую записку. Письмо было от Саттар-хана. Он приглашал нас на разговенье. Это было очень удобным предлогом для встречи. Мы сами не могли бы пойти с предложением к господину сардару. И все содержание записки говорило о том, что сам сардар хочет поговорить с нами:
   - "Необходимо, чтобы вы пришли немного пораньше", - писал он, намекая на свое желание переговорить без посторонних.
   Незадолго до заката я отправился к Саттар-хану. Там были Гаджи-Али и другие. Видно было, что и их просили прийти пораньше.
   Как обычно, при встрече мы расцеловались. При беседе сардар ни одним словом не упомянул о своей ардебильской поездке, да и мы сами старались не затрагивать его больного места.
   Наконец, сардар заговорил о Мухбириссалтане.
   - Видно, - начал он, - что мы два года подряд проливали кровь только для того, чтобы поставить во главе правительства тегеранских лоти. Мы проливаем ради них кровь в Ардебиле и Карадаге, а по нашем возвращении в Тавриз, Мухбириссалтане не считает нужным хотя бы справиться о нашем здоровье, - сказал Саттар-хан, намекая на недавнее приглашение Мухбириссалтане к себе в гости вождей революции и купечества без Саттар-хана.
   Так как никто не отозвался, сардар продолжал:
   - Берут и без нашего ведома назначают Рашидульмулька правителем Ардебиля. Если он будет продолжать в том же духе, то он и месяца не продержится в Тавризе. Завтра же я сообщу Супехдару, чтобы он не присылал в Азербайджан подобных лоти!
   И снова в комнате была полнейшая тишина, все молчали.
   - Конечно, Мухбириссалтане должен считаться с советами господина сардара и вождей революции, - нарушил я молчание, - но в то же время и вожди революции должны стараться удержать в своих руках предоставленные им права и полномочия. Вот почему мы предлагаем господину сардару сложить оружие и оказать моральную поддержку правительству в деле водворения в стране порядка и спокойствия. Вступив в Тавриз, Мухбириссалтане должен был в вашем лице найти не командира вооруженного отряда в каких-нибудь триста человек, а вождя, давшего в свое время толчок иранской революции. Но господин сардар не счел нужным справиться с мнением своих друзей. Если бы среди нас существовало единство, ардебильские события не приняли бы такого характера. Если ардебильские федаисты позволили себе забыться, требовалась поездка не самого сардара, а небольшой комиссии из двух, трех человек. Она переговорила бы с ними и навела бы порядок. Но пока не поздно. И если господин сардар разрешит, мы в один день преобразуем его отряды. После официальной сдачи оружия правительству, мы их вооружим и будем держать к услугам господина сардара, на случай всевозможных осложнений. Тогда и Мухбириссалтане не сумеет на основании ежемесячной субсидии в четыре тысячи туманов, выдаваемой им, считать вас своим подчиненным.
   Присутствующие одобрили мою мысль.
   - Великолепно! - сказал сардар. - Все это необходимо будет провести в жизнь. Советы, данные мне товарищами, я воспринимаю, как волю всего народа. Но я проведу их в жизнь лишь после изгнания из Тавриза Мухбириссалтане. Его надо выставить из Азербайджана силой оружия.
   Присутствующие переглянулись. Все продолжали молчать. Я решил больше не утруждать себя. Весьма возможно, что, коснувшись вопроса несколько глубже, я мог бы нарваться на грубость со стороны Саттар-хана. Он не умел разобраться в положении. Он не задумывался над тем, что Ефрем-хан во главе тегеранской армии направился в Карадаг и оттуда может явиться в Тавриз, в распоряжение Мухбириссалтане, и Саттар-хан может быть разоружен силой оружия.
   Сардар переменил тему; как всегда, он перешел к шуткам. Обычно отвергнув советы друзей и желая смягчить обиду, он принимался шутить и всячески старался завоевать их симпатии.
   Поговорив немного с Бала-Таги и Гаджи-Али-агой, он обернулся ко мне:
   - Вы заботитесь обо всех, позаботьтесь же и о себе. Как поживает белокурая девушка? Что с вашей свадьбой?
   - Белокурая девушка продолжает питать к господину сардару чувства живейшей симпатии и преданности, - серьезно отозвался я на шутку господина сардара. - Она никак не может смириться с горечью, причиненной последними событиями. Белокурая девушка всецело разделяет высказанные нами соображения.
   Саттар-хан по привычке поднял свои брови. Морщины на его лбу выступили резче. Как и в дни испытаний, он снял папаху и провел рукой по голове. Глубоко затянувшись из кальяна, он с тяжким вздохом выпустил дым.
   - Если бы я был уверен, что окружен двадцатью такими искренне преданными мне лицами, как эта белокурая девушка, завтра же я выгнал бы Мухбириссалтане из Тавриза.
   Мы не имели возможности возразить на эти слова. Письмо, присланное Мухбириссалтане господину сардару, изменило настроение.
   Мухбириссалтане требовал отправки господина сардара и его конницы в Карадаг, присоединения к отрядам Ефрем-хана, и наступления на Рахим-хана.
   Письмо это крайне рассердило господина сардара.
   - Напишите, что сардар сам назначит время, когда ему ехать в Карадаг! приказал он своему секретарю.
   Несомненно, письмо Мухбириссалтане было написано под давлением царского консула. Консул не мог примириться с пребыванием в Тавризе вооруженных сил.
   До нас дошли слухи об успехах Рашидульмулька, вошедшего в мирные переговоры с Рахим-ханом и шахсеванами, вернее, повезшего им требования царского консула.
   Первого ноября мы услыхали о добровольной сдаче Рахим-ханом Ардебиля и назначения Рашидульмулька, верного слуги царского консула, губернатором Ардебиля.
   Между тем, положение Мухбириссалтане в Тавризе с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее. Кроме Саттар-хана и Багир-хана, Али-Мусье с сыновьями, также организовав отряды, вели против Мухбириссалтане усиленную агитацию. Али-Мусье и сыновья выдвигали вопрос о том, что Мухбириссалтане игнорирует их и не прислушивается к их советам. Мухбириссалтане перестал наконец верить в свой успех. Тегеран не сдержал данных ему обещаний о помощи. Вот почему шел слух об отставке Мухбириссалтане. Подобные слухи еще больше подзадоривали Саттар-хана и Али-Мусье, считавших, что эти слухи свидетельствуют о слабости и беспомощности Мухбириссалтане.
   23 ноября конфликт между Багир-ханом, Саттар-ханом, с одной стороны, и Мухбириссалтане, с другой - обострился. В то время, как войска посланные из Тегерана, вместе с губернатором Мараги, Гаджи-Самед-ханом Шуджауддовле, вступили под городом Ахар в кровавый бой с Рахим-ханом, Мухбириссалтане вторично потребовал отправки Саттар-хана и Багир-хана на фронт.
   Саттар-хан и Багир-хан категорически отвергли требование правителя.
   - До весны мы никуда на двинемся, - заявили они.
   Мухбириссалтане был сильно рассержен.
   - До тех пор, пока я не выставлю из города этих разбойников, работать будет немыслимо, - заявил он в гостях у консула.
   Багир-хан, не сумев настоять на своем отказе Мухбириссалтане, взял свою конницу и направился в Сараб и оттуда в Ахар.
   Саттар-хан же послал небольшой отряд под командой своих племянников.
   В конце февраля 1910 года борьба между Саттар-ханом и Мухбириссалтане приняла особенно острую форму. Открытые выступления Мухбириссалтане против Саттар-хана подтверждали наши предположения. Слухи о предстоящем прибытии из Ахара в Тавриз и Сардар-Бахадура* и Ефремхана являлись почвой для насильственного разоружения Саттар-хана.
   ______________ * Сардар-Бахадур - иранский революционер.
   Заставить разоружиться таких людей, как Саттар-хан и Багир-хан, было не так-то просто. Это чувствовал и сам Ефрем. Вот почему, еще до выезда из Карадага в Тавриз, он усиленно готовился к предстоящему делу.
   Начиная с первых чисел марта, из турецкой Армении в Тавриз начало съезжаться очень много армян, принадлежавших к партии дашнаков. Все они ждали приезда Ефрем-хана. Кабаки и трактиры в армянских районах были переполнены неизвестными армянами. Положение было крайне напряженное.
   Конечно, мы не допустили бы разоружения дашнаками прославленного героя революции Саттар-хана.
   Как бы то ни было, Ефрем-хану, считавшему себя иранским революционером, следовало опереться не на дашнаков, а на тавризских революционеров.
   Третьего марта в русское консульство была доставлена копия крайне важного письма, отправленного из Тегерана Супехдаром на имя Мухбириссалтане. Супехдар приглашал в Тегеран Саттар-хана и Багир-хана для награждения за революционные заслуги.
   В то же время, из сведений, полученных из русского консульства, мы узнали о вручении русским послом в Тегеране иранскому правительству ноты с угрозой двинуть сосредоточенные в Джульфе русские войска для захвата Саттар-хана, если тот не будет удален из Тавриза.
   Мухбириссалтане передал Саттар-хану приглашение Супехдара. Собрав совещание по этому случаю, Саттар-хан намеревался поставить на обсуждение предложение Супехдара.
   На совещании мы опять-таки выразили желание разрешить вопрос мирно и сохранить и утвердить авторитет национального героя
   Саттар-хан не пришел к определенному решению. То он говорил: "Пусть выдадут каждому из нас по десять тысяч туманов", то: "Поедем после новруз байрама". Он не дал категорического ответа на письмо Супехдара, и собравшиеся разошлись, не придя к определенному выводу.
   Видя, что дело принимает серьезный оборот, и что Ефрем собирается действовать силой, мы созвали экстренное совещание.
   На заседании мы одобрили поездку Саттар-хана и Багир-хана в Тегеран и вынесли об этом определенное решение. Вместе с тем мы постановили на случай вооруженного наступления на Саттар-хана со стороны Ефрем-хана и дашнаков, оказать всяческое содействие Саттар-хану.
   Через полчаса по окончании заседания мы узнали о созыве совещания в управлении почты и телеграфа.
   В совещании принимали участие Ефрем-хан, Сардар-Бахадур и некоторые члены Энджумена.
   Отправившись на совещание, я увидел прохаживающихся перед зданием почты вооруженных гранатами и револьверами дашнаков.
   Среди них было много местных дашнаков, в свое время помогавших нам. Саттар-хана и Багир-хана пока не было. Спустя некоторое время прибыли и они. Бывшие на заседании члены Энджумена.и даже сам Мухбириссалтане поднялись с мест, Ефрем-хан же и Сардар-Бахадур, не обратив внимания на героев революции, не сочли нужным выполнить простой долг вежливости. Это бросилось в глаза как Мухбириссалтане, так и Саттар-хану.
   - Вопрос не будет разрешен мирно, - шепнул я на ухо стоявшему рядом Гаджи-Али.
   Справившись о том, как себя чувствует Саттар-хан и Багир-хан, Мухбириссалтане прочел им вторичный приказ Супехдара. В приказе Супехдар в категорической форме требовал их приезда в Тегеран.
   Саттар-хан не успел ответить на предложение Мухбириссалтане, как Ефрем-хан и Сардар-Бахадур сразу вмешались в разговор.
   - Если Саттар-хан и Багир-хан отвергнут это предложение, мы вынуждены будем арестовать и отправить их по этапу!
   - Пока вам этого права не давали! - обратился к ним Мухбириссалтане с недовольством.
   В надежде на фланировавших вокруг здания почты маузеристов Ефрем-хан и Сардар-Бахадур позволяли себе дерзкие выпады по отношению к героям революции, но и мы явились не с голыми руками. Не подавая виду, наши оцепили здание почты. Саттар-хан оглядел присутствующих.
   - Мы ни в коем случае не против распоряжения господина Супехдара, начал я, попросив слова у Мухбириссалтане. - Приглашение героев революции в центр мы объясняем не иначе, как желанием возвысить их, в знак оказанных правительству услуг и поддержки.
   - Браво! - воскликнул на это Мухбириссалтане. - Действительно, так оно и есть!
   - Поездка господина салара и господина сардара в центр, - продолжал я, - при нынешнем положении вещей, как нельзя более кстати. Этого требует и политика. Это и в интересах будущности страны. И господин сардар сам лучше нашего понимает это. Что же касается вопроса об аресте господ сардара и салара и отправке их по этапу, то еще неизвестно, кого следует раньше арестовать: господ ли сардара и салара или же тех, кто осмеливается им угрожать. Я хотел бы предупредить безответственных господ, что перед ними находятся не грабитель Рахим-хан или какой-то Мамед-Кули-хан Ахварлы, а Саттар-хан, могущий одним мановением руки поднять на ноги весь Тавриз.
   Ни Ефрем-хан, ни Сардар-Бахадур не проронили ни звука. И только Мухбириссалтане, который, быть может, внутренне и был не очень доволен моими словами, заметил:
   - Я всецело присоединяюсь к высказанному мнению. Господа сардар и салар едут в Тегеран не как заключенные, а как гости.
   Саттар-хан был доволен моим выступлением. Багир-хан выразил согласие выполнить предложение Супехдара, поставив условием возмещения 10 тысяч туманов, потраченных им на Карадагскую экспедицию.
   Слова Багир-хана рассердили Саттар-хана. Выразившись крайне непочтительно о приказе Супехдара, он покинул зал.
   На этом совещание окончилось.
   Утром, четвертого марта, еще до утреннего чая, ко мне пришел Бала-Таги и сообщил, что Багир-хан был у Саттар-хана и вторично поклялся не нарушать клятвы и не выезжать из Тавриза.
   Экстренно вызвав начальника полиции Амир Хашемета, я объяснил ему всю серьезность положения и добавил, что в случае применения вооруженной силы против Саттар-хана, нам необходимо будет помочь ему.
   Начиная с раннего утра и до пяти часов вечера у нас шла усиленная подготовка. К тремстам чинам незмие мы прибавили пятьсот федаистов, переодетых в форму, и вооружили их.
   В четыре часа Мухбириссалтане, узнав, что Багир-хан не желает нарушить своей клятвы и решил вместе с Саттар-ханом остаться в Тавризе, пришел в сильнейшее негодование и, послав к Саттар-хану и Багир-хану Сардара-Бахадура, Ефрем-хана и бывшего губернатора Ардебиля Фатехуссултана, еще раз предложил им выехать в Тегеран. После долгих переговоров они выразили согласие, но Мухбириссалтане, не поверив этому, приказал ночью же окружить штаб Саттар-хана, район Амрахиз.
   С наступлением ночи, взяв два пулемета, отряд дашнаков и прибывших из Вана маузеристов окружил дом Саттар-хана.
   Спустя некоторое время, городская незмие, заняв Амрахиз и отобрав пулеметы, разоружила маузеристов.
   Наконец, убедившись в серьезности создавшегося положения, Саттар-хан и Багир-хан заявили о своей готовности выехать шестого марта в Тегеран. Со слезами на глазах и неизгладимыми воспоминаниями в душе мы расстались с Саттар-ханом.
   - По отношению ко мне вы до конца выполнили свой товарищеский долг, сказал он, пожимая мне руку, и на прощание поцеловался со мной.
   НОВАЯ АВАНТЮРА ЦАРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
   Совершенно неожиданно ко мне явилась Нина в сопровождении Тахмины-ханум и Меджида. В исключительных случаях, когда Нина не могла разыскать меня в другом месте, она приходила ко мне домой.
   Нина начала с вопроса о наших мероприятиях по организации общества освобождения женщин.
   Я вкратце сообщил ей все, что было нами сделано, рассказав о характере деятельности этого общества в будущем.
   Едва услышав в списке членов общества содействия освобождению женщин имя Мирза-Гусейн-хана, Нина запротестовала.
   - Вычеркните его имя.
   - Почему? Он очень энергичный человек.
   - Возможно, что это и так, но он энергичный исполнитель только приказов царского консула.
   - Не может быть?!
   - Если ты узнаешь имена шпионов...
   - Дорогая Нина! - прервал я ее. - Я не хочу затевать диспута, но Мирза-Гусейн-хан горячий сторонник освобождения женщин. Мне читали ряд его статей в газете "Адалет".
   - Очевидно, и там не обошлось без участия консула. Что бы там ни было, в нынешнем Тавризе вопрос этот поднят несвоевременно. Есть более важные вопросы. Я хотела прийти к тебе одна, но Меджид раскапризничался, и мы вынуждены были явиться всей семьей и причинили тебе столько беспокойства.
   Мы проходили под ветвями цветущей сирени; несмотря на сгущавшиеся сумерки, ясно разливалось все пестрое разнообразие окружавших нас ароматных цветов.
   На только что политых кустах дрожали блестевшие алмазами капли воды.
   Нина пробиралась между кустами розы; ее лепестки, колеблемые легким прохладным ветерком, касаясь розовых щек латышки, ласкали и нежили их.
   Нина, взволнованная наполненным волшебными ароматами вечером, склонила золотистую голову ко мне на плечо. Эта молчаливая ласка продолжалась одно мгновенье. Вдруг какой-то голос словно пробудил Нину. Она вздрогнула и оглянулась. К нам бежал Меджид.
   Нина, улыбаясь, взяла его за руку и начала серьезным тоном:
   - Выслушай меня. Царское правительство затевает новую авантюру. Оно готовит возвращение на престол Мамед-Али-шаха. В тавризском консульстве получены телеграммы и материалы по переписке, ведущейся между посольством в Тегеране и министерством в Петербурге по этому поводу. Англичане выразили свое согласие на это. Пока только неизвестно, с какой стороны проникнет Мамед-Али в Иран, но, судя по обещаниям, сделанным ему племенами, следует думать, что он двинется со стороны Туркменистана. Обещали поддержать его в этом деле шахсеваны, туркмены, талыши, джафарбейлинские, микаиллинские, гаджи-ходжалинские, джан-ханымлинские, полат-линские и другие племена. В консульство присланы об этом точные сведения. Консул верит в победу Мамед-Али; по его мнению, все племена и местные правители будут на его стороне, так как новые учреждения не дадут им возможности жить самостоятельно. Победа Сардар-Бахадура и Ефрема над Рахим-ханом повергла в трепет и остальных независимых феодалов. Вот почему число приверженцев Мамед-Али растет с каждым днем.
   Нина говорила в большом волнении, словно серьезно веря в возможность победы и возвращения на престол Мамед-Али.
   - Реки не текут обратно, Нина, - заметил я, - Мамед-Али-шах ничего не мог сделать даже тогда, когда и Тегеран и казачьи бригады были в его руках. Как может он теперь вернуть себе трон, опираясь на какие-то пять-шесть диких племен? Либерально и прогрессивно настроенная часть духовенства, купечество, мелкая буржуазия, крестьяне, - все против Мамед-Али.
   - Разве это неизвестно царской России? - спросила Нина с изумлением.
   - Ну, разумеется, известно. Это известно и самому Мамед-Али, который является орудием в руках царского правительства. Всем им известно, что из этой затеи ничего путного не выйдет.
   - Так зачем же тогда возвращают его в Иран?
   - Они хотят произвести давление на тегеранское правительство и заставить его склонить голову перед Англией и Россией. Число противников царской политики растет в центре день ото дня. Политика России проваливается, ее вторжение в Иран вызвало ненависть интеллигенции, вот почему царское правительство пытается создать для еще не окрепшего конституционного правительства затруднения и осложнить его положение. Это план полного порабощения Ирана русско-английской коалицией.
   - Но чем все это кончится? - спросила Нина.
   - Мамед-Али с позором будет выгнан из Ирана. Эта авантюра ничего ему не даст.
   Меджид уже успел убежать от нас. Еще до окончания разговора мы услышали, как он спорит с Гусейн-Али-ами.
   Он требовал у старика одну из плававших в бассейне рыбок, а Гусейн-Али-ами не хотел давать.
   - Ты опять убьешь ее и бросишь кошке, - убеждал он Меджида.
   Сария-хала, браня мужа, поддерживала мальчика.
   Наступило время ужина. Пришел и Мешади-Кязим-ага. Мы поужинали вместе. Беседа наша затянулась до полуночи, и мы вместе с Мешади-Кязим-агой пошли провожать Нину и Тахмину-ханум.
   Решив проверить слухи о возвращении Мамед-Али в Иран, я на другой день отправился к мисс Ганне, чтобы кстати попытаться выяснить и отношение Америки к этому вопросу.
   У самого дома мисс Ганны я встретил ее слугу Насира с письмом.
   - А я шел к вам с письмом от госпожи, - сказал он, подавая мне письмо.
   Положив письмо в карман, я вошел в комнату.
   - Насир! Верни мне письмо, - услышал я голос мисс Ганны.
   - Госпожа! Я вручил письмо самому господину.
   При этих словах краска залила щеки мисс Ганны.
   - Разве вы не мне адресовали это письмо? - спросил я.
   - Да, вам. Многое, что девушкам трудно выразить вслух они излагают в письмах.
   - Великолепно, вы и выразили все это не вслух, а в письме. Почему же вы хотите взять его обратно?
   - Дайте мне слово, что вы не распечатаете его здесь.
   - Охотно! Только расскажите мне вкратце его содержание, и я не стану читать его. В противном случае я должен немедленно ознакомиться с его содержанием, чтобы удовлетворить свое любопытство. Ведь оно написано искренней, милой девушкой и сильно интересует меня.
   - Я вызвала вас по серьезному делу, - сказала мисс Ганна, желая переменить тему разговора. - Над вашей родиной нависла новая угроза, но, если ее вожди проявят энергию, то опасность не будет так велика.
   - А разве есть у нас такие вожди?
   - Конечно, не без этого. Революция без вождя немыслима. Раз я отдала вам свое сердце, то готова отдать и все, что в нем хранится. Слушайте же. В американском консульстве получено сообщение о готовящемся возращении Ма-мед-Али-шаха в Иран... Не сегодня-завтра Россия проведет в жизнь эту новую авантюру. Возможно, что тегеранскому правительству это неизвестно.